Текст книги "Точка Омега"

Автор книги: Уитли Страйбер (Стрибер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Глава 8
НЕОБЫЧНЫЕ УМЫ

Сестра Беверли и доктор Мэриан Хант вошли одновременно и уселись в огромном кабинете Дэвида. Он обошел письменный стол и поздоровался с ними. Такой кабинет требовал соблюдения этикета, принятого в другом веке.

Сестра Кросс слабо ему улыбнулась; вид у нее был невероятно уставший, глаза запали.

– Вы нас перебудили, – сказала она.

– Прошу меня простить. Мне показалось, что я увидел кого-то в саду.

– После тревоги у нас возникают проблемы, приходится успокаивать пациентов.

В кабинет вошел Билл Остерман, начальник инженерной службы, и сразу заговорил:

– Топлива почти не осталось, новых поступлений не предвидится.

– Хорошо, Билл. Мы можем попробовать договориться с другими поставщиками?

– По правде, пришла пора подумать о том, что нам придется закрыться.

– Сколько у нас осталось?

– При использовании по полной программе – четыре дня.

Никто не упомянул ни вспышки, ни активность в зоне отдыха, и Дэвид подумал, что они это сделали сознательно.

– Хорошо, первым делом нужно сократить использование системы кондиционирования воздуха, – сказал он. – Включайте ее только ночью. Остальное время она должна быть выключена. Сколько эта мера нам даст?

– Еще сорок восемь часов, возможно. Так что, скажем, у нас имеется неделя.

Неделя представлялась Дэвиду огромным отрезком времени; впрочем, он понимал, что это всего лишь иллюзия. Что он станет делать, когда генераторы полностью прекратят работать? Как они станут существовать дальше? И как можно сохранять порядок в здании, где полно сумасшедших, без света, не говоря уже об электронном оборудовании?

– В таком случае, я хочу, чтобы вы перешли на режим строжайшей экономии. Никакого кондиционирования воздуха, кроме тех мест, где без этого не обойтись. Никакого освещения, кроме аварийного и необходимого для контроля за пациентами.

Билл кивнул. Дэвид не стал спрашивать, сколько времени им обеспечит новый режим работы, решив сделать это позже, когда они останутся наедине.

Пришел Рей Веллер, который объявил, что намерен сократить порции и упростить меню до тех пор, пока они не договорятся с более надежными поставщиками.

– Запасы продуктов быстро уменьшаются, – сказал он. – Нам просто перестали их привозить, а связь сейчас такая плохая, что я даже не могу сказать, почему так происходит. – И добавил, что запасов продуктов хватит на пять дней.

В кабинете находился двадцать один человек персонала: сестры, санитары и консультанты.

– Итак, не вызывает сомнений, что мы оказались в чрезвычайно серьезном положении, – подытожил Дэвид. – Мы можем отправить кого-то из пациентов домой? – Он повернулся к Глену Макнамаре. – Полагаю, нет смысла даже пытаться.

– Судя по тому, что происходит за пределами клиники, это, скорее всего, будет равноценно смертному приговору. Я побеседовал с нашей новенькой. Она говорит, что чудом осталась жива. Очень беспокоится за своего шофера, а также отца, оставшегося в Вирджинии.

Форд помнил Чарльза Лайта молодым, полным жизни и бьющей через край радости от ценности того, что он им преподавал. Какая поразительная харизма и какой замечательный человек – Кэролайн невероятно повезло, что у нее такой отец. Она наверняка очень им гордится.

Дэвид решил разобраться с вопросом, о котором все молчали, самым прямым и открытым способом, каким только мог:

– Позвольте мне быть с вами откровенным. Прошлой ночью я видел, что какие-то люди в художественной мастерской что-то делали в печи, которая испускала необычное сияние. Я не знаю, кто это был, потому что их лица скрывали маски сварщиков. Однако я полагаю, что кое-кто в этой комнате знает, о чем я говорю, и я желаю получить объяснения.

