Текст книги "Бунтарь (ЛП)"
Автор книги: Уинтер Реншоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
Глава 38
Далила
Два месяца спустя…
Закрываю крышку на ноутбуке и захлопываю учебник. Я работаю над этим исследованием пять часов подряд, и из-за долгого времени, проведенного за экраном, зрение начинает размываться.
Сделав шесть шагов по моей квартире-студии, я открываю окно рядом с кухонным уголком, впуская свежий воздух. Наблюдаю, как несколько студентов, смеясь и разговаривая, прогуливаются по тротуару с рюкзаками за плечами. Неправильно сидеть взаперти в этой маленькой квартире, когда в Чикаго пришла осень и стоит чудесная погода.
Я должна подышать свежим воздухом. Может быть, это поможет мне сосредоточиться и снова почувствовать себя человеком.
Беру бутылку с водой, кроссовки и телефон, замечая на нем пропущенное сообщение от моей старшей сестры Деми и снимок экрана ее телевизора. Фотография нечеткая, и я едва могу разобрать картинку, но, кажется, она смотрит ESPN.
Нажав на экран, я звоню ей, и она отвечает на середине второго гудка.
– Боже мой, Далила. Ты же встречалась с Зейном де ла Крузом? – говорит торопливо и взволнованно Деми.
– Мы не встречались, – говорю я. – А что с ним?
– Включи ESPN, – говорит она. – Тут кое-кто особенный в передаче «Герои родного города». Я сидела с Ройалом, слушая как всегда вполуха «Спортивный центр». А потом услышала, как они упомянули его имя. Ты знала, что он сейчас в Чикаго? Он играет за «Чикагский Гром».
Я каменею, потеряв способность двигаться. Телефон выскальзывает из моей руки, но мне удается его поймать до того, как он падает на пол.
– Включи телевизор, – настоятельно требует Деми. – Передача началась пять минут назад.
Сбрасывая подушки с дивана, ищу захороненный пульт, ладони покрываются потом, а сердце бешено стучит. Даже не знаю, на каком канале ESPN и есть ли он у меня, но щелкаю пультом так быстро, как будто от этого зависит моя жизнь.
Нашла.
Камера движется вдоль футбольного поля с тренирующимися на нем спортсменами в черно-серой форме, а затем крупным планом показывает Зейна, дающего интервью.
Он улыбается, демонстрируя свои ямочки, и все вокруг меня уходит на задний план. Я вижу его и только его.
Закончив разговор с сестрой и положив трубку, я в течение следующего часа вновь влюбляюсь в этого парня. И даже когда все кончено, мое сердце продолжает болеть. Вся боль и страдания, которые я в течение последних двух месяцев прятала глубоко внутри себя, снова вскрыты и вытянуты на поверхность.
Тот факт, что он находится в том же городе, что и я…
– Хорошо быть дома, – голос Зейна наполняет мою квартиру, и он смотрит прямо в камеру.
Я заканчиваю смотреть репортаж практически в бессознательном состоянии, и когда идут титры, откидываюсь на диванные подушки.
– Он здесь, – шепчу я вслух, потому что, очевидно, мне нужно услышать это, чтобы действительно в это поверить. Все это кажется абсолютно невероятным.
В тот день, когда мы помогали переезжать тете Рут, Дафна сунула мне записку Зейна, очевидно, полученную лично от него. В то время мне было слишком больно, поэтому я не смогла сразу прочитать ее и положила записку на буфет в столовой Рут. Позже в тот же день после отъезда грузчиков записка исчезла.
Я так и не прочла ее.
И следующие недели я провела, убеждая себя, что, в любом случае, это не имело бы значения.
Я двигалась дальше.
«Мы» закончились.
Беру телефон и провожу небольшое расследование. В интернете мало подробной информации, но, насколько я поняла, «Пумы» подписали контракт с несколькими новыми полузащитниками из Техаса, а вскоре после начала тренировочного сбора отстранили Зейна из команды. В последнюю минуту полузащитник из «Грома» во время тренировки получил серьезную травму колена, и на его место взяли Зейна.
Обхватив подушку и свернувшись калачиком, я закрываю глаза, воспроизводя каждое воспоминание, которые я сохранила. Горькое. Сладкое. Печальный конец, которого я никогда не ожидала.
