Текст книги "Ройал (ЛП)"

Автор книги: Уинтер Реншоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Глава 32

Деми

Солнце светит в глаза через щелку между дешевыми, но чистыми занавесками, прикрывающими окна в квартире Ройала. Я натягиваю одеяло на голову, закрывая глаза. Он все еще спит, его тело согревает меня.

Потирая бедра друг о друга, я чувствую легкую боль между ними. Ощущение одеяла на моей коже напоминает мне, что я все еще голая под ним. Быстрый взгляд под одеяло говорит мне, что Ройал тоже.

Большую часть ночи мы занимались любовью – трахались – неважно. Я кончила три раза, и каждый раз, когда это случалось, клянусь, я видела звезды. Словно некий плотский зверь овладел нами и отказывался отступать, пока полностью не насытился.

Ройал стонет и поворачивается, обнимая меня рукой. Пальцами он скользит по моему обнаженному животу и притягивает меня к себе. Изгибы моего тела идеально соответствуют его телу, и я испытываю соблазн обхватить его и разбудить, используя лишь руку.

Но решаю дать ему поспать. Мы бодрствовали большую часть ночи, а сейчас воскресное утро. Нам никуда не надо идти.

Ройал снова стонет, и легкое прикосновение его носа к моей шее посылает дрожь вниз по моей спине.

Я не уверена, что, черт возьми, я здесь делаю. Но причина, по которой я была вынуждена искать утешения в объятиях единственного человека, который когда-то действительно сломал меня, – это вопрос, который в настоящее время я предпочитаю игнорировать.

Я здесь.

Это случилось.

Что есть, то есть.

Мой телефон приглушенно звонит внутри клатча, лежащего на кухонном столе Ройала.

– Хочешь взять трубку? – он натягивает одеяло на голову. – Звонит все утро.

– Прости, – я вскакиваю с постели, обнаженная, и сдергиваю с Ройала одеяло, чтобы обернуть вокруг себя.

– Эээй… – он тянется к одеялу, но уже слишком поздно. Я его забрала.

Я оглядываюсь назад и вижу прекрасный вид позади себя. Боже, он чертовски сексуальный. Семь лет были очень благосклонны к нему. Эти мускулы и татуировки, и достаточное количество волос во всех правильных местах.

Ройал переворачивает подушку, закрывая лицо от солнечного света, и мой взгляд задерживается на его обнаженном теле немного ниже. Я в шаге от того, чтобы подбежать и наброситься на него, требуя еще один раунд.

Вчера вечером мы сделали многое, пытаясь наверстать упущенное время, но не думаю, что мы хоть чуть-чуть приблизились к тому, чтобы вернуть прошлое. Я поворачиваюсь к клатчу, расстегиваю его и вытаскиваю телефон.

Пять пропущенных вызовов. С перерывом в десять минут.

Все от Бренды Эбботт.

Я не могу отрицать дурное предчувствие, зарождающееся внутри. Учитывая то, что происходило прошлой ночью, и склонность Брукса манипулировать, предполагаю, что разговор с Брендой не будет приятным.

И, вероятно, она будет кричать на меня за то, что я ушла с благотворительного мероприятия. Но я не могла лгать. Не могла стоять и нагло врать с улыбкой на лице. Вдохнув побольше воздуха, я нажимаю на ее имя на экране и подношу телефон к уху.

Она отвечает в середине первого гудка.

Я хватаю рядом стоящий барный стул и сажусь на него, опираясь локтями на стойку.

– Деметрия, – Бренда никогда раньше не называла меня полным именем. – Я пыталась связаться с тобой с прошлого вечера.

Она не спрашивает, все ли в порядке, и я сразу понимаю, о чем именно пойдет речь.

– Далила сказала, что ты больна, но я разговаривала с тобой незадолго до этого, и ты была совершенно здорова. Уф. Я никогда не была так унижена за всю свою жизнь, – скулит она. – Ты должна была присутствовать там, разговаривать со спонсорами. Я не думаю, что это убило бы тебя.

За четыре года Бренда ни разу не читала мне нотаций и не говорила со мной так. Я позволяю ей говорить и сердиться, позволяю ей все выплеснуть, в то время как сама спокойно сижу и слушаю ее.