– Лично мне интересно, почему вы вообще там оказались, – сказала Мэриан Хант.

– Это заведение является зоной моей ответственности, Мэриан, и я думаю, что поступившая к нам вчера Кэролайн в какой-то момент времени ночью покинула свою комнату.

– По вашему приказу она находится в запертом на ключ помещении, – возразила Мэриан.

– Судя по вашему тону, вы считаете, что этого не следовало делать.

– Она не проявляла никаких признаков того, что опасна для окружающих.

– Кэролайн находилась в состоянии сильного возбуждения, за ней требовалось установить наблюдение. И поддержать, естественно.

«А также защитить», – но, разумеется, он не собирался говорить это вслух.

Дэвид видел, что Мэриан покраснела. Она смотрела на ситуацию исключительно с профессиональной точки зрения и считала, что он неверно оценил состояние пациентки.

– Я некоторое время находилась с ней. Мы с Клэр меняли друг друга. Если быть до конца откровенной, доктор, мне представляется неправильным то, что вы используете здесь методы, которые применяли в государственной больнице.

– Доктор, если не возражаете, я бы хотел продолжить наш разговор без участия остального персонала.

Мэриан кивнула. Дэвид продолжал играть свою роль.

– Мистер Остерман, я хочу, чтобы вы осмотрели печь для обжига, которая находится в художественной мастерской. И уберите ее оттуда.

На самом деле Дэвид испытывал невероятную радость от того, что удалось сделать. Даже если он не видит всю картину в целом, они сдвинулись с мертвой точки, и это стало первой хорошей новостью, вселявшей надежду с тех пор, как он осознал истинное значение того, что происходило в клинике.

Клэр, которая качала головой, не выдержала.

– Печь играет терапевтическую роль! – взорвалась она. – Я требую объяснений!

– Ее использовали глубокой ночью неизвестные люди, без разрешения, что, по моим представлениям, является вполне убедительным объяснением.

Она наградила его, как ему показалось, снисходительным взглядом. Кэти Старнс положила ногу на ногу и разгладила белую юбку. Тишина в комнате становилась все более напряженной.

– Оставьте печь на месте, – сказал наконец Дэвид.

Он не был актером, и происходящее его смущало. Но он понимал, что у него нет выбора до тех пор, пока он не узнает больше.

Пришла пора перейти к другим темам, и он переключился на Кэти.

– Есть какие-нибудь известия от мэрилендского склада медицинского оборудования и препаратов?

– Они рассчитывают, что сумеют отправить наш заказ послезавтра. Но даже если машине удастся до нас добраться, следует приготовиться к тому, что мы не получим б о льшую часть необходимых препаратов.

– Короче говоря, мы в тупике. Нам придется урезать практически все. Что касается лечения пациентов, мы возвращаемся в середину пятидесятых – иными словами, в период времени, когда еще не знали транквилизаторов. – Он посмотрел на Глена. – Учитывая, что мы оставляем печь на месте, я хочу, чтобы вы организовали постоянное патрулирование зоны отдыха ночью, но, если увидите что-то необычное, не вмешивайтесь. Позвоните мне.

По глазам Глена он видел, что тот его понял. Тех, кто будет работать у печи, станут старательно охранять.

– Теперь я обращаюсь ко всем сестрам: если вы обнаружите, что какой-то пациент в любое время дня и ночи окажется за пределами комнаты, в которой он должен находиться за запертой дверью, немедленно поставьте меня в известность. Вам понятно?

Все молчали. Наконец Клэр заговорила:

– Ну, думаю, мы получили военный приказ.

Дэвид понял, что зашел с сестрами слишком далеко. Он уже давно выучил закон, гласивший, что, если ты хочешь мира в своей больнице, никогда не ставь под сомнение профессионализм медицинских сестер. Он решил прибегнуть к дипломатии.

