Текст книги "Кино для взрослых. Плутовка"

Автор книги: Уильям Вулфолк

Соавторы: Ги Кар
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

Глава 20

Пол Джерсбах с удовольствием расслабился в удобном кресле «Боинга-747». Выпив предложенный стюардессой напиток, он начал просматривать газету – последний номер «Нью-Йорк игл». В рамке на первой полосе был выведен красным анонс – гвоздь будущей недели: «ПОРНОГРАФИЯ В ГОСТИНОЙ».

«Согласно социологическим исследованиям, наиболее прибыльная отрасль сегодняшней индустрии развлечений – так называемые «видеокассеты для взрослых». Начиная с будущей недели «Игл» и семьдесят других газет Притчетта опубликуют цикл статей, которые поведают вам правдивую историю очевидца о том, как ставятся фильмы на видеокассетах, приносящие баснословные прибыли своим создателям. Автор статей сам работал на одну из крупнейших фирм – производительниц порнокартин. Не пропустите подноготную порнобизнеса плюс скандальные фотографии. Вам откроется, что происходит не только перед камерой, но и позади нее. На будущей неделе!»

Под газетой у него на коленях лежал коричневый конверт с последней статьей. Пол собирался отправить статью почтой, но позвонил Тед Шилмен и попросил лично доставить ее Уильяму Грэхему Притчетту. Шилмен не знал, чем вызвана такая просьба, но она исходила от самого Притчетта.

Пол был уверен, что ему предложат работу, и заранее решил отказаться. Работа в синдикате Притчетта была немногим лучше, чем на «Конфиденциальные кассеты», но вряд ли так же щедро оплачивалась. Тем не менее, если его догадка правильна, можно будет только поражаться совпадению. Два таких предложения в пределах суток – словно кто-то нарочно испытывал его на стойкость. Он будет тверд. Получит гонорар за статьи, вернется в Суитцер, женится на Дженнифер, купит дом, который они присмотрели вместе. И откроет новую страницу своей жизни.

Незадолго до назначенного времени Пол прибыл в массивный каменный особняк на Гудзоне. Его провели в просторную библиотеку с мебелью красного дерева. Седовласый Уильям Грэхем Притчетт встал из-за письменного стола. На нем были сюртук, узкий черный галстук и туфли с серебряным рантом.

– Мистер Джерсбах, благодарю вас за то, что откликнулись на мое приглашение. Боюсь, что я посягнул на ваше время.

– Нет, что вы.

Притчетт указал на глубокое кресло с желтой спинкой. Пол сел.

– Я хотел побеседовать с вами тет-а-тет. Вы проделали большую, кропотливую работу и собрали ценную информацию.

– Спасибо.

– Судя по этим статьям, вы отличный журналист. Но, связывая свое будущее с журналистикой, вы рискуете продешевить. Волей судьбы вы очутились на нижнем этаже чрезвычайно популярного ныне бизнеса.

Глаза Притчетта с крохотными зрачками и огромными белками не отрывались от лица Пола, словно хотели его загипнотизировать.

– Отдельные суммы потрясают. Откровенно говоря, в настоящее время мои газеты приносят куда меньшую прибыль, чем «Конфиденциальные кассеты».

– Неужели?

– Газетное дело переживает спад. Дела с каждым годом идут хоть чуточку, но хуже. Поэтому я решил заняться видео и хочу, чтобы вы возглавили компанию.

– Вы собираетесь выпускать такие же фильмы, что и «Конфиденциальные кассеты»?

– Мы составим им конкуренцию. В моих планах – серия фильмов для взрослых с участием кинозвезд. Это существенно расширит сегодняшнюю аудиторию.

– Известные актеры вряд ли станут сниматься в подобных картинах.

– Я уже подписал контракт с одной из ведущих киностудий. Скажу по секрету: Холли Нимс и Джилл Флетчер согласились принять участие в нашем первом фильме.

Две крупнейшие жемчужины в голливудском ожерелье, отметил Пол. Актрисы, обязанные своей славой не только внешности, но и яркой индивидуальности – и, в случае с Джилл Флетчер, таланту. Недаром она получила «Оскара».

