Текст книги "Жертва (в сокращении)"

Автор книги: Уильям Дж. Таппли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Глава 5

В четверг перед самым концом рабочего дня в мой кабинет вошла Джули.

– У нас возникли сложности, – сказала она и положила мне на стол почтовый конверт.

На конверте стоял адрес отделения «Всеамериканских перевозчиков» в Лоуэлле. Имелась также зеленая наклейка «ЗАКАЗНОЕ». И штамп почтовой конторы – красный указательный палец.

– Письмо вернулось назад?

– Как видишь. «Всеамериканские перевозчики» перевезли сами себя, не оставив нового адреса.

– Надеюсь, они переломали при переезде все свое барахло, – сказал я. – И куда же они перебрались?

– Тридцать первого августа компания «Всеамериканские перевозчики Инк.» прекратила свое существование. Офис в Лоуэлле закрыт, все их счета тоже, короче говоря, в Массачусетсе такой корпорации больше нет.

– То есть это юридическое лицо скончалось и уже похоронено, – сказал я.

– Ну, и да и нет. Первого сентября они зарегистрировались как нью-гэмпширская корпорация, открыли новые счета и перенесли все свои операции в офис, расположенный в Нэшуа на Аутлук-драйв. Название осталось тем же. «Всеамериканские перевозчики». Когда Эппинги прибегли к их услугам, это была корпорация массачусетская. Вот она свое существование прекратила.

– Судиться с корпорацией, которой больше нет, мы не можем, – сказал я.

– А у нового юридического лица, разумеется, нет причин поддерживать деловые отношения с кем-либо из тех, кто был связан со старым, – согласилась Джули. – И Эппинги никаких претензий ему предъявить не могут.

– Иными словами, нас поимели. Надо будет поговорить с Дугом.

– Хочешь, чтобы я связала тебя с ним по телефону?

Я покачал головой:

– Пока не стоит. Давай-ка сначала отправим это письмо в Нэшуа и посмотрим, как там на него прореагируют. Сделай необходимые изменения в тексте, перепечатай его и принеси мне на подпись. А потом постарайся выяснить, кто из адвокатов представляет их интересы.

– Так-так, Брейди Койн, – улыбнулась Джули. – По-моему, ты препоясываешь чресла для битвы.

Ресторан «У Марии» был тихим итальянским заведением, стоявшим совсем рядом с Кенмор-сквер. В нем всегда было сумрачно, прохладно и тихо, а в воздухе его витали долетавшие из кухни ароматы поджаренного чеснока, зеленой душицы и тертого пармезана. От моего офиса до этого ресторана можно было быстро дойти пешком, поэтому я часто назначал в нем встречи знакомым, клиентам и коллегам-адвокатам.

В пятницу, сразу после полудня, я пришел в ресторан за пятнадцать минут до назначенного времени. Мне нужно было оказаться здесь раньше Лили Капецца, чтобы иметь возможность сыграть при первом нашем разговоре о разводе четы Шоу роль радушного хозяина.

Лили появилась ровно в час.

– Не опоздала? – спросила она.

– Минута в минуту, вы и сами знаете, – улыбнулся я.

Лили Капецца была женщиной пятидесяти с небольшим лет, обладательницей блестящих черных волос, высоких скул, больших темных глаз, широкого рта и впечатляющего бюста. Она отличалась умением очаровывать любого судью, любых присяжных, а заодно, если он забудет об осторожности, и адвоката противной стороны.

Лили взяла меню, просмотрела его и вернула на стол:

– Не хотите поесть немного перед разговором?

– Я хочу услышать то, что вы имеете сказать, – ответил я. – Надеюсь, аппетита мне это не испортит. Так что, думаю, мы можем одновременно и поесть, и поговорить.

В этот миг к нам подошла официантка. Лили заказала салат «Цезарь» и охлажденный чай. Я – горячий сэндвич с жареной курицей и кофе.

Как только официантка отошла, Лили сказала:

– Наша задача – мирно уладить это дело. Составить соглашение, которое примет судья Кольб. Мы оба знаем, что в нем должно значиться. Финансовое обеспечение детей, раздел собственности, алименты, страхование – все по обычной схеме. На мой взгляд, у нас есть два пункта, способных вызвать разногласия. – Она подняла перед собой два пальца. – Опека над детьми и интеллектуальная собственность мистера Шоу. Вы согласны?

