Текст книги "Там, где умирают корабли"

Автор книги: Уильям Кори Дитц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

– Да, сэр!

– Ладно! – утомленно заключил Полурог. – Вы его слышали. Все, кто за то, чтобы принять очень трудное, неблагодарное и неприятное решение, скажите «Да!».

Ролло услышал, как все дружно произнесли «Да!». Никто не сказал «Нет!».

– Итак, решено, – сказал Полурог. – Мы постараемся сделать все, что в наших силах. Теперь оставьте нас. Совету предстоит работать еще ближайшие два интервала.

Ролло почтительно попрощался и, двигаясь к выходу, подумал о том, что первый бой выигран, но второй будет намного сложнее.

13

Умудренные опытом женщины приспосабливаются к обстоятельствам, подобно воде, принимающей форму сосуда, в который ее вливают.

Надпись на глиняном кувшине, найденном на раскопках Йтчара IV, 20 000 год до н. э.

ПЛАНЕТА НОВАЯ НАДЕЖДА

Яркий солнечный свет, льющийся в просвет между импровизированными занавесками, и запах еды разбудили Дорна. Пару минут он наслаждался удобством своего временного ложа, а потом заставил себя подняться, быстро надел брюки, умылся и почистил зубы.

Ла-Со сидел над очагом. Увидев, что Дорн встал, он кивнул на почти пустой короб для дров:

– Иди по главной дороге на север. Когда дойдешь до дровяного склада, спроси Сандро. Скажи ему, что тебя прислал Ла-Со. Когда вернешься, завтрак уже будет готов.

Его голос звучал резко, почти грубо, будто бы траанец хотел избавиться от постояльца. Дорн подумал, что, может, не стоит злоупотреблять гостеприимством, но ему уж очень хотелось есть, да и еда пахла так вкусно! Поэтому он решил исполнить поручение.

Дорн вышел из дома и пошел по тропке, сбегающей с холма. Косые лучи восходящего солнца залили весь полуостров золотистым светом.

Хижины стояли вплотную друг к другу, словно боялись упасть без поддержки. А там, где они кончались и начинался берег моря, Дорн увидел все виды утильсырья. Как простая фанера лежали в кипах листы обшивки кораблей, ровные ряды бобин с кабелем занимали другую часть пляжа. А контейнеры, набитые до краев мелкими металлическими предметами, размещались вдоль защитного ограждения.

Специального оборудования было на удивление мало: два желтых подъемных крана, баржа, сидящая на мели, да с десяток роботов-грузчиков, застывших в том положении, в котором их оставили операторы.

Но для Дорна гораздо больший интерес представляли смутные силуэты, темнеющие за завесой тумана, которая отделяла площадку утилизации от болотистой равнины. Именно там, между поселком и морем, можно было разглядеть остовы могучих некогда кораблей. С обрезанными крыльями, ободранными корпусами, они были похожи на скелеты гигантских зверей с торчащими ребрами шпангоутов.

Это было печальное и завораживающее зрелище. Дорн испытал одновременно и жалость, и любопытство. В детстве он нередко просил своих родителей разрешения полазить по старым кораблям. Ему нравился затхлый воздух кают, а нажимая на давно безжизненные клавиши на пульте управления в центральной рубке, он чувствовал себя капитаном. Но это было давно, когда он был совсем еще ребенком. Тогда андроиды не сдавали карты, а подкидывали дрова в камин.

На главной дороге было многолюдно. Обходя пешеходов, юноша наткнулся на стайку детей, и это была его ошибка. Сорванцы толкали его, пробегая мимо, кривлялись и смеялись над ним, гонялись друг за другом по склону. Грязь хлюпала под его сандалиями, дым очагов ел глаза, и он чуть не оглох от визгливых голосов лоточников, нахваливающих свои товары. Они выстроились вдоль дороги и, соперничая друг с другом, старались привлечь его внимание:

– Рыба, свежая рыба! Ночного улова, поджарена специально для вас! Берите, пока горячая!

– Эй, мужчина, хотите помыться? Видит Бог, вам необходима ванна! Всего за пять дюймов провода, зажим «три» или за полускобу.

– У вас хорошая коробка, молодой человек! Сколько просите за нее?

