Текст книги "Это бизнес, детка! (СИ)"
Автор книги: Ульяна Гринь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Глава 22
Антуан лежал на больничной койке. Бледный, неестественно осунувшийся. На груди пришлёпки с проводами, ведшие к кардиографу, который тихонечко попискивал, высвечивая зелёную кривую сердечного ритма. Космос, мой бедный маркиз… Я подошла к нему, взяла за руку.
– Он скоро проснётся, – успокоил меня молодой врач.
– Каковы прогнозы? – спросила я с замирающим сердцем.
– Ну… – доктор замялся слегка, потом продолжил рассуждающим тоном: – Состояние стабильно тяжёлое, уже повезло, что сходу знали, чем отравился… М-м-м, проводим дезинтоксикологические процедуры в полном размере. Гемодиализ, поддержка почек и печени.
– Он поправится?
– Не могу сказать, будем смотреть, как отреагирует организм. Возможны необратимые последствия… Всё очень индивидуально. Но его жизнь вне опасности.
– Спасибо, – кивнула я и просительно взглянула на врача: – Можно, я посижу немного с ним?
– Вреда не вижу, но не задерживайтесь. Ему необходим отдых.
Доктор вышел, а я присела на край кровати, всё ещё держа маркиза за руку. А он приоткрыл глаза, спросил тихо:
– Альошка, это ты?
– Я.
Слёзы защипали веки изнутри, но я мужественно сдержалась, не заплакала. Только улыбнулась:
– Как ты себя чувствуешь?
– Ругаться можно? – слабым голосом осведомился он. Я покачала головой. Антуан скривил губы:
– Тогда паршиво.
– Ничего, всё будет хорошо, – я не знала, что ему сказать.
– Где… она?
– Увезли на психиатрическое обследование, – я поняла, о ком речь, и на этот раз не сумела удержаться от личной оценки: – Сука она, а не сумасшедшая!
– Я кретин, – простонал Антуан, прикрывая глаза.
Спорно, но, несомненно, верно в плане самокритики. Поэтому я не стала разубеждать его:
– Ты кретин.
– Интересно, почему это я кретин? – он наморщил лоб, видимо, не ожидал такой реакции. Я усмехнулась:
– Потому что спал с девушкой, на которой не собирался жениться.
– Ну… Я и с тобой спал, – ляпнул он, а потом сообразил. Я засмеялась:
– Отличное заявление! Очень сильно, браво! Но я не сержусь, спишем это на болеутоляющие и прочие лекарства, под воздействием которых ты находишься.
– И на мой кретинизм…
– И на твой кретинизм, раз тебе так хочется.
Он сжал пальцами мою ладонь:
– Если бы не ты, Альошка… Если бы ты не пришла вовремя… Я бы сдох.
– Ты бы сдох.
А что ещё ему сказать? К тому же, я твёрдо решила сегодня же вернуться домой. А это значит, что у нас сеанс правды. Только правды, всей правды и ничего, кроме правды.
– Как ты ловко управляешься с яблоками, – усмехнулся Антуан. – Я думал, ты мне в лоб им пульнёшь! Наверное, в детстве ты была ужасным сорванцом?
– И вовсе нет! – деланно оскорбилась я. Не угадал, мой маркиз. А вот тренировки с теннисными мячами вместо оружия по движущимся мишеням – это было, это да. Я даже достигла некоторых успехов в метании мячиков вслепую. Поэтому попасть яблоком по стакану, из которого Антуан пил поднесённый ему отвар трав с убойной дозой таллия, было для меня плёвым делом. Маркиз даже двух глотков не успел сделать… А Антинеа бросилась на меня с прытью пантеры, защищающей детёныша. И ведь не подумаешь никогда, что эта полненькая девушка может так быстро преодолеть несколько метров и вцепиться в волосы! К счастью, вцепляться было практически не во что, и мне удалось в два счёта заломить ей руку за спину простеньким болевым рычагом, которым пользуются опера при задержании… Тогда-то Антинеа и начала вопить про свою любовь к Антуану, про то, что собиралась умереть вместе с ним, что «не доставайся же ты никому!»
А мне стало страшно. Если бы я не успела? Если бы не подумала вовремя о двухлетней привычке маркиза пить свои грёбанные травки?
