Текст книги "Это бизнес, детка! (СИ)"

Автор книги: Ульяна Гринь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Его губы были сладкими, мягкими, настойчивыми. Они покусывали, лаская, до дрожи во всём теле, до безобразных бабочек в груди… Отставив бокал, я нерешительно подняла руку и положила ему на плечо. Как мне хотелось прижаться, обнять, забыть обо всём в кольце тёплых сильных рук! И пусть завтра нахлынет похмелье, пусть вернутся холодный расчёт и планы побега, а сегодня… Этой ночью я буду счастлива. Хоть один раз в жизни.

И я прижалась, и обняла, и отдалась на волю его рук и губ. Рук, которые раздели меня, губ, которые изучили всё моё тело, не пропустив ни кусочка. Искусных пальцев, которые вкупе с языком подняли меня на то самое знаменитое седьмое небо, заставили парить над Парижем в оранжевых облаках под заходящим солнцем… И когда я не сдержалась и застонала от неожиданного наслаждения, услышала тихий страстный шёпот:

– Альошка… Mon coeur, ma petite beauté…

Я? Его сердце? Его прелесть? Мой маркиз, только не влюбляйся, не совершай этой глупости, прошу… Иначе я разобью тебе сердце навсегда.

Он оторвался от моего лона, которое ещё трепетало на волнах прибоя, и прилёг рядом, обнял, прижал щекой к груди. Его сердце билось ровно и быстро, так быстро, что мне стало совестно. Он доставил мне удовольствие, а я не могу отплатить ему той же монетой… Хотя… Почему бы и нет?

Едва успела додумать эту мысль, как мои руки уже скользнули по его поясу, подняв лёгкую футболку к шее, обнажив безволосую кожу, горячую, как угли. Прошлись по груди, задев соски, вернулись к животу. Когда-то Антуан сказал, что всё решает он, но сегодня я была намерена напрочь об этом забыть. Пальцы легко справились с пуговкой на джинсах, расстегнули ширинку…

– Что ты делаешь, Альошка? – простонал Антуан, пытаясь удержать мои руки.

– Расслабься и получай удовольствие, – усмехнулась я, наклоняясь к его животу…

Мужчины не умеют симулировать. Даже если у них не встаёт. Антуан урчал, стонал, дышал тяжело и часто, а я претворяла самые извращённые свои фантазии в жизнь. Гладила, пощипывала, целовала, облизывала, как мороженое… Мягкое, податливое мороженое. В котором всё же теплилась жизнь, если можно так сказать.

– Альошка-а-а…

Протяжный стон стал возгласом моей победы. Антуан с закрытыми глазами вцепился пальцами в одеяло, замер, излившись, и снова обмяк. Словно давнее напряжение покинуло его. Дурацкая улыбка на губах, которую я поцеловала с неожиданно нахлынувшей нежностью…

Пока он приводил себя в порядок с помощью влажных салфеток, я сидела рядом, потягивая мартини и смотрела на красное зарево над крышами Парижа. Солнце скрылось за ними, в последнем усилии освещая город из-за горизонта. Тёплые руки обняли меня, набросили на плечи одеяло, прижали к разгорячённому телу. И мы сидели уже вдвоём, каждый со своим бокалом, соединённые навек. Или на один вечер…

– Ты ведь побудешь со мной ещё немного, Алекс, – тихо, будто смущаясь необычности просьбы, пробормотал Антуан мне в волосы.

– На крыше? Я думала, мы здесь будем спать… – ответила я, чувствуя непреодолимую сонливость.

– И на крыше тоже, – с тихим смешком сказал он.

– Побуду.

Немного. Всего несколько дней. А потом мне придётся исчезнуть навсегда. И жить с этим.

Глава 19

Мы оказались в Ницце около семи вечера. Антуан спешил на ужин. Но нас встретили почти чёрные грозовые тучи, клубившиеся у горизонта, идущие с моря. Крупные капли вскоре забарабанили по лобовому стеклу, по крыше, и умные дворники тут же засуетились, разгоняя воду.

– Промокнем, – усмехнулась я, глядя, как целые ручьи стекают по окнам машины.

– Промокнем, – согласился Антуан. – И высушимся.