– Я точно знаю, в чем дело, – голос Бренды звучит сердито, отчего у меня ускоряется сердцебиение. Я смотрю через комнату на спящего Ройала, он перекатывается на свою сторону, взбивая подушку своей мускулистой рукой. – Я все знаю о тебе и твоих распутных делах, Деми.

Я кашляю, подавившись слюной, и отворачиваюсь от Ройала.

– Ч-что?

– Да, это так, – говорит она. – Ваши соседи рассказали мне о таинственном кавалере на черном спортивном автомобиле, который приходил в ваш дом каждую ночь.

Черт.

– Я знаю об этом с прошлой недели, и единственная причина, по которой я прикрывала тебя – это Брукс. Я не хотела, чтобы мой сын очнулся и понял, что его будущая жена развлекалась с другим мужчиной в свое свободное время, – нетерпеливо говорит Бренда. Она скрывала эту информацию, ожидая подходящего момента, чтобы сбросить ее на меня.

Это многое объясняет.

– Мой сын, мой прекрасный сын был в коме, Деми, а ты тем временем вела себя как какая-то шлюха.

– Бренда, могу вас заверить, что все было не так. Я знаю, как это выглядит, но правда...

– Меня не интересует твоя версия, Деми. Я доверяю своему источнику намного больше, чем доверяю тебе прямо сейчас. Кроме того, в тот вечер, когда я приехала… – она замолкает, и я задерживаю дыхание. – Хорошо, давай просто скажем, что я не вчера родилась. И его машина была припаркована на улице. Не думай, что я не сложила дважды два.

– Вас вообще интересует правда? Потому что я хотела бы посвятить вас в некоторые подробности, прежде чем вы обрушите на меня еще больше оскорблений. Я знаю вас. Вы говорите то, о чем потом будете сожалеть.

Ройал встает с кровати, и я смотрю на него. Мы смотрим друг на друга в упор, и я отмахиваюсь от него, говоря тем самым, что все в порядке. Он закатывает глаза, не веря мне, и направляется в ванную комнату, сверкая своей обнаженной задницей.

– Брукс сказал нам сегодня утром, что ты его бросила, – голос у Бренды возбужденный и потрясенный. Он дрожит, и это говорит мне о том, что, несмотря на первые минуты нашего разговора, ее сердце разбито так же сильно, как я и предполагала. – Он был настолько обезумевшим, что мы едва могли его утешить. Ты хоть представляешь себе, что это за чувство – видеть своего сына с такой невыносимой болью? Не только физической, но и эмоциональной?

Моя челюсть отвисает.

– Подождите… Кто «мы»?

– Твои родители. Сегодня утром приехали Роберт и Блисс. Они принесли домашние рулетики для Брукса и журнал «Уолл-стрит». Так мило с их стороны. И когда они спросили, где ты, Брукс не смог больше держать это в себе. Он был так расстроен, Деми. И у меня не было сил сказать ему правду.

Она еле сдерживает рыдания.

– Все было не так, – я закрываю глаза, потирая ладонью бедро. – Я не бросала Брукса. Это он бросил меня. В ночь аварии он отменил помолвку и ушел, чтобы быть с ней.

– С кем?

– С Афтон. Репортершей из «Вестника».

– Это нелепо. Я отказываюсь в это верить.

– Она беременна, – говорю я. – Вы станете бабушкой.

– Ты выдумываешь это.

– Брукс не совершенен, Бренда. Он совершил ошибки, совершил ужасные вещи, и подозреваю, что единственная причина, по которой он хочет, чтобы вы думали, что это я оставила его, состоит в том, что так он выглядит жертвой, – я массирую виски. – Когда он был в больнице, я наткнулась на выписки по кредитным картам. Все они выписаны на мое имя. Почти двести тысяч долларов.

– О, Господи. Как удобно. Теперь ты пытаешься вымогать у нас деньги, не так ли?

Простонав, я отодвигаю телефон от уха, делаю глубокий вдох и решаю закончить разговор так, как учил меня мой отец.

– Бренда, пожалуйста, передайте Бруксу, что ему позвонит мой адвокат, – этими словами я заканчиваю разговор.

Две теплые руки ложатся на мои плечи, а затем губы касаются изгиба на моей шее. Повернув меня на барном стуле, Ройал дарит мне поцелуй с привкусом зубной пасты и легкую улыбку с ямочками.

