Текст книги "Там, где умирают корабли"

Автор книги: Уильям Кори Дитц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Поэтому мы должны настаивать, но не от имени септа, а как члены своих триад. Нам нужно убеждать наших любимых оставить позицию силы. Мы не можем повелевать другими мирами. Этого вообще не следует делать! Лучшая стратегия – это мирное сосуществование. И я прошу вас, поддержите меня и весь совет в этом миролюбивом начинании, помогите излечить наших братьев и сестер от тяжелого недуга заблуждения!

Одобрительные крики говорили о том, что Ла-Ма была услышана. От этого ей стало тепло, и она наклонила голову в знак покорности и признательности к собратьям. Ла-Си, дама средних лет, подошла к платформе и посмотрела в глаза Ла-Ма:

– Спасибо! Наш септ многим обязан тебе. Затем она повернулась к публике:

– Я знаю, у вас есть множество вопросов к оратору, но подождите с ними до завтра, она непременно встретится с вами. Сейчас начинается эвакуация, первым выходит последний ряд. Проводники выведут вас к поездам. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах и помогайте тем, кто в этом нуждается. Пусть правда просветит и защитит вас!

Эвакуация шла на удивление спокойно. Публика на передних рядах обменивалась мнениями, а проводники вели задние ряды к поездам. Довольная тем, что все идет хорошо, Ла-Ма с облегчением обернулась к Ла-Си, когда начались новые толчки. Они становились все сильнее, а частота их настолько возросла, что сейсмографы даже за сотни миль от эпицентра записали их как один продолжительный импульс. Гора вдруг выбросила столб пепла и раскаленного газа. Он успел подняться на высоту нескольких километров, прежде чем ветер отнес его на восток.

Но Ла-Ма не суждено было об этом узнать. Пол под ней наклонился и заходил волнами. Она изо всех сил старалась не упасть. Кто-то закричал и кинулся к выходу, но проводники преградили дорогу. Паника охватила лишь немногих, десятки тысяч траанцев остались на своих местах и теперь молились, закрыв глаза.

Зал заполнил вибрирующий гул множества голосов, вскоре все потонуло в раскатах зловещего грохота и глухих взрывов. Скала начала падать, и Ла-Ма едва успела подумать о своих возлюбленных Ка-Ди и Са-Ло, когда обломок перекрытия лишил ее жизни.

Те же самые взрывы заставили ходить ходуном вагоны готового к отправлению поезда на магнитной подушке, раскачивая и срывая с креплений его монорельс. Машинист понял, что происходит, и разблокировал ручное управление. Даже если поезд успеет отъехать всего на милю, это уже может их спасти.

Состав рванулся вперед. Возможно, они бы спаслись, если бы Лунная гора не взорвалась именно в этот самый момент. Меньше чем за пять минут храм, посадочные площадки и поезда засыпало тоннами пепла и камня. А потом по склонам хлынули потоки лавы, завершая массовое погребение.

Одна треть расы Траа погибла. Прошло несколько недель, прежде чем об этом узнали на всех планетах, принадлежавших Траа. Оставшиеся в живых содрогнулись от горя. Но жизнь продолжается – во всяком случае, так говорили уцелевшие септы, – а дела есть дела. Ведь коварные чужаки замышляли что-то, и их необходимо было остановить.

3

Боги ничего не дают тому, кто сидит сложа руки.

Пословица западноафриканского племени Бамбара. Время происхождения неизвестно

ПЛАНЕТА НОВАЯ НАДЕЖДА

Дорн Восс был отчислен из академии ровно через месяц после разговора с директором. В течение всего этого месяца каждый день казался ему неделей. С каждым разом было все труднее дождаться, когда принесут почту. В два часа дня вся академия оживала. Некоторые ученики прыгали от радости, получив долгожданную весточку из дома, другие же, получавшие письма чуть ли не каждый день, зевали со скучающими лицами, а те, кому сегодня не посчастливилось, пожимали плечами и уходили прочь.

Ожидание было для Дорна особенно мучительным, оттого что он в отличие от своих товарищей ждал не посылки с гостинцами, он действительно беспокоился за своих родителей, и с каждым днем тревога становилась все сильнее.

Вскоре Дорн отчаялся, перестал ждать и решил получше подготовиться ко дню исключения.