Так и случилось. От паркинга у большого дома до маленького шале пришлось бежать по лужам. Моим туфлям очень скоро стало всё равно, я сняла их и зашлёпала за маркизом босиком. Как в детстве… А Антуан, заметив это, подхватил меня на руки. Я только и успела взвизгнуть, ухватившись за его шею, а он засмеялся:

– Лёгкая, как птичка!

А я уткнулась носом в мокрые волосы, пахнувшие мятным шампунем, закрыла глаза, спасаясь от дождя, и счастливо выдохнула. Надо ценить маленькие приятные моменты, возможно, таких больше никогда не будет…

Мы ворвались в домик, как целая буря, наследили, толкнули столик так, что он закачался, и Антуан без слов понёс меня в душ. Раздевались мы уже под тёплыми струями, почти срывая одежду друг с друга. Возбуждение охватило нас обоих стремительно и одновременно, мы целовались до нехватки воздуха, захлёбываясь от страсти и воды. Руки и ноги переплелись, мокрые, скользкие от мыла, мы мылись и в то же время ласкали самые горячие места… Космос, лишь бы это длилось вечно, всю жизнь, всегда!

Антуан обернул меня в махровое полотенце и принёс на кровать, уложил, высушил и снова припал к моему телу губами. Мне уже многого и не требовалось – лишь только язык коснулся пульсирующего бугорка, я снова улетела далеко и высоко, даже не заметив, что Антуан лёг на меня, между раздвинутых ног. Только почувствовала, как что-то твёрдое и большое трётся о моё лоно. Неужели…

На самом деле оно было не такое уж и твёрдое, недостаточно для полноценного секса, но меня так обрадовал сам факт, что я принялась помогать ему бёдрами.

– Не останавливайся, детка… Ты так меня возбуждаешь! – его низкий голос, тихий, прерывистый, вызвал во мне волну чистой нежности, которая просто не могла не затронуть Антуана. Он накрыл губами мой рот, вторгся в него языком, потом ускорился, насколько мог. И наконец, откинув голову, зарычал, как дикий зверь…

Когда он упал без сил рядом со мной, я отвела с его лица влажные пряди волос и со смешком заметила:

– Ты запачкал простыни.

– Антинеа сменит завтра, – выдохнул Антуан. – А пока подстелим полотенце…

Он повернулся ко мне и коснулся губами моих губ:

– Mon petit coeur, как бы я хотел, чтобы ты осталась со мной навсегда.

– И я бы этого хотела, – я дунула ему в лицо и придвинулась ближе. – Но кто знает, как сложится жизнь.

– Ты пессимистка?

– Реалистка, – засмеялась я.

Мы устроились в объятиях друг друга на чистом полотенце, уютно закутавшись в одеяло, а снаружи шумел весенний южный ливень. Антуан снова поцеловал меня в висок, как раньше:

– Мне нравится быть с тобой, но меня тревожит тот факт, что я не могу понять, кто ты такая.

– Все мы носим маски, – мягко ответила я, закрыв глаза. – И надеваем их по мере необходимости, возможности, желания…

– Но ведь маски надо иногда снимать, иначе забудешь, какая ты на самом деле.

– Иногда надо. Но не всегда получается.

Я должна подготовить тебя, мой маркиз… Прости. Так получилось. Я не хотела влюбляться, не хотела, чтобы ты привязывался ко мне… Карма настигла меня.

– Расскажи мне о себе, Альошка.

Я спрятала лицо на его плече и глухо ответила:

– Нет, я пока не готова. Может быть, когда-нибудь позже. Лучше ты расскажи мне о своей семье.

– Ты почти всё знаешь, – Антуан легонько передвинул плечом мою голову, чтобы было удобнее целовать меня в щёку. – Да и видела их.

– Я составила своё мнение, а ты скажи своё, – усмехнулась я. – Дед Анри заправляет всем, так?

– Да, это крепкий старикан. Он, наверное, и меня переживёт.

Если я права в своих подозрениях, мой Антуан, то переживёт и надолго.

– Дед Анри владеет третью земель здесь, в Вильнёв-Лубе. Но он построил стадион, детский парк приключений на горе, курирует местную больницу…

– А твой отец – его единственный сын?

– Да. Но замок и Вильнёв его интересуют постольку-поскольку, в основном, он живёт в Париже, а сюда приезжает лишь временами. Валери тоже предпочитает столичную жизнь, там больше возможностей практиковать здоровый образ жизни. Фитнесы всякие, диетическое питание… Здесь для неё слишком жирно и жарко.

