Текст книги "Обнаружение цели (СИ)"

Автор книги: В. Миргородов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

Глава 28 – Гастрит

– Кхе, кхе, Увааа! Уваа!

– Эх, Ванька, опять ты болезный страдаешь! – склонился я над колыбелью.

И несколько подумав, повоевав с собой и своими смутными чувствами, где-то там копошившимися, сунул руку внутрь колыбели, положив младенцу на живот.

Я ведь так, тебя беднягу, и подсадить могу на свою энергию! Уже подсадил. Я ею фоню, мать ею фонить, потому что вечно рядом, да и вообще, еще и старый «заряд» не вышел. Отец ею фонит, потому что еще больше со мной общается! Стены, блин, квартиры, ею фонят! И колыбель...

Бедный парень! Оттого собственно ему и дурно стало, что доза, полученная от меня и родителей, кончилась, а того, что просачивается сквозь новые пеленки, недостаточно, чтобы все работало как надо, без разлада. Оттого и... Болит живот, у бедолаги.

Да и не только живот!

– Ох, бедный, бедный. – прошептал я еле слышимо, и убрал руку с пузика младенца.

Заглянул в его зеленые глаза, смотрящее на меня доверчиво, с надеждой. Нет, не по собачье! Без придыханой искренности и веры словно в бога! Без того... раболепия! Но как на мать, а не на сестру. Несмотря на все труды родительницы, именно я стою во главе угла иерархии любви младенца, а не она, женщина, что его родила и выкормила. Что заботится о нем, больше кого бы то ни было.

А почему? Да потому что слишком уж безошибочно понимаю чувства маленького! Когда сменить пеленку, когда дать кушать, когда ему просто скучно! А когда болит живот. И помочь с последним, могу нередко тоже только я.

– Несчастное дитя. – шепнул я печально, и подмигнув озадаченному шкету, вытащил его на волю. – Давай полетаем! Вжиииих...

– Хе-ха-ха-ха! – разлился по квартире радостный смех, за место вымученного плача.

– Ву-уу!

– Ва-ха-ха-ха!

– Ииии...

– Саша!

– Что? – всем телом обернулся я на мать, при том, что руки, продолжили свой путь, проведя мальца в сантиметрах над ковром и полом.

– -И-хи-хи-хи! – продолжил тот радостно хихикать, растопырив пальчики, ручки, ножки, словно самолет.

– Осторожней. – выдала мать обеспокоенно, не найдя к чему придраться, но и не сумев заставить себя посчитать нашу игру из раздела «безопасных».

Я улыбнулся, и повел самолетик «Иван-1» на новый круг. С неторопливым набором высоты по дуге, и сваливанием в штопор, с плавным выходом у самой земли, полетом на бреющем, и новым взлетом.

Конечно, все происходит до жути медленно даже для простого человека! Набор, падение... и в этом вся сложность! Для младенца, а тем более для такого слабого здоровьем младенца как мой брат, любое резкое движение...

– Ковер потом сама стирать будешь. – пробурчала мать, стоящая в проходе в комнату, но в её глазах – «играются чертята».

Она сама, в восторге от процесса! От нашего общения, от смеха сына, от всего! Но... она ведь знает! Они ведь пробовали с отцом... ничего не вышло – мальца из люльки вынуть то проблема! Он только спит, и ест, и ничего иного. В туалет ему сходить – проблема. От резкого движения – напротив может наблювать. А я, словно из другого измеренья! Играюсь с ним, летая по квартире!

– Виии!

– И-хи-хи-хи!

– Вжууух!

– И-хи-хи-ха-ха!

– Ну все, давай на посадку в колыбель – повел я лайнер в сторону ангара

– Ни! – выдал пацан, весь напружиневшись, зависнув в моих руках над точкой входа «в док».

– Ни? – развернул я его к себе лицом, продолжая удерживать на вытянутых руках над «ангаром».

– Ни! – напряженно уставившись он на меня, даже умудрившись неслабо так насупится.

Вон, губешку оттянул, словно лошадь! Идея закончить «горки» ему явно не понравилась.

– Это можно считать за первое слово? – взглянул я на мать, оглядываясь к ней, продолжая удерживать младенца пред собою.

