Текст книги "Люди Волка"
Автор книги: Уильям Гир
Соавторы: Кэтлин О`Нил Гир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)
Теперь она бежала так быстро, как только могла, лишь бы добраться до Мамонтового Лагеря прежде, чем появятся тучи мух и комаров.
Может, в этом году Род Белого Бивня заслужит Белую Мамонтовую Шкуру. Война с Народом наверняка принесет им славу среди других родов. А если шкура будет у них, все племенные вожди с севера и запада соберутся в лагере Ледяного Огня. Радостное предчувствие наполняло ее душу. Если они придут… они услышат то, что она расскажет Почтеннейшему Старейшине о ледовом ходе, и о Сновидце, и о дороге на юг – к прекрасным долинам, кишащим дичью.
Добраться бы только до селений Мамонтового Народа! А уж тогда она будет в безопасности и в почете.
Она то бежала, то переходила на шаг, доедая последние запасы жира. Лампу она припрятала в надежном месте – на обратном пути она найдет ее без труда. Она криво улыбнулась. Хорошо скрывали эти людишки свой секрет, да она всех их перехитрила!
Только найти бы, где сейчас Ледяной Огонь! И где стоит лагерем Народ Мамонта!
49
Окутанная тьмой, Пляшущая Лиса пробиралась на ощупь, ее дыхание гулко отдавалось среди ледяных стен. Вода шумела под ее ногами. Каждый шаг приходилось долго отмерять. Она осторожно ступала на скользкие камни и снова тянулась вперед. Однажды она поскользнулась и упала, тихо ноя от острой боли в щиколотке. Связка растянулась, но кость на сей раз не сломалась. Да неужто ей всю жизнь возиться с этой тысячу раз проклятой щиколоткой?
Постепенно ход наполнялся водой. Теперь ей угрожали уже не только призраки. Шум воды заглушал потрескивание ледяных стен. Ноги ее промокли и совсем онемели от холода. Единственные сухие места, где можно было примоститься, остались на вершинах огромных валунов, на которые она натыкалась в непроглядной темноте. И конечно, ее трут и еловые ветки намокли, а высушить их не было никакой возможности.
Свет сначала забрезжил еле-еле, совсем неярко. Сжав челюсти, онемевшими, плохо слушающимися ногами ступала она по залитым водой камням.
– Никогда ты не доберешься до своих, Лунная Вода, – упрямо шептала она. – Я догоню тебя.
Казалось, путь затянется навсегда. Не раз и не два ей чудилось, что пришел конец, что она заблудилась и попала в боковое отделение канала – и теперь навсегда останется погребенной в глубинах земли.
И все же становилось все светлее. Теперь слышны были только ее шаги и шум подступающей воды. В трещине наверху проглядывало небо.
Ковыляя по камням, отряхивая воду, мигая от сероватого дневного света, она выбиралась на берег на другом конце ледового хода.
– Не думал я, что все это – правда! – раздался голос со скалы у нее над головой.
Она повернулась и поглядела наверх, сжимая копья негнущимися от холода пальцами. Три Осени, качая головой, поглядел на нее. На плечах у него была потертая парка, а его немолодое лицо, задубевшее от солнца и ветра, блестело, как медная руда.
– Пляшущая Лиса? Зачем ты вернулась? Я думал…
– Я преследую врага. – Она поежилась. Ледяной ветер пронзил ее и без того окоченевшее тело.
– Врага?..
– Да, – ответила она, пытаясь одолеть озноб. Больше ничего она сделать была не в силах: слишком холодно… – Но прежде всего мне надо согреться.
– Только и всего? – Три Осени улыбнулся, услышав, с каким страстным выражением произносит она это, и повел бровями. – У меня есть кое-что, чтобы обсушиться. Немного – мамонтовый навоз и горстка ивовых прутьев. Сними-ка эту мокрятину…
Она сбросила на землю свою сумку и, стуча зубами, пошла вслед за охотником в его временный чум. Он развязал свой узел и, достав оттуда навоз и прутья, стад разводить огонь. Она тем временем стянула с себя отсыревшие шкуры и стала выжимать их. Палочки для разведения огня ловко ходили в его опытных руках охотника. Вскоре дерево задымилось; Три Осени нагнулся подул, и пламя вспыхнуло. Он отклонился в сторону пропуская ее к огню.
Она узлом стянула волосы и выжимала их, наслаждаясь долгожданным теплом.
