Текст книги "Шаманизм"

Автор книги: В. Лойко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

Шаманизм в Лапландии

Лапландия – это территория, включающая в себя северо – восточные районы Финляндии, Швеции и Норвегии, а также Кольский полуостров, принадлежащий России. Коренные обитатели этих мест – племя саамов, которых русские звали лопарями. В результате многовековых гонений со стороны христианской церкви традиция шаманизма в этом районе пришла в упадок – тогда по церковным законам даже держать барабан в доме считалось весьма тяжким преступлением. Однако в прошлом в Лапландии жили могущественные шаманы, которых называли нойдами.

Любой саам мог почувствовать зов со стороны духов, но это еще не означало, что соплеменники признавали его нойдой. Шаманом мог стать только человек в расцвете физических и духовных сил, которому еще не исполнилось 50 лет. Так как при камлании нойда обращался к духам, то для того чтобы они правильно поняли его просьбу, шаман должен был иметь здоровые зубы и хорошую дикцию.

Иоганн Шеффер писал в труде «Лаппония», напечатанном в 1673 г., что у некоторых лапландцев еще в раннем детстве обнаруживалась склонность к шаманству (шаманская болезнь). Присутствуя на камлании взрослого нойды, ребенок учился, набирался шаманского опыта и ждал своего часа.

Затем будущий шаман должен был пройти весьма трудное испытание. От него могли потребовать пробыть длительное время легко одетым и без обуви на морозе или облизать языком раскаленные докрасна железные предметы. Но цель этих испытаний заключалась не в том, чтобы проверить стойкость его характера. Наоборот, для истинного шамана оно должно было пройти легко и без вреда. Отсутствие обморожений и ожогов доказывало, что духи покровительствуют нойде, и племя может рассчитывать на него при общении с потусторонним миром. Другими испытаниями могли быть поиски спрятанных предметов (ведь шаман должен был уметь находить пропавшие вещи и вора) и ориентирование и передвижение по пересеченной местности с завязанными глазами («внутреннее зрение»). Последняя способность использовалась при розыске соплеменников, засыпанных снегом во время пурги, когда их не удавалось обнаружить по следам или с помощью собак.

Таким образом, нойда выполнял функции жреца, знахаря, колдуна, предсказателя будущего, посредника между миром людей и миром духов. Получив право называться шаманом, человек утверждал это право всей своей дальнейшей жизнью – ведь разочаровавшись в его способностях, соплеменники переставали считать его «сильным нойдой». Многие саамские шаманы относились к своему ремеслу как к тяжкому бремени, и подавляющее число нойд были бедны, так как не имели времени заниматься хозяйством, а подношения соплеменников почти всегда были скудными.

И даже смерть не освобождала саамского шамана от служения людям. Воздействие нойд на умы соплеменников было так велико, что они сохраняли свое могущество в сознании саамов даже после смерти. Когда сильный нойда умирал, он превращался в сеид – камень, имеющий собственную душу и даже способный, как верили саамы, перелетать по своей воле с места на место. Обычному человеку уничтожить сеид практически невозможно – ведь тот, подняв ураган, может покарать противника или же просто перелетит в другое место.

Как говорят предания, недалеко от Печенги жил когда‑то нойда по имени Сырнец. Перед своей смертью он сказал людям, что пойдет на гору Угойв и превратится в камень. Так и случилось. Теперь этот камень зовется Реит – Кедги. Когда люди просили у него хорошей погоды, сеид выполнял их желание. Если же кто‑нибудь поднимался в гору, чтобы уничтожить этот камень, сеид поднимал такую сильную бурю, что редкий человек умудрялся невредимым спуститься вниз.

Превратиться в сеид шаман мог и другим образом. Например, для переправы через озеро нойде не требовалась лодка: он отрезал кусок земли, читал заклинание и пускался в плавание на нем, как на плоту. Но если кто‑то в этот момент окликал его по имени, то плот немедленно превращался в остров, а нойда – в камень.

На одном из лапландских озер, Сейдозере, раньше стоял сеид. Финский этнограф А. Кастрен, побывавший здесь в 1838 г., записал об этом сеиде следующую легенду.

