Текст книги "Последний рубеж. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Вадим Фарг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– Он сказал, что что вы слабы! – продолжил бандит, задыхаясь. – Что очистит город!

– Очистит, значит, – я кивнул, словно обдумывая его слова. – А откуда он узнал про мои заведения? Кто дал ему наводку?

Бандит замялся. Его глаза забегали.

– Мы… мы не знаем! Нам приказали! Он… обещал нам… прощение! И… и место в своём новом мире!

– В новом мире? – я наклонил голову. – Интересно. А что это за мир, где избивают женщин и крушат чужое имущество?

Он молчал, дрожа.

– Ясно, – протянул я. – Значит, ты ничего не знаешь. Или не хочешь говорить.

Я повернулся к следующему. Тот уже был бледен как смерть. Глаза закатились, он чуть не потерял сознание.

– Ты, – обратился я к нему. – Кто Пастырь? Откуда он взялся? И кто, кроме него, заинтересован в том, чтобы я выглядел плохим парнем?

Он издал булькающий звук.

– Он… он… – слова застревали в горле. – Он… извне! Он… силён! Он… обещал…

– Обещал что? – я надавил ментально, не сильно, лишь чуть-чуть, чтобы он почувствовал, что сопротивление бесполезно.

Его тело забилось в конвульсиях.

– Власть! – выдавил он. – Над… над всеми! Он… сказал, что Мор… это ложь! Что… что он… истина! И он… даст нам силу!

Я отступил. Власть. Истина. Старые песни на новый лад. Ничего нового. Но то, что этот Пастырь обещал силу… это было интересно. Значит, он не просто фанатик. Он – маг. И, судя по всему, не слабый.

– Все вы, – мой голос пронёсся над мостом, отражаясь от воды. – Все вы, кто посмел поднять руку на моих людей, кто посмел поверить в чужие сказки, кто посмел думать, что безнаказанность – это норма… Вы ошиблись. Очень сильно.

Я поднял руку. Чёрно-зелёный покров вспыхнул, обволакивая меня, и от него по мосту потянулись тонкие, едва заметные нити тьмы. Они поползли к каждому из подвешенных. Бандиты забились в панике, их крики стали ещё отчаяннее.

– Что ты… что ты делаешь⁈ – завопил один из них.

– Покажу вам истину, – спокойно ответил я. – Истину о том, кто здесь хозяин. Истину о том, что бывает с теми, кто бросает вызов Мору.

Тонкие нити тьмы коснулись их тел, и бандиты замерли. Не от страха, а от чего-то другого. Их глаза распахнулись, в них отразился немой ужас. Я не убивал их. Не калечил. Я лишь… показывал. Показывал им их собственные страхи. Их худшие моменты. Их кошмары.

Ментальный удар. Не физический, а тот, что бьёт по разуму, по душе. Я заставил их пережить их собственные, самые глубокие фобии. Заставил увидеть себя жалкими, ничтожными, беспомощными. Заставил почувствовать себя теми, кого они сами презирали. Слёзы, сопли, рвота – всё это текло по их лицам, смешиваясь со страхом. Они не кричали. Они выли. Беззвучно. Внутри себя.

Это продолжалось недолго. Всего несколько секунд. Но для них это была вечность. Когда я убрал ментальное давление, их глаза были пустыми. Тела обмякли. Они были сломлены. Не физически, но ментально. Они больше не были бандитами. Они были оболочками. Пустыми.

– Отлично сработали, босс, – раздался голос Лёши по рации. – Княгиня Савельева будет впечатлена.

Я усмехнулся. Знал, что она смотрит. Знал, что ей это понравится.

– Теперь, – произнёс я, обращаясь к своим людям, что появились из теней. Алексей, Линда и другие. Их лица были суровыми, но в глазах читалось понимание. – Снимите их. Отвезите в наш новый… реабилитационный центр. Пусть там подумают о своём поведении. И о том, что такое истинная вера.

Сергей кивнул.

– Будет сделано, босс.

– И ещё, – добавил я, глядя на пустые глаза бандитов. – Пусть запомнят моё имя. Имя Мора. Имя того, кто принесёт им… настоящую справедливость.

