Текст книги "Люди Волка"

Автор книги: Уильям Гир

Соавторы: Кэтлин О`Нил Гир
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)

41

Она пошла обратно сквозь пургу. Ее сердце судорожно колотилось о ребра. Она обернулась и поглядела на серовато-белый снежный водоворот. Пригорок, на котором она оставила бездыханное тело старухи, был окутан туманом. Ветряная Женщина именно в это мгновение подула с особенной силой, и поземка превратилась в настоящую бурю, засыпая все вокруг снегом и мелкими камнями.

Пляшущая Лиса пошла дальше по следам Поющего Волка и Издающего Клич. Они оставили ей опознавательные метки – камни, положенные один на другой. Шаг за шагом, едва передвигая ноги, шла она а Ветряная Женщина все дула ей в спину, все пыталась сорвать у нее со лба кожаную тесемку от вещевого мешка.

Пустота росла в ее груди; вот еще одна часть ее жизни осталась позади, потонула в снежных кольцах и водоворотах. И жизнь ее идет по кругу. Лиса вновь ощутила свое одиночество и беззащитность. Бесконечна линия жизни, ведущая в никуда.

Сжав челюсти, чувствуя, как сосет под ложечкой от голода, она шагала по камешкам, с помощью посошка перебираясь через участки, где снега намело совсем уж невпроворот.

Когда Долгая Тьма сгустилась, она остановилась и опустилась на груду камней, отмечающую тропу. Закутавшись потеплее в парку и плащ, она коснулась этой каменной горки.

– Это – звено, связующее меня с Народом, – прошептала она. – Знак, что я не пропаду, если у меня хватит сил догнать их.

Она в страхе посмотрела на снежную бурю, потом натянула плащ на голову и закрыла глаза. Ей снился Бегущий-в-Свете, его мягкий взор, его нежное прикосновение. Может быть, Кого-ток ошиблась? Может, он все еще желает ее?

На следующий день она доела остатки сушеного мамонтового мяса – с каждым днем ее трапеза становилась все скуднее – и побрела дальше по окутанной снежной вьюгой пустынной равнине. Неужто эта буря никогда не стихнет?

– Я иду, Бегущий-в-Свете.

Она двинулась вперед, ступая медленно и осторожно.

В середине пути она сбилась со следа. Как-то – она и сама не заметила как – горки камней исчезли. Она пошла обратно – сколько хватило сил, – но так ничего и не обнаружила. Она оглядывалась, ходила кругами, пытаясь разглядеть хоть какой-то знак. Ничего.

Ужас сжал ее сердце. В отчаянии она побежала наугад, спотыкаясь, поскальзываясь, обдирая голени об острые камни. Поднявшись на вершину холма, она поднесла руку к глазам и окинула взглядом окрестности. Ничего, никаких следов!

– Нет! – прошептала она, сжав зубы. – Я не могу сбиться с пути. Не могу!

Только Ветряная Женщина завыла в ответ. Рок преследовал ее.

Жесткие ивовые ветви причудливо отражались в горячей заводи. Поющий Волк, задумавшись, глядел на них. Горячий пар окружал его. Глубокий страх томил его сердце. Что-то в этом мире идет не так, совсем не так! Как будто какая-то нечистая сила парила над ними, терпеливо поджидая, пока Народ отдохнет и отъестся, чтобы сожрать его тепленьким.

Он стоял засунув руки глубоко в карманы. Предчувствия бедствий мучили его. Никогда еще не ощущал он такой тревоги. Словно сама земля под ними разверзлась и готова их поглотить!

– Ты встревожен?

Она подошла к нему сзади и положила руку ему на плечо.

– Он ушел уже два оборота луны назад, – глубоко вздохнул Поющий Волк.

– Зеленая Вода сказала, что ему надо побыть наедине с собой. Осознать смерть Цапли и обрести мир.

– Ты же видела, как он выглядел, когда уходил, – покачал головой Поющий Волк. – Я встречал такой взгляд только у стариков. Когда они готовятся встретить свой последний час. Пустой взгляд, понимаешь? – Он поглядел на нее вполоборота. – Когда в душе уже ничего не осталось…

– Он исцелится.

– Может быть. Если только он жив. Только дурень рискнет зайти так далеко во льды. Там на каждом шагу – трещины, провалы… Никому не пересечь их. Никому.