Три Осени вздохнул, позволив себе окинуть глазами ее нагое тело:
– Жаль, что мы не встретились при других обстоятельствах…
Пляшущая Лиса взглянула на него:
– Я тебя голым видела. Уж извини, страстью не воспылала. Я своим нынешним положением довольна, как-нибудь проживу. – Она нахмурилась. – И потом, ты ведь из поклонников Вороньего Ловчего. А ему бы не понравилось, если бы ты спутался со мной.
– Нет, – буркнул Три Осени, проветривая ее одежду. – Наши с ним пути разошлись.
– Неужто?
Он задрал голову и нахмурил брови:
– Я буду и дальше убивать Других. Я буду защищать мою землю. Но он выделывает такое, что у меня голова идет кругом. Он учит юношей пытать Других, разрезать их на части и пожирать сердца пленников. В этом уже есть что-то дурное. Он… я не знаю, он свихнулся, по-моему. Никогда не скажешь заранее, что он сделает в следующую минуту.
– Знаю. – Она кивнула и стала греть ноги над огнем, блаженно потягиваясь от прикосновения тепла. —И долго ты здесь подсматривал?
Он с шумом затянулся дымом костра и резко выдохнул.
– Я вообще… не подсматривал.
– Тогда что?
– Я много слыхал о долине Цапли. Решил сам пойти посмотреть, что здесь такое творится. Я оставил лагерь Вороньего Ловчего в самой середине Долгой Тьмы. – Он опустил глаза. – С тех пор я хожу сам по себе, охочусь и раздумываю о том, как мне быть дальше.
– Ты в нем разочаровался? Он бросил на нее резкий взгляд:
– Я поверил тому, что рассказывают о ледовом ходе, открытом Бегущим-в-Свете. Я хочу присоединиться к
Нему.
В груди ее вспыхнуло что-то вроде гордости. Люди начинают верить? Может, все и пойдет теперь не так уж плохо… Если только…
– Ты не видел – здесь пробегала женщина? Лунная Вода? Жена Прыгающего Зайца? Дня два, может быть, три назад?
– Нет, я только вчера пришел сюда.
– Ну, может, вдвоем мы ее догоним.
– Пусть себе уходит… – мягко сказал Три Осени, глядя на окаймляющие долину скалы. – Насмотрелся я уже на мертвых женщин…
– Она знает про ледовый ход. Она была с другой стороны.
Три Осени озабоченно взглянул на нее:
– На что это похоже?
– Иди посмотри сам. – Она указала на вход в туннель.
Он неловко поежился:
– Опять скалы, заросли полыни и осоки, жалкие горные озерца, мошки и комары, голод, туман, пурга? Она улыбнулась и покачала головой:
– Деревья такие высокие, каких ты и вообразить не можешь. Дичь сама идет в руки. Похоже, что там есть еще одна Большая Река. Она течет к югу, значит, там есть другая Соленая Вода, где можно ловить рыбу, не страшась Других. И никаких признаков человека.
– Я иду с вами! – воскликнул Три Осени.
– Нет, не пойдешь.
– Но почему? Ты же сама говорила.
– Все изменилась. Надо поймать Лунную Воду. А не то придется делиться всем, о чем я тебе рассказывала, с Другими.
– Убивать ее я не буду.
– Думаю, ее муж, Прыгающий Заяц, скажет тебе за это спасибо.
Он с сомнением посмотрел в ее сторону.
– Что ж, договорились? Она кивнула.
– Я хочу остановить ее прежде, чем она разболтает всем про дорогу через Ледник.
– Идем.
– Только можно мне сперва обсушить одежду? Впервые за много дней я в тепле.
– Конечно. – Он вздохнул и скрестил руки на груди. – Нравится мне смотреть на твое тело. О многом думаешь…
– Тогда смотри в другую сторону. Мое тело о твоем не думает.
– К сожалению.
– Жаль, что ты человек не злобный. А вот был бы ты ублюдком вроде Вороньего Ловчего…
– Не надо так…
– Ага.
– Нам предстоит долгая охота за Лунной Водой.
– Уж конечно.
Маленький костер из березовых и ивовых веток вспыхнул и зашипел, с шумом разбрасывая угольки. Поющий Волк, наклонившись вперед, с восхищением глядел на этих людей, которые вот. уже так долго определяют пути Народа. Рядом с ним сидел Издающий Клич, с необыкновенно серьезным выражением на лице.