Я развернулся, идя к своему байку. Ночь всё ещё висела над городом, но теперь в ней чувствовалась не только угроза, но и предвкушение. Война только началась. И я был готов к ней.

* * *

Ночь, ещё более густая, чем над мостом, распростёрлась над старым Змееградом. Она обволакивала узкие, замусоренные переулки, словно саван, скрывая от любопытных глаз то, что не предназначалось для смертных. Я двигался в этой тьме, как её часть, бесшумный и невидимый. Мой костюм Мора сливался с тенями, а каждый шаг был выверен до миллиметра. Цель была ясна: старый, заброшенный храм на окраине, который, по данным Егора, стал новым «домом» для Пастыря и его секты. По слухам, они уже начали его реставрировать, конечно же, за «пожертвования» простых, доверчивых людей.

Я скользнул по стене, цепляясь за выступы, словно паук. Крыша. Идеальная точка входа. Вентиляционные шахты, забитые многолетней пылью, поддавались моим нанитам, словно бумага. Через несколько мгновений я уже был внутри, в тени, нависающей над небольшим залом. Внизу, на алтаре, стоял Пастырь. Высокий, худой, в белоснежных одеждах, что, должно быть, были символом его «чистоты». Вокруг него, на коленях, застыли несколько десятков последователей, их лица были бледны и полны фанатичного благоговения. Он что-то шептал, и его голос, усиленный магией, проникал в каждый уголок зала, гипнотизируя.

Я чувствовал его Покров. Слабый, но изворотливый. Не такой, как у Хао, но достаточно сильный, чтобы ощутить моё присутствие. И он почувствовал. Медленно, Пастырь прервал свою проповедь, поднял голову. Его глаза, до этого закрытые в экстазе, распахнулись. В них не было страха, только холодная, расчётливая уверенность.

– Я знаю, что ты здесь, Мор, – прозвучал его голос, усиленный магией, и эхо разнеслось по залу. – Покажись. Или ты слишком труслив, чтобы встретиться с Истиной лицом к лицу?

Я хмыкнул. Значит, не зря его менталистом называли. Что ж, пора выходить на сцену. Я шагнул из тени, и мой силуэт, окутанный чёрно-зелёным сиянием Покрова, материализовался прямо перед алтарём, заставив фанатиков внизу вскрикнуть от ужаса. Некоторые упали в обморок, другие забились в конвульсиях. Пастырь лишь усмехнулся.

– Ну, здравствуй, Пастырь, – произнёс я, и мой голос, усиленный маской, прозвучал низко, как раскат грома. В нём чувствовалась сталь и угроза, но без лишней агрессии. – Я пришёл не убивать тебя. Пока что. Если, конечно, ты не будешь вести себя слишком нагло.

Пастырь громко, надрывно рассмеялся, и его смех был полон фанатичного безумия.

– Убивать⁈ – проревел он, его голос звенел от негодования. – Ты, исчадье Зла, говоришь о милосердии⁈ Власть! Души горожан! Всё это теперь перейдёт ко мне! Ты сгинешь в Преисподней, Мор! Истинная вера очистит этот город от твоего гнёта!

Я усмехнулся.

– В Преисподней? – иронично протянул я. – Что ж, должен тебя разочаровать, Пастырь. Я там уже бывал. И смог выбраться. Так что, если понадобится, смогу и во второй раз. Для меня это не проблема. Скорее, обыденность.

Фанатичный блеск в его глазах чуть померк. Он, видимо, не ожидал такого ответа. Но тут же собрался, его лицо вновь исказилось злобой.

– Ложь! – выплюнул он. – Ты блефуешь! Никто не может…

Я не дал ему договорить. Моё терпение подходило к концу. Я сделал шаг вперёд, и воздух вокруг меня загустел, словно кисель. Чёрно-зелёный Покров вспыхнул, и из моей спины, пробивая костюм, вырвались две огромные, клыкастые тени. Они не были плотными, скорее, сгустками чистой, неконтролируемой энергии, сотканной из чёрного дыма и изумрудных всполохов. Они зависли над Пастырем, их невидимые когти заскребли по воздуху, а из глубины их бездонных пастей вырвался утробный, нечеловеческий рёв. Это был не просто звук, это был удар по самому сознанию, по инстинктам, по первобытному страху.

