Текст книги "Стихотворения"

Автор книги: Уильям Блейк

Songs of Experience
Песни Познания

Introduction

Introduction

 
Hear the voice of the Bard!
Who present, past, and future, sees;
Whose ears have heard
The Holy Word
That walk'd among the ancient trees,
 
 
Calling the lapsed soul,
And weeping in the evening dew;
That might control
The starry pole,
And fallen, fallen light renew!
 
 
'O Earth, О Earth, return!
Arise from out the dewy grass;
Night is worn,
And the morn
Rises from the slumberous mass.
 
 
'Turn away no more;
Why wilt thou turn away.
The starry floor,
The wat'ry shore,
Is giv'n thee till the break of day.'
 

Вступление
Перевод В. Топорова

 
Слушайте голос Певца!
Песня его разбудит
Ваши сердца
Словом Творца —
Слово было, и есть, и будет.
 
 
Заблудшие души Оно зовет,
Вопия над росой вечерней,
А черн небосвод —
Вновь звезды зажжет,
Мир вырвет из тьмы дочерней!
 
 
«Вернись, о Земля Светла,
Мрак отряхая росный!
Ночь дряхла,
Рассветная мгла
Брезжит в трясине косной.
 
 
Не исчезай никогда!
Что тебе здесь неймется?
В небе звезда,
В море вода —
Мало ль чего найдется».
 

Вступление
Перевод С. Степанова

 
Слушай Барда Глас!
Все времена прозрев,
Он слышал не раз
Священный Наказ
Слова, что шло меж дерев.
 
 
Падших оно зовет,
Плачет вечерней росой;
Верша с высот
Созвездий ход,
Светоч зажжет над тьмой!
 
 
Воротись, о Земля, скорей!
Восстань от росных трав!
Рассвет сильней
Ночных Теней —
Он грядет, от сна восстав!
 
 
Слово тебя зовет!
Слушай, слушай меня!
А звездный свод
И берег вод
Исчезнут с приходом Дня!
 

Earth's Answer

Earth's Answer

 
Earth rais'd up her head
From the darkness dread and drear.
Her light fled,
Stony dread!
And her locks cover'd with grey despair.
 
 
'Prison'd on wat'ry shore,
Starry Jealousy does keep my den:
Cold and hoar,
Weeping o'er,
I hear the Father of the Ancient Men.
 
 
'Selfish Father of Men!
Cruel, jealous, selfish Fear!
Can delight,
Chain'd in night,
The virgins of youth and morning bear?
 
 
'Does spring hide its joy
When buds and blossoms grow?
Does the sower
Sow by night,
Or the ploughman in darkness plough?
 
 
'Break this heavy chain
That does freeze my bones around.
Selfish! vain!
Eternal bane!
That free Love with bondage bound.'
 

Ответ Земли.
Перевод В. Топорова

 
Но тяжело во мрак
Смотрит Земля слепая.
Свет иссяк!
Камень и прах!
В горе склонилась глава седая.
 
 
«Море меня сдавило.
Зависть звезд извела;
Как могила,
Мне тело изрыла
Ярость Отца Мирового Зла.
 
 
Низкий себялюбец Творец!
Злобный завистник Страх!
Утру обещанная,
Обесчещена,
Стонет на дыбе Невинность в цепях!
 
 
Вешнему ветру нельзя не веять,
Почкам – не набухать.
Может ли сеятель
Ночью сеять,
Пахарь – во тьме пахать?
 
 
Холод звездных оков ледяной
Кости мои пронзил.
Страшный! злой!
Любуясь собой,
Радость и рабство ты слил».
 

Ответ Земли.
Перевод С. Степанова

 
Земля ответила, в слезах
Привстав с ледяной постели, —
Лишь тьма и страх
В ее очах,
И волосы поседели.
 
 
«Я в берегах заточена —
Звезды мой сон сторожат;
А я, бледна
И холодна,
Творцу внимаю, дрожа.
 
 
Самовлюбленный Творец!
О стражник жестокий, Страх!
Меркнут в ночи
Света лучи —
Юность не может цвести в кандалах
 
 
Разве цветам и бутонам весне
Радоваться запрещено?
Разве зерно
Сеют в ночи?
Кто ж пашет, когда темно?
 
