Текст книги "Два шага назад (СИ)"

Автор книги: Вадим Булаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Слушая и запоминая на будущее особо примечательные матерные конфигурации, я следил за бородачами. Те сопели, нехорошо щурились, но не пререкались.

Возник вопрос: «Почему?» – Минус и Стан из другого батальона, у них имеется свой командир. Мозгоправ, как я понимаю, властен над ними довольно косвенно, как над временно прикомандированными бойцами. К чему такие моральные подвиги? Могли бы, якобы случайно, нажать в коммуникаторе что-нибудь не то, а потом долго чесать бритые затылки в поисках причины. Чем плохо? Связь бы пропала, орущий неврастеник исчез бы с экрана. Потом бы отмазались. Странно…

Но присутствовала и иная странность, даже поважнее первой. С какой радости психолог, пусть и военный, командует подобными операциями? Откуда у него такие полномочия? Ладно, в качестве ответственного приказать молодому бойцу куда-то поехать, выполняя поручение тех, кто рангом повыше. Допускаю, случается. Однако, ещё и отчёт о результатах принимать – явный перебор.

Или я чего-то не знаю?

Как потом оказалось, версия с незнанием наиболее близка к фактическому состоянию дел.

Закончив драть глотку, Кано выпил воды, прокашлялся и перешёл к подробностям.

Дотошно выяснял про этапы подготовки, изредка кивая в знак понимания; с каменной физиономией выслушал про тренировки по вождению байка. Едва речь дошла до покупки прибора ночного видения, он, на секунду отвлекшись, сделал какую-то пометку, потребовав от меня найти в сети данную модель и описать все приемлемые характеристики и недостатки почившего под бандитской стопой прибора.

Разбор шёл основательный, въедливый, выдававший в мозгоправе если и не знатока диверсионно-подрывной деятельности, то не чуждого ей специалиста – точно.

Особенно настырно он требовал описать работу пулемёта и мои впечатления. Услышав про управляющую автоматику и готовую к бою турель (или что там торчало над ограждением), Кано буквально вывернул меня наизнанку, детализируя каждую секунду. На моменте попадания в заднее колесо байка даже воскликнул:

– Это точно?! Не по ногам, не в торс? В движении?

– Так точно. С первого выстрела, – констатировал я, передёрнув плечами от неприятных воспоминаний. – Потом очередью намекнули, чтобы не рыпался.

Сделав глубокомысленную паузу, психолог переключился на Минуса, скрупулёзно вытряхивая из него целый ворох разнообразнейшей информации об организации обороны, последовательности действий и других малозаметных деталях, на которые я и внимания не обратил. Оказывается, огневых точек на ограждении он насчитал четыре, все активные; замечал и человека с «продолговатым предметом цилиндрической формы с утолщениями, имеющим визуальное сходство с переносным ракетным комплексом». В деталях не разглядел, так как носителя превентивно уничтожил. Отдельно поразил антенный комплекс с возможностью радиосканирования, полностью выведя его из строя.

Когда боец закончил, Кано вытер рукавом заплёванную камеру, потёр подбородок, отстранённо сообщив:

– Надо будет изучить записи боя. Крепко противник окопался. Пулемёты с высокоточным наведением… на улицу с винтовками выходят… Броня, личное оружие?

– Сдали, – пробасил Стан.

Процесса сдачи я не видел. Меня просто попросили посидеть в темноте у какого-то полузаброшенного здания, пока бойцы куда-то отлучались минут на двадцать, прихватив маскировочную нашлёпку и неиспользованные гранаты с мотоэкипировкой. После забрали, вернувшись в гражданской одежде и на другом авто, без водителя, привезли в отель.

Никто ничего не объяснял, а я не любопытствовал. У бригады помощников много, и не все из них обожают внимание и популярность. Каждый обязан знать ровно столько, сколько положено, и не больше.

– Принято, – мозгоправ с диверсионным уклоном шлёпнул ладонями по столу. – Маяк – возвращаешься в расположение. Приедешь – зайди ко мне… Вы – по своей программе. Будьте на связи.