Мать, вышла из счастливой задумчивости, в которую погрузилась в наблюдении за нашими «проделками». Вновь задумалась, но уже осознанно, переваривая мною сказанное.

– Нет. Думаю что, нет.

– Значит пойдешь обратно в люльку. – повел я младенца-самолёт на посадку.

– Ни! – вновь выдал он, да громогласно!

На всю квартиру! Да еще и так головой мотнул, что, его наверное, «обнесло» от подобного движенья.

– Ни? Тогда продолжим? – вновь «поставил» младенца перед собой, держа на вытянутых руках.

– Ии! – взвизгнул он, и растопырил ручки, аки самолет.

Зажмурил глазки от блаженства, и так и всем своим существованием мне говорит – я готовый! Вот он я!

Ну точно летчик тут растет! И повел я самолет, по новому маршруту.

– Вжиии!

– иии!

– Мам, слушай... – начал я, и оборвался, прейдя на кухню, уложив умотавшегося юного пилота – почивать.

Прервался, осознав, что не смогу это предложить. Не смогу так поступить! Не смогу... всё вывернуть вот так. Предложить родителям завести еще одного ребенка, одно зачатие которого при текущем состоянии здоровья обоих – уже можно будет считать Чудом, не говоря уже о вероятности рождения, его здоровым. А потом убить его, во имя спасения матери, каким-то образом скрыв это как от отца, так и от матери, что явно были бы против. И в случае успеха, но вскрытия правды – меня возненавидят.

И физически не смогу – нет у меня нужных знаний, как и времени с оборудованием. Только косвенные познание в биоинженерии и сведенье о том, что успешные опыты в этом направлении проводились. Да и беременная мать не согласится лечь под нож, да в комму, на месяцок, а отец – не даст мне вольницу на это время, чтобы я творил как безумный ученый.

Так и морально не сумею – убить человека, не рождённое дитя! Здоровое дитя! Иначе трюк не провернуть. Ради спасения другого человека, пусть и «матери», что умирает. Слишком низок шанс на успех! Дабы думать над этим, как «приемлемо!». Ничтожный, даже если бы предположить, что всё условия для эксперимента кем-нибудь по волшебству были бы созданы. Это – дуратская идея.

– Что Саша? Что ты хотела? – улыбнулась мать, видя, что я замялся, застыв вдруг истуканом.

Сегодня у неё, да благодаря мне и Ваньке, чудеснейшее настроение! И даже если я сейчас, вдруг ляпну «а откуда, дети-то берутся»? Она мне все подробно объяснит, в красках и во всех деталях, позах... Будто я не знаю! В роддоме поработав! Я, та – что девочка земная, а не тварь межгалактическая, и не такое видевшая.

А ведь мать слабеет – взглянул я на неё внимательно – бледная, обветренная кожа, при том, что ветра она и не видит толком. Синяки под глазами, мигрени на постоянно основе. Её тело разрушается на клеточном уровне! И я ничего не могу с этим поделать, бессильно наблюдая.

– Ничего, мам! Завтра мы на соревнования едем – пожелай мне удачи! – улыбнулся я и ускакал, оставив мать в задумчивом неведенье.

И что это было? – так и читалось на её лице, попавшем в поле зрение при прыжке за поворот. Ну не говорить же ей...

– Саша! – возмутился батька, сделав полшага назад, после того как я в него с размаху налетел.

Я поздно его увидел, спрятавшегося за шкафом! И все что тут сумел, это минимизировать ущерб, влетев в него, головой в живот, а не с ноги по яйцам.

– Ой, прости! Больно, да?

Батя сморщился половинкой лица, но от ответа воздержался. Хотя думаю, многое желал мне тут поведать! И то, что завтра выступать, а я фигней страдаю. И то, что я там и на стадионе столб снести могу... Но вместо этого, потопал в ванную – побриться.

А мне бы, кстати, не мешало зубы выдрать! Те, что молочные, мешаются!

– Ты че это делаешь? – изумился папка, глядя на меня.

– А фто не фыдно! – ответил я, пальцами гуляя по собственным зубам.

– «Бдциньк!» – скакнул один из них по ванной.

– Зубы деру!

– На! – дал кружку мне батяня, увидев, как зубик скачет по эмали.

Кружечку, в которой мгновение назад еще была целая дюжина старых станков, что уже не бреют, но выкинуть – жалко!

