Текст книги "Это бизнес, детка! (СИ)"
Автор книги: Ульяна Гринь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
На этой оптимистичной ноте я, похоже, и уснула. Хорошо, что будильник успела поставить на телефон. Иначе бы провалялась в постели до полудня. Да ещё сны опять снились дурацкие: Смородинов с Самиром играли в карты на раздевание. Правда, я не успела увидеть, кто из них двоих проиграл. Звонок будильника оборвал мой увлекательный сон.
Пришлось вставать, умываться, одеваться и спускаться к завтраку. На рецепции меня ожидал сюрприз. Парень в белой рубашке и в галстуке-бабочке, стоявший за стойкой вместо вчерашней девушки, бросил на меня заинтересованный взгляд и вдруг на чистом русском с примесью лёгонького акцента спросил:
– Вы Алексия Каменская?
Ударение на «е». Я поправила его, удивившись только на секунду:
– Каменская, с ударением на «а». А что?
– Вам пакет оставили вчера.
Он достал из-под стойки и передал мне мой крафтовый пакет из «Звезды». С улыбкой я заглянула внутрь – конечно, мои джинсы, флакон духов и всё ещё свежий жёлтый нарцисс, который Самир сорвал для меня на городской клумбе прямо под носом у полиции…
– Спасибо.
Я протянула цветок регистратору и попросила:
– Поставьте его в воду, если можно, прямо здесь, на стойке. И скажите, где здесь поблизости туристическое агентство? Я хочу узнать про экскурсии по Лазурному берегу.
* Cassis (фр.) – чёрная смородина
Глава 6
У него были удивительные глаза. Вообще, они были первым, что я заметила. Вроде бы карие, а вроде и зелёные, в один момент блеснули ярким синим, а потом поблёкли в выцветший серый. Я стояла, завороженная холодным и равнодушным взглядом, а мужчина вежливо держал мои солнечные очки, которые подобрал из лужи. Наверное, он спешил, потому что решительно протянул их мне и сказал глубоким приятным баритоном:
– Извините.
Я перевела взгляд на разбитую бутылку вина – слава космосу, белого, а не красного! – и покаянно ответила:
– Ой, это вы меня извините, это моя вина, надо было смотреть перед собой…
– Ничего страшного. Я возьму другое, а здесь уберут.
Переступив через лужу, он снял с полки бутылку «Bellet» две тысячи десятого года и, оглянувшись, добавил:
– Будьте осторожны впредь.
Я смотрела, как он уходил на кассу крохотного магазинчика, и медленно оживала. Классика, а что… Столкнуться с парнем своей мечты между полками и стеллажами, разбить его вино, выставить себя недотёпой в его глазах… Прекрасных глазах! Молодец, Алёшка. Браво. Брависсимо! Прямо-таки хочется аплодировать и вызывать на бис. Очнулась я, когда меня вежливо попросили отойти – дама средних лет в форменной одежде и со шваброй в руке хотела замыть пол. Извинившись ещё раз, я тяжко вздохнула и пошла выбирать йогурт.
Вильнёв-Лубе или, как можно было перевести название этого небольшого городка на русский, Новый город на Волчьей реке, был не слишком далеко от Ниццы, но добираться до него было очень неудобно. Вначале я даже ошиблась и радостно приехала на поезде в Вильнёв-Лубе-Пляж. Недорого, быстро, классно! Думала, здорово получается, можно каждый день возвращаться в Ниццу.
Не тут-то было! До замка оказалось ещё почти пять километров. Нет, дорога была живописной, маленькие домики с одной стороны, густой лес с другой, приятно размять мускулы и прогуляться, но не каждый же день! В крайнем случае, сниму комнату на несколько дней. По дороге я видела аж два небольших отеля, а в самом городе наверняка можно найти, где переночевать пару раз. Всё равно мне надо как-то попасть в замок и не по экскурсии. А сперва разузнать побольше о семействе де Пасси.
