Текст книги "Цветные миры"

Автор книги: Уильям Дюбуа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)

Гарри Гопкинс откинулся назад и, протянув свой стакан за новой порцией пива, продолжал:

– А вот и еще кое-что. Эйнштейн, знаменитый физик, только что приехавший в Принстон, написал Рузвельту письмо. Он предупреждает президента, что гитлеровская Германия работает сейчас над секретным оружием, и настаивает на том, чтобы мы занялись вопросами атомной энергии. Может быть, именно в ожидании этого оружия немцы еще и не обрушились на Англию всей своей мощью.

– Есть еще такой вопрос, – вставила Салли. – Прошлой осенью я была в Европе и слышала там, что Англия, Франция и Соединенные Штаты, а также Германия зондируют почву у русских лидеров. Они хотят добиться концессий в России и взамен постараются навязать ей всякие свои союзы.

– К этому надо добавить, – сказал Гопкинс, – что Япония прислала к нам полномочного представителя, надеясь заключить сделку с нашим крупным капиталом, и тот, кажется, идет ей навстречу. Одновременно в беседах с государственным секретарем Хэллом этот посол только и толкует что о мире и сотрудничестве. И у меня создается впечатление, что, если наши капиталисты ее пойдут на уступки, Япония может открыто прибегнуть к силе. Ну, мне пора идти!..

Никто не может сказать, как далеко зашел бы Франклин Рузвельт в реорганизации экономики страны, если бы смог продолжать и расширять свою деятельность, начатую в первые восемь лет его правления. Возможно, американцы жили бы сейчас совсем иначе. Но на пути стала война и опять, как это столь часто случалось в прошлом, разрушила все надежды людей на счастливое будущее.

Опираясь на свой третий триумфальный успех в 1940 году, Рузвельт готовил страну к вступлению в войну, оказывая помощь Англии поставкой ей по ленд-лизу военных судов и оборудования. Он ввел в свой кабинет республиканцев, получил миллионные ассигнования на оборону и вместе с Черчиллем составил проект Атлантической хартии на извечных принципах, таких, как отказ от захвата чужих территорий, самоопределение народов, свобода торговли и мореплавания, улучшение условий труда и стремление к сотрудничеству наций.

Монополисты шли на тайные сговоры, чтобы выжать из американской экономики в свою пользу все, до последней капли. Они продолжали политику сотрудничества с германскими картелями по производству каучука, алюминия и стали. Когда правительству Рузвельта поставлялись какие-нибудь материалы, цепы на товары были необычайно высоки, а условия контрактов явно невыгодны для государства. Владельцы медных рудников, в частности тех, которыми управлял Барни Барух, получали колоссальные прибыли. Правительство израсходовало миллиард долларов на самолеты еще до начала их поставок. Листовое железо, стоившее 318 долларов за тонну, продавалось правительству по 400–600 долларов. На нитраты правительство израсходовало 100 миллионов, но до самого момента капитуляции Германии так ничего и не получило от своих поставщиков. 400 миллионов долларов были истрачены на контракты о поставке снарядов, которые так никогда и не попали на фронт. Пароходные компании продавали правительству суда по 2 миллиона долларов за каждое, а позднее покупали их у него по 300 тысяч долларов.

В течение последующих пяти лет Мануэл Мансарт не раз сожалел о том, что был лишен возможности пожить подольше в Нью-Йорке, чтобы разузнать как следует о том, что происходит на свете. Он долго не мог поверить, что Гитлер истребил в Германии 6 миллионов евреев и что гонения против них начались еще в 1933 году и продолжались в то самое время, когда он, Мансарт, слушал музыку Вагнера в Байрейте и беседовал со старым раввином в Берлине. Тогда ему говорили об этом, но он не в силах был постигнуть, как могли совершаться столь ужасные дела в обстановке полного равнодушия и молчания!