– Спасибо. – принял тару я, заглядывая внутрь.

Надо бы помыть! А уже после – отправить внутрь уже второй ненужный зубик. Первый... надо бы тоже сполоснуть, да просушить.

В этих зубах, уж нет живой ни грамма ткани! Мертвые они, а вернуть кальций обратно в тело... Не, это того не стоит! Геморно это! Не в мирной, сытой, жизни, подобным заниматься! Пусть... Идут на опыты! Я же вижу, как папка смотри в кружку, прям как нищий на паперти Собора! И думает... о чем-то там своём, наверняка – крамольном, и долго идущем.

– Скажи, что ты думаешь о смене внешности? – вдруг задал он вопрос.

Я офигел. Взглянул на папеньку в ответ. Да, батя, ты бриться еще долго не начнешь! С такими мыслями... Порой жалею я, что не рожден эмпатом! Или телепатом? Уж больно тяжело тебя порою мне понять!

– Смена внешности? – и я взглянул в зеркало, висящее над мойкой.

Зеркало там старое, отражение – мутное! Но в целом я и так знаю, что я там увижу. Девчонку, лет двенадцати на вид. Я, наверное, стал еще моложе выглядеть чем был! А моё тело... «Колбасит» – «то в жар, то в холод»! То во почти взрослую «леди», то в малолетку. На счастье, на рост и телосложение это все почти что не влияет. Слишком пристально я за этим слежу!

А вот всё прочие... не то что бы это плохо, и я это не могу контролировать, просто это накладывает некоторые ограничения. Причем, сразу в нескольких «плоскостях»! Веселые в общем последствия «бодания» с суровой теткой «Сила», без помощи которой я просто не могу расти! Зависнув в этом возрасте.

– Ну нос там подлиннее, скулы по острее... – проговорил папка, задев пальцем сначала нос, а затем и скулы на моём лице.

– Да нет, вообще-то. А надо? – задал я вопрос, обернувшись.

– Ну... – задумался он, вознеся к небу, потоку, свой взор, и бритву в левой руке – Нет вообще-то. Скорее даже как бы и наоборот! Ничего в тебе пока что изменять.

Я – пожал плечам, отдал кружечку с зубами, и решил вернуться, к делам насущным, подготовки к завтрашней поездке.

– Выступает...

Я поковырялся в ухе, и взглянул, как на залитый светом квадрат батута, выходит сильно «наштукатуренная» девчонка, улыбаясь улыбкой, что словно картина – нарисованная! Кукла, в общем!

Но, моё ехидство мигом испарилось, когда она начала выполнять свою программу. Движения выверенные, точные, плавные... она словно в невесомости! Словно её тело... Сильный конкурент! – похлопал я от всей души выступлению спортсменки, с лучащейся улыбкой принимающий восторженные овации, которые она сегодня действительно заслужила.

И посуровел лицом, взглянув на батю, с какого-то перепугу мне начавшего заменять тренера на всех моих выступлениях, и так же внимательно следившего за выступлением одной из фавориток сегодняшнего дня.

И отец... Почему-то так и хочется сказать, что он вдруг отдалился от меня! И от семьи вообще. Но это не так. Просто, после того происшествия, после того «избиения младенцев» в виде той банды похитителей оружия, стал постоянно пропадать куда-то, порой и на несколько дней разом, без предупреждений, и каких-либо объяснений. Даже – матери. Чему она конечно рада не была. Не одна-бы женщина подобное не одобрила! Но все же – смирилась.

Решила, что такова её женская доля, решив, что главное сейчас – дети, а в частности – Ванька! Что со своею хворью, требует от неё огромное количество времени и внимания. Постоянной смены подгузников, и стирки пеленок, из-за чего наша квартира уже вся «бельём поросла»!

И я бы мог бы выследить отца! Проследить, узнать с кем он там встречается, и выведать все их тайные планы, в том числе и насчет меня! Мог, и по-прежнему могу! Но зачем? От таких знаний только голова пухнуть начнет! И совесть мучить. Пускай, тихушничают, пока меня не отправляют и не планируют отправлять, на опыты, не запирают в бункере и не садят в стеклянную банку со странной жидкостью – меня всё вполне устраивает! А остальное – мелочи! Привыкнем.