Так продолжалось до тех пор, пока Дорн не преодолел небольшой подъем и не увидел дровяной склад, окруженный забором в четыре фута высоты, вдоль которого бегали на цепи тощие, вечно голодные псы.

Держась от них на почтительном расстоянии, Дорн добрался до ворот и вошел на склад. Все дрова были разложены по сортам, и каждому сорту была определена своя цена. Здесь был плавник, высушенный солнцем почти добела; здесь были доски, или то, что было когда-то досками, панели, оторванные от отслуживших свое корабельных коек, и ветви кустарника. Благодаря урокам мистера Холуорти, Дорн определил, что это ветви железного дерева, или странника, который растет обычно на вершинах высоких холмов. Теплотворная способность таких дров была такой же, как у каменного угля.

Неподалеку стучал топор. Дорн пошел на звук и увидел женщину в синей блузе и шароварах. Красный платок на шее хорошо сочетался с блузой; у женщины были голубые глаза, и морщинки лучиком расходились от них. Она колола лучину для растопки. Увидев Дорна, женщина отложила топор:

– Здравствуйте! Чем я могу вам помочь? – Мне нужен Сандро.

Женщина громко крикнула:

– Сандро, к тебе пришли! – и снова принялась за работу. Дорн стоял и смотрел. Неожиданный голос сзади заставил его вздрогнуть:

– Слушаю вас, что вам нужно? Учтите, бесплатно дров я не даю!

Дорн обернулся. Сандро оказался седым сухощавым мужчиной неопределенного возраста. Казалось, что в его организме не осталось ни капли влаги, только кости и дубленная солнцем кожа. Он разглядывал юношу с подозрением человека, который видел в жизни всякое, но редко – хорошее.

– Меня прислал Ла-Со, – сказал ему Дорн. Лицо Сандро немного смягчилось.

– Вот как? Сам Ла-Со? Как он поживает, старый пес?

Такая перемена настроения застала Дорна врасплох. Он не знал, что ответить, и промолвил, запинаясь:

– С ним все хорошо, вернее, я надеюсь, что с ним все хорошо. Трудно судить по внешнему виду!

Сандро кивнул, словно понял, что подразумевает Дорн.

– Да, конечно, он бывает угрюм, особенно когда начинает думать о своих близких, а он думает о них почти постоянно. Ты знаешь, что с ним произошло?

Дорн отрицательно покачал головой.

– Да в общем-то и рассказывать нечего, – грубовато сказал Сандро. – Ставь короб сюда! – С этими словами он подошел к груде веток железного дерева и принялся тщательно отбирать дрова и передавать их Дорну. – Траанцы женятся не так, как мы. По-нашему сказать, у них либо две жены при одном муже, либо, наоборот, два мужика при одной женщине. На мой взгляд, диковато, но они так живут. Так или иначе, Ла-Со и две его жены приехали сюда по делу и подцепили какую-то заразу. Вот, возьми еще эти корни, они долго горят… На чем я остановился? Ах да, Ла-Со. Ты знаешь, что здесь чума почти каждый год опустошает дома?

Дорн вспомнил, как умер Холуорти.

– Да, знаю. Сандро кивнул.

– Ну вот, как ни странно, та зараза, что убила жен Ла-Со, абсолютно безвредна для нас, людей. Ну поболит голова, ну выступит сыпь, и все! С горя он, если сказать по-нашему, запил и пьянствовал тридцать дней. Очнулся в бараках временного содержания. Остальное ты знаешь…

Дорн знал остальное и поэтому поспешил поднять короб. Тот оказался тяжелее, чем он думал.

– Давно здесь Ла-Со? Сандро скосил глаза на солнце.

– Два года? Три? Время здесь ничего не значит, во всяком случае для меня. Хотя некоторые ни о чем другом и думать не могут.

Дорн кивнул и вновь посмотрел на дрова.

– У меня нет своего металла, и Ла-Со не дал мне ничего… Мне нечем вам заплатить.

Сандро махнул рукой:

– Он, старый пес, знает, что я ничего с него не возьму. Я должен ему гораздо больше, чем могу отдать. Просто скажи ему, что Сандро отдал лучшее, что у него есть.