Фанатики внизу забились в панике, их крики утонули в этом рёве. Пастырь, до этого столь уверенный, застыл. Его глаза расширились до предела, а лицо побледнело, словно его вымазали мелом. Он пытался сопротивляться, его Покров вспыхнул, но тут же схлопнулся, не выдержав такой концентрации Тьмы. Он упал на колени, дрожа всем телом, пытаясь отползти, но невидимая сила, моя воля, держала его на месте. Он смотрел на меня, и в его глазах читался не просто страх, а настоящий, животный ужас. Он видел не человека в маске. Он видел демона. Воплощение его собственных кошмаров.

Я медленно опустил руки, и тени за моей спиной, повинуясь моей воле, медленно втянулись обратно, исчезая в глубинах моего Истока. Это было трудно. Невероятно трудно. Демоническая сила рвалась наружу, но я запечатал её, осознавая, что её время ещё не пришло.

– Уходи, Пастырь, – мой голос прозвучал тише, но гораздо опаснее. – Это твоё последнее предупреждение. В следующий раз я не буду столь добрым. Я привык расправляться с беспринципными ублюдками их же методами. И поверь, то, что ты видел сейчас, – это лишь верхушка айсберга.

Я не стал дожидаться ответа. Оттолкнулся от пола, и мой Покров вспыхнул, обволакивая меня чёрно-зелёным сиянием. Я растворился в ночной мгле так же бесшумно, как и появился, оставив Пастыря дрожащего от страха на полу в зале, среди своих потерявших сознание последователей.

Глава 26

Костюм Мора облекал меня, словно вторая кожа, но сегодня он казался тяжелее обычного. Не физически – магически. Словно сама тьма, пропитавшая ториумовые нити, откликалась на что-то внутри меня. На ту сущность, что проснулась после Преисподней и теперь всё чаще заявляла о себе.

Я стоял перед зеркалом в своём кабинете, надевая маску, когда это началось. Сначала лёгкая дрожь в руках. Потом – резкая боль в груди, словно что-то когтистое проснулось и начало скрести изнутри. Зеркало перед собой я увидел не сразу – сначала отразилась тьма, густая, вязкая, а в ней…

Мама.

Женщина с моими глазами, но волосами цвета воронова крыла. Она стояла в каком-то древнем храме, окружённая пляшущими тенями, и её губы беззвучно шептали заклинание. А за её спиной – те же клыкастые тени, что вырывались из меня. Только у неё они не бунтовали. Они подчинялись.

– Илья! – резкий голос Люды вернул меня в реальность.

Я моргнул, и видение исчезло. В зеркале снова было только моё отражение, но глаза… Боги, глаза горели изумрудным огнём, а вокруг зрачков пульсировали тонкие чёрные прожилки.

– Что происходит? – Люда подошла ближе, её рука легла на моё плечо. – Я почувствовала… что-то тёмное. Очень тёмное.

– Видения, – выдохнул я, снимая маску. – Они участились. Мама… я видел её. И она… она была как я. Нет, не как я. Я как она.

Люда обняла меня со спины, прижалась лбом к моему плечу.

– Покажи мне, – тихо сказала она. – Через нашу связь. Покажи, что видел.

Я развернулся к ней, взял её лицо в ладони. Наши лбы соприкоснулись, Истоки переплелись – её светлый, тёплый поток с моим тёмным, мятежным огнём. И я показал ей.

Мать в храме. Тени, подчиняющиеся её воле. Древние символы на стенах. И голос… голос, который шептал на незнакомом, но почему-то понятном языке. Слова о балансе. О тьме, которая не зло, а часть целого. О наследии, которое должно пробудиться.

Люда вздрогнула, её глаза распахнулись.

– Илья… я видела её лицо. Она… она была красивой. И сильной. Но в её тьме не было злобы. Только… решимость?

– Но моя тьма другая, – прорычал я, отстраняясь. – В ней есть голод. И ярость. И желание… уничтожать.

Словно в ответ на мои слова, из-за спины вырвался тонкий отросток тени. Он потянулся к стоявшему на столе хрустальному графину и… коснулся его. Графин треснул, а затем рассыпался в пыль.

– Видишь? – я указал на груду обломков. – Она уничтожает. Всё, к чему прикасается.

Но Люда покачала головой.

