Текст книги "Стихотворения"
Автор книги: Уильям Блейк
Соавторы: Алексей Зверев,William Blake
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
Естественный мир никогда не казался Блейку идеалом, недостижимым для современного человека. Это побудило его критически отнестись к руссоистской доктрине «естественности», столь важной для романтизма. Романтики доверяли природе, порываясь к бегству от цивилизации, и искали панацею от зла действительности в подражании «естественному» добру, «естественной» красоте. Блейк говорил не о подражании, а о преображении мира творческой фантазией. Один заказчик пожаловался, что фантазия увела Блейка слишком далеко. И в ответ Блейк написал: «Этот Мир есть Мир Воображения и Видения... для человека, наделенного Воображением, сама Природа – тоже Воображение».
Гармония природы, на его взгляд, была лишь предвосхищением более высокой гармонии, которую должна создать целостная и одухотворенная личность. Это убеждение предопределило и творческие принципы Блейка. У романтиков природа – зеркало души, у Блейка – скорее книга символов. Он не дорожит ни красочностью пейзажа, ни его достоверностью, как не дорожит и психологизмом. Все окружающее воспринимается им в свете духовных конфликтов, и прежде всего через призму вечного конфликта механистического и свободного видения. В природе он обнаруживает ту же пассивность и механистичность, что и в социальной жизни.
Поэтому и неведение, непорочность, духовная чистота, естественность – все то, что определяет эмоциональную и образную гамму первой части цикла, – для Блейка отнюдь не является лишь неким утраченным Раем. Его мысль сложнее, – быть может, наиболее полно она передана в образе заблудившегося и найденного ребенка, возникающем и в «Песнях Неведения» и в «Песнях Познания».
Ребенок олицетворяет собой тип мироощущения, обладающего органикой и целостностью, которые уже недоступны взрослому. В мире взрослых ребенок всегда одинок и несчастен. Он словно заблудившаяся «истинная душа» человечества. Для Блейка эта истинность – дар жизни по законам воображения. Но и в царстве Неведения подобная жизнь не может быть полноценно осуществлена. Познание – неизбежность для каждого, и оно вторгается даже в светлый мир ребенка. Мальчик теряет в ночи отца, и потребовалось вмешательство Неба, чтобы найти обратную дорогу. Предчувствием блужданий по тупиковым путям Познания отравлена радость бытия в Неведении.
Здесь тоже выступает человеческая разделенность и несвобода от жестокого реального мира. Блейк отверг то облегченное и иллюзорное решение мучившего его конфликта, которое подсказывали идеи возврата к природе, к нравственному и эмоциональному неведению как средству преодоления этой несвободы. Она могла быть преодолена лишь после того, как душа вберет в себя весь горький опыт Познания и преобразит его в согласии с идеалами духовности и красоты, хранимыми каждым до той поры, пока не иссякла присущая человеку творческая способность – Воображение, Видение. Только тогда «истинная душа» будет действительно найдена – и человеком и человечеством.
В мире Блейка полярности Неведения и Познания, пересекаясь, не отрицают друг друга. И в этом признании «противоположных состояний» необходимым условием бытия личности, в этом отказе от соблазнов бегства в гармоничный, бестревожный мир, ибо отдельно от Познания его просто не существует, Блейк решительно расходится с романтической философией жизни, словно бы опережая ее и становясь прямым предшественником поэзии новейшего времени, впервые о себе заявившей уитменов-скими «Листьями травы» и лирикой Бодлера.
Его Неведение – не идиллия, окрашивающая детские представления о мире, и не царство осуществленной мечты, пригрезившееся поэту в минуты ничем не омраченной душевной ясности. Это даже и не символ с годами утрачиваемой поэтической настроенности человека, когда ему невозможной кажется сама мысль о разрушении, несогласованности, жестокости – в природе ли, в общественном ли его существовании.
Скорее это некое духовное качество, подспудно хранящаяся память о том, каким является в мир – «взрослый» мир, неизбежный для него, как и для всех, мир Познания, движущийся, полный противоречий, притягивающий и отталкивающий мир, – каждый человек, каким он создан по законам веры и любви. И каким он должен и остаться, вобрав в себя многоликость, фрагментарность, контрастность действительной жизни и духовно претворив пронизывающую ее этику Своекорыстия в высокую свободу Воображения, ее жестокость – в мудрую доброту, ее аномалию – в завершенную гармонию, доступную ему до тех пор, пока свет его Неведения не погас и окружающая реальность не притупила в нем способности постигать диалектическую, неоднозначную природу вещей.