– Что это было? – спрашивает он.

Сползая со своего места, я протискиваюсь мимо него и нахожу свою одежду с прошлой ночи.

– Мне надо домой, – говорю я. – Благодаря Бруксу у меня теперь много дел.

– Да? Какие дела? Нужна помощь?

Я качаю головой и скидываю одеяло на пол. Нахожу свой лифчик и застегиваю крючки за спиной. Мое помятое платье лежит на спинке дивана. Я встряхиваю и надеваю его, качая бедрами.

– Теперь мне не только надо объяснить всю ситуацию с Бруксом своим родителям, но и, наверное, надо беспокоиться о новом месте жительства. О, и получить свое рабочее место обратно.

Одевшись, я смотрю на свое отражение в зеркале, висящем на стене, и съеживаюсь при виде размазанной туши под глазами и бледности кожи. Я выгляжу так, будто меня три раза выворачивали наизнанку, сбивали поездом, хоронили, а потом снова воскрешали.

Ройал оборачивает руки вокруг моего живота, стоя позади меня. Я выгляжу как «ходячий мертвец», а этот мужчина все еще не может удержать себя в руках.

– Ты действительно должен прийти со мной домой на следующей неделе, – я встречаюсь с ним взглядом в отражении зеркала. – В День Благодарения.

– Деми…– он медленно выдыхает, разворачивая меня к себе лицом. – Они не хотят меня видеть. Поверь мне.

Ройал целует меня в губы – скорее всего, это попытка заставить меня замолчать. Успешная попытка. На несколько мгновений я теряю дар речи, но ничего не могу поделать с этим.

– Кроме того, – говорит он. – Я провожу День Благодарения с Моной.

Я дергаюсь.

– Мона?

– Моя биологическая мать.

Мое выражение лица смягчается. Я не знала ее имени, и Ройал ни разу не говорил о ней.

– Только вы вдвоем? – спрашиваю я.

Ройал прикусывает нижнюю губу своими идеальными зубами и быстро кивает.

– Я – это все, что у нее есть. Не собираюсь оставлять ее одну на День Благодарения. Не тогда, когда сам знаю, каково это.

Я подношу руку к его щеке, позволяя небольшой щетине щекотать мою ладонь, и теряюсь в его неистовом взгляде в течение минуты или двух. Он хороший человек. Я чувствую это. Я знаю это, когда смотрю на него.

Что бы он ни сделал… Это не могло быть настолько ужасным. Или, может быть, я все еще слишком ослеплена любовью, чтобы видеть ясно.

– Я пойду, – шепчу я.

Он целует меня в лоб, позволяя мне уйти. Наблюдая, как я ухожу.

Я не верю, что Ройал сделал что-то настолько злое и мерзкое, что это могло помешать мне любить его.

Оставляя его, я уже скучаю по нему. Или, возможно, это утешение, которое я нахожу только в его объятиях. Мне нужно знать правду о той ночи, и я знаю, что правда кроется совсем близко.

Но если правда все изменит, если она заберет его от меня, тогда не знаю, хочу ли знать эту правду. Несмотря на события, произошедшие за последние две недели, я не испытывала такого удовлетворения в течение многих лет.

И я держусь за это всеми возможными способами.

Глава 33

Ройал

Старый рисунок на моем «Челленджер» исчез, я все скрыл, убрав потускневшую краску. Музыка ревет из колонок в автомастерской. На этот раз я выбираю нужную мне радиостанцию. В этом и состоит прелесть – находиться в закрытой мастерской воскресным утром.

Четыре литра краски благородного синего цвета взболтаны и готовы к работе. Я отшлифую машину, применяя наполнитель по мере необходимости (Прим.: когда машины полируют, применяют специальный песок/крошку), и покрашу ее. Это займет пару дней, но я буду работать весь день завтра, так что это не имеет значения.

К тому времени, как машина покинет мастерскую, она будет выглядеть совершенно новой. Наконец-то у нее будет тот самый лоск, который подойдет к дикому рычанию, скрытому под капотом.

Склонившись, я смотрю на ржавое пятно возле задней левой шины, как вдруг музыка замолкает.

Я снимаю маску, поднимаюсь на ноги и осматриваюсь на месте. Стеклянные окна в дверях, ведущих в коридор, дрожат, говоря о чьем-то приходе.