В Мейкон проникали кое-какие новости, но они были противоречивы. Франция была разгромлена. Бельгия капитулировала. В Дюнкерке произошла трагедия. Казалось, что ни Соединенные Штаты, ни Англия не заинтересованы в союзе с Россией, и тогда Германия неожиданно для всех заключила с ней соглашение.

Англия в Франция предлагали помощь Советскому Союзу лишь в том случае, если он откажется, хотя бы частично, от принципов социализма. Но даже и в этом случае их предложения были очень туманны. Так в этой азартной игре выиграл Гитлер – он беспрепятственно двинулся на Запад. До Мансарта доходили смутные слухи об ужасных бомбардировках, которым подверглась Англия в период с июля по декабрь 1940 года.

В июне 1941 года Мансарт был потрясен, узнав о том, что Германия напала на Россию. Эта внезапная перемена политики казалась ему необъяснимой. Он не мог поверить, что вероломство Гитлера вызвано тем, что английские летчики якобы стали сражаться активнее.

Между тем Западная Европа вздохнула свободнее. Она надеялась на передышку, пока Гитлер воюет с Россией. Ведь именно ради этого она пренебрегла Лигой Наций, уступила Японии Маньчжурию, отдала Эфиопию Италии, а Испанию – Франко, позволила Германии перевооружиться и захватить Австрию, Чехословакию и Рейнскую область. Американский посол в Германии писал: «Демократические страны хотели бы, чтобы на Востоке разразился серьезный, вооруженный конфликт между Германией и Россией… Германии пришлось бы вести длительную и изнурительную войну». В «Дневнике» американского представителя в Берлине говорилось, что «Англия, нацисты и Буллит стоят за раздел мира, который позволит Германии владеть всей Европой, а Японии контролировать Азию».

И вдруг, подобно грому среди ясного неба, раздался взрыв в Пёрл-Харборе!

Поправ международные нормы, Япония вероломно напала на Соединенные Штаты, которые упорно воздерживались от прямого участия в войне. Соединенные Штаты запугивали и унижали Японию, льстили ей и восторгались ею, но отказывались признать равной себе и вынудили Великобританию аннулировать свой первый шаг к такому признанию. Однако невысокие желтокожие японцы отличались настойчивостью; они создали могучую империю и потребовали равных прав с белым миром. Военная мощь и необычайно быстрое развитие промышленности делали Японию опасным соперником английского и американского империализма в Азии. В конце концов Япония заключила союз с Германией и Италией. Отказавшись временно от своих военных замыслов против Советского Союза, она подписала с ним пакт о ненападении и в момент мирных переговоров с Соединенными Штатами уничтожила американский военно-морской флот на Гавайях. Это обстоятельство сделало войну не только возможной, но и неотвратимой.

Япония знала о трещине в американской броне. Перед войной Ревелс Мансарт познакомился с Ясунчи Хакида. Этот всесторонне образованный молодой японец посещал негритянские школы, переводил на японский язык книги о негритянской проблеме и подыскивал себе друзей среди цветных по всей стране. Он не совершал никаких подрывных действий, а серьезно пытался убедить негров в том, что японцы сочувствуют их борьбе против расовой дискриминации, так как сами тоже от нее страдают.

Позднее судья Мансарт познакомился я Нью-Йорке с одним белым американцем, женатым на цветной, который приобрел – вероятно, на средства, поступившие из-за границы, – два старейших американских журнала – «Ливинг эйдж» и «Норс америкен ревью». Действовала ли здесь японская или немецкая рука, судья Мансарт так никогда и не узнал. Сам он никакого отношения к этому делу не имел. Но не забывал о гостеприимстве, оказанном в Японии его отцу в те времена, когда у того даже не возникала мысль о возможности войны.

В тот момент Япония вела с США серьезные переговоры о мире и дружбе между двумя странами на взаимовыгодных условиях и о широком культурном обмене. Эти переговоры выглядели тем более убедительно, что японский представитель Курусу сам верил в то, что говорил, и, следовательно, не имел никаких задних мыслей. Но к 1941 году военная клика осуществляла уже полный контроль над Японией. В соответствии с тайным соглашением между мировыми картелями на долю Японии выпала роль помешать американским вооруженным силам прийти на помощь Англии. Гитлер в ожидании нового секретного оружия воздерживался от нападения на Англию. Вместо этого он решил присоединить территорию Советского Союза к «Великой Германии».

