Текст книги "Правда в глазах смотрящего"

Автор книги: Вадим Проскурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

– Нет, меня действительно вызвали.

– Значит, ты и в самом деле дьявол.

– Может, и так.

– А что у тебя на шее болтается? Какой-нибудь паук засушенный?

Я продемонстрировал Михаилу мифриловый крест.

– Тогда ты не дьявол, – заявил Михаил. – Нечистая сила креста боится.

– Ерунда, – возразил я, – я одно время вампиром был, так крест вообще не мешал.

Михаил хихикнул.

А товарищ-то совсем сумасшедший, подумал он.

Я взлетел в воздух, сделал круг вокруг люстры и приземлился на место. Михаил отхлебнул пива и спросил:

– Ты фильм про воспламеняющую взглядом не смотрел?

– Смотрел. А что?

– Так, как она, умеешь?

– Не пробовал.

– И не пробуй, – Михаил хихикнул, – здесь, по крайней мере. Меня сможешь научить?

– Попробовать можно.

– Времени много займет?

– Лет пять, может, десять. Иногда получается быстрее, я вот в полтора месяца уложился.

– Как это у тебя получилось?

– Повезло, можно сказать. Правда, пришлось перенестись в параллельный мир, выпить кровь вампира и убить святого, который меня проклял.

Михаил снова хихикнул.

– Прямо фэнтези какое-то, – заметил он.

– Ага, – кивнул я, – самое настоящее фэнтези, только в реальной жизни. На самом деле все очень просто – ты должен поверить в то, что можешь творить чудеса, и у тебя все получится. Только поверить очень трудно.

– Да, – согласился Михаил, – так во всех фильмах говорят. Так тебя Юлька притащила?

– Ага.

– А сама она где?

– В подъезде с охраной ругается. У меня с собой пистолет был, они его заметили, начали приставать. А я стал невидимым и ушел от них, драться с ними не хотелось, а без этого они бы меня не пропустили.

– А пистолет тебе зачем?

– Выложить забыл.

– Я не об этом. Ты же крутой волшебник, зачем тебе пистолет?

– Привычка.

– Бандитом раньше был?

– Нет, бандитом не был. Впрочем, я в Чечне воевал, а это почти то же самое. Я же говорю, я в параллельный мир попал, а там без оружия никак нельзя, особенно если колдовать не умеешь.

Кажется, пиво начало действовать. Иначе какого, спрашивается, хрена я все это рассказываю?

– Надо Юльке позвонить, – сказал Михаил, – что-то долго она ругается.

Он протянул руку, взял со стола телефон и нажал пару кнопок.

– Привет, это я, – сказал он в трубку. – Что там у тебя творится? Чего? Какой еще мужик? Дай ему телефон. Да. Да. Пить надо меньше. И ему тоже. Тебя как зовут? Слушай, Игорь, ты меня за идиота держишь? Если грибов натощак не жрать, люди в воздухе не растворяются. А жена моя при чем? В общем, так, Игорек, либо моя жена через минуту оказывается дома, либо я прямо сейчас звоню твоему начальнику. Так-то лучше. Идиоты!

Последнее слово он сказал, уже отключившись.

– Почему идиоты? – возразил я. – Именно так все и было.

– Идиоты потому, – пояснил Михаил, – что такие вещи надо держать в тайне и никому не рассказывать. У меня тоже подобный случай был, мы в одном баре сделку отмечали, нажрались, как свиньи, я тогда только-только бизнес начинал, шофера не было, да что я говорю, машины еще не было, короче, выползаю из бара на рогах, ловлю тачку, тормозит волга-баржа, за рулем дед – божий одуванчик, а дело зимой было, холодно, так он в тулупе был, шапке-ушанке и валенках. Представляешь? За рулем – в валенках. Куда, говорит, ехать? Я ему говорю, туда-то, он говорит, садись, поехали. А сколько денег возьмешь, спрашиваю. А нисколько, говорит, мне все равно по пути. Ну ладно, поехали, значит, едем, все вроде нормально, дед валенком по педали нормально попадает, все здорово, только чувствую, сейчас тошнить буду. Останови, дед, говорю, а то заблюю тебе всю машину. А дед улыбается так хитро и говорит, а ты коврик подними и тошни прямо на дорогу. Поднимаю коврик, мама родная! Днища у машины вообще нет, только каркас один. В общем, протошнился я, коврик задвинул, стал к деду присматриваться. Гляжу, а ключей в зажигании нет и замка вообще нет.