– Два – это самое малое, – ответил я. – Надеюсь, вы не предлагаете обменять один на другой?

– Клодия Шоу подумывает перебраться в Северную Каролину, поближе к своим родителям.

– Забрав с собой детей.

– Разумеется.

– И в обмен на это, – сказал я, – она предоставляет Гасу Шоу право полностью распоряжаться его интеллектуальной собственностью. Так?

– Это один из возможных вариантов, который вполне может сработать, – ответила Лили.

Я покачал головой:

– Нет, Лили, я так не думаю.

Официантка принесла наш заказ.

Когда она удалилась, Лили сказала:

– Мы можем оставить решение этого вопроса на усмотрение судьи Кольба. Вы это предлагаете?

– Нет, – ответил я, – конечно нет. Найти решение должны мы с вами.

– Согласна, – сказала она. – Вы только не тешьте себя иллюзией, что я не готова пойти этим путем.

Я открыл было рот, однако Лили подняла перед собой ладонь:

– Никаких романов на стороне у моей клиентки не было. Она порядочная, верная жена и превосходная мать. Обвиняя ее в супружеской измене, вы ничего не добьетесь, поскольку это обвинение несправедливо.

– Справедливо оно или нет, – сказал я, – мне не хотелось бы прибегать к нему.

Лили покачала головой:

– А вот я без всяких колебаний использую историю с пистолетом. И хочу, чтобы вы об этом знали.

– Это была всего лишь пустая угроза самоубийства, – сказал я. – Жалкая, пугающая, согласен, однако никакого вреда он ни жене, ни детям не причинил. Пистолет даже заряжен не был.

Лили пожала плечами:

– Для маленьких девочек это стало ужасной психологической травмой. Я могу представить показания эксперта, который так и скажет.

– Гас – человек очень симпатичный, – ответил я. – Он страдает посттравматическим стрессовым расстройством. Ему оторвало кисть правой руки. Он состоит в группе взаимной поддержки. Принимает предписанные ему лекарства. ПСР – серьезное заболевание, почти как рак или диабет, и Гас делает все необходимое, чтобы исцелиться от него. Я тоже могу привести в суд кучу экспертов, которые скажут все это.

Лили ковырялась вилкой в салате.

– Моя позиция такова, – продолжал я, – он болен и прилагает все усилия, чтобы поправиться.

Лили подцепила вилкой анчоус, отправила его в рот, прожевала, вытерла салфеткой губы и отпила глоток чая.

– Спорить не стану, – сказала она, – однако это не делает его менее опасным.

– Он научился контролировать себя, – ответил я. – Он идет на поправку. И это очень важно. Он не пьет. У него есть работа. Он делает все необходимое для выздоровления.

– Я вижу, куда вы клоните, – кивнула Лили и улыбнулась. – Надеюсь, нам удастся выработать решение, которое поможет этим милым людям. И спасет их от них самих.

– И я на это надеюсь, – сказал я. – Возможно, нам стоит еще раз побеседовать с нашими клиентами.

– Да, – ответила она, – наверное, стоит.

– Однако переезд Клодии с детьми в Северную Каролину остается неприемлемым.

– Это я уже поняла, – сказала Лили.

В пятницу вечером, за несколько минут до семи, мы с Генри вышли из дома и присели на ступеньки крыльца. Уже загорались уличные фонари.

Через несколько минут показалась шедшая по тротуару Алекс – в кроссовках, в плотно облегавших ее ноги бриджах цвета хаки и легкой ветровке.

Я встал с крыльца, пошел ей навстречу. Генри последовал за мной.

Алекс обняла меня, чмокнула в щеку, я проделал то же самое. Она отступила на шаг, вгляделась в мое лицо и нахмурилась:

– У тебя все в порядке?

– Конечно, – ответил я. – А что у меня может быть не в порядке?

– Гасси говорит, что ты здорово разозлился на него. Во всяком случае, в объятия его не заключил.

– Знаешь, приходя домой, я стараюсь забывать о делах, – сказал я. – Пойдем. Нас ждет целый графин джина с тоником.

Мы вошли в дом, задержались на кухне, чтобы наполнить два бокала и прихватить собачью галету для Генри, а после вышли в садик.

Там мы расселись по деревянным креслам, и я протянул галету Алекс.

– Дай ее Генри. Вели ему сесть или лечь, а затем награди за это, и он решит, что следует всегда исполнять любые твои команды.