– Он считал, что сможет. Ты же помнишь, что он говорил про бизона. – Смеющаяся Заря обернулась лицом к горячему пару, чтобы увлажнить в нем свою кожу.

– Я слышал это… В том, что касается бизона и кишечных паразитов, я ему верю. Но пересечь льды – нет это нам не под силу. Надо искать тот ход, о котором ему говорил Волк.

– А если он не найдет этот ход?

Он вздрогнул от ужаса при этой мысли.

– Ты думаешь, дети смогут пройти через ледяные урочища? Да я сам не смогу перебраться через них! – Он опустил глаза и вновь поглядел на двоящиеся отражения покрытых изморозью ветвей. – Не найдет – что ж, придется возвращаться на север… и пытаться как-то ускользнуть от Других.

Она обняла его за плечи:

– Пришел отряд Бизоньей Спины. Ты слышал? Он тяжело вздохнул:

– Слышал. Скверно это… Они бросили все и пошли к нам в середине Долгой Тьмы. Как нам всех их прокормить? В этой долине дичи не хватит!

Зардевшись, она прошептала:

– На холмах есть стадо мамонтов. Издающий Клич хочет на них поохотиться. Снег сейчас глубокий, так что труда это не составит. Мамонты в таких сугробах увязают.

– Старый мамонт – друг Цапли. Нельзя его убивать. Цапля умерла, но душа ее витает здесь, поблизости. Висит в воздухе… И все видит. Я чувствую это.

Она кивнула и потуже затянула тесемки своей парки, спасаясь от ударов Ветряной Женщины. Они долго молчали.

Они глядели на горные хребты, возвышавшиеся на западе. Ледники румянились в лучах пробивающегося над южным горизонтом солнца. С севера тянулись облака, значит, снега наметет еще больше. Остроконечные вершины скал торчали из снежных заносов. Долгая Тьма сгущалась над этой неласковой землей. Дни становились все короче. Грубое дыхание Ветряной Женщины проносилось над землей.

– Волчий Сновидец вернется.

– Ты, кажется, так уверена в этом…

– Я всегда верила в его Сон… Даже когда ты не верил.

– Я тогда был молодым и глупеньким. Обрубленная Ветвь наставила меня на путь истинный.

– Тогда оглянись-ка назад и подумай, кто был прав – чьему Сну стоило верить. Сам все поймешь.

– Да, – поднял мускулистую руку Поющий Волк. – Но я не припомню, чтобы столько людей из нашего Народа собиралось в таком крохотном месте. А что если отсюда больше не выбраться? Что если Вороний Ловчий не сможет отогнать Других? Что если через Ледник нет пути? – Он обернулся и поглядел на серое небо, освещенное тусклыми солнечными лучами. – Мы можем погибнуть. А я хочу, чтобы ты и наш ребенок выжили.

42

Скользко, ох как скользко. Под неослабными ударами Ветряной Женщины он карабкался по льду. Долгая Тьма сгущалась, а он все полз – шаг за шагом, захват за захватом. Цаплю отпели, и ее душа ушла к Блаженному Звездному Народу.

«Кто я? Куда я иду? Цапля, зачем ты бросила меня? Что значит твой Сон? Я пытался, но я не могу понять, что это значит: рукотворная гора? Ветряная река? Солнечный Бог? Громовая птица? Сухотелая, чешуйчатая тварь без ног? А что это за высокая трава и желтые семена… или плоды? А норы в земле? Неужто просто выдумка?»

Не было ответа, и это ранило его. Мысли его блуждали вслепую.

– Одинок… Как я одинок! – А вокруг него час за часом темнело и холодало, Долгая Тьма становилась все свирепее, все громче гудел и трещал Ледник. – Призраки, – шептал он. – Что ж, идите сюда! И вы, и Духи Долгой Тьмы. – Он воздел руки к затянутому тучами черному небу:

– Приходите и берите меня. Я не боюсь вас!

Только тишина ответила ему, и сердце его содрогнулось.

Из еды у него остался только пузырь, наполненный жиром. А вокруг ледяные глыбы пели, гудели и приманивали смерть. Один неверный шаг – и он сорвется в ледовую трещину и навсегда там сгинет. Сдавленный весь в разломах, лед трещал, дрожал, гудел. Мрачные и холодные тени населяли эти гулкие трещины и провалы, жили в морозном дыхании Ледника. Стены расселин громоздились над ним, снег осыпался с их уходящих ввысь кромок. В разломах и провалах царила вечная холодная тьма.