Экран коммуникатора погас. Стан, убрав девайс в карман, сумрачно огласил:

– Предлагаю по пиву. В отеле продают. Минивэн помянем. Я к нему привык…

Никто не возражал.

***

Утром, попрощавшись с парнями, я уже в дверях номера вспомнил, что моя звонилка отключена с самого выезда на «дело», как под пивко окрестил Минус наши ночные приключения.

Включил – ни одного пропущенного. Не нужен я никому. Или… Так не бывает! Да меня терроризировать звонками должны, сна лишать, беспрестанно напоминая о пакетах из бригадной душевой. Издёргать, чтобы я из человека превратился в сплошной оголённый нерв, мечтающий как можно скорее избавиться от назойливых надоедал.

Почему мне никто не напомнил про то, что я в командировке задерживаюсь, в нарушение отпущенного мне срока? На слепое доверие это не похоже. Та женщина, из автобуса, абсолютно внятно поясняла расклады и уточняла, что некто теряет деньги в томительном ожидании груза.

Могли же попросту, скромно позвонить, раз уж от психологической обработки отказались. Узнать, как дела, хорошо ли кушаю и когда изволю вернуться. Номер у Хлюпы имеется.

А на экране – пустота. Лишь иконки заводской прошивки и часы.

Что бы это значило?

Идеи категорически отказывались рождаться, внутреннее чутьё помалкивало, логика, похоже, ушла в отпуск.

Страшно тянуло поднять правую руку, затем резко её опустить и беспечно выдохнуть: «Да пошло оно всё!», но это – самообман. Никто от меня не отвяжется.

Полный самых мрачных предчувствий, я добрался до автобусной станции, занял кресло согласно билету и до самого конца пути тупо глазел в окно, ни о чём не думая.

По возвращении, доложившись о прибытии и узнав, что Кано где-то носит по служебной необходимости, вернул штатское барахло в личный шкафчик, прихватил полотенце и пошёл в душ, смыть с себя дорожную пыль.

Ну а там, разумеется, не удержался, победило во мне любопытство. Влез на перегородку, сунул ладонь за панель, и…

Пусто. Пакеты с таблетками забрал кто-то другой.

(*) Вилли – езда на заднем колесе

Глава 8 Интерлюдия № 2

11 канал

Криминальная хроника.

… Сегодня ночью неизвестными было совершено нападение на штаб-квартиру и региональные филиалы известной гангстерской группировки «Хозяева улиц». Количество погибших уточняется. Полиция от комментариев воздерживается…

47 канал

Утренние новости

… Мы направили журналистский запрос в мэрию и управление полиции по поводу случившегося. В настоящее время известно о более чем двух десятках убитых. На месте работают следователи…

114 канал

Новости полдня

… Нашему корреспонденту удалось пообщаться с выжившим.

Картинка на экране сменяется, демонстрируя зрителям крупным планом грязное, испуганное лицо смуглого подростка, выхватывая участки татуированной шеи. Ему практически в нос тычется микрофон, выгодно поворачиваясь к камере логотипом канала. Женский голос с тревогой спрашивает:

– Скажите, что вы видели? Кто на вас напал? Имеются ли ещё выжившие?

Вокруг шумно, но слов не разобрать. С записью успели поработать звукорежиссёры, убрав стандартные в таких случаях вопросы коллег по журналистике, наверняка окруживших единственного свидетеля.

Подросток трясётся, криво растягивает губы, затравленно озирается. Оператор приближает фокус и снимает лишь полубезумные глаза. Боль и ужас в них заставляют впечатлительных вздрогнуть, а тех, кто покрепче, тяжело вздохнуть. Состояние героя репортажа почти физически ощущается каждым, кто включил визор на этом канале. Многие сочувствуют, напрочь позабыв о том, что банда, к которой принадлежит юнец, вот уже долгие годы фигурирует в криминальных сводках и журналистских расследованиях как одна из самых агрессивных.

Чумазое лицо возвращается к привычным для телевизионщиков размерам. Назойливая женщина продолжает заученно повторять те же самые вопросы:

– Скажите, что вы видели? Кто на вас напал? Имеются ли ещё выжившие?

Наконец, ей удаётся добиться ответа.