– На барже он, по-моему, слева от руля.

– Да я всюду смотрел. Дед увидел, что я ключи высматриваю, и говорит, не трудись, типа, нетути тут ключей, моя машина, говорит, сама заводится. Я спрашиваю, где же ты взял такую машину классную? А он говорит, у подъезда стояла, открыл, сел, поехал. Так что, говорю, машина не твоя? Не моя, говорит. Так ты угонщик, говорю, тебя сейчас менты ловить будут. А он смотрит так хитро и говорит, если ты не сдашь, то и не будут. А я смотрю в окно и не понимаю, где едем. Спрашиваю деда, а он только ухмыляется и говорит, не волнуйся, типа, довезу куда положено и в наилучшем виде. И смотрю я, на улице мороз, а стекла вообще не запотевают, даже заднее, а ведь обогрева там нет, я всю шею свернул, пока проволочки высматривал. А дед только хихикает и не говорит ничего.

– И что, доехали? – не выдержал я.

– Какое там... – махнул рукой Михаил. – Попросил я его остановить, дескать, по большой нужде приспичило, а как он остановился, так выскочил я, рванул в лес и бежал, наверное, минут пять, пока хмель не выветрился. Оказался я, кстати, на другом конце Москвы, на въезде в лесопарк. Поймал другую тачку, доехал без приключений, по дороге протрезвел окончательно, а про того деда и не знаю, что думать – то ли приснилось все, то ли действительно чертовщина какая-то приключилась.

– Интересно... Слушай, а у вас в подъезде камеры есть?

– Есть.

– То-то веселье будет, когда они просмотрят то место, где я исчезаю.

Михаил резко помрачнел.

– А вот это уже хуже, – сказал он. – Одно дело – не доложить о происшествии, и совсем другое – проигнорировать то, что записано на пленке. Потом посмотрит какой-нибудь проверяющий – замучаешься отмазываться. Блин, да они меня еще утомят расспрашивать, кто ты такой и откуда взялся.

– А ты-то здесь причем? Тебя там вообще не было. Пусть Юля объясняет.

– И то верно. Что-то она долго идет, кстати.

В этот момент замок входной двери щелкнул и в прихожей послышались шаги, которые сразу же стихли. Она стоит и прислушивается, понял я, она не понимает, что происходит, и боится этого. Вы хотели острых ощущений, мадам? Их у нас есть.

– Юля! – позвал Михаил. – Чего встала? Иди сюда, мы тут с твоим другом пиво пьем.

Юля зашевелилась и вскоре появилась на пороге комнаты. Лицо у нее было, мягко говоря, растерянное.

– Владыка, – пробормотала она.

Это вызвало приступ веселья у Михаила, а через секунду заржал и я. Это действительно было смешно, она выглядела такой дурой...

Юля подошла к креслу, в котором я сидел, и рухнула передо мной на колени.

– Владыка, – взмолилась она, – почему ты не ответил на мою мольбу? Я сделаю для тебя все, что захочешь, я подарю тебе тело и душу...

– Тело не надо, – уточнил Михаил.

– Заткнись! – взвизгнула Юля.

– Эй-эй, полегче, – вмешался я, – только истерики здесь не хватало. Лучше сходи на кухню, возьми кружку и пива себе.

– Она пиво не пьет, – прервал меня Михаил, – она мартини пьет. Юля, ты давай, бери, что хочешь, и присоединяйся.

Юля послушно отправилась на кухню.

– А что за мольба? – поинтересовался Михаил.

– Она тебя заказала, – честно ответил я.

– Как это?

– Убей, говорит, моего мужа, а я тебе все отдам, кровью в договоре распишусь, душу сдам в аренду, ну и все такое.

– Она это серьезно? Почему?

– Богатый, говорит, у меня муж, только не любит меня совсем.

– Мда... век живи... Юлька! Ты что, серьезно меня заказала?

Юля снова появилась на пороге комнаты, на этот раз в руках у нее была нехилая бутылка мартини и высокий стакан, а выражение лица стало еще более растерянным.

