Текст книги "Два шага назад (СИ)"

Автор книги: Вадим Булаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

– А то, – скептически признал я, выслушивая то, о чём и сам неоднократно размышлял.

– Но не это главное… Скажи, что общего между игольником, из которого убили Хлюпу, и тобой?

Причудливое сравнение, шокирующее в своей простоте.

– Федерация? – пальцы непроизвольно дотронулись до кругляша за ухом, напоминания о прошлом.

– В точку. Следи за мыслью и сплетай факты: оружие Федерации запрещено, ты – дезертир Федерации, а значит…

– Попадусь врагу или кто-то опознает, – возможен дипломатический скандал.

– Однозначно, – безжалостно продолжил Псих. – От тебя дешевле избавиться, чем возиться. Потерю ещё одного бойца «Титан» выдержит.

– Как же меня приняли?

– Человеческий фактор и коллективная ответственность. Про это просто не подумали. Вербовщик проверил тебя по своей линии, но, спинным мозгом заподозрив возможные осложнения, спихнул конечное решение вверх по инстанции. Начальство, руководствуясь политикой бригады, одобрило предварительное зачисление, не особо вникая. Кадровый голод в бригаде действительно силён. Потому даже тебя, молодого, по мелочи во всяких комбинациях задействовали. Не хватает личного состава, а уж проверенного и адекватного – тем более… Я отвлёкся. Ты сдал все нормативы, автоматически перекочевав в действующие списки. Но если тот же Кано или замком взглянет на твою биографию под озвученным углом…

– Сам бы избавился, – с болью признал я, тупо глядя в спинку кресла перед собой. – Я про это тоже не подумал.

А наставник всё не унимался:

– При оставшемся до так лелеемого тобой гражданства сроке, можешь гарантировать, что всё это не всплывёт?

– Нет.

– Идти тебе некуда. На гражданке ты в розыске, – он словно избивал объективными фактами.

– Да.

– Тогда будем выпутываться, – лучезарно расплылся в улыбке Псих. – Возможность я придумал. Мы тебя вывезем в нейтральную страну. Поддельные документы я не смогу достать, границу тайно не перейти – контроль там на уровне. Остаётся СБН. Мы обменяем имеющуюся информацию на беспрепятственное окно в нейтральное государство. И ты уедешь.

– Кто меня отпустит? Наобещают всяческих благ с ананасами, а потом обманут.

– Сомневаюсь. Если сведения окажутся слишком ценными, то безопасники сделают всё, что скажем. Но кинуть попытаются, это вернее верного. Придётся за ними присматривать.

По горящим, лихим глазам сослуживца я понял – у него есть план.

– Деталями поделишься?

– Легко. Первое – нам нужна убойная инфа. Такая, чтобы у всех слюни потекли…

***

Майклу я позвонил прямо из автобуса, дополнив номер начальства продиктованной им комбинацией и, под одобрительные кивки друга, договорился о срочной встрече.

Надо признать, защитник государства не удивился звонку, как и тому, что я готов прибыть в любое, указанное им место. Секунду помедлив, продиктовал название городка, лежащего по ходу маршрута, указав на забегаловку неподалёку от железнодорожного вокзала.

– Найдёшь, – закончил он после того, как мы согласовали время. – Не опаздывай.

***

Далеко позади остались и блокпосты, и недовольно-трусливые взгляды пассажиров при виде вооружённых людей, проверявших салон и багаж детекторами в поисках взрывчатых веществ и прочих незаконных штук, и хмурый, заскорузлый в равнодушии представитель военной полиции, отвечающий за проверку пропусков.

Псих спал, а я смотрел в окно, и за ним толком ничего и не видел. Высказанные товарищем опасения будоражили, бегали по спине колючими мурашками, заставляя сознание зациклиться на перепутавшихся между собой событиях и проблемах, полностью игнорируя проплывающие мимо пейзажи.

СБН, бригада, замком, наркота, единожды виденная тётка, отпечатки пальцев на байке, дохлый товарищ по сопровождениям гуманитарки казались единым целым со множеством меняющихся, недобрых личин.

