Текст книги "Вторая мировая война. В одном томе"

Автор книги: Уинстон Спенсер-Черчилль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 169 страниц) [доступный отрывок для чтения: 60 страниц]

Глава 2
Война расширяется

С наступлением нового года между мною и президентом Рузвельтом установились более тесные связи.

10 января ко мне, на Даунинг-стрит, явился господин с высочайшими полномочиями. Из Вашингтона были получены телеграммы, в которых указывалось, что он является ближайшим доверенным лицом и личным представителем президента. Поэтому я распорядился, чтобы по прибытии в аэропорт его встретил Брендан Брэкен и чтобы на следующий день мы позавтракали вместе. Так я встретился с Гарри Гопкинсом, этим необыкновенным человеком, который уже сыграл и должен был играть впредь большую, а подчас и решающую роль во всем ходе войны. В его хрупком и болезненном теле горела пылкая душа. Это был разрушающий маяк, который освещал своими лучами путь к гавани великим флотам. Он обладал также даром язвительного юмора. Я всегда наслаждался его обществом, в особенности когда дела шли плохо. Иногда он мог быть очень неприятным и говорить жестокие и горькие слова. Опыт моей жизни учил и меня делать то же самое в случае необходимости.

Во время нашей первой встречи мы провели вместе около трех часов, и я вскоре оценил динамичность его характера и огромную важность порученной ему миссии. Он прибыл в Лондон в период самых ожесточенных бомбежек, и мы были озабочены необходимостью решить множество проблем местного характера. Но для меня было ясно, что это был посланник президента, миссия которого имела колоссальное значение для самого нашего существования. С горящими глазами, сдерживая затаенную страсть, он тихо сказал:

«Президент твердо решил, что мы должны выиграть войну вместе. Не заблуждайтесь на этот счет. Он послал меня сюда, чтобы сообщить вам, что он будет поддерживать вас любой ценой и любыми средствами, чего бы это ни стоило ему лично. На свете нет таких вещей, которых он не сделает, если только это в пределах человеческих сил».

Всякий, кому приходилось сталкиваться с Гарри Гопкинсом в течение этой длительной борьбы, подтвердит то, что я сказал о его выдающихся личных качествах. Начиная с этого момента, между нами установилась дружба, стойко выдержавшая все испытания и потрясения. Он был самым верным и совершенным звеном связи между президентом и мной. Но, что гораздо важнее, он в течение нескольких лет был главной опорой и вдохновителем самого Рузвельта. Вместе эти два человека, один – подчиненный и не занимавший какого-либо официального поста, а другой – глава могучей республики, были способны принимать решения, имевшие важнейшее значение для всех стран, говорящих по-английски.

В то время как война с итальянцами в Северо-Восточной Африке продолжала развиваться успешно, а у греков в Албании были все основания надеяться на захват Валоны, сведения, которые мы получали о передвижениях германских войск и о намерениях Германии, с каждым днем все более ясно говорили о том, что Гитлер собирается осуществить широкую интервенцию на Балканах и в Средиземноморском районе. Уже с начала января я опасался прибытия германской авиации на Сицилию, что создало бы угрозу для Мальты и для наших надежд возобновить морские перевозки по Средиземному морю. Я также опасался, что немцы создадут авиабазу на острове Пантеллерия, что значительно облегчило бы переброску в Триполи германских войск, по всей вероятности танковых. Как оказалось впоследствии, немцы не считали необходимым занятие Пантеллерии. Но мы не могли сомневаться в том, что они осуществляют свои планы обеспечения северного и южного прохода своих войск в Африку через Италию с тем, чтобы одновременно и теми же самыми способами прервать все наши передвижения в восточном и западном направлениях в районе Средиземноморья.

В добавление ко всему в тот период возникла угроза, что Балканские страны, включая Грецию и Турцию, окажутся втянутыми или вынужденными войти в состав гитлеровской империи или же будут завоеваны Германией, если откажутся подчиниться.