Дорн поблагодарил и пошел назад, размышляя о том, чем Ла-Со мог заслужить такую безграничную благодарность.

Полный короб оказался тяжелым. Дорн поставил его на плечо, и идти стало сразу же легче, особенно когда он спускался с холма, однако подъем к дому Ла-Со Дорн преодолел с трудом.

Войдя, Дорн увидел на дощатом столе тарелку с едой. Ла-Со сидел спиной к двери и смотрел в угол. Он то ли пел, то ли говорил что-то речитативом на своем родном языке. Еда была горячей, значит, он видел, как Дорн подходит. Но разговаривать с ним траанец явно не желал.

Дорн уселся за стол, размышляя о причине такого странного поведения. Может быть, как говорил Сандро, на траанца снова напала печаль? А может, все дело в том, что у них иные представления об этике? Вдруг он, Дорн, его чем-то обидел? Однако обо всем этом приходилось только гадать.

Юноша съел кашу, вымыл тарелку и еще раз взглянул на спину Ла-Со. Тот продолжал петь. Недоуменно пожав плечами, Дорн вышел на улицу. Зазвучала сирена, и люди поспешили к берегу. Не зная, что делать, Дорн присоединился к ним.

Мужчины, женщины и дети высыпали из хижин, лачуг и палаток. Все шли только в одну сторону, и Дорн, который до последнего времени не переставал удивляться оптимизму и юмору обитателей лагеря, сейчас был поражен их почти зловещим молчанием.

Все дороги сходились в одном месте, служившем чем-то вроде плаца для общего сбора. Восьмифутовый забор, увенчанный стальной обоюдоострой режущей лентой, отделял трущобы жилой зоны от площадок утилизации. Дорн заметил большие плакаты, извещавшие, что «Все вторичное сырье принадлежит «Шарма Индастриз». Похитители караются по всей строгости закона!» – и подумал: откуда же тогда в лагере все эти куски проволоки, болты, гайки и другие изделия из металла, служащие здесь валютой? Значит, их все-таки воруют? Но как? И как выносят за проходную? Это все надо было знать, чтобы выжить.

Какое-то время люди просто бесцельно бродили по площадке. Потом, как будто повинуясь какой-то неслышной команде, они разделились на три группы. Две группы состояли почти исключительно из мужчин, а третья включала в себя женщин, стариков и детей. Дорн осознал вдруг, что остался один, испугался и примкнул к первой группе.

Сирена, которая до этого вопила не переставая, вдруг смолкла. Со сторожевой вышки прозвучал человеческий голос, усиленный динамиком:

– Так, ребята, порядок вы знаете. Сперва идут резчики, потом грузчики, потом просеиватели!

Очевидно, каждому из этих названий соответствовала какая-то рабочая специальность. Дорн заметил, что все пришли сюда по собственной воле, по крайней мере так это выглядело. Значит, их работа оплачивалась, но как и в каком размере, это ему тоже еще предстояло выяснить.

За этими размышлениями Дорн не заметил, как группа, к которой он примкнул, перестроилась в колонну по одному и двинулась к проходной, где стояли два охранника. Дорн едва не отстал. Из-за спин людей, стоящих перед ним, он видел всю процедуру входного контроля. Каждый показывал свои руки охране, и некоторых при этом не допускали к работе. Дорн так и не понял, в чем тут причина, пока не подошла его очередь. Охранники уже устали и старались не тратить сил на лишние слова:

– Стоять!

Дорн повиновался.

– Руки!

Дорн вытянул перед собой руки. Охранник взглянул, нахмурился и покачал головой:

– Нет, новичок, ты еще не можешь работать резчиком, побудь пока в грузчиках!

Дорн повернулся, протолкался через очередь и подошел к группе грузчиков. Один из них, мужчина средних лет, чья голова была сплошь покрыта шрамами, кивнул ему.

Дорн выдавил из себя улыбку и спросил:

– Ладно, сдаюсь! А что делают резчики? И чем охраннику не понравились мои руки?

– Резчики срезают обшивку с кораблей и разделывают их на части. Грузчики выносят обломки на берег, а просеиватели роются в песке, отыскивая всякую металлическую мелочь.

– Ну а руки здесь при чем?