Недобрых, но не страшных. Я их не боялся, а так… хотел бы оказаться подальше, только и всего. Да и мурашки, они сродни предстартовому выбросу адреналина, концентрирующему спортсмена на цели и помогающему отшелушивать всё лишнее – и гомон стадиона, и возгласы тренера противника, и весь окружающий мир. Только он и цель. Другого не существует.

Не знаю. Или я повзрослел, или на меня слишком благотворно действует мягкая напористость и твёрдая решимость сослуживца, ринувшегося помогать тому, с кем знаком без году неделя. Сложно определиться.

Хватит бегать. Вечно так продолжаться не может.

Поиграем…

***

Нужная забегаловка от народа не особо скрывалась. Расположилась на углу двух улиц, маня прохожих огромными солнцезащитными зонтами, столиками в окружении удобных стульев и ажурной оградой летней площадки, как бы отделяющей суету внешнего мира от умиротворённости, неторопливости приятных посиделок.

Перед входом, добавляя особого шарма, стояла архаичная чёрная доска с надписью мелом:

«Кофе и отдых»

– Нам сюда, – уверенно сообщил я, входя внутрь. В дополнение к привлекательности всего увиденного, у помещения имелся неоспоримый плюс – кондиционированный воздух.

Присмотрев столик в глубине, Псих устроился лицом ко входу, попросив:

– Мне кофе. Без добавок.

Бармен за стойкой кивнул, принимаясь за приготовление.

– Мне чай, – не забыл я и себя, отметив за спиной властелина турки и кофемашины скромную вывеску «самообслуживание».

Без официантов работают… Ну, судя по количеству посетителей, вполне обоснованно. В помещении, кроме нас, лишь в углу щебетала парочка юнцов, не обращавшая на окружающих никакого внимания.

Забрав заказ, присел на стул рядом с сослуживцем. Тоже не особо люблю сидеть спиной ко входу.

Отхлебнув из своей чашки, Псих прокашлялся, постучал себя кулаком по груди.

– Ты чего?

– Настраиваюсь. Вспоминаю манеру общения, обыкновенно принятую среди людей. Меняю лексикон, если хочешь. Надо показаться во всей красе.

– А-а-а…

Через десять минут, ровно в оговоренное время, на пороге заведения показался мой опасный знакомый.

– Здравствуйте, – Майкл кивнул Психу, искоса взглянул на меня. – Позволите?

– Разумеется, – сослуживец движением подбородка указал на свободный стул. – Вам заказать кофе?

– Не надо, – отказался безопасник, усаживаясь и промакивая платком вспотевшую от уличной жары шею.

– Как хотите. Предлагаю сразу к делу.

Удивительно… Мой первый номер вроде бы и не напирал, не давил, но от его воспитанной речи несло жёсткими рамками, навязываемыми собеседнику. Это же ощутил и Майкл, недобро сощурившись.

– Что у вас за дело?

– Скользкое. По поводу вот этого, – тонкий палец художника указал на меня, – молодого человека и его неосмотрительно поставленной подписи.

Физиономия собеседника осталась равнодушной. Он слушал.

– Как агент, Маяк бесполезен, – продолжил наставник, отпивая из чашки и глядя словно сквозь гостя. – Его ни к чему не подпустят, а раскрыться он может в два счёта. По неопытности. В бригаде контрразведка на высоте. Пока его встреча с вами – тайна, известная лишь мне. Но как надолго? Одному Создателю известно! – выражение получилось несколько выспренным, однако изумительно своевременным. – Чтобы этого не случилось, предлагаю переместить внимание с него на меня.

Лишь теперь Майкл позволил себе проявить лёгкую заинтересованность, выразившуюся в довольно фамильярном вопросе:

– А вы, собственно, кто?

– Псих. В «Титане» с самого основания. По должности – боец.

Услышанный позывной, похоже, ничего не сообщил безопаснику, поэтому он достал коммуникатор, постучал пальцами по экрану, вбивая некие данные. Потом, по-видимому, войдя в служебную сеть, вновь принялся вводить пароли и коды, делая между ними маленькие перерывы в ожидании реакции системы.

Добравшись до нужного файла, мужчина вскользь изучил невидимое нам содержимое, вскинул брови, несколько раз перевёл взгляд с сослуживца на устройство. Убедившись в сходстве, вздохнул, разрешив лицу расслабиться и стать доброжелательным.