О том, что в действительности произошло 7 декабря 1941 года в Пёрл-Харборе, полностью никто и никогда не узнает. Существовало – и существует до сих пор – серьезное подозрение в измене и подкупе. Даже сам Рузвельт подвергся обвинению со стороны конгресса и был реабилитирован лишь после смерти. В Пёрл-Харборе находилась огромная военная база США, на строительство которой в целях обороны страны были затрачены колоссальные средства. Здесь стояло 86 полностью укомплектованных американских военных судов, находящихся в боевой готовности, так как в мире уже шла война. Однако в то декабрьское утро, когда на горизонте показались сто японских самолетов, сопровождавших подводные лодки, не было ни сигнала тревоги, ни организованного сопротивления. Экипажи всех судов, словно по заранее составленному плану, предавались праздности: одетые в парадную форму, они разгуливали по палубе, громко приветствуя своих офицеров. Робкое донесение одного рядового о том, что он слышит гул самолетов, никого не встревожило. До сего дня адмиралы с золотыми галунами спорят о том, кто из них и что именно сделал или должен был сделать в то время. Негр Дори Миллер, официант в кают-компании «Аризоны», имевший право состоять в американском военно-морском флоте только в качестве прислуги, оказался в числе немногих, сумевших дать подлинный отпор врагу. Впервые в жизни открыв огонь из пулемета, отважный негр Миллер сбил четыре японских самолета. Но японцы в этот роковой день уничтожили 177 американских самолетов, потопили десять военных кораблей к еще восемь повредили. Около пяти тысяч американских юношей погибло, было ранено или пропало без вести.

Япония вступила на путь войны; она напала затем на Индокитай, Филиппины, Сингапур, Гонконг, острова Тихого океана. За три месяца она удлинила коммуникации своей империи на тысячи миль.

Пал Сиам, за ним острова Гуам и Уэйк. В мае были захвачены Филиппины; генерал Макартур спасся оттуда бегством. К этому же времени японцы оккупировали Малайю и потопили два английских линкора. Они захватили Голландскую Индию с ее нефтью и каучуком, затем Рангун – столицу Бирмы и Мандалай. К февралю 1942 года японский флаг развевался на протяжении 8 тысяч с лишним миль – от Алеутских островов до Австралии. Это была самая крупная экспансия в Азии со времен Чингисхана.

В Мейконе ректор Мансарт и Джин Дю Биньон обсуждали эти совершенно невероятные события. Вспоминая прошлое, они пытались связать воедино события последних двух-трех лет, действительное значение которых выявилось только теперь. Джин подчеркнула роль Италии.

– Взгляните на северо-восточную Африку. Здесь по лондонскому договору были обещаны Италии колониальные владения, соблазнившие ее вступить в первую мировую войну на стороне Антанты. Но Клемансо и Ллойд Джордж отреклись затем от своих обещаний, и Италия никогда не простила им этого, В тридцать четвертом году, когда Гитлер припер Западную Европу к стене, Италия воспользовалась случаем и урвала свой «фунт мяса», захватив Эфиопию. Лига Наций бросила Эфиопию на произвол судьбы, несмотря на слезные мольбы ее императора-изгнанника. Затем в сороковом году Италия заключила союз с Гитлером, мечтая о продвижении на восток, в сторону Египта, Суэцкого канала, Греции, Балкан и Среднего Востока. Дальше лежали азиатские территории Британской империи. К октябрю Италия выступила в поход.