– А ты, значит, единственный сын твоего отца?

– Да, я наследник всего, – засмеялся Антуан в мои волосы. – Богатый и перспективный!

– Ах-ах… А что принадлежит именно тебе? Если не говорить о наследстве?

– Разведываешь, стоит ли связываться со мной? Ладно. У меня есть деньги. Отец вкладывает их в ценные бумаги, очень хорошие, поэтому я не беспокоюсь о будущем. Я владею некоторой частью ипподрома, это тоже приносит доход. Ещё лодочная станция: сдача внаём яхт и катеров. Это подарок деда Анри на моё восемнадцатилетие. Правда, Валери всегда хотела станцию для себя, но дед поступил по-своему.

Валери. Конечно. Травки от желудка…

Нет, здесь что-то не так. Если Антуан умрёт, всё достанется его бывшей-не бывшей, ведь они ещё не разведены… Интересно, а Валери знает об этом? Или думает, что развод уже состоялся?

– Так что? Ты подумала? Я достаточно состоятелен для тебя? – Антуан боднул меня в макушку, и я вернула ему толчок:

– Не рассматривала тебя, как потенциального жениха.

– Ты несносная девчонка! Ты опять заслужила наказание!

И он сделал вид, что переворачивает меня и примеривается к моей попе. Я забарахталась, пытаясь вырваться, и завопила дурным голосом:

– Помогите, убивают! Шлёпают! Заставляют заниматься садомазохизмом!

Антуан засмеялся и прижал меня к себе, не отпуская:

– Тебя заставишь! Вон как ты тех парней уделала на паркинге!

– Нет, но тебя мне будет жалко бить, – скромно ответила я, заворачиваясь в простыню и вставая. – Знаешь что? Я есть хочу.

– Я тоже. Но тут у меня ничего нет, надо идти в дом. А ты видела, что творится снаружи?

Я скорчила умильную рожицу:

– Ну, ты же пожертвуешь собой ради моего желудка? Да и своего тоже!

Антуан жалобно скривил рот:

– Ты гонишь меня в такую погоду на улицу? Безжалостная, ненасытная…

– Несносная! – подсказала я, так как он запнулся, ища определение.

– Точно!

Но всё же встал и пошёл к шкафу, натянул джинсы прямо на голое тело, свитер с воротником, порылся на полке и достал непромокаемый плащ весёлой расцветки – жёлтый в красные горошки. Увидев это чудо, я не смогла удержаться от смеха:

– Это новая мода? С парижского подиума?

– Просто старый плащик Валери, – Антуан показал мне язык и движением профессионального вампира завернулся в горошковое произведение французской промышленности. С видом обречённого на смерть пошёл к двери, взялся за ручку и обернулся. На лице его застыло трагическое выражение. Прерывающимся голосом с надрывом сказал:

– Если я не вернусь… Если со мной что-либо случится… Я завещаю тебе мой любимый штопор и все бокалы в шкафу.

– Лучше бы лодочный клуб! – прыснула я. Антуан скривился:

– Корыстная.

– Добавлю это слово ко всем остальным эпитетам, которыми ты меня наградил сегодня, – покладисто согласилась я. – Иди уже, у меня в животе бурчит!

Он коротко улыбнулся и шагнул в пелену дождя.

Закрыв дверь, я присела на кровать. Всего два дня прошло без отвара травок, а у Антуана уже наступило улучшение. Что же там такое, в этих травках? Может быть, бром? Говорят, его раньше давали солдатам в армии, чтобы подавлять юное либидо. Или врут. Во всяком случае, лабораторию надо найти прямо завтра. Будем надеяться, что в Ницце есть что-нибудь подходящее, работающее с частными лицами… Хотя…

Мне как в голову ударило – ведь есть Самир! У него, кажется, целый город в знакомых! Куда ни плюнь – везде сёстры, подруги, друзья… Конечно, в прошлый раз мы не слишком красиво расстались, но Самир сам виноват. Нечего было следить за мной и вообще ходить хвостиком. Значит, нужно ему позвонить и говорить сухо и по делу. Чтобы не давать ложных надежд.

Не теряя времени даром, я схватила телефон. Полдевятого вечера, ещё не поздно, да и Самир не из маменькиных сыночков, которые в детское время уже спят. После нескольких гудков мне ответил знакомый голос:

– Bébé, неужели это ты?

Интересно, как он записал меня в своём списке контактов?