– Нет. Она не уничтожала. Она… освободила. Песок в графине был связан в форму против воли. Тень просто вернула ему естественное состояние.

Я уставился на неё.

– Что ты имеешь в виду?

– Твоя мама, – Люда говорила медленно, словно осмысляя каждое слово, – она не контролировала тьму. Она была её частью. А ты… ты пытаешься подавить то, что нужно принять.

В дверь постучали. Я раздражённо выдохнул:

– Да!

Вошёл Алексей, но, увидев мой взгляд, тут же остановился на пороге.

– Босс… там Ши-Хань, Минь и госпожа Цао. Просят аудиенции. Говорят, что знают, как помочь с… вашей проблемой.

Я переглянулся с Людой. Она кивнула.

– Проводи их сюда.

* * *

Через несколько минут в кабинете собралась странная компания. Ши-Хань, всё ещё бледный после воскрешения, но с горящими глазами. Минь, вцепившаяся в его руку, словно боялась, что он снова исчезнет. И госпожа Цао, чьи глаза внимательно изучали меня.

– Илья, – начал Ши-Хань, – мы чувствуем твою борьбу. Твоя аура… она кричит от боли. Ты пытаешься запереть силу, которая должна быть свободной.

– Эта сила убивает, – отрезал я. – Я видел, что она делает.

– А я вижу что-то другое, – вмешалась Цао, поднимая руку. Её ладонь засветилась золотистым сиянием. – Позвольте?

Я кивнул, и она коснулась моего плеча. Мир вокруг задрожал, время словно замедлилось, а потом… потом я увидел.

Мама, но молодая. Она стояла в том же храме, но он был не разрушен, а величественен. Колонны из чёрного мрамора тянулись к куполу, где сияли звёзды. А вокруг неё – не демоны, а люди. Они смотрели на неё с благоговением, но не со страхом.

– Хранительница Баланса, – прошептала Цао. – Твоя мать была последней из них. Маги, которые удерживали равновесие между светом и тьмой. Но после войны… их всех уничтожили. Кроме неё.

Видение сменилось. Мать, беременная, бежала по горящим улицам. За ней гнались люди в белых плащах – те же, что у сектантов Пастыря. Она спотыкалась, падала, но продолжала бежать, прижимая руки к животу.

– Она укрыла твою силу, – продолжила Цао. – Запечатала её глубоко внутри, чтобы ты мог жить обычной жизнью. Но печать сломалась в Преисподней. И теперь сила пробуждается. Не постепенно, как должно было быть, а сразу. Поэтому она кажется тебе враждебной.

– Что мне делать? – спросил я.

– Принять её, – ответила Минь, впервые заговорив. – Не как врага, а как часть себя. Ши-Хань научил меня этому после того, как мы вспомнили правду. Тьма не зло. Она просто… другая.

Я посмотрел на Люду. Она улыбнулась и взяла мою руку.

– Попробуем ещё раз? Но теперь не будем сопротивляться.

Я кивнул. Мы сели на пол, скрестив ноги, и сомкнули руки. Остальные образовали круг вокруг нас. Ши-Хань начал тихо напевать что-то на своём языке, Минь подхватила мелодию, а Цао положила ладони на наши плечи.

И я… отпустил. Перестал бороться. Перестал подавлять.

Тьма хлынула из меня, как вода из прорванной плотины. Но теперь она не терзала – она обволакивала. Плотная, знакомая, готовая к работе. За спиной выросли те же крылья теней, но они уже не рвались наружу хаотично. Они подчинялись. А в глубинах моего сознания прозвучал голос матери:

«Ты не монстр, сын мой. Но и не судья миров. Я исследовала эту силу, чтобы ты мог её контролировать. Ты станешь сильнейшим из людей – и это твоя судьба.»

Когда я открыл глаза, все смотрели на меня напряжённо. Люда сжала губы, наблюдая за происходящим с серьёзной концентрацией.

– Первый шаг, – констатировал Ши-Хань, не скрывая удовлетворения, но и не расслабляясь. – Но только первый.

Я поднял руку. Тень от неё извивалась, словно живая, но всё ещё норовила вырваться из-под контроля. В глубине этого танца тьмы я чувствовал что-то большее – сущность, которая лишь временно отступила. Ей ещё предстояло сражение.