Алекс показала Генри галету:

– Ты сидеть умеешь?

Генри еще как умел. Он мгновенно сел и умильно уставился в глаза Алекс. Она засмеялась и отдала ему галету.

Я поднял перед собой бокал:

– Твое здоровье.

Алекс чокнулась со мной, мы оба отпили по глотку.

– Давай не будем сегодня говорить о Гасе, – сказала она. – Хорошо?

– Он теперь мой клиент, – уведомил ее я. – Я не мог бы говорить о нем, даже если бы захотел.

– Теоретически, – заметила она.

– Нет, – ответил я. – Практически.

Алекс положила ладонь мне на запястье.

– Что-то все-таки неладно, а, Брейди?

– Почему ты так решила?

– Когда-то я довольно хорошо знала тебя, – ответила она. – Видела тебя всякого, была рядом с тобой, когда ты расстраивался, грустил, отчаивался или злился. Я знаю, как ты умеешь держать все это в себе. И сейчас от тебя исходят именно такие флюиды.

– Ты на флюиды-то особенно не полагайся.

Алекс похлопала меня по руке.

– Ладно, это не мое дело, – согласилась она.

– Я рад, что ты пришла, – сказал я. – Просто… мне немного не по себе. Все это смахивает на свидание.

– Знаю, – кивнула она. – И у меня такое же чувство. Смахивает на первое свидание. У меня что-то подрагивает внутри, как в старые времена. И я не знаю, чего мне ожидать.

– Еды, – сказал я. – Ты можешь ожидать еды.

– Что-то с Эви?

– С Эви мы расстались окончательно, – ответил я, – но разговаривать об этом мне не хочется.

Глаза Алекс посерьезнели. Она снова кивнула, отпила джина с тоником. Потом откинула голову, взглянула на небо. Там собирались тучи, похоже, дело шло к дождю.

– Ну ладно, – сказала она. – О Гасе мы говорить не будем, об Эви тоже. О чем тебе хочется поговорить?

– Расскажи мне о своем романе, – попросил я.

– Попробую. Хотя рассказывать пока особенно нечего.

Она приступила к рассказу о персонажах, о том, каким ей на данный момент представляется роман. Я слышал в ее голосе энтузиазм, и вспоминал Алекс, которую когда-то знал и любил. В те дни ее переполняла энергия, страстность, убежденность.

И теперь я начинал понимать, что она почти не изменилась.

Когда наши стаканы опустели, мы вернулись на кухню. Я достал коробку крекеров и тарелку с паштетом. Генри тоскливо уставился на нее, и я насыпал ему в миску немного собачьей еды.

Алекс, присев на табурет, потягивала джин с тоником и намазывала на крекеры паштет. Я извлек из маринада куриные грудки, нарезал колечками баклажан, очистил две луковицы и пару больших картофелин, полил все это оливковым маслом, посолил, поперчил и завернул в алюминиевую фольгу.

– Если хочешь, сооруди салат, пока я буду поджаривать это, – предложил я Алекс.

А затем отнес курицу с овощами на веранду. Мне было трудно находиться с ней в доме, который я делил с Эви. И все же, жаря на веранде мясо и зная, что Алекс готовит на кухне салат, я испытывал знакомое ощущение уюта.

Ко времени, когда курица и овощи поджарились, ветер переменился. Теперь он дул с востока, неся с собой осенний холодок, и потому поесть мы решили на кухне.

Пару часов спустя, когда мы, сидя за кухонным столом, жевали печенье и потягивали кофе, в сумочке Алекс, стоявшей на полу у ее стула, заиграла музыка.

Она выудила из сумочки сотовый телефон, взглянула на его экран, нахмурилась, откинула крышку телефона и произнесла:

– Клодия?.. Привет… Конечно, не помешала. А что такое?.. Нет, не с ним. Я в гостях у друга и… Нет, со вчерашнего дня… Ну, показался нормальным – для него. А что?.. Как? Повтори еще раз.

Слушая Клодию, Алекс смотрела на меня. Потом она закрыла глаза, и я увидел, как по ее лицу растекается выражение ужаса. Послушав с минуту, она сказала:

– Я уверена, что волноваться не о чем. Я… Конечно. Я позвоню тебе… Правильно. Пока.

Алекс закрыла крышку телефона, опустила его на стол.