Кабинет директора был таким же, что и месяц назад, только дождь стучал по стеклу. Такой дождь не только наполнял цистерны города, но и затапливал его бесчисленные хижины и лачуги.

Директор Тулл волновался, и это было видно по всему. – Присядь, сынок. Бумаги готовы.

Несмотря на то что академия была оснащена по последнему слову компьютерной техники, чем и привлекала учеников, на остальной части планеты все еще практиковались дедовские способы оформления документов, и поэтому личное дело Дорна, его табель и справка об отчислении были сделаны в двух экземплярах – на бумаге и на микродиске.

Дорн расписался в тех местах, где стояла галочка, делая вид, что слушает добрые советы директора, мечтая только о том, чтобы все это побыстрее закончилось.

Тулл выдавил вымученную улыбку.

– Ни для кого не секрет, что надежды, которые десантники питали, высаживаясь на этой планете, оправдались далеко не полностью. Хотя у нас и есть несколько приличных гостиниц, условия жизни все еще оставляют желать лучшего. Поэтому я снял для тебя комнату в «Приюте космонавта». Там довольно чисто и цена невысока. Вот возьми, – сказал директор и протянул Дорну немного наличных. – Это поддержит тебя первое время.

Парень знал, что это собственные деньги Тулла, и почувствовал себя неловко. Еще стыднее было вспоминать про те 250 кредитов, которые он за последние несколько недель выцыганил у одноклассников.

– Спасибо, сэр, я или мои родители вернем вам долг, как только сможем.

Конфедерация была так велика, что с ее обитателями, даже самыми богатыми, могло произойти все что угодно. Поэтому вероятность того, что Тулл получит свои деньги обратно, была очень мала, и они оба это знали. Но директор улыбнулся:

– Конечно-конечно, вернешь, как только сможешь! – Он поднялся, встал и Дорн Восс. – Теперь, – Тулл протянул мальчику руку, – несмотря на то что ты теперь имеешь право сам распоряжаться собственной судьбой, я настоятельно советую тебе не тратить эти деньга, а найти любую работу, и еще: держи связь с моим секретарем. Известия о твоих родителях могут поступить в любой день, и мы должны знать, где тебя найти.

Дорну очень хотелось в это верить, но у него не получалось. Пожав директору руку, он улыбнулся из последних сил и вышел из кабинета. Не обращая внимания на дождь, Восс решил в последний раз сходить в ботанический сад. Под ногами хлюпала грязь, мокрые ветки хлестали по плечам, когда он спускался на террасу. Город внизу был скрыт пеленой дождя и тумана.

Юноша вошел в заброшенную теплицу и оперся о косяк, слушая, как дождевые капли барабанят по плексигласовой крыше. Дорн знал, что слезами горю не поможешь, но все равно плакал, глядя, как растения раскачиваются и приплясывают в такт ударам дождевых капель.

Дрожащими пальцами он закурил сигарету.

До гостиницы было миль пять. Такая прогулка и сама по себе достаточно утомительна, а если приходится тащить тяжелую ношу, то и вовсе невыносимая. Кроме того, Дорн никогда, во всяком случае до этого дня, не испытывал никаких лишений; поэтому мысль о том, чтобы из экономии идти пешком, просто не приходила ему в голову.

Он подозвал наименее потрепанную из трех машин на стоянке, закинул сумки в багажник и сел в потертый салон, где, однако, работал кондиционер. Пластик, заклеенный официальными извещениями, отделял его от кабины водителя. Разглядеть таксиста было трудно, но у юноши создалось впечатление, что это невысокий курносый человек с черными волосами.

Когда машина мягко поднялась на воздушной подушке, развернулась и двинулась по дороге вниз, Дорн глянул сквозь заднее стекло на здание академии. Сбегавшие по стеклу потоки воды делили картинку на две неравные части. Увидит ли он когда-нибудь снова свою альма-матер? По крайней мере ему хотелось в это верить.

Когда машина спустилась с холма, дождь утих, а через несколько минут перестал совсем. Машина выехала на бульвар. В дни первых переселенцев, когда еще не иссякли субсидии на освоение, его спроектировали широким, в четыре полосы. Потом стало ясно, что достаточно и двух. По проезжей части шел сплошной поток воды и мусора. Дети трущоб махали проезжающим с самодельных плотов. Дорн помахал им в ответ. Потом он вспомнил, что мать этого не одобрила бы, и помахал снова.