– Не ожидал…

– Убедились? А теперь попрошу выключить коммуникатор и передать его мне. Дальнейший разговор не предназначен для сторонних ушей.

Колебался Майкл недолго – победило профессиональное любопытство. Окинув забегаловку цепким, всё подмечающим взглядом, он не увидел опасности или иных подозрительных посетителей, после напоказ, чтобы мы видели каждое его движение, остановил работу девайса.

Коммуникатор лёг на столик, строго между ним и Психом.

Тот, в свою очередь, отключил свою звонилку, положив её рядом с аппаратом СБшника. Я проделал то же самое со своим аппаратом.

– Надеюсь, других записывающих устройств при вас не имеется. Не то, чтобы я переживал или не доверял, – продолжил удерживать инициативу сослуживец, – но если факт нашего общения всплывёт, то вы лишитесь многих возможностей в работе с бригадой.

Майкл лишь пожал плечами. Ну да, он пока ещё ничего не услышал, чтобы соглашаться с заявлением собеседника или отрицать.

– Я пустой. Что вы хотите мне сказать?

– Предложить. Себя взамен Маяка.

– Зачем мне это?

– Информация. Без всяких соглашений и агентурных дел. Занимательная. Вас же интересует результат, а не процесс? Если договоримся, то я готов прямо здесь предоставить кое-что, подходящее для скорой проверки и демонстрации серьёзности моих намерений. Взамен просто отвяжитесь от парня. Спишите его дело в архив как бесперспективное.

– Допустим, – скрестив руки на груди, после секундного раздумья произнёс безопасник. – Но вы же понимаете…

– Понимаю, – улыбчиво парировал Псих. – Вам требуется время обдумать, взвесить, подготовить дельное предложение, способное, при взаимовыгодном сотрудничестве, удовлетворить все заинтересованные стороны. Поступим так. Запоминайте. «Титан» заинтересовался некоей Акоко Бикилу, имеющей отношение к преступной среде.

– Причина интереса к этой даме?

– Она контролировала получение партии наркотиков.

– От кого? От бригады?

– Логично так предполагать, но… это мне неизвестно. Организовал сбыт некий Хлюпа, ранее служивший в «Титане». Где он их взял – не представляю. Товар хранил в расположении, в душевой. Что ещё… С ней в автобусе случайно встретился Маяк, однако дел не имел. Проигнорировал. Она предлагала плату за помощь в доставке. Хлюпа уже покинул бригаду, не успев забрать товар, и требовался кто-то другой с доступом в жилые помещения. Вынес человек с позывным «Карат». Он же доложил об этом начальству. Правда, впоследствии.

– С чего бы? – вопросительно выгнул бровь СБшник.

– Совесть заела, – без малейшего намёка на юмор обронил товарищ.

Майкл качнул головой, как бы выражая понимание причин скрытности оппонента и пожелал иных подробностей:

– О каком объёме идёт речь?

– Два свёртка с таблетками. Точное количество, как и химический состав, неизвестны. Известно, что наркота. По объёму каждый около… – Псих переложил мои демонстрации руками в более понятную единицу измерения, – двух литров.

Слушая, я отметил, что наставник умышлено пропустил смерть этого персонажа, несколько усложняя процесс возможной проверки, как и использовал не все известные ему сведения о женщине. Поддерживаю, всё правильно. Хорошего понемножку.

Безопасник, анализируя разговор, повёл шеей, вперившись взглядом в моего товарища. Тот и не подумал отвести глаза. Смотрел прямо, ласково, с некоторым вызовом.

– Вы мне рассказываете не всё, – задумчиво резюмировал Майкл, прекращая игру в «гляделки».

– Конечно. Упускаю мелкие детали. Сознательно. По ним любой сможет легко выйти на меня и мои источники. Главное я сказал. «Титан» заинтересовался Акоко Бикилу. Причины названы. Чем богат – поделился, не требуя ничего взамен.

– Заманчиво. Вы умеете вести переговоры.

– Надеюсь, вы тоже… Пойдём! – скомандовал Псих, подхватывая свою звонилку. – Мой номер у вас есть.

Звучало не как вопрос, а как утверждение. И гость подтвердил.

– Имеется.

– Жду звонка до завтрашнего вечера. И надеюсь на достойное предложение.