Хотя любопытство всё же порой перед верх над разумом – батяня, каков план, а? Тренер ты наш, нетренированный!

Наши занятия по боевой подготовке давно «канули в лето» – с тех самых пор! Никаких больше сборок-разборок оружия, и изучений тактики, никаких полос с препятствием – разве что иногда совместные пробежки вокруг дома, в неторопливом темпе. Да стрельбы раз в месяц, в лесу за городом.

Он «нычит» автомат под сиденьем машины! Правда делает это достаточно хорошо, чтобы не зная, что он там, не чуя запах пороха и не видя, как он его туда прячет – не в жизнь не найдёшь! Да и автомат... Обрезанный! Укороченный! Без приклада! АКа сорок седьмой, У!

Да, ещё есть обслуживание этого агрегата, в виде чистки сборки-разборки – одного! Не арсенала! Никаких забегов в парашютном костюме, с двойным весом в виде песка! Никаких... издевательств! Опознавания лиц по фотографиям, основ психологии и прочего! Разве что врачи больнички регулярно тесты берут, но это – из-за соревнований.

Зачем ему было нужно, что бы я нырнул во спорт?! Да еще и столь глубоко. А ведь это нужно именно ему! И даже бабки тут вторичны, просто удачно подвернулись. Ведь даже эти вот соревнования – региональные! Его идея! Тренеры говорили, что мне еще рано, но он – настоял! И вот странно – упертые бабки беспрекословно согласились, будь то так оно и надо! «Надо, так надо» и ничего большего! И это – странно.

А еще страннее, что он, лично от меня, потребовал занять не ниже второго места тут. Что... малость тяжко! Я вижу уже как минимум двух кандидаток, что меня обойдут! Уже обошли! Я сильнее их, гораздо сильнее физически! Но сила тут все-же, не все решает. Я могу попробовать «выгрести» победу тупо за счет финтов, на которые люди не способны, но – это того не стоит. Даже батя это понимает! Или не понимает? И зачем-то ему нужно первое место. И это точно не из-за гордости и родительских чувств.

В чем план, пап?! – взглянул я молча на мужчину снизу-вверх, – Молчит. Стоит как истукан, смотрит... – и я скинул в сторону непослушную прядь – хорошо, что я обстриг волосы под каре! А не то-бы во время выступления...

– Выступает...

Ну вот, еще одна девчонка, и я. Предпоследним выйду. Думая на ходу, в чем же крылся тайный смысл того вопроса, про внешность, и её измены. И думает ли он вообще, что и года не прошло, как меня врачи буквально по частям собрали! Хотя теперь они, врачи, единым фронтом пишут «годен!». «Здорова как лошадь!» И ничегошеньки иного.

Хорошо хоть школа проблем не доставляет! Десятый класс, как выяснилось... пустая формальность!

– Выступает Гончарова Александра

И народ, судейский, напрягся, увидев самый минимум штукатурки на моём лице, вкупе с обворожительной искренней улыбкой – я тренировался! Что выглядит несколько странно, учитывая накал страстей на выступлении, и количество желающих занять призовое место. Словно я не на соревновании, а на прогулке по подиуму, и словно не мне сейчас выступать, пытаясь догнать лидеров, словно – я до глубины души уверен в своей победе.

Подозрительно!

Глава 29 – Взвод

– Куда мы едем с пяточком... – промурлыкал я себе под нос, и плюхнулся на сиденье папиной машинешки.

Замолк, попрыгал, сунул руку под стульчак – нащупал ящик! Глаза мои округлились. Взглянул на садящегося на водительское место отца...

– А куда мы едем?

– В лес. – буркнул он недовольно, натягивая на плечо ремень безопасности.

И заведя двигатель, прислушался к его работе, пытаясь понять, чем ему грозит новый, булькающий, звук в работе агрегата. Доедем, нет? Клапана квакают, или насос? А может это воздух где подсасывает? Или... Решил, что все же доедем, и плавно тронулся с парковки подле дома, шурша свежим снегом под колесами автомобиля.

Снега не много, так, пару сантиметров, хотя морозы установились уже ого-го! Самое время поохотится...

– Свинью резать... – буркнул я, и отвернулся.

Кто из нас двоих медведь?!

Ой, ей – взвыл я в мыслях, увидев, как нашу таратайку, видавшею виды и леса, тормозит товарищ с палочкой. И вжался в кресло посильней.