Дети исчезли за поворотом. Зато слева показалась армия, точнее, толпа рабочих, которые чинили насыпь. Две или три сотни людей разравнивали грунт на ее вершине. Одна-две машины справились бы с этой задачей за час. Но тогда у людей не было бы работы.

Такси остановилось, пропуская тяжелый грузовик, затем повернуло еще несколько раз и резко затормозило.

Лучи солнца пробились сквозь облака и осветили отель. По всем стандартам это было более чем скромное сооружение. Но оно возвышалось над окружающими домами, что говорило о том, что при его строительстве был использован железобетон.

Дорн открыл дверь машины, и влажный теплый воздух улицы ворвался в кабину. Парень сморщил нос от запаха и посмотрел вниз на глубокую, по щиколотку, воду. Подъезд отеля был всего лишь в двух шагах от машины. Дорн собрался было перейти это расстояние вброд, но в этот момент девочка в лохмотьях поставила у двери машины скамеечку. У девочки были черные волосы и большие глаза, а живот слегка выдавался вперед, что было признаком долгого голодания. На последнее Дорн не обратил бы внимания, не слушай он в свое время лекции Холуорти.

Он улыбнулся, дал девочке монетку и встал на скамеечку. Отсюда было уже нетрудно перепрыгнуть на тротуар. Оглянувшись, он увидел, как ребенок удирает со всех ног. К тому времени солнце совсем вышло из облаков и пар поднялся над городом. Таксист, живой и проворный, отнес сумки Дорна и поставил их на крыльцо.

– С вас десять кредитов, господин, – сказал он, обнажая в улыбке полусгнившие зубы.

Дорн заплатил, добавив два кредита на чай, а обернувшись, увидел, что какой-то мальчишка уже несет его багаж. Ему было лет десять, на нем была только замызганная набедренная повязка, и он был потрясающе похож на ту девочку со скамейкой. Он наполовину нес, наполовину волок сумки по полу серого синтетического мрамора, оставляя за собой грязные мокрые полосы.

Клерк в регистратуре был возмущен таким вторжением в его святилище. Витиевато ругаясь, он вышел из-за стойки и ударил мальчишку палкой, специально припасенной для этой цели. А тот, боясь потерять честно заработанные деньги, втянул голову в плечи и рванулся вперед. Похоже, он привык сносить удары ради одной-единственной монетки. Дорн встал между ними, и следующий удар палки пришелся ему по руке. Он снисходительно улыбнулся и, нащупав в кармане монету в один кредит, кинул ее в воздух.

Мальчишка поймал ее на лету, благодарно улыбнулся и кинулся к выходу.

Клерк долго извинялся, а потом разразился обвинительной речью против местных сорванцов и только после этого попросил нового постояльца оставить отпечаток большого пальца.

Дорн прижал палец к регистрационной панели и пошел по лестнице вслед за клерком, позволив ему нести свой багаж.

Комната находилась на втором этаже, окна выходили на аллею. Клерк открыл все шкафы, пробормотал что-то про обслуживание в номерах и протянул руку за чаевыми. Дорн расстался с еще одним кредитом, дождался, пока дверь закроется, и осмотрел свою новую обитель. Мебель была старая, но чистая. Не та, к которой он привык, однако выбирать не приходилось.

В течение четверти часа юноша раскладывал свои вещи, крутил настройку радио, а затем плюхнулся на кровать. Пружины заскрипели, а пятно плесени на потолке стало похоже на голову женщины с высунутым языком. В свои последние дни в школе Дорн с нетерпением ждал, когда станет свободным человеком, несмотря на то, что положение его было не из легких. Но теперь свобода его не радовала. Что с родителями? Почему они о нем забыли?

Он начал было жалеть себя, но решительно подавил в себе уныние. «Если хочешь что-то сделать, возьми и сделай», – говаривала его сестра, и именно так Дорн намерен был поступить. Для начала ему нужны были деньги, чтобы купить билет на приличный попутный корабль. Потом надо было добраться до Мехноса, туда, где жили его родители и где находилась штаб-квартира их фирмы.