– Это Клодия, – сказала она. – Гас послал ей по электронной почте сообщение. Клодия получила его, только когда вернулась домой с работы. Там сказано: «Прости меня за все. Не думаю, что я смогу и дальше выдерживать это». Клодия пыталась связаться с ним. Он не отвечает ни по домашнему телефону, ни по сотовому.

Глаза ее наполнились слезами.

– Клодия очень испуганна. И я, пожалуй, тоже.

– «Не думаю, что я смогу и дальше выдерживать это». Он так написал?

Алекс кивнула.

– Клодия боится того, что может сделать Гас. И я боюсь.

– Когда он отправил сообщение?

– Клодия не сказала. Она увидела его, когда стала проверять после ужина почту. Около шести тридцати.

Я взглянул на часы. Было уже десять с минутами.

– И с того времени она пыталась дозвониться до него?

Алекс подтвердила:

– Да, и ответа не было.

– Может быть, он настроил телефон так, чтобы тот не принимал ее звонки.

Алекс схватила свой телефон, набрала несколько цифр, приложила его к уху. И прождав с минуту, покачала головой.

– В таком случае он и мои не принимает.

Я достал свой сотовый.

– Звонок от меня его телефон не распознает. Какой у него номер?

Алекс продиктовала номер, я набрал его. И после пяти или шести гудков услышал просьбу оставить сообщение.

Я взглянул на Алекс:

– Что ты собираешься делать?

Она встала.

– Не знаю, как ты, а я собираюсь найти своего брата.

– Поедем вместе, – сказал я.

Когда мы с Алекс вышли из дому, накрапывал легкий осенний дождичек. Алекс взяла меня за руку и крепко сжимала ее, пока мы шли к гаражу на Чарльз-стрит, в котором стояла моя машина.

Ко времени, когда мы пересекли в Лексингтоне 128-е шоссе, дождь прекратился, и менее чем через час после того, как мы покинули мой дом в Бикон-Хилл, я свернул с Монумент-стрит на длинную изогнутую подъездную дорожку, которая привела нас к гаражу.

Я остановился перед ним, выключил двигатель.

Свет в квартире Гаса не горел.

– Его здесь нет, – сказала Алекс.

– Пойдем проверим, – ответил я.

Мы вышли из машины и поднялись по внешней лесенке к площадке перед дверью на втором этаже. Я постучал, подождал, прислушиваясь, постучал еще раз. Ничего.

Алекс тоже с силой ударила по двери.

– Гасси! – крикнула она. – Ну перестань. Открой нам. Это всего лишь я и Брейди.

Ни звука. К двери никто не подошел.

– Я знаю, где он прячет запасной ключ, – сказала Алекс.

Она перегнулась через перила, провела ладонью по доскам, которыми был обшит гараж.

– Четыре доски от лампочки и еще четыре вниз, – сказала она. – Гас засовывает его под немного отставшую доску.

Она протянула мне ключ. Я отпер дверь и вернул ключ Алекс. Она засунула его обратно под доску.

Открыв дверь и только еще собираясь войти в квартиру, я почуял безошибочно узнаваемый запах. Запах пороховой гари.

Я повернулся к Алекс и сказал:

– Останься здесь.

– Но…

Я взял ее за плечи:

– Я войду и посмотрю, что там.

Она взглянула мне в лицо широко открытыми глазами, кивнула:

– Ладно.

Я закрыл за собой дверь, оставив Алекс на площадке. Внутри пороховой гарью пахло намного сильнее.

Пошарив по стене у двери, я нащупал выключатель и щелкнул им. А когда мои глаза привыкли к яркому свету, огляделся.

Гас сидел в кресле с кожаной спинкой, стоявшем у стола под окном, прорубленным в дальней стене комнаты. Руки его свисали вниз, голова лежала на правом плече. И даже от двери я разглядел кровь, много крови.

Теперь я почувствовал и другой запах, смешивавшийся с запахом пороха. И он тоже был мне знаком – влажный смрад недавней смерти.

Я сунул руки в карманы, чтобы не прикоснуться ни к чему даже случайно. Делать что-то с дверными ручками и выключателем было уже поздно.

Подойдя к Гасу, я бросил на него быстрый взгляд и сразу же отвернулся. Потом с трудом сглотнул и заставил себя взглянуть еще раз. Пуля вошла в голову за нижней челюстью, прямо под левым ухом, и вышла справа, в верхней части головы.