– Я. Привет, Самир. Мне нужна твоя помощь. Сможешь?

– Если бить не будешь! – неожиданно рассмеялся парень. Слава космосу, не злится.

– Если руки распускать не будешь, – подколола я его. – Послушай, мне нужно будет проанализировать некую… субстанцию.

– Легально или нет?

– Субстанция легальная, а вот что там внутри – это я хочу узнать. Нужен быстрый и точный результат, и чтобы безо всяких вопросов. Так можешь или нет?

– Могу. Только не знаю, сколько это будет стоить.

– Деньги не проблема. Встретимся завтра утром, я позвоню. Договорились?

– Жду, bébé, – проворковал Самир и отключился.

Ждёт он… Ладно. Пусть ждёт. Как справиться с настырным арабом, я уже знаю. Но он может знатно помочь, поэтому эти его нежности стоит перетерпеть.

Опустошив журнал звонков, я спрятала телефон в сумочку и прилегла на кровати. В желудке забурчало уже конкретно. Только я успела подумать об этом, как дверь стукнулась, распахнувшись, и в домик вошло жёлтое в красные горошки привидение. Оно несло корзинку для пикника. И пожаловалось прямо ото входа:

– Этот плащ не спасает вообще от дождя! Я насквозь мокрый!

– Тогда раздевайся, – вскочила я, приняла корзинку из его рук и поставила на столик. Антуан с трудом стащил прилипшие к коже джинсы, сбросил свитер и запахнулся в длинный махровый пеньюар, который я надела в первый день знакомства. Желание, снова возникшее внизу живота при виде длинных мускулистых ног, было подавлено чувством голода, и я с любопытством заглянула в корзинку. Румяные булочки, помидоры, нарезанные кусочками жареные домашние колбаски, бутылка розового вина…

– Ты знаешь, как угодить девушке! – засмеялась, вытаскивая всё на стол. Антуан отбросил на пол полотенце, которым неистово сушил волосы, и подошёл:

– Пока собирал припасы, сам проголодался. Давай ужинать.

И мы устроили пикник на кровати, расстелив посередине сложенную вдвое простыню. Ели руками, попивали вино прямо из горлышка, рассказывали всякие смешные истории из детства. Правда, я поостереглась со своими реальными историями и травила невинные байки с Пикабу. А вот у Антуана детство было действительно насыщенным…

Потом мы уснули обнявшись, и я сама положила ладонь на его пах. Мне снился жутко эротический сон, как мы с маркизом танцуем танго, и я коленом чувствую его каменный стояк, раздеваю Антуана прямо посреди зала, мы неистово занимаемся любовью, а зрители аплодируют и кричат: «Браво! Бис!» И только один из них, не помню – женщина или мужчина – шипит злобно: «Сука!» По-французски.

Я проснулась, словно меня подбросили. Антинеа стояла у кровати с подносом, на котором был обычный стакан с отваром. Но взгляд служанки спросонья напугал меня: с прищуром, полный презрения и злости. Я натянула простыню на грудь и тихо поздоровалась:

– Доброе утро.

– Доброе утро, мадемуазель, – Антинеа словно спохватилась и улыбнулась. – Простите, я стучала, но никто не ответил. Я принесла отвар для мсьё Антуана.

– Спасибо, поставьте на тумбочку.

Девушка так и сделала, потом отвесила милый поклон и удалилась, бесшумно прикрыв за собою дверь.

Отвар. Чёрт побери, да они достали уже! Антуану не стоит его пить. Придётся импровизировать, но это несложно. Импровизация – моё всё.

Я прилегла поближе к маркизу, ловя тепло его тела, и улыбнулась сама себе. Дождь закончился, сегодня я встречусь с Самиром и узнаю, наконец, как именно травят Антуана. А там… Посмотрим, как пойдёт дело. У меня есть ещё двенадцать дней.

Прошло чуть менее получаса, когда Антуан зашевелился, обнял меня и открыл глаза:

– О, привет! А мне приснилось, что ты сбежала…

– Как видишь, я всё ещё здесь, – я потянулась, сладко-сладко, и поцеловала его в губы: – Иди в душ первый, потом я.

– Пошли вместе, – Антуан вернул мне поцелуй и потянул за руку. Но я мотнула головой и поворошила ёжик на голове:

– Мне надо будет съездить в Ниццу.

– Я отвезу тебя.