И вот. В первый же день такой пердюмонокль…
Всё же на Лазурном берегу хорошо в любое время года. Даже в апреле, когда воздух ещё не нагрет, но уже достаточно тёплый, когда птички чирикают вовсю на платанах, которыми обсажен город, когда нужно надевать чёрные очки, чтобы солнце не слепило… Я вышла из магазинчика и с наслаждением вдохнула ни с чем не сравнимый южный ветерок. Сосны плюс море. Влажная земля. Особенный запах маленького городка…
В кафе «Платаны» в двух шагах от магазина я села за столик на террасе под навесом и попросила большой кофе со сливками. Когда его принесли, вынула ложечку и с удовольствием съела йогурт с большой прослойкой клубничного варенья. Потом отхлебнула немного кофе и снова воткнулась в интернет. Узнала я о маркизе немного. И этого было решительно недостаточно.
Антуан Александр Готье Бертран де Пасси. Двадцать шесть лет. Учился в Сорбонне на факультете археологии и искусствоведения. Один из лучших выпускников. Не был, не привлекался, не замечен. Жизнь маркиза можно было охарактеризовать одним словом: никто. На что живёт, непонятно. Скорее всего, на ренту. Потому что папа его ворочает большими деньгами в Париже, а дед – который и есть пока настоящий действующий маркиз – владеет третью земли в Вильнёв и окрестностях. Наш Антуан был женат, развёлся, детей не заимел, жил в Париже, теперь уже почти два года безвылазно проводит в Ницце и родовом замке.
Искусство и я – две разные вещи. Я могу оценить бриллиант или картину, но часами смотреть на неё и рассуждать о том, что же хотел сказать художник – это не моё. Нет, я смогу. Но не так долго и не очень часто. Археологию я изучала в рамках старинных находок, которые можно выгодно продать. С этой стороны к маркизу не подберёшься. Вечеринки он тоже явно посещает приватные, на которых полным-полно губастых загорелых дев, обвешанных цацками в месячную зарплату главбуха крупной компании в Москве каждая. И может поиметь любую из таких дев, какую захочет. Молод, красив, богат, любая тёлка даст. Маленькая сероглазая блондиночка без особых изысков вряд ли привлечёт его. И тут затык.
Разве что попытаться познакомиться с его дедом, который занимает нехилое место в администрации города и обожает всяческую зелень? А уже через деда проникнуть в семейство, поближе к сейфу…
Белая «Тойота» с табличкой на крыше «Nice Taxi» остановилась перед террасой. Я машинально взглянула на вылезающую пассажирку и уже не смогла отвести глаз. Дева – почти такая, как я представляла красоток, вешающихся на маркиза, но без жутких утиных губ – еле-еле вытащила своё непослушное тело из салона машины, с размаху захлопнула дверцу и тут же споткнулась о тротуар. Ещё бы – каблуки повыше, чем у моих сапог, сантиметров десять, если не больше. А туфли красивые: открытые, с верхом из множества узеньких ремешков, чёрные с неброской золотистой окантовкой… Жалко даже. Девушка выпрямилась, держа в одной руке туфлю, в другой каблук, и с чувством сказала:
– Putain bordel de merde! *
Хмыкнув, я снова погрузилась в изучение профиля Антуана на фейсбуке. Маркизы любят экзотические цветы и собак. Больших, дорогих и породистых собак. Интересно…
Краем глаза увидела, как девушка ковыляет на террасу, садится и машет официанту:
– Гарсон! Дай одно разливное!
И бормочет себе под нос на чистейшем, хотя и заплетающемся, русском языке:
– Вообще, охренеть можно… Сто писят евро туфли, а каблук на соплях держится! По лбу бы каблуком той фифе из магазина врезать… И этот тоже хорош… Хоть бы спросил – могу, не могу… Нет, щас прямо вот в сей момент надо и всё тут… А я что, умею трезветь за полчаса, что ли?
Она подняла голову от сумочки, обвела тоскливым взглядом больших карих глаз террасу и простонала:
– Господи-и-и… Спасите, кто-нибудь!
На этот тихий вопль души ожидаемо никто не откликнулся. Наверняка, по-русски понимала только я. Но даже если бы дело происходило в центре Москвы, честные граждане к девушке такого вида не подошли бы. Мне же стало даже немножко смешно. Но, сунув телефон в сумку, я встала и подошла к ней:
– Привет. Пиво не поможет, лучше заказать тройной эспрессо-гляссе и холодное молоко. А пока выпей уголь и аскорбинку. А каблук… Вон, в магазинчике на углу продают резиновые шлёпки, до дома добраться как раз. Могу сходить купить, мне не трудно.