– Сколько ещё таких медитаций понадобится? – хрипло спросил я.

– Много, – ответила Цао, оценивающе глядя на меня. – Эта сила не сдастся после одного раза.

* * *

Прошло три дня с моего ночного визита к Пастырю. Три дня относительного затишья, которое меня только настораживало. Змееград жил своей обычной жизнью – работал, суетился, строился. Но под этой видимой нормальностью я чувствовал нарастающее напряжение, словно перед грозой.

И вот она началась.

– Босс, – голос Саши в наушнике звучал встревоженно, – у нас проблема. Большая.

Я стоял в кабинете перед громадным плазменным экраном, наблюдая за городской площадью. То, что происходило там, не укладывалось в голове. Сотни людей. Не десятки, как раньше, а именно сотни. Они стояли в идеальном порядке, их лица были бледными, а взгляды – пустыми. В центре этой толпы, на высоком помосте, возвышался сам Пастырь.

Но теперь он выглядел совсем по-другому. Белоснежные одежды заменил богатый пурпурный плащ с золотыми нитями. На голове – диадема, инкрустированная камнями, что пульсировали слабым, гипнотическим светом. А главное – его аура. Она была в разы сильнее, чем три дня назад. Кто-то его подкачал. Серьёзно подкачал.

– Что он делает? – спросил я, не отрывая взгляда от происходящего.

– Проводит какой-то ритуал, – ответила Саша. – «Великое Исцеление», как он это называет. Обещает очистить души горожан от «тёмного влияния Мора». Но, босс… это не просто проповедь. Он использует магию. Мощную. Массовое внушение такого уровня я ещё не видела.

Я прищурился, всматриваясь в толпу. Теперь я понял, что меня так настораживало. Люди внизу не просто слушали. Они… менялись. Буквально на глазах. Их лица теряли индивидуальность, становились похожими друг на друга. В глазах появлялся тот же фанатичный блеск, что и у Пастыря.

– Сколько времени это длится? – мой голос стал жёстче.

– Два часа, – ответил Егор по связи. – Он начал рано утром. И, босс… у меня плохие новости из секты.

– Говори.

– После вашей встречи Пастырь исчез на сутки. Вернулся… другим. Сильнее, увереннее. И не один. С ним приехали люди из Новознацка. Аристократы. Род Воронцовых. Старинная, очень влиятельная семья. У них есть что-то, что усиливает его способности. Артефакт, или сыворотка. Не знаю точно.

Воронцовы. Никогда о них не слышал, но судя по тому, что происходило на площади, они знали своё дело.

– Егор, ты в безопасности?

– Пока да. Но становится тяжело. После «усиления» Пастырь начал сканировать умы всех в секте. Ищет шпионов. Скоро может вычислить меня.

Я стиснул зубы. Значит, время поджимает.

– Саша, что с камерами по городу?

– Плохо, босс. Очень плохо. За последние два дня пропало или «изменилось» больше двухсот человек. Они приходят к Пастырю обычными людьми, а уходят… фанатиками. Но это ещё не всё. Его новые последователи разбрелись по городу. Они подходят к случайным людям на улицах, в магазинах, дома, и… что-то делают. Ментальное воздействие. Многие после этого тоже начинают меняться.

– Как вирус, – пробормотал я. – Он превратил фанатизм в инфекцию.

– Именно. И скорость распространения растёт. Если так пойдёт дальше, через неделю половина города будет его.

Я развернулся от окна, направляясь к столу. На нём лежала карта Змееграда, исчерченная красными метками – местами, где замечали активность сектантов.

– Линда, Лёша, как дела в районах?

– Херово, босс, – голос Линды звучал напряжённо. – В Заречье уже треть квартала под его влиянием. Они объединяются в группы, ходят от дома к дому, «проповедуют». Кто отказывается слушать – тех заставляют силой. А кто слушает… меняется.

– В Центральном районе то же самое, – добавил Алексей. – Но хуже всего в рабочих кварталах. Там люди злее, отчаяннее. Пастырь им обещает «справедливость» и «истинную силу». Многие ведутся.

Я обхватил голову руками. Это было хуже, чем я думал. Пастырь не просто вербовал последователей – он создавал армию зомби. И делал это с пугающей эффективностью.