– Прекрати! – усмехнулась. – Я не сбегу. И не встречусь ни с каким из моих несуществующих любовников. Обещаю!

– Ладно, – пробурчал Антуан, поднимаясь. – Поверю тебе на слово…

Он ушёл в душ, задёрнув за собой шторку, а я встала, повернулась к тумбочке и внимательно посмотрела на стакан с отваром. Склонила голову влево, потом вправо, потом примерилась рукой и аккуратно опрокинула его на поднос. Коричневатый отвар выплеснулся наполовину на пол, часть осталась на подносе. Довольно улыбнувшись, я достала из сумочки презерватив, разорвала упаковку, вывернула резиновое изделие номер два наизнанку и осторожно слила в него остатки отвара с подноса. Завязала презерватив узелком и сунула в кармашек сумочки. Вернула поднос и перевёрнутый стакан на место. И воскликнула:

– Антуан! Прости, я пролила твой отвар трав!

Шум воды прекратился не сразу, маркиз выглянул из ванной, завёрнутый в полотенце, и ответил беззаботно:

– Ничего, велю Антинее приготовить новый.

– Оно тебе надо? – весело спросила я, приближаясь. Весёлость далась мне нелегко – надо убедить Антуана прекратить фитотерапию.

– Ну-у-у…

– Ты уже два дня не пил свои травки. Разве у тебя болит желудок?

– Вроде нет.

– Ну вот и хорошо. Может, просто был гастрит, который прошёл сам собой.

Я приникла к нему всем телом и шепнула:

– Я бы на твоём месте сходила к врачу и сдала анализы.

– Ненавижу врачей и терпеть не могу уколы!

– Антуан! Ну, ты как пятилетний ребёнок! Тебе разве пять лет?

– Немного больше, – буркнул он. – Но это не меняет дела.

– Не упрямься. Врач может тебе помочь больше, чем травки.

– О, Альошка… Я был и у психолога, и у сексолога вместе с Николь… Потом у психиатра, у психотерапевта… Все они коновалы. Мать бросила меня, поэтому я страдаю и не могу удовлетворить женщину…

– Хочешь, я пойду с тобой? – улыбнулась я. – И буду держать тебя за руку, пока тётенька уколет венку и возьмёт кровь?

– Хочу, – голосом капризного мальчишки ответил Антуан и поцеловал меня в макушку. – Но разве травки могут помешать?

– Могут. Не пей их больше. Обещай!

– Обещаю.

Он подарил мне долгий поцелуй и подтолкнул к ванной:

– Иди, а я вызову тебе такси. Ты вернёшься к полудню?

– Обязательно, – с улыбкой ответила я.

– Тогда я закажу столик на ипподроме, мы там пообедаем, а потом…

– А потом пойдём на пляж!

– Ты серьёзно? Ведь ещё холодно для купания!

– Абсолютно! Мы в Ницце, и я хочу хоть раз побывать на пляже, окунуть ноги в воду, побродить по песку, собрать ракушки…

Антуан улыбнулся самой тёплой из своих улыбок, провёл ладонью по моей щеке и сказал:

– Мы пойдём на пляж, детка…

В душе я плакала. Рыдала, зажав рот рукой. Мне было так плохо, как не было никогда в жизни. Прости меня, Антуан! Прости за всё, за то, что я сделала и что ещё сделаю… Прости за обман, за надежду, которую я дала тебе, сама того не желая… Прости заранее…

Глава 20

Самиру я позвонила из такси, и парень назначил мне встречу у главного корпуса больницы Пастера. Таксист понятливо кивнул и голосом поменял направление в навигаторе. Примерно через полчаса мы были на месте. Завидев долговязую фигуру в спортивном костюме, я попросила остановить, рассчиталась и вышла из машины.

Самир стоял, опираясь на капот своей «бээмки», и светил голубыми глазами, а на губах его играла двусмысленная улыбочка. Когда я приблизилась, он дурашливо прикрыл голову руками и пропищал:

– Bébé, только не бей! Я хороший!

– Клоун! – усмехнувшись, погрозила кулаком. – Давай ближе к делу.

– Сейчас вызвоню кореша, он работает в лаборатории, – пожал плечами Самир. – Пошли, вон туда, во дворик, они туда выходят покурить.