Притчетт продолжил:

– С такими дарованиями и деньгами, которые я намерен вложить в дело, нам не потребуется много времени, чтобы стать лидером в отрасли. Теперь о моем предложении. Сколько я должен заплатить, чтобы перекупить вас у «Конфиденциальных кассет»?

– Я там уже не работаю.

– Это все упрощает.

– Не совсем. Видите ли, я хочу стать преподавателем.

Притчетт криво усмехнулся.

– Не будем торговаться, сынок. Назначь свою цену.

– Дело не в деньгах.

Массивная, как у американского лося, голова Притчетта медленно качнулась в знак несогласия.

– В деньгах – и только в них. Я всегда могу точно определить, когда человек набивает себе цену. Не стесняйся.

– Жаль, что вы мне не верите.

– Готов платить пятьдесят тысяч долларов в год плюс проценты от прибыли. Это может изменить твое решение?

– Боюсь, что нет, сэр.

Притчетт разинул рот и так же быстро закрыл. В сложном и хитроумном механизме, при помощи которого он осуществлял мышление, вершилась напряженная работа. От былого дружелюбия не осталось и следа.

– Мне нужен кто-нибудь вроде вас – человек с мозгами и опытом работы в этой сфере. Готов на любые условия в пределах разумного. Прежде чем принять решение о том, чтобы заниматься этим бизнесом, я велел произвести тщательный анализ – кого можно привлечь. Буду откровенен: поначалу я остановил свой выбор на другой кандидатуре – Томе Фаллоне. Но поскольку он умер, я выбрал вас.

Притчетт тщательно подбирал слова, что говорило о некоторой враждебности.

– Хорошо. Добавлю к своему первоначальному предложению пакет акций на владение основными фондами – соответственно результатам вашего труда. Мне шестьдесят пять лет, я – владелец газетной империи. Вы – молодой человек без капитала, зато с мозгами. Будем партнерами.

Пол никак не мог поверить в реальность происходящего. Этот надутый стареющий магнат предлагает ему фантастическую сделку!

– Мистер Притчетт. Все, что мне нужно, это гонорар за статьи. В мои планы не входит работать ни на вас, ни на «Конфиденциальные кассеты». Как бы вы меня ни соблазняли, я останусь верным своему решению.

От гнева у Притчетта затряслась массивная шея с жировыми складками. Немного помолчав, он высоким от напряжения голосом произнес:

– У меня для вас плохие новости, Джерсбах. Мы раздумали публиковать ваши статьи.

У Пола пересохло в горле.

– Раздумали?

– В порядке камуфляжа мы все-таки дадим несколько коротких заметок – весьма поверхностных. Не называя имен и сопроводив публикацию обилием эротических фотографий. Читатель не заметит разницы.

– Я хотел бы получить объяснения.

– Хорошо, вы их получите. Не так давно один коррумпированный – весьма коррумпированный – политик баллотировался на высокий государственный пост. Мне предложили разоблачительный материал о его связях с преступным миром. Однако я не опубликовал его. Знаете почему?

Пол покачал головой.

– Потому что этот политик пригрозил сделать достоянием гласности моральную нечистоплотность Уильяма Грэхема Притчетта. Речь идет, разумеется, о мисс Пенни. Читатели газет Притчетта – простые люди с определенными нравственными принципами. Если бы правда о моих отношениях с мисс Пенни вышла наружу, они утратили бы доверие к моим газетам. Мне пришлось бы свернуть бизнес.

– Вам и на этот раз угрожали?

– Вот именно.

– Тогда я требую оплаты согласно договору. И права на беспрепятственную публикацию.

Притчетт начал проявлять признаки нетерпения.

– Вы прекрасно понимаете, что я не могу этого позволить. Пафос ваших статей – разоблачение «Конфиденциальных кассет». А именно этому они и намерены воспрепятствовать. Если я дам такое разрешение, они сочтут это несоблюдением условий соглашения. Что прикажете делать?

– Это ваша проблема. Статьи – пока вы не заплатили за них – являются моей собственностью.

– Пойдите, Джерсбах, и хорошенько перечитайте договор. Я – старый гангстер, это общеизвестно. Все – черным по белому. Там сказано: поскольку вы получили аванс, мы владеем эксклюзивным правом на публикацию – независимо от того, состоится она или нет. Это на случай, если вы представите негодный материал.