Я не один.

Я кричу пару раз. Но ответа нет.

Род разрешил мне сегодня воспользоваться мастерской.

Дверь распахивается, и из темного коридора выходит Пандора Паттерсон. Ее пухлые губы растянуты в дьявольской ухмылке, и на ней надета мини-юбка, которая не оставляет места для воображения.

Топ сидит настолько низко, что ее декольте предстает для всеобщего обзора.

– Привет, Ройал, – ее глаза загораются, когда взгляд скользит по моей машине. Она знала, черт возьми, что я сегодня буду здесь. – Папа сказал, что ты сегодня занимаешь мастерскую. Вот и подумала, что смогу зайти и посмотреть, не нужна ли тебе помощь. Над чем работаешь? – она лопает жвачкой.

– Ты не должна здесь находиться.

Пандора надувает губы и хмурит брови.

– Это не очень хороший ответ, Ройал. Не тогда, когда я фактически являюсь владельцем этого места.

– Род им владеет, а не ты.

Она вскидывает руку.

– Это то же самое.

Я снова надеваю маску и приседаю, переключая все внимание на машину.

– Видела, как этим утром богатая сучка уходила от тебя, – в поле зрения появляются каблуки Пандоры. – Она была одета на девяточку.

Я игнорирую ее.

– Знаешь, мне она показалась знакомой, когда я видела ее на днях, – в ее словах слышится мстительный смешок. – И потом я вспомнила. Она обручена с тем парнем.

– Уже нет.

Пандора садится на корточки, опустившись до моего уровня, и хватает меня за плечо, отчего я съеживаюсь.

– Я плохо знаю эту богатую сучку, – говорит она. – Но предполагаю, что она не заслуживает такого неудачника, как ты, Ройал. И я уверена, что ты согласен с тем, что твое ужасное прошлое не принесет ей никакой пользы. Никакой пользы вообще.

Я сжимаю кулаки.

– Уходи, Пандора.

– Ее будущее станет намного ярче, если в нем не будет такого человека, как ты, – она встает и направляется к двери, прозрачные каблуки ее туфель стучат по бетону. – Но, думаю, ты уже знаешь об этом.

Глава 34

Деми

В доме моей семьи стоит оглушительная тишина. Нет тепла и каких-либо звуков. Запах воскресного маминого обеда не приветствует меня. В гостиной не шумит телевизор.

Но я знаю, что они здесь.

Машины в гараже, а у входной двери стоят блестящие мокасины Дерека.

– Привет? – кричу я.

Я слышу звук шагов – кто-то спускается по лестнице – а затем вижу лицо Далилы.

– Привет, – произносит она, не улыбаясь. Она, должно быть, знает, с чем мне предстоит столкнуться. – Они на кухне. Ждут тебя.

– Ты им что-нибудь рассказывала? – шепчу я.

Она отрицательно качает головой.

– Я не была уверена, собираешься ли ты им рассказывать, поэтому ничего не говорила.

– Они волнуются?

Далила преодолевает последние ступени лестницы и обнимает меня за плечо, прежде чем прижаться к нему подбородком.

– Да, – отвечает она. – Но не волнуйся. Я тебя прикрою. Мы сделаем это.

Она сжимает мою руку и провожает меня на кухню, где мама, папа и Дерек сидят с унылыми лицами и сложенными руками. Они одновременно выглядят как судьи и присяжные, и вся эта обстановка напоминает мне о тех нелепых семейных встречах, которые мы проводили каждый вечер по понедельникам.

Отлично. У меня еще не было возможности выступить в свою защиту, как они уже смотрят на меня, словно я виновна.

– Прежде чем вы что-либо скажите, – я сажусь напротив Дерека. Если мне нужно смотреть прямо перед собой, то я выбираю его, – то должны знать, что Брукс не тот, кем вы его считаете.

Папа прочищает горло, выпрямляя спину и прищуриваясь.

– Я просто хочу знать, что происходит, черт возьми, – говорит он.

Мама крепко прижимает руку к губам, у нее остекленевшие глаза. Я знаю этот взгляд. Она так оторопела, что не может заставить себя произнести ни слова.

– Ты бы видела, каким был Брукс сегодня утром, – говорит папа. – Он потерян. Никогда не видел человека в худшей форме.