– Ты ему рассказал, – констатировала она. – Зачем? Если я тебе не нужна, мог бы сразу сказать, зачем было глумиться?

– Он же дьявол, – пояснил Михаил, – ему по должности положено над всеми глумиться.

Юля всхлипнула и выбежала из комнаты.

– Вот дура, – констатировал Михаил. – Ты, кстати, не женат?

– Нет.

– Будешь жениться – не женись на дуре. Поначалу это удобно, проблем меньше, хозяйство в полном порядке, но потом такое начинается... Ну что мне с ней делать, в самом-то деле? Не разводиться же!

– Почему не разводиться?

– Потому что жалко ее, не проживет она без меня.

– Оставь денег побольше.

– Без толку. Спустит все и сопьется.

– Ты ее любишь?

– Боюсь, что да.

– Хорошо тебе.

– Да, есть свои плюсы. Но есть и минусы.

– Это точно. Сходи, успокой ее.

– Лучше дать проплакаться.

– Как знаешь. Слушай, Михаил, ты меня извини, а поесть здесь что-нибудь найдется?

– Конечно, найдется. Только на кухне Юлька плачет. Полчаса потерпишь?

– Без проблем.

– Тогда потерпи. Вот, пива наливай.

– Нет, спасибо, мне больше не нужно, отъехать боюсь.

– Ты же выпил всего ничего!

– Все равно не стоит. У меня сегодня столько всего случилось...

– Неприятности?

– Мягко говоря. Вначале чеченцы дом взорвали, потом киллер пытался убить, потом с девушкой поругался, а на закуску два идиота вызвали в качестве дьявола, и вот сижу здесь и разбираюсь в ваших семейных проблемах.

– Так это твой дом взорвали?

– Мой.

– Мои соболезнования.

– Спасибо.

– Никто из родных не погиб?

– Мама.

– Ни хрена себе! Еще раз мои соболезнования. Пойду, принесу чего-нибудь покрепче.

– Да не бери в голову! – я начал отнекиваться, но Михаил уже ушел.

Да уж, обалденный выдался день. А особенно финал – сижу в гостиной нового русского, пью с хозяином квартиры, его жена плачет, потому что я не захотел убивать ее мужа, а вместо этого пьянствую в его компании, и, в довершение всего, они оба считают меня нечистой силой. Интересно, если посмотреть объективно, они правы?

Объективно посмотреть нельзя, сообщил голос издалека, с их точки зрения правы они, а с твоей – ты. Так бывает всегда, каждый уверен, что он прав, это закон природы.

Но ведь есть же какая-то всеобщая истина!

Всеобщей истины нет. Про Эйнштейна слышал? Мир без наблюдателя неопределен, истина всегда субъективна. И не будь наивным, это относится не только к физике.

Так, значит, если я считаю себя хорошим человеком, то я прав? Но тогда каждый по-своему прав!

Не каждый, даже по-своему. Ты ведь заглядывал в душу Лечи Ильясова, неужели ничего не понял?

Не знаю... я так устал...

Тогда больше не грузись. Напейся, проспись, утром будешь мудренее.

Ладно. Внезапно я ощутил в себе силы задать вопрос, который давно боялся задать. Слушай, а ты кто такой?

Как я и ожидал, ответом стал беззвучный смех.

Ты ничего не понял, констатировал голос, повторяю еще раз – для тебя я тот, кем ты меня считаешь.

Это я понял. А для себя? Кто ты для самого себя?

Кого это волнует, кроме меня? хмыкнул голос и прервал связь. Я не понял, как именно это произошло, просто в моей душе появилось четкое ощущение, что тот, кому принадлежит голос, ушел.

– Сергей! – услышал я голос Михаила. – Ты что, спишь уже?

– Чего? Нет, так... отвлекся.

– Давай по сто грамм и спать. Юлька тебе уже стелит в гостевой.

– А что, прислуги у вас нет?

– Домработница приходит через день. Да не грузись, ничего с Юлькой не будет оттого что лишний раз постель расстелит. А она серьезно хотела меня убить?

– Черт ее разберет. Она так возбудилась, когда меня увидела... то есть, я не то имею ввиду...

– И это тоже. Я понял, не грузись. Давай за упокой души... как твою маму звали?