Протянув ей на ладони две упаковки таблеток, я с удовольствием отметила на хорошеньком, но помятом личике искреннее изумление. Впрочем, опомнилась она быстро, выдавила по две таблетки из каждой упаковки, проглотила их и махнула подходившему официанту с пивом:
– Эй, дай мне тройной эспрессо-гляссе и кувшин очень холодного молока, будь душкой! Садись, – это уже мне. – Пиво будешь?
И она пододвинула ближе бокал светлого пива. А почему бы и нет, сказала моя внутренняя алкоголичка. Присев, я отпила глоток, подивившись вкусу. Ничего такое пиво. Ещё и не я за него плачу.
– Наталья, – с деловым видом она протянула мне руку. Пожав её, я ответила:
– Алексия.
Наташа пьяно хихикнула и поинтересовалась:
– А уменьшительное как? Аля?
– Можно и так, – улыбнулась я. – На работу срочно вызвали?
– Да! – неожиданно твёрдо ответила она и поджала губы. – Подарком. Сволочь!
– В смысле? Работать подарком?
– А!
Она отмахнулась от непонятливой соотечественницы и показала на холм, под которым мы сидели:
– Замок знаешь? Там живут маркизы. Вот к младшенькому как раз. Друган его, Стёпка… Ну, его Стефан зовут, а мы Стёпкой окрестили… Вот он заплатил мне, чтобы я к Антуану пришла сегодня. Капич? Компри? **
Я компри только то, что Наташа работает девушкой по вызову, и её как раз сегодня неудачно подарили на час маркизу. Моему маркизу! К которому я как раз собираюсь подобраться вплотную!
Космос! Я иду! Я бегу волосы назад!
Наташа же опечаленно повертела каблук в руке и швырнула его в ближайшую мусорку:
– А как я в таком виде пойду? Ик! Во, только икоты мне не хватало! Это небось Антуан вспоминает, я уже опаздываю… С восьми вечера пью, подвернулись вчера ребята с большими деньгами. Мне полдня только отсыпаться надо… Как я пойду?
– Так не иди, – небрежно ответила я, глядя на официанта с подносом. – Давай адрес, я схожу к нему и всё объясню.
– Ты что, не в теме? Стёпка меня прибьёт, да ещё и слух пустит, что у меня СПИД. Вообще никто больше не подойдёт!
Наташа бросила официанту пятьдесят евро и схватила кофе. Жадно проглотив половину, вытерла рот ладонью и вдруг уставилась на меня:
– Слу-у-ушай!
Ну, смелей! Давай, скажи это!
– А ведь мы похожи, да? Хочешь, ты сходи к нему, а? А деньги пополам! Я честная, я отдам!
Хвала космосу! Мы и правда похожи – обе блондинки с примерно одинаковой фигурой. У Наташи, конечно, грудь больше и попа круглее, но я их могу и выпятить. А потом уже всё равно будет. Мне главное – в замок попасть!
Пригасив возбуждённое сияние в глазах, я притворно замялась, стараясь не переиграть:
– Ну, я не знаю… Я ведь никогда не работала… кхм по специальности!
– Ой, да там и работать не надо, – отмахнулась Наташа, отпивая на этот раз молоко прямо из кувшина. – Мужик импотент. Он тебя и пальцем не тронет. Разденешься, стриптиз покажешь, потеребишь письку себе, а он будет дрочить в кресле! Главное, час продержись, а потом сваливай!
Она вскочила, покачнувшись, и мне пришлось поддержать её, чтобы не навернулась.
– Пошли, пошли, спасительница моя! Я тебе платье дам, у меня в сумке есть, чистое! А босоножки твои как раз подходят к стилю! Пошли в туалет, переоденешься, я тебя накрашу…
Боже, боже, он ещё и импотент. Куда я попала… Ладно, тем проще! Пусть возится со своим хозяйством сам, раз так повелось. Интересно, каков он внешне? В соцсетях не было ни одной фотографии, даже интересно стало. Небось, как все эти аристократишки европейские, маленький, щупленький, носатенький…
Платье оказалось мне впору, как я и думала. Розовенькое, какие идут блондинкам, кружевное сверху, с завышенной талией, с драпированной юбочкой и застёжкой на спине. Красивое платье. Жаль, что я совсем не умею такие носить. На Наташе оно смотрелось бы в сто раз выгоднее. Но… Что есть, то есть. Не идти же к аристократу-импотенту в шортах и майке! Это его точно не заведёт.