Путь через Познание должен вести к тому – да не покажется парадоксом – вес ведающему Неведению, которое для Блейка означало покоренную вершину, венец усилий в нескончаемой борьбе за целостность человеческого бытия, его свободу, его гуманность, его творческий дух.
Начиная с «Песен Неведения и Познания», все творчество Блейка – поиски надежных подступов к этой вершине, движение по этому тернистому пути, каждым новым своим поворотом заставляющему убедиться, что вершина недостижима. Гуманный идеал оказывался все больше не в ладу с прозаизмом своекорыстной действительности, и усилия Блейка преодолеть этот разрыв – его непоколебимая верность мечте об Иерусалиме, его патетические гимны бунтующему французскому Гению и сбросившей оковы американской Душе, его исканье подлинных рыцарей Воображения, пусть даже в эпохах неблизких, где были такие примеры, как Мильтон, Данте, Иов или блейковский еретический Христос «Вечносущего евангелия» (1810), – вся эта исступленная борьба с бездуховностью времени за истинно духовного человека в итоге завершилась поражением того, кто отважился ее завязать.
Верх брало время, и Блейк выпадал из него, даже посвященным в его искусство казался анахронизмом, да и был им, если под анахронизмом разуметь не отставание от своей эпохи, а ее опережение. В награвированной одновременно с «Песнями Неведения» (1789) «Книге Тэль», одной из самых светлых английских элегий, он уже осмыслил для себя то решение вечного эстетического конфликта художника с будничным миром, которое впоследствии избрали романтики, и отверг его обманчивую простоту. Тэль, нерожденная душа, символ абсолютного Неведения, вступает в действительный мир лишь для того, чтобы тотчас же бежать прочь из этой «немой страны скорбей и слез, где не блеснет улыбка». Первичное Неведение, осознанное незнание, полная свобода от убийственной повседневности, царство фантазии, вознесшейся высоко над землей, – не здесь ли была сфера настоящей Поэзии, незамутненной духовности?
Для Блейка это романтическое построение, им же предугаданное, осталось только великой иллюзией; в этом, быть может, и следует видеть первоисток неубывающей творческой значимости его искусства для новых и новых поэтических поколений. В «немой стране скорбей и слез» прошла вся его жизнь – не просто десятилетия существования на грани нищеты, не признанным, не услышанным, «безумным», но духовная жизнь поэта и художника, открывавшего эту страну для общественного сознания, которое лишь очень нескоро оказалось готовым постигнуть пафос блейковских исканий и смысл созданного им художественного языка. Жизнь, полная драматизма, но и великого напряжения творящего Разума, жизнь, ознаменованная никогда не прерывающейся борьбой со всеми догмами, порабощающими человеческий свободный Гений, и конечной неудачей в этой борьбе, но такой неудачей, без которой немыслимо представить трудно осуществленный в поэзии сдвиг от XVIII века к новой эпохе, ее коллизиям, психологическому содержанию и потребностям духа.
Комментарии
А.Зверев
Комментарии
Настоящие комментарии опираются на следующие исследования:
Damon S. F. The Blake Dictionary: The Ideas and Symbols of William Blake,Providence, 1965;
Beer, John. Blake s Visionary Universe,Manchester, 1969;
Erdman D. V. Blake: Prophet Against Empire,N. Y., 1977.
Использованы также примечания А. Острайкер в издании в издании The Complete Poems of William Blake,Ed. by Alicia Ostriker, Penguin Books, 1977.
Первые посмертные издания Блейка относятся к середине XIX века. В основном, они были осуществлены участниками «Прерафаэлитского братства». Особенно велики заслуги братьев Россетти и Александра Гилкриста (см. послесловие, с. 535—536).
Научное издание Блейка было впервые подготовлено в 1925 г. сэром Дж. Кинсом, посвятившим изучению его творчества в целом около шестидесяти лет. Ученый осуществил и факсимильные перепечатки всех дошедших до нас награвированных самим Блейком произведений. Итогом работы Дж. Кинса над творчеством Блейка явились его издания 60-х годов: Geoffrey Keynes (Ed.). The Complete Writing of William Blake, Oxford, 1966; Geoffrey Keynes (Ed.). The Letters of William Blake, Hart-Davis, 1968.
Из других современных изданий укажем однотомники под редакцией У Б. Йетса (The Poems of William Blake, Ed. by W. B. Yeats, Lnd., 1905), А. Кейзина (The Portable Blake, Ed. by A. Kazin, N. Y., 1946) и новейшее издание А. Ост-райкер.