– Очевидным образом, в настоящее время обстоятельства складываются против нас, поэтому я хочу, чтобы мы все сосредоточились на своих задачах, которые состоят в том, чтобы наша клиника продолжала функционировать, следовательно, мы должны постараться действовать слаженно. А поскольку я руковожу данным заведением, прошу вас со мной сотрудничать. Впереди нас ждут тяжелые времена; кроме того, не стоит забывать о вопросах безопасности, если вспомнить, что произошло с миссис Денман.

– Вопросы безопасности здесь, в клинике? – переспросила Кэти.

– Я имею в виду город, – поспешно пояснил Дэвид.

– Не знаю, как остальные, но лично я делаю все, что в моих силах, – заявила Кэти.

– Как и все мы, – вмешалась Мэриан Хант. – И мы готовы поддержать вашу политику, доктор.

– А печь – это всего лишь печь, – пробормотал Остерман.

Совещание закончилось на этой неприятной ноте.

«Но, с другой стороны, почему им не злиться?» – подумал Дэвид. Они не услышали ничего хорошего, разговор шел о проблемах с поставками и безопасностью, а из-за того, что он не говорит им всего, что знает, персонал не доверяет своему новому боссу. Но Дэвид хотел, чтобы враг, если он присутствовал на совещании, увидел в нем то, что лежало на поверхности, – неопытного и властного начальника.

Мэриан задержалась около двери, они встретились глазами, Дэвид кивнул, и она вернулась.

– Дэвид, нам необходимо поговорить еще кое о чем, – сказала она.

– Не увольняйтесь, Мэриан. Ведь меня выбрала на этот пост миссис Денман, а не я сам себя назначил.

Она села около холодного камина.

– Если не возражаете, доктор, я не стану тратить силы и отвечать вам.

– Прошу меня простить, я…

– Не стоит извиняться. Вы слишком часто это повторяете. И выглядите слабым. – Она мимолетно улыбнулась. – Видели футболку с надписью «Шахты Грэма, здесь убивают и съедают слабых»? Мне кажется, Мак надевает ее время от времени. Видели?

– Нет.

– Он сейчас в художественной мастерской. В этой самой футболке, – сказала Кэти.

Мэриан отмахнулась от ее слов.

– Я хотела сказать только, что, если вы окажетесь слабаком, Эктон вас сожрет.

– Как доктора Аллмана?

– Насколько нам известно, пожар устроили жители города.

– Однако через день вы поместили Мака в закрывающуюся на ключ палату и приставили к нему вооруженную охрану.

– Я сделала это, потому что он потенциально опасен.

– Не потому что он убил доктора Аллмана и вам это хорошо известно?

– Мне это неизвестно. Его могли убить полицейские или даже пожарные. Жители города нас ненавидят.

– Я заметил.

– Но должны еще и понять. И научиться с этим жить. Такова реальность. Мы находимся во дворце, по-прежнему великолепном, посреди разрушенного и голодающего мира.

Что она пыталась ему сказать? Кстати, Мак должен был через несколько минут прийти на ежедневный сеанс.

– До определенной степени мне хочется с вами согласиться, Дэвид. Нет, конечно, не насчет заговора в клинике. Вы видели молнию или что-то, связанное со статическим электричеством. В наше время никто не знает, что швырнет нам в лицо природа. Кроме того, пациенты спускаются вниз множество раз за день. – Она подняла руку. – Я знаю, это против правил, но от людей, вроде тех, что оказались на нашем попечении, бессмысленно требовать соблюдения законов. Мы не требуем, мы просим.

– Но они…

– Извините, но мне ни капли не интересно, чем они занимаются. Потому что они делают самые разные вещи. Многие из них гении; впрочем, уверена, что вы уже это заметили. Или нет?

– Не нужно разговаривать со мной так, будто я несмышленый ребенок, Мэриан.