Мы немного помолчали. Антуан ласкал пальцем мою ладонь, а я собирала всё своё мужество в кулак. Неделю назад вряд ли муки совести омрачили бы моё настроение. Тогда я была настроена решительно и следовала заданному курсу. А сейчас… Антуан стал мне дорог настолько, что подленькая мыслишка не возвращаться домой и просто остаться с ним иногда проскальзывала в голове. Но я отгоняла её с воинственными кличами. Надо заполучить чёртов перстень и отдать его Смородинову, а взамен получить свою семью. Семья – это самое ценное, это то, что нужно защищать и холить, а любовь… Просто игра. И ничего больше.
– Нам надо поговорить, – наконец сказала я. И даже голос не дрогнул. Мне можно гордиться выдержкой.
– О чём, Альошка?
– О важном. Видишь ли… Я не та, за кого себя выдаю.
– Давай поговорим об этом потом, когда я выйду из больницы, – он сжал мою руку, улыбнувшись, но я качнула головой:
– Тогда будет уже поздно, мой маркиз… Я аферистка. Воровка.
– Зачем ты?
– Затем. Я приехала сюда не на отдых, а по делу. Вот это кольцо…
Я коснулась пальцем хамелеона, ощутила его твёрдость и холодность. Вздохнула.
– Я знаю, у кого и как ты его купил. Приехала за ним. Понимаешь, я украла его.
– Подожди, Алекс, о чём ты? Я действительно заказал этот перстень, дал задаток, посредник купил его и всё!
– Посредник не купил его. Возможно, хозяин перстня отказался продавать. Посредник нанял нас. Я украла кольцо. Но владелец каким-то образом вычислил меня и потребовал свою собственность обратно.
Всё это я говорила ровным, ничего не выражающим голосом. А внутри кричала, рыдала, умоляла поверить мне и простить… Злилась на себя. Ничего не могла с собой поделать. Избегала взгляда оливковых глаз. Умирала с каждым словом.
Антуан молчал, и я замолчала тоже. Нервы были так напряжены, что, казалось, ещё одно слово, движение, вздох – и они просто порвутся, самоуничтожатся. А потом маркиз спросил:
– Значит, наше знакомство не было случайным?
И снова навесил шторки на глаза. Это оказалось самым большим ударом для меня. Я могла бороться за кольцо, могла предать, ограбить, украсть ради спасения семьи, но видеть непроницаемый взгляд, как при первой встрече… Это было невыносимо. Но надо идти до конца. Я сама этого хотела.
– Самая первая встреча – случайность. Ты понравился мне с первого взгляда, когда мы столкнулись в магазине. И Наташу я встретила случайно… А потом… Пойми, мне НУЖНО вернуть кольцо! Необходимо. От этого зависят три жизни…
Антуан слабо шевельнул рукой, с усилием поднял её. На другой руке пальцы слушались плохо, возможно, из-за капельницы, но маркиз всё же сумел стянуть перстень и подал мне:
– Возьми. И уходи.
– Подожди, Антуан… – слабо запротестовала я, фиксируя мерцающие в свете больничных ламп блики на гранях бриллианта. – Я не закончила!
– Думаю, продолжать разговор смысла нет. Большое тебе спасибо за то, что спасла мне жизнь, что поймала отравительницу, что помогла мне в Париже… Спасибо за то время, которое мы провели вместе, но теперь нам лучше расстаться и больше не видеться. Извини, если я был груб с тобой, это не воспитание, а обстоятельства.
И Антуан закрыл глаза, давая понять, что разговор закончен. Но меня это не устраивало. Я снова взяла его руку, пользуясь тем, что от слабости он не смог вырваться:
– Ты понравился мне сразу. Даже когда я не знала, кто ты. А потом… Ты не можешь себе представить те муки совести, что я испытывала. Хотя… Может, и поймёшь. Моя семья, мои дядя, брат, сестра, оказались в заложниках. Если я не привезу перстень вовремя, их убьют. Вспомни, сколько у меня было возможностей украсть кольцо и исчезнуть! Если бы ты не нравился мне, если бы я не хотела побыть с тобой подольше, разве осталась бы?
Антуан молчал.
– Я никогда не забуду время, проведённое с тобой… Никогда. Но я понимаю и принимаю твою позицию… Прости меня.
– Ты спасла мне жизнь, Алекс.