– Тени, – всхлипывая, произносит подросток, заваливая голову набок и дёргая ей, точно эпилептик. – Тени… С оружием… Всех убили…

Картинка замирает, представляя юнца трогательным, беззащитным, а новый, правильно поставленный голос сурово произносит слоган компании:

– Следите за нашими выпусками. Мы обязательно сообщим вам правду…

9 канал

Итоги дня

Пожилой, представительный мужчина в окружении полицейского спецназа идёт к бронированному автомобилю. Смотрится он импозантно, дорого. Костюм, туфли, белоснежная сорочка с расстёгнутой верхней пуговицей.

Съёмка ведётся с расстояния, ближе подойти не даёт полицейское оцепление. Слышны выкрики:

– Как вы объясните случившееся?!

– С вами связывают деятельность «Хозяев улиц»! Кому вы перешли дорогу?

– Правда, что вы глава преступного клана?

– Прокомментируйте смерти ваших людей!..

Человек скрывается в автомобиле, не произнеся ни слова.

Поздняя ночь, загородный особняк

Тот же человек. Теперь – тусклый, невзрачный, злой.

– Сколько мы потеряли? – спрашивает он у полного, слащавого мужчины в глухой тройке, стоящего перед ним навытяжку.

– Много. Точные подсчёты ещё только предстоят. Всё осложняет полиция. Они до сих пор описывают и протоколируют. Известно, что семьдесят процентов каннабиса урожая этого года уничтожено. Вместе с лабораторией по синтезированию прочих продуктов.

– Сам что скажешь? Про нападения? С копами как-нибудь утрясём…

– Били точечно, обладая полнотой информации и планами зданий.

– Известно, чья работа?

– «Титан». Больше некому. Ни одного погибшего, ни одного раненого, никаких следов. Идеально спланировано. Привлечённый консультант указывает на армейскую подготовку нападавших. Я говорил, не надо с ними…

– Молчать!!! – впадая в бешенство, орёт человек и тут же успокаивается. – Я намёк, тот, вчерашний, понял, но не придал значения. К сожалению. Мне звонили утром… Ты с ними связался?

– Пробовал. С нами не хотят общаться.

– Не с нами, а с тобой, – хмуро поправляет он слащавого. – Соедини меня с ними. Я сам поговорю… Войну мы после такого удара не потянем. Придётся выполнить их требования… Платить.

Через три дня

11 канал

Криминальная хроника.

… Сегодня вечером, у дверей своего загородного особняка, выстрелом в голову был убит предполагаемый лидер группировки «Хозяева улиц». Полиция не исключает криминальные разборки.

И о погоде…

Глава 9

Со стороны коридора хлопнула дверь, кто-то вошёл в раздевалку. Перепугавшись до умопомрачения, я уже в полёте вернул потолочную панель на место и, приземлившись, торопливо дёрнул за кран смесителя. Хлынула холодная вода.

Кожу обожгли ледяные иглы, но оно и к лучшему. Температурный перепад здорово помог отвлечься от крайне противоречивой новости, заставив организм непроизвольно сжаться под проникновенное: «Бр-р-р!!!»

Испуг от того, что пакеты исчезли, отправился в слив вместе с переживаниями и сомнениями. Забрал Хлюпино счастье кто-то неведомый – отлично! Ко мне вопросов меньше. Получается, не одного меня эта гнида обхаживала, то умоляя, то шантажируя. У него знакомых везде много, это я людей сторонюсь. Опять же, шесть обещанных процентов за доставку, сумма, наверное, изрядная. Как-то не уточнил.

Скорее всего, я даже смогу вычислить, кто повёлся на «щедрое» предложение. Достаточно попасть на КПП и покопаться в компьютерных журналах. Там все входы-выходы личного состава фиксируются. Если откинуть старослужащих, мало общавшихся с нами, молодняком, складских сотрудников, которых в жилые помещения «Титана» никто не пустит, и сделать упор на последнее бригадное пополнение то, вполне возможно, требуемая личность сама всплывёт.

Но надо ли? Пронесло – и молчи. Иначе судьбу переиграешь.

Похвалив себя за рассудительность, я в качестве поощрения открыл горячую воду, доводя общий поток до комфортной температуры.