Я чувствовала себя в безопасности здесь, в Чикаго. Я думала, что буду вдали от мира… От него. Теперь же буду оглядываться через плечо везде, куда бы ни пошла, задаваясь вопросом, столкнусь ли я с ним, и думая о том, что скажу ему, если мы когда-нибудь снова встретимся лицом к лицу.
Погрузившись в омут горько-сладких воспоминаний и пролистывая фотографии в телефоне, я выбираю селфи с той ночи, где мы на его заднем дворе наблюдаем фейерверк на четвертое июля. Счастливые, мы улыбаемся в блаженном неведении того, что произойдет.
Давным-давно мы жили настоящим моментом.
И признаю, время от времени я думала о будущем.
Но никогда в своих самых смелых мечтах я не представляла, что потерплю фиаско.
Постепенно погружаюсь в приятную дремоту. Мне необходимо ненадолго сбежать. Успокоить свой разум, отключить мысли. И я почти у цели…
Тук, тук, тук.
Энергия, моментально возникшая в груди, несется по мне, распространяясь до кончиков пальцев. Я забываю, как дышать.
Тихо крадучись по своей крошечной квартире, я быстро смотрю в глазок…
…и открываю дверь.
– Привет, Хейден, – говорю я. – Входи.
Глава 39
Зейн
Я стою возле огромного фиолетового викторианского дома и смотрю на третье окно в верхней части башни, где, как утверждала Далила, она живет во время учебного года.
Не знаю, живет ли она там до сих пор, но сегодня хочу рискнуть.
Я вернулся в Чикаго больше месяца назад, мои дни были полностью заняты «Чикагским Громом», но не было такой ночи, когда бы я не задавался вопросом, где она, что делает. Если она лежит в своей постели, думает ли обо мне?
Нажав домофон на входе, я получил несколько ответов по переговорному устройству и, наконец, услышал щелчок открывающейся двери. Не знаю, что чувствовать по поводу «безопасности» квартиры Далилы, где жильцы вслепую впускают незнакомцев, но сейчас я здесь, и это все, что имеет значение.
Поднявшись по трем лестничным пролетам, я выхожу в длинный коридор с тремя входными дверями в квартиры, на минуту останавливаясь, чтобы сориентироваться.
Север.
Башня северная.
Стоя за дверью с номером «3B», я слышу голоса. Два голоса. Мужчины и женщины.
Далила.
Я слышу, как они смеются, их голоса приглушены толстой деревянной дверью. Подойдя ближе, я практически прижимаюсь к ней ухом.
– Не знаю, что бы я делала без тебя… Серьезно, ты был великолепен. Я этого не заслуживаю.
Там есть другой мужчина и, судя по всему, Далила думает, что он чертовски хорош.
Мои кулаки и челюсти сами собой сжимаются.
Я раздумываю, остаться мне или уйти, но дверь открывается, и у меня уже не остается выбора.
По ту сторону стоит мужчина. Он выглядит респектабельно. Хорошо одет. Похож на старшекурсника. На нем клетчатая рубашка на пуговицах, толстые хипстерские очки, а светлые волосы зачесаны наверх. Он долговяз и серьезен. Этот мужчина – полная противоположность мне.
– Ты кто? – спрашивает он.
– Хейден, кто там? – Далила выходит из-за его спины. Ее лицо бледнеет.
– Привет, Далила, – говорю я.
– Что ты здесь делаешь? – спрашивает она.
Я глупо улыбаюсь, снова полностью ослепленный ею.
– Я пришел поговорить.
– У вас все в порядке? – спрашивает хипстерский ботан, показывая указательным пальцем между нами.
Мы с Далилой смотрим друг на друга, время словно замерло в ожидании ее ответа.
– Да, – говорит она. – Все хорошо, Хейден.
– Ладно, ну, я буду рядом. Стучи по стене, если я тебе понадоблюсь... – Парень протискивается мимо меня, исчезая за дверью с номером «3А».
– Могу я войти? – спрашиваю я.
Кивнув, Далила отводит взгляд и отступает, обхватив себя руками. Она закрывает дверь, и мы стоим в тишине.
– Ты молчишь, – говорю я. – Я был готов к упрекам Далилы Роузвуд, но ты стоишь, выглядя так, словно только что увидела призрака.