Шаг за шагом он неуверенно, опираясь на копье, карабкался ввысь.

«Пляшущая Лиса… – Ее лицо вновь и вновь снилось ему, вновь и вновь вставало в его сознании. – Изгнанная… Обесчещенная… За что? За то, что ты любила меня? За то, что пошла за Волчьим Сном?»

Любовь убила Цаплю. Она говорила ему… говорила тогда, в заводи. Тот, кто видит Сны, не вправе отвлекаться, не вправе связывать свою жизнь с кем-то другим. А если он не может уйти от мира, лучше ему и не посвящать свою жизнь Единому. Лучше и не пытаться забыть, кто он. А он – должен. В этом его призвание.

Он тяжело дышал, чувствуя пустоту внутри.

«Что же мне остается? Должен ли я навсегда остаться одиноким? Слышишь меня, Отец Солнце? Я одинок навсегда?»

Боль его смешалась с яростным порывом Ветряной Женщины. Нет ответа. Безмолвие. Вся жизнь безмолвна и темна, как Долгая Тьма. И так мы все живем. Шаг за шагом. Боль за болью. Он посмотрел на бредущие в небе дымные тучи.

А Ветряная Женщина все трепала его парку, с воем мчась сквозь ледяные отвесы и пики. И от ее завываний его боль становилась еще острее.

– Я не хочу навсегда оставаться одиноким!

Две недели провел он в Леднике – и так и не нашел пути. Только ветер, дующий ему в спину, указывал направление.

А в памяти его всплывали голоса.

«Ты с ума сошел! – увещевал его Издающий Клич, воздевая руки. – Дождись хоть весны… и тогда иди. Ты не вправе губить себя…»

«Я вернусь. Я видел Сон. Теперь у меня есть доказательство… И я должен найти дорогу».

Они провожали его до самого ледника. Две собаки, которых он взял с собой, погибли – свалились в еле заметную трещину во льду. Но ему это послужило предупреждением. Лед страшил его… даже больше, чем ужас, застывший в мертвых глазах Цапли.

Еще через два дня кончился и пузырь с жиром.

Безмолвие. Среди ночи он внезапно проснулся от крепкого сна. Усталый, испуганный, он сидел и, моргая, закутавшись по плечи в плащ, глядел в серый сумрак ночи.

– Я схожу с ума… Да, схожу с ума. Слышать тишину? – Он усмехнулся. – Наконец-то я услышал тишину.

Он встал и, сложив трубочкой одетую в затвердевшую на морозе рукавицу ладонь, закричал куда-то во тьму:

– Я сумасшедший! Безумец! Слышишь меня, Блаженный Звездный Народ? Погляди-ка на меня. Сумасшедший, да. – Он поглядел на громоздящийся вокруг него лед и прошептал:

– Сумасшедший.

Тишина. Безветрие. Он кашлянул и покачал головой. Только бурчание его пустого желудка и было слышно в ночи. За ним – ступенчатые сугробы, а с другой стороны – отвесные, уходящие в небо ледяные скалы.

Куда же идти? Он вздохнул, вглядываясь в рябящую безграничную тьму. Какая удивительная страна…

И тут он расслышал в хрустально-чистом воздухе еле заметный зов. Он только на мгновение мелькнул и рассеялся, словно ветер пронес его через засыпанные снежной шапкой ледяные утесы.

– Волк?..

Загадочный вой вновь раздался в безмолвной ночи, слабый, отдаленный.

Туда. Этой дорогой. Запоминая приметы, он побрел на зов. Он опирался на копье, разгребая снег его каменным наконечником. Если б не эти предосторожности, он наверняка свалился бы в пропасть, прикрытую тонким слоем снега.

Обернувшись, он стал запоминать приметы этого места. Теперь надо обогнуть трещину… Шаг за шагом, захват за захватом…

«Для меня теперь все потеряно. Ничего не осталось… Цапля, ты любила – и поэтому погибла. Пляшущая Лиса… Ты нужна мне. Но вправе ли я любить тебя?»

Лед под ним шевельнулся. Он замер, тяжело дыша. Откуда-то извне шли толчки. Некоторое время он стоял неподвижно, вцепившись пальцами в выступ скалы. Колебания льда немного затихли.