В душевую вошёл шапочно знакомый боец. Как и я, в костюме Адама. Вскользь обозначив кивком приветствие, он прошёл в соседнюю кабинку, бросив полотенце на общую вешалку. На долю мгновения показалось, что он что-то знает, что-то подозревает, и что за ним сейчас вломится всё начальство, обличительно тыкая пальцами. А затем потащит меня на допрос.

Будто ища спасения, закрыл горячую воду, возвращая ледяной душ. Мнительность – она такая, трусливая подружка паранойи. Мягкая и хитрая, любит исподтишка выпрыгнуть.

… На этот раз простоял долго, до посиневших губ.

***

Утро встретило служебной рутиной. Зарядка, завтрак, сопровождение, тесная кабина грузовика, ухабы, жара. Всех удовольствий – катался недалеко, успел вернуться во второй половине дня.

– Тебя Кано ждёт, – сообщили мне на КПП. – Зайди.

– Давно?

– Не очень. Он сам с час, как вернулся. Машина первого бата подвезла. На пикник они, что ли, катались? У ворот всё расстаться не могли, перешучивались.

Сбегав в оружейку, я не забыл привести себя в порядок и без задержек потопал в кабинет психолога. У меня перевод, как-никак. Затяну – и много нового о себе узнаю, пока разберусь с интендантами, начальством и прочими чинами, которых положено обойти перед уходом. Кому охота со мной до ночи возиться?

Кано мне встретился в коридоре. Весёлый, бодрый, с шальными бесенятами в глазах. У меня так отец выглядел, когда ему удавалось вырваться с фермы и поиграть в футбол со старыми товарищами. Наносится, нападается, наорётся до хрипоты, потом домой приезжает по маковку в адреналине, а мать с порога нудит, что и годы у него уже не те, и лучше бы они вместе её сестру, чопорную вредину, проведали, и, раздухарившись от такого своеволия, несла прочую благомуть, нацеленную на удержание мужа дома.

Всегда ему сочувствовал.

– А, лихач! – мозгоправ улыбался. – Пошли. Буду тебя воспитывать.

По задорному тону я понял, что особо меня терроризировать он не планирует.

В кабинете, присев на стул для посетителей, повторил всю историю с неудачным гранатометанием, особо отметив (на всякий случай, чтобы бородачей не подставлять), что идея с байком принадлежит только мне. Кано рассказ пришёлся по вкусу, несмотря на сумбурный финал. И вдвойне его обрадовало то, что я, пока добирался в расположение, составил список использованных предметов – от мотоцикла, с указанием модели и технических характеристик, до марки шлема.

– Достойный доклад, – подытожил психолог, закончив задавать уточняющие вопросы. – Хвалю. Теперь разрешаю, спрашивай.

– О чём?

– О прошедшей операции. Тебе, наверное, интересно, почему при наличии таких крутых комплектов вооружения тебя пустили вперёд, как пацана?

– Нет.

– Странно, – похоже, мне удалось поразить Кано, он даже подался вперёд. – Удивляешь, Маяк… Попробуем по-другому. Как ты думаешь, почему столь дорогое оборудование оказалось у парней под рукой? Как рояль в кустах, почти случайно.

– Не представляю.

Лицо собеседника вытянулось в изумлении.

– Совсем интересно… Третья попытка. Как считаешь, какое отношение я имею ко всему этому?

Мне оставалось лишь недоумённо пожать плечами.

– Молодец! – рассмеялся мозгоправ, ладонями обозначив аплодисменты и откидываясь на спинку стула. – Полностью соответствуешь своему психологическому портрету. А теперь давай, как говорится, без протокола, – он по-свойски подмигнул. – Отыграем назад. Чего ты отмораживаешься?

Нужно отвечать…

– Командир перед солдатами не отчитывается. Мне поставили задачу, я её выполнял. Излишнее любопытство только навредит.