Неужели невозможно было добиться единства Балканских стран и создания Балканского фронта, что заставило бы немцев призадуматься, стоит ли платить такой дорогой ценой за новый акт агрессии? Не мог ли факт сопротивления Балканских стран Германии вызвать серьезную и благоприятную реакцию в Советской России? Здесь, безусловно, были задеты не только интересы Балканских стран, но и их чувства, поскольку они разрешали последним влиять на их расчеты. Не могли ли мы за счет наших скудных, но возраставших ресурсов предоставить им дополнительную помощь, которая послужила бы для всех этих стран с одинаковыми в общем интересами побудительным толчком к действиям во имя общей цели? Или же, напротив, нам следовало заниматься собственными делами и добиться успешного завершения нашей кампании в Северо-Восточной Африке, предоставив Греции, Балканам, а возможно, и Турции, и всем другим странам Среднего Востока катиться к гибели?

…Если бы Гитлеру удалось почти без боев поставить Грецию на колени, а все остальные Балканские страны вовлечь в свою систему, а затем заставить Турцию разрешить его войскам пройти через ее территорию в южном и восточном направлениях, то разве не мог бы он договориться с Советами о завоевании и разделе этих обширных районов и перенести свое неизбежное в конечном счете столкновение с ними в более поздний раздел своей программы? Или, что более вероятно, разве он не был бы в состоянии напасть на Россию раньше и более многочисленными силами? Основной вопрос, который рассматривается и раскрывается в последующих главах, заключается в том, оказали ли действия правительства Его Величества решающее или хотя бы заметное влияние на операции Гитлера в Юго-Восточной Европе, а также не отразились ли впоследствии эти действия, во-первых, на позиции России и, во-вторых, на ее последующей судьбе.

* * *

Мы уже оказывали скромную помощь Греции с того момента, когда на нее напала Италия, и четыре английские воздушные эскадрильи с известным успехом вели бои, базируясь на греческих аэродромах. В связи с этим небезынтересно ознакомиться с тем, что в действительности происходило в это время в Германии.

7 января Риббентроп направил следующую информацию для сведения руководителей германской миссии в Москве:

«С начала января через территорию Венгрии осуществляется переброска в Румынию крупных германских воинских частей. Эти передвижения войск происходят с полного согласия венгерского и румынского правительств. Пока что войска будут дислоцированы на юге Румынии. Эти перевозки войск вызваны необходимостью серьезно заняться вопросом о полном вытеснении англичан со всей территории Греции. Германские войска доставлены туда в таком количестве, что они легко могут справиться с любой военной задачей в Дунайском районе и со всякими случайностями, которые могут возникнуть с любой стороны. Проводимые нами военные мероприятия направлены исключительно против английских войск, стремящихся укрепиться в Греции, а не против какой бы то ни было из Балканских стран.

Что касается инструкций по поводу бесед, то, вообще говоря, следует занимать сдержанную позицию. В случае поступления срочных официальных запросов следует, в зависимости от обстоятельств, указывать, что с подобными запросами надо обращаться в Берлин. Поскольку не удастся избежать беседы, надо высказать свое мнение в самых общих выражениях. При этом в качестве благовидного предлога можно указывать на то, что у нас имеются достоверные сведения о все увеличивающихся английских подкреплениях всех родов войск, направляемых в Грецию; можно также напомнить об операциях в Салониках во время прошлой мировой войны(Выделено мной. – У.Ч.).

Что касается численности германских войск, то на этот вопрос пока что желательно по-прежнему давать уклончивые ответы. Впоследствии мы, вероятно, будем заинтересованы в том, чтобы предать гласности действительную численность наших войск и даже, более того, создать преувеличенное представление о ней. Соответствующее указание на этот счет вы получите своевременно».

Германский посол в Москве Шуленбург 8 января ответил следующим посланием:

«Здесь уже циркулирует множество слухов об отправке германских войск в Румынию; численность перебрасываемых войск оценивается даже в 200 тысяч. Правительственные круги, радио и советская печать еще не поднимали этого вопроса.

Советское правительство будет проявлять живейший интерес к этим передвижениям войск и пожелает выяснить, каковы цели осуществляемого сосредоточения войск, а особенно – в какой мере оно может отразиться на положении Болгарии и Турции (Проливов). Прошу дать мне соответствующие инструкции».

Германский министр иностранных дел ответил в тот же день:

Риббентроп – Шуленбургу

8 января 1941 года

Предлагаю Вам при переговорах с советским правительством не касаться вопроса об усиленной переброске германских войск в Румынию.

