Текст книги "Жертва (в сокращении)"

Автор книги: Уильям Дж. Таппли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Я указал на него Грили, поднял большой палец. Он сорвал с головы одного из операторов головной телефон и заговорил в него.

– А что вы делаете сегодня? – спросил я, не отрывая глаз от монитора. – Как празднуете День ветеранов?

– Сегодня следует не праздновать, а скорбеть, – ответил Кинкейд. – Людям свойственно забывать. Герои, они, конечно, героями. Однако на каждого уцелевшего героя приходятся тысячи, если не миллионы забытых всеми мучеников. Людей, которые отдали жизни ради глупого, бессмысленного дела, ради исполнения капризов невежественных, думающих только о собственной выгоде политиканов. Я посвятил свою жизнь тому, чтобы…

Голос Кинкейда внезапно прервался, и я увидел на телеэкране, как его голова обвисла, руки упали на колени, а инвалидное кресло начало медленно поворачивать к краю тротуара.

Оркестр играл последние такты государственного гимна: «…и родина храбрых».

Почти мгновенно у инвалидного кресла Кинкейда появилась какая-то темноволосая женщина, покатившая его к нашему трейлеру.

Я взглянул на Грили:

– Что случилось?

– Пойдемте, – ответил он, уже направляясь к двери.

Я вышел вслед за ним из трейлера. Темноволосая женщина – надо полагать, тоже агент ФБР, – катила в нашу сторону инвалидное кресло.

Когда они приблизились к нам, я увидел под подбородком Кинкейда красное пятно.

– Вы застрелили его? – спросил я у Грили.

– Будем надеяться, что с опознанием вы не ошиблись, – ответил он.

– Так просто? Взяли и убили?

– У нас здесь сегодня шестнадцать снайперов, вооруженных винтовками с оптическим прицелом, – сказал Грили. – Как по-вашему, зачем?

К катившей кресло женщине присоединился еще один агент, мужчина. Они склонились над Кинкейдом, потом поманили к себе Грили.

Через пару секунд Грили повернулся ко мне:

– Подойдите сюда, мистер Койн. Взгляните.

Я подошел и взглянул. Под армейской курткой у Джона Кинкейда – человека, которого я знал под именем Фил Трапело, – был рыбацкий жилет. У основания его шеи расплывалось алое пятно. Карманы жилета были до отказа набиты – пластиковой взрывчаткой, порохом и картечью, понял я. На уровне талии жилет был перехвачен поясом из батареек, соединенных целым клубком проводов в изоляции патриотических цветов – красного, белого и синего. Грудь пересекали смахивающие на патронташи ленты, набитые дюймовыми гвоздями.

– Значит, он собирался проделать это сам, – сказал я.

– Он направлялся прямиком к нашему трейлеру. – Грили показал мне то, что сжимал в ладони, – пульт дистанционного управления телевизором, похожий на обнаруженные мной в стальном шкафу, который стоял в каретном сарае Херба Кройдена. – Эта штука лежала в одном из карманов. А работает она так: вы нажимаете на кнопку включения питания и удерживаете ее. А когда отпустите…

– Бум, – сказал я. – После того как он нажимает на кнопку, детонаторы срабатывают, даже если его убьют. Тумблер для покойника.

Грили кивнул.

– Если бы он взял пульт в руку, было бы уже поздно. – Он похлопал меня по плечу. – Нас спасло то, что вы опознали его и задержали разговором.

– Я не знал, что вы просто застрелите его.

– У вас есть идея получше? – улыбнулся Грили.

– Нет, – признал я.

– Спасибо вам – от имени нашей страны, – сказал Грили.

– Пожалуйста, – ответил я.

– Тридцать пять лет, – негромко произнес он. – Не знаю, кто из нас был одержимым в большей степени, он или я. Он считал себя способным положить конец всем войнам на земле, а я мог думать только о том, как поймать его.

– Кинкейд просил меня передать вам кое-что.

Грили повернулся ко мне.

– Он хотел, чтобы вы знали: для него это не было игрой, – сказал я. – Знали, что дело было вовсе не в вас. Ничего личного. Он сказал, что его убеждения всегда были искренними.