 
Приди, освободитель!
В жилах моих стынет кровь!
Вечный Учитель —
Вечный Мучитель! —
Цепями сковал Любовь!»
 

The Clod and the Pebble

The Clod and the Pebble

 
'Love seeketh not itself to please,
Nor for itself hath any care,
But for another gives its ease,
And builds a Heaven in Hell's despair.
 
 
So sung a little Clod of Clay,
Trodden with the cattle's feet,
But a Pebble of the brook
Warbled out these metres meet:
 
 
'Love seeketh only Self to please,
To bind another to its delight,
Joys in another's loss of ease,
And builds a Hell in Heaven's despite.
 

Ком Земли и Камень.
Перевод В. Топорова

 
– Не себялюбица Любовь:
Готова претерпеть беду,
Пролить слезу, порою кровь...
С любовью счастье – и в аду! —
 
 
Так пел беспечный Ком Земли.
Вдруг – Лошадь. и копытом – трах!
И Камень, притаясь в пыли,
Передразнил в таких стихах:
 
 
– Нет, себялюбица Любовь:
Готовит всем беду свою —
Те слезы льют, порою – кровь...
С любовью – горе и в раю!
 

Ком Глины и Камень.
Перевод С. Степанова

 
«Любовь прекрасна и скромна,
Корысти ей не надо;
За нас в огонь пойдет она —
с ней Рай и в бездне Ада!» —
 
 
Так пел Ком Глины в колее,
Попавший под копыто.
На это Камень из ручья
Ответил ядовито:
 
 
«Любовь корыстна и жадна!
Покоя нас лишая,
Все под себя гребет она —
с ней Ад и в кущах Рая!»
 

Holy Thursday

Holy Thursday

 
Is this a holy thing to see
In a rich and fruitful land,
Babes reduc'd to misery,
Fed with cold and usurious hand?
 
 
Is that trembling cry a song?
Can it be a song of joy?
And so many children poor?
It is a land of poverty!
 
 
And their sun does never shine,
And their fields are bleak and bare,
And their ways are fill'd with thorns:
It is eternal winter there.
 
 
For where'er the sun does shine,
And where'er the rain does fall,
Babe can never hunger there,
Nor poverty the mind appal.
 

Святой четверг.
Перевод В. Топорова

 
Святость – это не про вас.
Ваша милостыня – срам.
Взгляд голодных детских глаз
Приговор выносит вам.
 
 
Или плач звенит, как песнь?
Или плачут не всерьез?
Или бедность, как болезнь, —
Проходящая от слез?
 
 
Что за нищая страна!
Круглый год стоит зима,
Целый день – ночная тьма,
Нива тощая черна.
 
 
Ибо солнцем и дождем
Тот лишь край одарен, где
Детям голод незнаком
И – нет нужды в низкой мзде.
 

Святой четверг.
Перевод С. Маршака

 
Чем этот день весенний свят,
Когда цветущая страна
Худых, оборванных ребят,
Живущих впроголодь, полна?
 
 
Что это – песня или стон
Несется к небу, трепеща?
Голодный плач со всех сторон.
О, как страна моя нища!
 
 
Видно, сутки напролет
Здесь царит ночная тьма,
Никогда не тает лед,
Не кончается зима.
 
 
Где сияет солнца свет,
Где роса поит цветы, —
Там детей голодных нет,
Нет угрюмой нищеты.
 

Святой четверг.
Перевод С. Степанова

 
Благое ль дело на земле
Богатой, плодородной
Смотреть, как детям подает
Богач с душой холодной?
 
 
Не славу взносит этот хор
Не с радости поющих —
Здесь тыщи маленьких сирот!
Здесь Царство Вопиющих!
 
 
Здесь солнца луч не светит им,
Здесь их терзает голод,
Здесь тропы терниев полны
И вечен лютый холод.
 
 
А где земля под солнышком
И дождиком полита,
Дитя не может голодать
И Нищета забыта!
 

*Святой четверг.
Перевод В. Микушевича

 
Кто скажет, что земля свята,
Когда, сгноив хлеба вокруг,
Детей терзает нищета,
И кормит скаредность из рук?
 
 
Разве песня – это плач
Или песня – скорбный стон?
Сколько бедных здесь детей!
Нищие со всех сторон.
 