– Резчиками становятся не сразу, здесь нужен опыт. Оттого им и платят больше, если это можно назвать платой. Но при этом работа вредная. Как правило, человек становится калекой, а многим приходится ампутировать руки.

От услышанного Дорну стало не по себе. Он больше не задавал вопросов и молча двигался вместе с грузчиками к арке, рядом с проходной. Наконец настала его очередь, и он шагнул под арку. Импульс сильного света на мгновение ослепил его. Дорн сразу догадался, что это – сканирование кода и делается оно для учета времени, отработанного каждым рабочим в течение месяца, а также для ежедневного контроля, чтобы никто не смог остаться на площадке после окончания смены.

Резчикам нужно было время, чтобы собрать инструменты и добраться до кораблей через волны прибоя. Поэтому грузчиков отвели метров на сто дальше по берегу, туда, где предыдущая смена оставила кипу листов высокопробной стали.

На первый взгляд работа казалась простой. Каждому грузчику дали веревку длиной футов в шесть и велели тем, у кого нет постоянного напарника, подыскать себе второго. Дорн, теребя веревку в руках, осматривался по сторонам. Кто-то тронул его за рукав:

– Напарника ищешь, сынок? Возьми меня!

Дорн повернулся и оказался лицом к лицу с коренастой чернокожей женщиной, которая была лет на десять старше его. Под кожей у нее перекатывались мускулы, которым позавидовал бы и мужчина.

– Ну так что? Думаешь, я слаба для тебя? Дорн поспешно замотал головой:

– Нет, мадам!

Женщина удовлетворенно кивнула:

– То-то же! Иначе получил бы ты хорошего пинка под зад. Ладно, давай мне другой конец веревки!

Дорн повиновался. Женщина привела его к кипе стальных листов, кое-как набросанных друг на друга, и обратилась к двум дочерна загорелым близнецам. Оба были очень худые и очень жилистые.

– Эй, вы, ищете вторую пару? – спросила она. – Мы с новичком с вами сработаемся!

Близнецы одновременно посмотрели на них, одновременно кивнули и одновременно взялись за первый лист. Дорн заметил, как ловко они подвели веревку под кусок обшивки, и постарался повторить их точные и экономные движения.

Когда обе веревки были заведены под лист, один из близнецов скомандовал: «Раз, два, три!» – и они единым рывком подняли груз и потащили его вверх по склону, держа на высоте примерно полфута над землей. Лист был тяжелым, а песок очень затруднял ходьбу.

Когда они преодолели подъем, идти стало несколько легче. Вслед за другой такой же бригадой они внесли платину на участок погрузки. А дальше было совсем легко: опустить свою ношу, вытащить из-под нее веревки и идти назад. Сверху опустились тросы с крюками, и два стропальщика, мальчишки не старше десяти лет, побежали к листу, завели крюки и сразу же отскочили. Где-то футах в ста от земли крановщица прищурилась от дыма собственной сигареты, выключила муфту сцепления и перевела рычаг в положение «вира».

Пятисотфунтовый стальной лист поднялся в воздух, поплыл к цепному транспортеру и с грохотом опустился на него. Взвилась пыль, пронзительно заскрипели валки, и сталь, покачиваясь и подпрыгивая, поплыла куда-то по транспортеру. Дорн невольно подумал, каково же приходится обитателям хижин, которые стояли буквально в полуметре от транспортера.

Близнецы ушли вперед, а Дорн шагал рядом со своей напарницей. Она была, судя по всему, человеком простым и непосредственным.

– Меня зовут Яна. А тебя как?

– Дорн! Рад познакомиться, Яна. Ты давно здесь?

– Семь лет! Семь долгих, ужасных лет! Но зато я знаю немного о том, как здесь выжить. Хочешь, я и тебя научу?

Дорн энергично качнул головой:

– Конечно!

– Но тебе придется за это платить!

За все нужно платить. Дорну следовало бы уже это запомнить. Он поник духом и тихо сказал:

– Извини, мне нечем заплатить тебе за твои знания.

– Да есть, есть! – хихикнула Яна. – У всех есть! Я хочу, чтобы ты платил мне тем же, что получишь сам, то есть знаниями.