– Призраки… – вздохнул он. Ему стало чуть полегче. Опираясь рукой о выступ скалы, он медленно двинулся прочь с колеблющейся льдины – на соседнюю, всю в причудливых изломах.

Он двигался медленно, глядя, как падает снег в ледовую трещину, но чуть не поскользнулся, лишь в последний момент сумел удержаться на ногах и вскарабкаться по склону. Он стал метать копья, одно за другим, и они с резким стуком ударялись об лед.

– Ближе, призраки… Слышите? Время близится. Идите ко мне! Я зову вас!

С замирающим от страха сердцем он полез вверх, цепляясь за зарубки во льду, выбитые его копьями. По дороге он подбирал каменные наконечники, проверяя, не повреждены ли они. А после двинулся дальше, на ощупь, прислушиваясь, не появится ли опять этот тихий плач, который он слышал прежде.

Отец Солнце клонился к южному краю неба. От отвесных скал падали резкие тени. К ночи Ветряная Женщина подула с прежней силой.

Зарывшись в глубокий сугроб, он погрузился в сон, шепча себе:

– Я слышал его. Я слышал Волка. Он звал меня. Я знаю это.

И он уснул, и Сон пришел к нему.

Он шел вместе с Волком по берегу Большой Реки. И вновь они прошли сквозь тьму и через стеклянные стены вышли к зеленой земле.

Там ждала Пляшущая Лиса. Она стояла в середине горячей заводи по бедра в воде, как чайка. Вода серебристыми струями стекала с ее смуглого тела. Мокрые черные волосы, сверкающие в солнечном свете, прилипли к ее влажной коже. Распахнув объятия, она шагнула навстречу ему. Он потянулся к ней, чувствуя, как страсть овладевает им. Она улыбнулась, солнечный свет блестел на ее округлой груди, соски набухли. Ноги ее под водой раздвинулись, готовые принять его мужскую плоть.

А когда его пальцы коснулись ее, откуда-то сверху раздался голос Цапли. Пляшущая Лиса замерла, страх вспыхнул в ее нежных глазах. Он не успел моргнуть, как она состарилась, сгорбилась, сморщилась и превратилась в умирающую Цаплю – и в глазах ее навсегда застыл ужас, который ему никогда не забыть.

Он проснулся, содрогаясь:

– Нет, нет, я…

И тут откуда-то издалека раздался зов. Он встал, дрожа от холода, и сжал свои копья.

– Я иду, Волк.

Когда настало утро, его живот стало сводить от голода. Стояла такая пурга, что он не мог разглядеть ничего в нескольких шагах. Куда идти? Ведь ему даже собственных ступней не разглядеть.

Он вновь вырыл в снегу нору, лег на спину и закрыл глаза. И образы зеленой долины вспыхнули в его сознании. Волчий Сон входил во все его ночные видения, вечно вися над горизонтом, маня к себе сквозь белесую дымку.

Когда ветер стих, он побрел дальше. Глаза его слезились, а буря выла ему вслед.

– Я не хочу умереть здесь… – шептал он. Резко встряхнув головой, он прикрикнул на себя:

– Ты трус! Проклятый трус! Ты довел Народ до погибели… – И горячо добавил:

– Ничего больше не помогает! А я не могу жить по-человечески… не могу любить. Цапля умерла.

Он тихо и безнадежно рассмеялся, еле держась на ногах:

– Сновидец? Я? – Он поглядел на серый просвет на западе. – Неужто ты предал меня, Волк? Отец Солнце, неужто ты позволил ему предать меня – и Народ?

Он заметил, что стоит на краю трещины, – и отпрянул в испуге, заглянув в черную тьму на дне пропасти.

– Я мог бы шагнуть туда. Разом все кончить Остаться навсегда среди льдов. Так просто. И больше – никакого голода… Никакой боли…

И тут он услышал какой-то звук. Это скрипел снег

Он, моргая, огляделся, но не разглядел ничего, кроме вечной белой мглы.

Звук раздался вновь. Он, крадучись, огляделся. Какая-то тень двигалась и колебалась, как приливная волна.

– Волк? – прошептал он и шагнул вперед. – Пожалуйста, Волк!