– Вы же его одобрили.

– Вы, должно быть, меня плохо поняли. Горькая истина состоит в том, что ваши статьи, мягко говоря, оставляют желать лучшего. Я с чистой совестью от них отказываюсь.

– Тед Шилмен сказал, я превосходно справился.

– Его вы тоже плохо поняли. Мистер Шилмен никогда не расходится во мнениях с боссом И поэтому остается редактором.

– Я этого так не оставлю.

– Конечно, если вы передумаете, я мог бы еще раз бросить взгляд на то, что вы написали. Публикация исключается, но, возможно, я дал бы себя уговорить выбросить на ветер эти оставшиеся девять тысяч пятьсот долларов. Не хотелось бы, чтобы художественный руководитель моей новой фирмы по выпуску видеокассет чувствовал себя ущемленным.

– Я подам в суд.

Притчетт понизил голос до мурлыкающего шепота:

– Право любого свободного гражданина. Но не успеете вы сделать шаг в направлении суда, как я опутаю вас с головы до ног – вовек не распутаетесь. А если все-таки дойдет до суда, присяжные вряд ли благосклонно отнесутся к человеку, который еще совсем недавно баловался порнографией. Вы не только проиграете дело, но и поставите под удар свою карьеру в избранной вами сфере. Вы сказали, это преподавание?

Крыть было нечем.

* * *

В тот же день Пол взял билет на самолет до Колумбуса. Однако на этот раз ему было не до наслаждения роскошью. Он уставил невидящий взгляд в окно, не в состоянии что-либо замечать и думать о чем-то, кроме своего финансового положения. Планы на будущее, еще недавно казавшиеся реальными, оказались под угрозой. Тревога разбухала в голове, как пушистые облака за стеклами иллюминаторов. В то же время у Пола было такое чувство, будто кто-то устроил ему испытание. Ему плыло в руки богатство, о котором он не мог мечтать даже в горячечном сне, но он решительно отказался. По дороге из аэропорта в Суитцер он вновь и вновь перебирал в памяти все сказанное им Максу Рэнду и Притчетту. Хоть какое-то утешение.

Доставая ключ, он заметил под дверью клочок бумаги. «Мистер Джерсбах, звонил декан Брюс, просил позвонить ему сразу как приедете».

Писала квартирная хозяйка, жившая на первом этаже. Она же убирала его квартиру и, должно быть, находилась там, когда позвонили.

Он тотчас выполнил просьбу. Ему сказали, что декан Брюс ждет его у себя к пяти часам.

Пол ощутил прилив воодушевления. Наконец-то! Декан Брюс сделал выбор в его пользу. В его жизни наступает долгожданный поворот к лучшему. Он заколебался: сообщить ли Дженнифер, но решил сделать это попозже, когда будет знать наверняка.

Ему открыла экономка декана Брюса, толстая, неряшливо одетая женщина.

– Пойду доложу декану.

Пол остался ждать в небольшой уютной гостиной. Одна стена была сплошь заставлена книжными полками. На другой висел писанный маслом лет двадцать тому назад портрет декана Брюса и его покойной жены. Декан выглядел молодым: похоже, он уже в то время не расставался с трубкой. А жена – какой она была молодой, стройной, красивой и жизнерадостной! Сравнивая ее изображение с ней во время долгой, мучительной агонии, Пол не мог не подумать: что-то судьба уготовила им с Дженнифер? Он тряхнул головой. Что толку заглядывать в будущее?

Послышались шаги, а через пару секунд в комнату вошел декан Брюс, в выцветшей домашней куртке и с книгой в руке. Он снял очки и положил в карман.

– Привет, Пол. Ты ездил в Нью-Йорк?

– Да, сэр.

– По делам?

– В каком-то смысле.

Декан Брюс указал на кресло и сам уселся напротив.

– Не хочу показаться излишне любопытным, но, боюсь, то, о чем я собираюсь тебя спросить, будет иметь последствия для твоего будущего. Ты знаешь человека по имени Макс Рэнд?

У Пола неожиданно вспотели ладони.

– Да.

– Можешь рассказать, где вы с ним познакомились?