Дорн подумал, что она шутит, однако ее лицо оставалось серьезным. Тогда он воскликнул:

– Да какие там знания? То немногое, что я знаю, вряд ли может здесь пригодиться!

– Знания всегда могут пригодиться, – возразила Яна. – Даже просто получать их – уже удовольствие. Что же касается того, что знаешь ты, и того, что хочу знать я, позволь мне самой судить о том, что для меня ценно. Может случиться так, что в один прекрасный день оплата произойдет сама собой.

На этот счет Дорн сильно сомневался, но если Яна решила, что у него есть что-то взамен, зачем ее разуверять? А уроки начались немедленно.

– Теперь, – сказала она, – давай поменяемся местами. Тогда работать будет легче, а нагрузка будет равномерно развивать твои мышцы на правой и на левой стороне тела. Думай только о работе, следи за питанием и накачивай мускулатуру!

Они поменялись местами. Близнецов Дорн не мог отличить друг от друга и поэтому так и не понял, поменялись ли местами и они.

Когда Дорн уже потерял счет ходкам, когда солнце стало сильно припекать спину, наконец взревела сирена, и рабочие столпились у бочек с водой, специально привезенных сюда. В отдельном ящике лежали таблетки соли. Яна взяла две, запила их большим глотком воды и посоветовала Дорну поступить так же.

Утолив жажду, они успели еще минут десять подремать в тени сторожевой вышки, прежде чем снова завыла сирена и заорали стражники. Работа возобновилась.

Тем временем запас листов на берегу кончился. Это означало, что настало время идти сквозь волны прилива к остову разделываемого корабля и выносить металлические листы из воды.

Сначала это было даже приятно, но после того, как огромный лист сверхпрочной стали неожиданно сорвался с остова почтового лайнера и с всплеском упал в воду буквально в десяти футах от Дорна, прелесть прогулок по колено в прохладной морской воде сильно поблекла в его представлении.

Потом оказалось, что крошечные песчинки, взвешенные в воде, забираются под ремни сандалий и стирают кожу в кровь. А в довершение всего Дорн имел несчастье познакомиться с начальником смены. Сидя на корточках, он пытался подвести веревку под четырехсотфунтовый кусок стали, когда сильная волна плеснула ему в лицо. От неожиданности он потерял равновесие и упал на спину. Удар бича пришелся ему прямо по животу. Боль была адская. Усиленный динамиком голос прогремел над ним:

– Встать, дубина! Ты что, купаться сюда пришел? Здесь тебе не плавательный бассейн в собственном поместье! Ты и твоя бригада уже давно должны быть на полпути к берегу!

Дорн поднял голову и увидел мужчину, сидящего в седле оператора, управляющего роботом-грузчиком. Первым его желанием было кинуться в драку, но потом он понял, что это будет безнадежная попытка. И все же Дорн отметил в памяти его лицо, наполовину скрытое густой бородой.

Начальник смены понял его взгляд, потому что утвердительно качнул головой и сказал, как бы соглашаясь с Дорном:

– Правильно, новичок! Запомни мое лицо. Я ведь не могу разгуливать в этой машине двадцать шесть часов в сутки, верно? А это значит, что мы можем встретиться где-нибудь на берегу, и я с удовольствием вышибу мозги из твоей задницы, которую ты называешь головой. Зовут меня Кастор. Ник Кастор! А теперь вставай, если хочешь жить!

При этих словах робот-грузчик сделал большой шаг вперед, и его похожая на огромную кувалду нога опустилась в воду буквально в дюйме от Дорна. Он поспешно встал на четвереньки, потом выпрямился и занял свое место у стального листа. Яна бросила ему конец веревки, Дорн поймал его и вместе с бригадой двинулся к берегу, сгибаясь под тяжестью груза. Начальник смены посмотрел ему вслед и с презрением плюнул в прибой. Взвыли сервомоторы, и робот-грузчик, тяжело ступая, ушел.

– Похоже, ты влип, парень! – сказала Яна. – Кастора хлебом не корми, дай только поизмываться над тем, кто слабее его. И, кажется, он выбрал тебя!

Дорн не нашелся, что ответить, и решил промолчать. Солнце поднялось еще выше, работать стало еще тяжелее, только волны неутомимо плескались у берега. «Эта жизнь не для слабых, в ней выживает сильнейший», – подумал Дорн и шагнул навстречу приливу, твердо пообещав себе быть среди тех, кто выживет.