Когда‑то этот сеид принадлежал знаменитому нойде по имени Ломпсоло. Как‑то раз на противоположном берегу озера поселился другой нойда. Но хотя Ломпсоло постоянно везло на рыбной ловле, пришелец удачи не видел. Тогда тот понял, что Ломисоло помогает сеид и решил его уничтожить. Сеид, как и человек, нуждается в пище и заботе, а без этого теряет свои особые свойства (в том числе и умение летать но воздуху) и становится обычным камнем. Новый нойда стал следить за Ломисоло и, подсмотрев, обнаружил, как тот кормит свой сеид жиром и кровью и при этом просит у него удачи в рыбной ловле. Так как противник Ломпсоло был сильным шаманом, с помощью колдовства ему удалось уничтожить сеид. В гневе Ломисоло вызвал пришельца на поединок, а чтобы застать противника врасплох, принял образ оленя. Но другой нойда был очень сильным и без труда распознал эту уловку. Еще издали увидев оленя, он закричал: «Ты Ломпсоло!» Тот был вынужден признать себя побежденным и навсегда покинул Сейд – озеро.

Рисунок из книги 1674 г., изображающий двух лапландских шаманов

Злой нойда мог стать после смерти и равком, то есть упырем. По этому поводу существует такое предание. Когда умер нойда Риз с Нотозера, никто не хотел его хоронить. Наконец, вызвался другой нойда, запряг оленей в сани, положил мертвеца в гроб и повез его на кладбище. По дороге, в полночь, мертвец вдруг сел в гробу, но после окрика шамана лег опять. Через некоторое время он вновь поднялся, и тогда нойда, не знавший всех тонкостей, погрозил мертвецу ножом, вместо того чтобы замахнуться на пего палкой. Это была крупная ошибка, потому что хотя мертвец и легопять в гроб, но в лунном свете нойда увидел, что зубы у того стали железными. Понял нойда свою ошибку и попытался спасти себе жизнь, забравшись на высокую ель. Однако равк встал из гроба, подошел к дереву и принялся грызть его зубами. Только утро спасло пойду от смерти: при первых лучах солнца равк опять лег в гроб. Шаман отвез его на кладбище, но сделал там еще одну ошибку, захоронив упыря лежа на боку, хотя нужно было положить его лицом вниз, чтобы равк не нашел потом выхода из могилы. Поэтому вскоре упырь стал выходить из могилы и преследовать людей. Однажды парни, проходя мимо его могилы, обронили фразу: «Был большой нойда, да тут и лег». Спустя некоторое время могила зашевелилась, и равк вышел из нее, чтобы догнать путников. Услышав погоню, парни срезали осиновый кол и принялись чертить кресты на земле. Упырю пришлось тратить время на обходы, а люди добежали до реки Туломы и спаслись, переплыв ее на лодке.

В средневековье лапландских шаманов стали считать чародеями. То, что саамы обладали властью над ветрами, знали по всей Европе. Как писал тогда Циг – лер, нойда развязывал по очереди три волшебных узла и вызывал появление сначала умеренного ветра, потом сильного и, наконец, урагана с громом и молниями.

Конечно, во времена мракобесия и охоты на ведьм подобные умения были не в почете. Лапландских шаманов нещадно преследовали и казнили. Свидетельством этому являются два документа, в которых говорится о лапландце Айки Айкиссоне, приговоренным в 1671 г. к смерти за занятия «колдовством». Приговор этот не был приведен в исполнение, так как шаман успел совершить загадочное самоубийство. Ниже приводится перевод обоих документов, представляющих большой интерес также как источник сведений о методах лапландских нойд.

Судебный протокол:

«Нижняя судебная палата в Кеми Ланиланд, 8 марта 1671 г.

Сегодня судебный пристав Аррендт Граи представил в суд письменное заявление, написанное 3 января 1671 г. лапландским священником сэром Габриэлем Тудерусом и пономарем деревни Китка Уула Уулас – соном.