Существовало два пути достижения цели. Он мог заработать деньги долгим и упорным трудом, а мог выиграть их в карты, что представлялось более легким и быстрым способом. У себя в школе Дорн считался лучшим игроком в компьютерные карты. Все зависит от того, брать в расчет таких, как мисс Фромсби, или нет. Она преподавала математику и могла вычислить все ходы, да еще при этом обладала феноменальной зрительной памятью. Но все равно Фромсби встречаются в этом мире редко, поэтому Дорн мог надеяться на выигрыш. Во всяком случае, так он считал.

С чего же начать? Карты шума не любят. Лучше всего было бы найти небольшую, солидную компанию состоятельных игроков.

Юноша представил себе, как он подходит к дежурному администратору и спрашивает у него адрес ближайшего респектабельного казино. Нет! Директор Тулл заказал ему номер здесь не просто так. За полкредита или даже за меньшую сумму клерк будет докладывать тому обо всем, что делает Дорн. Лучше пойти и самому все разведать.

Юноша надел сапоги, респиратор, в которых здесь ходит большинство приезжих с других планет, и через десять минут спустился в холл. Кивнув дежурному, он вышел через боковую дверь. При этом его сапоги ушли в мутно-коричневую воду сантиметров на десять. Убедившись, что они не протекают, Дорн огляделся. Пар поднимался над улицей. В лучах яркого солнца лужи высыхали буквально на глазах. Мелькнула тень, и раскатистый гул возвестил о прилете корабля. Прикрыв глаза ладонью, парень увидел, что какое-то судно идет на посадку в гавань. Судя по обшарпанному корпусу, это был купец со свободным фрахтом. То, что нужно! Опускаясь, корабль скрылся из виду, а Дорн едва поборол искушение бежать в гавань.

Нет, сначала – деньги, а путешествия – потом!

Кто-то тронул Дорна за рукав. Он повернулся и увидел мальчика – того, что поднес ему багаж. Он возник словно привидение.

– Мы снова встретились, сахиб! Наверное, такова воля богов!

– Сдается мне, что это скорее твоя воля! – возразил Дорн без всякого почтения к богам.

– Нет, мы все только лишь игрушки в руках богов. Может быть, вам нужен проводник? Я знаю город как свои пять пальцев!

Дорн посмотрел на своего собеседника и задумался над его предложением. Можно ли доверять этому сорванцу? Заведет в какой-нибудь проулок и с помощью сородичей обчистит его до последней нитки!

Казалось, мальчик прочел его мысли:

– Вам нечего бояться, сахиб! Я – честный гид, клянусь честью, что вы благополучно вернетесь домой.

Не было никаких оснований верить, что малец хотя бы понимает значение слова «честь», а если и понимает, то считает себя им связанным. Но он говорил так искренне, что Дорн согласился:

– Смотри мне, если врешь! Как тебя зовут?

– Рали, сахиб! На языке моей матери это значит «благословленный богами».

– Хорошо, Рали, мне нужно одно такое место, которое мужчины и женщины посещают по ночам. – Дорн старался скрыть смущение.

– Ага, – понимающе подмигнул Рали, – я знаю такое место! Все мальчики и девочки там девственные. Они носят шикарную одежду, напудрены, накрашены, и от них пахнет духами. Моя сестра хочет работать там, когда подрастет.

Дорн вспомнил ту девчонку со скамеечкой и вздрогнул.

– Нет, я имею в виду другое, мне нужно туда, где играют в карты.

– А, понял, – обрадовался Рали, – я отведу вас! Однако должен предупредить сахиба, что он еще молод и его там могут не принять.

– Это уже мое дело! – уверенно сказал Дорн. – Ты только отведи меня туда, а об остальном уж я позабочусь.

– Как будет угодно сахибу, – с готовностью отозвался Рали. – Может, мне взять такси? Сахиб будет путешествовать с комфортом.

Дорн прикинул, сколько у него наличных. Деньги таяли с катастрофической быстротой. Кроме того, неплохо было бы познакомиться с окрестностями.

– Нет, я желаю идти пешком.

– Как вам угодно, – послушно согласился Рали, – идите за мной и смотрите под ноги, потому что под водой встречаются ямы.