– Да, конечно, он был искренне верующим человеком, – улыбнулся Грили.

– И действительно собирался взорвать нас?

– Вместе с собой, – ответил Грили. – Тут нет никаких сомнений. За последнюю неделю нам удалось взять несколько членов его группы поддержки, и, насколько мы поняли, по первоначальному плану Кинкейда несколько террористов-смертников должны были одновременно подорвать себя в разных местах. Жертвы ПСР, подобные Шоу и Аккардо, – в Лексингтоне, на других торжествах по случаю Дня ветеранов. Шокирующая, беспощадная, символическая попытка заставить людей испытать то же, что испытывают невинные граждане других стран.

– Получается, что Гас Шоу и Педро Аккардо сорвали исполнение этого плана?

– Мы думаем, что так, – пожал плечами Грили. – Потому-то Кинкейд и убил их. Хотя, скорее всего, точно узнать, что именно произошло, мы так никогда и не сумеем. И, насколько нам известно, на свободе могли остаться другие Джоны Кинкейды – его последователи.

– Мысль не так чтобы очень успокаивающая, – сказал я.

– А успокаиваться вообще не следует, никогда, – ответил Грили.

В следующую пятницу, после ланча, когда я уже погрузился в мечты о тихом уик-энде без террористов-самоубийц, агентов ФБР и бывших подруг – только мы с Генри и, быть может, несколько футбольных матчей, – мне позвонила из приемной Джули.

– У меня на третьей линии адвокат Кенилуорт из Нью-Гэмпшира. Это по делу Эппингов.

– Ага, – ответил я и, нажав на пульте кнопку под номером три, произнес: – Чак? Как дела?

– Вы сделали отличный ход, – ответил он. – Я о пикетировании, телевидении и всем прочем. Гражданское право, статья сто один, а?

– Мои клиенты всего-навсего воспользовались закрепленными за ними правами американских граждан, – ответил я.

– Передо мной лежит ваше письмо. Мистер Делани готов выполнить изложенные в нем требования. Я могу сегодня же отправить вам почтой чек.

– Вы видели Эппингов – по телевизору? – спросил я.

Кенилуорт негромко рассмеялся:

– Еще бы.

– Дуг сказал тогда, что добивается признания своих прав, – напомнил я.

– Чек на кругленькую сумму как раз таким признанием и будет.

– У меня есть другое предложение, – сказал я. – Мистер Делани лично приглашает к себе Эппингов, лично же вручает им чек и приносит извинения за его задержку – ну и, может быть, объясняет, чем она была вызвана. Надеюсь, он все-таки не такая задница, какой кажется.

– На самом-то деле, – ответил Чак Кенилуорт, – Ник Делани – человек довольно порядочный. Просто рынок, на котором он работает, очень неустойчив, вот ему и приходится мухлевать, чтобы остаться на плаву.

Кенилуорт помолчал.

– Думаю, он согласится на ваше предложение. Но, разумеется, при условии, что журналисты и телевизионщики на этой встрече присутствовать не будут.

– И адвокаты тоже, – добавил я.

– А вам разве не хочется поприсутствовать на ней?

– Нисколько, – ответил я. – Делани выходит из своего офиса в Нэшуа, подходит к Дугу и Мэри, которые прогуливаются по улице с плакатами, и говорит: «А что, господа, может, зайдете ко мне, выпьете кофе, согреетесь, и мы обсудим все наши проблемы?» Для этого не нужны адвокаты, Чак.

Он, немного помолчав, произнес:

– Ладно. Я ему сейчас позвоню. Приятно иметь с вами дело, Брейди.

– И с вами, Чак, – ответил я.

В среду, предшествовавшую Дню благодарения, мы закрыли офис в полдень, и к четырем часам дня Генри и я уже пересекали по мосту реку Пискатауэй, направляясь в штат Мэн.