В заявлении говорится, что Айки Айкиссон из деревни Китка рассказал сэру Габриэлю [Тудерусу], что один крестьянин (рыбак) из деревни Мордула, по имени Тобиас, попросил Айкиссона послать ему с помощью магических сил удачу в ловле лосося и обещал в качестве платы за это собачий мех. Но так как Тобиас не исполнил своего обещания, несмотря на то что его удача в рыбной ловле возросла, Айки Айкиссон вызвал его смерть, когда тот рыбачил с лососевой запруды.

И когда сэр Габриэль потребовал от судебного пристава деревни Инари, чтобы тот арестовал Айки Айкиссона за его злое преступление и привел его в суд, это было выполнено. Тогда же Айки Айкиссон, которому было около 80 лет, был доставлен в суд.

Первый [судья] спросил, подтвердит ли Айкиссон сказанное им 3 января 1671 г. своему священнику сэру Габриэлю Тудерусу и пономарю Уула Уулассону.

Сперва тот ответил, что не может вспомнить, что он говорил сэру Габриэлю, так как был тогда сильно пьян.

Когда допрос был продолжен и ему приказали говорить правду, Айкиссон вынужден был признать, что три или четыре года тому назад Тобиас из деревни Мордула попросил его с помощью колдовства послать ему удачу в ловле лосося и обещал заплатить за это овечьей шерстью.

Подсудимого спросили, сделал ли он что‑нибудь, чтобы послать Тобиасу удачу в ловле лосося. Он ответил, что сделал это с помощью своей магической силы.

Также он сказал, что в качестве платы за это получил только пару перчаток и пару носков из хлопка.

Допрашиваемый далее, он подтвердил, что использовал свой барабан и пел песни (произносил магические стихи), чтобы достичь желаемого, так как этот метод почти всегда эффективно действовал, неважно, чего он хотел достичь для себя или других.

После этого его спросили, подтвердит ли он, что убил Тобиаса неподалеку от запруды для ловли лосося с помощью своей магии, за то что тот не заплатил ему мехом, а дал лишь пару перчаток и носков против обещанного.

Обвиняемый ответил, что он не может отрицать этого, так как совершил магические обряды, чтобы убить Тобиаса за то, что тот не выполнил обещанного. Для этого он использовал свой барабан и песни. Он сказал, что не может знать всей правды, но двумя годами позже Тобиас упал в реку со своей запруды и утонул в ней. В то же время один финн, по имени Никкарис Кауппи, сказал Айкиссону, что Тобиас утонул, и пристав Арренд Граи подтвердил, что он слышал о том же от сэра Габриэля Тудеруса, который жил с Тобиасом в одной деревне.

После этого Айки Айкиссона спросили, какие слова, песни и методы он использует во время игры на своем барабане и как все это происходит.

Он ответил, что уже настолько стар, что не помнит, какие песни пел. Также он сказал, что отдал свой барабан три года тому назад, потому что его левая рука настолько ослабла, что уже не могла держать барабан.

Но он вспомнил, что на кожу барабана клались пять металлических колец, и во время игры они прыгали по ней иод действием ударов и силы звука. Удары продолжались, пока кольца не оказывались на каком‑нибудь из нарисованных символов или картинок. В зависимости от этого шаман знал, что произойдет или чего он может достичь. В конце концов кольца сами по себе так плотно прижимались к символам, что уже не перемещались, даже если он продолжал барабанить, и их приходилось снимать рукой.

После этого Айкиссона спросили, как он убил Тоби – аса. Он ответил, что пел песню, состоящую из плохих слов, которых уже не может вспомнить, и бил в барабан до тех пор, пока кольца не перемещались в его нижнюю часть, туда, где были нарисованы дьявол и ад.

И наоборот: когда кто‑то хочет сделать какое‑нибудь доброе дело длячеловека, он бьет в барабан до тех пор, пока кольца не переместятся в его верхнюю часть, где нарисованы изображения и символы ангелов, солнца, луны и звезд.

Наконец он сообщил, что получил эти знания от своего отца, когда ему (Айки) было около десяти лет. Это было лучшее признание, которое суд мог получить от него.