– В общем, прав, – психолог неуловимо из весёлого стал деловитым. – Школу ты прошёл неплохую. Но я считаю нужным довести до тебя следующее: первое – твои действия признаю оптимальными. Второе – неудача в ходе операции целиком моя вина. Да-да. Я не оговорился. Недооценил противника. По моим данным, там располагался практически мирный объект. Потому и ввёл прямой запрет на использование полноценной боевой экипировки, предпочтя обычные гранаты. Считал, много чести для захудалого заводика и что риски случайного обнаружения неизмеримо выше ставок. Ошибся… Имейся у меня более детальная информация – выехал бы лично. Однако получилось так, как получилось. Никто и не подозревал, что у них всё настолько серьёзно. Прокололся, задействовал отпускников. Думал, вас троих вполне достаточно… Кстати, это была инициатива Стана перестраховаться, прихватив броню. Тебе об этом известно?

Вот и без протокола… Но каков хитрец! Одним вопросом сразу всю группу на вшивость проверяет – кто из нас не умеет держать язык за зубами: я, сдав своих товарищей, или они, разболтав об источниках доставки секретных причиндалов.

– Штурмовые комплекты увидел лишь на дороге, при попытке отступления. Куда они делись впоследствии – не спрашивал.

– Верю. И лишний раз убеждаюсь, что мелочей не бывает. Про мою роль рассказывать?

Я постарался всем видом выказать равнодушие. Да понятно, кто ты такой. Принцип семи фуражек помог разобраться. По штатной должности – психолог. По дополнительной нагрузке – скорее всего, входишь в какую-нибудь группу, функционально сходную с разведывательно-диверсионным подразделением. Причём, не последний человек, с полномочиями… Иначе Минус со Станом и не подумали бы тебе подчиняться, без соответствующего распоряжения от своих отцов-командиров.

– Только если есть такая необходимость, – постарался я увильнуть от прямого ответа.

– Можно и так. Необходимости нет, – мне показалось, что Кано даже обиделся. – Оставим. Я хочу поговорить с тобой, Маяк, о другом, не менее важном, чем кто есть кто. За свои слова о приказах и их выполнении ты ответил впечатляюще. Мужчина. Сказал – сделал. Прошёл не то, чтобы проверку – для этого тебя бы задействовали в составе группы, на подхвате, а, скорее, доказал, что не трепло. И мне приятно. Действительно, приятно. Сколько показных храбрецов сломалось на моём пути, обгадившись в самый неподходящий момент – не сосчитать. Ты же не хвастался, не напрашивался. Просто делал… Я тебя не захваливаю, – мозгоправ подпустил холода в голос. – Я это к тому, что сделал правильный выбор, поставив свою подпись под твоей анкетой. Честно скажу, колебался. Солдат Федерации, дезертир с преступным прошлым – тот ещё чёрт в табакерке.

Мне оставалось лишь криво улыбнуться и промолчать. Кано истолковал гримасу как невысказанную просьбу к разъяснению. Нашло на него поговорить. С каждым иногда случается.

– Нам не нужны те, кто копает отсюда и до обеда, ждущие простых и понятных им распоряжений, ищущие старшего, поводыря или мессию. Примитивные исполнители, выражаясь общепринятой терминологией. Все они боятся ответственности, боятся решать, делать выбор. Послушный скот… Нам нужны те, кто способен, даже ломая себя, что-то менять, действовать; умеющие видеть не только дни начисления жалованья. И, при этом, с холодным, трезвым восприятием мира. Объективным, если хочешь.

Ох и расходился… Я ни на секунду не терял бдительности. Сейчас он меня заболтает, расслабит, а потом как рявкнет: «Что тебе известно о пропавших пакетах с наркотиками?!» Но нет. Обошлось. Подводил он совершенно к другому:

– Ты мне здорово помог, Маяк. Пока я болтал, а ты слушал, пришло понимание, что писать в твоей характеристике и к кому определить на новом месте службы. Тебе понравится. Вы друг друга дополните… К выезду готов? Обходные документы подписаны?

Я поднялся.

– Не успел. С сопровождения сразу к вам.

– Иди, пока все не разбежались. Начни с оружейки. Новый ствол в первом батальоне получишь. Обходной лист уже в батальонной сети. Выезжаем завтра, после подъёма. Свободен.