Наташа быстро намалевала мне пристойное личико, чуть переборщив с тенями для век, попутно инструктируя:
– Главное, не зацикливайся на нём. Он ничего не может, проверено девками до тебя. И не смущайся, а то у него всегда такой вид, будто все ему должны.
– Короче, не слишком приятный тип, – подытожила я.
– Ой, насмешила! – фыркнула Наташа. – Да когда они приятными-то бывают? Приятные, они дома сидят, с женой и детьми. А не по барам и кабаре шастают! Ну, смотри.
Я глянула в зеркало. А ничего так получилось. Даже с похмелья у Натальи лёгкая рука. В зеркале вроде бы я, а вроде и нет. Чужая девушка с раскосыми глазами и высокими скулами. Вот нос курносый остался мой. И губы мои, пухлые, детские. Я пригладила волосы, чтобы не слишком торчали, но Наташа, наоборот, растрепала их у корней:
– Всё. Готова! Давай обменяемся номерами, как закончишь, позвони, я тут сидеть буду, ждать.
– И что. Меня туда прямо так и пропустят?
– Слушай сюда. Идёшь в замок. Дойдёшь до ворот – в них не входи. Обходи стену справа. Там есть такая тропинка, маленькая, только для своих, калитка железная стоит. Её даже открывать не надо, просто немного приоткрой, только чтобы протиснуться. Как увидишь бассейн – сразу за ним, в деревьях, домик стоит. Там Антуанчика и найдёшь.
Я поёжилась. Наташа заметила и ободрительно хлопнула по плечу:
– Не ссы! Персонал привык уже, девки туда два раза в неделю ходят! На тебя даже внимания никто не обратит.
– Надеюсь, – тихо ответила я. Нет, страшно мне не было. Немножко противно, но это пройдёт. Спать с маркизом мне не придётся, уже славно. Полапает за грудь, посмотрит… От меня не убудет, дома с мылом вымоюсь и даже дважды… Главное – бриллиант. Наверняка он держит его там же, где живёт. Осмотрюсь, постараюсь найти сейф, гляну на модель, чтобы знать, с чем буду иметь дело. Раз у них в замке такие порядки вольные, значит, всегда можно вернуться в то время, когда все спят. А дальше – дело техники, как говорит мой дорогой шеф, то есть дядя.
Поднимаясь по крутым извилистым улочкам, я не раз и не два возблагодарила космос за то, что в своё время купила эти удобные босоножки на каблучке. Сейчас самое то. Хорошо Наташе, она, наверное, только на такси и передвигается, раз такие деньги зарабатывает… Мы с девушкой обменялись номерами телефонов, она прочно заняла столик на террасе, чтобы ждать моего возвращения, и клятвенно пообещала дать половину от того, что ей заплатил «сволочь» Стефан. Репутация. Вот что делает с людьми репутация.
Наконец, проклятый подъём закончился. Я теряю форму… Надо бы снова начать бегать по утрам. А то скоро одышка замучает, как старую тётку. Решено, завтра и начну. Тут как раз «одни сплошные горы и пригорки», придётся попотеть, зато форму верну быстро.
Поднявшись по узкой дорожке к небольшим воротам в виде железной решётки, я засомневалась – это уже калитка или ещё нет? Нажала на ручку с завитушками. Половинка ворот со скрипом открылась внутрь. Окей. Значит, ещё не калитка. Я вступила под сень деревьев на гравиевую дорожку, которая вела вверх. Опять подъём! Сколько можно?
Замок виднелся совсем рядом, за роскошными кронами лип, возвышаясь над головой. Дорожка свернула вправо, потом круто влево, между липами появились пальмы и незнакомые мне растения, похожие на папоротники. Впереди показался просвет, и я вышла на залитую солнцем площадку. Каменные стены с полукруглыми выступами по углам дышали прохладой. Хорошо здесь жить, наверное… Только туристы должны надоедать.
Тропинку, о которой говорила Наташа, я увидела сразу, не доходя до ворот. Узенькая, вдвоём не разойтись, она отходила от главной дорожки и убегала вглубь папоротникового леса. А вот и калиточка! Блин, я же босоножки убью на этой тропе войны! Камешки, трава, ветки… Каблуки так точно растеряю!
