Текст книги "Это бизнес, детка! (СИ)"
Автор книги: Ульяна Гринь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
Отключившись, он снова забыл обо мне. Воткнулся в свой телефон. А он хам всё-таки. Никакая временная амнезия не оправдывает такого поведения. Платье-то на мне в хлам, а он и в ус не дует. Небось, думает, что у меня с собой, как у Наташи, всегда сменка в сумочке…
Я снова кашлянула. Теперь уже громче и выразительнее. Антуан поднял глаза от экрана и слегка раздражённо глянул на меня:
– Ну, что ещё?
– Платье, – я показала ему оборванные края подола. Скорчив невнятную гримасу, отчего его рот искривился, но не стал менее привлекательным, Антуан махнул рукой куда-то в сторону:
– Там пеньюар** в ванной, завернись пока в него.
Мне понравилось это «пока». Аж до слёз. Ладно. Посмотрим, что будет дальше. Я подобрала с пола трусики, прикрылась платьем и поползла в ванную, которая в этом шале была даже без дверей, просто за задёрнутой занавеской. Голос Антуана догнал меня:
– Э нет, дай сюда!
Он подошёл, отобрал моё бельё и смял в руке:
– Это ты носить не будешь.
– Pardon***? – не поняла я. Он мне вообще трусы запрещает носить или вот именно эти беленькие хлопчатобумажные не нравятся?
– Это не для таких девочек, как ты, – мне даже показалось, что он ухмыльнулся, но я быстро прогнала мысль из головы. Какая я такая девочка, что мне нельзя носить трусы?
Вздёрнув нос чисто из желания досадить, я пошла в ванную. Халат висел на крючке на голой стене. Ванная мне приглянулась. Душ со стеклянной перегородкой, рядом джакузи, ничего лишнего, никаких этих русских шкафчиков, полочек, дверок. Два крючка, мыльница и шампуни, стоящие прямо на полу. Я сняла халат и понюхала его. Пахнет стиральным порошком. Мы тоже покупали его с дядей. «Даш». Как будто вернулась к себе домой…
Завернувшись в халат, наверное, в два раза, я вернулась в комнату. Антуан как раз ответил на телефонный звонок. Я села на кровать, на самый край, чтобы не мять одеяла, и невольно прислушалась.
– Не знаю… А это обязательно?.. Да не то чтобы мне не хотелось… Просто спрашиваю… Ага… Угу… Да… Нет… Зачем?.. Ну, ты же знаешь… Bordel****, ну не знаю… Подожди!
Он повернулся ко мне, ткнул в экран пальцем и спросил:
– Эй, как тебя там, подруга Наташи! Скажи – да или нет!
– В смысле?
– Просто да или нет.
– Я так не могу, – покачала головой. – Надо знать вопрос!
– Не надо. Просто скажи: «да» или «нет».
Я пожала плечами. И правда, мне-то что… Ответила:
– Ну, тогда «да».
Антуан скривился, опять тыкнул в экран – наверное, включил микрофон – и ответил нехотя:
– Ладно, хорошо… Когда?.. Ты издеваешься!.. Хорошо…
Положив телефон на стол, он неожиданно вспомнил обо мне. Прищурил свои красивые глаза и спросил:
– Слушай, подруга Наташи, сколько ты берёшь в день?
*filles de joie (фр.) – аналог русскому «ночные бабочки», дословно «девушки веселья»
**pegnoire (фр.) – попросту халат, мужской или женский, драпированный или банный, без разницы
***Pardon (фр.) – означает «прости», «извини», но ещё и в вопросительной форме – желание получить подтверждение, «не понял?», «как?», «повтори»
****Bordel (фр.) – дословно «публичный дом», но, в основном, как и здесь, употребляется в качестве мягкого ругательства или как синоним беспорядка.
Глава 8
– Меня зовут Алекс, – медленно и почти по слогам ответила я. Бесит!
Антуан отмахнулся:
– А, всё равно не запомню. Так сколько?
– Зависит, – пробурчала я. – Сколько раз за сутки я буду получать порку?
Он усмехнулся, и впервые в его глазах промелькнуло нечто похожее на понимание:
– А что, не нравится? Ну и ладно, мне тоже как-то не очень. Ладонь болит теперь.
Я хмыкнула, поглубже закутываясь в тёплый халат. Антуан подошёл ближе, встал напротив, скрестив руки на груди, и наклонил голову, как собака:
– Ты на вопрос ответить можешь?