***

Отвёз меня мозгоправ лично, на служебной машине. Отмотав километров семьдесят по частично знакомым дорогам, мы прибыли в пасторальный лесок у узенькой речки, где почти сразу упёрлись в шлагбаум, перекрывающий въезд на территорию бывшего скаутского лагеря. Вполне свежей, кстати, постройки. Как бы не перед началом конфликта возвели для детишек, а заселились несколько иные постояльцы.

Сбоку от бело-красной преграды торчал часовой с шевроном «Титана» на рукаве.

Добрались.

Кано пропустили без проблем, поздоровавшись, как со старым знакомым, а я с любопытством вертел головой. Много зелени, административный корпус в три этажа, маленькие домики, стройными рядами уходящие вглубь, мощёные дорожки, спортплощадка, длинное приземистое здание, очень напоминающее столовую, армейские внедорожники на пятачке у въезда, неторопливо бредущий по своим делам боец в тапочках…

– Вещи не забудь, – подруливая к стоянке, напомнил психолог.

– Вот, – похлопал я по рюкзаку с имуществом, который всю дорогу держал на коленях. – Всё своё ношу с собой.

– Ясно. Выходи.

Выбравшись из салона первым, он молодцевато пошёл по одной из дорожек. Я спешил следом, продолжая глазеть по сторонам и удивляться, сколько вокруг зелени. Будто в парк попал. Минуты через три, пройдя между ухоженных насаждений, мозгоправ встал как вкопанный, глядя вперёд.

– Знакомься. Псих.

– Кто? – не понял я.

– Псих. Его все так зовут… Да, прозвище затасканное всякими горе-литераторами и сериальщиками, но его позывной – именно Псих. Потому можешь смело произносить это… скорее, имя, – Кано говорил совершенно серьёзно. – Он не обижается. Пойдёшь к нему, вторым номером. В принципе, назначение согласовано, а формальности я утрясу. Поверь, вам будет комфортно друг с другом, или мне пора на пенсию уходить.

Такое заявление обнадёживало слабо, особенно если учесть, что речь шла о доходяге в возрасте от тридцати до пятидесяти, одетым лишь в широченные красные шорты и скучающем на скамеечке у жилого домика. Был он плешив, именно плешив, а не стрижен под ноль, бледен, болезненно худ, имел острый нос и впалые щёки. На тонких, бесцветных губах застыла улыбка, причём кому улыбается этот субъект – не понять. Он будто таращился в невидимую другим пустоту, находя в ней нечто занимательное.

По спине пробежал морозец. Имелось в этом, на редкость некрасивом человеке что-то от сумасшедшего, случайно выбравшегося погреться на солнышко после долгих лет заточения в закрытой лечебнице для душевнобольных.

Мы стояли от него метрах в десяти и я, чем больше рассматривал своего нового сослуживца, тем больше находил в нём новые, непривычные человеку черты. Сидит не двигаясь, ладони благонравно лежат на костистых коленках, ступни босые, только пальцы мелко шевелятся, точно щупальца, елозя по почве. Спина согбенная, плечи опущены как бы вперёд. На общем фоне бравых вояк «Титана» – инородное пятно, портящее всю картину.

– Он, по-своему, нормальный, – мозгоправ, терпеливо дав мне составить первое впечатление, продолжил заочное знакомство. – Старожил. Раньше меня в бригаду пришёл. И товарищ неплохой. Так что не бзди. Внешность обманчива. Пойдём, представлю, – и двинул к этому полуодетому недоразумению. Я послушно пристроился за ним.

Не доходя нескольких шагов до сидящего, мой сопровождающий поздоровался:

– Привет, Псих!

Улыбка на лице плешивого обрела осмысленность, водянистые глаза повернулись в нашу сторону.

– Здравствуй, Кано. Ты ко мне?

– Угадал, – психолог, не чинясь, протянул руку для приветствия.

Тот её вяло пожал.

– Что хотел?

– Привёз тебе нового помощника. Нормальный парень.

– Нового друга?

Я впервые в жизни видел, как человек расцветает, превращаясь из скучающего пофигиста в тёплый, притягивающий к себе эпицентр счастья.