Входное отверстие было маленьким, черным и круглым. Кожа вокруг него покраснела, покрылась волдырями, волосы за ухом были опалены. Выходное же отверстие было большим, неровным и окровавленным.

На полу под свисавшей левой рукой Гаса лежал квадратных очертаний автоматический пистолет. Я готов был поспорить, что это та самая «Беретта М9», которой он размахивал перед женой и дочерьми. И которую, по его словам, выбросил в реку Конкорд.

На столе перед Гасом стоял закрытый ноутбук, пустой стакан и небольшой бумажный пакет с бутылкой внутри. Раздвинув кончиками пальцев края пакета, я увидел пинту виски «Эрли Таймс». На дне стакана еще оставалась тонкая пленка янтарной жидкости, испускавшая сильный запах спиртного.

Я вышел на площадку лестницы, закрыл за собой дверь. Алекс молча смотрела на меня большими глазами.

Я покачал головой и развел руками.

Она обхватила меня, приникла к моей груди. Я крепко прижал ее к себе.

Спустя минуту Алекс подняла на меня взгляд:

– Я хочу увидеть его.

– Нам следует позвонить в полицию.

– Они же скажут, чтобы мы оставались снаружи, так?

Я кивнул:

– Да и не нужно тебе смотреть на него, милая.

Она сжала ладонь в кулак, толкнула им меня в грудь:

– Не указывай, что мне нужно и чего не нужно делать, Брейди Койн. Я должна увидеть своего брата.

Я заглянул в ее глаза. Там полыхал огонь, хорошо мне памятный.

– Он застрелился, – сказал я. – Зрелище неприятное. Очень много крови. Похоже, он выпил стакан виски и пустил себе пулю в голову, за ухом.

Глаза Алекс сузились:

– Если ты пытаешься убедить меня, что заходить туда мне не стоит, у тебя это не получается. Пойдем со мной.

– Хорошо, – ответил я. – Пойдем.

И взял ее за руку.

Переступив порог, Алекс остановилась.

– Я слышу запах, – сказала она. – Порох. И что-то еще.

Она отняла у меня руку, подошла к сидевшему в кресле Гасу. Я последовал за ней.

Алекс положила руку на плечо Гаса, опустила на него взгляд, покачала головой.

– Ах, Гасси, – это было все, что она сказала.

Простояв так с минуту, она обернулась ко мне:

– Я должна сообщить об этом Клодии.

– Чуть позже, – сказал я. – Сначала, если тебе это по силам, оглядись, вдруг ты увидишь что-нибудь необычное.

– Что, например?

Я пожал плечами:

– Может быть, что-то стоит не на своем месте. Или исчезло. Что-нибудь изменилось здесь со времени, когда ты приходила сюда в последний раз?

Алекс указала на бутылку в пакете и пустой стакан:

– Когда-то Гасси любил бурбон, но уже давно отказался от него. Говорил, что от спиртного у него крыша едет. Не думаю, что он держал в доме выпивку.

– Бутылка все еще в магазинной упаковке.

Алекс кивнула:

– Ты хочешь сказать, что он купил ее именно для такого случая?

Я склонился над Гасом. Плечи его и спинку кресла, в котором он сидел, покрывали редкие белые хлопья. Я взглянул вверх, на покатый, покрытый сухой штукатуркой потолок, и увидел прямо над головой Гаса круглое пулевое отверстие.

– Посмотри, – сказал я Алекс и указал на потолок.

Она взглянула туда:

– Что это значит?

Я пожал плечами:

– Не знаю.

– Он хотел убедиться, что пистолет исправен? – забормотала Алекс. – Или, может быть, попытался застрелиться, но рука в последний миг отказалась подчиниться ему и, когда он нажал на курок, дернулась в сторону. И, может быть, это… придало ему храбрости или… и он снова прижал пистолет к голове и… на этот раз прострелил ее.

Она стиснула мою руку:

– Мне нужно выйти на воздух, Брейди.

Мы вышли из квартиры, спустились по лестнице, присели на ступеньки. Я достал сотовый.

– Собираешься прямо сейчас звонить в полицию? – спросила Алекс.

– Собираюсь позвонить Роджеру Горовицу, – ответил я. – Он работает в отделе убийств полиции штата. Он пришлет сюда полицейских.

– Горовиц, – произнесла Алекс. – Я его помню. Он всегда был таким брюзгливым. Ты его любил.