Если к Вам обратится по этому вопросу Молотов или кто-либо другой из влиятельных представителей советского правительства, скажите ему, пожалуйста, что, согласно полученным Вами сведениям, отправка германских войск связана исключительно с военными мерами предосторожности против Англии. Англичане уже имеют контингенты войск в Греции, и предполагается, что в ближайшем будущем они еще увеличат эти контингенты. Германия ни при каких обстоятельствах не потерпит того, чтобы Англия получила точку опоры на греческой территории. Прошу не входить в дальнейшие детали впредь до получения соответствующего уведомления.

К середине января русские были уже глубоко встревожены и сделали запрос в Берлин. 17 января русский посол явился в германское министерство иностранных дел и вручил меморандум, содержание которого в основном сводилось к следующему:

«По имеющимся сведениям, в Румынии находится большое количество германских войск, которые в настоящий момент готовятся вступить в Болгарию, имея своей конечной целью оккупацию Болгарии, Греции и Проливов. Не приходится сомневаться в том, что Англия попытается предупредить операции германских войск, занять Проливы, начать военные операции против Болгарии в союзе с Турцией и превратить Болгарию в театр военных действий. Советское правительство неоднократно указывало германскому правительству на то, что оно рассматривает территорию Болгарии и Проливов как зону безопасности СССР и что оно не может безразлично относиться к событиям, которые угрожают интересам безопасности СССР. Ввиду этого советское правительство считает своим долгом предупредить, что оно будет рассматривать появление каких бы то ни было иностранных вооруженных сил на территории Болгарии и Проливов как нарушение интересов безопасности СССР».

21 января русский посол был приглашен в германское министерство иностранных дел, где ему было заявлено, что германское правительство не получило никаких сообщений о намерении Англии занять Проливы. Оно также не думает, что Турция разрешит английским вооруженным силам вступить на ее территорию. Однако германское правительство информировано о том, что Англия в ближайшем будущем собирается укрепиться на греческой территории.

Германское правительство выразило свое непоколебимое намерение не разрешить английским вооруженным силам обосноваться на греческой территории, что означало бы угрозу жизненным интересам Германии на Балканах. Поэтому оно осуществляет известную концентрацию войск на Балканах с единственной целью помешать англичанам получить точку опоры в Греции. Германское правительство считает, что эти действия служат и интересам Советов, которые также противились бы получению Англией точки опоры в этом районе [88] 88
  Nazi-Soviet Relations, 1939–1941/Published by the State Departament of the United States, 1948. P. 268, 271–272.


[Закрыть].

На этом временно с этим вопросом было покончено.

Через несколько дней я обратился к президенту Турции.

Премьер-министр – президенту Иненю, Анкара

31 января 1941 года

Быстро возрастающая угроза Турции и британским интересам заставляет меня, г-н президент, обратиться к Вам непосредственно. У меня имеются достоверные сведения о том, что немцы уже обосновываются на болгарских аэродромах. Идет подготовка бараков, и уже прибыли передовые части обслуживающего персонала численностью в несколько тысяч человек. Все это делается с полного согласия болгарского воздушного флота, а также, несомненно, и самого болгарского правительства. Очень скоро, возможно через несколько недель, начнется доставка в Болгарию германских войск и эскадрилий воздушного флота. Этим эскадрильям нужно лишь перелететь с их аэродромов в Румынии на те базы, которые для них готовятся в Болгарии, и они смогут немедленно вступить в бой. Затем, если Вы не пообещаете немцам не выступать против Болгарии или против их войск, двигающихся через территорию Болгарии, они в ту же ночь подвергнут бомбардировке Стамбул и Адрианополь и бросят против Ваших войск во Фракии пикирующие бомбардировщики. Они не дадут возможности нашему морскому флоту использовать порт в Смирне; они будут полностью контролировать все выходы из Дарданелл и таким образом добьются полного окружения Турции в Европе с трех сторон. Это также облегчит им наступление на Александрию и вообще на Египет.

Мне кажется, что наши народы сурово осудили бы нас, если бы мы не проявили самой обычной осторожности и предусмотрительности. Мы и так уже потеряли слишком много времени.