Мы направились в небольшой закуток между зданиями больницы, где в окружении стен была лишь одна металлическая дверь и стояла широченная ваза на ножке, до половины заполненная песком и утыканная окурками. Самир при этом быстро и неразборчиво говорил по телефону, вставляя между длинными фразами на арабском французские слова. При виде затушенных сигарет мне захотелось закурить: я волновалась. Не понимаю почему. Ну, придёт мужик, заплачу, отдам «субстанции» … Возможно, сумбурные мысли и дрожь в ногах возникли от того, что я точно знала – Антуана травят. Кто-то целенаправленно лишает человека здоровья, а то и жизни. Какими бы ни были мои грехи, убить живое существо или заставить его болеть я не смогла бы никогда.

Самир отключился и сунул телефон в карман:

– Сейчас выйдет на перекур. А пока, bébé, один маленький поцелуй!

Он придвинулся ближе, и мне пришлось посмотреть на него убийственным взглядом. Я умела изображать такие. С грозно сдвинутыми бровями, взгляд, которым можно прожечь дырку в голове. Самир состроил жалостливую рожицу, не переставая тянуться ко мне, но я тихо сказала:

– Только попробуй, и снова уснёшь на пару часов.

– О, ты злюка! – расстроенно ответил Самир. – Я же не прошу звезду с неба!

– Без вариантов, mon cher! – усмехнулась я. – Попросила помощи, а ты уже настроился на какие-то ништяки?

– Никогда не остановлюсь, – буркнул парень. – Сдаются только слабаки!

Мне стоило большого труда удержаться от смеха, ведь Самир выглядел таким искренним. Но у него и правда не было никаких шансов против Антуана. Если к маркизу я прикипела сердцем, то Самир воспринимался мною только как знакомый.

– Ну, где там твой приятель? – я нетерпеливо оглянулась на дверь.

– Сейчас придёт, всё-таки не супермаркет, а лаборатория, – буркнул Самир, вероятно, поняв, что ничего ему сегодня не светит.

Я оперлась о стену, гипнотизируя дверь взглядом. Давай уже, выходи, только время зря теряю…

Когда парень вышел, мне даже стало смешно. Вот такое чудо работает в серьёзной лаборатории? Нет, ещё девочка-парикмахер – понятно, но парень… У него был зелёный хохолок волос, пирсинги повсюду, включая нос и брови, а татуировка на щеке изображала странные иероглифы. Я таких ещё не видела. Чудо в перьях подошло развязной походочкой, изобразило брофист с Самиром и спросило:

– Ио, бро, чё как проблемы?

– Да вот привёл тебе клиентку, – кивнул парень. Я помахала ладошкой, улыбнувшись по-голливудски:

– Это я. Здрасьте.

– Бонжур, мадемуазель! – мгновенно преобразился лаборант, взял руку и поднёс к губам. Нифига себе Версаль! Приятно удивившись, я полезла в сумочку, достала «вещдоки» и покачала перед носом попугайского друга:

– Вот это на анализ можно?

– А поконкретнее?

Его глаза стали цепкими и внимательными. Я ответила прямо:

– Надо знать, есть ли токсические вещества, яды и прочее. И если есть, то какие.

Он поднял глаза к небу, зашевелил губами, в его бормотании мне послышались слова «спектрограф массы» и «хроматографичекий анализ», а потом бро снова уточнил:

– Сроки?

– Вчера, – усмехнулась я.

– Ха! Всем вчера надо! Ладно, по дружбе – пятьсот евро.

Торговаться я не привыкла, поэтому полезла в сумочку за деньгами, но Самир придержал мою руку, возопив другану:

– Сколько? T’es marteau ou quoi*?

– Так, Самир, мы не на базаре! Срочность, амортизация аппаратов, расход химикатов плюс моя зарплата и надбавка за риск. Прикинь, меня застукают и попрут?

– Триста, – жёстко ответил парень. Чудо в перьях помотало головой:

– Четыреста пятьдесят!

– Слушай, я к тебя девушку привёл, чтоб ты ей помог, а не грабил. Могу и в другое место отвести, кстати. Не заламывай цену, жмот! Триста пятьдесят!

Чудик открыл было рот, чтобы с упоением продолжить торговлю, но я протиснулась между ними и быстро сказала:

– Брейк! Вот вам за всё четыреста евро, а вот мой номер телефона, – написала ему десять цифр на бумажной салфетке. – Позвоните, как только будут результаты. Это и правда срочно.