– Я только сегодня узнала, что ты переехал в Чикаго. И сейчас ты здесь. Я все еще пытаюсь осознать это. – Она отходит, сохраняя между нами безопасную дистанцию.
– Прежде чем я скажу все, что хотел сказать, придя сюда, – начинаю я, – озвучу одну вещь. И я хочу сказать ее до того, как она будет похоронена под всем, что выйдет из наших уст, как только мы начнем.
Далила скрещивает руки и настороженно смотрит на меня.
– Хорошо.
– Я люблю тебя. – Выпаливаю это прежде, чем сосредоточенный хмурый взгляд Далилы сможет удержать меня от того, для чего я пришел сюда.
Выражение лица Далилы смягчается.
– Что?
– Когда я впервые встретил тебя, ты была занозой в заднице. Настоящая головная боль, – говорю я. – И ты была чертовски сексуальной студенточкой, которую я хотел заполучить.
– Отлично. – Она закатывает глаза.
– Я знаю, какое у нас было соглашение, Далила. Знаю, мы договорились, что это будет просто веселье и секс... – я вздыхаю, – но ты должна признать, что в какой-то момент это превратилось в нечто большее.
Далила делает шаг назад, опускаясь на край дивана. Руки беспомощно лежат на коленях, а темно-каштановые пряди падают на лицо.
Она приподнимает одну руку вверх.
– Здорово, что ты переехал в Чикаго и стоишь передо мной, исповедуя свою любовь, как в фильме Николаса Спаркса, но это все равно не меняет того факта, что ты солгал мне, Зейн.
– Я никогда не лгал. – Мысленно перекрестившись и глубоко вздохнув, сажусь в кресло напротив нее. – В июне Карисса загнала меня в спортзале в угол.
– Это была Карисса?
– Позволь мне закончить. Каждый год ее отец устраивает большую вечеринку перед началом сборов…
Я рассказываю Далиле, ничего не упуская. Рассказываю, что Карисса шантажировала меня, угрожая отстранить от команды, об ее обещании оставить меня в покое после свидания, о том, как она вела себя на вечеринке.
Далила внимательно слушает каждое мое слово и, вероятно, пытается читать между строк, но ей это не нужно. Я говорю ей только правду.
Чистую.
Не приукрашенную.
– Ну, а потом я накричал на нее, – говорю я. – Перед всеми гостями, перед ее отцом.
Далила морщится.
– Через несколько дней меня вызвали в кабинет тренера Робертса. Там был отец Кариссы. – Сжимаю губы в жесткую линию. – Они сказали, что исключили меня из команды. В последнюю минуту они взяли какого-то чувака из Техаса и больше не нуждаются во мне. Я уверен, что это было частью плана, но, думаю, что настоящая причина их разрыва со мной во многом была связана с вмешательством Кариссы.
– А теперь ты здесь. – Далила перебирает бахрому на диванной подушке. – Все обошлось. Рада, что у тебя все хорошо.
– С чего ты взяла, что у меня все хорошо?
Ее теплые глаза поднимаются навстречу моим.
– Кажется, ты получил все, что хотел. Ты повеселился со мной, ты подписал контракт с командой в своем родном городе… Поздравляю.
– Далила, остановись. – Я кладу свою руку на ее, и она напрягается от моего прикосновения.
– Не понимаю, почему ты не рассказал мне о Кариссе, – теперь ее тон становится громче, и в темном взгляде бушует ураган, – я бы поняла.
– Без понятия. Я был сосредоточен только на нас, и это делало наши с тобой последние недели настолько удивительными, насколько было возможно. Я не хотел, чтобы ты волновалась, не хотел, чтобы ты сомневалась во мне. Я не хотел, чтобы это темное облако висело над нашими головами. – Сжимаю ее руку. – Я не хотел ничего менять. И твое беспокойство о Кариссе изменило бы все.
Она качает головой.
– Я так не думаю.
– Да, ну, я сделал то, что считал правильным. И мне жаль. Я облажался. Я просто продолжал думать о том, как бы я себя чувствовал, если бы все было наоборот, – говорю я. – Одна мысль о том, что ты проведешь субботний вечер с другим мужчиной, даже если бы ты сказала, что это ничего не значит, привела меня в бешенство.