– Марина Федоровна.

– За упокой души рабы божьей Марины и пусть земля ей будет пухом. Поехали.

15.

Я проспал почти до двух часов дня, но проснулся бодрым и отдохнувшим, хотя и очень голодным. Последнее неудивительно, если учесть, что весь вчерашний день я питался только алкогольными напитками. Первое тоже неудивительно, если учесть, сколько я проспал. Михаил был прав, утро действительно мудренее вечера.

Я накинул халат, висевший на крючке, ввернутом в стену рядом с кроватью, и направился в ванную. Приняв душ и почистив зубы специально оставленной для меня новой, еще не распечатанной зубной щеткой, я выполз на кухню и обнаружил там Юлю, которая пила чай и читала "Космополитен". Увидев меня, она вскочила из-за стола, встала по стойке смирно и состроила на лице виноватое выражение.

– Прошу простить меня, владыка, – смиренно проговорила она, – вчера я позволила себе дерзость. Я не должна была возмущаться вашим решением, я должна покорно принимать любую вашу волю.

– Не бери в голову, – пробурчал я, – лучше кофе приготовь.

– Конечно, владыка, – обрадовалась Юля и засуетилась вокруг кофеварки.

– Когда мы приступим к действиям? – спросила она.

– К каким еще действиям? Не буду я убивать твоего мужа, он хороший мужик и тебя любит. А если думаешь иначе, лучше нервы подлечи, йогой займись, что ли.

– Я не смею настаивать, – сказала Юля, – и прошу простить мою минутную слабость. Я не должна была загружать темного владыку своими незначительными просьбами, мое предназначение – не требовать, а служить. Я имела ввиду другое когда мы приступим к... эээ... глобальным действиям.

– Каким еще глобальным действиям?

– Это зависит от того, верите ли вы в предопределение.

– Во что?

– Что есть пророчество – предсказание будущего, которое сбудется по любому, или просто руководство к действию? В первом случае на пророчества можно не обращать внимания, потому что от нас все равно ничего не зависит, а во втором мы должны принять меры, чтобы сбывались только полезные пророчества, а вредные не сбывались.

– Ты о чем? Хочешь конец света устроить?

– Нет, что вы, владыка, конечно, нет! Напротив, мы с вами обязаны предотвратить конец света. Мы же не заинтересованы в том, чтобы гореть в вечном огне!

– Это точно. Ну, давай, попробуем, предотвратим.

– Так вы верите в предопределение?

– Не знаю.

– Жаль. Все равно надо попробовать не дать сбыться пророчествам. Вы не знаете, что такое зверь из моря?

– Говорят, подводные лодки с ядерными ракетами.

– Я тоже слышала эту версию, она вполне вероятна. А звезда полынь, соответственно, боеголовки, падающие из космоса. Если это правда, получается, что Христос будет пытаться развязать мировую войну.

– Ты что, с дуба рухнула? Зачем ему мировая война? Он же добрый, он за светлое будущее!

– Разве вы не знаете, как обычно строится светлое будущее?

– Знаю. Нет, это невозможно, она не пойдет на такое!

– Она? Кто она?

– Мессия. Христос-2. Я ее знаю.

– Она женщина?

– Да.

– Неожиданно. Но все равно, мы должны ее убить.

– Зачем?

– Она наш враг.

– Ну и что? Нельзя убивать человека только потому, что он твой враг. Если ты убиваешь всех врагов, приходит время и ты остаешься один. А если все начнут убивать своих врагов, на земле вообще никого не останется.

– Она не человек, она светлый мессия. И она хочет конца света.

– Нет, это невозможно! Я хорошо знаю ее, можешь мне поверить, она не хочет конца света.

– Тогда она не мессия. Светлый мессия просто обязан хотеть конца света, таково его предназначение. Он жестко привязан к воле бога, он не может действовать по собственному разумению, такова судьба любого мессии.

– И моя в том числе?

– И ваша тоже. Вы должны стремиться к тому, чтобы мир продолжил существование.

– Ты так говоришь, как будто уверена, что у нас ничего не получится.

– Об этом говорят все пророчества. Но если будущее не предопределено и судьбу можно изменить, то у нас есть шансы.