14

Мудрому и предусмотрительному даже яд послужит полезным уроком.

Локман, эфиопский баснописец, ок. 100 г. до н. э.

В ГЛУБОКОМ КОСМОСЕ НА БОРТУ «БОЖЬЕЙ ВОЛИ»

Сон был странным по крайней мере в двух отношениях. Во-первых, Натали знала, что это сон, а во-вторых, во сне она говорила с матерью.

Она снова видела, как корабль ее родителей вышел на стартовую полосу, замер на мгновение и рванулся вперед, исчезнув в облаке пара. Потом повторилось чудо, столь хорошо знакомое ей: судно оторвалось от водной глади. Оно слегка качнулось, корректируя курс, и солнце заиграло на его мокрых боках; глухо заворчали стартовые двигатели. Ужаснее всего было знать, что будет дальше. Знать и быть не в состоянии остановить ход событий.

Мать говорила спокойно и беспристрастно, словно оценивая себя со стороны:

– Я за свою жизнь сделала много ошибок! Например, ошибкой была сделка с Брэкстоном или этот проект создания новых земель.

– А я? – закричала Натали, и неожиданное эхо разнесло ее голос по. всему безграничному времени-пространству. – Я тоже твоя ошибка?

Мать не услышала – или не захотела услышать. Натали оставалось только смотреть, как корабль набирает высоту.

– Да, – повторила Мэри Восс, – я сделала много ошибок, а самая большая из них то, что я не слушала советов твоего отца. Взять хотя бы сейчас. Он категорически настаивал, чтобы мы перед взлетом проверили корабль на наличие взрывчатки. Мне следовало его послушать, я просто должна была…

Конец этой фразы утонул в грохоте взрыва. Маленькое солнце вспыхнуло и через три секунды погасло. Взрывная волна прокатилась по городу и выбила все стекла в домах.

Натали проснулась. Сердце бешено колотилось в груди, простыни были мокрыми от пота. В каюте было темно, светились только циферблат часов да индикаторы приборов, сообщающих о курсе, скорости и температурном режиме двигателей. Такие приборы имелись в каждой каюте, и любой офицер привыкал считывать их показания автоматически. Натали тоже первым делом взглянула на них и убедилась, что все параметры в норме.

Она хотела встать, одеться и пойти в ходовую рубку, когда индикаторы вдруг погасли, а потом загорелись вновь. Значит, что-то или кто-то прошел между ними и девушкой.

– Мадам Руссо, это вы?

В следующее мгновение кто-то прижал Натали к койке и чья-то рука зажала ей рот. Девушка пыталась сопротивляться, но тщетно. У напавшего было преимущество внезапности, и он умело им воспользовался. Ее щеки коснулось что-то мягкое, пахнувшее корицей.

– Спокойно, гражданка Восс, мы не причиним вам вреда.

– Тогда убирайтесь к черту из моей каюты! – сказала, или, вернее, попыталась сказать девушка, но какая-то мохнатая лапа плотно закрывала ей рот. Натали рванулась, но неизвестный еще сильнее прижал ее к койке.

– Сопротивление бесполезно! Однако мы вас отпустим, если вы будете вести себя спокойно.

Голос и акцент показались Натали знакомыми. Да это же траанцы забрались в ее каюту! Но почему? Что им нужно?

– Мы хотим поговорить с вами с глазу на глаз, – настойчиво произнес тот же голос. – Кивните, и я перестану зажимать вам рот.

Натали заставила себя расслабиться и кивнула. Мохнатая лапа исчезла, но она по-прежнему не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Зажегся свет, и девушка увидела у стены одного из траанцев, кажется, Са-Ло. Ка-Ди навалился на нее, не давая ей двинуться. Он встал, убедился, что с ней все в порядке, и сказал:

– Приношу свои извинения! Как вы себя чувствуете?

– Хорошо, спасибо, – кратко ответила Натали.

Она села и постаралась укрыть ноги ночной рубашкой, которая едва достигала середины бедер. Натали знала, что инопланетян не интересует ее тело, но в одежде она чувствовала бы себя увереннее.