Сердце его стучало о ребра. Он облизал губы и вздохнул. Черное существо двигалось в ночи. Черное существо со звериным носом.

Огромное животное показалось из-за сугроба.

– Дедушка Белый Медведь… – в ужасе прошептал он.

43

Ледяной Огонь склонился над телом Другого. Он молча глядел на лицо юноши. Почти ребенок, он погиб в бою. Копье снесло ему часть головы.

– Такой молодой…

– Почтенный Старейшина…

Ледяной Огонь повернулся и поглядел на Моржа, который шел к нему по опустошенному лагерю. Шатры из мамонтовых шкур дымились. Небо было черным от дыма, ветер поднимал пепел, как снег. Мертвые горами лежали вокруг людских жилищ.

– Что?

Морж победительно усмехнулся:

– Теперь-то мы задали им урок, да?

Ледяной Огонь втянул воздух и не торопясь выдохнул, глядя, как возле его рта собирается облачко пара.

– Так ли?

Стон разодрал прозрачный зимний воздух у него за спиной. Он не обернулся, не желая смотреть, что вытворяют с женщинами.

– Еще не задали – так зададим, – ответил Морж. – Как вспомнят они, что их жены и матери теперь рожает детишек для их врагов, – живо пропадет охота сражаться.

Ледяной Огонь хмуро усмехнулся:

– Не забудь, что мы сами потеряли не меньше женщин, чем они.

– Все равно мы сильнее, – отмахнулся Морж. – Они потеряют боевой дух гораздо быстрее, чем мы.

– Может быть…

– Ха! Они думали, что мы не дадим им отпора в середине Долгой Тьмы. Дурачье!

Ледяной Огонь поджал губы. Даже ему сейчас не удержать воинов… Слишком много крови пролил Враг. Его люди жаждали мести. Кровь за кровь…

– Они – это мы, – прошептал Ледяной Огонь. Северный ветер наносил снег ему за воротник, посеребрив лисью шерсть. – Мы – это они.

– Что ты сказал? – спросил Морж.

Ледяной Огонь поглядел на растерянное лицо воина:

– Мы родичи. По крайней мере, так сказала одна старуха. – Он пожал плечами. – После долгого раздумья я готов поверить этому. Язык у нас один. А другие Враги говорят на других языках. И веры наши не так уж сильно отличаются. И как мы, они…

– Тогда они в прошлом что-то потеряли… – надменно ответил Морж. – Я в них настоящей доблести не вижу. Я нашел мою сестру и ее ребенка – младенчику расшибли голову о камень, в мозгах его ползают черви… И в этом их доблесть? Да они, Почтеннейший Старейшина, хуже зверей! Я молю Великую Тайну, чтобы мне довелось убить последнего из них!

Ледяной Огонь поглядел на него, пытаясь заглянуть в его мысли. Морж кивнул и опустил глаза – и поспешил туда, где готовились поджаривать на углях вражеского воина. Вокруг стояли кружком женщины и дети. Их заставляли смотреть на казнь, чтобы знали, что им предстоит, если вздумают спасаться бегством.

А Ледяной Огонь пошел к краю долины, снег заскрипел у него под ногами. Пронзительные стоны наполняли воздух. От них нигде было не спастись. Он невольно ускорил шаг.

Оглянувшись, он увидел, как воины окружили связанного пленника. Тот извивался, нагой, распростертый на земле. Даже с дальнего расстояния Ледяной Огонь мог разобрать, что происходит. Воины издавали победные кличи, глядя, как Красный Кремень подбирает горячие угольки и засовывает их пленнику в промежность. Визг стал вовсе невыносимым.

Ледяной Огонь отвернулся и с окаменевшим лицом поглядел на огни Детей-Чудищ, вспыхнувшие в небе. Дети-Чудища? Еще недавно это было для них слезами Великой Тайны. Но в последнее время красочные верования пленных женщин стали разъедать старинные поверья Рода Белого Бивня.

Он вздрогнул от внезапного дуновения ледяного ветра.

– Великая Тайна… Как мне быть с этим? Чего ты хочешь от нас? Утихнет ли когда-нибудь эта ненависть?

Ветер, пронесшийся по скалам, словно рассмеялся ему в ответ.

Подул ветер, туман чуть поредел, и Зеленая Вода разглядела женскую фигуру. Она всмотрелась повнимательнее. Да, кто-то ковыляет по снегу внизу, у склона холма.