– Поверьте им, Дэвид! Что они тут делают, даже кто они в действительности такие… никто из нас не знает наверняка. Но мы удовлетворяем их потребности и защищаем, даем крышу над головой и медицинскую поддержку. Они ушли очень далеко от остальных смертных, включая вас и меня. Вам известно, что большинство может выучить иностранный язык за несколько часов? Попросите кого-нибудь из них что-нибудь продекламировать. Все, что угодно. Вы увидите, что почти наверняка они знают названное вами произведение. Дайте им что-то прочитать, и через несколько дней задайте вопрос по содержанию. Они дословно перескажут вам книгу. Если вы захотите поговорить с ними на самую сложную в мире тему, вас ждет настоящее потрясение.

– Например, на тему ацтекской культуры?

– Большинство из наших пациентов интересуется древней Мезоамерикой точно так же, как и весь остальной мир. Разница в том, что они понимают язык ацтеков науатль и их философию, а также математику майя.

Дэвид подумал про лежащий в ящике его стола документ, который составил Эктон. Ему совсем не хотелось испытывать ощущение, будто он тонет, но Форд чувствовал именно это. Он знал, что Мэриан не имеет отношения к классу, ему сказала об этом Обри Денман. Поэтому не собирался с ней откровенничать, вне зависимости от того, как она понимала ситуацию в клинике. К тому же вот-вот должен был прийти Мак Грэм, и у них не осталось времени на разговоры. Так что он мог только искренне ей ответить:

– Мэриан, должен признаться, я очень тронут вашим отношением к пациентам.

– Дэвид, здесь все совсем не так, как кажется.

– В каком смысле?

– В том смысле, что вы, возможно, никогда до конца не поймете их или то, что они делают. Но прошу вас, доверьтесь им. Мы все так поступаем. Просто им доверяем. – Она поднялась на ноги и добавила: – Меня тоже ждут пациенты. У Линды Фэйрбразер выдалась исключительно трудная ночь. Насколько я поняла, ей помешали и этим причинили боль. У нее навязчивая потребность сыграть каждую ноту в определенном порядке. – Мэриан заговорила громче: – Однако какой-то бесчувственный идиот прикоснулся к ее руке и тем самым потревожил течение музыки, что заставило ее страдать.

– Мне очень жаль, – сказал Дэвид.

– Да, вам жаль, – заявила она и ушла.

Дэвид изо всех сил сражался с болью, которую причинил ему ее сарказм. Ему не следовало мешать пациентке. Он повел себя как бесчувственный болван, а значит, непрофессионально. Хороший врач расставляет акценты и ни в коем случае не контролирует… если, конечно, ты не дитя малое и не оказался некомпетентен в том, чем занимаешься.

Чтобы немного успокоиться, ему требовалась информация. А чтобы принести максимальную пользу – лучше понимать основы существования клиники. Точнее, если быть честным до конца, чтобы принести хоть какую-то пользу. Дэвид посмотрел на Кэти, которая не шевелилась, точно насторожившаяся птица.

– Кэти, вы здесь уже…

– Четыре года.

– Будучи сестрой в психиатрическом отделении и проработав все это время с доктором Хант, что вы думаете о нашем с ней разговоре?

– Вы хотите поставить меня в трудное положение?

– Я спрашиваю ваше профессиональное мнение.

– Как медсестра, я считаю доктора Хант прекрасным и добросовестным специалистом.

– А я? Как я справляюсь со своими обязанностями?

– Если откровенно, Дэвид, я думала, вы быстрее поймете, что у нас происходит.

– Я ничего не понимаю!

– Вы в состоянии понять то, что вам необходимо, иными словами, как помочь нашим пациентам. Сосредоточьтесь на их нуждах, Дэвид! Кто знает, что они в действительности делают? Нам не хватает ума разобраться в этом. Мы можем только обнять кого-то в нужный момент, выдать таблетку, когда возникает необходимость, и обеспечить приличные условия жизни. Позвольте им идти туда, куда они хотят, но будьте на месте, чтобы подхватить, когда споткнутся. Больше мы ни на что не способны.

Звякнул звонок, а в клинике Эктона не было принято заставлять пациентов ждать.