– Замечательно. Будем считать, что этот подход и есть единственно правильный. Только к чему все это? Я не собираюсь заниматься спасением мира.

– Но, владыка! Если не вы, то кто?

– Конь в кожаном пальто! Да кто угодно, хоть ты, меня это вообще не волнует, я просто хочу спокойно жить. Знаешь, как меня все достали?

– Догадываюсь. Светлые силы всегда строят козни таким, как мы.

– Да не строят они никаких козней! Ты же не будешь утверждать, что террористов, которые вчера взорвали дом, направлял бог?

– А почему бы и нет? Тому, кто стер с лица земли Гоморру, ничего не стоит взорвать один-единственный дом.

– Тогда ничто не имеет смысла, против бога не попрешь.

– Не думайте так, владыка! Если вы не встанете на пути армагеддона, он свершится, и никто не сможет ему противостоять.

– Ты действительно веришь во все эти пророчества?

– Конечно!

– А я нет. Мне наплевать, что написал две тысячи лет назад один раскаявшийся уголовник. По-моему, происхождение "Апокалипсиса" проще объяснить белой горячкой, , чем божественным откровением.

– Но, владыка, если права я, а не вы, это будет катастрофа!

– Может, и будет, но я в это не верю. И вообще, хватит болтать, мне нужно посмотреть новости по телевизору.

– Новости лучше смотреть через интернет.

– Покажешь, как?

– Конечно, владыка.

Юля включила компьютер, совершила несколько манипуляций с клавиатурой и мышью, и вошла в интернет. Пятиминутный инструктаж, и я более-менее разобрался, как всем этим пользоваться. Интернет – действительно удобная вещь, если не обращать внимания на рекламу.

Новостей насчет вчерашнего взрыва было много. Путин сказал, что терроризм это плохо, но воздержался от подробностей. Иванов-военный и Иванов-иностранный долго, путано и невнятно грузили журналистов насчет угрозы терроризма, Жириновский предложил объявить войну Грузии, Буш сказал, что во всем опять виноват Хусейн, а Немцов с Хакамадой придумали какую-то акцию в поддержку непонятно чего, но точно против терроризма. Лужков сказал, что он здесь ни при чем, во всем виновата федеральная власть, а к правительству Москвы претензии предъявлять нечего, а если кто и предъявит, то ни один суд такой иск не удовлетворит. Политковская заявила, что дом взорвали, потому что в Чечне проводится слишком много зачисток, Кадыров обозвал всех ваххабитов шайтанами, а Зюганов сказал, что надо восстановить Советский Союз, и все сразу наладится.

Эксперты установили, что в подвале взорвался фугас объемного взрыва, предположительно изготовленный из артиллерийского снаряда и большого количества дизельного топлива. Дом сложился как карточный домик, живых под развалинами не обнаружено, в руинах работают спасатели, продолжается извлечение останков. Интересно, почему этих могильщиков называют спасателями?

В отношении причин взрыва особых сомнений ни у кого нет. Обычный рутинный теракт с целью сделать себе рекламу, дом выбрали случайно, на месте погибших мог оказаться любой москвич. Один сумасшедший экстрасенс вещал что-то заумное про негативную ауру, но я не стал вникать в его бредни. Если он не понял, кто в последнее время жил в этом доме, то он не экстрасенс, а шарлатан.

Короче, ничего определенного.

16.

– Привет, Зина! Как дела, как возлюбленный?

– Привет! Дела замечательно. Слушай, я видела новости, это ведь тот самый дом, правда? Твоя мама... черт возьми! Мои соболезнования.

– Спасибо. У тебя все нормально?

– Да, все здорово. Что ты хочешь спросить?

– Это прозвучит глупо...

– Я не буду смеяться.

– Смеяться тут не над чем. Как ты думаешь, бог существует?

– Ты все еще сомневаешься?

– Я имею ввиду, бог как личность. Субъект, обладающий желаниями, способный испытывать разные чувства...

– Не знаю. А какая разница?

– А как насчет Сатаны? Он существует?

– Как личность – вряд ли. То, что про него написано в библии, пестрит противоречиями, из этих обрывков никак не складывается целостная картина. Есть мнение, что Сатана – четвертая ипостась бога, некоторые теологи даже пытаются провести равенство между Сатаной и святым духом. Бред, конечно.