– Я выполнил для него кое-какую работу.

– Насколько я понял, мистер Рэнд возглавляет организацию, называемую «Конфиденциальными кассетами» и рассылающую по почте кассеты с порнографическими фильмами? – спросил декан Брюс, старательно набивая трубку. – Работа, которую ты для него сделал, была такого же рода?

– Я хочу объяснить.

– С удовольствием выслушаю твои объяснения.

– Я… согласился работать в «Конфиденциальных кассетах» с целью собрать материал для цикла статей разоблачительного характера.

– Для «Ревью»?

– Для «Нью-Йорк игл».

– Газеты Притчетта?

– Для всего синдиката. С целью одновременной публикации сразу во всех его изданиях.

– Ты не упоминал об этом в нашем разговоре.

– Боялся, что вы неправильно истолкуете.

– Конечно, это не прямая ложь, но существует грех умолчания. Принимая на веру твое объяснение, должен все-таки заметить, что написание статей для Притчетта не повышает твои шансы на преподавательскую должность. Жаль, что ты сразу все не рассказал. Это сэкономило бы нам обоим время и избавило от неловкости.

– Вы предпочли другого?

Декан Брюс изумленно поднял брови.

– Ты же не думаешь, что я брошусь на амбразуру, беря на преподавательскую работу человека с твоей… характеристикой с последнего места работы. Поставь себя на мое место, и ты поймешь, что это абсолютно исключено. Как бы я объяснил это моим коллегам? Пол, вероятно, у тебя были веские причины так поступить, но этим поступком ты сжег мосты.

Пол поднял руку, словно собираясь возразить, но тотчас опустил. Лицо залила мертвенная бледность.

– Я хочу знать, кто вам сказал.

– Это имеет какое-нибудь значение?

– Для меня – да.

– Мистер Рэнд – перед отъездом из Суитцера. Сначала я не поверил. Решил, что он – твой личный враг, умышленно распространяющий порочащие тебя слухи. Ничем иным я не мог объяснить столь низкий поступок. Мне и сейчас неизвестны его мотивы, но факт остается фактом, не правда ли?

Выражение лица декана Брюса было сочувственно-осуждающим. Прямо перед Полом на стене висел портрет декана Брюса в молодости. За все годы он ни разу не сошел с избранного пути, в то время как Пол на собственном опыте изведал, что значит вести двойную жизнь. Вернуться бы в прошлое, удержать себя от рокового шага! Но это невозможно. Он предал себя самого – человека, который столько обещал!

– Да, – ответил он. – Факт остается фактом.

* * *

Дженнифер с удивлением и ужасом выслушала его сбивчивые объяснения.

– Но это же полная бессмыслица! Откуда такое чистоплюйство? Я не осуждаю декана Брюса за презрительное отношение к газетам Притчетта, но ведь ты выполнял задание. Подумаешь! Мало ли какие крупные писатели сотрудничали с подобными изданиями. Марк Твен, к примеру. Или Теккерей. Или Бальзак. Или…

Он вклинился в ее пулеметную очередь по несправедливым порядкам, царившим в солидном учебном заведении.

– Дженнифер, главное сейчас – что нам делать дальше? Здесь мне работать не дадут.

– Ох! – только и смогла она вымолвить из-за подступивших к горлу слез.

Пол уже все обдумал и взглянул в лицо суровой действительности. Ему нет места в маленьком университетском городке типа Суитцера. Возвратиться в Нью-Йорк? Перед его мысленным взором промелькнула череда неудач. Но были и утешительные воспоминания. Он доказал свой профессионализм – как «Конфиденциальным кассетам», так и Уильяму Грэхему Притчетту. Недавнее поражение не означает переоценки им своих способностей: просто он ошибся в выборе точки приложения сил. О возвращении к Хендершоту или Притчетту не может быть и речи, но он наверняка найдет другие способы зарабатывать на жизнь, не поступаясь моралью. Такие, которые вызовут одобрение Дженнифер.

Он терпеливо все это ей объяснил и в конце концов подвел к единственному возможному решению:

– Придется отложить свадьбу, пока я не найду место в Нью-Йорке.

Она побледнела, как привидение.

– Милый, у нас были такие чудесные планы!