Последнее слово Майкл оставил за собой, бросив затасканное:

– Я подумаю.

***

Покинув забегаловку, Псих включил звонилку и, едва отыграла музыка заставки, заказал такси до железнодорожного вокзала. Получив подтверждение, он предпочёл отойти за угол, чтобы не встречаться лишний раз с выходящим из заведения безопасником.

– Машину его разглядел?

– Та же самая, – уверенно отметил я, зафиксировав припаркованную неподалёку легковушку.

– Запомни. Пригодится.

– Не забуду. Куда теперь?

– В столицу. Попробуем повидаться с командиром бригады. Нас, скорее всего, пошлют куда подальше – его секретарь, у-у-у, злюка! – скорчил недовольную физиономию наставник. – Все звонки контролирует. Но нам эта встреча и не особо нужна. Нужна фиксация того, что мы были в столице и искали встречи. Типа я прибегал за тебя просить. Короче, создаём дополнительную мотивацию поездки, если придираться начнут, чего мы так далеко забрались. А пообщаться с командиром я и в расположении могу, когда вернётся.

– В смысле, нарочно торчим на виду?

– Угу… Как считаешь, Майкл мне поверил?

– Нет, – убеждённо ответил я. – И от меня он не отвяжется. Сделает вид – да. Но СБН, сдаётся мне, не та организация, от которой можно легко отделаться.

– Я тоже так думаю. Хлюпа с Билилу, сами по себе, ничего не стоят. Так, пустышка для затравки. Повод для знакомства. Потому и сыграем на повышение. Поднимем ставки.

Треньканье коммуникатора оповестило, что такси подъехало по указанному адресу…

Глава 16

В столице нас ожидаемо послали. Вежливо. Помощник командира бригады, не найдя свободной минуты в плотном графике начальства, делано посочувствовал Психу, с жаром требовавшему аудиенции у «Самого», и порекомендовал провести увольнение с большей пользой, в каком-нибудь приятном заведении. Среди раздетых женщин и забористого алкоголя.

Вообще, как-то всё некрасиво получилось. Причём в отношении моего первого номера, рассчитывавшего если и не на полноценный отказ с культурными формулировками, то, хотя бы, на элементарное уважение к тому, кто стоял у истоков бригады.

Да нас даже на порог не пустили, ограничившись, вышедшим на крыльцо канцеляристом! С помощником – это уже так, потом, Псих по коммуникатору пообщался, на повышенных тонах, под безэмоциональным взглядом охранника на входе.

Ну, не за тем и приходили.

Сослуживец, выслушав отказ, покрыл ни в чём неповинного «дверного сторожа» отборным матом, куда искусно вплёл всех бригадных бюрократов с «чином от ума избавленными» остолопами, а после гордо развернулся спиной к трёхэтажному зданию современной постройки, в котором расположился основной офис «Титана».

Надо сказать, почти в центре города расположился и, судя по соседним домам, в одном из самых богатых районов.

Следующей нашей целью значилась остановка общественного транспорта. Дорога сюда, включая рандеву с Майклом, заняла практически весь световой день, и наступала пора задуматься о ночлеге. Я тяготел к тому, чтобы остановиться в хостеле поприличней или недорогой гостинице, однако мой первый номер категорически возразил:

– Вот ещё! У меня перекантуемся.

Так я узнал, что Псих, оказывается, столичная штучка.

Он никогда не рассказывал о себе. Точнее, как-то сказал: «Маяк! Если тебе интересна моя биография – я готов заполнить анкету. Но о личном – не спрашивай. Пожалуйста».

У каждого в жизни есть то, что неприятно вспоминать даже спустя многие годы. Потому, в наших долгих обсуждениях всего и вся, я вообще не касался предметов, способных тем или иным образом связать Психа с его прошлым. И, чтобы не запутаться и не нарушить обозначенные для себя границы, попросту оставил раздел «былое» на единоличное усмотрение товарища. Захочет – поделится, когда сочтёт нужным. Не захочет – так тому и быть.

Моей корректностью он очень дорожил и, при всяком удобном случае, демонстрировал свою благодарность, виновато признавая: «Я обязательно расскажу тебе всё-всё. Только потом».