 
Солнца нет на небесах,
Нет ни света, ни тепла.
Только блеклые поля,
Вечная зима пришла.
 
 
Где солнце светит в небесах,
Где благодатный дождь идет,
Там детям голод не грозит,
А взрослым там неведом гнет.
 

The Little Girl Lost

The Little Girl Lost

 
In futurity
I prophetic see
That the earth from sleep
(Grave the sentence deep)
 
 
Shall arise and seek
For her Maker meek;
And the desert wild
Become a garden mild.
 
 
In the southern clime,
Where the summer's prime
Never fades away,
Lovely Lyca lay.
 
 
Seven summers old
Lovely Lyca told;
She had wander'd long
Hearing wild birds' song.
 
 
'Sweet sleep, come to me
Underneath this tree.
Do father, mother, weep?
Where can Lyca sleep?
 
 
'Lost in desert wild
Is your little child.
How can Lyca sleep
If her mother weep?
 
 
'If her heart does ache
Then let Lyca wake;
If my mother sleep,
Lyca shall not weep
 
 
'Frowning, frowning night,
O'er this desert bright,
Let thy moon arise
While I close my eyes.'
 
 
Sleeping Lyca lay
While the beasts of prey,
Come from caverns deep,
View'd the maid asleep.
 
 
The kingly lion stood,
And the virgin view'd,
Then he gambol'd round
O'er the hallow'd ground.
 
 
Leopards, tigers, play
Round her as she lay,
While the lion old
Bow'd his mane of gold
 
 
And her bosom lick,
And upon her neck
From his eyes of flame
Ruby tears there came;
 
 
While the lioness
Loos'd her slender dress,
And naked they convey'd
To caves the sleeping maid.
 

Заблудившаяся дочь.
Перевод С. Степанова

 
Чтоб не забывали,
Выбей на скрижали:
«Придут времена
Сбросить путы сна —
 
 
И Земля очнется
И к Творцу вернется,
И пустыня канет —
Чудным садом станет!»
 
 
Там, где вечно лето
И земля согрета,
Девочка лежала —
Вот что вспоминала:
 
 
По лесу без края,
Пенью птиц внимая,
Долго Лика шла —
Отдохнуть легла.
 
 
Мне бы спать и спать!
Но отец и мать
Плачут день и ночь:
«Где ты, наша дочь?!»
 
 
Ах, несчастье с Ликой
Бродит в чаще дикой
И не может спать —
Слышит: плачет мать!
 
 
Слыша эти крики,
Не забыться Лике;
А затихнет мать —
Можно Лике спать.
 
 
Прогони же, Ночь,
С неба тучи прочь!
Высвети луну —
Я тогда усну.
 
 
Лес вокруг шумит —
Лика крепко спит;
Тихо вышли звери,
Жившие в пещере:
 
 
Вышел лев могучий
С гривою дремучей,
Обошел степенно —
Спящая священна!
 
 
Вкруг играли игры
Леопарды, тигры;
Лев, над Ликой стоя,
Гривой золотою
 
 
Клонится все ниже,
Нежно Лику лижет —
Слезы, как рубины,
Катятся на глины.
 
 
Львица пожалела —
Спящую раздела;
И укрыли звери
Девочку в пещере.
 

Заблудшая дочь.
Перевод В. Микушевича

 
Днесь провижу я:
Сон стряхнет земля
(В глубине души
Это запиши),
 
 
Чтобы наконец
Найден был Творец
И в пустыне сад
После всех утрат.
 
 
В дальней той стране,
Где нет конца весне,
Девочка лежит
Лет семи на вид.
 
 
Лика долго шла.
Птицам нет числа.
Голоса в глуши
Дивно хороши.
 
 
«Слышу в тишине:
Плачут обо мне
И отец и мать.
Как мне задремать?
 
 
Наступила ночь.
В пустыне ваша дочь.
Разве можно спать,
Если плачет мать?
 
 
Лике не до сна,
Если мать грустна.
Если дремлет мать,
Можно мне поспать.
 
 
Сумрачная ночь!
Лике спать невмочь.
Глядя на луну,
Я глаза сомкну».
 
 
К ней приходит сон,
И со всех сторон
Собралось над ней
Множество зверей.
 
 
Старый пляшет лев,
Лику разглядев,
Лес ликует весь:
Место свято здесь.
 