– Друг – это очень, очень нужно… – рот Психа растянулся совсем уж невозможно, практически до ушей. – У меня давно нет друга… Давным-давно, кажется, с прошлой пятницы…

– Что? – удивился психолог, слегка отстраняясь от старого знакомого.

– Классику надо знать. Книги, мультфильмы, – наставительно ответил этот ненормальный. – В идеале – читать и смотреть в оригинале. Где ты своим детям идеи для сказок будешь брать? Из тупых сетевых роликов?

– А-а-а, – смутившись, протянул Кано, натягивая ответную улыбку. – Постоянно забываю, что ты гуманитарий по образованию. Этот… как его… литературовед.

– Я помню, – кивнул бледнокожий мужчина и обратился ко мне, поднимаясь на ноги. – Пойдём в дом. Я покажу тебе койку и холодильник.

На плечо легла лапа психолога. Не стесняясь присутствующего здесь Психа, он растолковал:

– Его второй номер погиб месяц назад. Снайпер снял. Самовольно отлучился товарищей проведать, и получил…

Помню. Привозили закрытый гроб. Вечером прощались, после возвращения из сопровождения. Упоминали и позывной… Заковыристый такой:

– Бархан?

– Ага, – безмятежно подтвердил новый сосед и самоназваный друг. – Он. Стоял, стоял, а потом умер.

Морозец снова пробежал по коже. Ну и характеристика… Мог же сказать поприличнее. «Пал смертью храбрых», «Погиб при исполнении»… подходящих синонимов для смерти от вражеского выстрела придумано более чем достаточно. А тут – взял и умер, словно у него других занятий не нашлось.

– Он попозже придёт, Псих, – Кано повлёк меня за собой. – Надо же представиться, стать на довольствие, получить личный шкафчик.

– Это да, это надо, – доходяга в шортах плюхнулся обратно на скамеечку. – Я тебя тут подожду. Приходи скорее.

Озарив нас на прощанье новой улыбкой, он тут же вернулся к своему первоначальному состоянию созерцателя потаённых глубин.

***

В штабе, занимавшем трёхэтажное здание на территории лагеря, психолог завёл меня в один из кабинетов, где я с удивлением признал в сидящем за столом офицере того самого плотного мужчину, с которым довелось пообщаться по видеосвязи в кабинете вербовщика. Оказалось, должность его куда как высока – заместитель командира бригады по работе с личным составом.

Он тоже меня узнал.

– Прибыл?

– Так точно!

– Не ори. Изучил твои личные файлы. Не жалею, что одобрил твою кандидатуру, – почти процитировал он вчерашнее заявление Кано. – По рекомендации батальонного психолога, отправляешься в третий взвод, в расчёт Психа.

Я чуть было не брякнул, что мы уже познакомились, но промолчал. Старших перебивать неучтиво. Яснее ясного, что всё решено заранее, и в данный момент меня всего лишь уведомляют.

– Они уже виделись? – замком посмотрел на мозгоправа, замершего рядом со мной.

– Виделись.

– И как?

Да что это за Псих такой, что с ним, как с антикварной вазой носятся?

– Нервничает Маяк, – с ноткой фамильярности доложил Кано. – В остальном – порядок.

– Нервничает – не мудрено… Видок у Психа ещё тот… Но запомни главное, – хозяин кабинета вновь обратился ко мне. – Слушаться старшего как родную маму. Талант у него есть. Он всегда знает, куда выстрелят. Пока слушаешься – живёшь. В остальном – притрётесь. Более безобидного человека ещё поискать надо.

В последнее верилось с огромным трудом, но я оставил своё мнение при себе. Сомневаюсь, что законченного психопата, на которого так смахивал чудила в шортах, держали бы в «Титане». Не те ребята. Но странностей у него… девать некуда.

После высокой аудиенции мозгоправ отвёл меня к интенданту, где и попрощался, напоследок пожелав не грустить и не киснуть. Став на довольствие, получил личный шкафчик, куда с облегчением положил на хранение деньги и часть вещей, потом нашёл нового ротного.

Ротный, озадаченный каким-то делом, немедля спихнул меня взводному, лейтенанту Молоту, выглядевшему один в один как лейтенант Болт, только в плечах пошире.