Матерясь, я пролезла сквозь щель между столбом ограды и решёткой калитки и заковыляла на своих пусть и маленьких, но ходулях в поисках бассейна, который должен послужить следующим ориентиром. По-моему, не только Стефан сволочь, но и тот, кто заставляет девушек ходить этой оленьей тропой, да ещё и ублажать его визуально, тоже. Будь я одной из этих жриц наслаждения, всё бы высказала плюгавому носатому аристократу. Вместо этого придётся молчать в тряпочку и только думать нецензурно.
Когда я добрела до бассейна, он показался мне таким родным и прекрасным, что я чуть не бросилась перед ним на колени. Аллилуйя, космос! Я почти на месте. Извращенцы-импотенты ничто по сравнению с прогулкой в диком уголке этого парка! Теперь куда? Сразу за бассейном должен быть домик. В деревьях. Не в самих деревьях, ясен пень, окружённый деревьями, спрятанный в них. Вот этот, двухэтажный чуть поодаль, обсаженный по периметру пальмами и неожиданно плакучими ивами, – точно не подходит под квалификацию «домик». А вот то, что поблёскивает стеклом в солнечном луче, едва проникающем за плотный частокол каких-то местных кустарников, высоких, как кипарисы, – могло бы носить этот гордый статус. Хотя, судя по внешнему виду, там скорее что-то вроде шале.
Похоже, я действительно на месте.
Сердце на мгновение остановилось, потом застучало часто-часто, словно пытаясь продолбить диафрагму и спрятаться в желудке. Так, Алёшка, кураж, детка! Настал твой звёздный час. Allez, en avant, marche! ***
Постучав в стекло двери, я дёрнула её на себя, потом от себя, а потом сообразила, что она открывается вбок. Когда дверь скользнула в сторону совершенно бесшумно, я ступила на дорогой паркет зала, который служил одновременно кухней, гостиной и столовой, и громко произнесла в пыльную пустоту по-французски:
– Добрый день! Здесь есть кто-нибудь?
Высокая худощавая фигура отделилась от занавески в другом конце комнаты. Ага, хозяин. Не плюгавый и не коротышка. Уже не угадала. Носатый ли? Мужчина повернулся ко мне лицом. В руках его был бокал белого вина. Холодный взгляд не то карих, не то зелёных глаз заставил меня ошалело моргнуть несколько раз. Но видение не исчезло, а сказало глубоким приятным баритоном:
– Ты опоздала. Те, кто опаздывает, не вызывают у меня уважения. Придётся тебя наказать.
Антуан Александр Готье Бертран де Пасси взял со столика бутылку с надписью «Bellet» и наполнил второй бокал жидким янтарём вина:
– Но сначала ты выпьешь со мной за знакомство.
* Putain bordel de merde! (фр.) – непереводимый набор слов с использованием местных идиоматических выражений… Ну, в общем, ругнулась девушка.
** Капич (иск. итал.), компри (фр.) – поняла?
*** Allez (фр.) – здесь в значении «давай», en avant, marche (фр.) – вперёд, военная команда
Глава 7
Бокал в моей руке мелко дрожал, холодя ладонь. Антуан смотрел пристально и ждал, когда я сделаю глоток. Пришлось отпить. Маркиз прищурился:
– Нравится? Бутылку именно этого вина ты разбила в магазине.
– Я уже извинилась, – моё тихое бормотание, вероятно, рассердило его, потому что Антуан со звяканьем поставил свой бокал на мраморную столешницу и строго бросил:
– Отвечай, кто ты?
Мать моя женщина, до чего же красивый баритон! Интересно, пел ли маркиз в церковном хоре? А может, просто в хоре? Глаза его вообще действуют, как наркотик, не тот, что усыпляет, а тот, что заставляет видеть мир в радужных цветах…
– Меня зовут Алекс, – завороженно ответила я, и он снова раздражённо заметил:
– Я не спрашивал твоё имя, совершенно ясно, что ты не Наташа.
«Наташа». Как нежно звучит это французское ударение на последнюю гласную! Как бы звучало моё имя в его устах…
– Её акцент невозможно спутать. Твой совсем другой.