 
И вокруг нее
Кроткое зверье,
Так что лев-старик
Перед ней поник.
 
 
Он лизал ее,
Он лобзал ее.
Алая слеза
Зверю жжет глаза.
 
 
В умиленье лев.
Девочку раздев,
Львица в темный грот
Спящую берет.
 

The Little Girl Found

The Little Girl Found

 
All the night in woe
Lyca's parents go
Over valleys deep,
While the deserts weep.
 
 
Tired and woe-begone,
Hoarse with making moan,
Arm in arm seven days
They trac'd the desert ways.
 
 
Seven nights they sleep
Among shadows deep,
And dream they see their child
Starv'd in desert wild.
 
 
Pale, thro' pathless ways
The fancied image strays
Famish'd, weeping, weak,
With hollow piteous shriek.
 
 
Rising from unrest,
The trembling woman prest
With feet of weary woe:
She could no further go.
 
 
In his arms he bore
Her, arm'd with sorrow sore;
Till before their way
A couching lion lay.
 
 
Turning back was vain:
Soon his heavy mane
Bore them to the ground.
Then he stalk'd around,
 
 
Smelling to his prey;
But their fears allay
When he licks their hands,
And silent by them stands.
 
 
They look upon his eyes
Fill'd with deep surprise;
And wondering behold
A spirit arm'd in gold.
 
 
On his head a crown;
On his shoulders down
Flow'd his golden hair.
Gone was all their care.
 
 
'Follow me,' he said;
'Weep not for the maid;
In my palace deep
Lyca lies asleep.'
 
 
Then they followed
Where the vision led,
And saw their sleeping child
Among tigers wild.
 
 
To this day they dwell
In a lonely dell;
Nor fear the wolfish howl
Nor the lions' growl.
 

Обретенная дочь.
Перевод С. Степанова

 
Мать с отцом всю ночь
Тщетно ищут дочь —
Эхо, плачу вторя,
Делит с ними горе.
 
 
Так семь дней идут,
Девочку зовут
И вздыхают тяжко:
«Где она, бедняжка?!»
 
 
Спали семь ночей
Средь глухих теней;
В страшном сне им снилось:
«Лика заблудилась —
 
 
В чаще, без дороги,
Оцарапав ноги,
Бродит дни и ночи —
Выплакала очи!»
 
 
Сон лишь муки множит
Мать идти не может.
Но, ее жалея,
Стал отец сильнее —
 
 
И без долгих слез
Сам е,е понес.
Вдруг из тьмы дремучей
Вышел лев могучий!
 
 
Пали мать с отцом
Перед страшным львом...
Ноздри раздувая,
Гривой потрясая,
 
 
Лев обходит кругом
Скованных испугом
И, склонившись ниже,
Ласково их лижет.
 
 
И глазам не веря,
Мать с отцом не зверя
Чудо Золотое
Видят пред собою!
 
 
Дух предстал пред ними
С кудрями льняными,
А венец и латы —
Из литого злата!
 
 
Он сказал: «Идем
В мой пещерный дом —
Там в подземном гроте
Дочь свою найдете».
 
 
Вскоре, как хотели,
Мать с отцом узрели,
Как вкруг Лики тигры
Заводили игры.
 
 
И поднесь в пещере
Не страшны им звери;
Там не слышно рыка —
Спит спокойно Лика.
 

Обретенная дочь.
Перевод В. Микушевича

 
И отец и мать
Вышли дочь искать.
В долах ни души.
Рыдания в глуши.
 
 
Ищут наугад,
Плачут и кричат.
Семь печальных дне»
Они в разлуке с ней.
 
 
Семь ночей подряд
Во тьме пустынной с
В тех местах глухих
Сон морочит их.
 
 
Будто слабый крик
В душу к ним проник
Лика голодна,
Измучена, бледна.
 
 
Истомилась мать
И не в силах встать.
Муж помог жене
В безлюдной той стране.
 
 
Немощную нес,
Ослабев от слез,
Шел едва-едва.
Вдруг он видит льва.
 
 
Гривой лев трясет.
Слабых кто спасет?
Перед грозным львом
Падают ничком.
 
 
Зверь обнюхал их
И, вздохнув, притих.
Нет, не растерзал, —
Руки облизал.
 