От Бизоньей Спины исходило особое обаяние – обаяние старости и власти. Его седые волосы были собраны в две косички. Он слушал, время от времени кивал;
Его некогда пронзительные глаза глядели сейчас помягче – сказывался возраст. Его умудренное жизнью лицо, похожее на сухой гриб, не выражало ни малейшего удивления.
Четыре Зуба, старик со слезящимися красноватыми глазами, под которыми лежали мешки, беззвучно шевелил челюстями, елозя языком в беззубом рту. Лицо его уже покрылось старческими пятнами, лоб избороздили глубокие морщины. Узловатыми коричневыми пальцами он теребил волосяную бахрому своей заношенной парки.
– Вы не поверите! Бизоны, мамонты, карибу… Травы там пониже, чем здесь, но звери никого не боятся!
Бизонья Спина покачал годовой:
– Трудно поверить…
– Но это правда, – вмешался Поющий Волк. Он развел руками. – Я и сам не верил. Но так все и есть!
– Не знаю… – покачал головой Четыре Зуба. – Идти внутри Ледника? В темноте? А если там с нами что-то случится? А? Наши души…
– А сколько там дичи? – перебил его Бизонья Спина. – Надолго ли нам хватит? А что потом? Возвращаться сюда? Опять под Ледником…
– Волчий Сновидец как-нибудь решит, что делать, – скрестил на груди руки Издающий Клич.
– Этого-то мы и боимся, – хмыкнул Четыре Зуба. – Где он? А? Появился на мгновение – и исчез в своей пещере. А знаешь, что говорит Народ? Не след человеку жить в норах и пещерах. Дурно это для души.
Поющий Волк поглядел на костер и вспомнил, как выглядит изнутри пещера Цапли. В памяти его встали черепа со светящимися глазницами, и он невольно поежился.
– Не знаю, что он там делает. Может, и не хочу знать. Если уж человек – Сновидец, настоящий Сновидец, он всегда ведет себя странно.
– А он и впрямь Сновидец? – с видимым сомнением в голосе спросил Четыре Зуба. Издающий Клич твердо кивнул:
– Цапля говорила Обрубленной Ветви, что этот будет посильнее, чем она.
– Посмотрим, что скажет Кричащий Петухом, – заметил Четыре Зуба. Костер отбрасывал причудливую тень на его горбатый мясистый нос. – Кричащий Петухом – уж у него точно есть Вещая Сила.
Поющий Волк отвел глаза, с трудом удерживаясь, чтобы не оскорбить стариков.
– Не хочу выглядеть непочтительным, Дедушки но многие умерли от голода, следуя за Кричащим Петухом и его… «Снами». Обрубленная Ветвь говорит, что все его Сны – лживы.
– Она слишком стара.
– Она видела настоящих Сновидцев. – Поющий Волк старался говорить как можно мягче, понимая, что разговор принял опасный оборот. Если он оскорбит достоинство старейшин, Народ никогда не пойдет за ним в ледовый ход. – И она распознала Сон в глазах Волчьего Сновидца.
Четыре Зуба сердито посмотрел на него, очевидно задетый его вызовом:
– Думаешь, ты знаешь больше меня? А? Да я тебя вдвое старше!
Поющий Волк сжал зубы, чтобы не сказать лишнего; наконец он учтиво произнес:
– Нет, Дедушка. Я просто…
– Кричащий Петухом расскажет нам всю правду об этом Бегущем-в-Свете, – непреклонно оборвал его Четыре Зуба.
Поющий Волк наклонил голову набок. Тщательно выбирая слова, он заговорил:
– Не сомневаюсь в искренности вашей веры, достопочтенные Дедушки. Но мы видели, как они стояли лицом к лицу, соревнуясь в Силе. Там был и я, и Издающий Клич. Другие могут подтвердить наши слова, хотя я говорю с открытым сердцем и прошу верить мне на слово. Кричащий Петухом проклял Волчьего Сновидца, заклял его утробу, чтобы она сама себя пожрала. Пророчил смерть каждому, кто пойдет за ним. Призывал на них все злые силы Долгой Тьмы. И что же? Все мы выжили, кроме одной маленькой девочки. А еще Кричащий Петухом сказал, что в Леднике – смерть. Но мы прошли его, и мы живы, и наши семьи живут с той стороны Ледника в богатой и славной земле, о которой мы вам рассказывали.
Издающий Клич добавил:
– Я годами был в отряде Кричащего Петухом. Но я и понятия не имел о том, что такое настоящий Сон, пока не увидел Волчьего Сновидца, а потом – Цаплю. Я сам видел, как они колдовством вызывали зверя. Я видел Силу в мертвых глазах Сновидицы. У Кричащего Петухом такого и в помине не было.