– Что будет входить в мои обязанности?
Я осторожничала, наверное, зря. Надо соглашаться. Иначе разрушу образ. Наташа бы согласилась, не раздумывая.
– Озвучь цену, детка.
Кто из нас двоих упрямее? Кто кого переупрямит? Ладно, пусть будет он, ему и так не повезло с потенцией, да и с головой, похоже, он тоже не слишком дружит.
– Тысячу! – бросила я и вскинула нос повыше. А что? Пусть знает, не с дешёвкой связался. К тому же, на своей, родной специализации я зарабатываю больше, несравненно больше.
– С ума сошла, – спокойно ответил он. – Пятьсот, на выше не потянешь.
– Ты спросил, я ответила, – фыркнула я. – Ладно, ты мне нравишься, для тебя будет восемьсот пятьдесят.
Левая бровь Антуана поднялась на лоб. Оливковые глаза смотрели оценивающе. Он подошёл вплотную, распахнул на мне халат и одним движением опрокинул на кровать. Я взвизгнула от неожиданности, но тут же заткнулась – маркиз ничего не делал, просто смотрел на моё тело. Потом набросил полы халата обратно на живот и покачал головой:
– Ты не стоишь того.
– Много ты знаешь. Во мне полно скрытых талантов! – сквозь зубы прошипела я.
– Шестьсот, и по рукам.
– Посчитай. Если не можешь в уме – возьми калькулятор. Пятьсот в час, а сколько в сутках часов? Я же предлагаю восемьсот. За целый день.
– И за ночь, – уточнил Антуан. Может, мне показалось, но его глаза смеялись. Сам же он оставался серьёзен.
– И за ночь, – согласилась я.
– Семьсот пятьдесят. Последняя цена. Нет – можешь идти.
Прищурившись, я смотрела на него, выдерживая паузу. Вот ты и узнала свою цену, Алёшка. Ладно. Ещё чуть-чуть… Пора!
– Хорошо, – протянула я, словно нехотя. – Но только потому, что ты мне понравился.
Антуан только кивнул:
– Польщён.
– Половину вперёд, – быстро сказала я. – Никаких чеков. Только кэш.
– Я же не знаю, на сколько времени ты мне понадобишься, – удивлённо обернулся он уже от столика, где стоял недопитый бокал.
– Я же не знаю ничего о своих обязанностях, – парировала я, забравшись с ногами на кровать.
– Резонно, – слегка подумав, ответил маркиз. – Ты не лишена здравого смысла, детка. Скажем так… Три дня по семьсот пятьдесят, получается две двести пятьдесят. Получишь тысячу, а там доплачу, если что.
Я кивнула, и тут в стекло двери постучали.
Первым моим рефлексом было спрятаться в ванной, ибо нервы начали сдавать. Но Антуан спокойно пошёл открывать, и я только забилась глубже в подушки. В шале вошла полненькая молодая женщина с подносом, на котором стояли тарелки и бутылка:
– Мсьё Антуан, я принесла перекусить. Скажите, это то вино, которое вы хотели?
– Да, всё отлично, спасибо, Антинеа, можешь идти.
Ишь ты, с каким царственным кивком он отпустил прислугу. А эта Антинеа бросила любопытный взгляд на кровать, но на лице не отразилось ровным счётом никаких эмоций. Вышколена, как надо, идеальная горничная. Не старая, не молодая, лет тридцать, может, даже меньше. Хотя сплетничать явно умеет и любит. Интересно, Антуан делает подобные предложения многим «бабочкам»? Или только я удостоилась подобной чести?
Маркиз присел на диванчик, открыл лежавший на столе МакБук и рассеянно махнул мне рукой:
– Иди ешь. У тебя какой размер?
– Размер чего? – уточнила я, подходя к столику. Космическая карма, и это у них называется перекусить? На толстой, похожей на разделочную, доске лежали крупно нарезанные кусочки копчёной колбасы – прямо сказка какая-то, большие, сочные, с ладонь величиной! – треугольники мягкого сыра навроде Камамбера, ломти тёмного хлеба с дырочками. А вокруг доски стояли белые плошечки с уголками-ручками – мы с дядей купили такие в Ашане – с салатами. В одной из плошек лежали своеобразные «шашлыки» на длинных зубочистках: помидоринки Черри, моццарелла, кусочки жареной жирной сосиски и оливки. Такой шашлык я и схватила первым, с удовольствием сняла сразу половину ингредиентов зубами и начала жевать, давясь слюной. Оказывается, я была жутко голодна…
– Одежды, – нетерпеливо бросил Антуан, не отрывая взгляда от компьютера.