 
Подняли глаза.
Минула гроза.
Дух глазам предстал,
Золотом блистал.
 
 
В золотой броне,
Словно весь в огне.
Волосы до плеч.
Царственная речь:
 
 
– Следуйте за мной
В мой чертог земной.
Лика ваша в нем
Спит глубоким сном.
 
 
В заповедный грот
Видение ведет.
Спать среди зверей
Девочке теплей.
 
 
Там живут они
До сих пор одни,
Не страшась волков
И свирепых львов.
 

The Chimney Sweeper

The Chimney Sweeper

 
A little black thing among the snow,
Crying ' 'weep! 'weep!' in notes of woe!
' Where are thy father and mother, say?'—
'They are both gone up to the Church to pray.
 
 
'Because I was happy upon the heath,
And smil'd among the winter's snow,
They clothed me in the clothes of death,
And taught me to sing the notes of woe.
 
 
'And because I am happy and dance and sing,
They think they have done me no injury,
And are gone to praise God and His Priest and King,
Who make up a Heaven of our misery.'
 

Маленький трубочист.
Перевод С. Степанова

 
Весь в саже на белом снегу он маячит.
«Почищу! Почищу!» – кричит, словно плачет.
«Куда подевались отец твой и мать?»
«Ушли они в церковь псалмы распевать.
 
 
Затем, что я пел по весне, словно птица,
и был даже в зимнюю пору счастлив,
Заставили в саван меня обрядиться
и петь научили на грустный мотив.
 
 
Затем, что я снова пляшу и пою,
Спокойно родители в церковь ушли
и молятся Богу, Святым, Королю,
Что Небо на наших слезах возвели».
 

Маленький трубочист.
Перевод В. Топорова

 
Малыш чумазый, – в метель, в мороз, —
На гребне крыши ослеп от слез.
– Куда ушли вы, отец и мать?
– Молиться Богу, спасенья ждать.
 
 
– Не унывал я июльским днем,
Не горевал я в метель, в мороз.
Мне сшили саван вы, мать с отцом,
На гребне крыши, в юдоли слез.
 
 
Не унываю – пляшу, пою, —
а вы и рады: работа впрок.
Весь день на небе – да не в раю.
В раю – священник, король и Бог.
 

Nurse's Song

Nurse's Song

 
When the voices of children are heard on the green
And whisp'rings are in the dale,
The days of my youth rise fresh in my mind,
My face turns green and pale.
 
 
Then come home, my children, the sun is gone down,
And the dews of night arise;
Your spring and your day are wasted in play,
And your winter and night in disguise.
 

Песня няни.
Перевод С. Степанова

 
Когда, играя, дети шумят
На весеннем звонком лугу,
я вспоминаю юность свою
и горечь унять не могу.
 
 
Пора по домам, скоро закат,
и луг роса остудит!
Как славно играть все дни и не знать
Ни зимы, ни тьмы впереди!
 

*Нянюшкина песня.
Перевод В. Микушевича

 
Когда детвора резвится с утра
и слышится шепот в тени,
Как больно мне вспоминать в тишине
Мои минувшие дни!
 
 
Пора возвращаться домой, детвора!
На закате роса холодна.
Затянулась игра, и узнать вам пора,
Как зима ледяная темна.
 

The Sick Rose

The Sick Rose

 
О Rose, thou art sick!
The invisible worm,
That flies in the night,
In the howling storm,
 
 
Has found out thy bed
Of crimson joy;
And his dark secret love
Does thy life destroy.
 

Чахнущая роза.
Перевод С. Степанова

 
О Роза, ты чахнешь! —
Окутанный тьмой
Червь, реющий в бездне,
Где буря и вой,
 
 
Пунцовое лоно
Твое разоряет
И черной любовью,
Незримый, терзает.
 

Больная роза.
Перевод В. Потаповой

 
О роза, ты больна!
Во мраке ночи бурной
Разведал червь тайник
Любви твоей пурпурной.
 
 
И он туда проник,
Незримый, ненасытный,
И жизнь твою сгубил
Своей любовью скрытной.
 

Больная роза.
Перевод А. Парина

 
О роза, ты гибнешь!
Червь, миру незрим,
В рокотании бури,
Под покровом ночным
 
 
Высмотрел ложе
Алого сна твоего
И потайной и мрачной любовью
Губит твое естество.
 