– Всегда считалось, что Цапля – это легенда, – пробормотал себе под нос Четыре Зуба. – И вы оба знаете, что про нее рассказывали дурные вещи. Что она могла вытянуть душу из человеческого тела… и пустить ее скитаться в Долгую Тьму.
– Она кормила нас… Согревала нас в холодные зимы… – смущенно добавил Издающий Клич. – Лично я не видел от нее ничего, кроме добра. – Он развел руками. – Конечно, иногда мне было страшно… А кому не станет страшно, когда сталкиваешься с таким Сном? Но она вовсе не была такой злодейкой, как рассказывали.
– Тогда зачем она жила одна, будто у нее не было родичей, не было своего Народа? – возразил Четыре Зуба. – Скажи мне, а? Почему? Это не правильно! Добрые люди так не поступают.
– Она говорила – Сон превыше всего… Ей нужно было сохранить свое сознание в чистоте. Уйти от суеты. Так она говорила… – Поющий Волк бросил быстрый взгляд на Издающего Клич. Все идет не так, как он рассчитывал!
– Моя мать знала ее, – прибавил Бизонья Спина. – Подождем. Посмотрим, как пройдет Обновление… А вдруг Цапля наделила Бегущего-в-Свете дурной Силой? – Он сорвался на хриплый шепот:
– Чтобы причинить нам вред…
– Зачем бы ей…
– В отместку. Ты же слышал сказания о том, как Народ отверг ее Сны. Они были слишком странные, и люди боялись их…
– Послушаем, что скажет Кричащий Петухом, – опять вмешался Четыре Зуба. – Узнаем, что видит он в своих Снах.
Все замолчали. Поющий Волк тупо глядел в огонь. Они словно слышать не желают…
– Кроме того… – покачал головой Четыре Зуба, – я не могу поверить, что нам суждено бросить места, которые даровал нам Отец Солнце, и уйти через какую-то ледовую дыру невесть куда. Здесь жил отец моего отца! Когда умерла моя жена, я здесь отпевал ее и посвящал ее душу Блаженному Звездному Народу. Я знаю эту землю. Она у меня в душе: я чувствую это. – Он помолчал, желая придать веса своим словам. – Вороний Ловчий прав… Мы должны…
– На нас идут Другие. – Поющий Волк провел рукой по задней стороне шеи. – Давайте во время этого Обновления поразмыслим как следует. Все меняется. Я очень уважаю вас, Дедушки, но это ведь на самом деде не наша земля. Мы уже в долине Цапли – всего за пять дней пути от Великого Ледника. Мы же уже, не скажу насколько, ушли к югу от наших родных мест.
– Мы пока еще не так далеко ушли…
– Сколько я себя помню, мы проводили Долгий Свет в новом месте, – поднял палец Поющий Волк. – Помните, где было Обновление всего пять Долгих Светов назад? Там, где Большая Река впадает в Соленые Воды. Насколько это севернее ближайших к нам стоянок Других? Мы уже ушли из своих мест, спасаясь от Других. Мы больше не можем собирать раковины, ловить крабов и чаек на берегу Соленых Вод. Если посчитать, до Соленых Вод отсюда – три луны пути. Там Другие. Посмотрите же правде в глаза. Остановить Других мы не можем. Нас для этого недостаточно!
Четыре Зуба покачал головой:
– Мы оттесним их, отбросим их назад. Отец Солнце дал нам эту землю. Он нам поможет. Вот увидишь!
– Я уже видел, – резко сказал Поющий Волк, опустив глаза, чтобы не оскорбить старейшин дерзким взглядом. – Прошлым Долгим Светом я ходил походом с Вороньим Ловчим. Я сам убил в бою нескольких Других. Я сражался достойно. Но я видел, как молодые воины насиловали их женщин. Они вели себя как дикие зверию… Я видел, как вспарывали животы детям. Я видел, как раненых бросали медленно умирать истекая кровью и гноем. Я сражался за Народ и знаю, какова надежда на успех.
– Ты потерял веру! Следующую битву мы выиграем…
– Я не буду ждать! У меня семья на той стороне Великого Ледника. Я не хочу глядеть, как мою семью и весь Народ сотрут в песок. В этом нет бесчестья для мужчины…
Четыре Зуба устало вздохнул:
– Я знаю, что ты человек чести, Поющий Волк.