– Вернее, уважал. И сейчас уважаю. Любить его трудновато, хотя за последние годы я проникся к нему довольно теплыми чувствами.

Я нашел в памяти своего телефона мало кому известный номер сотового Роджера Горовица, нажал кнопку. Горовиц дал мне этот номер несколько лет назад, предупредив, однако, что звонить по нему следует только в неотложном случае, под которым он подразумевал убийство.

Горовиц ответил после третьего гудка.

– Койн, – проскрежетал он. – Пятница, ночь. Я вернулся домой с работы меньше часа назад.

– Извини, – сказал я. – Рядом со мной тело мужчины по имени Гас Шоу. Похоже, он застрелился.

– А по «девять один один», как все нормальные люди, ты позвонить не мог?

– Зачем же звонить туда, если можно позвонить тебе?

– Ладно, где он?

– В Конкорде. В квартире над гаражом, который стоит неподалеку от Монумент-стрит. Номера дома я не знаю. Гараж находится за особняком, который принадлежит людям по фамилии Кройден.

– Тело в квартире?

– Сидит за письменным столом.

– То есть в квартиру ты заходил.

– Я здесь с Алекс Шоу, сестрой Гаса. Мы вместе входили внутрь. Но ничего не трогали, если не считать дверных ручек и выключателя.

– Алекс? – переспросил он. – Твоя давняя подруга? Это она и есть Алекс Шоу?

– Она.

– Я ее помню.

– Да, – сказал я. – Ее трудно забыть. Она тебя тоже помнит.

Он фыркнул:

– Ладно. Конкордские копы будут там через несколько минут, остальные войска последуют за ними.

Произнеся это, он типичным для него образом оборвал разговор без всяких «пока» и «до свидания».

Посидев с минуту, Алекс встала, достала из кармана свой сотовый.

– Я позвоню Клодии, – сказала она.

Алекс отошла к моей машине, прислонилась к ней, набрала номер и прижала телефон к уху. Спустя миг до меня донесся ее негромкий голос.

Проговорив несколько минут, она закрыла телефон и вернула его в карман.

– Как ты? – спросил я.

Она подняла на меня взгляд. Лицо ее было мокрым от слез.

– Не так чтобы очень, – ответила она.

– Как восприняла известие Клодия?

– Она, похоже… не удивилась. Сказала, что какая-то часть ее сознания давно уже ожидала этого.

Через несколько минут мы услышали далекий, приглушенный расстоянием вой полицейской сирены. Он становился все громче, громче, и наконец темноту прорезал свет фар, и рядом с моей машиной остановилась патрульная.

Двое полицейских в форме вышли из нее и направились к ступенькам, на которых сидели мы с Алекс.

– Это вы Койн? – спросил один из них.

Я кивнул:

– А это Александрия Шоу. Там, наверху, ее брат.

Полицейский взглянул на Алекс:

– Я должен попросить вас пройти со мной в патрульную машину, мэм. А вы, сэр, останьтесь здесь с офицером Гуэрра.

Алекс повернулась ко мне:

– Не уезжай без меня, ладно?

– Не уеду, – пообещал я.

Она встала, полицейский коснулся ее руки, и Алекс пошла следом за ним к патрульной машине. Он открыл дверцу с пассажирской стороны, Алекс пригнулась и скользнула в машину.

Я остался сидеть на нижней ступеньке лестницы. Гуэрра стоял рядом, спиной ко мне.

Довольно скоро вокруг гаража уже сновали люди. Сюда подъехали местные полицейские, полицейские штата и другие служащие – из управления полицейского патологоанатома, эксперты-криминалисты.

Ко мне подошел крепкий малый в темном костюме без галстука.

– Вы – Койн? – спросил он.

Я кивнул.

– А я детектив Бойл, – сказал он. В одной руке Бойл держал записную книжку, в другой – ручку. – Это вы обнаружили тело и вызвали полицию?

Я кивнул еще раз.

– Вы поднимались в квартиру?

– Да.

– Прикасались в ней к чему-либо? Что-нибудь выносили?

– Прикасался к дверным ручкам, наружной и внутренней. И к электрическому выключателю. Ничего не выносил.

– Фамилия жертвы – Шоу?

– Совершенно верно. Гас Шоу. Огастин. Я адвокат. Занимался его разводом. Приехал сюда с его сестрой.

Он заглянул в записную книжку.