– Все будет хорошо.

На мгновение ему показалось, будто она пришла к нему за решением другой нелегкой проблемы. Возможно, это было попыткой избавиться от иллюзий.

Часом позже ей позвонил Джон Экклс и, захлебываясь от восторга, сообщил, что отныне он – профессор, читающий введение в современную журналистику. Дженнифер постаралась, чтобы ее поздравления прозвучали искренне. Пол был бы рад добавить к ним свои, но не нашел подходящих слов для счастливого соперника.

Глава 21

Шейла задыхалась в сумрачной, без единого окошка, комнате замка, которая постепенно заполнялась отравляющим газом. Напрасно она царапала стены и громко молила своего палача. Ее прекрасное нагое тело белело на фоне непроницаемых стен из камня. Наконец она схватилась за горло и грациозно сползла на пол, чтобы корчиться в агонии. В тусклом освещении было видно, как вздрагивают ее стройные белые ноги. Потом она затихла. Освещение герметической камеры стало меняться от серого к янтарному, темно-коричневому и черному. Ее идеальная фигура в последний раз озарилась сиянием – и свет погас.

Погас и телевизионный экран.

– Так встретила свою смерть очередная жена Синей Бороды, – прокомментировала она.

– Ты была великолепна. И, как всегда, обольстительна, – подхватил Ивен Хендершот.

Они сидели в небольшом зале в его особняке. Шейла подняла свой бокал с вином.

– Ивен, почему ты так решительно настроен не иметь больше дела с женщинами?

– Это решение созревало давно.

– Но ты непревзойденный любовник. Нам было хорошо вместе.

– Я рад, Шейла, что именно ты была моей последней женщиной. Тебя тоже невозможно превзойти.

Занимаясь с ней любовью, он никогда не испытывал отвращения и даже был благодарен ей за жгучее наслаждение, но ему всякий раз приходилось прилагать усилия, чтобы акт не показался бурлеском. В последнее время стало совсем невмоготу.

– Вот уж не думала, что ты потеряешь вкус к экспериментам.

– Единственный смысл экспериментов, дорогая, в том, чтобы понять, что тебя больше всего устраивает.

– И теперь ты окончательно понял, что это – мужчины? Любой мужчина?

– Не любой. Мой последний протеже не тянул на эту роль. А какой был скандал, когда я сказал, что он свободен!

Чернокожий жеребчик уперся как баран. Он оказался эмоционально неуравновешенным. Пришлось долго твердить: «Я больше не люблю тебя. Не люблю».

– Ему было нечего предложить мне, кроме мускулов и примитивной верности. Как и бедняге Тому.

Шейла усмехнулась.

– Этого я тоже никогда не понимала.

– Будь я верующим, ни у кого не возникало бы вопросов. Но я предпочитаю гоняться за чувственными наслаждениями вместо спасения души.

– Старый развратник.

– Я – рационалист. Следую за своими желаниями.

– Тем не менее, в этом есть что-то от религии.

– В каком-то смысле да. Я ищу новые виды и формы наслаждения.

– Разве существует что-нибудь новое?

– Нет, разумеется, но сам поиск – нов. Я постоянно бросаю вызов устаревшим представлениям о том, что считать нормой.

– Когда это началось, Ивен? Ты помнишь?

Он усмехнулся.

– Еще бы. Абсолютно точно.

* * *

Мысленно он вернулся в те дни, когда воспитывался у иезуитов, и к несчастному по имени брат Джонатан, которого он, Ивен, со всей беспощадностью юности довел до грехопадения. Брат Джонатан. Такой мускулистый, мужчина с головы до ног, бездна подавляемой чувственности. Ивену особенно запомнилась одна ночь, когда этот богобоязненный человек пал на колени и начал молиться за своего юного, но уже развращенного друга. В конце концов отчаяние заставило его бежать в Бельгийское Конго, где – как Ивен узнал позднее – он скончался от малярии и дизентерии.

* * *

– Помнишь, но мне не расскажешь, да? – спросила Шейла.

– Нет ничего скучнее прошлого. Какой смысл копаться в мертвечине?

– Жаль. Должно быть, это прелюбопытная история.