Бесцветный голос. Закрытые глаза под синеватыми веками. Всё же яд затронул его организм больше, чем я надеялась. Но маркиз поправится. Врач пообещал. Что же, мне больше нечего здесь искать. Он не простит меня. Он слишком сильно обжёгся на Николь, на проститутках, даже на Антинее… Я обманула его, глупо ждать прощения… Пора возвращаться к своей семье и своему бизнесу. Пока у меня ещё осталась хоть капля достоинства.
Я аккуратно взяла перстень с больничного одеяла. Так аккуратно, будто он мог меня обжечь или укусить. Положила в сумочку, в кармашек, застегнула его на молнию. Встала. Подумала, что стоит что-то сказать напоследок, но что? Вдох-выдох.
– Прости меня, Антуан. Прости, если сможешь и захочешь. Я не хотела причинять тебе боль. Я поступила глупо. Надо было украсть кольцо сразу. Тогда я осталась бы в твоей памяти, как очередная «наташа». Прости.
И быстро вышла из палаты.
Слёзы рвались наружу, горячие, отчаянные, горькие, но я сделала несколько глубоких вдохов, чтобы загнать свои чувства внутрь, не показывать никому. Я сильная, я смогу. Теперь мне надо просто забрать свои вещи из замка и ехать в аэропорт. Забыть Антуана, забыть две недели с ним, забыть мимолётное ощущение возможного счастья. Это только игра. Главное – семья, кровь. Всё остальное неважно.
Коридор виделся мне длинным тоннелем в сумрачной пелене переливающихся всеми цветами радуги ламп. Неужели я всё же заплакала? Моргнув, прогнала слёзы из глаз и тут же налетела на кого-то, кто крепко удержал меня за руки. И знакомый скрипучий голос спросил:
– С вами всё в порядке, мадемуазель Алекс?
– Да, – всхлипнула я и тут же взяла себя в руки: – С ним всё будет хорошо, не волнуйтесь!
– Вас пропустили к нему?
– Я была очень настойчива, но вас пропустят обязательно, вы же родственник.
Я улыбнулась, храбро глядя в глаза деда:
– Мне надо идти. Спасибо вам за всё.
– До встречи, Алекс.
– Прощайте, – тихо сказала я и быстро пошла к выходу.
У больницы стояли такси с шашечками. Я открыла дверцу первого из них, села и сказала:
– Вильнёв-Лубе и побыстрее.
– Мадемуазель, для вас хоть на Луну! – широко улыбнулся молодой таксист, но я не поддержала беседу. Мне всё было противно. Я сама себе была противна. Хотелось умереть временно и возродиться уже дома, чтобы дядя сидел в кресле и читал газету, а мелкие играли в радужных пони и клянчили запрещённую Кока-Колу…
Велев таксисту подождать, я поднялась к воротам, почти по-хозяйски прошла по тропинке к домику, открыла дверь, сорвав розовую наклейку, оставленную полицией. Всё так и осталось, как утром – разобранная, мокрая от пролитого отвара кровать, яблоко с поцарапанным боком рядом с перевёрнутым стаканом, опрокинутые при сопротивлении столик и стул… Закрыв глаза, я словно прокрутила сцену ещё раз. Задыхающийся Антуан, злые, сумасшедшие глаза Антинеи, бросок, мышечное напряжение, захват, желание убить. Боль от боли Антуана. Боль от досады. Идиотка… Дура. Недоделанная сыщица!
Я потрясла головой, избавляясь от видений, и пошла на поиски своих вещей. Решила взять всё, что купил мне Антуан. Таков был договор, да и зачем оставлять ему память о себе? Нет, уходить – так навсегда и безо всяких сюрпризов… Зато ему не придётся выбрасывать мои шмотки или передаривать проституткам.
На сборы у меня ушло всего пятнадцать минут. Могла бы в армии служить, так дядя натренировал. Сумка, рюкзак плюс торбочка с документами – готова лететь домой. Только бы билет на самолёт остался. Не хочу задерживаться во Франции ни минутой больше.
В такси я попросила отвезти меня в аэропорт, откинулась на подголовник и закрыла глаза. Космос, дай мне силы. Дай. Мне. Силы.