– Я разговаривал с ним.

– С Сатаной?

– Да.

– Как?

– Я ему помолился, просто так, по приколу. Лена грузила меня, мне открылось то, мне открылось се, а я к нему обратился и попросил, чтобы мне тоже что-нибудь открылось.

– И что?

– Он ответил.

– Что он сказал?

– Ничего дельного. А потом в мгновение ока переместил меня на другой конец Москвы, в одну шарлатанскую контору, там как раз вызывали дьявола для одной богатой клиентки.

– И что?

– Что-что... я материализовался в центре пентаграммы, дальше было шоу... короче, все закончилось хорошо. Я сейчас живу у этой самой клиентки, она думает, что я темный мессия, а она – мой первый апостол.

– Но ты на самом деле темный мессия!

– С чего ты взяла?

– Твоя ментальная сила огромна. Ты уже умеешь изгонять бесов, немного тренировки, и ты сможешь перевернуть мир.

– Но я не хочу его переворачивать!

– Тогда крест тебя ждет.

– Какой крест, зачем? Ты что, издеваешься?

– Я не издеваюсь. Думаешь, Христос полез на крест по доброй воле?

– Его предал Иуда...

– Как?

– Не помню...

– При случае перечитай евангелие повнимательнее. А пока поверь на слово Иуда не предавал Христа, Иуду подставили, он стал козлом отпущения.

– Подставили? Кто?

– Из текста неясно. Возможно, он сам себе подложил свинью, поругался с Иисусом из-за какой-нибудь ерунды, пошел, настучал, получил тридцать сребреников, а Христос этим и воспользовался. Помнишь историю, как судили Христа?

– В общих чертах.

– Никто не хотел осуждать его, кроме кучки религиозных маньяков, но Христос вел себя несдержанно и не оставил судьям выбора. Его осудили на смерть, Понтий Пилат ожидал, что толпа потребует его помиловать, но этого не случилось. Не знаю, как Христос этого добился, но свою смерть он организовал грамотно.

– Тогда почему он просто не повесился?

– Для него это было невозможно, религия, которой он учил, не признает самоубийства. Если бы Иисус был японским мессией, он совершил бы харакири, но он был евреем, а не японцем. К тому же, он устроил из своей смерти настоящее цирковое представление.

– И к чему ты все это рассказала?

– К тому, что у Христа не было большого выбора, он должен был либо стать царем иудейским, как Мухаммед стал царем аравийским, либо уйти. Он решил уйти.

– Намекаешь, что передо мной стоит такой же выбор?

– Не намекаю, а утверждаю. Только, в отличие от Христа, ты не сможешь удалиться в монастырь или какую-нибудь сибирскую деревню. У тебя только два варианта – либо со щитом, либо на щите.

– Почему?

– Потому что ты не один. Лена – тоже мессия и она стоит на другой стороне, она не позволит тебе уклониться от схватки. Пока она еще не осознает себя, но это ненадолго, скоро она все осознает и тогда будет как в фильме "Горец" – в живых должен остаться только один.

– Подожди! Почему ты думаешь, что она будет драться со мной? Раньше ты так не говорила!

– Я всегда допускала такой вариант. Раньше мне казалось, что вы сможете нарушить законы природы, вас так влекло друг к другу, я подумала, что это тот уникальный случай, когда противоположности не противостоят, а соединяются. Но я ошиблась, ты пришел ко мне и ты пришел один. Сделать остальные выводы совсем несложно.

– Да, ты права, мы поругались. Но мы поругались по конкретному поводу, мы не объявляли войны друг другу, просто Лена начала грубо ковыряться в душе одного террориста, я ей сказал, что так нельзя...

– Почему нельзя?

– Потому что нельзя силой заставлять людей служить себе. По крайней мере, без веских причин.

– Наверное, ей показалось, что убийство сотни людей – веская причина.

– Наверное. Но... нет, так все равно нельзя! Он был уже не опасен, я заглянул в его душу и увидел, что он перегорел, он больше никому не причинит зла, судьба отпустила ему всего несколько месяцев. Мучить его было ненужно.

– Она хотела узнать имена сообщников?

– Имена, адреса... Это тоже было ненужно, я заглянул в будущее, они больше не представляют опасности.