Они шли по лабиринту улочек, сворачивая то вправо, то влево. Дорн пробовал запомнить дорогу, но вскоре махнул рукой. Было ли это тайным замыслом Рали, или они шли так просто потому, что короче дороги не было, – кто знает? Они проходили мимо бесчисленных лавчонок, каждая из которых торговала только чем-то одним. В одних предлагали хлеб, в других – мясо, специи, одежду, ювелирные изделия, кухонную утварь, инструменты и – да! – даже электронику из-под полы, хотя выбор был ограничен, а полиция постоянно маячила поблизости.

Разносчики обращались к Дорну сразу на нескольких языках, смешно коверкая их. Из раскрытых дверей доносилась музыка, кто-то громко спорил, торгуясь, и смесь самых разных запахов пробивалась сквозь респиратор. Они были довольно приятными, юноша решил снять его, и вскоре уже наслаждался запахом жареного мяса, свежего хлеба и дыма экзотических благовоний.

Почти ни у кого из жителей трущоб не было холодильника, поэтому большая часть их покупала продукты ежедневно. Утром дождь заставил людей сидеть дома, но сейчас они все разом высыпали на улицы, спеша к своим излюбленным лавкам с кошелками в руках.

Несмотря на то что Дорн, как и местные жители, был черноволос и смуглокож, одежда, осанка и манеры выделяли его из толпы. Многие из местных спешили освободить ему дорогу, иногда даже выскакивая на проезжую часть улицы. Другие же нарочно задевали его плечом, чтобы оттеснить в сторону, или старались забрызгать грязной водой.

Вместе с мистером Холуорти Дорну случалось посещать трущобы по самым разным поводам. Поэтому такое поведение не удивляло его – удивило неожиданное ощущение собственной уязвимости. Никогда он не чувствовал себя таким беспомощным, как сейчас, и это было страшнее всего.

И все же юноша не хотел уступать местным. Он игнорировал их оскорбительные выпады и шел, всем своим видом выказывая свое несомненное превосходство. Ответом на это была новая волна недобрых чувств. К счастью, именно в этот момент Рали решил свернуть за угол.

Скоро магазинчики стали еще беднее. К тому же они стали встречаться реже, уступив место бесконечному лабиринту одно-и двухэтажных бетонных бараков. Жены во всю глотку бранили мужей, дети дразнили друг друга, и пронзительно кричала разная домашняя птица. Здесь улица пошла под уклон, увлекая за собой поток дождевой воды. Какой-то мужчина поднимался по ней, толкая тяжелогруженый велосипед. Мужчина сердито нахмурился, когда Дорн его поприветствовал.

Вдали блеснула водная гладь, и взгляду Дорна открылась излучина реки Кришна. Из школьных уроков он знал, что она начинается далеко на севере, змеится по самым плодородным землям планеты, а потом распадается на три рукава, которые, в свою очередь, образуют еще множество рукавов, а те отдают воды реки океану. Город Оро был построен в дельте у самого устья Кришны.

Рали повернул направо и пошел по узкой дорожке, круто сбегавшей к группе зданий, составлявших деловой центр города. Дорн следовал за ним, осторожно выбирая куда ступить и постоянно оглядываясь на свору бездомных собак, рывшихся в недалекой куче мусора.

Спустя несколько минут они вышли к перекрестку, пропустили тяжелый грузовик на воздушной подушке и перешли улицу вброд, не дожидаясь, пока успокоится вода, взбаламученная машиной. Рали свернул на площадку для парковки транспорта, совершенно пустую, если не считать бродяг, расположившихся лагерем на. дальнем ее конце. Их одежды, все еще мокрые от дождя, были развешаны на цепях ограждения и колыхались на ветру подобно разноцветным флагам.

Бродяги безучастно смотрели, как Ради и Дорн пересекли площадку и встали перед ветхой выцветшей вывеской. Она гласила: «Кантина Роха», что на староиспанском языке планеты Земля, насколько Дорну было известно, означало «Красная гостиная» или что-то в этом роде. Вывеску обрамляла гирлянда ламп. Возможно, по вечерам все это неплохо смотрелось. Но при свете дня казалось, что вывеске прямая дорога на свалку. Рали указал на сходни, провисшие и истертые от многолетней службы:

– Вам сюда, сахиб. Следуйте дальше один, я подожду.