– Не только, – добавил Издающий Клич. – Он еще самолично побывал и с той, и с другой стороны и знает больше, чем любой из нас.
Четыре Зуба нахмурился и угрожающе задрал подбородок:
– Ты-то сам не воевал, какое же у тебя право говорить?
– Нет, я… – Издающий Клич, залившись краской стыда, с трудом подбирал слова. – Я терпеть не могу войну.
Бизонья Спина криво усмехнулся:
– Это мы уже слышали.
– Трус!
– Я не трус! – вспыхнул Издающий Клич, дерзко взглянув на старейшин. Его испугала мертвенная бледность стариков, подчеркнутая отблесками костра. Пятна света ложились на впалые щеки и сжатые губы. – Я хочу, чтобы меня оставили в покое и дали мне свободно охотиться. Вот и все. Охотник я неплохой. Никто не умеет загонять мамонта так, как я. – Он опять опустил глаза и, нервно теребя край своей рубахи, добавил:
– И я не хочу, чтобы Зеленую Воду насиловал какой-нибудь Другой, а я тем временем хрипел в пыли со вспоротым брюхом. Поющий Волк – мои глаза и уши. Я выслушал все, что он рассказал, и провел долгие ночи в раздумьях. Я размышлял, что мне делать, как быть.
Четыре Зуба улыбнулся, обнажив сгнившие резцы:
– Что ж, каждый человек должен поступать так, как считает нужным.
– Это путь всего Народа. Я понял это, и лучшее, что я мог сделать, – это увести свою жену и ребенка на ту сторону Великого Ледника, где они будут в безопасности. Я видел эти земли, и они действительно так прекрасны, как говорит Поющий Волк. Я вернулся только затем, чтобы рассказать это Народу.
Бизонья Спина недовольно поежился:
– Я здесь потому, что Другие разорили мой лагерь. Прогнали меня. Многие юноши из моего рода погибли.
Издающий Клич призывно протянул к нему руки:
– Там, за Великим Ледником, есть места, где нет войны! Идем туда!
– Не хочу я идти под Ледником. Там, во тьме, навсегда пропадают души. Как в ловушке… Нет уж, я лучше сохраню свой народ в целости, пока Вороний Ловчий не отгонит Других.
Поющий Волк устало выдохнул:
– Подумайте как следует. Мы уже отмечаем Обновление здесь, а это – последняя стоянка перед Великим Ледником. Другие наступают. А что мы будем делать следующим летом?
– Отец Солнце дал эту землю нам. Нам!
– Зачем же нам отдавать ее Другим? – буркнул Бизонья Спина.
– Затем, что нам их не остановить! – холодно произнес Поющий Волк. – Вы слышали, что говорила Черника? Мы целый год захватывали в плен их женщин. И все они говорили о том, что Другие собираются сюда из самых дальних краев. Они идут сюда на весь Долгий Свет и отдавать свою землю не собираются. Скажите, хватит ли у нас сил остановить такую махину?
– Народ не побежит от них через черную дыру в Великом Леднике! – Четыре Зуба гневно ударил кулаком по костлявому колену.
Бизонья Спина кивнул:
– Подождем и послушаем, что скажут Кричащий Петухом и Вороний Ловчий. А вдруг они прямо сейчас оттесняют Других к северу, и мы сможем вернуться в свои прежние места.
– Дедушки! – прошептал Поющий Волк. – Я знаю, как вы уважаете Кричащего Петухом, но к Народу пришел новый Сновидец. Поймите, что его следует уважать несмотря на молодость. Народ должен сделать выбор. Между возрождением и смертью.
– Новый Сновидец? – Четыре Зуба усмехнулся и сплюнул в песок. – Да он даже в глаза своему Народу поглядеть не хочет. Он прячется в ведьминой норе, чтобы избежать позора!
Поющий Волк зажмурился от жгущей его сердце 6оли. «Вот к чему все пришло… Как же мне доказать им… Как?..»
50
Вороний Ловчий обернулся на холмы, которые они только что пересекли. Вот куда привел его Бегущий-в-Свете? Жалкие пучки полыни, осоки, дерна… И все же, судя по грудам навоза, валяющимся тут и там, дичь здесь водилась. По берегам Большой Реки, на влажной прибрежной земле, березы, ивы, кусты черники и брусники росли гуще. На западе вонзались прямо в живот Голубому Небесному Человеку заснеженные горные пики. На севере тянулась череда невысоких холмов; холмы шли полукругом, описывая дугу, потом поворачивая к югу и упираясь прямо в неприступную стену Великого Ледника. И эту махину пересек его глупенький братец?