– Итак, – сказала Натали, старясь, чтобы ее голос звучал строго и требовательно, – объясните мне, в чем дело?

– Ни к чему ходить вокруг да около, – прямо сказал Са-Ло. – Вы владеете тем, что нам очень нужно.

Сердце Натали забилось еще быстрее. Так, значит, траанцы отправились в путешествие на этом корабле только ради нее. В этом случае двух мнений быть не могло. Поэтому она спросила так же прямо:

– Как я понимаю, вам нужны «Врата Мескалеро»?

– Абсолютно точно, – охотно подтвердил Са-Ло. – И мы готовы заплатить вам больше, чем гражданин Орр. Конечно, если мы придем к соглашению.

Девушка широко раскрыла глаза от удивления:

– Так вы знаете, что предлагал мне Орр?

– Да, – просто ответил Са-Ло. – Мы знаем.

Теперь Натали точно была уверена, что за этой сделкой стоит что-то большее, чем кажется на первый взгляд. У нее появились те же сомнения, которые уже заставили ее отказаться от предложения Орра. Поэтому она твердо сказала:

– Прошу извинить меня, но «Врата» не продаются. По крайней мере сейчас.

Ка-Ди, до сих пор хранивший молчание, подал голос:

– Капитан Джорд был прав, пираты гонятся именно за вами.

Воин испытывал сильное желание схватить девчонку за горло и силой вырвать у нее согласие. Однако он помнил, что сотрудничество выгоднее насилия, и поэтому сдерживался. Временами слова действуют эффективнее, а страх – еще эффективнее.

Натали похолодела:

– За мной? Почему?

– Потому что вы отвергли предложение Орра, – ответил Са-Ло. – Как только вы перестанете существовать, Орр купит «Врата» у вашего брата.

Натали посмотрела на одного инопланетянина, потом на другого. Она в отличие от своей матери никогда не занималась бизнесом, однако унаследовала от нее немалую проницательность и поняла, что траанцы знают больше, чем должны были бы знать, а значит, они как-то связаны с Орром. Вывод: им нельзя доверять. Натали решила попробовать другую тактику:

– Но если я погибну, то и вы тоже?

– Да, – согласился Ка-Ди, – вернее, можем погибнуть, если останемся на корабле. Отправляйтесь с нами, мы сумеем вас защитить.

– Конечно, – вмешался Са-Ло. – Почему бы и нет? «Действительно, почему бы и нет?» – подумала Натали. Но

речь шла об имуществе ее родителей, а кроме того, она несла ответственность за судьбу брата. И потом, будучи вторым помощником капитана, она присягнула на верность кораблю и команде, а также должна была позаботиться о своевременной доставке груза. Преподаватели академии не жалели сил, заставляя студентов усваивать это правило, и оно наравне с другими заповедями крепко въелось в ее сознание.

Натали сгруппировалась и изо всех сил ударила правой ногой Са-Ло в солнечное сплетение. Тот сложился пополам, с шумом выдохнув воздух.

Но Ка-Ди был готов к такому повороту событий. Предвидя следующий маневр плосколицей, он включил нож-автомат.

Нож мгновенно лег ему в руку и тихо зажужжал, когда траанец привел в действие виброклинок. Неожиданный удар сбоку должен был располосовать горло Натали, но только рассек воздух. Оказывается, она владеет приемами рукопашного боя. Этой возможности Ка-Ди не учел. Дело могло принять затяжной оборот.

Тем временем Натали соскочила с койки, схватила Са-Ло и прикрылась им, как щитом. Ка-Ди едва успел отдернуть руку с ножом и, глухо зарычав, стал готовиться к новой атаке. Однако Са-Ло предупредил его выпад. Он выдернул чеку из гранаты с нервно-паралитическим газом и бросил ее на пол. Траанец специально взял гранаты с собой, намереваясь использовать их, когда настанет момент срочно покинуть корабль. Натали потеряла сознание раньше, чем успела понять, что происходит.

Глядя на бесчувственное тело девушки, Ка-Ди воздал благодарность фильтрам у себя в носу. Затем он наклонился и проверил ее пульс. Пульс был нечастым, но стабильным.