– Силы добра обожают творить ненужное зло. Это легко объясняется – творить зло приятно, человек по своей природе хищник, это его инстинкт, а следовать инстинкту всегда приятно. Те, кто служит свету, подавляют свои инстинкты, но когда они решают, что могут сделать исключение, они оттягиваются по полной программе. Самые страшные преступления всегда совершаются во имя добра.

– Этот порядок мне не нравится.

– Мне тоже, но это закон природы, с ним ничего не поделаешь, даже если ты мессия. Чтобы менять законы природы, нужно быть богом.

– Думаешь, мне следует с ней помириться?

– Боюсь, это уже невозможно, те, кто служат добру, неспособны к компромиссам. Если ты придешь к ней мириться, она заставит тебя подчиняться, она потребует, чтобы ты выполнял приказы ее хозяина, а если ты воспротивишься, она скажет, что ты против добрых дел, а значит, и против нее. Как говорится, кто не с нами, тот против нас.

– Так что, у меня нет выбора?

– Выбор всегда есть, из каждого безвыходного положения есть по крайней мере два выхода. Ты можешь, например, покончить с собой.

– Не хочу.

– Тогда придется с ней драться. Я рекомендую напасть первым.

– Нет!

– Почему? Это даст тебе преимущество.

– Это заставит меня чувствовать себя неправым.

– Тогда забудь то, что я только что говорила, не нападай первым ни в коем случае. Но не забывай, она всегда будет чувствовать себя правой, такова ее природа.

– Понятно. Слушай, эта баба... не та, которая мессия, а та, у которой я сейчас живу, она говорит, что моя задача – предотвратить конец света.

– Есть такое толкование "Апокалипсиса", оно считается еретическим, но некоторые его разделяют. Христос стремится устроить страшный суд, а антихрист старается продлить существование мира. По-моему, бред.

– Почему?

– Потому что Христос – сын божий, он в другой весовой категории, чем антихрист, их борьба похожа на поединок между водителем трамвая и бабкой, старающейся успеть. Знаешь этот анекдот?

– "Не успела", подумал водитель и захлопнул двери перед самым носом.

– Вот именно. Именно так, скорее всего, и произойдет конец света.

– А если предположить, что Сатана – четвертая ипостась бога?

– Тогда у антихриста есть шансы. Только в этом случае твое положение не безнадежно.

– А если предположение неверно?

– Тогда ты погибнешь. По любому, хуже уже не будет.

– Это точно. А чтобы конца света не было, я обязательно должен убить Лену?

– Да, – ответила Лена, материализовавшаяся посреди комнаты, – только у тебя ничего не выйдет.

– Пришла на зов любви? – съехидничал я.

– Нет, – Лена печально покачала головой, – любви больше нет, и мне открылось, что ее никогда не было. Ты был прав, мы с тобой слишком разные, а жизнь действительно непохожа на рекламу "Доктора Дизеля". Мы никогда не сможем быть вместе. Я благодарю тебя за то, что ты помог мне найти господа, я думала, что это любовь, но я была неправа. Я не могу любить тебя, мы служим силам, которые сражаются между собой с момента сотворения мира, а сейчас как раз начинается новая кампания. Мне очень жаль... мне на самом деле очень жаль!

– Что ты от меня хочешь?

– Ты должен отречься от нечистого.

– И все?

– Все.

– Что будет дальше? Страшный суд?

– Все будет в соответствии с волей господа.

– То есть, страшный суд.

– Пути господни неисповедимы.

– Не увиливай от ответа!

– Я не увиливаю! Я действительно не знаю, какова божья воля по этому вопросу.

– Ты лжешь, – заявила Зина.

Лена обернулась к ней и отрывисто бросила:

– Заткнись, ведьма.

Зина судорожно сжала челюсти и начала строить страшные рожи. Казалось, она хочет что-то сказать, но не может, потому что ее челюсти свело судорогой. Впрочем, почему казалось? Так оно и есть!

– Я отменяю заклятье, – сказал я.

Зина открыла рот, подвигала челюстью туда-сюда и закрыла рот. Лена повернулась ко мне.

– Ты зря встаешь на пути господа, – сказала она. – Ты рухнешь в прах и он промчится по тебе и не заметит тебя. Ты подобен колючке в дорожной пыли, самое большее, на что ты способен – занозить его ногу и заставить потратить лишние пять минут.