– Смотри, – говорит она. – Мы не были парой. Ты не был моим парнем. Это была не измена. Все сводится к тому, как я об этом узнала. Моя сестра сказала мне, что видела тебя с другой женщиной, целующего другую женщину… Это разрушило меня так, как я этого не ожидала.
– Мне жаль, что ты узнала об этом таким образом.
– Ты когда-нибудь собирался сказать мне?
Я задумываюсь, пытаясь найти ответ на вопрос, который никогда не задавал себе.
– Не собирался, – говорит она сухим тоном.
– Я никогда не заглядывал настолько далеко вперед. – Убрав руку, я наклоняюсь вперед и, положив локти на колени, смотрю на мерцающую свечу, стоящую на кофейном столике. – Для меня это не казалось важным, потому что это ничего не значило. Речь шла только о работе. Дело было не в Кариссе. И если это утешит, в тот вечер я мог думать только о тебе. Каждый раз, глядя на нее, я представлял твое лицо. Весь вечер я смотрел на часы, считая минуты до того момента, пока снова увижу тебя.
– Это мило и все такое, – Далила заправляет темную прядь за ухо, – но это ничего не меняет, вред нанесен. Наше прекрасное лето будет навсегда омрачено этим вечером.
– Я никогда не хотел причинить тебе боль, красотка. – Я поворачиваюсь к ней. – У меня не было такого намерения, и мне жаль. Я потрачу остаток своей жизни, извиняясь за это. Черт возьми, я потрачу остаток жизни, пытаясь загладить свою вину, если ты позволишь мне.
Далила широко распахивает глаза.
– Я хочу попробовать еще раз, – прочищаю горло, пристально вглядываясь в нее. – Давай начнем сначала. Новый город, чистый лист.
– Нет. – Она качает головой, глядя в сторону. – Я не заинтересована в том, чтобы снова быть партнером по сексу. Это было один раз для меня, и…
– Нет, – я перебиваю ее, – я хочу не только твое тело, Далила. Я хочу всю тебя.
Далила медленно поворачивается ко мне. Я чувствую ее нежелание.
– Зейн... – Она облизывает губы, готовясь к сопротивлению, но я этого не допущу.
– Я люблю тебя. И никому не говорил эти слова в течение очень долгого времени. – Притягиваю Далилу к себе на колени, и мы оказываемся лицом к лицу. Вдыхая ее сладкий запах, я говорю: – Мне жаль, что у нас вышло недоразумение. Мне жаль, что я причинил тебе боль. И пока жив, я никогда ничего не буду скрывать от тебя.
Далила выдыхает, на ее лице глубокая задумчивость.
– Я знаю, что мы провели лето, убеждая себя в том, что у нас не было отношений, – говорю я. – Но мы обманывали себя, Далила. У нас все время были отношения. Настоящие отношения, с настоящими чувствами. Мои были настоящими, а твои?
Ее губы сжимаются, и она кивает.
– Да.
– Дай мне еще один шанс. Дай нам еще один шанс.
Обнимаю ее за талию, кончиками пальцев поглаживаю подол рубашки, и ее тело расслабляется. Смотрю на ее полные надутые губки.
Далила заставляет меня ждать, и эти секунды идут мучительно долго, а затем она поднимает руку к моему лицу и проводит кончиком пальца по моему подбородку, спускаясь к губам.
– Я скучала по тебе, – шепчет Далила. – Так. Сильно.
– Я тоже скучал по тебе, красотка.
– И мне все еще больно. – Ее голос грустный, и она морщится. – И я хочу дать тебе еще один шанс, но сейчас мне сложно сказать «да».
Ее слова разрушают ту маленькую надежду, за которую я держался. Я был убежден, что если Далила снова увидит меня, если я смогу все объяснить…
– Поцелуй меня, – командую я.
Далила хмурится.
– Что?
Я не трачу время на объяснение того, что хочу, чтобы она вспомнила то, что мы чувствовали, когда все было иначе. Вместо этого обхватываю ее лицо ладонями и притягиваю раскрытые губы к своим. И к моему облегчению, мягкие полные губы принимают мой поцелуй.
– Ты ни с кем не встречаешься, верно? Кто тот ботаник в клетчатой рубашке, который открыл твою дверь?
– Он мой сосед, – говорит она. – И ему не нравятся девушки.