Алекс позвонила мне в предыдущую субботу, вечером. И когда я взял трубку, сказала:

– Что ты делаешь на День благодарения? Нет, постой. Это, разумеется, не мое дело. Я хотела спросить: есть у тебя какие-нибудь планы на День благодарения? Впрочем, и это неправильно. Мм, ну ладно. Лучше не отказывай мне, Брейди Койн, потому что я обдумывала свою идею в течение недели, и ты, разумеется, не поверишь, но еще и репетировала вот этот дурацкий звонок. Ну ладно. Мне очень хочется, чтобы вы с Генри приехали ко мне на День благодарения. Идет? Собственно, я все и сказала. Старый мистер Терри подарил мне огромного, подстреленного им гуся, и у меня связаны с ним великие планы – начинка из клюквы и грецкого ореха, сладкий картофель, запеканка из фасоли по рецепту моей мамы, протертые калифорнийские орехи, пирожки с изюмом и миндалем, пирожки с тыквой и… в общем, я думаю, получится неплохо. Может, вы приедете в среду и останетесь на весь уик-энд? Мы бы отдыхали, все трое, гуляли по лесу, ели разные вкусности, слушали музыку – все что угодно. Если захочешь, будешь смотреть футбол, я не против, а кроме того, у меня тут куча дров, которые нужно нарубить и сложить в поленницы. – Она протяжно вздохнула. – Все. Чувствую себя полнейшей идиоткой.

– Мы с удовольствием, – сказал я.

– Правда?

– Это звучит очень заманчиво, – подтвердил я.

Уилльям Дж. Таппли

Уилльям Дж. Таппли – писатель, преподававший литературу в Университете Кларка, – называл себя писателем, который преподает, и преподавателем, который пишет.

Он считал, что большей частью успеха, который выпал на его долю в обеих сферах деятельности, обязан своему отцу.

Таппли еще в детстве обнаружил, что сочинительство дается ему легко. Учителя хвалили его рассказы. Он получал очень хорошие оценки. Существовал, впрочем, один критик, угодить которому было намного труднее, – его отец. Таппли-старший был профессиональным журналистом, опубликовавшим сотни статей. Он приобрел широкую известность своей ежемесячной колонкой «Любые советы», многие годы публиковавшейся в охотничьем журнале Field and Stream («Поле и речка»).

В первые годы учебы в средней школе Таппли попал в класс самого сурового в школе преподавателя английского языка. Удостоиться его высшей оценки было почти невозможно, однако Таппли исполнился решимости добиться хотя бы одной.

Получив от учителя первую тему сочинения, Таппли работал над ним с великим усердием, отыскивая в словаре особо замысловатые слова и сочиняя многословные описания. Результат показался ему превосходным. Однако, желая приобрести уверенность в том, что его ожидает высшая оценка, он показал свое «бессмертное» творение отцу.

«Хочешь знать мое мнение? – спросил Таппли-старший. – Или просто хочешь услышать от меня похвалу?» Полный уверенности в себе, Таппли попросил отца честно высказать свое мнение. Таппли-старший взял красный карандаш и испещрил первую страницу поправками. Ошеломленный сын спросил, что ему не нравится. «Глаголы» – ответил отец. И объяснил, что хороший текст требует глаголов в действительном залоге. Так началось обучение Таппли у отца.

В тот год Таппли-старший преподал сыну очень важное правило: «Чем меньше, тем больше», или то, что Таппли называл впоследствии «автором-невидимкой». Это означает, говорил он, что ваши читатели вообще не должны вас замечать. Вам нужно, чтобы их увлекал ваш рассказ, его сюжет и персонажи. А от избытка сложных слов, глаголов и прилагательных их внимание будет только рассеиваться.

Таппли хорошо усвоил уроки отца (он даже получил несколько высших оценок от страшного преподавателя). По сути дела, в Университете Кларка он преподавал своим студентам те же самые фундаментальные правила. А в свободное от преподавания время Таппли писал книги, в число которых вошли и двадцать четыре романа о Брейди Койне. И, садясь за письменный стол, он каждый раз напоминал себе слова отца: «Краткость – сестра таланта» и «Кого ты хочешь увлечь?». Не приходится сомневаться в том, что эти советы пошли ему на пользу.