The Fly

The Fly

 
Little Fly,
Thy summer's play
My thoughtless hand
Has brush 'd away.
 
 
Am not I
A fly like thee?
Or art not thou
A man like me?
 
 
For I dance,
And drink, and sing,
Till some blind hand
Shall brush my wing.
 
 
If thought is life
And strength and breath,
And the want
Of thought is death;
 
 
Then am I
A happy fly,
If I live
Or if I die.
 

Мотылек.
Перевод С. Степанова

 
Бездумно танец
Мотылька
Оборвала
Моя рука.
 
 
А чем и я
Не мотылек?
Ведь нам один
Отпущен срок:
 
 
Порхаю
И пою, пока
Слепая
Не сомнет рука.
 
 
Считают: мысль
Есть жизнь и свет,
А нет ее —
И жизни нет;
 
 
А я порхаю
Над цветком —
Таким же точно
Мотыльком!
 

Муха.
Перевод С Маршака

 
Бедняжка муха,
Твой летний рай
Смахнул рукою
Я невзначай.
 
 
Я – тоже муха:
Мой краток век.
А чем ты, муха,
Не человек?
 
 
Вот я играю,
Пою, пока
Меня слепая
Сметет рука.
 
 
Коль в мысли сила,
И жизнь, и свет,
И там могила,
Где мысли нет, —
 
 
Так пусть умру я
Или живу, —
Счастливой мухой
Себя зову.
 

Мотылек.
Перевод В. Топорова

 
Жаль мотылька!
Моя рука
Нашла его
В раю цветка.
 
 
Мой краток век.
Хвои краток срок.
Ты человек.
Я мотылек.
 
 
Порхаю, зная:
Сгребет, сметет
Рука слепая
И мой полет.
 
 
Но если мыслить
И значит – быть,
А кончив мцслить,
Кончаем жить, —
 
 
То жить желаю
Мой краткий срок, —
Весь век порхая, —
Как мотылек.
 

The Angel

The Angel

 
i dreamt a dream! what can it mean?
And that i was a maiden Queen,
Guarded by an Angel mild:
Witless woe was ne'er beguil'd!
 
 
And i wept both night and day,
And he wip'd my tears away,
And i wept both day and night,
And hid from him my heart's delight.
 
 
So he took his wings and fled;
Then the morn blush'd rosy red;
i dried my tears, and arm'd my fears
With ten thousand shields and spears.
 
 
Soon my Angel came again:
i was arm'd, he came in vain;
For the time of youth was fled,
And grey hairs were on my head.
 

Ангел.
Перевод С. Степанова

 
И был в ночи мне сон чудной:
Была я Девой молодой;
Со мною бился Ангелок:
Ледышку! – соблазнить не мог!
 
 
Я день и ночь была в слезах —
Стоял мой Ангел в головах;
И день, и ночь томилась я,
Желанье от него тая.
 
 
Тогда меня покинул он;
Зарей зарделся небосклон;
Девичьим Страхам поскорей
Дала я тысячу мечей!
 
 
Вернулся Ангел из ночи —
Зачем?! – При мне мои мечи!
Младое время пронеслось —
Пришла пора седых волос...
 

Ангел.
Перевод В. Топорова

 
Мне снился сон – престранный сон!
Безмужней я взошла на трон,
Лишь кроткий ангел был со мной —
Беспомощный заступник мой.
 
 
И день и ночь мой крик звучал,
А он мне слезы утирал;
О чем – и ночь и день – мой крик,
Я скрыла, ангел не постиг.
 
 
Он улетел в рассветный час,
И тыщи копий и кирас
Я верным срахам раздала,
А плакать – больше не могла.
 
 
Вернулся вскоре ангел мой —
Страх не пускает в мой покой, —
И не увидит никогда,
Что голова моя седа.
 

The Tyger

The Tyger

 
Tyger! Tyger! burning bright
In the forests of the night,
What immortal hand or eye
Could frame thy fearful symmetry?
 
 
In what distant deeps or skies
Burnt the fire of thine eyes?
On what wings dare he aspire?
What the hand dare seize the fire?
 