– Быть не может! – прошептал он себе под нос.
– Бегущий-в-Свете? – спросил Кричащий Петухом.
– А ты что думаешь, Сновидец?
– Никому не под силу перейти Ледник живым.
– Но слухи распространяются, как огонь от ветра, – еще больше нахмурился Вороний Ловчий. – Может ли это быть правдой?
Перед ними раскинулась долина Цапли. В небо, отливающее медью, поднимались клубы дыма от горячих источников.
– Может, стоит обсудить со всеми эти выдумки Бегущего-в-Свете, а?
Вороний Ловчий кивнул:
– Думаю, да. Раньше или позже…
– Вот она! – воскликнул Три Осени с гримасой отвращения. – Будь она проклята!
Пляшущая Лиса лежала на животе рядом с ним, глядя на болотистый дуг, по которому бежала к своим Лунная Вода. Нет никаких сомнений: дорога ведет к лагерю, а лагерь принадлежит Другим.
– Мы почти догнали ее… Мы наверстали по меньшей мере три дня пути. – Три Осени потер нос и прищелкнул языком.
– Полдня. Всего полдня нам не хватило, чтобы догнать ее… – Пляшущая Лиса перевернулась на спину и, глядя на затянутое облаками небо, стала растирать больную щиколотку.
– Все время болело, а? Она кивнула:
– Похоже, это навсегда. Кажется, я совсем себя загнала.
Он отполз от края обрыва; она двинулась вслед за ним
– Да, ты не похожа на других женщин. Она откинула своими тонкими пальцами прядь волос со лба.
– Если ты имеешь в виду таких, как твоя жена Мышь, то не похожа. Он вздохнул:
– Я бы любил тебя… А из тебя вышла бы хорошая жена. Ты родила бы сильных сыновей… Она улыбнулась:
– Мне это не нужно.
– Неужто я настолько плох? Она оперлась подбородком на ладонь и, нахмурившись, сказала:
– Нет, ты хороший человек. Мне не пришлось ночами отгонять тебя копьем.
– Мы же все ночи были в пути. Трудновато было бы приставать к тебе прямо в дороге…
– И не пытайся. Мужчины, когда кончат, обычно засыпают. Так вот – ты можешь никогда не проснуться.
Три Осени кашлянул.
– Я слишком люблю поспать. Идем. Расскажем Волчьему Сновидцу, что его Сон теперь достояние Других.
Пляшущая Лиса еще раз повернулась и увидела отряд воинов, встречающих Лунную Воду и похлопывающих ее по спине.
– Теперь вопрос – кто кого опередит… – прошептала она. – Либо мы, либо они.
– Если мы поторопимся и проведем весь Народ через ход, можно попытаться закрыть выход из него с той стороны.
– Как?
– Точно не знаю… Может, кому-нибудь, – он тяжело вздохнул, – удастся привалить к выходу тяжелый камень.
Она насмешливо взглянула на него:
– Ты же видел размеры хода. И каждый Долгий Свет река все расширяет его. Неужто ты думаешь, что мы сможем закрыть его?
Он опустил глаза и безнадежно махнул рукой:
– Да нет!
Сколько было видно, раскинулись чумы Народа. Молодые воины откололись от отряда, пустившись на поиски чумов своих родичей и жен; они блуждали среди родовых флажков, колыхавшихся от дуновения Ветряной Женщины. Только Кричащий Петухом, не присоединяясь к общему веселью, медленно шагал рядом с Вороньим Ловчим. Они только что перешли гряду и вошли в долину Цапли.
– Четыре Зуба здесь, – заметил Вороний Ловчий. – И тотем Бизоньей Спины я тоже видел… Род Чайки здесь… Только что я хотел бы знать – кто сейчас вождь у Народа? – Вороний. Ловчий поглядел сверху на укрытые в горных воронках гейзеры и голубую воду, окутанную желтоватым паром. Ивы и березы – ныне сильно поредевшие из-за многолюдства – огибали узкую долину. На дно долины вела утоптанная тропа. Там, в долине, толпились смуглые люди. Они смеялись и хлопали в ладоши. Солнце сверкало на их нагих телах.
– Но дичи здесь что-то не видно, – добавил Вороний Ловчий. – И, судя по травам, ее не должно быть много. Если это все, то можно считать, что мы знаем то, что хотели, про этот хваленый юг. Здесь слишком сухо. Для дичи не хватает воды.