– Босс, – вновь раздался голос Лёши, – у меня новости с улиц. Наши люди докладывают: сектанты начали нападать на ваши заведения. Не грабят, не крушат. Они пытаются «обратить» девочек и клиентов. Мико еле отбилась. Говорит, что их было человек двадцать, все с пустыми глазами, твердили одни и те же фразы.

Внутри меня что-то взревело. Демоническая сущность отозвалась на мой гнев, и на секунду комната вокруг потемнела.

– Достаточно, – прорычал я, и все голоса в наушниках смолкли. – Пастырь хотел войны? Он её получит. Но не такую, какую ожидал.

Я активировал общую связь.

– Переходим на план «Красный Рассвет». Саша, запускай информационную кампанию. Хочу, чтобы через час весь город знал правду о том, что творит Пастырь. Видео, аудио, документы – всё в сеть. Лёша, собирай наших людей. Формируем группы противодействия. Но аккуратно – не провоцируем массовые беспорядки.

– А что с Пастырём? – спросил Егор.

Я посмотрел на экран, где тот продолжал свой ритуал. Толпа под ним уже была огромной.

– Пастырь – мой. Лично.

– Босс, – в голосе Саши прозвучала тревога, – там сотни людей. И все под его контролем. Это может быть ловушкой.

– Пусть будет ловушкой, – хмыкнул я, чувствуя, как внутри просыпается что-то тёмное и голодное. – Некоторые ловушки захлопываются не в ту сторону.

Я направился к шкафу, где висел костюм Мора. Пора показать Змееграду, кто здесь настоящий хозяин. И пора показать Пастырю, что значит играть с огнём.

Особенно когда этот огонь пришёл прямо из Преисподней.

Глава 27

План «Красный Рассвет» был запущен. Змееград, ещё не оправившийся от шока после ритуала на площади, погрузился в новый, куда более коварный хаос – информационную войну. Городские экраны, обычно транслирующие рекламу и новости, теперь показывали два совершенно разных мира. На одних – благообразный лик Пастыря, обещающего исцеление и покой, и кадры, где люди в экстазе падают на колени. На других – хроника возрождения Змееграда: строящиеся здания, работающие заводы, интервью с довольными рабочими, получившими места благодаря Мору.

В своём логове, окружённая десятками мониторов, Саша дирижировала этим цифровым оркестром. Её пальцы летали по клавиатуре, взламывая городские сети, перехватывая трансляции сектантов, запуская в эфир контраргументы.

– Они пускают ролик о «греховности» твоих салонов, босс, – доложила она по связи, её голос был спокоен, но в нём чувствовался азарт. – Я перехватываю сигнал и ставлю в ответ интервью с Мико. Прямо сейчас.

И на экранах, где только что мелькали кадры с полуобнажёнными девушками, снятые скрытой камерой, появилась Мико. Она сидела в уютном кресле, в элегантном платье, и спокойно, с достоинством рассказывала свою историю. О рабстве у Аганько. О страхе, боли и унижении. А потом – о Море. О том, как он дал ей не просто свободу, а выбор. Паспорт. Деньги на первое время. И работу – не в притоне, а в легальном, процветающем салоне, где она теперь менеджер, а не вещь.

– Мор не святой, – говорила Мико, глядя прямо в камеру, и в её глазах не было ни тени страха. – Но он дал нам то, чего не мог дать никто другой. Он дал нам будущее. А что даёт вам ваш Пастырь? Пустые обещания и пустые глаза.

Эффект был ошеломляющим. В социальных сетях, которые Саша наводнила этим интервью, разразилась буря. Люди спорили, ругались, но главное – сомневались.

Тем временем на улицах разворачивалась другая битва. Лёша, следуя моему приказу, организовал «спонтанные» акции поддержки. Группы рабочих с заводов, бывшие бойцы с арены, даже простые торговцы с рынка выходили на улицы с плакатами: «Мор дал нам работу!», «Пастырь, убирайся!», «Змееград за порядок, а не за секты!». Они не были агрессивны, но их было много, и они были искренни. Это был разительный контраст с зомбированными фанатиками Пастыря, которые бродили по городу, бормоча свои мантры.