В принципе, вполне хватало и открытой информации, полученной от словоохотливых Стана с Минусом. Бывший задрот, сбежавший на войну становиться мужчиной. Ну или как-то так.

Личные же тайны, особенно чужие – дело тонкое. Их не всегда нужно знать.

***

Длинный, покрытый рекламой автобус привёз нас в респектабельный пригород. Лужайки, декоративные заборчики, множество припаркованных у обочин машин, среди которых недорогие модели являлись, скорее, редкостью, чем основой.

Ухоженные, добротные дома стоят не впритык друг к другу, как при бюджетной застройке, а на некотором отдалении, будто давая себя рассмотреть во всей красе и подчёркивая статусность проживающих в них счастливчиков.

К одному такому строению, с аристократично увитыми плющом стенами, мы и подошли. Панорамные окна первого этажа горели приглушенным портьерами светом, из-за них доносилась приятная, танцевальная музыка в исполнении духового оркестра.

– Джаз. Папа обожал… – пробормотал сослуживец, зачем-то пряча глаза. – Тут я и живу. Сейчас с мамой познакомлю.

По узенькой, подсвеченной декоративными фонариками дорожке он прошёл первым.

Постучал кулаком в дверь, игнорируя прикреплённый сбоку декоративный молоточек для гостей и прочих визитёров.

– Может, позвонить? – нерешительно предложил я, сомневаюсь, что его стук из-за музыки будет услышан.

– Мама забывчива. Наверняка коммуникатор оставила в спальне или на кухне, – и он забарабанил сильнее.

Вскоре нам открыли.

На пороге стояла моложавая дама крайне блядской наружности, одетая в ультратонкие трусики и нечто из крупной сетки, свисающее с шеи до середины живота. Лицо, шея, внушительные выпуклости – всё выглядело ненатуральным, точно натянутым на манекен или обработанным на компьютере ради смазливой картинки. Дополняли отталкивающее впечатление и идеальные брови-нитки на полированном лбу, чрезмерно пухлые губы и длиннющие, карминовые ногти под стать пышным волосам такого же цвета.

– Сын? – помолчав мгновение, удивилась данная особа, и я прифигел.

Она же выглядит моложе Психа лет на… на… не представляю! Ей же лет двадцать, двадцать пять от силы. Потасканная – да. Похожая на секс-куклу – ещё раз да! Но мама…

– Я, – смущённо протянул мой первый номер. – Мы поживём? Недолго.

На пластиковой физиономии хозяйки дома отразилась тень раздумий.

– Проходи. Поднимайся к себе. Я позже подойду.

Впустив нас, женщина закрыла дверь и внимательно проследила за тем, как Псих, втянув голову в плечи, торопливо топает к лестнице на второй этаж. Я от него не отставал, всей шкурой ощущая, как нам не рады.

Обстановочка, конечно, заставляла поражённо цокать языком. Кругом – сплошь резьба и настоящее дерево, диванчики перед входом в другие помещения выглядели легче воздуха, потолки покрыты художественной лепкой.

И это всего лишь узенький холл с примыкающими к нему ступеньками сбоку.

Что дальше, в глубине – я не предполагал. Воображения не хватало.

– Кто там? – заглушая музыку, прогудел сочный тенор, и из покоев появился здоровенный, мускулистый тип в шортах и с капризной рожей. – Рона, ты вызвала рабочих? На ночь глядя?

Мать сослуживца замерла, подбирая ответ. Похоже, назвать Психа сыном при постороннем она стеснялась, чтобы лишний раз не указывать свой возраст, а более ничего толкового придумать не могла.

– Я присмотрю, – презрительно оглядев нас, заявил детина. – Ты, наконец-то, настроилась выбросить весь этот хлам со второго этажа? Давно пора. Я уже и сам начал понемногу коробки на помойку выносить.

Проговаривая эту тираду, волосатый мужчина явно красовался перед хозяйкой дома, как бы невзначай поигрывая мускулами.

– Это, – нерешительно начала она, но разом замолкла, когда её слух царапнуло ледяное:

– Что? – проговорил мой первый номер, остановившись как вкопанный у самой лестницы. – Коробки?

– Иди, – повелительно повысил голос неизвестный. – Тебе платят не за то, чтобы ты рот открывал.