– Тьфу ты! – Самир скривился. – Весь кайф обломала!

Лаборант живо спрятал деньги в карман, пакетики и презерватив – в другой, и весело ответил ему:

– Девушка знает цену времени, в отличие от тебя, торгаш! Всё, амигос, было приятно познакомиться, но меня ждёт мой любимый спектрометр!

Подмигнул мне персонально и добавил серьёзно:

– Вечером отзвонюсь.

Когда он ушёл в здание, Самир кивнул:

– Точный, как швейцарские часы! Вечером узнаешь, кто кого и чем травит! Ладно, bébé, теперь пойдём покушаем кебаб?

С усмешкой я глянула ему в глаза и твёрдо сказала:

– Нет, Самир, кушать с тобой мы не будем. Я очень благодарна тебе за помощь, но предпочитаю остаться в рамках дружеского сотрудничества!

– Так мы чисто дружески и покушаем!

Фейспалм. Никогда не остановится этот парень! Надо включить строгость.

– Самир, спасибо большое, но нет. Меня ждут.

– Ещё один клиент? – пробурчал тихо Самир, но я услышала. Ответила резко:

– Я уже говорила, что не проститутка! Так что прекрати меня оскорблять! Всё, спасибо большое ещё раз и прощай.

Оставив парня печально курить в закутке у лаборатории, я ушла быстрым шагом в сторону улицы.

После вчерашнего дождя всё уже было сухо, хотя в Москве тротуар ещё блестел бы лужами. Пологие горы, густо заросшие деревьями и утыканные высокими зданиями, упивающийся солнечным светом южный город, свежий ветерок с моря, пахнущий водорослями и солью… Мне стало отчего-то так хорошо, как никогда не было. Сейчас возьму такси, вернусь в Вильнёв, увижу Антуана… Сердце сладко сжалось. Мой маркиз! Я помогу тебе, спасу, прежде чем выполнить задание и исчезнуть. Не знаю, как и кто причиняет тебе зло, но я найду этого человека. Потому что ты достоин жить, радоваться жизни и любить, достоин стать заботливым отцом и нежным мужем… Пусть даже и не моим.

Когда я набрала Антуана, он откликнулся почти сразу же:

– Детка, ты где?

– В Ницце! – весело ответила я. – Закончила все дела, готова к походу в ресторан с тобой!

– Отлично! Где ты сейчас? Я заеду за тобой.

Голос маркиза будто лучился теплом, а в тоне явно слышалась нотка облегчения. Он что, боялся, что я сбегу навсегда? Я же сказала, что вернусь! Вот же мужчины…

– Я… Подожди, сейчас гляну… Что за город, нигде нет названия улиц! У нас на каждом доме с обоих торцов… А, вот…

Я дошла до перекрёстка и сказала в трубку:

– Вуа Роман**.

– Чудесно! Там чуть ниже больницы, за мостом, есть бистро, подожди меня там. Через полчаса буду!

– Жду, – я сбросила звонок и осмотрелась. Мост вижу, цель определена, идём на перехват!

Река под мостом была совершенно… сухой! Белый щебень, по краям заросший пучками высокой травы, кое-где скопления валунов и камней, таких же светлых, как и бетон набережной, а посередине русла – тоненький ручеёк, почти невидный и совсем неслышный. Вот так река! Надо будет посмотреть в Гугле, отчего она такая пересохшая, а ведь даже не лето!

Пройдя мост и ещё немного спустившись по улице, я заметила торговый центр и сине-бело-красную вывеску магазина «Леклерк», а под ней – небольшое кафе со столиками на тротуаре. Заведение называлось «Brasserie des Poetes», то бишь «Пивнушка Поэтов». Да уж, поэтам как раз там и тусоваться… Я даже представила, как они стоят с бокалами пива, чуть покачиваясь от выпитого, и декламируют свои стихи на всё кафе!

Заказав кофе и присев за столик на террасе, я воткнулась в телефон. Мне было очень интересно, что за реку я только что перешла. После недолгих поисков нашла. Река называлась Пайон по-французски или Пайюн на местном мистральском диалекте. Она брала начало в Преальпах и весной становилась почти сухой, а во времена сильных дождей превращалась в бурный и неуправляемый поток, воды которого, бурля, неслись к морю через весь город.