– Мне гораздо интереснее то, что впереди. К счастью, тебе тоже отведена роль в этом спектакле.

– Пол Джерсбах?

– Да.

– Не понимаю, что ты в нем нашел.

– Здесь есть и материальная сторона. Мне нужен человек, способный заменить Тома Фаллона. Макс старается, но он не понимает, что не все проблемы можно решить при помощи четырех действий арифметики.

Шейла скептически хмыкнула.

– Обычно интуиция тебя не подводила. Что от меня требуется?

– Ты должна стать приманкой.

– Предложи ему побольше денег – сразу прибежит.

Хендершот замялся: ему не хотелось показывать свое нетерпение. В основе ее бунта чаще всего лежали низменные побуждения.

– Все не так просто.

– Ты уверен? Значит, ты видишь в нем что-то такое, чего не вижу я.

Да. Ивену не хотелось признаваться в том, как часто в мыслях он возвращался к Полу. Любовь, как волна, вздымалась с каждым разом все выше и выше, угрожая затопить все и вся. Хендершот был убежден, что не преувеличивает потенциал этих отношений. Возможно, впервые в жизни его усилия принесут равноценную отдачу. Это помогало ему хранить свое увлечение в тайне. Усмирять непокорную волну и водворять на место.

Шейла равнодушно спросила:

– Чем он сейчас занимается? Или ты не в курсе?

– О, я держу его под колпаком. В настоящее время он в Нью-Йорке, с трудом сводит концы с концами, кропая литературные рецензии и рыская в поисках работы.

– Если он так талантлив, это не составит труда.

– Мы его избаловали. Он теперь хочет справедливого вознаграждения за свой труд.

– «Конфиденциальные кассеты» – не единственная такая фирма. Почему же никто не хочет платить ему столько, сколько он стоит?

– Он больше не хочет этим заниматься. Ищет путей праведных.

Шейла изящно изогнула брови в изумлении.

– Значит, он не для тебя.

Он не выдержал и вспылил:

– Позволь мне самому об этом судить.

По его мнению, Шейла видела только то, что на поверхности. Есть люди, которые на первый взгляд представляются незрелыми, но какой-нибудь малюсенький изъян показывает: процесс разложения уже начался. Этот процесс идет и в Поле. Результат известен заранее.

– Ты принимаешь это слишком близко к сердцу. Но мне все же кажется, что ты заблуждаешься. У вас с Полом мало общего.

– Он мне нужен в фирме, – мягко повторил Хендершот. – После смерти Фаллона никто не справляется.

Это было правдой. Легко купить технику, материалы, рабочую силу, студийные площади, все необходимое оборудование – от грузовиков до товарных складов. Даже такой организаторский дар, как у Макса Рэнда, поддавался оценке и подпадал под общее правило. Зато творчество не признавало никаких правил – одна интуиция, одно чутье. Но без него все остальное можно выбросить в канализацию.

– Не скрою, у меня есть и личный интерес, – добавил Ивен.

– Он слишком молод и наивен.

Как часто ему не хватало прямоты и непосредственности Пола!

– Я поделюсь с ним зрелостью.

Он, конечно, отдавал себе отчет еще в одном греховном мотиве. Через несколько лет его «я» окажется в клетке дряхлеющего тела. Ему будет не угнаться за соперниками. Но прежде чем это случится, он хотел иметь рядом кого-то, с кем мог бы разделить высшее блаженство взаимной любви.

– Ивен, я не верю в успех твоего плана.

– Дорогая, не следует недооценивать притягательную силу твоей фантастической чувственности. Пол уже заглянул в щелку. Открой дверь пошире. Научи ценить излишества. Тебе стоит только пообещать – у какого мужчины хватит сил отказаться от райского блаженства?

У Шейлы заблестели глаза.

– А вдруг мне захочется оставить Пола Джерсбаха себе?

– Это исключено.

– Почему?

– Как только ты его завоюешь, в тебе начнется процесс охлаждения.

– Ты так хорошо меня знаешь?

– Как никто другой. Измена – суть твоей натуры, а кто может совладать с натурой? – Он слабо улыбнулся. – Положись на мое мнение, дорогая: после того как ты его укротишь, ничто не помешает свершиться неизбежному.