Я же знаю, что мы везем! Я уже знаю, что у нас в багажнике! Армейская снайперская винтовка Драгунова, винтовка, мать его, Мосина, охотничий карабин Сайга под патрон сем шестьдесят два, что просто так не продаётся. УЗИ, и не аппарат, а автомат, прямо у меня под сиденьем. Калаш... все тот же, что всегда и был у нас, покоится под задним лежаком. И... патроны! Патроны к этому всему! Много! Реально много! Ящиками! Машина, аж на бегемота – беременного! Похожа. На поворотах переваливается, и еле тормозит...

Ааа! Че делать, че делать?! Натянуть маску безразличия, вот что делать! Расслабится, и получать удовольствие!

– Старший сержант Скворцов! – представился гаишник, подойдя к открытому окну папаши – Документы пожалуйста.

– Вот – передал ему ламинированные бумажки папка.

– Куда едете? Откройте багажник пожалуйста. – попросил сержантик, изучая документы, и я чуть было не поперхнулся собственной слюной.

Вот с чего бы сразу багаждник то, а?! Может, конечно, и чисто «стандарт», заученная фраза, но... Ррр! Взглянул на отца, кивнул на мента – мне его нокаутировать? – но батя, не ответил, и можно даже сказать – и на меня-то не взглянул! Так, мельком... зато приложил палец к губам и жестом попросил товарища при палочки наклониться поближе.

– Тц! На охоту едем! – шепнул он ему, и мент как-то резко подобрел.

Растянул рот в улыбке... подобрался, показал какие-то невероятно странные жесты отцу, на что тот одобрительно кивнул, вернул документы и жестом указал «проезжать», утрачивая всякий интерес к нашим персонам.

Я – выпучил глаза, и как старый ворот у колодца, со скрипом повернул голову к водителю машины, что уже вывел агрегат из кармана у поста ГАИ на оперативный простор, уходя в отрыв, активно щелкая передачами.

– И...что это было? – не удержался от вопроса.

– На охоту едем, что еще? Что за глупые вопросы! – усмехнулся папаша, не отвлекаясь от дороги – Так что с тебя кабан, олень, ну или кто-нибудь не меньше зайца, собачка ты моя – потеребил он меня по макушке.

– Аф, аф. – притворно полаял я – Будет тебе и кабан, и олень, было то что? Почему он не стал проверять багажник?

– Потому что полтуши ему, – улыбнулся папаша, взглянув на меня, и вернул внимание дороге – как думаешь, куда поедим за жертвой? За гору, или к реке?

– Давай за гору, если эта та гора, о которой я думаю. Там речка тоже есть, пусть и ручеёк. Само то, чтобы следы поискать.

Кабана я загнал к закату. Благополучно пристрелил из ТТ, что прятался до этого у отца за пазухой – себе он взял СВД на пару с УЗИ! Экий хитрец. Хотя ему можно. И даже нужно! И даль, и ближний, а вот мне... Только приступив к разделке, я допер понял – зря взял с собою огнестрел! Именно из-за него я целый день гонялся по лесу за зверем! Он чуял порох! Вот и убегал.

Благополучно выпотрошил тушку, выкинув прямо в лесу всё ненужное на радость волкам и лисам, и потащил съедобную часть добычи в сторону безнадежно отставшего папки. Пуская слюни, кабан попался добрый! И волнуюсь, как бы мешок, сделанный из шкуры самого зверя, случайно не протек, получив пробоину от кости ребер. Кости с ножек, я уже благополучно выкинул – пусть волчки развлекаются!

Папка, собственно, довольно быстро сообразил, что в лесу я дома, а он в гостях и бедный родственник, так что, по сути, и не пытался меня преследовать или уж тем более бежать наравне, с винтовкой наперевес.

И более того, смекнув, что так можно и потеряться, с непривычки особенно, а уж если я способен чувствовать запах зверя по одним его следам, то и дорогу домой всяко найду. Так что благополучно вернулся обратно к машине, оставленной у дороги. В место, где дорога, пусть и проселочная, собственно кончается, и начинается чисто направление. Вернулся, и разбил лагерь, что-то там вон уже химича из пожрать.

– Мамка нас двоих прибьет – пробурчал он, заметив мою персону, выруливающею из леса. – Опять дома не ночуем.