– Может быть… – пробормотал Кричащий Петухом, тяжело вздохнув. – Но может, если у Других есть земли получше, они не…
Вороний Ловчий присвистнул:
– До поры, Сновидец. До поры. Мы никогда не сможем поручиться, что они довольствуются своими землями, если не будем силой отстаивать свое.
– Нет… – Пауза. – Поганое место! Как могут здесь жить люди? Эта вонь от гейзеров! Словно жир, разведенный в соленой воде!
Вороний Ловчий остановился и сухо кашлянул.
– С другой стороны, здесь нет мух и комаров… Этот запах разгоняет всех насекомых.
Кричащий Петухом хмыкнул.
На дне долины напротив одного из чумов стоял Четыре Зуба и, щуря свои старческие глаза, смотрел на приближающихся соплеменников. Заметив Кричащего Петухом, он заковылял навстречу ему и улыбнулся беззубым ртом, обнажив розовый язык.
– А где мой братец-выдумщик? – спросил старика Вороний Ловчий после обязательных приветствий. Четыре Зуба нахмурился:
– Видали эту трещину в скале, над заводью? Там он проводит все время, делая невесть что. Поющий Волк и Издающий Клич слишком уж часто носят ему туда пищу. Говорят – он готовится ко Сну.
Вороний Ловчий хмыкнул и хлопнул себя по колену:
– Мой братец? Сон? – Подмигнув Кричащему Петухом, который не сводил своего единственного глаза с пещеры в скале, Вороний Ловчий повернулся и пошел вверх по дорожке.
Подойдя ко входу в пещеру, он остановился и, просунувшись сквозь полог, слепо моргая в темноте, окликнул:
– Бегущий-в-Свете…
– Войди и опусти полог, Вороний Ловчий. Он сделал это – и разглядел в темноте красные огоньки.
– Глазам надо привыкнуть. Проходи. Сделай два шага вперед и садись.
Вороний Ловчий осторожно прошел в глубь пещеры и опустился на мягкую шкуру. Перед глазами его случайно возникла человеческая фигура.
– Очень изобретательно. Специально придумано, чтобы пустить мне пыль в глаза насчет твоей проклятой Силы?
– Нет. Я должен сохранять спокойствие. Очистить свое сознание. Понять, что я должен делать. И найти в себе для этого силы.
– Ну и что же ты такое сотворишь? Что, ради всего святого, случится от твоих молитв? Мамонты с неба посыплются? Или эта пустошь, в которую ты завел Народ, вдруг зарастет густою травой? Идем, Бегущий-в-Свете, забудь эти…
– Больше нет Бегущего-в-Свете.
– Отлично, Волчий Сновидец. Хорошее имечко! Ты знаешь, со мною Кричащий Петухом. Он пришел, чтобы… как бы это сказать, испытать твою Силу? Хм… Интересное у нас будет Обновление!
– А ты что здесь делаешь?
– Ты же мой брат. Что скажет Народ, если я позволю тебе и дальше продолжать заниматься всеми этими глупостями?
– Очень трогательно, что ты вдруг воспылал родственными чувствами.
Вороний Ловчий рассмеялся:
– Ох, брат, опасайся лучше других. А я желаю тебе добра… Я мог бы бросить тебя на произвол судьбы. Но должен же я хотя бы попытаться? Мой долг как твоего брата – сделать все, чтобы вернуть тебя на истинные пути Народа. Меня уважают. У меня неплохое положение в Народе. А если я скажу людям, что попытался тебя уговорить, – ко мне будут относиться еще лучше.
– Оставь меня в покое, Вороний Ловчий. Я вижу и знаю больше, чем ты. Больше, чем ты можешь вообразить.
Вороний Ловчий мягко улыбнулся:
– Может, выгонишь меня колдовством? Теперь он мог разглядеть в темноте черты Бегущего-в-Свете. Тот потянулся и подбросил ивовых веток в огонь. Стало светлее, и Вороний Ловчий увидел его глаза – и ему стало страшно. Там жила Сила.
– Я не хочу угрожать тебе, Вороний Ловчий… Но если ты бросаешь мне вызов, я должен ответить тебе. Должен показать всем, кто ты есть на самом деле. Остановить тебя. Боль и смерть запятнают твое будущее.
По спине у Вороньего Ловчего пошли мурашки. Как серьезно произнес это Бегущий-в-Свете! И пожалуй, он и впрямь готов был ему поверить. Внезапно страшное предчувствие обожгло его. Он отбросил эти мысли. Он должен опять взять нить разговора в свои руки. Надо что-то придумать!