Глава 9
МЭПО

Мак явился в шелковом пиджаке и брюках, двигаясь в своей обычной удивительной манере точно выверенных действий, и уселся в кресло для пациентов, стоявшее в углу, отведенном Дэвидом для таких вот встреч. Глядя на него, Форд подумал, что он похож не на пациента психиатрической клиники, живущего в невероятно искаженной реальности, а на артиста из водевиля.

– Мы могли бы стать каннибалами, – заявил Мак.

Слова звучали как очевидный симптом болезни, и Дэвид настроился провести настоящий сеанс психотерапии с настоящим пациентом… для разнообразия.

– Почему?

– Нам не дали на завтрак яйца, значит, у клиники Эктона проблемы с поставками продовольствия. Мы могли бы посылать группы захвата в город.

– Вы считаете каннибализм хорошей идеей?

– Я сумасшедший. Поэтому отвечу вам: да, разумеется. Расскажите про новенькую пациентку.

– Вы с ней встретитесь в зоне отдыха.

– И смогу познакомиться?

– Как получится, Мак.

– Давайте я вам про нее расскажу. Ей, по меньшей мере, около тридцати, она приехала сюда добровольно, по собственным причинам. Вчера вечером и ночью, когда она кричала в вашей симпатичной камере, где стены обиты мягким материалом, и вы отправились на нее взглянуть, она сумела… скажем, заморочить вам голову.

Что все это значит? Неужели Маку удалось что-то услышать? Или он прятался за одной из масок в художественной мастерской… еще один пациент, который должен находиться в запертой комнате и которого выпустили оттуда ночью?

– Объясните, что вы имеете в виду?

– Я думаю, клиника Эктона буквально напичкана тайнами. Правильный ответ?

– Лечебный сеанс не предполагает ответы. Его цель – открыть двери.

– Вы сегодня утром видели солнце?

– А вы?

– Я имею в виду, оно выглядит так, будто от него откусили кусок. Пятно стало гигантским.

– И что это значит для вас?

– Для меня? Что через шесть месяцев я умру. Вы тоже. Мы все умрем.

– Вы уверены?

– Ясное дело, уверен. Впрочем, ваша новая пациентка… кстати, как ее фамилия? Откуда она приехала?

– Мы снова вернулись к новой пациентке?

– Просто я хочу знать про людей, которые находятся в клинике. С кем мне, возможно, придется иметь дело. Мир неприлично богатых людей не так велик. Может, мы с Кэролайн играли в детстве в больницу. Если так, я с удовольствием возобновлю с ней знакомство.

– Работа в ЦРУ позволила вам стать богатым человеком?

– Я богатый наследник компании «Шахты Грэма», но я служил своей стране за доллар в год. И вышел в отставку, заболев психической болезнью. Вы хотите, чтобы я это признал? Что меня унизили, и в результате я оказался в дурацкой клинике, где делюсь своими самыми сокровенными тайнами с мальчишкой? Доктор Форд, мне от вас нужно только две вещи. Во-первых, имя новой пациентки. Мне необходимо знать, кто живет рядом со мной. Во-вторых, чтобы вы пересмотрели историю моей болезни с целью определить, действительно ли требуется держать меня в запертой комнате.

– Вы считаете, что этого делать не следует?

– Разумеется, нет! Я вообще не понимаю, с какой стати меня запирают по ночам.

– Доктор Хант приняла это решение, потому что вы демонстрировали признаки агрессии. На ваши права в дневное время запрет не распространяется.

– Если не считать того, что, когда я выхожу из дома, меня сопровождает вооруженный охранник.

– Он вооружен пистолетом с транквилизатором. После смерти доктора Аллмана вы находились в ярости. – Дэвид не стал говорить вслух, что во время пожара Мак находился в самовольной отлучке.