Билет нашёлся. До самолёта оставалось чуть менее получаса. Я прошла таможенный контроль так легко, словно купила конфеты в магазине. Опыт провоза денег у меня уже был, а кольцо я просто надела на палец. Никто на него даже внимания не обратил. Я сдала сумку с рюкзаком в багаж, а сама устроилась в зоне отдыха со стаканчиком кофе из машины. Нервы были ни к чёрту. Хотелось порвать билет и вернуться, но я держалась. Антуан забудется. Когда-нибудь. Всё забудется. Всё придёт в норму, жизнь потечёт в привычном русле, когда я вернусь домой…
Через четыре часа я ступила на московскую землю в препаршивейшем настроении. Таможенник с российской стороны хмуро глянул на меня, сравнивая лицо с фотографией в паспорте, спросил неприязненно:
– Почему не весело смотрим?
– Хотела остаться за границей, но не пустили, – так же неприязненно ответила я, получила в ответ торжествующую улыбку и ехидное пожелание:
– Добро пожаловать в Москву. Проходите.
Последнее прозвучало, как «Убирайтесь», и я поспешила на выход, забрать свой багаж. Сознание будто существовало отдельно от тела, которое знало, что делать и куда идти. А вот мыслями я была ещё в Ницце, в больнице Пастера, в палате номер триста пятнадцать, где лежал любимый мною человек. Которого я обманула и предала.
«Бээмка» пылилась на парковке и томилась в ожидании хозяина. Охранник был другой, но без звука выдал мне машину за несколько зелёных банкнот. Сев за руль, я как будто очнулась. Теперь мне придётся стать такой, какой я должна была стать в результате дядиных тренировок. Надо сосредоточиться, отринуть все посторонние мысли, забыть личные проблемы. Надо работать.
Не думая о камерах и штрафах, я прямо по дороге позвонила Смородинову с телефона его амбала. Мне ответили после двух гудков.
– Слушаю.
Мне показалось, что олигарх был напряжён. Свернув в сторону города, я откликнулась:
– Я в пути. Встретимся на площади Трёх вокзалов. Через час. Привезите заложников, иначе я не выйду на встречу. Ресторан «Ёлки-палки».
И отключила телефон, вынула симку и батарейку. Все части сложила в сумочку рядом с перстнем. Ввела данные в навигатор машины. Немного посчитав, он выдал маршрут. За сорок минут доберусь, если не будет очень больших пробок. В ресторане работал мой первый мужчина, Илья. Мы разбежались с ним быстро, встретившись всего три раза, но он до сих пор оказывал мне знаки внимания. По-дружески. Он поможет мне найти хороший наблюдательный пункт, чтобы следить за подъезжающими машинами…
Я сидела на чердаке ресторана, поедая выданный Илюшкой бутерброд, и смотрела на иномарки и такси, которых на площади хватало. Надеялась, что Смородинов сдержит слово. Так не хотелось идти на конфронтацию. Хотя у меня был козырь. Я вспомнила в самолёте одну вещь, которой можно было бы прижать к ногтю этого бандюгана…
Чёрный, блестящий лаковыми боками «Мерседес» плавно развернулся на стоянке для такси. Из него вышли два шкафа, осмотрелись. Я сделала стойку – один из них сиял свежепереломанным носом, а второй был похож на того, который выронил мобильник в подземном паркинге Парижа. Прие-е-хали. Жаль, что я атеистка, сейчас бы было самое время помолиться…
Смородинов вышел из машины, когда ему открыли дверцу. За ним выбрался дядя. Вид у него был не слишком цветущий, но и особых повреждений я не заметила. А где мелкие? Что за подстава? Ох, что-то мне всё это разонравилось вдруг…
Сложив в единое целое телефон смородинского амбала, я включила его, подождала, когда придёт сигнал оператора, и вызвала знакомый номер. Теперь можно не бояться, что меня обнаружат, я всегда смогу уйти через крышу. Увидела, как олигарх достаёт навороченный мобильник из кармана и прикладывает к уху. Сказала в микрофон:
– Я что-то не поняла – а где остальные заложники?
– В машине, – нервно ответил Смородинов. По его голосу я поняла – врёт. Усмехнулась:
– Ну зачем говорить неправду, уважаемый? Я что, похожа на дуру?
– Я этого не говорил.
– Подайте трубку дяде, – велела я, внимательно наблюдая, как шкафы водят взглядами по площади. Наверх поднять глазки ни один не догадался. Кроме дяди. Он украдкой смотрел на чердачные окна ресторана. Что ж, дядина школа, он вправе знать.