Мама прижимает руку к груди и отводит взгляд.

Брукс – манипулятор. Он втянул их всех в свою игру с помощью убедительного проявления поверхностных эмоций.

– Он разыгрывает из себя жертву, – говорю я. Открываю рот, чтобы попытаться объяснить, но мои слова прерывает удар сжатого кулака отца по деревянному столу.

Я подпрыгиваю.

Далила тянется к моей руке, быстро сжимая ее.

– Деметрия, ты взрослая женщина. Тебе нужно принять ответственность за свои действия. Прийти сюда и незамедлительно обрушить всю вину на Брукса – крайне незрело и безответственно с твоей стороны, – лицо моего отца такого же цвета, как и «Порше» Брукса. Он втягивает воздух, затаив дыхание между словами. Что он делает лишь тогда, когда безумно злится. – Теперь скажи мне, какого черта ты рассталась со своим женихом после того, как он попал в аварию? Ты хоть понимаешь, как это выглядит со стороны? Как теперь мы выгладим в обществе? Весь город будет это обсуждать уже в понедельник.

– Папа, – мне нравится, что у Далилы имеется смелость прервать одну из его напыщенных речей, потому что я точно не смогла бы. – Тебе нужно ее выслушать.

Дерек сидит напротив меня с опущенными плечами, молча бросая взглядами кинжалы в мою сторону.

– Хорошо, Деми. Расскажи нам. Что происходит? Что сделал Брукс, чтобы заслужить это? – спрашивает Дерек. На секунду я чувствую себя преданной. Я думала, он на моей стороне.

Независимо от того, что сказал Брукс сегодня утром, как бы он ни действовал, они теперь на его стороне. Я вполне уверена, что он упустил свое призвание в жизни. Он должен был стать актером, а не финансовым консультантом.

– Брукс разорвал помолвку в ночь аварии. Он ушел, – я с трудом проглатываю застрявший в горле ком. – Он ушел к любовнице. А его любовница, как оказалось, носит его ребенка.

Мама встает, отталкиваясь от стула, и направляется к кухонному островку. Она ставит локти на мрамор, прежде чем спрятать лицо в ладонях.

– Я не верю, – говорит Дерек. – Брукс любит тебя. Он был одержим тобой.

Я закатываю глаза.

– И это была всего лишь игра. Все наши отношения были построены на лжи.

– А теперь подожди минуту, – лицо отца дергается, но он сидит на стуле. Его расправленная ладонь поднимается в воздух. – Откуда ты знаешь это, Деметрия? Где твои доказательства?

– Сначала это были всего лишь слухи. Кто-то когда-то сказал мне, – говорю я. – Но потом я увидела их вместе своими собственными глазами. Покинув благотворительный вечер, я пошла к Бруксу, чтобы поговорить с ним наедине, и тогда он утверждал, что ничего не помнит. Я ушла домой. Мне нужно было кое-что проверить, кое-что, что могло бы помочь ему все вспомнить, а когда я вернулась, другая женщина была с ним, и они обсуждали беременность. Она уже на пятнадцатой неделе.

– Проклятый сукин сын, – сквозь зубы говорит отец. – Я этому не верю. Я не хочу в это верить.

Мама возвращается к столу, вытирая покрасневшие глаза платком.

– Мы любили его как сына.

Лишь однажды я слышала, как мама произносила эти слова – когда ушел Ройал.

Папа тянется через стол и гладит ее по голове.

– Твоя свадьба, – говорит мама, поднимая на меня взгляд.

– Я не беспокоюсь об этом, – говорю я. – Меня беспокоит то, как я собираюсь выплатить сто семьдесят тысяч долларов, которые он снял с кредитных карт. Оформленных на мое имя.

– Что? – напряженно произносит папа.

– Понадобится твоя помощь, – говорю я.

– Это не имеет никакого смысла, – Дерек поправляет узел галстука. Только человек, закончивший юридическую школу, всегда одевается так, будто сейчас ему предстоит предстать в суде. – У Брукса есть деньги. Он управляет деньгами. Он всегда был против кредитных карт. Покупал все наличными.

Я смахиваю волосы с лица.

– Да. Что ж. Просто еще одна из его манипуляций.

– На что он потратил эти деньги? – спрашивает мама.