Кофе в пивной оказался на удивление хорошим. Взбодрившись чашечкой эспрессо, я сидела и бездумно разглядывала горы, ожидая джип Антуана. Вокруг сидели люди, болтали по-французски, я слышала, но особенно не слушала. Вроде бы знакомые слова, но они пролетали мимо ушей, не задерживаясь в сознании. И вдруг…

– Смотри, какая сучка! – раздалось недалеко от меня на чистом русском. – Сиськи, правда, маловаты, а вот жопа – орешек, м-м-м! Я бы вдул.

– И я бы вдул, – согласился второй русский.

Кого это они обсуждают, интересно? Боковым зрением увидела их: пара типичных москвичей из Западного Бирюлева, бейсболки, майки с рынка, лёгкая небритость и наглые глаза. Глаза, которые пялятся на МОЮ жопу! Вот придурки! Думают, никто их не понимает в другой стране… Проучить надо, обязательно, а то совсем страх потеряли!

– Давай подкатим, оба и вдуем.

– Да не вопрос. Только не раскрутится она. Не тот тип.

– Пара-другая водочки, и раскрутится! – заржал первый турист. – В первый раз, что ли?

Вот уроды!

– Мальчики, – обратилась к ним на родном языке и улыбнулась: – Сучка сейчас позвонит в полицию и даст ваше описание господину комиссару. А они проверят, не случалось ли в славном городе Ницца изнасилований по пьяной лавочке в последние дни.

Парни переглянулись, и первый хмыкнул:

– Чё, наша, что ли?

– Не ваша! Причём никаким боком. Хотя надежда и укрепляет веру в чистую и непорочную любовь.

– Алекс? Ты встретила знакомых?

Голос Антуана и французская речь произвели впечатление на гопников, а я поднялась, демонстративно выгнув спину, и обняла маркиза за шею:

– Нет, скорее, наоборот! Поехали?

– Поехали, детка, я голоден!

Он властно положил ладонь мне на талию, словно обозначив территорию, и бросил холодный взгляд на двух туристов. Те помедлили, но отвели глаза, как подчинившиеся собаки. Да уж, Антуан иногда как глянет…

В джипе мне стало немного легче. Как смешно – ведь раньше я считала и Антуана таким же, как эти двое. Лишь бы потрахаться и унизить партнёршу. Как оказалось, приятно ошиблась. Просто маркиз изначально связался не с тем типом девушек. Надо было искать ту, которую не отпугнёт его импотенция, а не стараться вернуть свою мужскую силу с проститутками.

– Детка…

Антуан вернул меня на бренную землю, взяв за руку и нежно поцеловав в щёку:

– Я повезу тебя обедать в шикарный ресторан! Ты никогда не ела такой вкусной еды.

– Смелое заявление, – усмехнулась я. – А как же парижский «Леон»? А как же «У Мари»?

– Это совершенно другой стиль! Сейчас мы поедем в «Мамму». Их специальность – дары моря.

– Опять мидии? – засмеялась я. – Или устрицы?

Мне так нравилась манера Антуана всё время желать меня удивить, что я почувствовала нечто вроде умиления. Нет, он всё же невероятно хороший и добрый, щедрый и заботливый парень!

– Увидишь. Это не просто вкусно, а очень вкусно!

– Я прямо вся в предвкушении. А чем ты занимался, пока меня не было?

– А куда ты ездила? – с лёгким оттенком ревности в голосе спросил Антуан.

– Э! Так нечестно! Я первая спросила!

– Блин, не прокатило… Я выкупал и вычесал Бакарди. Этот пёс находит все колючки и все липучие семена в поместье… Просто непонятно как!

– Теперь он чистенький? Очень хорошо. На случай, если опять придёт ночью в кровать…

– Я ему приду, – мрачно пообещал Антуан. – Так куда ты ездила, Альошка?

– На Кудыкину гору, – пробормотала я по-русски. Он наморщил лоб:

– На Кудикин гору? Что это за место?

– Ох, Антуан… Я ездила по личным, женским делам, – с намёком сказала я. Не понимает по-человечески, придётся врать, хотя и неохота.

Маркиз смутился и некоторое время молчал. Я тоже не торопилась разговорить его. Мне хотелось, чтобы поскорее наступил вечер. По двум причинам. Мы вернулись бы в домик, пошли бы в душ, и я прижалась бы всем телом к горячему телу Антуана… А ещё вечером позвонит чудик-лаборант. Даже не знаю, какая из этих причин волновала меня больше.