– Там кто-то есть, – сказала она своим подругам. Смеющаяся Заря и Куропатка поглядели вслед за ней.

– Это кто-то из Народа!

– Да это Пляшущая Лиса! – прошептала Зеленая Вода. – Сходите же посмотрите, разведен ли огонь, и приготовьте еды. Она выглядит совсем скверно.

Сама же Зеленая Вода достала из сумки снегоходы и натянула их поверх своих высоких сапог. Щурясь на солнце, она стала спускаться по склону. Когда туман рассеялся, блеск стал совсем нестерпимым, и ей пришлось опустить кожаные заслонки, защищающие глаза от солнечного света. Глядя сквозь прорези в них, она продолжала спускаться.

К тому времени как она достигла подножия, струи снега косыми линиями летели ей в лицо. В этом белом вихре темная женская фигурка вновь исчезла.

– Глупо я поступаю… – вздохнув, прошептала она. – Стоило бы подождать остальных.

И все же Зеленая Вода шла дальше, широко ставя свои снегоходы, иначе можно было расшибить себе голени и свалиться.

Сколько же еще идти? Ей это было сейчас не так просто – в утробе она носила дитя. Большой живот стеснял ее движения.

Она остановилась и огляделась. Здесь надо повернуть? По солнцу она попыталась определить направление снежных струй перед гребнем Цапли…

– Должно быть, еще дальше. – Зеленая Вода тяжело вздохнула. – Лиса… – позвала она. – Ты здесь?

Только ветер просвистел ей в ответ.

Зеленая Вода снова отметила для себя положение солнца. Дитя шевельнулось в ее чреве. Ноги начали ныть. А сколько идти назад? Полтора часа? Два? Душа ее разрывалась между страхом и жалостью к Лисе.

– Да вправду ли ты кого-то видела? – спросила она себя вслух.

Помедлив, она все же решилась продолжать поиски. С каждым новым шагом удалялась она прочь от лагеря, от места, где она была в покое и безопасности, и ей становилось все страшнее.

– А что если ты на самом деле видела кого-то из Других? А что если Пляшущая Лиса давно умерла и ты идешь прямиком навстречу вражескому копью? Что тогда? – бормотала она, жалея, что не дождалась Издающего Клич. Ветряная Женщина задула сильнее, пелена снежных хлопьев скрыла линию горизонта. – Лиса… Кто-нибудь… – звала она снова и снова, приложив ладони ко рту. – Кто там?

Она покачала головой, тревожно облизывая десны. Отец Солнце клонился к закату, на землю ложились резкие тени, а Ветряная Женщина все неистовствовала.

Зеленая Вода огляделась и увидела, что ее следы занесло снегом. Голод мучил ее. Это все из-за беременности Ребенок требует жизненных сил…

Она снова позвала Лису и снова огляделась.

– До темноты никак не вернуться, – прошептала она. Со страху положение казалось ей совсем безнадежным.

Она повернула назад.

И тут до ее ушей донесся слабенький стон. Она закинула голову и прислушалась.

– Пляшущая Лиса?

Ничего не слышно. Она пошла дальше. Ее бедренные мышцы дрожали от усталости. И все же она остановилась и вновь окинула взглядом заснеженную равнину. Идти домой или продолжать поиски? Она ни на что не могла решиться. Она слышала, слышала этот мучительный зов!

– Ты погубишь себя и своего ребенка в придачу, – прикрикнула она на себя. – Иди домой! Но ветер вновь донес этот звук.

– Лиса?

– Я здесь… – Голос доносился с наветренной стороны.

В снежных струях возникла смутная темно-бурая фигура – и сразу же скрылась вновь. Зеленая Вода ринулась вперед, двигаясь неловко из-за своего живота.

– Лиса?

– Зеленая Вода… – Пляшущая Лиса, усталая, изможденная, моргая смотрела на нее. Капюшон ее покрылся ледяной коркой. Она еле-еле качала головой. – Ты в самом деде здесь? Ты не из… не из Сна? Ты мне не мерещишься?

Зеленая Вода улыбнулась и, встав на колени, крепко сжала руку Лисы.

– Ну как теперь? Разве видение способно так сильно сжимать?

Пляшущая Лиса растерянно наморщила лоб и поглядела на свои оледенелые рукавицы.