Все эти факты были представлены присяжным, и они вынесли вердикт, в котором говорилось, что Айки Айкиссон сам признался в том, что использовал против крестьянина Тобиаса из деревни Мордула злое колдовство, в результате которого тот упал в реку со своей собственной запруды и утонул. За это преступление присяжные приговорили Айки Айкиссона к смертной казни на плахе согласно главе б Уголовного кодекса тяжких преступлений, каковой вердикт был послан затем в Верховный апелляционный суд для утверждения».

Об этом же шамане Иоганн Шеффер в своей книге «Лаппония» написал следующее:

«Среди этих лапландцев был один старик восьмидесяти лет, который признался, что до настоящего времени использовал черную магию, которой научился от своего отца. В 1670 г. с помощью злых сил он убил одного крестьянина из Кеми всего лишь за пару перчаток, сделав так, что тот утонул в реке. Колдуна приговорили к смерти и заковали в кандалы, чтобы перевезти в город Пиитиме. Но по пути он использовал свои магические песни и с их помощью умер, хотя и продолжал сидеть и казался внешне живым и здоровым. Ранее он предсказал свою смерть, потому что лучше было умереть, чем попасть в руки палача».

Барабаны лапландских шаманов

Как и везде, в Лапландии шаманы для вхождения в состояние транса и поиска «правды» в других мирах использовали барабан. С его помощью они общались с духами, спрашивая их о причинах болезней и о будущем, прося послать удачу. Почти все из настоящих финских шаманских барабанов были уничтожены церковью в XVII столетии.

Лапландские шаманские бубны

Священник Самуэль Рин, живший в то время, писал, что барабан помогал шаману:

1) получить знание того, что произошло в других местах, даже весьма отдаленных;

2) предсказывать, будет ли сопутствовать успех планам на будущее, а также то, заболеет ли какой‑либо человек;

3) находить метод лечения больного;

4) узнать, какое жертвоприношение умилостивит богов и какое животное необходимо принести в жертву.

Изображения лапландских барабанов, нарисованные в XVII веке, показаны на рисунке.

«Колдовской», или «лапландский», барабан делали из дерева и кожи. На ее поверхности рисовали символы, каждый из которых служил длясобственной цели. На некоторых барабанах были изображены символы разных мест и событий, таких как охота. На других – более новых, относящихся к христианскому периоду, – были нарисованы рай с ангелами и ад с дьяволом. Перед игрой на барабан клался небольшой предмет, который под воздействием боя перемещался в какую‑либо область. С помощью этого перемещения шаман ставил свой «диагноз» или заставлял духов выполнять то, что он хотел.

Шаманизм у народов Индонезии

Термин «шаманизм», которым вначале обозначали религию некоторых сибирских народов, со временем стали применять и для характеристики религиозных представлений ряда народов малайского мира – семангов, сеноев, джакунов, кубу. Формы шаманизма у коренных обитателей Малаккского полуострова, Суматры и Калимантана не совпадают и в некотором смысле представляют собой различные ступени развития шаманизма в целом.

Шаманские традиции у семангов

Семанги, численность которых составляет 2–3 тыс. человек, живут в основном в глубинных районах северной части Малаккского полуострова, по склонам Центрального хребта, в Кедахе и Пераке. Семанги ведут бродячий образ жизни и не задерживаются более трех дней на одном и том же месте. Занятия их включают охоту и собирательство, а в последнее время иа-

чало развиваться земледелие. У семангов шаманизм еще не выделился из единого социокультурного комплекса, в центре которого стоит синкретическая фигура халака, в самостоятельный феномен. Халак выполняет функции лекаря, жреца, колдуна, шамана, предсказателя и одновременно является вождем или старейшиной. Положение халака обычно передается по наследству от отца к сыну, так же как и духи – помощники (пенгках хала). Тем не менее решающим условием становления халака, независимо от переданных по наследству прав, является сон, в котором будущий шаман встречается с тигром или с верховным божеством Так Перном. Также может стать халаком нашедший магический кристалл (чебуч). Будущий халак должен пройти курс обучения у опытного шамана. Нередко хала – ки семангов племени джахай отправляются на обучение к соседним сеноям. Специальный обряд посвящения для халака у семангов отсутствует.