Смородинов сунул ему телефон, и я услышала:
– Алексия, всё в порядке. Дети в машине, они чувствуют себя хорошо.
– Ладно, – буркнула я. Раз дядя говорит… Но чувство грядущего трындеца не оставляло меня. Что-то здесь не так, но что?
Я судорожно пыталась просчитать варианты, однако мозг перегрелся и отказался сотрудничать. Что же… Импровизация – одно из моих лучших орудий! Пора спуститься и произвести обмен.
Кольцо так и сидело у меня на пальце, только я повернула его камнем вниз, сжала руку в кулак. Смородинов стоял напротив меня, прищурив холодные глаза. А я его уже не боялась. Я, наверное, сейчас не боялась ничего. Универсальный солдат. Ни страха, ни сомнений, ни бесполезных мыслей.
– Принесла? – резко бросил он.
– Принесла, – я на миг раскрыла руку, демонстрируя блеск хамелеона. – Дети где?
– Слушай, и правда, принесла, – удивлённо обернулся к дяде Смородинов. – Думал, блефует.
– Моя школа, Захар, – солидно кинул дядя.
– Отлично.
Я отступила на шаг:
– Что всё это значит?
Дядя кивнул с довольным видом:
– Это значит, что ты сдала экзамен. Теперь можешь работать самостоятельно.
– И у меня есть к тебе деловое предложение, Алексия, – ответил Смородинов.
Сука. Сука. Сука. Экзамен? Какого… хрена? Я всё не могла понять – они всерьёз, или это такая смешная шутка? Поэтому осторожно спросила:
– Вы что, заодно?
– Ха-ха, – сказал дядя. – Догадалась? Ну, конечно, заодно! Молодец, Алексия! Я не сомневался в тебе. Прекрасно исполненная партия. Я не зря потратил столько времени на тебя.
В висках стучала кровь. Они обманули меня. Они подставили. Экзамен. Я убилась искать способ достать кольцо, думала, что дядя и мелкие в опасности, что им грозит смерть, я лишилась миллиона нервных клеток, обманула Антуана, лгала человеку, которого люблю… Из-за экзамена?!
Мой мир внезапно рухнул. Я даже слышала звон стекла его сводов. Я даже немножко умерла вместе с ним. А когда воскресла, спросила ровным голосом:
– Зачем?
– Испытание в боевых условиях, девочка, – жёстко ответил дядя. – Ты же не думала, что я выпущу тебя в жизнь без экзамена?! Зато теперь у тебя есть отличное предложение, работа, гарантированное будущее…
– Где дети?
Мой голос так ничего и не выражал. Просто важно было знать.
– Дома. Они всё время были дома, Алексия, им ничего не угрожало.
Сука. Сука. Сука. Знала бы раньше…
Я сняла кольцо с пальца, сунула его Смородинову. Достала телефон из сумки, отдала в руку охраннику. Повернулась к дяде. Костяшки пальцев зачесались. С каким удовольствием я бы врезала ему по морде…
– Я ухожу. Меня не интересует ваша работа.
– Кто тебя отпустит, девочка? – усмехнулся дядя. Меня аж передёрнуло от его ухмылки, которую я считала раньше верхом хорошего настроения. Этот человек считает, что купил меня с потрохами? Хорошо, он меня вытащил из грязи, научил многому, дал образование, но всё перечеркнул одним махом, когда решил проверить вслепую. Это даже не гадость…
– Вы меня предали. Я вам доверяла, а вы меня предали из-за контракта бывшего бандита.
Вдох-выдох.
– Ваша записная книжка спрятана в надёжном месте. Опытным оперативникам не придётся долго расшифровывать записи. Поэтому советую не останавливать меня и не пытаться воздействовать. Не забудьте, что я многое знаю и не остановлюсь ни перед чем. А вы…
Я обернулась на Смородинова, который щурился, пытаясь сообразить, что происходит:
– У меня есть кое-что и на вас, господин Смородинов.
– Что же?
– Считаете меня дурой? – усмехнулась. – Я вам не скажу. Но это «кое-что» вам гарантирует много лет за решёткой.
Серёжка, которую я видела на выставке необычных драгоценностей в Париже. И её сестра-близнец, надёжно спрятанная в сейфе Смородинова. Выводы напрашиваются.