– Близнецы мы, – вскользь объяснил он сей феномен, не дожидаясь вопросов. – Братья. Поступаешь к Психу. Занятия у тебя по индивидуальному расписанию, за исключением общих. Запоминай, тренируйся. График нарядов и караулов доведу на вечерней поверке. Жрать в столовой. Там и с парнями познакомишься. До обеда – личное время. Обживайся, пройдись по территории. Оружие получишь завтра, с утра. Свободен.

В домик возвращался без настроения. Почему-то казалось, что новый сослуживец изведёт меня разговорами, задушевной болтовнёй за полночь, постоянным требованием внимания к своей персоне.

Я заблуждался. Псих, по-прежнему сидевший у входа, встретил меня спокойно, только беспрерывно лыбился. Показал нашу комнату, санузел, указал на свободную койку. И всё как-то мягко, по-отечески.

Новое жильё поразило неказарменным комфортом. Помещение на двоих, чистенько, светленько, с неплохим ремонтом, на окнах – весёленькие занавесочки в цветочек. У каждого, помимо кровати, тумбочка, платяной шкаф. Общее – холодильник, стол, визор, чашки, электрический чайник. Давая обустроиться, он деликатно свалил на улицу, прихватив с собой толстый блокнот и карандаш.

Чужих вещей в отведенной мне мебели не нашлось, всё стерильно-чисто, и от этого стало тоскливо. На этой койке спал, отдыхал, мечтал некто неизвестный, но такой же, как я, мужчина. И вот его нет. И ничего после него нет. Взял и умер… а дальше – пустота. Теперь моя очередь занимать эту лежанку. Надолго ли?

Уют в комнатке показался давящим, ненатуральным, настырно ассоциируясь с клоунским гробом.

Разложив свой немудрёный скарб, я, несколько подавленный, настроился плотнее познакомиться с моим наставником и вышел на улицу, изрядно обалдев от развлечения, которому Псих предавался.

Он рисовал.

На белой бумаге под небрежными, лёгкими взмахами грифеля появлялись мультяшные человечки. Большеглазые, с пухленькими ручками и ножками, трогательно-милые в своей простоте. Это была полноценная композиция: мальчик и девочка, испуганно озираясь, убегали от какой-то нестрашной страшилки, обозначенной схематически, контуром. Неслись они по длинному, серому коридору со стенами, сплошь увешанными портретами. Портреты тоже шли без конкретизации, силуэтами. Из редких окон пробивался штрихами свет.

– Нравится? – не поднимая головы, поинтересовался Псих.

– Ещё как!

Я не врал. Искусно созданные персонажи заставляли сопереживать, верить в то, что спасутся.

– Спасибо… Я их люблю. Это Ло и Го. Мои наследники.

– Дети?

– Наверное, да. Они то, что останется после меня.

Совсем запутал. Дети или есть, или нет. Третьего, обычно, не дано.

– Я комиксы рисую, – задушевно растолковал Псих. – Для маленьких. На планшете не умею, плохо выходит. Поэтому по старинке творю, собственноручно.

Карандаш, безостановочно порхая, добавил к страшилищу тень, непонятным образом придав ему растерянности. Так выглядят глубокие старички, прогоняя стайки шебутной детворы из обожаемого сада. Вроде и поругать хотят за баловство, и при этом понимают – мелюзга озорничает ради развлечения, что с неё возьмёшь.

– Оно не злое, – переворачивая лист, продолжал комментировать он. – Просто обиженное. И никого не съест. Ло и Го его дразнили, обзывали по глупости. Но они потом извинятся! – заверил Псих, будто я с ним спорил. – Вот увидишь!

Н-да… С головой у бойца точно проблемы.

– Верю. Не буду мешать. Муза – дама капризная. Пойду, осмотрюсь.

Блокнот захлопнулся, карандаш спрятался между страниц.

– Погоди немного. Переоденусь. Покажу расположение. Заодно, начнём учиться дружить.

***

Собеседником, экскурсоводом и слушателем Псих оказался великолепным. Он водил меня по территории лагеря, вежливо здороваясь со встречными; показывал, где что находится, пока не впал в ступор посреди дорожки.