Первым халаком и первонредком этого племени было божество семангского племени Кента. У верховного божества Так Перна есть младший брат – Кал – чеиг, который также является халаком. Временами халак, сам не являющийся божеством, перенимает некоторые его свойства: например, находясь в образе питона или небесного дракона, халак, так же как и верховное божество, может вызывать гром. В других случаях халак становится тождествен духам – шено – ям (или сеноям), маленьким, невидимым существам, обитающим буквально повсюду. Шенои бывают мужского и женского пола и часто принимают образы различных растений, камней, грифа или птицы – носорога.

Хижина для камлания у семангов

Шенои считаются предками халака и вообще всех семангов. Кроме того, они рассматриваются как посредники между халаком и божествами. Проводя ритуал, халак говорит с шеноями на специальном языке и через них общается с божествами. Когда же он находится во власти шеноя, обладающий способностью к чревовещанию халак как бы говорит его голосом, и тогда его самого признают духом – шеноем и даже называют соответствующим именем духа.

Халак руководит различными важными мероприятиями в жизни всей общины и совершает жертвоприношения. К его силе прибегают в тех случаях, когда нужно нанести ущерб врагу или вызвать его смерть. Но главная функция халака – лечебная. В этой роли он может выступать иногда как обычный лекарь, а иногда как шаман. Единственным предметом силы халака – лекаря является магический кристалл – кварц. Он называется «чебуч» или бату шеной, т. е. «камень шеноя». Халак может либо сам сделать себе подобный атрибут, либо он использует для этой цели камень, который когда‑то был разбит молнией. Халак определяет болезнь, на которую ему указывает сидящий внутри кристалла шепой, пристально вглядываясь в камень.

Ярче всего связь халака с шаманизмом раскрывается во время камлания в ходе лечения болезни. Сперва женщины сооружают из пальмовых листьев специальную хижину (панах), а в ее центре ставится ствол пальмы. Ночью халак входит в эту хижину. Остальные члены общины остаются сидеть снаружи, но принимают участие в действе. Халак, находясь внутри, исполняет ритуальные песнопения, а снаружи ему вторят остальные участники церемонии. Р. Беллах, отмечая характерные черты архаических религий, пишет о подобных церемониях: «Здесь нет прихожан, посредников, зрителей. Все присутствующие вовлечены в ритуальное действо, сливаются с мифом». Через некоторое время хижина начинает трястись, это означает, что в нее спустились духи – шенои. Халак обращается к ним на особом языке и спрашивает у них о причине болезни, а также о способе лечения. Получив ответ духов, он передает их слова людям. Этот особый язык понятен, однако, не только халаку, но и нескольким певцам и певицам, которые попеременно поют от имени духов – шеноев мужского или женского рода и от имени духа – тигра. Остальные участники церемонии, как правило, не знают языка духов. Сама процедура лечения заключается в том, что халак изгоняет болезнь из тела пациента и помещает ее в специальный бамбуковый сосуд.

Шаманизм у джакунов и кубу

Джакуны, численность которых составляет 21 тыс. человек, населяют южную часть Малаккского полуострова.

Роль и положение поханга (поянга) или бомоха у джакунов во многом совпадают с ролью халака у се – мангов и сеноев. Свой дар поханг джакунов, так же как халак семангов и сеноев, передает по наследству, чаще всего сыну. Поханг имеет особые знаки отличия: особого рода головное украшение, травяную шаль, опахало. Также у джакунов встречается атрибут, который не характерен для халака: это конусообразный барабан, обтянутый козьей или ослиной шкурой.

Так же как у семангов и сеноев, у джакунов для камлания сооружается либо специальная, имеющая форму конуса хижина – мисой, либо укрытие из пальмовых листьев. Внутри нее находится только поханг, остальные участники сидят снаружи вокруг хижины. К крыше хижины подвешена на верёвке небольшая деревянная модель домика (балей), куда, как считают джакуны, отправляется душа поханга. К стене хижины прикрепляют корзину с едой и питьем. В ней имеется небольшая доска, на которую ставят человеческую фигурку из рисовой муки. Сжигая ее, поханг уничтожает дух болезни, тем самым исцеляя больного. Кроме того, на стенах хижины развешаны большие и малые модели домиков, в которые, как считается, также входят духи болезней. Когда церемония лечения заканчивается, эти домики с находящимися внутри них духами болезни выбрасываются в лес.