Поэтому я предлагаю, г-н президент, чтобы мы с Вами приняли для обороны Турции те же меры, которые немцы осуществляют на болгарских аэродромах. Мое правительство в ближайший момент желает послать в Турцию, как только Ваши аэродромы в состоянии будут принять, по меньшей мере десять эскадрилий истребителей и бомбардировщиков, помимо тех пяти, которые в настоящий момент участвуют в боевых операциях в Греции. Если Греция капитулирует или будет разгромлена, то мы переведем и эти пять эскадрилий на турецкие аэродромы и далее будем вести воздушную войну с турецких баз силами непрерывно увеличивающейся количественно и первоклассной качественно авиации. Таким образом, мы можем обеспечить турецкой армии дополнительную поддержку с воздуха, которая ей необходима, чтобы сохранить свои прославленные боевые качества.

Это еще не все. Позиция России представляется неясной, и мы надеемся, что она может остаться лояльной и дружественной. Ничто не удержит Россию от оказания помощи Германии – хотя бы косвенной – больше, чем присутствие мощной английской бомбардировочной авиации, которая могла бы (из Турции) атаковать нефтепромыслы Баку. Сельское хозяйство России в большей мере зависит от снабжения нефтью из этих источников, и разрушение их вызвало бы жестокий голод в стране.

Таким образом, Турция, будучи защищена авиацией, имела бы, пожалуй, возможность удержать Германию от оккупации Болгарии и разгрома Греции, а также смогла бы умерить страх, который испытывают русские перед германской армией.

Победы, одержанные нами в Ливии, дадут возможность предоставить Турции несравненно более прямую и немедленную поддержку в том случае, если наши две страны станут военными союзниками и мы будем защищать с Вами общее дело и используем нашу растущую мощь для поддержки Вашей доблестной армии.

Я понимал в то время, насколько опасным стало положение Турции. Было совершенно очевидно, что мы не можем считать договор, заключенный нами с нею до войны, обязательным для нее при изменившихся обстоятельствах. Когда в 1939 году разразилась война, турки мобилизовали свою сильную, надежную и храбрую армию. Но при этом исходили из условий, существовавших в Первую мировую войну. Турецкая пехота обладала теми же превосходными качествами, что и прежде, и ее полевая артиллерия была удовлетворительной. Но у турок совершенно не было тех современных видов оружия, которые с мая 1940 года приобрели решающее значение.

Их авиация была плачевно слабой и примитивной. У них не было ни танков, ни бронемашин, и они не имели ни заводов для их производства и ремонта, ни обученного персонала для их обслуживания. У них почти не было зенитной и противотанковой артиллерии. Их служба связи находилась в зачаточном состоянии. Радар был им совершенно не известен. К тому же по своим боевым качествам они не были способны освоить все эти современные изобретения.

С другой стороны, Болгария была в значительной мере вооружена Германией за счет тех огромных запасов всех видов военных материалов, которые были захвачены немцами во Франции и Нидерландах в результате боев 1940 года. Таким образом, немцы в избытке располагали современным оружием, которым они могли снабжать своих союзников.

Единственно возможным политическим курсом, единственной надеждой на этой стадии распространявшейся все шире войны являлась выработка организованного плана объединения сил Югославии, Греции и Турции, и именно это мы и пытались осуществить в тот момент.

Таково было наше положение к февралю.

Глава 3
Блиц и антиблиц в 1941 г. Гесс

Так как 1940 год уже приближался к концу, а германский блиц все еще продолжался, нам представлялось абсолютно необходимым продумать вопрос о нашем будущем и попытаться выяснить, какие испытания нас ожидают. Как долго еще будут продолжаться становящиеся все более интенсивными ночные налеты на наши заводы и на наше мирное население? Прежде всего мы должны произвести максимально точную оценку сил германской авиации – абсолютных и относительных, а также намеченной Германией программы на 1941 год.

С помощью профессора Линдемана и его отдела статистики я начал выяснять этот туманный вопрос. Мы проверили данные, представленные нам министерством авиации. Мы сличили их с самостоятельно полученными и значительно расходящимися цифрами министерства экономической войны и министерства авиации, а также с оценками, представленными министерством авиационной промышленности. Я предоставил этим ведомствам возможность вступить в весьма полезные споры по этому поводу. Данные оказались настолько противоречивыми, а все участники совещания настолько искренне стремились установить истину, что я счел необходимым, чтобы все факты проанализировал и взвесил человек, обладающий ясным, острым и непредвзятым умом.