– Я не встаю на пути бога, – возразил я. – Я встаю на твоем пути, а ты вовсе не бог. Ты подобна попугаю, который думает, что говорит разумные вещи, но он только повторяет услышанное, иногда он повторяет к месту и многие думают, что он способен говорить, но на самом деле попугай говорит ерунду. Просто иногда ерунда слишком похожа на правду.

– Моими устами говорит господь! – воскликнула Лена. – Он дал мне силы и я не убоюсь зла!

– Еще бы, – усмехнулся я, – глупо бояться самого себя.

– Во мне нет зла! Зло во имя добра не есть зло!

– Ага. А добро во имя зла не есть добро, правильно?

– Правильно, – удивилась Лена, – а к чему ты это сказал?

– Цель оправдывает средства, давай, убивай, насилуй, клевещи, предавай, процитировал я Егора Летова. – Правильно?

– Не запутывай меня! – заорала Лена в полный голос. – Мне всегда говорили, дьявол искушен в риторике, ты всегда пытаешься представить черное белым. Так запомни – со мной это не пройдет, тебе меня не искусить!

– Когда ты не была такой упертой, ты была привлекательнее. Сейчас ты как будто одержима.

– Да, я одержима! Я одержима добром! А ты... в последний раз спрашиваю – ты отрекаешься от Сатаны?

– По правилам надо спрашивать три раза, – заметила Зина, – а это только второй.

– Хорошо, – согласилась Лена, – во второй раз спрашиваю, ты отрекаешься от Сатаны?

– Так во второй или в последний? – улыбнулся я.

– Во второй.

– Угу.

– Что угу?

– Я понял.

– Что ты понял?

– Что ты спрашиваешь меня во второй раз.

– Так ты отрекаешься или нет?

– Это смотря в который раз ты спрашиваешь.

Зина хихикнула, Лена повернулась к ней и нахмурилась. Зина перестала хихикать.

– Еще раз отменяю заклятье, – провозгласил я.

Зина сложила губы трубочкой и сделала серьезное лицо, но выглядело оно все равно издевательски. Лена повернулась ко мне и сжала губы.

– В третий раз спрашиваю тебя – отрекаешься ли ты от Сатаны?

– Я еще на второй вопрос не ответил.

– Так отвечай!

– На какой вопрос – на второй или третий?

– Не паясничай? Ты не отрекаешься от Сатаны?

– Нет.

– Что нет? Отрекаешься или нет?

– Давай так – ты отречешься от бога, я отрекусь от Сатаны, и мы будем жить долго и счастливо.

– Не искушай меня! – завопила Лена. – Я никогда не отрекусь от господа, я избрана им и будет сделано так, как сказано. У тебя последний шанс, Сергей, отрекись от Сатаны, иначе...

– Что иначе?

– Иначе будет плохо.

– Конкретнее, пожалуйста.

– Ты умрешь.

– Мы все умрем.

– Так ты не отрекаешься?

– Нет.

– Ты выбрал.

Лена вскинула руки к небу и запрокинула голову. Размытой тенью Зина набросилась на нее сзади, заломила руки и впилась клыками в шею. Бог богом, а ускоренный режим никто не отменял.

Лена захрипела и всплеснула руками, Зина рухнула на землю как подкошенная, она старела на глазах, ее кожа желтела и покрывалась старческими складками, мягкие и шелковистые волосы в одно мгновение стали блеклыми и свалявшимися. Кровь Лены, хлынувшая широкой струей из прокушенной шеи, залила плечо и образовала на полу маленькую лужицу, но рана затягивалась на глазах. Еще секунда и она переключится на меня и...

Что ты медлишь? завопил голос вдали. Действуй! У тебя есть шанс!

Как действовать?

Как угодно! Только не медли!

Я переключился в ускоренный режим и нанес удар. Носовая кость Лены хрустнула, ее маленький аккуратный носик превратился в бесформенную блямбу, наподобие той, что обычно украшает лица даунов, Лена отлетела метра на полтора и рухнула на пол, как тряпичная кукла. Нос запульсировал и начал менять форму, секунда, и он стал таким же тонким и изящным, каким был раньше. Не вышло.