– Хорошо, – говорю я, скользя руками по ее бедрам и обнимая за задницу. Притягиваю Далилу ближе к себе, пока наши губы не оказываются в сантиметре друг от друга. – Не хочу надирать ему задницу за то, что он дотронулся до моей девушки.
Далила закатывает глаза, борясь с улыбкой.
– Кто сказал, что я твоя девушка?
– Пф-ф, ты всегда будешь моей девушкой, – поддразниваю я. – Хочешь ты этого или нет.
– Это пугает. Но не так, как когда ты бросал камни в мое окно поздно ночью, будто преследователь.
– Неважно. Ты тайно любила это. И преследователь не стал бы бросать камни, он бы стоял и наблюдал за тобой в окно.
– Спасибо тебе, Господи, за шторы.
Далила дарит мне нежную улыбку впервые с тех пор, как я пришел, и я скольжу рукой по ее рубашке вверх, потому что я всего лишь мужчина и не могу долго удерживаться от прикосновений к ней.
– Что ты делаешь? – Голос Далилы снижается до шепота, но она прижимается всем своим телом к моему в немом приглашении.
– Я не могу перестать прикасаться к тебе. – Зубами прикусываю ее нижнюю губу. – Ты чертовски неотразима, Далила, и ты так сильно меня возбуждаешь, когда пытаешься противостоять мне. Это напоминает о той ночи, когда мы впервые встретились. Ты в своей пижаме зло смотрела на меня, словно какая-то стерва. Чертовски очаровательно.
– Ты хочешь сделать это? – Далила выкидывает белый флаг в виде вздоха, и ее руки скользят вверх по моей шее. – Хорошо, давай.
Скользнув руками под ее рубашку, я обхватываю дерзкую грудь, снова прижимаясь губами к ее губам, позволяя нашим языкам сплетаться. Мой член напрягается. Между нами слишком много одежды, и я сойду с ума, если в ближайшем будущем это не изменится.
Далила, чувствуя мое нетерпение, быстро стягивает с себя рубашку через голову, пока я занимаюсь лифчиком. Затем стаскиваю с нее спортивные штаны вниз по округлым бедрам. Ее пальцы с безумной скоростью расстегивают молнию моих джинсов, и она взбирается на меня, как только я от них освобождаюсь.
Далила опускается на меня до тех пор, пока я полностью не наполняю ее. Бедра Далилы качаются назад и вперед, чередуя раскачивания и вращения. Каждый раз, когда она поднимается на мне, розовые бутоны ее груди приближаются к моим губам.
– Покажи мне, как сильно ты скучала, – рычу я, собирая пальцами волосы, рассыпавшиеся по спине. Я направляю ее лицо к своему, и она на мгновение перестает эротично двигаться на мне.
– Трахни меня так, будто ты никогда не переставала скучать по мне.
Я наказываю Далилу жестким поцелуем, и она возобновляет свои восхитительные движения. Провожу руками по ее бокам, жадно поглаживая женские изгибы.
– Я сделаю еще лучше, – шепчет она мне на ухо припухшими от моего поцелуя губами. – Я буду трахать тебя так, будто никогда не переставала любить тебя.
Эпилог
Далила
Три месяца спустя…
– Не забывай, Далила, ты подписалась, что принесешь пирожные с арахисовым маслом. – Крисси Колдуэлл останавливает меня, когда я ухожу со встречи «Громовых Девушек» в субботу днем. Это клуб, который собирает вместе жен игроков, чтобы создать дух товарищества, который вы можете получить только в футбольной семье.
Конечно, я всего лишь девушка Зейна, но он поговорил с Крисси, и они приняли меня с распростертыми объятиями. Ее муж – стартовый защитник «Чикагского Грома», и они с Зейном в последние несколько месяцев стали хорошими друзьями.
– Внимание всем! Распродажа выпечки состоится через две недели! – Крисси старается перекричать болтовню жен игроков. – Два часа дня, кафедральный собор Святого Михаила. Помните, выкладываемся по полной! В этом году все вырученные средства будут направлены на рождественские обеды для бездомных.
– Хорошо, я побежала, – говорю я ей. – Спасибо, что организовала все это. Я очень благодарна за участие.