Премьер-министр – министру авиации и начальнику штаба военно-воздушных сил

9 декабря 1940 года

В субботу я провел четыре часа с сотрудниками разведывательного управления министерства авиации и министерства экономической войны. Я не смог прийти к заключению, кто из них прав. Возможно, что истина находится где-то посредине. Этот вопрос имеет важнейшее значение для нашей оценки общих перспектив войны. Он также мог бы оказать определяющее влияние на использование наших сил в настоящий момент. Я бы очень хотел, чтобы оба эти министерства, сотрудники которых дружны между собой, были приглашены для опроса с целью анализа имеющихся данных и установления фактов. Роль председателя при этом следовало бы поручить беспристрастному человеку, привыкшему взвешивать показания и вести перекрестный допрос, и я полагал бы, что для этой цели подходит судья Синглтон, который имеет боевой опыт артиллериста и недавно проводил по моему поручению расследование относительно авиаприцелов.

У судьи Синглтона установились превосходные отношения с летчиками и другими специалистами. 21 января он представил мне свой окончательный доклад. Судья пришел к выводу, что соотношение сил германской и английской авиации составляет примерно 4:3. Хотя министерство авиации (разведка) все еще считало, что немцы располагают более крупными силами, а министерство экономической войны находило, что германская авиация слабее, они до известной степени согласовали свои точки зрения, и оценка Синглтона была принята нами за основу. Меня несколько приободрил этот отчет, который доказывал, что мы постепенно догоняем немцев в воздухе. В начале битвы за Францию германская авиация была по меньшей мере вдвое сильнее нашей. Теперь же, по имевшимся данным, она превосходила нашу авиацию всего лишь в отношении 4:3. После войны мы узнали, что фактически это отношение было скорее 3:2. Это был уже значительный шаг вперед. А между тем мы еще не успели полностью развернуть наши силы и не получили из Америки огромной помощи, которая в то время находилась в пути.

* * *

К концу 1940 года Гитлеру стало ясно, что Англию невозможно уничтожить с воздуха. Битва за Англию была его первым поражением: ожесточенная бомбардировка английских городов не устрашила английский народ и его правительство.

Подготовка к вторжению в Россию в начале лета 1941 года поглотила значительную часть германских военно-воздушных сил. В многочисленных ожесточенных налетах, которым мы подвергались до конца мая, уже не участвовали все силы германского воздушного флота. Для нас они были самыми тяжелыми по своим последствиям, но ни германское верховное командование, ни сам фюрер уже не уделяли им основного внимания. Для Гитлера продолжение воздушной войны против Англии было необходимым и удобным прикрытием концентрации сил против России. Согласно его оптимистическому графику Советы должны были, подобно французам, потерпеть поражение в результате шестинедельной кампании, после чего все германские войска освободились бы для окончательного разгрома Англии осенью 1941 года.

Тем временем надо было изматывать эту упрямую нацию, во-первых, с помощью блокады, осуществляемой подводными лодками при поддержке авиации дальнего действия, и, во-вторых, воздушными налетами на ее города и особенно порты. Это объяснялось тем, что план операций германской армии «Зее Лёве», направленный против Англии, был заменен теперь планом «Барбаросса», направленным против России. Германскому морскому флоту были даны директивы сосредоточить свои усилия на наших атлантических коммуникациях, а германскому военно-воздушному флоту – на наших портах и подступах к ним. Это был значительно более опасный план, чем бессистемная бомбардировка Лондона и гражданского населения, и наше счастье, что немцы не использовали всех имевшихся в их распоряжении сил для осуществления этого плана и не проводили его с большей настойчивостью.

* * *

Оглядываясь назад, можно сказать, что воздушный блиц 1941 года делится на три стадии. На первой стадии, длившейся в течение января и февраля, противнику мешала плохая погода, и если не считать налетов на Кардифф, Портсмут и Суонси, наша служба гражданской противовоздушной обороны получила в этот период вполне заслуженную передышку, которой она не замедлила воспользоваться. Еще задолго до войны комитет обороны создал систему портовых комитетов действия, в которые входили представители всех основных учреждений, заинтересованных в организации работы портов.