Дорн посмотрел на посудину, к которой вели эти сходни.

Когда-то это была речная баржа, сколоченная, как и многие ее товарки, из грубо обструганных досок какого-то твердого дерева. Ее подпирали сваи, и, судя по всему, уже довольно давно.

Отлив обнажил обширные участки илистого дна. Благодаря обильному дождю, протоки между ними были полны воды, хотя и не настолько, чтобы можно было плыть на лодке. Дорн смотрел, как вода пробегала сквозь шпангоуты давно заброшенного баркаса, закручивала спирали вокруг старой резиновой шины и билась о какой-то бетонный блок. Однако здесь не было кузовов машин, ржавых бочек и прочего металлического хлама, общего для большинства планет. На Новой Надежде такие вещи просто-напросто не выбрасывали.

Подавляющую часть городских стоков выносило сюда, на заиленное плоское дно дельты. Вонь стояла страшная. Дорн покопался в карманах, достал свой респиратор и надел. Затем он сказал Рали:

– Я скоро вернусь!

Под тяжестью Дорна сходни прогнулись, но выдержали. Доски были скользкие, но поперечины позволяли на них удержаться. Под сходнями по илу, извиваясь, ползали рыбы с выпученными глазами. При встрече с местными ракообразными они отталкивались хвостом, подпрыгивали и шлепались в грязь уже несколько дальше. Большинству удавалось уйти.

В прямом соответствии с названием заведения, «кантина» была выкрашена в красный цвет. Палуба давно выцвела и была сплошь заляпана белым птичьим пометом. Массивная дверь преграждала Дорну путь. Он толкнул ее и вошел внутрь.

За дверью было довольно темно и относительно прохладно. Миновав конторку, юноша прошел в центр зала. В зале стояло пятнадцать двадцать столов, на них лежали стулья. Уборщица вытирала шваброй пол. Она даже не подняла на Дорна глаза.

Откуда-то из глубины комнаты раздался женский голос:

– Чем могу вам служить?

Дорн откашлялся и постарался придать голосу солидности:

– Один из моих друзей посоветовал к вам заглянуть.

– Вы с другой планеты?

– Совершенно верно.

Он услышал легкие шаги, и из полумрака выступила женщина. У нее было красивое лицо, во всяком случае, когда-то оно, несомненно, было красивым. Что же касается фигуры… она и сейчас завораживала семнадцатилетнего подростка. Женщина заметила это и улыбнулась:

– Как вас зовут?

Дорн решил не врать, за что и поплатился.

– Мое имя Восс, Дорн Восс.

Она подняла тщательно выщипанные брови.

– Правда? Вы из семьи, которая владеет компанией «Восс Лайнз»?

Дорн скромно кивнул:

– Да, я – сын ее владельцев.

Женщина протянула руку, Дорн поспешил ее пожать. Только тогда он увидел золотистую змейку с рубиново-красной пастью, обвивавшую запястье дамы. Клыки змеи оказались всего в нескольких сантиметрах от его пальцев.

– Добро пожаловать в «Кантина Роха». Меня зовут Кармен, и я хозяйка этого заведения!

– Очень рад, – вежливо ответил Дорн, стараясь не пялиться на ее груди, – когда вы открываетесь? Мне бы хотелось переброситься в карты.

Мисс Кармен заметила, что парень хорошо одет, что у него дорогой уронокомпьютер, и пришла к заключению, что молодой человек – повеса, сын богатых родителей, который вообразил себя игроком и просаживает кучу денег, как только садится за стол. Наверняка он прибыл с последним кораблем. Однако ей-то деньги ох как нужны! Кармен облизнула губы кончиком языка.

– Мы открываемся в девять! Куда прикажете прислать за вами машину?

Дорн почувствовал себя значительной персоной. Вот это – деловой разговор!

– В «Приют космонавта»!

– Хорошо, – кивнула Кармен, – машина будет ждать вас у входа в восемь сорок пять. Я, конечно, не могу обещать, но надеюсь, что мои постоянные клиенты будут рады встретиться с вами за игорным столом.

Дорн поблагодарил любезную Кармен, вышел из казино и пошел длинной дорогой назад. Наверное, надо будет вздремнуть, перед тем как отправляться играть.

Впереди длинная ночь… и доходная.