– Сорок второй, – прочавкала я.
Он поднял на меня подозрительные глаза:
– Ты что? Сорок второй – это Антинеа, и то ей велико будет!
– Ой, прости. Совсем забыла, что у нас разные системы, – покаянно ответила я. – На европейский будет… тридцать шесть, вроде бы.
– Вот это уже ближе к истине, – проворчал Антуан, постукивая пальцем по Тачпаду. – Всё, платье доставят завтра утром, а сегодня посидишь здесь.
– Какое платье?
– Розовое, – бросил он. – Всё, ешь и не мешай мне, я работаю.
– А где ты работаешь? – я успешно проигнорировала первую часть последней фразы, сооружая себе большой бутерброд из хлеба, колбасы и сыра.
– В интернете.
– В какой области?
– Искусство.
– Картинами спекулируешь? – усмехнулась я. Он снова поднял взгляд на меня – классический «это чего ты сейчас сказала?», и я подняла руки вверх, сдаваясь:
– Шутка, это была шутка!
– Хм. Нет, я оцениваю, покупаю и перепродаю ювелирные изделия. Антикварные. Вполне законный бизнес. Меня пригласили на частную выставку, как специалиста по драгоценностям с необычной историей.
Специалист по драгоценностям? Это я удачно зашла! Мне стало смешно. Интересно, мой оливковый бриллиант тоже с необычной историей или так, блескушка для удовольствия?
– Какие же истории могут быть у драгоценностей? – вполне себе невинным тоном спросила я, типа только поддержать разговор. Но Антуан снова отмахнулся:
– Ешь, говорю, и не забивай мне голову.
Хам.
Ладно. Ешь так ешь. Я попробовала каждый салатик из каждой плошки, сравнивая, и пришла к выводу, что больше всего мне нравится тот, что с кусочками курицы и нарезанными на четыре части оливками. Маркиза пригласили на выставку. Уж не на это ли приглашение он запрашивал у космоса, то есть у меня, ответ? Зачем он нанял меня на несколько дней? Сопровождать его? Неужели нет в Ницце агентства эскорт-услуг? Там бы ему подобрали девушку в сто раз красивее меня, с лучшей фигуркой, ухоженную и уверенную в себе. А у меня даже брови не выщипаны уже недели две… Зачем ему вообще сопровождение?
Пока мозг работал, я наелась. Захотелось пить, но воды нигде не наблюдалось. Зато на столике стояли две бутылки вина – одна пустая, а вторая полная и запечатанная пробкой. Отправив «Bellet» на пол – трупы надо убирать со стола, как говорил дядя, – я огляделась в поисках штопора. Как он тут живёт вообще – ни воды, ни штопора! Я поднялась, принесла бутылку Антуану и просто молча воткнула ему в руки. Он так же молча, не отрывая взгляда от непонятной мне таблицы на экране, потянулся назад, к шкафчику, открыл стеклянную дверцу и достал штопор. Ввинтил острие в пробку, легко вытащил её и вернул мне бутылку. Офигеть коммуникация. Теперь понятно, почему он развёлся. Ну, если не принимать во внимание проблем со стручком.
– И мне налей.
Ага, значит, он всё-таки не полностью ушёл в таблицы на экране. Я взяла в руку пустой бокал, повертела на свет. Белое вино оставляет маслянистые разводы. Антуан откликнулся:
– В шкафу чистые возьми.
С двумя бокалами я подсела к нему на диван. Вроде бы девушка должна болтать с клиентом… Попробовать разговорить маркиза на тему драгоценностей? Или подождать немного? Интуиция, зараза такая, как раз молчала. Но мне ещё никогда не приходилось работать в столь тесном контакте с жертвой.
Антуан вывел на экран картинку с сайта, и я против воли фыркнула:
– Что это? Заколка?
– Брошь.
– Кому захочется носить на себе брошь в виде паука?