Он подошёл ближе, понизив голос, и я совсем задохнулась. Стало жарко. Алёшка, возьми себя в руки! Надо как-то выкручиваться…
– У Наташи случился небольшой инцидент, – неуверенно ответила я. – Она попросила меня помочь, я согласилась. Если я вам неприятна… Думаю, Наташа с удовольствием придёт в другой день, как только разрешится её… хм инцидент.
– Во-первых, не выкай мне.
Он взял меня за подбородок, приподнял голову, заставив смотреть прямо в глаза. Бесконечного оливкового цвета, непроницаемые, словно он навесил шторки, чтобы никто не смог узнать, о чём он думает…
– Чувствую себя дедом Анри. А во-вторых, посмотрим. Ну-ка…
Он развернул меня спиной, бесцеремонно задрал юбку. Я застыла столбом, чувствуя себя куском мяса на прилавке, который вертят в разные стороны, чтобы разглядеть возможные изъяны.
– Что это?
Он оттянул резинку моих трусиков и отпустил. Ай! Больно, блин! Я ответила, тщательно скрывая злость в голосе:
– Нижнее бельё.
– Это же не эстетично!
Ха! Мои беленькие трусики из Ашана – не эстетично? На них даже кружавчики есть, правда, спереди.
– Зато дёшево, надёжно и практично! – съязвила я, прекрасно зная, что он не поймёт аллюзии.
– Дёшево, – процедил он сквозь зубы. – С такими гонорарами вы ещё и на белье экономите?
Да пошёл ты! Я не по этой специальности, кретино-идиото! Стиснув зубы, чтобы не ответить что-нибудь дерзкое, я просто промолчала, чувствуя, как жжёт калёным железом его ладонь на моей попе. Что он там ищет? Прыщики?
– Хорошо, думаю, пойдёт, – выдал он экспертное заключение и подтолкнул меня вглубь комнаты, к стоявшей в небольшом алькове кровати. Чёрт, Наташа же обещала, что он ничего делать не будет! Вот сучка, соврала! Никакой он не импотент!
Антуан ткнул меня лицом в деревянную колонну балдахина, придержал одной рукой, не давая возможности отстраниться. Я сглотнула. Космос, за что мне всё это…
– Не дрожи, – недовольно велел он. – Дай сюда бокал.
Вздохнув несколько раз, чтобы успокоиться, я представила себя на пляже. Тёплое море плещется у ног, мелкий мокрый песочек обнимает пятки… Ветерок шевелит волосы… Самир отодвигает их пальцем с моего лица и гладит ладонью щёку… Тьфу ты! Какой, нафиг, Самир! Сосредоточься, Алёшка! Прекрати трястись, как загнанный заяц! Ты на деле, а не проституцией занимаешься в первый раз!
Холодный металл коснулся моей кожи, что-то звякнуло, потянуло за руку. Я с изумлением обнаружила на запястье обнявший его наручник. Ох, подстава… Антуан поднял мои руки вверх, перекинул длинную цепочку наручников через поперечную балку балдахина и ловко защёлкнул второй металлический круг на другом запястье. Развернул меня лицом к себе. Снова взял пальцами за подбородок. Вероятно, моё лицо выражало в этот момент крайнюю степень удивления, потому что легкая усмешка исказила губы маркиза:
– Что такое, детка? Страшно? Я думал, вы, filles de joie*, и не такое видели
– Вся дрожу от страха, – подтвердила я. Озноб оставил меня в покое, спасибо медитации, но мурашки на коже остались. Их Антуан и принял за страх. Палец, пахнущий лавандовым мылом, скользнул по моей нижней губе. Антуан приблизил лицо, дыша сладким вином:
– У тебя чувственный рот, детка. Он создан для поцелуев.
Всё внутри залило тёплой волной непонятного счастья. Так поцелуй же меня, раз для поцелуев… Давай же… Чуть было не потянулась к нему сама, врождённая скромность не позволила. А Антуан раздул ноздри и снова развернул меня спиной. Снова задрал платье до пояса, стащил трусики и позволил им свободно упасть к ногам. Чёрт, чёрт, чёрт! Всё идёт совсем не по плану!
Первый шлепок я ощутила, как жители Нового Орлеана – ураган Катрина. Больно! Обидно! За что?! Почему? За опоздание наказывают деньгами, ну, в крайнем случае, лишают десерта, а тут – бьют по попе! Да меня в жизни никто не бил! Даже мать, та просто на меня внимания не обращала, а уж дядя и подавно! Что за БДСМ доморощенный?