– Что поделать – буркнул я, и сбросил в снег мясо-мешок, с ходу проверяя, не испачкался ли я где кровью?

Нет, все вроде в норме – не разучился еще!

– Ага, что поделать... похлёбку будешь? – предложил он ложку со странным варевом, из рожек и пшена, из котелка весящего над пламенем костра.

– Буду...

А после ужина, но пока еще жарится свежий... шашлык, не шашлык, но мясо, решил поговорить о будущем:

– Слушай, пап... я так и не поняла, какие там планы у кураторов на мой счет?

– Планы? Хек! Планов то много! Да вот...

– Что? Я же ведь понять не могу – зачем все это? – обвел я руками зимний лес, погрузив в непонятки уже отца.

– Что?

– Ну спорт, учеба... мне же вообще вредно с вами оставаться!

– Это еще почему?! – еще больше озадачился отец, а я, в бликах костра, заметил, как вновь вздрогнула его парализованная часть лица.

Все же, она подживает, но...

– Я вызываю привыкание.

Кажется, я окончательно выбил из колеи своего несчастного родителя.

– Это в каком это смысле?!

Но вместо ответа, я соскочил со своего места, ощетинившись словно зверь, выхватывая разделочный нож из-за голенища сапога еще в процессе. Не каждому человеку дано подкрасться ко мне на расстояние десятка метров! Тем более с грузом! А это... это смерть! Это и лук, и арбалет, и артефакт с магией... и гранатомёт блин!

Но папка, тоже заметив гостя, вышедшего из леса в свет луны, ни как не отреагировал, продолжая спокойно сидеть у костра... и даже руку убрал с автомата! И только это остановило меня от дальнейших действий! В виде расчленении – опасный кадр к нам пришел! Но все же я сидел спиной к пришельцу, а отец... он явно его узнал, и...

– Вечер добрый – поздоровался незнакомец, с кулем в руках.

С кулем? С человеком! Спящим...

– И вам. – улыбнулся батька, и бросив вичку в костер, посуровел лицом, вставая – Уже пора, да?

Незнакомец кивнул, и передал сверток отцу. Тот, принял его... как величайшее сокровище! Как зеницу ока своего, как... и его лицо стало мрачнее тучи. Он взглянул на меня, на мужчину – леший какой-то, а не человек! Борода до пупа! Волосня... до пупа! Седой... и двигается бесшумно! И пахнет елочкой... призрак какой-то! – я даже потыкал пальцем, для уверенности!

На что тот с нежной улыбкой сквозь усы и бороду взглянул на меня в ответ, как на... собственную дочь? Он на всех девочек так смотрит, или я исключение? Отец тем временем уложил спящего человека, тоже ведь девочку! И мелкую совсем! Моего возраста... В машину, аккуратно и нежно, и избавил её от этого странного свертка, усадив так, будь то она, просто прикорнула в дороге.

– Ну, я поехал – сказал отец мужику, а я, выпучил глаза – Саша, останешься с Михаилом.

– Чё?!

– Не спорь! Так надо! Еда у вас есть – кивнул он на мясо и кое-какие продукты из дома, сложенные в рюкзак у палатки – Вода тоже. Если что – ручей где знаешь. Да и кабана загнать... – он усмехнулся – Ну все, не скучай! – и закинув на пассажирское сиденье половину добытого мной мяса, пошел к водительскому месту.

– Эй, пап! Подожди! – опешил я от такого, схватив его за руку, когда он уже почти что сел внутрь. – Что... происходит?! Кто этот лесник?!

– Лесник, – кивнул мужик, поглаживая бороду.

– Кто эта девица? – взглянул я на заднее сиденье, со спящей девушкой, что, блин, точная моя копия! – И вообще! Что происходит!?!? – обвел я все вокруг, приметив, что отец выложил из машины часть оружия и немало патронов, взяв с собой только АК, СВД, УЗИ, и патроны к ним.

– Не тво... Эх. – вздохнул он, и сделал дыхательную гимнастику, как видно успокаивая с чего-то расшалившееся нервы – Послушай, родная... так надо, понимаешь? – поднял на меня уставшие глаза – Не задавай мне вопросов, сейчас, пожалуйста! – и сжал руки в кулаки, – Иначе... прости. Я потом тебе все объясню! – и выхватил свою руку из моих – я не сопротивлялся.