Украшение было действительно мерзковатым – притягивало и отталкивало одновременно. Золотой паук, подобравший под себя лапки, словно готовился прыгнуть. Его брюшко было сделано из большого бриллианта, ограненным крестовой розой, нежно-голубого цвета, а грудка – из тёмно-синего бриллианта поменьше. Лапки, глазки, мандибулы – всё было выложено прозрачными крохотными камешками.
– Жене еврейского ювелира из Минска, – словно нехотя ответил Антуан. – Оба были расстреляны, драгоценности оказались у немцев. Паук всплыл в семидесятых годах и совсем не у тех людей, у которых должен был. Потом снова пропал. Два года назад его выставили в частной коллекции.
– Это и есть необычная история? И ты будешь его оценивать?
Мне действительно стало интересно. Мир блестящих камней, лучших друзей женщины, всегда манил меня. Правда, совсем не с той стороны, что и обычных девушек. Антуан увеличил фотографию золотого паука и хмыкнул:
– Даже не оценивать, а проверять на аутентичность.
– Почему ты? Другого специалиста не нашлось под боком?
– Эта брошь была одной из трёх украшений, по которым я писал дипломную работу.
Антуан плавно захлопнул крышку ноута и откинулся на спинку дивана. Взял бокал и чокнулся со мной:
– Меня попросили потому, что я был женат на дочери человека, который хочет купить паука.
Вононочо, Михалыч… Вот зачем ему понадобилась эскорт, не похожая на эскорт! Бывшей жене показать. Ну, Антуан, ну голова! Вот только мне оно надо? Вдруг жена его ещё любит и считает своим, попадёт всё равно невинной Алёшке… А может, в суматохе будет проще выкрасть кольцо?
Оливковый бриллиант ярко блеснул на пальце маркиза. Повинуясь магическому сиянию драгоценного камня, я спросила:
– А это кольцо? Оно тоже с историей? Кстати, почему ты носишь женское украшение?
Антуан машинально повертел кольцо, спрятал его камнем в ладонь и пожал плечами:
– Почему женское… Нормальное украшение. О нём даже говорить не стоит.
Ага, потому что репутация у колечка подмоченная. Потому что я украла его, дядя продал, а Армани перепродал. Поэтому и говорить об этом стрёмно. Жук ты, Антуан. Перекупщик краденого.
– А мне оно кажется женским, – я протянула руку и почти коснулась хамелеона, который тихонечко сидел себе в окружении мелких алмазиков в оправе белого золота. Но Антуан отдёрнул кисть:
– Не трогай! Не надейся, не подарю!
– Я даже и не думала об этом, – обиженно пробурчала и отодвинулась от него. Антуан обнял меня за плечи и притянул к себе:
– Детка, не дуйся. Это кольцо слишком много значит для меня, поэтому мне абсолютно всё равно, мужское оно или женское. Хотя да, ты права. Пожалуй, подумаю о смене оправы.
Я неопределённо пошевелила плечами. Маркиз чуть оттянул воротник-шаль халата и провёл пальцем по моей шее, от уха до ямочки над ключицей. Озноб, опять дрожь… Да что ж такое? Я всегда буду так реагировать на этого типа? Чтобы отвлечься, выпила сразу полбокала вина. Надо что-то сделать? Что полагается делать, когда клиент гладит тебя по шейке? Может, залезть ему в штаны?
Но эту попытку Антуан пресёк сразу же и на первой секунде. Я даже до ширинки не добралась. Он притянул к своему моё лицо и тихо сказал:
– Я решаю, что делать. Никакой самостоятельности.
Потом отпустил меня, встал и бросил мне пульт от телевизора:
– Вот, посмотри пока. Мне надо сделать пару звонков. Никуда не выходи.
Его пара звонков растянулись на несколько часов. Я доела хлеб и колбасу, шашлыки из помидорок, выпила три бокала вина, посмотрела дебильную передачу про принцев и девушек, которые за них должны бороться, и, наконец, уснула на кровати. Спала я тревожно, то и дело просыпаясь, но момент, когда Антуан вернулся, всё же пропустила.
Открыв глаза в очередной раз, я обнаружила рядом сопящего маркиза в элегантной шёлковой пижамке, причём он зарылся носом в моё плечо, щекоча кожу дыханием, и обнимал одной рукой за талию. Той самой рукой, на которой носил кольцо. Я вздохнула, не решаясь поменять позу. Потом осторожно коснулась пальцем камня. Вспомнила, что всё из-за него… Как там сейчас Родька? Плачет, наверное, просится к мамке, ведь он её обожает, несмотря ни на что. А Лерочка, моя рассудительная маленькая кукла, утешает братика, обещает ему, что всё будет хорошо… Верит ли дядя в меня? Или думает, как выбраться самому и спасти мелких? Может быть, жалеет, что потратил на меня столько лет, и уже не надеется ни на что?