Псих не повернулся, не возразил. Лишь повёл плечами и тихо позвал, ставя ногу на ступеньку:

– Маяк, не отставай.

За спиной ожила мама сослуживца:

– Милый, – звучало это явно не для сына. – Оставь. Я разберусь.

– Отдыхай, моя радость. Сам справлюсь! – авторитетно объявил волосатик, прикрикнув. – Шевелитесь!

Второй этаж встретил нас незапертой дверью, за которой располагалась мансарда изрядных размеров, заставленная нераспакованными сумками, коробками, и самой обычной мебелью из сетевого маркета готовой обстановки.

В сравнении с нижним этажом – полная противоположность. Там – почти музей. Тут – будто провинциалы переезжать собрались.

– Оттуда начинайте, – совсем обнаглев, рявкнул детина, и прикрыл за собой дверь, бросив вниз. – Рона! Я скоро! Присмотрю, как бы не украли чего.

– Но милый… – женщина попыталась неуклюже возразить. – Ты не понимаешь…

Как Псих оказался рядом с мужчиной в шортах, я не увидел. Только что он был передо мной, и вот уже нет. Стоит почти вплотную к здоровяку, особенно тщедушный и худой на его фоне, упирается ладонью в дверь, будто отрезая путь к бегству.

– Я хороший сын, – проникновенно сказал он, задрав голову и уставившись в глаза детины. – И не люблю расстраивать маму. Но, когда выбрасывают мои вещи, тоже не люблю. Поэтому запомни. Если ты ещё раз посмеешь сюда войти – сломаю нос. Дотронешься до вещей – отрежу ухо. Выбросишь… да хоть мусор из мансарды – составляй завещание.

Мой первый номер в своих угрозах выглядел смешно. Не имелось в нём того самого, животного магнетизма хищника, способного довести до заикания лишь суровым взглядом, а физическая комплекция товарища более всего напоминала идущего на поправку дистрофика. И, вместе с тем, в его голосе отчётливо слышалось истинное безумие психопата, видящего перед собой жертву и неуклонно догоняющего её.

Те из граждан, кто поадекватнее, обычно таких сторонятся, здраво опасаясь получить проникающую рану под ребро или грязную драку. Те же, кому не хватает адреналина в крови, наоборот, провоцируют, чтобы по древнему обычаю самцов выяснить, кто сильнее и чья теперь это территория.

Кем был мужчина, адекватом или героическим недоумком – осталось тайной. С той стороны двери часто застучали, взволнованно требуя:

– Ведите себя прилично! Только не вздумайте мне подраться! Милый, – я вновь отметил, что Псих здесь не самый желанный гость. Мать заботилась о волосатике, но ни никак не о нём, – оставь их в покое. Я всё объясню.

Однако здоровяк начал входить в раж, поднимая руку для полновесной оплеухи. Вся его выкованная в спортзалах, продуманно-пропорциональная мощь так и вопила: «Да как этот прыщ, плевок подножный, посмел мне угрожать?!»

Не тут-то было. Мускулистая рука, не окончив подъём, рухнула вниз и стыдливо прижалась ладонью к паху.

– Ты чё?! – захрипел детина, со свистом глотая воздух. Съёжившийся, с выпученными от боли глазами и сжатыми коленями, словно он страшно хотел в туалет.

– Для памяти, – коротко объяснился сослуживец, виртуозно прокручивая в пальцах остро заточенный карандаш, запас которых всегда таскал в карманах. – Я тебе проткнул член. Слабенько. Продезинфицируешь, дня два походишь без секса, загниёт – проведаешь доктора… Не огорчайся. Другими органами поработаешь ради маминого удовольствия. И не вздумай её в наши досадные недоразумения впутывать, иначе я совсем разозлюсь. Что ещё… Пользуясь твоим вниманием, напоминаю о запрете трогать вещи в этом помещении. У тебя память в порядке?

– Да, – с куда меньшей храбростью, согнувшись от боли, выдал самозваный контролёр.

– Вообще сюда не поднимайся. Да. Так будет лучше, – дополнил рекомендацию Псих, проведя карандашом в воздухе вертикальную линию, больше походящую на разрез патологоанатома. – А теперь уходи.