 
And what shoulder, and what art,
Could twist the sinews of thy heart?
And when thy heart began to beat,
What dread hand? and what dread feet?
 
 
What the hammer? what the chain?
In what furnace was thy brain?
What the anvil? what dread grasp
Dare its deadly terrors clasp?
 
 
When the stars threw down their spears,
And water'd heaven with their tears,
Did he smile his work to see?
Did he who made the Lamb make thee?
 
 
Tyger! Tyger! burning bright
Irrthe forests of the night,
What immortal hand or eye,
Dare frame thy fearful symmetry?
 

Тигр.
Перевод В. Топорова

 
Тигр, о тигр! кровавый сполох,
Быстрый блеск в полночных долах,
Устрашительная стать,
Кто посмел тебя создать?
 
 
В преисподней иль в эдеме
Некто в царской диадеме
Огнь в очах твоих зажег?
Как он вытерпел ожог?
 
 
Кто качнул рукою властной
Сердца маятник ужасный
И, услышав грозный стук,
Не убрал смятенных рук?
 
 
Кто хребет крепил и прочил?
В кузне кто тебя ворочал?
В чьих клещах твой мозг пылал?
Чьею злобой закипал?
 
 
А когда ты в ночь умчался,
Неужели улыбался
Твой создатель – возлюбя
И ягненка, и – тебя?
 
 
Тигр, о тигр! кровавый сполох,
Быстрый блеск в полночных долах,
Устрашительная стать, —
Кто велел тебе восстать?
 

Тигр.
Перевод К. Бальмонта

 
Тигр, тигр, жгучий страх,
Ты горишь в ночных лесах.
Чей бессмертный взор, любя,
Создал страшного тебя?
 
 
В небесах иль средь зыбей
Вспыхнул блеск твоих очей?
Как дерзал он так парить?
Кто посмел огонь схватить?
 
 
Кто скрутил и для чего
Нервы сердца твоего?
Чьею страшною рукой
Ты был выкован – такой?
 
 
Чей был молот, цепи чьи,
Чтоб скрепить мечты твои?
Кто взметнул твой быстрый взмах,
Ухватил смертельный страх?
 
 
В тот великий час, когда
Воззвала к звезде звезда,
В час, как небо все зажглось
Влажным блеском звездных слез,
 
 
Он, создание любя,
Улыбнулся ль на тебя?
Тот же ль он тебя создал,
Кто рожденье агнцу дал?
 

Тигр.
Перевод С Маршака

 
Тигр, о тигр, светло горящий
В глубине полночной чащи,
Кем задуман огневой
Соразмерный образ твой?
 
 
В небесах или глубинах
Тлел огонь очей звериных?
Где таился он века?
Чья нашла его рука?
 
 
Что за мастер, полный силы,
Свил твои тугие жилы
И почувствовал меж рук
Сердца первый тяжкий звук?
 
 
Что за горн пред ним пылал?
Что за млат тебя ковал?
Кто впервые сжал клещами
Гневный мозг, метавший пламя?
 
 
А когда весь купол звездный
Оросился влагой слезной, —
Улыбнулся ль, наконец,
Делу рук своих творец?
 
 
Неужели та же сила,
Та же мощная ладонь
И ягненка сотворила,
И тебя, ночной огонь?
 
 
Тигр, о тигр, светло горящий
В глубине полночной чащи!
Чьей бессмертною рукой
Создан грозный образ твой?
 

Тигр.
Перевод С. Степанова

 
Тигр, о Тигр, в кромешный мрак
Огненный вперивший зрак!
Кто сумел тебя создать?
Кто сумел от тьмы отъять?
 
 
Из пучины иль с небес
Вырван огнь твоих очес?
Кто к огню простер крыла?
Чья десница унесла?
 
 
Кто узлом железных жил
Твое сердце напружил?
Кто слыхал, как дик и яр
Первый бешеный удар?
 
 
Кто ужасный млат вздымал?
Кто в клещах твой мозг сжимал?
А когда сошел на нет
Предрассветный звездный свет —
 
 
Неужели был он рад,
Встретив твой зловещий взгляд?
Неужели это был
Тот, кто Агнца сотворил?
 
 
Тигр, о Тигр, в кромешный мрак
Огненный вперивший зрак!
Кто посмел тебя создать?
Кто посмел от тьмы отъять?