– У меня получится, дядя… – тихо сказала я камню. – Я обязательно вытащу вас всех. Всё не зря. У нас ещё есть время.
Время было. Прошло всего четыре дня с того момента, как меня возюкали мордой по дивану и ставили условие вернуть бриллиант. Значит, в запасе ещё семнадцать суток. Ладно, пятнадцать. Как за хулиганство. Двое суток оставим на дорогу и передачу Смородинову его имущества.
Ещё один вздох вырвался из моих лёгких, пошевелив упавшие на его лицо волосы. Антуана надо расположить к себе. Вызвать его доверие. А потом, всё подготовив, забрать кольцо и просто исчезнуть. Это я сумею. Цепочку маркиз не отследит. Для него она заканчивается на Армани. Тот под пытками не признается в моём существовании. Да и мне будет уже всё равно – в России Антуан меня не достанет.
Я осторожно подвинулась, высвободив онемевшую руку из-под его головы. Маркиз не проснулся, только чмокнул губами и что-то пробормотал, настойчиво удержав за талию. Ишь… Не хочет выпускать. Жалко парня… Ведь молодой ещё. Почему не лечится? Говорят, импотенция – это в голове. Пошёл бы к психиатру, к психологу, деньги же есть, может посещать лучших специалистов! А вместо этого… Проституток мучает. Думает, само пройдёт?
Антуан снова произнёс неразборчивую фразу. Я осторожно убрала волосы с его лба. Всё-таки красавчик. Мужчина мечты. Прекрасный принц. Ну почему мы не встретились при других обстоятельствах? Ведь такие парни попадаются на пути лишь один раз в жизни… Я свой шанс исчерпала. Теперь что остаётся? Как говорит дядя – кровь и бизнес. Любовь придётся послать лесом. Мы могли бы влюбиться с Антуаном друг в друга, могли бы жить долго и счастливо – уж я бы позаботилась о том, чтобы он вылечился… Эх, жизнь моя жестянка.
Я долго смотрела на высокий лоб и прямой нос, на модную, фигурно выбритую трёхдневную щетину по подбородку и вокруг насмешливо изогнутых губ. Даже во сне у Антуана был вид недовольного язвительного аристократа. А мне всё равно хотелось погладить эту его дурацкую бородку, вытереть морщинку на лбу, разбудить и увидеть острый взгляд зеленоватых глаз… А ещё до смерти хотелось, чтобы Антуан меня поцеловал. Как тогда, в магазине, увидела его, так и хочется до сих пор.
Дура. Ничего мне не светит.
Спи, Алёшка, утро вечера мудренее. Выбрось все дурные мысли из головы и сосредоточься на деле. Главное – чтобы не снились мудрёные сны со Смородиновым, Самиром, дядей… Реальность я как-нибудь усмирю и подчиню. А вот сны… Они ускользают от меня, бесят и тревожат.
Глава 9
– Антуа-а-ан! Ты спишь? Ты здесь?
Во как я натренировалась в языке – мне даже сны стали сниться на французском! Правда, сон разговаривает незнакомым голосом, но это не удивительно, видения редко разговаривают…
Рядом заворочались, забурчали что-то не очень приятное, но, к счастью, бесформенное, и я открыла глаза, словно меня толкнули. Да уж, что и говорить. Сон, как же!
Антуан поднял голову с подушки, взлохматил и без того спутанные космы волос, простонал:
– Господь милостивый, ну не в восемь же утра!
Его взгляд наткнулся на меня. Минуту мы мерялись глубиной непонимания, а потом он отвернулся, сел в кровати, спустив ноги:
– Как спалось?
– Отлично, – моим любимым утренним голосом с хрипотцой ответила я, натянув шёлковое покрывало на грудь.
– Ну и спи дальше.
– А… это кто?
– Не забивай голову, спи.
Он встал и, почёсывая затылок, пошёл к двери. Я подумала и решила воспользоваться его советом, а поэтому просто завернулась в одеяло, как хомячок, и сделала вид, что меня тут нет.