Са-Ло, все еще отдуваясь, прислонился к переборке и прохрипел;

– Плосколицые меня раздражают!

Ка-Ди выразил свое согласие и деловито спросил:

– Перерезать ей глотку?

– Нет, – поднял руку Са-Ло. – Пираты это сделают и без нас. Кроме того, ты же знаешь, как вспыльчивы и мстительны плосколицые! Что, если капитан Джорд пошлет за нами погоню? Нет, сейчас гораздо важнее уйти отсюда без лишних осложнений.

Воин кивнул и, убирая нож, подумал, как поступила бы Ла-Ма на его месте. Она бы пощадила женщину, он был уверен в этом. Ну а что сказала бы она про их план захватить переход силой оружия, если не получится мирным путем? Одобрила бы она его? Этого не мог сказать никто.

– Пойдем, – прервал его размышления Са-Ло. – Пришло время покинуть корабль.

Тор Сэнко, удобно расположившись в капитанском кресле, положил на язык виноградинку.

– Штурман, время до контакта!

Штурман – киборг, который буквально составлял одно целое с кораблем, – знал, что Сэнко не обрадуется тому, что услышит. Но его голос, как и положено машине, был абсолютно бесстрастным:

– Четыре часа пятнадцать минут!

Сэнко глянул на дисплей над головой, ввел в компьютер какие-то цифры и нахмурился:

– Но по моим расчетам, «Божья Воля» войдет в верхние слои атмосферы через четыре часа пять минут!

Если бы у киборга было дыхание, он бы непременно его затаил, ожидая гнева капитана. Вместо этого он сказал:

– Да, сэр!

Голос Сэнко был опасно спокоен:

– Все же я прошу вас объяснить мне, в чем дело. Ведь всего два часа назад вы сообщали, что у нас достаточно времени для перехвата!

В эту минуту штурман ничего так не хотел, как иметь ноги и уметь бегать. Однако это было невозможно, и ему оставалось только оправдываться:

– Осмелюсь доложить, сэр, что тот корабль, очевидно, увеличил скорость. Совсем немного, сэр, но достаточно, чтобы образовалось небольшое расхождение в исходном и окончательном расчетах, сэр!

– Так увеличь нашу скорость, дубина, – взорвался Сэнко, – или я отключу тебя от всех твоих датчиков!

Для киборга, у которого вся связь с внешним миром осуществлялась только с помощью электронных систем корабля, это было самое страшное наказание. Он ничего так не боялся, как отключения от датчиков и погружения в темноту и немоту, подобную самой смерти. Наконец штурман справился с собой:

– Но мы идем на ста процентах мощности двигателей, сэр! Запросите машинное отделение!

Сэнко вызвал старшего механика и громко выругался, когда тот подтвердил то, что сказал штурман. Допущенный просчет в определении координат и времени встречи теперь вынуждал бандита искать иное решение задачи. Вряд ли на борту «Божьей Воли» случится что-нибудь непредвиденное, и стало быть, она подойдет к планете в расчетное время. Можно было попытаться войти в атмосферу планеты вслед за ней и уничтожить ее, когда она будет садиться. Но можно было также оставаться на орбите и атаковать «Божью Волю» на взлете. Первый вариант привлекал быстротой и эффективностью, второй – безопасностью.

Планета Блуждающих Вод в атласах значилась под индексом 16, что означало довольно отсталую, слаборазвитую планету, но уже владеющую рядом передовых технологий. Если учесть, что обитатели таких планет имеют неукротимое стремление обзаводиться стартовыми площадками для запуска ракет раньше, чем микроволновыми печами, вполне можно было ожидать, что они влепят такую ракету в его, Сэнко, корабль. Одна только мысль об этом привела его в ярость. Он скомандовал:

– Штурман нуждается в отдыхе. Отключить питание!

Первый помощник, женщина, не любила киборга. Сначала она пробежалась пальцами по клавишам пульта управления, просто так, чтобы штурман почувствовал ее неприязнь, а потом, неприятно улыбаясь, стала один за другим отключать датчики и сенсоры штурмана. Рецепторы и генераторы звуковой связи она отключила в последнюю очередь. Вся команда слышала голос агонизирующего штурмана по системам внутренней связи и увидела в этом дурное предзнаменование.