Пастырь ответил. По городу поползли новые слухи, подкреплённые сфабрикованными видео и аудиозаписями. Мор – коррупционер, связанный с Тарниковым. Мор – убийца, на чьих руках кровь невинных. Мор – демон, который использует горожан для своих тёмных ритуалов. Змееград раскололся. Соседи перестали доверять друг другу, друзья становились врагами. Город гудел, как растревоженный улей.

В это же время в своих роскошных особняках проснулась и аристократия.

Княгиня Савельева, элегантно откинувшись в кресле, вела разговор по защищённой линии с одним из влиятельных бояр Новознацка.

– Дорогой мой, – мурлыкала она, разглядывая свой маникюр, – вы не находите странным, что род Воронцовых, известный своей скаредностью, вдруг начал так щедро финансировать какого-то безродного проповедника? Мои источники говорят, что их финансовые дела в последнее время… весьма запутаны. Возможно, им стоит напомнить о старых долгах перед Императорской казной?

На другом конце города, в своём поместье, боярин Смирнов собрал совет директоров своих предприятий.

– Господа, – его голос был твёрд и прагматичен, – хаос, который сеет этот Пастырь, бьёт по нашему производству. Люди уходят с работы, производительность падает. Мор, при всех его… особенностях, обеспечивает стабильность. А стабильность – это прибыль. Поэтому мы поддержим его. Всеми доступными ресурсами.

Даже боярыня Морозова, скрепя сердце, внесла свою лепту. Она не могла публично поддержать «простолюдина» Филатова (ведь все помнят, что заморыш Филатов тесно связан с главой преступного мира), но, когда адепты Пастыря попытались устроить «духовное пробуждение» у ворот элитной школы, где училась её дочь, она одним звонком вызвала городскую стражу, которая разогнала сектантов «за нарушение общественного порядка». Она понимала: успех Мора – это и её спокойствие.

Я наблюдал за всем этим из своего кабинета. Я чувствовал пульс города, его страх, его надежду, его ненависть. Это была новая война, где победу приносили не клинки и магия, а слова и вера. И я был готов играть до конца.

В этот момент на мой девайс пришло сообщение от Егора. Короткое, всего два слова: «Нашёл. Архив». А следом – файл. Видеозапись. Старая, зернистая, снятая в каком-то подвале. На ней – помятый и старый, но всё ещё не уверенный в себе Пастырь, и рядом с ним… Воронцов. Они обсуждали план. План по «духовному очищению» Империи. И Змееград был лишь одним из шагов.

Я усмехнулся. Кажется, у меня появился козырь. И я знал, как им сыграть.

* * *

Днём я, в полном облачении Мора, ехал на своём байке к окраине города. Солнце, тусклое и безжизненное, едва пробивалось сквозь плотный слой смога, но даже его редкие лучи не могли разогнать мрак, что царил в этом районе. Здесь, в старом, заброшенном здании бывшей фабрики, я устроил свой «реабилитационный центр». Ироничное название для места, где ломали волю.

Мои люди молча расступились, когда я вошёл. Внутри пахло сыростью, пылью и безысходностью. В большом, пустом цеху, на стульях, сидели они. Те самые бандиты, что ещё совсем недавно чувствовали себя хозяевами жизни, а сегодня были лишь тенями самих себя. Их глаза были пусты, тела дрожали от любого шороха.

К этому моменту я уже знал о них всё. Прошёлся по их воспоминаниям, как по открытой книге, пока они висели на мосту. Конченые отморозки. Без семей, без детей, без будущего. Идеальные пешки, которых не жаль пустить в расход. Пастырь и его наниматели хорошо продумали этот момент. Но они не учли одного: я не собирался с ними церемониться.

Я не стал тратить время на разговоры. Подошёл к первому, его взгляд был прикован к полу. Я положил руку ему на голову. Мой Покров, теперь уже не просто щит, а острый ментальный скальпель, легко проник в его сознание. Я не стирал память. Я её переписывал.

В его голове, словно выжженная на пергаменте руна, отпечаталась одна-единственная мысль: «Мор – мой хозяин. Его воля – моя воля. Я подчиняюсь». А поверх этого, как тонкий слой лака, я восстановил его «общие» воспоминания, стирая лишь последние часы унижения на мосту и здесь, в этом подвале. Он должен был выглядеть правдоподобно. Сломленным, но не зомбированным.