– Ее имя Александрия Шоу?

– Да, Алекс. Она вон там, в патрульной машине.

– Хорошо. Я допрошу вас немного позже. – Он закрыл записную книжку. – А пока отойдите в сторонку.

Гуэрра жестом велел мне встать, и я прошел следом за ним от гаража к краю лужайки. Разговаривать со мной Гуэрра, похоже, никакого желания не имел. Мы постояли, наблюдая за людьми, поднимавшимися и спускавшимися по лестнице, которая вела в квартиру Гаса. Потом я огляделся, нашел большой камень и присел на него.

Чуть позже по подъездной дорожке к нам приблизился мужчина с фонариком в одной руке и поводком, на котором он вел собаку, – в другой. Мужчина остановился рядом со мной и спросил:

– Что здесь происходит? Столько машин…

Я указал на квартиру:

– Там покойник.

Собака, золотистый ретривер, обнюхала мои брюки.

Мужчина покачал головой.

– Покойник, – повторил он. – Боже мой. Это Гас?

– Да, – подтвердил я. – Это Гас.

– Я Херб Кройден, – представился он. – Владелец этого дома. А это Грейси.

Херб Кройден был подтянутым, крепкого сложения мужчиной с серебристыми волосами и в очках без оправы.

– Так что случилось? – спросил он.

– Судя по всему, Гас застрелился.

– Судя по всему?

– Вы хорошо его знали? – поинтересовался я.

– Я-то? – Он пожал плечами. – Похоже, не очень. Я знал, что у него не все ладно в жизни, но никогда не думал, что он способен…

Я кивнул.

– Гас любил Грейси, – сказал Херб. – Иногда ходил с ней к реке, бросал ей палку в воду.

Он почесал Грейси за ухом.

– Она вечно палки таскает да и поплавать любит. Река вон там, прямо за нашей землей. Грейси, похоже, доставляла Гасу большое удовольствие. – Он покачал головой. – Поверить не могу. Бет, моя жена, страшно расстроится. Надо вернуться домой, рассказать ей обо всем.

Он склонил голову набок:

– Я не расслышал – как вас зовут?

Я протянул ему руку:

– Брейди Койн. Я адвокат Гаса.

– Это вы его обнаружили? Тело?

Я кивнул:

– Алекс и я. Алекс – его сестра.

Херб Кройден пожал мне руку и повернулся, чтобы идти к дому. Гуэрра осветил его фонариком:

– Вы, собственно, кто, сэр?

– Я живу вон в том доме, видите, в конце подъездной дорожки? – ответил Херб.

– Вам лучше остаться, – сказал Гуэрра. – Детектив захочет поговорить с вами.

– Пусть придет в дом. Меня там жена ждет, я должен вернуться к ней.

– Простите, сэр, – сказал Гуэрра, – но вам придется остаться здесь.

– Тогда вам придется пристрелить меня, – сказал Херб и, включив фонарик, пошел вместе с Грейси к дому.

Гуэрра постоял рядом со мной, глядя вслед удалявшемуся лучу фонарика Херба Кройдена. Потом повернулся ко мне, улыбнулся и произнес:

– Ну и ну.

– Рад, что вы не пристрелили его, – сказал я. – Неплохой, похоже, человек.

Спустя некоторое время двое мужчин внесли в квартиру складную каталку, а еще через несколько минут стащили ее вниз. На этот раз на ней лежал пластиковый мешок, в котором было тело Гаса. Они погрузили мешок в «скорую помощь», захлопнули дверцы, уселись в кабину, и «скорая» выехала на подъездную дорожку Кройденов.

Через минуту или две к нам подошел детектив Бойл. Он что-то сказал Гуэрре, и тот сразу удалился, а Бойл присел на камень, лежавший рядом с моим.

– Я послал его за кофе, – пояснил он.

– Отлично. Спасибо.

– Итак, мистер Койн, мне нужно знать все.

– Алекс позвонила жена Гаса, – начал я. – Клодия получила от него электронное письмо, которое ее испугало, и она…

– Чем испугало?

– В сообщении было сказано что-то вроде: «Я больше не выдержу».

– Последняя записка самоубийцы?

– Наверное, ее можно истолковать и так, – пожал плечами я.

– А вы считаете иначе?

– Я не знаю. Нет, я не думаю, что это была записка самоубийцы. Гас Шоу не казался мне человеком, способным покончить с собой.