Тяжелый опыт зимы 1940 года дал этим комитетам закалку, а готовность министерства транспорта военного времени к осуществлению мер по децентрализации позволила им теперь вести гораздо более эффективную самостоятельную борьбу. Причем они с уверенностью могли рассчитывать на помощь извне, осуществлявшуюся через районных комиссаров. Не упускались из виду также и более активные методы обороны. К большому неудовольствию местного населения, чьи дома заполнялись дымом, готовились дымовые завесы, которые впоследствии доказали свою ценность при обороне промышленных районов в центральной части Англии. Велась подготовка к устройству ложных пожаров, или «морских звезд», для дезориентации бомбардировщиков противника, и вся организация обороны увязывалась в единую стройную систему.

Когда погода улучшилась, снова начались сильные воздушные налеты. Вторая фаза блица, которую иногда называют «турне германской авиации по портам», началась в первых числах марта. Она состояла из единичных или повторных налетов, которые, несмотря на их интенсивность, не нанесли серьезного ущерба нашим портам. 8 марта и в течение трех последующих ночей были произведены ожесточенные налеты на Портсмут, во время которых были повреждены доки. 11 марта подверглись бомбардировке Манчестер и Салфорд.

В последующие ночи наступила очередь долины реки Мереей. 13 и 14 марта германская авиация впервые ожесточенно бомбардировала Клайд, в результате чего было убито и ранено свыше двух тысяч человек и вышли из строя судоверфи, причем часть из них была затем восстановлена в июне, а часть – лишь в ноябре. Сильные пожары на судостроительном заводе компании «Джон Браун» вызвали простои завода, который возобновил нормальную работу только в апреле. Компания понесла серьезный ущерб в связи с большой забастовкой, начавшейся 6 марта. Большинство бастовавших потеряло в результате бомбардировок свои жилища, однако лишения и опасности, которые им пришлось перенести из-за воздушных налетов, заставили их вернуться к ревностному исполнению своего долга. До конца месяца долина реки Мереей, центральные районы Англии, Эссекс и Лондон снова подверглись воздушным бомбардировкам.

Самые тяжелые удары ожидали нас в апреле. 8 апреля подвергся ожесточенной бомбардировке Ковентри, а в остальной части страны наиболее интенсивный налет был совершен на Портсмут; 16 и 17 апреля произошли сильные налеты на Лондон: во время этих налетов было убито свыше 2300 человек и более 3 тысяч тяжело ранено. В течение этой третьей, последней фазы противник все еще стремился уничтожить большую часть наших крупнейших портов, совершая налеты, иногда длившиеся целую неделю. Плимут подвергался бомбардировке с 21 по 29 апреля, и хотя ложные пожары помогли спасти доки, этого удалось достигнуть только за счет самого города. Кульминационный момент наступил 1 мая, когда начались налеты на Ливерпуль и Мереей, длившиеся семь ночей подряд, 76 тысяч человек потеряли кров, а 3 тысячи было убито и ранено. Из 144 причалов 69 были выведены из строя, а временно находившиеся в портах суда были на три четверти уничтожены. Если бы противник проявил больше упорства, то исход битвы за Атлантику был бы еще более сомнительным. Но он, как обычно, повернул в другую сторону. В течение двух ночей он жестоко бомбардировал Гулль, где 40 тысяч человек осталось без крова, были разрушены продовольственные склады и почти на два месяца выведены из строя судостроительные заводы. В этом же месяце был совершен новый воздушный налет на Белфаст, который уже дважды до этого подвергался бомбардировке.

* * *

Тем временем были созданы первые из новых видов оружия, применявшегося в этой войне. Еще осенью 1937 года планы противовоздушной обороны Великобритании были перестроены исходя из того предположения, что наши ученые сдержат свои обещания относительно применения радара, который в то время еще только испытывался. Первые пять станций береговой радиолокационной цепи – те, что охраняли устье Темзы, – были свидетельницами вылета Чемберлена с миссией мира и возвращения его обратно в сентябре 1938 года. Весной 1939 года восемнадцать станций на всем протяжении от Данди до Портсмута начали нести круглосуточную вахту, которая уже не прерывалась в течение последующих шести лет.