– Ревнуешь к Пляшущей Лисе?
Его брат вздрогнул и посмотрел на него широко раскрытыми, полными боли глазами.
Ага, задело! При тусклом свете костра Вороний Ловчий увидел, как Бегущий-в-Свете нервно облизывает губы. Он тихо рассмеялся и повторил:
– Ревнуешь?
– Нет. Это не важно.
– Но ты, конечно же, знаешь, как она любит тебя, – произнес Вороний Ловчий, стараясь придать каждому слову особую выразительность. – Каждый день пробуждаясь ото сна, она думала о тебе, брат. Конечно после всего что она из-за тебя перенесла, ты не можешь…
– Нет! – Волчий Сновидец зажмурился и сжал пальцы в кулак.
– Нет? После всех ее жертв?
– Я… Это невозможно, Вороний Ловчий. Та жизнь для меня теперь навсегда закрыта. – Он печально покачал головой.
– Неужто ты действительно веришь во все эти враки про Сны?
Тонкие черты Бегущего-в-Свете озарила легкая улыбка.
– Пожалуй, да, братец.
– Значит, ты не хочешь отказаться от своих заблуждений? Что ж, в таком случае мне не удастся склонить тебя на свою сторону. А мы могли бы славно…
– Твой путь – это путь мрака, брат.
– Я слов не найду, чтобы сказать, как худо относится Народ к дырам вроде этой. – Он указал на причудливые рисунки на стенах и странные фигуры, при свете огня оказавшиеся надетыми на шесты черепами. – Тебя по-настоящему затянули эти причуды. Если бы я верил во все эти глупости, я и сам бы был недоволен.
– Ты становишься у меня на пути, Вороний Ловчий. Он гордо поднял голову. Такой властный у него голос, такой… убедительный.
– Приходится, глупый мой брат. Твои заблуждения губительны для Народа.
– Ты знаешь, что ты – наполовину Другой? Вороний Ловчий замер и, застыв, посмотрел на него.
– Я наполовину…
– Другой. – Бегущий-в-Свете не торопясь кивнул, подтверждая свои слова. – Нашу мать изнасиловали у Соленых Вод. Она умерла в родах.
Вороний Ловчий с трудом взял себя в руки.
– Это, конечно, еще одна твоя выдумка, да? Оставь-ка это, Бегущий-в-Свете. Оставь это для Поющего Волка и этого трусишки Издающего Клич. Рассказывай это им. Они поверят в твои безумные враки.
– Спроси Кричащего Петухом. Спроси Бизонью Спину. Спроси Четыре Зуба. Они знают, какие слухи ходили.
Вороний Ловчий еще раз одернул себя. Нет, это не может быть правдой! Это еще одно проявление безумия Бегущего-в-Свете.
– Спроси! – приказал тот. – Это наша судьба, брат!
– Да я лучше раздавлю тебя, как мошку, чем…
– Слушай меня. Я совсем не хочу убивать тебя – но это Сон, брат мой. Не стой у меня на пути!
С трудом совладав со вспышкой гнева, Вороний Ловчий коснулся подбородка и с сомнением посмотрел на Бегущего-в-Свете.
– Ты меня не напугаешь. Это мы сегодня создаем будущее Народа. Никогда юноши не пойдут за тобой, с твоими бесплодными выдумками.
Бегущий-в-Свете, кажется, несколько поник. Глубоко вздохнув, он произнес:
– Извини.
– Извини и ты меня. Послушай, еще не поздно. Мы уговорим Кричащего Петухом спеть тебе целительную песню, снять с тебя проклятие…
– Чтобы ты еще больше возвысился среди Народа? Чтобы все видели твою победу над твоим глупым братом? – Он покачал годовой, тоскливо улыбнувшись. – Боюсь, что нет… Даже если Кричащего Петухом удастся на такое уговорить.
– Удастся. Он всецело в моей власти. Он же не глуп. Он видит, где лучше, где выгоднее…
– Не удивлюсь, если ты считаешь все Сны обманом.
– Конечно. Как и всякое волшебство. Это придумало, чтобы облагородить людей. Рассеять их глупые предрассудки – как лед на огне. Остальное просто. Выпустить гной, вправить вывихнутую кость, правильно подобрать пищу для людей, чтобы в их кровь поступали полезные вещества. Я всему этому немного научился, когда стал лечить раненых воинов.