– Пётр? – подал голос олигарх. Дядя смотрел на меня долго. Я даже ощутила, как потеет спина, как катится холодная капля вдоль позвоночника. И наконец…
– Пусть идёт. Оставь. Выучил на свою голову…
Последний раз окинув их взглядом, я сглотнула противную кислую слюну и, отвернувшись, пошла по площади прочь. Бояться не надо. По крайней мере, в ближайшее время. Надо идти вперёд, не оглядываясь. Пока я победила. Пока…
Глава 23
Будильник зазвонил, и я подхватилась, как будто прозвучал выстрел. Космос, каждую ночь эти сны… То летаю, то за бандитами гоняюсь, то мелких спасаю от войны. Ладно, хорошо ещё, что это всего лишь кошмары. Пора вставать.
Утро, как всегда, началось с нытья Родьки. Ну не любил ребёнок школу… Первый раз в первый класс – это было весело, но второй – уже не так интересно, да ещё и домашку надо делать. Середина сентября, а у него ещё капризы. Впрочем, Лерочка радовала. Похоже, мать не совсем мозги пропила, когда её делала. Послушная, умненькая девочка выросла.
Когда за обоими мелкими закрылись входные двери школы, я повернула на автобус. Надо съездить в офис и подписать какую-то бумагу для пенсионного фонда. А там вдруг появится работа…
Вот уже четыре месяца, как я жила с мелкими в старой квартире. Мне с трудом удалось уговорить мать лечь на детокс, а потом она ударилась в религию, уехала в какой-то монастырь замаливать грехи. Через знакомых я оформила документы на квартиру на себя, хотя принадлежала она по-прежнему матери. Всё потихоньку налаживалось, я нашла работу в центре переводов – гидом для иностранных туристов, которых хватало в любое время года. Мои английский, французский и немецкий, между которыми я переключалась достаточно быстро, обеспечивали нам троим с мелкими неплохой уровень жизни. Если туристов не было, я брала халтуру – переводила тексты, документы, письма, статьи в иностранных журналах. Всё, лишь бы в голове не оставалось места для мыслей и сожалений.
О дяде новостей не было. Да я, собственно, и не интересовалась им. Записная книжка лежала в банковском сейфе, как гарантия, и я озаботилась завещанием, чтобы в случае моей внезапной смерти при любых обстоятельствах блокнотик попал прямиком к замминистра ВД Москвы. Уверена, что дядя знал об этом, поэтому и оставил нас в покое. Возможно, даже взял заслуженный отдых от греха подальше. Было бы чудесно.
Эльвира, координатор гидов и переводчиков, встретила меня в коридоре с кучей папок, которые норовили выскользнуть из рук. Я помогла придержать их, и женщина кивнула мне:
– Пошли, подкину тебе работки на ближайшую неделю.
– Интуристы? – поинтересовалась я.
– А как же. И в этот раз на выгодных условиях!
– Эля, когда ты стала такой доброй?
– Да недавно. Буквально полчаса как.
Они вошли в кабинет, где висели на телефонах менеджеры и переводчики, отчего гул стоял, как в зале ожидания Шереметьева, и Эльвира с грохотом бухнула папки на свой стол:
– Прикинь, Лёш, у меня сегодня свидание! И знаешь, с кем? Ни за что не угадаешь!
Я только брови подняла. Конечно, никто не угадает, кого координатор обрабатывала последние полгода. Уж не зама ли по коммерческой деятельности? А?
– С Виталиком!
– Да ты что! – деланно удивилась я. Впрочем, благодаря развитому дядей актёрскому умению, Эльвира приняла моё изумление за чистую монету и довольно порозовела:
– Да-а-а! Только что в курилке пригласил!
– Главное – если придёт без роз, не давай ему! – усмехнулась я.
– Алёш! Даже если он мне принесёт советский веник вместо цветов, я ему… В смысле… Мы пойдём в ресторан!
Я с улыбкой покачала головой. Это же надо – так хотеть замуж!
– Ладно, вот тебе на выбор: предпочитаешь группу американских туристов или парочку из Франции?
– Парочку, – не раздумывая, ответила я, для надёжности загребая к себе листок бумаги.
– Вот интересно, почему? – буркнула Эльвира.