Я повторил это с остальными. Один за другим они дёргались, их глаза на мгновение вспыхивали зелёным, а затем снова становились пустыми. Теперь они были моими марионетками.

Конечно, я понимал, что Пастырь их не простит. Он не примет обратно проваливших задание неудачников. Скорее всего, он постарается от них избавиться. Тихо, быстро, без свидетелей. И именно на это я и рассчитывал.

На моих кончиках пальцев, сквозь чёрную нанитную ткань, проступили крошечные, почти невидимые устройства – миниатюрные камеры и динамики, размером с пылинку. Подойдя к каждому, я лёгким движением пальцев, с помощью нанитов, прикрепил их к воротникам их курток.

– Возвращайтесь к своему Пастырю, – мой голос прозвучал глухо и бесстрастно. – Скажите, что Мор вас отпустил. Что он проявил милосердие.

Они, как один, поднялись. В их движениях не было больше страха, только слепое повиновение. Они молча развернулись и пошли к выходу, словно запрограммированные автоматы.

Я смотрел им вслед. Мой план был прост. Когда Пастырь решит избавиться от этих пешек, мои камеры запишут всё. Каждое слово. Каждое движение. И это станет новым, куда более мощным компроматом на него.

– А мы… – усмехнулся я, поворачиваясь к своим людям, что вышли из тени. – Мы просто посмотрим кино.

* * *

Ночь была моим союзником. Тьма скрывала меня, а рёв мотора моего байка сливался с индустриальным гулом окраин. Я ехал к одной из точек, о которой узнал из сломленного сознания бандитов. Старый складской комплекс, давно заброшенный, но, как оказалось, не пустующий. Здесь, по их словам, была одна из баз Пастыря, где обитали его наёмники и хранились «пожертвования».

Охрана была. Вооружённая до зубов, в бронежилетах, с автоматическими винтовками. Они патрулировали периметр, уверенные в своей безопасности. Глупцы.

Я оставил байк в паре кварталов, приблизившись к складу пешком, словно тень. Они меня даже не заметили. Первый упал с перерезанным горлом, не издав ни звука. Второй рухнул с пробитым виском, когда я метнул в него сгусток острого, словно сталь, покрова. Остальные двое, что были внутри, у ворот, даже не поняли, что произошло. Я вошёл, словно призрак, и сломал им шеи голыми руками. Быстро. Тихо. Эффективно.

Внутри, в подвалах, меня ждал сюрприз. Помимо ящиков с оружием и денег, здесь была лаборатория. Небольшая, но хорошо оборудованная. В воздухе висел едкий химический запах. На столах – колбы, реторты, и горы белого порошка. Амфетамин. Но не только он. В отдельном контейнере, под замком, хранились ампулы с какой-то светящейся, пульсирующей жидкостью. Новый психотропный препарат. Я сразу понял – это и есть то, что усиливает магию Пастыря, что превращает людей в безвольных фанатиков. Я взял несколько образцов, аккуратно упаковав их в специальный контейнер.

Когда я уже выходил, мой девайс завибрировал. Саша.

– Босс, – её голос был спокоен, но в нём чувствовалось удовлетворение. – Ваша уловка сработала. Их только что пристрелили в глухом переулке. Камеры всё записали. Лица убийц – такие же отморозки. Но был кое-кто ещё. Один из служек Пастыря, тот, что постоянно ходит за ним, как тень. Он отдал приказ.

– Отлично, – хмыкнул я. – Видео в сеть не выкладывать. Это наш козырь. Пастырь – всего лишь пешка. Мне нужны его наниматели.

– Поняла, босс.

Я отключился. Ночь ещё не закончилась. Я завёл байк и помчался в свою лабораторию, оставив за спиной пылающий схрон. Мне нужно было изучить этот новый наркотик. Понять, как он работает. И как его можно использовать против них самих. Война переходила на новый уровень. И я был к этому готов.

* * *

Вернувшись в свой кабинет, я почувствовал их присутствие ещё до того, как открыл дверь. Две ауры, одна – колючая, полная гордыни и скрытого страха, другая – более мягкая, но не менее напряжённая. Морозовы.