– Я… не знаю. Я вообще больше ничего не понимаю. Не могу думать. Все смешалось. Шла на юг, вот и все. Потеряла дорогу…

Зеленая Вода похлопала ее по плечу:

– Ну а я разглядела тебя. Ты почти дошла. Идем. Издающий Клич небось весь обыскался. Ночь близится, а я где-то пропадаю. Он беспокоится…

Пляшущая Лиса слабо кивнула:

– У тебя найдется что-нибудь поесть? Не могу больше идти…

Но у Зеленой Воды ничего не было. Она только и могла, что помочь Лисе подняться на ноги. Но та сразу же с криком свалилась на землю.

– Что случилось? – спросила Зеленая Вода, поглядев в измученное лицо Лисы.

– Я уж забыла на минуту… – Лиса безнадежно взглянула на нее. – Щиколотка болит. Неделю назад я ударилась о камень. Болит. Никогда не было такой боли. Днем и ночью болит. А когда хожу – как огнем жжет.

– Неделю назад? И ты все это время шла? Глаза Лисы на мгновение сурово блеснули.

– Проклятие, да, конечно же шла. Что мне оставалось делать? – И вновь взгляд ее помутнел.

– Как давно ты ела в последний раз? Лиса опять нахмурила брови и задумчиво посмотрела на снежную пустыню:

– Не знаю… Нашла мертвого карибу. Кожа и кости… Недели две назад, кажется. Сосала костный мозг. А потом ничего… кроме ветра и снега. Знаешь, Ветряная Женщина, как сумасшедшая… дула… и дула. – Ее голос опять затих.

– Идем, обопрись на меня. Еще пару часов ты протянешь, если выдержала так долго.

– Надо… отдохнуть… спать…

Зеленая Вода стянула перчатки и провела рукой по парке Пляшущей Лисы, чувствуя под одеждой ее исхудавшую грудь.

– Нет, надо идти, девочка моя. Если ты сейчас уснешь, ты уже не встанешь. Ты и так слишком замерзла. Потеряла много тепла. Вставай и идем.

Кряхтя, она подняла Пляшущую Лису с земли.

– Где твой второй снегоход? Есть только один, и тот в сумке, а не на ноге.

– Другой сломался… Это когда я упада. А в одном снегоходе все равно идти трудно. Нога болит, будто кость раздроблена…

– Ну так обопрись на меня. На здоровую ногу я надену снегоход. Три ноги все же лучше, чем одна, да?

Вместе они двинулись в путь. Последние солнечные лучи догорали на юго-западе.

Сжав зубы, Зеленая Вода волокла свою подругу.

– Ты сможешь… Ты сделаешь это.

– Ничего не осталось… – бормотала Пляшущая Лиса. – Я одна…

– Правильно. Ну так иди же!

– Блаженный Звездный Народ! Как болит щиколотка! – застонала Лиса. – Зачем мы здесь? А? Ради чего мы боремся за жизнь? Зачем? Что нам предстоит, кроме боли и горя? Народ не может жить… в этом…

– Молчи! – оборвала ее Зеленая Вода. – Побереги лучше силы, чтобы идти. Делай шаг за шагом…

Даже разговаривая, она продолжала ритмично дышать. Ноги ее горели, но они продолжали идти. Зеленая Вода по звездам определяла путь.

Сколько они идут? Сколько жизней провела она здесь, в снежном поле?

В сознании ее возник голос Издающего Клич. Его смутный образ, возникший из темноты, обхватил ее, прижал к Пляшущей Лисе, повел за собой – и вот уже они стояли около чумов на дне долины.

Когда они добрели до очага, Зеленая Вода опустила Пляшущую Лису на землю, стянула с нее оледенелую парку и стала растирать ее онемевшее тело, а Поющий Волк тем временем разрезал сапог на ее левой ноге.

Зеленая Вода с трудом подавила вздох при взгляде на щиколотку Пляшущей Лисы. Опухла, вся в пятнах… Смотреть и то больно.

– И ты неделю так ходила? – поразился Издающий Клич.

– Ну и женщина! – вздохнула Зеленая Вода. – Я не знаю больше никого, кто сумел бы эдак.

Пляшущая Лиса застонала и повернула голову:

– У меня не было выбора. Я осталась одна… совсем одна. – И она плотно закрыла глаза.