– Что-то происходило той ночью, доктор. Кстати, и прошлой, да и сейчас тоже. Это, вообще, началось несколько недель назад. Я сейчас говорю вовсе не про Солнце, экономические проблемы и прочую чушь. Мне кажется, что-то неладное творится именно здесь, в клинике, и признаюсь, мне страшно, а когда я чего-то боюсь, – да, у меня возникают проблемы, мне становится трудно контролировать свой гнев. Вот, например, вспышки прошлой ночью, что это было? Мне…

Он замолчал и покачал головой.

– Что вы хотели сказать?

– Не знаю… Мне приснился сон. Отвратительный.

– Вы думаете, что видели вспышки во сне?

– Проклятье, нет, но из-за них что-то началось.

– Можете описать свой сон, Мак?

– Ну… конечно, могу. Демон. Я видел демона.

Дэвид старался рассматривать слова Мака с медицинской точки зрения, но не мог забыть собственную реакцию на ночные вспышки. Впрочем, то, что видел он, никак нельзя назвать демоном.

– Вы хотите о чем-то меня спросить, доктор? Валяйте.

Из разговора с Маком Дэвид понял, что тот наделен тонким восприятием окружающего мира.

– Что вам известно про вспышки?

– Кто-то делает МЭПО, и это меня сильно беспокоит.

– МЭПО?

– Моноатомный элемент с перегруппированными орбиталями. Полагаю, золото. Легендарный философский камень.

Эти два слова «философский камень» при обычных обстоятельствах вызвали бы у Дэвида молчаливое презрение ученого к невежественному человеку, который настолько глуп, что верит в подобные сказки. Однако сейчас он совсем иначе отреагировал на слова Мака.

– Продолжайте.

– Они выплавляют его в арочной печи, которую называют «печь для обжига». Как-нибудь загляните в нее.

– Я заглядывал. Она похожа на самую обычную гончарную печь.

– Только не ночью, доктор. Когда все ложатся спать, они устанавливают внутри печи тарированный катод прямого накала, чтобы поддерживать температуру, равную трем тысячам градусов.

– Мне представляется, что это невероятно высокая температура.

– Для них – нет. А новая пациентка… мне кажется, она у них там главная. Она… Господи, я опять забыл ее имя.

– Кэролайн.

– Мы, кажется, это уже проходили. Возможно, те вспышки стерли мою память. Я хочу сказать, что, может быть, ее зовут Кэролайн Эктон?

Дэвид никак не отреагировал на его предположение.

– Значит, Лайт? Она из семьи Лайтов?

Мак слишком явно пытался получить ответ на свой вопрос, и Дэвид решил это запомнить.

– Давайте вернемся к МЭПО, – предложил он. – Что это такое?

– Моноатомный элемент с перегруппированными орбиталями не полностью принадлежит трехмерному пространству. Он проникает в гиперпространство. Если он попадет внутрь вас, вы тоже отправитесь в гиперпространство.

Философский камень… им рассказывали про него в классе. «Он вовсе не для философов, и вообще не камень. Это белый порошок».

– И какая вам польза от того, что вы попадете в гиперпространство?

– Вы окажетесь за пределами пространства и времени. Поэтому сможете видеть прошлое и будущее. Вы сумеете… возможно, бежать. Обойти время или промчаться сквозь него. Если, конечно, забыть об одной крошечной проблемке.

– Которая заключается…

– В том, что все это дерьмо собачье. Если вы примете внутрь тяжелый металл, у вас тут же возникнут проблемы с почками.

– Я тоже так думаю.

Если взгляд человека мог стать взглядом голодного тигра, именно это и произошло с Котом Маком. Но тут тихонько звякнул звонок, возвещавший окончание сеанса, Мак вытянулся по стойке «смирно» и отсалютовал Дэвиду:

– Ать-два!

Дэвид вспомнил слова Кэти о том, что Мак постоянно переходит из состояния начинающего серийного убийцы к симпатичному парню и обратно.