Эти станции были бдительными часовыми сигнализационной системы, оповещавшей о воздушных налетах; они помогли нам избежать тяжелых потерь в нашей военной промышленности и облегчили невыносимое бремя, лежавшее на работниках нашей гражданской противовоздушной обороны. Они помогли зенитчикам избавиться от ненужных и утомительных дежурств на постах. Они спасли нас от той чрезмерной нагрузки, которой в противном случае подвергались бы люди и машины и которая была бы роковой для нашей непревзойденной, но немногочисленной истребительной авиации, если бы ей пришлось осуществлять непрерывное патрулирование. Они не могли обеспечить точности, необходимой для перехвата самолетов противника в ночное время, но они дали возможность дневным истребителям ожидать свою жертву в наиболее выгодной для нападения позиции и на наиболее удобной высоте. Решающую роль в обеспечении победы в дневных боях им помогли сыграть поддерживавшие и дополнявшие их станции новой конструкции [89] 89
  Мы условно называли их CHL и CHEL (цепь радиолокационных станций обнаружения самолетов, летящих на малой и на весьма малой высоте).


[Закрыть], которые давали сигнал о приближении низко летящих самолетов противника, сигнал неоценимо важный, хотя он и давался лишь незадолго до их появления.

* * *

В течение всего 1941 года мы успешно продолжали борьбу с радарными лучами немцев, несмотря на различные их усовершенствования. Могу проиллюстрировать это примером. В ночь на 8 мая немцы собирались произвести два налета: один – на завод «Роллс-Ройс» в Дерби, а другой – на Ноттингем. В результате нашего вмешательства они сбились с курса и вместо Дерби подвергли бомбардировке Ноттингем, где еще с ночи горели небольшие пожары после налета. Эта первоначальная ошибка заставила их перенести второй налет в район Бельвуарской долины, которая находится на таком же примерно расстоянии от Ноттингема, как Ноттингем от Дерби.

В германском коммюнике сообщалось о разрушении завода «Роллс-Ройс» в Дерби, до которого их самолеты так и не долетели. Они сбросили 230 фугасных и множество зажигательных бомб в открытой местности. Два цыпленка – таковы были наши общие потери.

Последний налет был для нас самым тяжелым. 10 мая противник снова сбросил на Лондон зажигательные бомбы. В городе вспыхнуло свыше двух тысяч пожаров, причем мы не могли тушить их, так как бомбардировками было разрушено около 150 водопроводных магистралей, а уровень воды в Темзе был в то время очень низким. В шесть часов утра на следующее утро еще бушевало несколько сот пожаров, а четыре пожара продолжали гореть и в ночь на 13 мая. Из всех ночных налетов этот был самым разрушительным. Были повреждены 5 доков и более 70 важнейших объектов, половину из которых составляли заводы. Все крупнейшие железнодорожные станции, за исключением одной, были выведены из строя на несколько недель, а сквозные пути полностью открылись для движения только в начале июня. Было убито и ранено свыше 3 тысяч человек. Этот налет был историческим также и в другом отношении: в результате была разрушена палата общин. Одна бомба причинила разрушения, которые не могли быть ликвидированы в течение нескольких лет. Однако мы благодарили судьбу за то, что палата была в то время пуста. Наши зенитные батареи и ночные истребители сбили 16 самолетов противника – максимальная цифра, достигнутая нами за все время ночных боев, что в большой мере явилось плодом наших зимних трудов по разработке методов «колдовской войны».

Хотя мы этого не знали, но это был прощальный визит противника. 22 мая Кессельринг перевел штаб своего воздушного флота в Познань, а в начале июня и весь воздушный флот был переброшен на восток. После этого прошло почти три года, прежде чем нашим отрядам гражданской противовоздушной обороны в Лондоне снова пришлось отражать «малый блиц» в феврале 1944 года и позднейшее интенсивное воздушное наступление, во время которого использовались ракеты и летающие снаряды. За год – с июня 1940 года по июнь 1941 года – наши потери среди гражданского населения составили 43 381 убитыми и 50 856 тяжелоранеными, а всего 94 237 человек.