– Конечно. – Она потирает мою руку. – Что вы с Зейном делаете в этом году на Рождество? Ты будешь в городе? В канун Рождества мы собираемся с друзьями и будем рады, если вы с Зейном зайдете.
– Очень любезно с твоей стороны, но я забираю его на Рождество домой, – говорю я. – Он, наконец-то, встретится с остальными членами моей семьи, поэтому пожелай ему удачи.
Я подмигиваю ей, и она смеется.
– О, ну, если они чем-то похожи на тебя, то они хорошие люди. – Она пожимает мою руку, но отвлекается, чтобы напомнить другой женщине: – Хилари, не забудь, ты должна принести клюквенное печенье с грецким орехом. – Потом вновь поворачивается ко мне. – Увидимся на следующих выходных. «Гром» против «Заклепок». Теперь это игры, ради которых я живу.
* * *
– Привет, красотка. – Зейн поднимает взгляд от картонной коробки для переезда, когда я вхожу в свою квартиру. – Осталось еще немного и все будет сложено.
– Спасибо, де ла Круз. – Я подмигиваю, подходя к нему. – Иногда ты довольно хороший парень...
Он скользит рукой по моему бедру, обхватывает мою задницу, а затем тянет меня вниз, к себе на колени.
– Будет странно жить с тобой, – говорю я. – Я никогда раньше не жила с парнем. И до сих пор ничего не сказала родителям. Не то чтобы они суперконсервативны или что-то в этом роде, но все происходит так быстро.
– Ага. Ну, может, мы скажем им это после Рождества? Я не хочу в первую встречу с ними сообщать, что их дочь спит в моей постели каждую ночь. Одна новость за раз.
– Не понимаю, почему ты так волнуешься, что не понравишься им. – Я прижимаю ладонь к его груди. – Они полюбят тебя.
– У меня не лучшая репутация для родителей. Они увидят татуированного, высокого и мрачного футболиста с кучей денег и независимости, и не захотят, чтобы я встречался с их дочерью.
– Не будь смешным. – Я целую его. Целую своего парня. – Перестань беспокоиться. Они полюбят тебя, обещаю. И Дерек с Деми тоже. Ты встретишься со всеми, и они просто полюбят тебя.
Зейн целует меня в ответ, своими большими руками обхватывая мою талию.
– Раз ты так говоришь...
– Я знаю это. – Отталкиваюсь от него и медленно поднимаюсь. – Перестань. Давай закончим упаковку – я несколько месяцев ждала этого дня.
Иду на кухню и заворачиваю посуду в газету, тихо напевая мелодию, когда замечаю, что Зейн проверяет свой телефон.
– Что там? – спрашиваю я.
– Подрядчик, звонил по поводу дома Магдалены, – говорит он.
Пару месяцев назад старый дом Магды, наконец, появился на рынке продаж, и в тот же день Зейн купил его за наличные. Потихоньку он нанимал подрядчиков, чтобы все отремонтировать. В преддверии футбольного сезона было тяжело уделять дому внимание, которое он заслуживает, но к весне здание полностью восстановят, и он станет самым красивым домом в квартале.
– Просто дали знать, что ребята с гипсокартоном будут в понедельник.
– Отлично, – я улыбаюсь, – все идет по графику.
Зейн пока не знает, что будет делать с домом после окончания ремонта. Он может сдать его в аренду или передать на благотворительность. Он обдумывал идею создания футбольного клуба для малообеспеченной молодежи, используя метод «Заплати за следующего», и они могли бы использовать дом в качестве своей штаб-квартиры. Я сказала, что это гениально, и предложила сделать все возможное, чтобы запустить это дело.(Примеч.: Рay it forward – «Заплати за следующего» или «Передай добро дальше» – концепция бескорыстной помощи кому-то, кто, в свою очередь, тоже кому-то помогает).
Зейн заклеивает коробку, встает и ставит ее на две другие возле двери.
– Почти готово, – кричу я.
– Я начинаю погрузку. – Зейн поднимает две коробки своими большими руками, будто они легкие, как перышки, и я открываю ему дверь. – Чем быстрее мы закончим здесь, тем быстрее начнется наше «долго и счастливо».
– Вот тут ты ошибаешься, де ла Круз. – Я счастливо вздыхаю. – Это началось в тот день, когда ты появился у моей двери.