После его ухода Дэвид отодвинул стенку из фальшивых книг, скрывавшую от пациентов электронное оборудование, и ввел код Мака – Ф-0188. Система тут же заработала и начала отслеживать передвижения Мака. Он прошел по широкому коридору мимо кабинета Кэти, спустился вниз на два этажа, изображение тут же переключилось с одной камеры на другую, чтобы не выпускать его из вида.

Мак вошел в художественную мастерскую, где несколько человек рисовали картины и один что-то лепил.

Дэвид выключил монитор, решив, что Мак не собирается нарушать порядок.

До следующего пациента – Линды Фэйрбразер – оставалось пятнадцать минут, поэтому Дэвид нажал на кнопку интеркома и сказал Кэти:

– Я спущусь в мастерскую, хочу понаблюдать за Маком. Вернусь к сеансу с Фэйрбразер.

Уже собравшись отключить систему наблюдения, Дэвид заметил, что Кэролайн сидит за мольбертом в художественной мастерской, и снова соединился с Кэти.

– Я вижу Кэролайн среди других пациентов.

– Доктор Хант велела ее выпустить.

Дэвид вышел в приемную.

– Но за ней ведется постоянное наблюдение?

Кэти показала на ряд мониторов.

– Полное и постоянное. Там с ними Сэм. Он присматривает за Маком и Кэролайн, но старается держать их подальше друг от друга.

– Почему?

– Мак проявляет к ней интерес.

Дэвид отчаянно пожалел, что не может выдать Сэму настоящий пистолет с настоящими патронами, и решил немедленно сказать, что, по его мнению, Мак представляет потенциальную опасность для Кэролайн.

– Сообщите Мэриан, что в конце дня я бы хотел поговорить с ней о том, как идут дела у Кэролайн. Мы должны решить, где она будет спать сегодня ночью.

Если честно, он хотел бы, чтобы она изобразила очередной приступ безумия и у него появилась уважительная причина снова запереть ее на ночь – впрочем, проку от этого было немного, учитывая тайную способность Кэролайн ходить, где и когда она пожелает. Он думал, что ей помог кто-то из персонала – возможно, сестра Флейглер – но теперь… кто знает, может быть, она сумела пройти сквозь стены.

Субстанция, которую они делали – даже сам процесс ее получения, – сильно действовала на сознание, если вспомнить, что с ним произошло, когда он оказался слишком близко. Он каким-то образом… какое тут слово будет правильным?.. попал под воздействие? Да, именно. А что произошло потом? Дэвид решил, что они, наверное, отнесли его в комнату, где он и очнулся утром.

Но состояние, в котором он находился, не являлось сном, оно было темнее и глубже. Может быть, он как-то сумел оказаться за пределами времени? Неужели такое действительно возможно?

В любом случае, если даже процесс изготовления порошка лишает человека способности ориентироваться в пространстве, значит, он обладает невероятной силой. И тогда понятно, почему те, кто с ним работал, надели маски сварщиков.

Золото в виде белого порошка… они обсуждали это в классе, причем много раз. Дэвид вспомнил, как мистер Лайт, рассказывая о нем, пристроился на краешке своего стола. Дэвид видел его, но не слышал слов.

Проклятье, какая же все-таки мерзкая штука амнезия. Может быть, Кэти знает больше? Вдруг, если он заговорит про то, что его мучает, какое-то слово или фраза помогут памяти вернуться?

– Кэти, по-вашему, что произошло сегодня ночью?

– Вы слишком устали и переволновались. Такое со всеми бывает.

Не помогло.

– Я выходил из своей комнаты? Вы видели это?

Кэти промолчала, потом смущенно протянула ему руку. Дэвид мгновение колебался, но, когда она уже собралась ее убирать, взял в свою. Они несколько секунд держались за руки, и Дэвид почувствовал, что у нее маленькая, мягкая и теплая ладошка.

Впрочем, все тут же закончилось, Кэти отвернулась и снова занялась своими делами. Дэвид же отправился посмотреть на Кэролайн и Мака и попытаться отыскать путь в темных коридорах, коими представлялась ему жизнь в клинике Эктона.