– Потому что америкосы неинтересные. Жрут, фоткаются на фоне Кремля и Мавзолея, жвачку жуют, как коровы… А французы более утончённые. Им надо в музеи, в театр, они пьют вино, пробуют всё новое!
– Ах-ах, какие мы нежные! – пожала плечами координатор. – Ладно, забирай своих французов, распишись вот здесь и можешь валить к ним в отель.
– Где они остановились? – подмахнув документ о распределении, деловито спросила я.
– Где-где… В «Никитской», ясен пень. Номер тридцать пять, мадемуазель Лилль Деларю, что-то в этом роде.
– Хм. Мадемуазель? Они что, неженаты? И как зовут мсьё?
– Слушай, я не в курсе, дама оплачивала гида ещё из Франции, а с её дружком меня не знакомили. Езжай и спроси, как его зовут. А мне некогда, мне надо ещё найти свободную маникюршу до вечера!
До гостиницы «Никитской», которая официально сотрудничала с нашим бюро переводов, было две остановки на метро. Я уже бывала там, когда возила по Москве немцев и люксембуржцев, а ещё делегацию бельгийских виноделов. Так что на ресепшене меня знали и только кивнули, когда сказала, что иду в тридцать пятый к мамзели Деларю.
На стук мне открыла симпатичная рыженькая девушка лет двадцати. Её волосы были короткими, кудрявыми и смешно торчали во все стороны. Веснушки, тонкая прозрачная кожа и обалденные зелёные глаза. Ведьма, блин! А потом девушка приветливо улыбнулась, и наваждение пропало.
– Bonjour. Mademoiselle Delarue? Je suis votre guide, Alexia*.
– О! Прекрасно! Мы вас ждали!
Девушка буквально втащила меня в номер. Она оказалась очень живой и экспрессивной, с порога поинтересовалась, откуда у меня такое красивое имя, почему меня зовут не Татьяна, коренная ли я москвичка, сколько мне лет, где поблизости самые крутые ночные клубы, причём ответов на свои вопросы не ждала, а задавала всё новые и новые. Мне пришлось включить диктофон, чтобы не забыть, о чём она хочет знать. И встрять:
– А когда можно поговорить с вашим мужем?
– С моим компаньоном**! – подмигнула Лилль. – Он в душе, сейчас выйдет. Хотите кофе? С каплей «Куантро»?
– Не откажусь от кофе, но без алкоголя, пожалуйста, – улыбнулась я. Судя по девушке, это очень симпатичная и доброжелательная пара. С такими работать – одно удовольствие!
Мы перешли в кухню номера, и Лилль принялась колдовать над кофемашиной, а я присела за стол. Судя по причёске и видимым татушкам на руках девушки, Третьяковка не прокатит. Тут надо устраивать прогулку по крышам или позвонить Стасу и договориться на бар-тур. Музей русской водки, Останкино и экспозиция пыточных инструментов – самое то!
Чашка ароматного кофе со стуком появилась передо мной, а из коридорчика послышался громкий мужской голос:
– Лилль сhérie, кто это пришёл?
При звуках этого голоса я застыла, как каменное изваяние, приросла к стулу и уставилась на дверь. В проёме появился тот, кого я меньше всего ожидала увидеть здесь и сейчас.
Антуан Александр Готье Бертран де Панисс-Пасси собственной персоной, голый, прикрытый на бёдрах только полотенцем с логотипом отеля, смотрел на меня с лёгким прищуром своих невообразимых оливковых глаз, зачёсывая гриву отросших русых волос на затылок.
– Алекс, – сказал он без особого выражения, не удивившись и не обрадовавшись. – Привет. Как дела?
– Антуан, – в тон ему ответила я. – Нормально, а у тебя?
– Потихоньку, спасибо.
Он покрепче затянул полотенце на животе и продолжил из чистой вежливости:
– Как… завершилась твоя история?
– Приемлемо. А твоё здоровье?
– Поправляюсь.
Пока мы обменивались ничего не значащими фразами вежливости, Лилль смотрела на нас поочерёдно и в конце концов не выдержала:
– Вы что, знакомы?
Антуан неопределённо пожал плечами, а я улыбнулась девушке:
– Да, было дело.
А потом встала. Отстраниться от чувств, забыть, какая гладкая у него кожа и какими нежными могут быть руки. Действовать профессионально и спокойно.