Антуан приблизил губы к моему уху, шепнул с придыханием:
– Нравится?
Я с трудом удержалась, чтобы не обматерить его на родном языке, аж язык прикусила. Второй шлепок был гораздо сильнее, и тут уж я не выдержала, вскрикнула. Рука Антуана плотно легла на мой рот, я услышала злое:
– Не ори!
Запах лавандового мыла. Гладкость пальцев. Кольцо с оливковым бриллиантом прямо перед носом. Я задыхаюсь от злости и невозможности ответить, отомстить… Кольцо… Блин, так бы и укусила! Будет знать, что надо ладонь на рот класть, а не пальцы!
Молчи, Алёшка, терпи! Бриллиант не в сейфе, этот аристократ-импотент носит его на себе! Придётся извратиться и приручить мужчину моей мечты, не отрезать же ему палец во сне…
– Не ори, детка… Что за мода такая – орать? Если тебе больно – постони немножко. Давай попробуем.
И этот дегенерат влепил мне свою ладонь точно на то же место, что и раньше. Кожа уже горела огнём. Я послушно придержала крик и выдавила тихий стон. Антуан погладил мои губы:
– Умничка, ты быстро учишься.
Ещё один шлепок. Попа будет красная, я же на неё сесть не смогу два дня… Кретин! А кто-то говорил – стриптиз покажешь, письку потеребишь, он до тебя и пальцем не дотронется… Убью дуру!
Как ни странно, боли я уже почти не чувствовала. Только злость. Антуан отлучился на короткое мгновение и поднёс к моему рту бокал с вином:
– Выпей, детка. Ну, глоточек!
Я с отвращением проглотила половину бокала и не удержалась – скривилась. Маркиз нахмурился:
– Что такое? Не нравится?
– Слишком сладкое, – буркнула я, пытаясь заглотнуть неприятное ощущение во рту.
– Предпочитаешь красное? Розовое?
Он отставил бокал на столик и прищурился:
– Хорошо, в следующий раз сервирую Шато д’Эсклан две тысячи третьего года. Оно как раз кисленькое…
В следующий раз? Не врёт? Он меня ещё раз позовёт? Тогда путь лупит по попе, я согласна!
Похоже, Антуан умел читать мысли, потому что его ладонь снова с размаху влепила пощёчину правому полупопию. Я только всхлипнула, потому что орать было запрещено, а стонать, как какая-нибудь наташа, не смогла бы. О да, мой сладкий, сделай мне больно!
Мой всхлип возымел возбуждающий эффект, потому что я услышала вжик молнии на брюках. Начинается часть «подрочит в кресле». Космос, зачем я послушалась внутреннего голоса? Надо было подождать, последить за прекрасным маркизом, встретились бы как-то по-другому, да вон хоть в магазине… А теперь… Резиновая кукла для мастурбации, вот кто я теперь.
Закрыв глаза, я вспомнила его руку, которая протянула мои очки. Длинные, вытянутые пальцы, короткие овальные ногти с милыми белыми пятнышками, широкая ладонь, но не грубая, как у занимающихся физическим трудом людей. Выпуклый венерин холм. Линия жизни длинная, но прерывистая, цепочкой. Он попадёт в аварию или тяжело заболеет. Что-то упругое и мягкое ритмично толкало меня в ягодицу… Не думать об этом. Шлепок. Ай! Да когда же это закончится? Сколько времени прошло? Час, два, три? Взгляд на настенные часы сообщил мне, что я нахожусь в этом гнезде порока всего пятнадцать минут. А мне кажется – уже целую вечность…
– Детка, почему ты молчишь? – его прерывистый голос, такой глубокий, с бархатистым тембром, вывел меня из ступора. – Тебе не нравится?
– Платье жмёт подмышками, – ляпнула я невпопад. Может, если он позволит мне раздеться, всё закончится быстрее?
Позволил. Ну как позволил… Пальчики длинные, к физическому труду не приученные, а вот так взяли и с поразительной лёгкостью разорвали розовое платьице пополам. Сверху донизу. Одним движением. Бли-и-ин! Не моё платье ведь! Совсем с ума сошёл, аристократ хренов! Близкородственные браки, вырождение, сумасшествие! Нет, правда, что он собирается делать?