Сел в машину, захлопнув за собой дверь, напоследок печально взглянул на меня, и уехал, оставив одного, в теле девочки, посреди леса, с неизвестным дядей.

– Ну! Что у нас тут? – потёр руки бородач – У! Какой хороший бекон! – провозгласил он, развернув сверток из шкуры кабана.

И срезав пластик мяса с особо жирного куска, невесть каким путем, оказавшимся в его руке ножом, засунул его себе в рот. Сырым! С удовольствием жуя, строя странные гримасы.

Я поморщился. Странный кадр! И вообще – все жутко странно в этом мире!

– Ну и? – с отвращением посмотрел я на мужика, все так же с аппетитом уплетающего сырое мясо – Что прикажете делать? – и заметив подгорающий шашлык, поспешил его перевернуть.

– М? – отвлекся от бесспорно важного дела «лесник».

Посмотрел на меня, на мясо, подумал, как видно в стиле «ты это мне?», сделал вывод:

– Ничего.

– То есть как?

– Наше дело ждать. – вздохнул он, и достал из мешка еще кусочек мяса.

– То есть как? И сколько. – поправился я, видя желание собеседника ответить в стиле «а вот так!».

– Ну... думаю дня два. – задумался он, оглаживая бороду, хех! Чистой рукой, в которой был нож, а не той, что брал сырое мясо!

– Два дня... Два ДНЯ!? – я аж крякнул от возмужания.

– Ну, деточка, придется... – не совсем правильно истолковал мои слова мужик, взглянув на меня как на дите неразумное.

– Не, вы меня не поняли! Я не против двух дней в лесу! Пфф! Могу и на дереве ночевать – отмахнулся от всяких там «наездов», заодно украдочкой приметив чудненький сучек сосны у самой ели, – Хотя мне совершенно не ясно, чем мне это время тут заниматься – найду! – тут же отмахнулся и от следующих предложений – Но – почему? Почему я... нам! Нужно сидеть здесь в лесу так долго?

Мужчина слегка погрустнел.

– Надо так. – буркнул, и сел по другую сторону костра, где еще совсем недавно сидел мой папа.

А я, снял шашлык с огня, предложив в том числе кусок другой и своему товарищу-конвоиру, что от него почему-то отказался. Подбросил в костер пару заготовленных отцом пален и, услышав в дали волчий вой, решил, что мне надо бы проветрится.

– Ты куда?

– В туалет. – буркнул я в ответ на обеспокоенный вопрос человека – Не ждите, буду часа через два.

Мужчина опешил, но в ответ ничего не сказал. Задумался – что это за туалет такой, в который надо ходить аж целых два часа? Волчий, блин! Волчий туалет! Хотя самих хищников я все же не догнал – далеко, блин, далеко ушли...

А ведь хотел! Хотел догнать! Но нет – удрали, гады! А вместо них попалась мне... сова?

– Ну нафиг такое есть! – выкинул я добыч, сморщив нос.

Нафиг надо! Не настолько я оголодал! Да и в здешних лесах, несмотря на россказни «туземцев» полно добычи! Ведь горы, лес, озера – все располагает! А людей – не много. Немного тех, кто ходит в горы. Да и в лагере – шашлык давно остыл!

К костру вернулся позже чем планировал, притаща с собой лишь хворост.

– А ты знаешь, сказку про Ивана-молодца, охотника и гонца? – поинтересовался мужик, когда я сел обратно на бревно, напротив него, взяв в руки, никем нетронутый шашлык.

– Эх, нет не знаю. – вздохнул я, и надкусил давно замерзшее мясцо.

– Тогда слушай... – взял он в руки новый шмат кабанчика, завев шарманку сказочника.

Ну ничего так, под мясцо пойдет его бубнеж... – подумал я, а с неба неторопливо стал падать крупный снег.

Интерлюдия

– Тран-та-ля-л-ля!.. Тран-та-ля-ля! Тран, хм, таля-для-лям...

Поднявшись со свое кровате, девица в легких шортах и маечки была бодра как никогда. Еще бы! Выспалась! За окном – щебечут утренние пташки. И жизнь вообще и в целом, для неё – прекрасная штука!