Вы когда-нибудь видели ураган? Я нет. А сегодня увидела. Ураган принял форму темноволосой женщины в светлом брючном костюме и на шпильках – в восемь утра! – кокетливо накрашенной и со строго уложенными волосами.
– Антуан cheri *, с тобой всё в порядке? А то ты на звонки не отвечаешь, к ужину не пришёл вчера, мы волнуемся…
– Что со мной может случиться? – буркнул он, принимая поднос из рук женщины. – Антинею не могла прислать?
– Антинеа одно, а то, что мы волнуемся, – это другое! – воскликнула брюнетка. – Ты никогда не поймёшь чувтсва матери!
– Спасибо, Валери, со мной всё в порядке.
– Ты не один? – озаботилась Валери, заглядывая через плечо Антуану. Я замерла, как мышка, в своём укрытии. Маркиз ответил сдержанно:
– Я не один, но это совершенно точно тебя не касается. Спасибо, увидимся после.
Закрыв дверь за нежданной гостьей, он вернулся к кровати, поставил поднос на стол и пробурчал:
– Совсем с ума сошли… Если не явишься точно в срок – будут вызванивать и искать с полицией…
– А может, это любовь! – засмеялась я, выбираясь из спасительного кокона одеяла. Антуан бросил на меня неприязненный взгляд и хмыкнул:
– Любовь, да, конечно.
– Ну смотри, завтрак тебе принесли, конечно, любовь!
– Это не завтрак, а отвар трав для желудка, – язвительно ответил Антуан, выпивая содержимое стакана на подносе. – Да, вот так у нас повелось – мне приносят этот отвар каждое утро. Только обычно это делает Антинеа. Но, видимо, вчера она рассказала о девушке, которая задержалась у меня и даже перекусывала, поэтому Валери пришла лично на разведку.
– А она кто?
– Ma belle-mère**, – бросил он. Угу, объяснил. Как если бы сказал – это моя зверюшка. Скорее всего, эта Валери – его мачеха. Молодо выглядит. И ведёт себя, как подросток, скорее всего, стареть не хочет. Решить бы ещё – на руку мне то, что меня видели и запомнили, или помешает в деле.
Я потянулась от души, разминая затёкшие за ночь мышцы. Четвёртый день на чужих кроватях – тело жалуется. То твёрдый матрас, то дряблый, то вообще перина, как здесь… Надо бы по-хорошему сделать несколько упражнений, пробежаться по парку, но не в чем. Да и потом… Антуан купил только платье. Ни о чём другом он не озаботился, придётся ходить в платье. Только в нём не побегаешь.
Пока мой маркиз мылся в душе и выбривал щёки, я завернулась в шёлк простыни и провела ревизию шкафа. У Антуана была небольшая гардеробная, в которой висело штук пять костюмов уже с приложенными рубашками и галстуками, на полках лежали сложенные аккуратными стопками футболки, джинсы и свитера, а внизу, на специальных подставках, ждали своего часа фривольные кроссовки и начищенные до блеска строгие ботинки.
Недрогнувшей рукой я выбрала из стопки белую футболку с вызывающе огромным голубым логотипом знаменитой южной футбольной команды и напялила на себя. До коленей край не доставал всего на несколько сантиметров. И плечо всё время выскальзывало из ворота. Неужели Антуан такой толстый? Или это не его майка, случайно затесалась среди вещей? Бросила простыню на кровать и сделала несколько наклонов, поворотов, приседаний. Вот так, уже лучше. Что же я хотела сделать? Что-то очень важное, что не давало мне покоя всю ночь?
Мой взгляд упал на сумочку. Конечно же! Надо послать СМСку Наташе, небось прождала меня вчера в кафе до самой ночи.
Как оказалось, Наташа волновалась, ибо входящие были под завязку забиты сообщениями типа: «Ты как?», «Случилось что?», «Ответь блин я же нервничаю!» Усмехнувшись, я отбила ей ответ: «Всё в порядке, пришлось задержаться. Не жди, деньги оставь себе, мои вещи отправь в гостиницу Бореаль. Спасибо за всё».
Телефон стоял на беззвучном режиме, поэтому просто молча показал входящий звонок. Французский номер. Иконка с зелёной трубкой бесновалась, требуя нажать на неё. Я поколебалась, но всё же ответила:
– Алло?
– Bébé, уф-ф-ф, – выдохнули в трубку знакомым голосом. – Я уже думал, что-то случилось!