Я пожимаю плечами.

– Все эти деньги были кредитами, взятыми из разных банков на территории трех штатов. Мы никогда этого не узнаем.

Отец настолько громко дышит, что нам приходится проверить, не наш ли черный лабрадор, Луи, храпит в углу. Узловатые руки моего отца сложены вместе, он сосредоточен на цветочном горшке.

Далила шепчет мне на ухо, спрашивая, все ли у меня в порядке, на что я киваю. Нелегко рассказать родителям о том, чего они не хотят слышать, но теперь я чувствую себя легче, потому что с этим покончено.

– Я собиралась подождать, – говорю я. – Собиралась подождать, пока Брукс не поправится. Выздоровеет. Я хотела сделать это достойно, потому что знаю, что говорят люди, знаю, как это выглядит. Поверьте мне. Если бы это был кто-то другой, я бы тоже не поверила.

Тяжелый взгляд папы встречается с моим, и он медленно выдыхает.

– Но я не могла оставаться рядом с ним даже минуту. Не после всего, что он сделал, – я смотрю на Дерека, и он сжимает губы, образуя прямую линию. Я начинаю думать, что язык его тела больше говорит о разочаровании в Бруксе, чем во мне. – Прости, Дерек.

– Тебе не за что извинятся, малышка, – говорит он.

На моих губах расцветает усталая улыбка. Он называл меня так, когда мы были… детьми. У нас разница в возрасте всего год, но он всегда этим напоминал мне, что старше.

– Брукс – кусок дерьма, насколько я могу судить, – говорит Дерек. – И слава Богу, что ты знакома с двумя самыми лучшими и свирепыми прокурорами штата Нью-Йорк.

Мама кивает, хотя все еще выглядит изумленной.

– Как ты там, Блисс? – спрашивает отец. – Ты в порядке?

– Все хорошо, Роберт. Просто разочарована. Сначала Ройал, теперь… – слова мамы словно высасывают весть кислород из комнаты, и мы все устремляем наши взгляды к ней. Имя Ройала не упоминалось в этом доме на протяжении долгих семи лет.

– Я не должна была привязываться, – говорит она. – Но ничего не могу поделать с этим. Я ко всем отношусь, как к членам семьи. Я люблю всех, как самых родных. Ты просто не ожидаешь, что они подведут тебя.

Она замолкает, а затем встает, тяжело вздыхает и выходит из комнаты.

Папа и Дерек обмениваются взглядами, и Далила подталкивает меня.

– Я видела Ройала на прошлой неделе, – бормочу я, прежде чем струшу.

Голова Дерека резко дергается, и он проводит руками по лицу.

– Что ты сказала? – отец поворачивается всем телом ко мне.

– Вообще-то, – говорю я, – в последнее время я часто его вижу. Он приехал на прошлой неделе после того, как узнал о Бруксе. Он, правда, помогает мне...

Папа встает, и это значит, что разговор окончен.

– Папа, выслушай ее, – говорит Далила.

Он качает головой, идет на кухню, вытаскивает бутылку вина из холодильника и наливает себе полный бокал.

– Ройал совершил нечто-то очень плохое, Деметрия, – говорит он, отпивая большой глоток. – Он не тот человек, каким ты его считаешь.

Я качаю головой.

– Тогда расскажи мне. Расскажи, что он сделал. Мне двадцать пять лет. Я заслуживаю того, чтобы знать. Я могу с этим справиться.

Отец закрывает глаза. Он выглядит измученным, хотя подозреваю, что больше эмоционально, чем физически.

– Я не могу, Деми. Я так долго тебя защищал, – говорит он. – Тебе лучше не знать. Скажу так. Помни о нем хорошее, потому что это то, что ты никогда не сможешь опровергнуть. Это затмит все хорошие воспоминания. Все счастливые времена. Я не хотел отбирать это у тебя.

– Он невиновен, – говорю я.

Папа усмехается.

– Ты даже не знаешь, что он сделал; как ты можешь говорить, что он невиновен?

– Я… Я просто знаю. Это внутреннее чувство. Он хороший человек. Тебе нужно встретиться с ним – с человеком, которым он стал. Я хочу привести его на День Благодарения на следующей неделе, – я высвобождаю свою руку из хватки Далилы и иду к отцу. – Пожалуйста. Дай ему шанс искупить себя.