Джакуны племени бинуа верят, что душа поханга покидает тело и путешествует в иные миры – на небо или в подземный мир, т. е. у них уже имеется идея о многослойной структуре Вселенной и об экстазе. У поханга есть только ему свойственные украшения, одежда и атрибут – барабан. Кроме того, поханг может выполнять функции не только шамана, но и колдуна: он обладает способностью как лечить, так и вызывать болезни и даже смерть на расстоянии.

Все характерные черты шаманизма, которые можно найти у джакунов, в еще более развитой форме присущи народу кубу, населяющему джунгли Юго – Восточной Суматры. У дукунов, как здесь называют шаманов, больше знаков отличия, более богатые украшения. Во время камлания дукун носит на голове специальный валик (паюнг) или два валика в виде короны. Эти валики украшены разноцветными стеклянными бусами и бубенчиками. На плечах у дукуна лежит платок, концы которого свисают на грудь. Как и у джакунов, у шаманов племени кубу есть барабан, но бьют в него не они сами, а специальные барабанщики.

Обычно дукун устраивает камлание с целью излечения от болезни. Однако сама церемония лечения происходит не сразу. Ей предшествует ряд подготовительных действий, которые сами могут рассматриваться как отдельные церемонии. Обычно в камлании участвуют два дукуна, потом к ним присоединяется третий. В качестве примера рассмотрим церемонию исцеления заболевшего ребенка.

Сперва дукуны по очереди читают заклинания, а затем под мерные звуки барабана и приглушенные песнопения начинается общий танец шамана и всех жителей деревни, в котором принимают участие и дети. После каждого действия производится подношение чаш с рисом, маслом. Специально назначенные люди поддерживают медленное тление благовонных трав. После довольно длительных подготовительных ритуалов начинается сама церемония лечения. С крыши хижины для камлания спускают на длинной веревке модель домика, в который будет изгнан дух болезни. Затем кровью жертвенного петуха окропляют больного, шаман совершает определенные манипуляции с наполненной рисом чашей, кладет ее на больного, после чего, как бы обессиленный, падает на руки стоящей позади него женщины. Через некоторое время один из дукунов опять начинает танец со всеми участниками церемонии.

Постепенно напряжение опять нарастает, дукун падает на руки стоящих сзади мужчин, потом нюхает благовония и снова встает, и так продолжается до тех пор, пока не подадут лекарство. Шаман выливает его в чашу, накрывает белым платком и покачивает чашу над больным. Затем он вновь начинает танец с тремя женщинами, которые следят за ним, пока он находится в состоянии транса. Один дукун дает лекарство больному, а другой продолжает пение, после чего вновь начинается коллективный танец, завершающий первый день камлания.

На следующий день переходят ко второй части церемонии – изгнанию духа болезни. Модель домика опускают так, что она почти касается стоящей на полу чаши с водой. Больного ребенка подносят к дукуну. Он берет его за ноги и опускает в воду, а между пальцами пропускает веревку, на которой висит модель домика. Эта операция повторяется несколько раз. Затем исполняющий обязанности помощника дукун с опахалом в руке танцует вокруг ребенка и домика. Когда духи болезни загнаны в домик, его кладут на землю, ломают и выбрасывают. В этой части камлания участвуют два младших дукуна, которые помогают друг другу. Каждый из них является одновременно и собственно дукуном и его помощником в зависимости от того, какое действие совершается. Третья часть камлания состоит из тех же действий, что и первые две, но проводит ее один старший дукун – сели. Находясь в состоянии транса, он отвечает на вопросы о причине болезни и способе ее лечения. Здесь в роли помощника выступает его жена. Вся церемония заканчивается особым праздником – качанием на качелях.