Он распахнул дверь, бесцеремонно вытолкав на лестницу волосатого мужчину в шортах. Прямо в объятия молодящейся хозяйки дома. Та взвизгнула, увидев перекорёженного от боли милого, прижала ладони к щекам. Но осторожно – про маникюр дама не забывала ни на мгновение.

– Спокойной ночи, – ласково попрощался Псих, закрывая мансарду и брезгливо отбрасывая карандаш в угол. – Маяк, располагайся. И извини за столь неоднозначную гостеприимность. Мы пиццу закажем, настроение улучшится.

Есть мне действительно хотелось. Сэндвичи, проглоченные в ресторане поезда, особой сытости не принесли.

– Пиццу? – ощущая приток слюны, протянул я. – Классно. Только нам поесть вряд ли дадут. Этот типчик, – для большей убедительности указал на дверь, – сейчас копов вызовет по поводу членовредительства.

От буквальности крайне расхожего термина товарищ пришёл в весёлое расположение духа и показал большой палец, оценив случайную шутку.

– Не вызовет. Мама ему не разрешит. Дом – мой, всё что в доме – тоже моё. Если приедет полиция, как считаешь, кого станут слушать? Неизвестного, разгуливающего по чужой недвижимости почти в трусах или законного владельца, лишившегося кое-какого имущества?

– Так это всё твоё? – удивление вырвалось само собой.

– Моё. Комиксы – выгодный бизнес. Три года назад, мы продали старый дом, далеко отсюда, и я купил новый. Этот, – уточнил он, словно я не догадался. – Приехал из бригады, оформил. Мама не могла жить в старом после смерти папы. Шестнадцать месяцев продержалась, а потом попросила увезти куда-нибудь… Они любили друг друга, и каждая безделица или кружка с ложкой напоминала ей об отце.

– Ты настолько богат? – невоспитанно зациклившись на деньгах, уточнил я. Дом в приличном пригороде столицы попросту не может стоить дёшево, тем более, с таким ремонтом.

– Да, – просто ответил художник. – У меня очень великолепный агент. Он продаёт комиксы и здесь, и в других мирах. Защищает авторское право, следит за процентами от использования моих персонажей в рекламе… И хочу сказать про внешний вид мамы, не дающий тебе покоя. Я вижу, как у тебя в голове не укладывается эта банальность и как тебя тянет спросить, но ты стесняешься… Мама, чтобы успокоиться, прошла курс омоложения. Сделала косметологические операции. Решила пожить для себя.

В последней фразе чувствовалась неприкрытая грусть и истинная, всепрощающая сыновья любовь.

– Дела, – растерянно пробормотал я, не понимая, как бы сам отреагировал, если бы моя мать завела молодого любовника и жила с ним в моём доме. Обозвал бы выжившей из ума? Или засунул бы своё мнение куда подальше?

– Ничего плохого, – заверил Псих. – Я с удовольствием оплатил все процедуры и очень доволен, что она не сама в четырёх стенах и получает стороннее внимание. Честно-честно. Мама всю жизнь была верной женой и, с недавних пор, имеет право на личную свободу. У неё вторая молодость… Наверное, – тяжкий вздох пронёсся по мансарде, – мы им романтический вечер испортили.

– А что, в прошлый приезд этого здоровилы не было?

– Другой был. Но он в мои вещи не лез. И не выбрасывал. Я их разобрать после переезда не успел, так и стоят… Мы дом условно поделили. Для удобства. Этот этаж – мой, ниже – её… Мама меня стесняется. Она после траура и клиник красоты ощущает себя молодой, эффектной, свободной. А тут я, – первый номер провёл пальцами по плеши, намекая на свой далеко не юношеский возраст. – Огорчительно получилось.

Надо же, он ещё и вину испытывает… А ведь мать его даже по имени не назвала. Так бы хоть узнал, как Психа на гражданке величали.

Наше общение заходило куда-то не туда. Копание во внутрисемейных отношениях, как и в моральных устоях чужой матери – пошло. Все мы не ангелы.

– Тогда на кой тебе «Титан» сдался? – я искренне не понимал, для чего товарищу казарма и война. – При таких доходах? Сиди, рисуй дома под кофеёк. Все удобства.

– Там проще. Там понятнее. Там никто не тыкает непохожестью на других.