– Самир!
Я зашипела в телефон, как клубок рассерженных змей:
– Зачем ты мне звонишь?
– Я волновался, nenette ***, – оправдываясь, Самир тоже понизил голос. – Тебя целых два дня не видно, на звонки не отвечаешь! Если что-то случилось, только скажи, я приеду!
– Не надо никуда приезжать! И не звони мне больше!
– Нет, я буду звонить…
– Не будешь! Иначе вообще в полицию обращусь, понял? Всё. Не звони!
Отключившись, я почувствовала за спиной движение. Обречённо обернулась – Антуан стоял у дверей ванной и смотрел на меня своим прищуренным взглядом. Разумеется, на лице маркиза невозможно было прочитать ровным счётом ничего. И снова я восхитилась этим умением сквозь страх, что он меня спалил на разговоре с Самиром.
– Кто это был? – невнятным серым голосом спросил Антуан, кинув полотенце на спинку стула.
– Никто, – ответила я и поправилась: – Просто знакомый.
– Знакомый, – хмыкнул он, проводя по мокрой шевелюре рукой. Потом подошёл вплотную и резко схватил меня за волосы на затылке, оттянул голову назад, заставив взглянуть в лицо. Придурок, больно же! Что ж вы все сразу за волосы хватаете?!
– Никаких знакомых, – отчеканил, словно молотком по железу. – Никаких телефонных звонков. Никаких случайных встреч, пока мы связаны договором. Поняла?
– Поняла, – пробормотала я, борясь с желанием врезать ему между ног коленом. Всё равно там ничего пригодного нет… Молчи, Алёшка, молчи! А кольцо Антуан не снимает даже в душе… Сволочь!
Он отпустил мои волосы, почти отбросил от себя и пошёл к шкафу. Оттуда, не оборачиваясь, сказал уже ровным и спокойным голосом:
– Платье скоро принесут. Оденешься, накрасишься, и пойдём завтракать с моей семьёй. Нет смысла скрывать тебя.
Я промолчала. Командуй, командуй. Ещё локти будешь кусать, когда мы с хамелеоном исчезнем с горизонта.
– Ты меня слышала?
– Да.
– Ну так отвечай.
– Хорошо.
– Умеешь есть приборами?
Я зависла на пару секунд, расшифровывая этот вопрос, потом сообразила:
– Умею.
– Отлично. Вот и проверим.
Козёл. Проверит он…
– Иди в душ, полотенце возьмёшь на полке.
Раскомандовался. Ой, молчи, Алёшка… Лучше проглотить обиду, чем встать в позу и провалить дело. Я молча развернулась и вошла в ванную, задёрнула занавеску. Закрыла глаза, представила море и тёплый песочек, который струится сквозь пальцы, утекает вниз, не удержать… Спокойно. Всё будет хорошо. Скоро, совсем скоро всё будет просто прекрасно!
Мне на глаза попались маленькие ножнички, как у парикмахера. Словно завороженная, я подошла к умывальнику, надела их на пальцы, клацнула, глядя на своё отражение в зеркале… Да. И ещё раз да.
Ножницы оказались острыми. По крайней мере, первая прядка отсеклась легко. Я была безжалостна к волосам. Никто и никогда больше не схватит меня так, как Антуан. Никто. Никогда. Может быть, слишком много гонора, но я не хочу быть зависима от внешней красоты. Пофиг на космы. Ещё и сэкономлю шампунь.
Антуан вошёл в ванную, когда я уже обкорнала себя почти до самой кожи. Застыл в дверях. Закашлялся, словно подавился оливкой. Потом спросил строго:
– Что это такое?
– Ножницы.
Я махнула в воздухе орудием преступления и откромсала ещё одну выступающую прядку. Антуан схватил меня за руку:
– Зачем? Что ты наделала?
– Так надо, – я упрямо вырвалась и замерла перед ним – гневным, злым, почти красным в лице.
– Кому надо?!
– Мне.
Отступать было уже некуда, за мной – горящая Москва, передо мной – негодующий французский маркиз. Прямо война тыща восемьсот двенадцатого года!
Антуан протянул руку. Я бросила взгляд в зеркало – длинных прядей не осталось, коротенькие торчали ёжиком. И отдала ему ножницы, безропотно, молча. Тяжкий вздох был мне ответом. Антуан взялся за мои плечи, повертел меня во все стороны и покачал головой, процедил сквозь зубы:
– Детский сад… Что с тобой теперь делать?