В то время во французской колонии Чад, в 2500 милях к югу от Александрии, которую готовился занять Грациани, губернатором был негр Эбуэ. Он решил поддержать свободных французов, а не Ваши. Американские военные материалы, поступавшие в четыре открытых порта на африканском побережье Атлантики, перебрасывались воздушным путем – по 150 самолетов в день – в Форт-Лами, а оттуда через территорию Чад в Северную Африку. По вымощенным камнем дорогам протяженностью около двух тысяч миль двигались на север грузы каучука, олова, свинца и цинка, хлопка, кофе, какао, пальмового масла и лесоматериалов; там скапливались английские вооруженные силы, призванные отстоять сквозной путь в Азию. Вслед за этими грузами маршировали тысячи черных солдат.

К январю 1941 года началось итальянское отступление. Британское Сомали и Эритрея были отвоеваны, Хайле Селассие вернулся в Эфиопию. На помощь Италии поспешил Роммель со своим Африканским корпусом. Англичане были отброшены, но Эфиопия и Эбуэ послали Монтгомери подкрепления. В октябре 1942 года под Эль-Аламейном армии «оси» обратились в бегство, отступив к западу, где встретились с англо-американскими войсками.

– Вместо того чтобы ударить по обнаженному тылу Гитлера, наши силы вторглись в Северную Африку! Вот что всегда было и остается для меня загадкой, – сказал Мансарт.

– Но это же так просто, мой дорогой Ватсон! – сказала Джин и тут же извинилась за свое сравнение ректора с несообразительным героем Конан Дойля. – Разве вам не ясно, что Черчилль, этот лондонский Макиавелли, хотел прежде всего спасти свою империю, которую никогда и не собирался ликвидировать. Он хотел иметь гарантию, что после того, как Гитлер и Сталин уничтожат друг друга, Британская империя останется в прежнем виде. Поэтому он предлагал не терять времени на то, чтобы задержать неизбежную, по его мнению, гибель русского коммунизма и в равной степени неотвратимое крушение нацистского колониализма. Стоявшие за его спиной американские монополисты готовы были целиком положиться на тонкую, чисто итальянскую изворотливость Черчилля, который должен был убедить Рузвельта, что оба они проводят в жизнь Атлантическую хартию, основанную на четырех свободах. Рузвельт искренне верил в это. А во что в действительности верил Черчилль, об этом он никому не говорил!

Дела Гитлера в Европе, казалось, шли превосходно. С июля по октябрь его армии захватили шесть крупных советских городов и окружили Ленинград. Гитлер объявил, что Россия разгромлена. Но в декабре двести тысяч немцев были убиты под Москвой, до которой они так и не добрались. Тогда немцы ринулись на юг, к Каспийскому морю, и в августе 1942 года окружили Сталинград. Здесь стальная рука русских армий постепенно сжалась в кулак, и Гитлер проиграл свою самую крупную ставку – Советский Союз одержал победу.

Это была дорогая победа. Немцы разрушили в Советском Союзе 72 тысячи городов и деревень, оставив без крова 25 миллионов человек. Они сровняли с землей 32 тысячи промышленных предприятий; вывели из строя 64 тысячи километров железных дорог со станциями, с телеграфным и телефонным оборудованием; уничтожили 40 тысяч больниц, 84 тысячи школ и 44 тысячи библиотек; разграбили 100 тысяч колхозов и угнали 70 миллионов голов лошадей, крупного и мелкого рогатого скота. Ущерб, нанесенный советским промышленным предприятиям, оценивается в 128 миллиардов долларов. Было взорвано свыше 60 крупных электростанций. Были приведены в негодность каменноугольные шахты, нефтяные скважины; разрушены общественные здания, музеи и церкви. В ходе военных действий Советский Союз потерял семь миллионов солдат и, вероятно, столько же мирных жителей. Британская империя лишилась миллиона человек, и примерно столько же потеряли Соединенные Штаты. Потери немцев составили по меньшей мере 10 миллионов человек. В общем война стоила Советскому Союзу 200 миллиардов долларов, а Соединенные Штаты предоставили ему в виде ленд-лиза только около пяти процентов этой суммы. На протяжении всей истории ни одна нация не приносила еще такой великой жертвы ради спасения всего человечества, какую принес Советский Союз.