Антуан развернул меня лицом к себе. Велик был соблазн опустить взгляд и проверить слова Наташи, но я не решилась. Смотрела лишь в оливковое безумие его глаз. Искала там похоть, страсть, возбуждение. Но нашла только усталость и обречённость. А потом маркиз снова задёрнул шторки, и взгляд его похолодел, заострился, стал безразличным. И голос преобразился:
– Сейчас не жмёт?
– Нет, – пробормотала я. А что было ещё сказать?
– Великолепно.
Он что, издевается?
Стоя вплотную, Антуан прижал меня бёдрами к колонне, и я с удивлением обнаружила, а точнее, не обнаружила ничего, что могло бы напоминать «нефритовый стержень» или «булатный клинок», как любят метафорить извращённые авторы любовных романов. Нет, там что-то было: холмик, бугорок, выступ. Но ничего особо криминального, что могло бы быть, если бы моё тело возбудило Антуана. Но ведь он ведёт себя, как возбуждённый любовник! Значит, не соврала Наташа, он и правда хочет, но не может…
Большой палец снова прошёлся по моим губам. Невыразимо сексуальный жест – и полное равнодушие во взгляде. Как ему это удаётся? Неужели есть какие-то особые курсы, где обучают такому актёрскому мастерству наоборот? Даже у меня в груди что-то затомилось от быстрой и ненавязчивой ласки, а ему пофиг…
Ну, или признать поражение – я не возбудила мужика. Собственно, я ничего для этого и не сделала. Собственно, оно мне было не слишком надо. Но в свете его фразы про следующий раз… Надо попробовать.
Наверное, мои попытки потереться бёдрами о его холмик показались Антуану смешными, но я не теряла надежды. Терять-то было уже нечего, кроме неё. Ошмётки платья скрывали только то, что обычно прячут под трусиками. Ну, и немного грудь. Правда, в этом деле природа меня скорее обделила, чем наградила, но чем чёрт не шутит – может, Антуан любит девушек с маленькой грудью…
Он закрыл глаза, словно задумался о чём-то, потом с выдохом обнял за талию. Ладони заскользили по моей спине, медленно, с нажимом. Мускулистое тело снова прижало меня к деревяшке, выступы которой больно впились в рёбра. Что-то неприятно царапнуло плечо. Хамелеон!
Алёшка, не смей забывать, для чего ты вертишь бёдрами! Соблазнить Антуана, а не влюбить его в себя. И, уж конечно, не влюбиться самой! Как лучше сказать: раздень меня или позволь снять это платье? Бывшее платье… А в груди томит… Какие сильные руки, какие нежные… Каждое прикосновение жжёт кожу, будто огнём… Неопалимая купава. Нельзя сгорать, нельзя поддаться…
И вдруг всё закончилось. Резко, быстро, как и началось. Антуан просто отстранился, будничным движением достал из кармана ключик и отстегнул наручники. Щёлк, щёлк, и я уже потираю запястья, удивлённо глядя, как он наливает остатки вина из бутылки в свой бокал. И стою, как дурочка, не зная, куда деть руки. Что, всё? Уже?
Машинально попыталась завернуться в остатки платья, но оно словно село при стирке – на всё моё тело его не хватило. Вот что теперь делать? Как в город идти? И что себе думает этот негодяй, думает ли вообще или забыл обо мне?
Поскольку Антуан был занят задумчивым распитием белого вина, я негромко кашлянула. Деликатно напомнила о себе, так сказать. Подействовало – маркиз очнулся, взгляд оливковых глаз впился в моё лицо. Он что, действительно забыл, что в комнате стоит полуголая девушка? Подумать только, всего двадцать шесть, а уже импотенция и провалы в памяти…
– А, да… – он потёр лоб, нахмурился. – Ты есть хочешь?
Я ожидала любого вопроса, но не этого. Поэтому растерянно ответила:
– Ну, да.
– Время обеда уже прошло, ужин ещё не скоро… Свинину ешь?
– Ем.
– Хорошо.
Антуан взял со стола мобильный, ткнул в экран и приложил к уху. Потом сказал:
– Антинеа, будьте добры, принесите мне что-нибудь перекусить… Да, мясное… Побольше… Да, и захватите в подвале бутылку Шато д’Эсклан две тысячи третьего года.