Бойл кивнул.

– Хорошо, его жена получила сообщение по электронной почте. Что было потом?

– Клодия, естественно, встревожилась, – ответил я. – Попыталась дозвониться до Гаса, однако на звонки он не отвечал, и она позвонила Алекс, которая была у меня в гостях. Алекс тоже попыталась дозвониться до брата и тоже не получила ответа, поэтому мы поехали сюда.

– Где вы живете?

– В Бостоне, на Маунт-Вернон-стрит.

Бойл что-то записал в свою книжку. И, не поднимая на меня взгляда, спросил:

– В каких отношениях вы состоите с мисс Шоу?

– Мы с Алекс давние друзья, – сказал я. – Она-то и попросила меня заняться разводом Гаса.

– Хорошо, расскажите мне о Гасе Шоу.

– Мы познакомились около недели назад, – начал я. – Встречались только два раза. Он потерял в Ираке руку. Был фотожурналистом и внезапно лишился возможности работать с камерой. Страдал посттравматическим стрессовым расстройством. Жена подала на развод и добилась судебного запрета на его встречи с семьей.

Бойл сделал еще несколько заметок, потом взглянул на меня.

– Портрет идеального кандидата на получение пули в голову, – сказал он. – Однако я слышу в вашем голосе «но».

– Да, наверное, – согласился я.

Подошел Гуэрра, неся в каждой руке по пластиковому стаканчику. Один он дал мне:

– Черный – нормально?

– Да, спасибо, – сказал я.

Другой стаканчик Гуэрра протянул Бойлу, после чего удалился снова.

Бойл сделал глоток и, опустив стаканчик на землю, спросил:

– Так что вы можете сказать мне по поводу этого «но»?

Я тоже отпил кофе. Он оказался хорошим.

– Ничего такого, что вы могли бы назвать доказательным, – сказал я. – Гас говорил мне, что ему становится лучше. Рассуждал о будущем. Казалось, смирился с тем, что случилось с его семьей. С разводом, я имею в виду. С учетом всего, через что ему пришлось пройти, он казался мне вполне нормальным. Он думал о будущем.

– У вас же нет большого опыта общения с душевнобольными, – сказал Бойл.

– Тут вы, безусловно, правы, – согласился я. – Я всего лишь полагался на свое чутье.

– Что же, – сказал Бойл, – похоже, в данном случае оно вас подвело.

– Оно подводило меня далеко не один раз. Но я и вправду ничего дурного не предвидел. Так что, получается, дело закрыто?

– Это зависит от медэксперта, – ответил Бойл. – Прошу вас на меня не ссылаться, однако, исходя из того, что я здесь увидел, могу с определенностью предсказать: дело закроют. Но, разумеется, лишь после того, как тело исследуют судебные медики.

Бойл захлопнул записную книжку, уложил ее во внутренний карман пиджака.

– Ладно, похоже, от вас я получил все, что можно, – сказал он. – После того как мой напарник закончит разговор с мисс Шоу, вы с ней сможете уехать. Не исключено, что через день-другой мне потребуется задать вам еще несколько вопросов.

– Вы будете держать нас в курсе расследования? – спросил я.

Он пожал плечами:

– Как только медэксперт подпишет заключение, я попрошу кого-нибудь сообщить вам о нем. Как-никак, вы, адвокат покойного. Посидите пока здесь.

Он встал и пошел к конкордской патрульной машине, в которой его напарник допрашивал Алекс.

Несколько минут я продолжал прихлебывать остывавший кофе, потом из патрульной машины вылезла Алекс и направилась ко мне.

Я встал, обнял ее:

– Как ты?

– Так себе, – ответила она. – Мы можем уехать отсюда?

Мы пошли к моей машине.

– Ты не подбросишь меня до отеля? – спросила Алекс.

– Послушай, – сказал я. – Может, заночуешь сегодня у меня?

– По-твоему, это хорошая идея? – спросила она.

– Не та нынче ночь, чтобы проводить ее в одиночестве.

– Ты уверен?

– Уверен.

Я почувствовал, как ее пальцы коснулись моего затылка.

– Спасибо, – тихо сказала она. – Я согласна.

Я оставил машину на стоянке для жильцов, расположенной перед моим домом на Маунт-Вернон-стрит. Генри ждал в прихожей. Алекс склонилась к нему, чтобы он смог лизнуть ее в лицо.