Не без некоторой тревоги Джин заметила, что ректор Мансарт уделяет больше времени и внимания войне, чем колледжу. Впрочем, и сама она с огромным интересом следила за величайшей драмой, развертывавшейся за пределами США, и не меньше, чем ректор, была поражена невероятным успехом японцев.

Мануэл Мансарт как-то не сразу осмыслил тот факт, что американские негры снова идут на войну. За что они будут воевать? – невольно задавал он себе вопрос.

Несомненно, они снова столкнутся с дискриминацией. Возможно, впрочем, что теперь они более органично войдут в состав армии и флота, чем в первую мировую войну. Так в действительности и произошло. После некоторых колебаний дискриминация в лагерях по подготовке офицерского состава была ликвидирована. Даже в Джорджии готовили офицеров-негров – сначала понемногу, а под конец сотнями человек ежемесячно. И все же за что негры воюют?

Преподаватели государственного колледжа тоже обсуждали этот вопрос, и всякий раз испытываемая ими горечь прорывалась, хотя и в сдержанной форме, наружу.

– Ну вот, опять мы воюем неизвестно с кем и за что!

– За Британскую империю!

– А что эта империя сделала для нас?

– Прекратила работорговлю, начатую ею же самой, когда эта торговля перестала приносить ей выгоду. Освободила рабов, когда Туссен сделал рабовладение слишком опасным промыслом. Заменила систему рабского труда рабством наемных рабочих.

– Англия отстаивает демократию!

– Да, но только для белых, а вовсе не для темнокожих, составляющих большинство населения империи.

– После войны она, может быть, освободит Индию.

– Да, если будет вынуждена к этому, не иначе.

– Война помешает осуществлению планов Рузвельта по созданию процветающего государства и усилит власть капиталистов.

– Если только Россия не победит Гитлера.

– Куда там, ее дни теперь сочтены!

– Так и Наполеон считал.

И у негров появилась вдруг неожиданная возможность выразить вслух кипящее у них в душе возмущение. В период кризиса роль государства в промышленности усилилась. Можно было рассчитывать на то, что эта роль станет постепенно еще более важной. Тем не менее негров открыто подвергали дискриминации даже в государственном секторе. В 1941 году свыше миллиона негров продолжали оставаться безработными. Они начали требовать себе работы, и прежде всего в военной промышленности.

Филип Рэндолф, негр-социалист, испытавший на себе, что такое травля и тюремное заключение, и наконец посвятивший себя профсоюзному движению, организовал проводников спальных вагонов в профсоюз и повел борьбу за допуск этого союза в Американскую федерацию труда. Сейчас он осмелился требовать от президента Рузвельта, чтобы новые военные предприятия принимали негров на равных условиях с белыми. Рэндолф заявил, что, если президент не пойдет на уступки, он, Рэндолф, создаст армию в 50 тысяч черных агитаторов для «похода на Вашингтон», По всей стране негры пришли в движение и начали готовиться к походу. Часть негров и многие из их белых друзей возражали против таких действий, считая, что ничего путного из этого не выйдет.

Но Джин радовалась.

– Вы знаете, ректор Мансарт, – говорила она, – Рэндолф выбрал тактически выгодный момент. Сейчас Соединенные Штаты находятся накануне вступления во вторую мировую войну, причем намерены вести ее в крупном масштабе. Правительство должно иметь за собой сплоченную страну. Многие американцы против войны. Лояльность негров сейчас имеет более важное значение, чем в первую мировую войну, а она и тогда уже была очень нужна. Я думаю, что мы дождемся некоторых сдвигов в негритянском вопросе.

Мансарт был настроен скептически.

– В конце концов, мы лишь небольшая часть населения, уж я не говорю о том, сколь мало среди нас образованных и материально обеспеченных. Не такое у вас положение, чтобы требовать.