Папа выпивает вино и хмурится.

– Знаешь ли ты, сколько раз мне приходилось слышать, как преступники заявляли о своей невиновности? Такие люди все время лгут, обо всем. Они насмехаются над такими людьми как мы.

– Такими людьми? – говорю я, пытаясь повторить интонацию. – Ройал – один из нас. Он практически вырос под этой крышей. Он играл с нами на улице. Разворачивал рождественские подарки под нашей елкой. Скорее ты был для него отцом, чем все его приемные родители вместе взятые. Как ты можешь просто стоять и вести себя так, как будто он мусор?

– Деметрия, – низкий тембр голоса моего отца предупреждает, что я должна прислушаться к нему.

– Ты его бросил. Он нуждался в тебе, а ты его отшвырнул, – я качаю головой, мне хватает секунды, чтобы вытащить ключи из кармана. Я должна уйти. Сейчас же. – Я думала, что ты лучше.

– Он не тот человек, которого я хочу видеть рядом с моей дочерью, – отец фыркает и подносит бокал вина к губам. – Любой, кто сделает нечто-то такое мерзкое, такое отвратительное, не заслуживает места за моим столом. Ройал здесь не приветствуется, и я очень четко ему это сказал семь лет назад.

Комната начинает вращаться вокруг меня и следующее, что я осознаю – я сижу на переднем сиденье своей машины, стуча кулаком по рулю и кусая губу, чтобы не разрыдаться. Ногой давлю на педаль тормоза, пока она не касается пола, и с силой тяну рычаг переключения передач, пытаясь включить заднюю.

Соленые слезы застилают глаза, но я вижу очертания человека, приближающегося к моей машине. Я моргаю и вижу Дерека.

Опуская окно, я нападаю на него:

– Чего ты хочешь?

Он прячет руки в карманы брюк и наклоняется к окну.

– Просто проверяю тебя, – говорит он. – Я знаю, что это довольно серьезно, но ты должна знать, что папа просто хочет защитить тебя.

– От чего? – выплевываю я слова, захлопываю солнцезащитный козырек и опускаюсь обратно на сиденье.

Дерек облизывает губы, приподнимает брови и смотрит на меня через окно с пассажирской стороны.

– Ты знаешь, – говорю я. – Знаешь, что произошло. О, Боже. Дерек. Расскажи мне.

Он тяжело вздыхает.

– Однажды, в юридической школе, я искал его дело. У нас был доступ к закрытым судебным делам, ты знаешь, где жертвы молоды и их личности нужно защищать.

Мое сердце стучит быстрее, чем когда-либо раньше. Миллион раз я проводила какие-то хаотичные интернет-расследования, надеясь найти какую-нибудь статью. Но всегда оставалась ни с чем, и теперь понимаю почему.

– Это ужасно, Деми, – его слова вонзаются в меня. – Это настолько ужасно, я даже не хочу верить, что это правда.

– А ты? – спрашиваю я. – Ты веришь, что это правда?

– Были доказательства. И он признал свою вину. Так что…

– Ройалу пришлось заключить сделку и признать вину. Он мне это сказал.

– Никто не должен принимать предложение о признании вины, Деми.

– Я уверена, он сделал то, что ему сказал делать адвокат, Дерек. Ради всего святого, ему было девятнадцать лет, он был испуган и одинок, – мои глаза начинает щипать, а от образа молодого Ройала, сидевшего в какой-то тюремной камере, совсем без поддержки и какой-либо помощи, мне хочется умчаться с этой подъездной дорожки и пойти к нему, чтобы быть рядом с ним. Поддержать его. Сказать, что я верю ему, и что бы это ни было, что бы ни случилось – это в прошлом.

– Я хочу верить, – говорит он. – Но я знаю, что были два свидетеля с железными, подтверждающими аргументами, а также с вещественными доказательствами.

– Вещественными доказательствами?

Дерек наклоняется ниже, прижимая лоб к своей руке, которой опирается о дверцу машины.

– Я знаю, что ты пойдешь к нему, – его голос приглушен, он поднимает взгляд на меня. – Я знаю, что ничто из сказанного не заставит тебя передумать. Просто… Будь осторожна. Возможно, он не тот, кем ты его считаешь.