Спрятался, значит… От внешнего мира укрылся. При его наклонностях и бзиках – логичнейший выбор. Карандаш в детородном органе здоровяка тому пример. Я до такого применения рисовальной принадлежности даже за деньги бы не додумался.

Пальцы сослуживца запрыгали по экрану извлечённого из кармана коммуникатора.

– Ты с чем пиццу любишь?

– С сыром.

– И я… Оформляем доставку, кушаем, организовываемся, и едем.

– Куда?

– Как уговаривались, ставки повышать. Вещи тут оставим.

***

Заказав пиццу, Псих, покосившись на запертую дверь, подошёл к большой коробке у стены. Посмотрел на неё, пнул ногой.

– Маяк, принеси стулья.

Упомянутые предметы мебели имелись в изобилии, расставленные в совершенном беспорядке среди замершего в ожидании хозяев барахла. Взяв ближайшие, я пододвинул один к товарищу, рядом поставил другой и поинтересовался:

– Так нормально?

– Сойдёт. Присаживайся.

Сняв крышку с коробки, он бесцеремонно вынул и бросил на пол несколько стопок хранившихся в ней рубашек, брюк, свитеров.

– Во! – палец добровольца-художника указал на подобие покрывала, выглянувшего из-под одежды. – Гляди!

Отбросив край в сторону, товарищ с серьёзнейшей гримасой фокусника извлёк из-под тряпки армейскую винтовку без магазина.

Не удержавшись, я откинул другой край.

Ещё винтовка, пистолеты, пачки патронов, бронежилет, незнакомые упаковки армейского вида… Обалдеть!

– Откуда такой арсенал?

– Оттуда. С линии соприкосновения, – ответил Псих, сноровисто осматривая взятую винтовку. – При любых активных боевых действиях всегда полно оружия. Не важно, нашего или вражеского. И его физически невозможно учесть. Не до того. Наступаем или отступаем… Потому желающие собирают, прячут, всеми правдами и неправдами переправляют в глубокий тыл. Я – не исключение.

– Но зачем? Ты что, воевать собрался?

Судя по мелькнувшей на губах товарища ухмылке, я брякнул глупость.

– К оружию привыкаешь, – откладывая «Эмку» и принимаясь за пистолет, произнёс первый номер. – Оно становится частью тебя. Гарантом того, что ты не пустое место и всегда можешь дать отпор любому. Да, ты его сдаёшь на хранение при ротации, но сам факт, что ты не с голыми руками – в некотором роде греет душу. И от того тянет себя обезопасить на будущее. Знать, что что бы ни случилось – ты можешь взять привычную винтовку или… да не важно, и отстоять свои права и интересы. А ещё оружие можно с выгодой продать, если имеешь нужные связи. Да. Или просто доставать по вечерам и любоваться, млея от суровости обводов и запаха смазки. Таких извращенцев тоже полно.

Для меня эта лекция осталась малопонятной. Я никогда особо не фанател от армейского железа, оставаясь равнодушным даже к ножам. Ну что для меня винтовка? Стреляющий механизм, требующий постоянного ухода. Лишняя тяжесть на плече, с которой приходится мириться по понятным причинам. А нож? Острая полоса определённой формы, разновидность бытового инструмента, не более. Изгибы клинка, нюансы заточки, крепость стали и удобство рукоятки не вызывали внутри положенного мужчине восторга и трепета. Режет – и достаточно.

– Никогда за тобой тяги к милитаристике не замечал, – признался я, с сомнением качнув головой. – Считал, что ты больше художник, чем солдат.

– Так и есть. Я упёр оружие просто потому, что мог. Возможность подвернулась. Мы тогда наступать пробовали. Неразбериха страшная стояла, особенно когда нас начали крошить в муку. Соседей-вояк крепко потрепали, больше половины личного состава или убитые, или раненые… За бутылку дешёвого виски парни пулемёты отдавали, лёгкая стрелковка вообще пучками шла. И я их не осуждаю. Они забыться хотели. С позиций регуляров мертвечиной потом долго несло. Жара, – сослуживец кисло поморщился от воспоминаний. – Кое-что, пользуясь обстоятельствами, прикупил по сходной цене. И не я один… Привёз, упаковал по коробкам и оставил лежать. Так, на всякий случай. Как видишь, случаи бывают разные… Что предпочитаешь?