Но Джин энергично тряхнула головой.

– Не такое у нас положение, чтобы не требовать, – сказала она.

Таким образом, в 1941 году Рузвельту приходилось считаться с тем фактом, что 12 миллионов американских граждан, все большее число которых начинало пользоваться своим правом голоса, могли оказаться в оппозиции к его программе. Кроме того, как разъяснял потом Гопкинс, требование о равноправном положении негров на заводах, находившихся под контролем правительства, было абсолютно справедливым. Однако, поскольку Рузвельт не решался просить конгресс узаконить прием негров на работу в военную промышленность, он с помощью своих друзей пытался убедить негритянских лидеров не выдвигать требований о немедленных мерах.

Миссис Рузвельт, мэр Нью-Йорка Ла-Гардия и другие пытались успокоить волнения и уговорить негров подождать. И все же подготовка к походу продолжалась. В Нью-Йорке и других городах были созданы походные штабы, производился сбор денежных средств. Была намечена дата похода – 1 июля; 28 июня президент пригласил Рэндолфа и ряд других негритянских лидеров в Вашингтон, где встретился с ними в присутствии нескольких членов кабинета и представителей Управления по делам производства. Они серьезно и откровенно обсудили создавшееся положение. Наконец президент, сознавая, что он не в состоянии добиться от конгресса необходимых мер и что негры тоже не пойдут на уступки, предложил издать президентский декрет № 8802, которым обеспечивалось «полное участие в программе национальной обороны всех граждан Соединенных Штатов независимо от расы, вероисповедания, цвета кожи или национального происхождения».

Для проведения декрета в жизнь была учреждена комиссия, в состав которой вошли два негра; председателем ее был назначен белый – директор Хэмптонского института для негров. Рэндолф и его сторонники отменили поход на Вашингтон, Американским неграм удалось одержать одну из наиболее значительных со времен Освобождения побед. А Франклин Рузвельт благодаря этому снискал себе и демократической партии почти единодушную поддержку со стороны американских негров. Президентский декрет имел даже большее значение, чем равное распределение пособий по безработице. Он явился кульминационным пунктом политики Рузвельта по отношению к неграм.

Так, к изумлению Мансарта, возникла знаменитая Комиссия по обеспечению справедливого найма. Множество белых протестовало. В Атланте, в большом лагере для подготовки офицеров, открыто выражалось возмущение. Высказывалось оно и в других городах, но в общем декрет выполнялся. Это была замечательная победа! Однако, успокоившись, негры принялись подсчитывать свои прибыли и убытки.

Да, линчевание почти прекратилось. Но на смену ему пришло нечто худшее – несправедливые приговоры в судах. От 30 до 80 процентов всех заключенных в тюрьмах были негры, хотя численность их составляла всего двенадцать процентов к общей цифре населения США. Негры составляли огромное большинство среди приговоренных к пожизненному заключению; в числе 3219 человек, казненных в США между 1930 и 1942 годами, насчитывалось 1732 негра. Все это означало, что негры подвергались несравненно большим репрессиям, чем белые: их чаще арестовывали и сажали в тюрьму, присуждали к более длительным срокам наказания и вдвое чаще, чем белых, приговаривали к публичной казни. По сравнению с линчеванием такой итог был для негров гораздо опаснее, унизительнее и тяготел над ними, как злой рок.

А как обстояло дело с основным вопросом – о средствах к существованию? На протяжении 244 лет, с 1619 по 1863 год, негры-рабы не получали ничего, кроме пропитания. С 1863 по 1900 год заработок негритянских рабочих (если его не присваивали себе хозяева) составлял от 200 до 400 долларов в год на семью. После первой мировой войны их средняя заработная плата была примерно вдвое ниже среднего заработка белых рабочих.

Негры начали пользоваться правом голоса и занимать выборные должности, и тем не менее большинство американских негров по-прежнему не имеют гражданских прав как в силу закона и традиций, так и из страха перед насилием и отказом в приеме на работу.