– Та-па-па-пам! – напивает она себе под нос, скача по комнате, выбирая что сегодня ей примерить.

Но зов природы...

– «Пшиии»

– Хм... – приметила она какую-то пустоту в квартире, и оглядевшись, поскакала к комнате родителей – Тран-та-ля-ля! Мам! Пап! Вы дома? Спите чтоли... – заключила вывод, видя, что дверь закрыта – Или... – её улыбка стала похотливой – дверь закрыли. – слова лились, словно смех, и девица, борясь с желанием заржать по некультурному, вновь стала напивать – Тран-та-ля-лям!

– «Клац, клацк» – щелкнул холодильник. – «клац» – щелкнул ему шкафчик

– О! Какой снег на улице! Какой снег! – заметила она, открывшийся за окном пейзаж, и на рефлексах закричала – Мам! Пап! Ай, ладно, тихушнейте!.. хм! А вот я сейчас пойду, и все печенье съем! Где тут моё любимое... о! Пойдет!

– «Хрум, хрум», «хрум, хрум».

Отказывать себе в удовольствие, когда н кто не видит? Да не смешите! Делится? Жалеть? Экономить? Она не такая! И если что не убрано на самую верхнею полку – то это её! Априори её! И только её, если это уже к ней в руки попало.

– Вкуснотище! – последовала она с кухни в комнату, кроша свиняча печенюшками – И телевизор можно посмотреть...

И тут, входная, тяжелая дубовая дверь! С визгом влетает внутрь коридора, лишь чудом не сметя собой хрупкую девчушку, почти что в неглиже. Пролетает со свистом там, где мгновение назад стояла ошарашенная юная модница, так и застывшая с пачкой печенья в руках, глядя на ввалившихся к ней в дом, огромных дядей, раза в два больше её папы! В черных масках, и такой же одежде.

Мужиков, что ни говоря не слово, сбивают её с ног, больно ударяя об пол. Скручивают руки, выворачивая их из суставов, от чего на волю из груди девицы вырывается оглушительный душераздирающий крик:

– Ааааа!

Надевают толстенные наручники, и затыкают странным кляпом рот. То, что её лопатку и шею, одновременно совсем этим задела игла шприца, впустив болезненный укол, сквозь всю ту прочею боль, она даже и не заметила.

Дверь в спальню родителей отворяются, и оттуда вылетают две пули, мгновенно убивающие держащих её мучителей, точными попаданиями в голову. Третий же, что и ставил ей уколы, ловит свою пулю с большой задержкой, и умирает не столь споро, успевая выпустить в сторону комнаты очередь из автомата.

Правда, большая часть пуль очереди, уходит в потолок – стрелок, не сумел удержать прицел. Стрелок, банально умер до того, как автомат успел закончить свою трель, продолжая жать уже мертвыми пальцами на пресловутую «гашетку».

Девочка, уже ничего не видела и не слышала из окружающего пространства, потеряв сознание от боли и лекарств, однако в квартиру ввалилось еще двое, один из которых, войдя в комнату родителей, вновь открыл огонь. Сделал два выстрела в упор из автомата в грудь лежащего там окровавленного мужчины. Другой в это время, занялся переноской в подъезд мертвых тел товарищей.

Затем, туда, в подъезд, отправилось и тело самой девицы, а в квартире, прозвучал вопрос на неизвестном языке:

– Где мамаша?

И такой же короткий ответ, и такой же короткий приказ:

– Не здесь. Уходим.

По мебели потек бензин, вылитый туда захватчиками. И вот, еще мгновение спустя, последний уходящий неизвестный, кидает зажженную тряпку на ковер, и еще через миг – все погружается во мглу из дыма, а квартиру – охватывает пламя только разгорающегося бедствия.

Треск мебели, стон камня стен, огонь начал свою жатву, стирая без остатка все следы и улики, заметая следы, уже мчащихся прочь всем составом налетчиков. Пусть и трое из них, уже холодные трупы.

Они, легко отделали! Всего трое! Хотя предполагалось, что девицу придется расстреливать взводом, и что потере могут быть в районе десятка трупов, и около того же ранеными. Но – обошлось. Отлично сработали! Внезапно напали, быстро обездвижили, надежно усмирили, вколов специально разработанный транквилизатор, что в очередной раз только доказал свою эффективность.