– Добрый день, я ваш гид, Алексия. Я покажу вам мой родной город с той стороны, с какой вы захотите его увидеть. Для этого мы проведём сегодня ознакомительную стандартную экскурсию, а вы мне выскажете все пожелания по проведению последующих. Я составлю план с учётом этих пожеланий и завтра озвучу его для вас.
Плохая идея. Ой, плохая! Надо звонить Эльвире и как-то врать, что я не смогу работать с французами. Брать америкосов и вести их фотографироваться на фоне Василия Блаженного…
Нет, так тоже нельзя. Я отработаю с упором на Лилль, а Антуан… Ну, космическая карма с ним. Неужели у меня не хватит сил сделать вид, что он меня не интересует? Надо просто представить море, тёплый мелкий песочек и чаек, шум моря, плеск волны, крики чаек…
– Отлично! – поспешила обрадоваться Лилль. – Пьём кофе, дорогой, иди оденься, ты смущаешь нашего гида, а потом сразу на экскурсию! Алексия, скажите, а мы пойдём пешком?
Я отвечала невпопад, машинально, глядя на удаляющегося Антуана, на его мускулистую спину, на ягодицы, двигающиеся под полотенцем так, что пересохло во рту. Как можно быть настолько увлечённой мужчиной, аж забыть про собственное достоинство?! С усилием перевела взгляд на Лилль, сфокусировалась на её вопросах, которые снова полились, как из ведра… Но мысль об Антуане не оставила меня…
– Да, мы сегодня будем много ходить пешком, мадемуазель Деларю, поэтому необходимо надеть кроссовки и удобную одежду.
– О, прошу вас, зовите меня Лилль! И, не знаю, насколько это возможно, может, перейдём на «ты»?
– С удовольствием, Лилль, – улыбнулась я. Желание клиента – закон.
Мы гуляли до обеда. Прошли от Александровского сада до Красной площади, через все возможные церкви и старинные доходные дома, через палаты Романовых и Ленинскую библиотеку, фотографировались на мостах, у особо колоритных зданий, у магазинчиков, которых в последнее время развелось, как мух после дождя. Я говорила, говорила, говорила… Не зря читала много источников и искала интересные факты про родной город. Лилль была в восторге. Правда, ей очень хотелось зайти в каждый магазин и что-нибудь купить на память, но нам с Антуаном удавалось её образумить. Рыжая была неутомима, а вот маркиз начал уставать и задыхаться. В конце концов он запротестовал и пошёл есть незнакомые ему чебуреки в чебуречной сразу за Китай-городом…
В общем, я отработала хорошо и на достаточно профессиональном уровне. Лилль была в восторге. Мы добрались до гостиницы около трёх часов, я проводила своих клиентов прямо до номера и отказалась от предложения выпить чего-нибудь крепкого из французских запасов. Лилль попрощалась и ушла в душ, а Антуан налил себе бокал коньяка из бара и спросил:
– Ты смогла бы сопровождать меня сегодня в ресторан?
– В вечернее время услуги гида оплачиваются с надбавкой, – отделалась я официальной фразой. Но маркиза это не испугало, он только спросил:
– Сколько?
– Плюс пятьсот рублей.
– А в евро?
– М-м-м… Примерно семь.
– Я заплачу. Посоветуй мне хороший ресторан с русской кухней. Я хочу пригласить русскую девушку.
Я внимательно глянула в глаза, занавешенные плотными шторками. Ничего себе! А как же мамзель Лилль?
Машинально задала ему этот вопрос. Антуан усмехнулся:
– У неё свои развлечения, у меня свои. Она уже загуглила ночные бары, которые хочет посетить сегодня. А мне лень, я спрашиваю у тебя.
– Если ты хочешь пригласить русскую девушку, то, наверное, лучше выбрать французский ресторан? – осведомилась я с плохо сдерживаемым ехидством. Но Антуан покачал головой:
– Нет, я никогда не пробовал настоящей русской кухни. А она поможет мне выбрать что-нибудь типичное, но не слишком экзотическое.
– Сходи с ней в пельменную, – угрюмо посоветовала я.
– Прошу тебя, Алекс, выбери ресторан на твой вкус и закажи столик. И да, ты ведь придёшь? Иначе я не смогу нормально побеседовать.