Я вдруг испугалась. Умная же девочка, вроде бы, а не подумала, что он пока ещё не заплатил и может пнуть меня ногой под зад! Это не входит в мои планы! Нет, нет, нет, давай мириться, Антуанчик!
– Понять и простить… – чуть заискивающим тоном ответила я.
– Ну, понять я тебя при всём желании не смогу, – бросил Антуан, выходя. – А простить… Посмотрим, что можно сделать с… этим!
Что теперь думать? Я выглянула в комнату из-за шторки. Мой маркиз стоял с телефоном у столика и раздражённо разговаривал с кем-то. Слов я не разобрала, но общий тон подразумевал беседу с персоналом. Твою дивизию, что он собирается со мной сделать?!
Решив не сердить его ещё больше, я включила воду, настроила на тёплую и шагнула под душ. Эх, Алёшка… Учиться тебе ещё и учиться! Дура набитая. Решила мужику отомстить, а дальше трёх эмоций не просчитала! Конечно, он разозлился. А я, гениальная аферистка, пока что в зависимости от него. Дядя бы меня выпорол за такие фортели. И правильно бы сделал. В общем, везло мне пока что, везло, а вот сегодня не повезло. Рано ещё в свободное плаванье маленькой лодочке «Алексия Каменская».
Обсушившись большим мягким полотенцем, я завернулась в него за неимением одежды и робко вышла в комнату. Антуан встретил меня с пакетом в руках:
– Твоё платье прибыло. Одевай.
Фейспалм. Опять командует. Неужели так сложно сказать «s'il te plaît****» в конце фразы? Или маркизов вежливости не учат? А как же этикет и хорошие манеры?
Я ничего этого не сказала, принимая пакет из его рук, но Антуан, видимо, прочёл мимолётную мысль на моём лице, потому что добавил таким деревянным голосом, словно за эти слова его могли бросить в тюрьму или казнить:
– Я привык так говорить с… хм… девушками. Не принимай на свой счёт.
И добавил так тихо, что я засомневалась – не послышалось ли?
– Steplé…
Оу! Значит ли это, что мир восстановлен? Властный аристократ поступился своими привычками ради меня? Надо ли ждать вселенского потопа или всего лишь снега посреди апреля?
Я решила не заострять и развернула пакет.
За это платье можно простить даже порку. Честное слово, две порки! Если характер у моего маркиза отвратный, под стать его потенции, то вкус безупречен. Во-первых, розовый цвет был совсем бледным, даже бледнее того, разорванного. Во-вторых, платье оказалось кружевным, связанное из тонкой лёгкой пряжи. Наверное, не вручную, но всё равно отличной работы. Очень простой покрой – маленькое чёрное… нет, розовое, как у Коко Шанель, на бретельках, просто сказочное платье!
Я юркнула обратно в ванную, сбросила полотенце и принялась разбирать сатиновую подкладку. Шторка зашуршала. Небось Антуан стоит и смотрит на меня. Пусть. За просмотр, так сказать, денег не берут. Да и заслужил. Я змейкой просочилась в узкое платье, одёрнула его на боках, огладила кружево и посмотрелась в зеркало.
Если не обращать внимания на торчащие волосы, то девушка по ту сторону амальгамы – просто красотка. И никакой косметики не нужно. Блеск на губы, брови пригладить – и вперёд, покорять маркизово семейство! Видимо, Антуан тоже остался доволен, потому что его отражение коротко улыбнулось мне:
– Превосходно. И размер подходящий.
– Спасибо, – я тоже улыбнулась отражению. И даже нисколько не сфальшивила. Неподдельную благодарность не изобразить никакими микровыражениями лица.
– Иди лучше сядь на стул. Потом ещё раз спасибо скажешь…
И он вышел, бурча:
– Девчонка… С ума сойти… Детский сад…
– Ах, ах, какие мы взрослые! – шёпотом передразнила я его и попёрлась следом. Так, всё. Теперь я не имею права ни на одну, даже самую маленькую ошибочку. Буду делать вид, что мне всё нравится, что я всем довольна и счастлива рядом с покровителем за такие деньги. Поэтому, как мне и было велено, села на поставленный в центре комнаты стул. Зачем, правда, не знала, но поживём увидим.