В России первое упоминание о Блейке появилось в 1834 г., когда в журнале «Телескоп» была перепечатана из какого-то английского журнала заметка, характеризовавшая поэта в духе тогдашних представлений как «безумца». Первые стихотворные переводы из Блейка были сделаны в 1900 г. К. Бальмонтом (вошли в его книгу «Из мировой поэзии», Берлин, 1921). С 10-х годов Блейка начал переводить С. Маршак, периодически возвращавшийся к нему на протяжении десятилетий и сделавший его творчество достоянием широкого круга русских читателей. В 1965 г. вышел его итоговый сборник «Вильям Блейк в переводах С. Маршака». Многие переводы С. Маршака без изменений перепечатыва-лись в последующих изданиях: «Поэзия английского романтизма» («Библиотека всемирной литературы», М., 1975) и однотомник, подготовленный к 150-летию со дня смерти Блейка (Вильям Блейк. Стихи, М., 1978). Эти два издания отразили и работу других поэтов-переводчиков, обратившихся к Блейку в последние годы (даты первых публикаций переводов нами в дальнейшем не отмечаются; специально отмечены только переводы, публикуемые в данном издании впервые).
Тексты оригиналов в настоящем издании даны по книге The Poetical Works of William Blake, Ed. with an Introduction and Textual Notes by John Sampson, Lnd., Oxford University Press, 1934. В издании Дж. Сэмпсона орфография и пунктуация, как правило, приведены в соответствие с современной нормой, хотя сохранены нарушения грамматических норм, наиболее характерные для Блейка, а также существенные для его метрики и ритмики.
Поэтический язык Блейка в целом соответствует нормам английской литературной речи конца XVIII – начала XIX века. Архаичность сказывается в широком употреблении устаревших глагольных и местоименных форм (art, doth, hast, wilt, canst, seeketh и т. п.; thou, thee, thy, thyself), в особенностях написания некоторых слов (desart, thro, giv'n, watry, eyne и др.), порою вызванных требованиями так наз. «визуальной рифмы» (eye-rhyme), а также в оттенках семантики, не всегда соответствующей современным значениям слов.
Помимо случаев наиболее трудных и важных для понимания текста, подобные отступления от утвердившейся в современном языке нормы не оговариваются, как и примеры типичной для поэтического языка синтаксической инверсии ("And builds a Hell in Heavens despite" и т. п.).
Основные трудности для читателя создает обилие необычных имен из области блейковской мифологии, а также не всегда уловимые специфические значения ряда понятий философии Блейка. Очерк важнейших понятий такого рода дается во вступительной статье. Среди многочисленных образов блейковской мифологии важнейшее значение имеют: Уризен (Urizen) – символ механического Разума, неприемлемого для Блейка, воплощение тиранического начала, насилия и несвободы; Лос (Los, анаграмма латинского sol – «солнце») – «Вечный пророк», олицетворяющий Творческий Гений; Орк (Ore, анаграмма латинского сог – «сердце») – символ вольности и революции. Эти и другие персонажи обладают в мире Блейка своими Эманациями (см. коммент. к стихотворению «Спектр и Эманация»).
Философские мотивы и функции, выполняемые в блейковской мифологии отдельными ее персонажами и их эманациями, далее разъясняются только в необходимых случаях применительно к тексту комментируемого стихотворения. Раскрыты также наиболее существенные мифологические, библейские и литературные (особенно шекспировские и мильтоновские) реминисценции, которыми изобилует поэзия Блейка.
Songs of Innocence and of Experience,
Shewing the Two Contrary States of the Human Soul
Песни Неведения и Познания,изображающие два противоположных состояния человеческой души
«Песни Неведения» создавались приблизительно между 1784—1790 гг., впервые награвированы в 1789 г. (31 лист, сохранился 21 экземпляр). Стихотворения «Нянюшкина песня», «Заблудившийся мальчик», «Святой четверг» первоначально входили в рукопись «Острова на Луне».
«Песни Познания» создавались в основном между 1790 – 1792 гг., впервые награвированы совместно с «Песнями Неведения» в 1794 г. (54 листа, сохранилось 27 экземпляров). В дальнейшем гравировались только вместе с первым циклом.
При окончательном редактировании из «Песен Неведения» в «Песни Познания» были перенесены 4 стихотворения: «Заблудившаяся дочь», «Обретенная дочь», «Ученик», «Глас древнего барда». Стихотворение «К Тирзе» добавлено не ранее 1803 г.
Идея объединения «Песен» в единое целое могла быть подсказана Блейку его любимым поэтом Мильтоном, издавшим в 1645 г. в виде диптиха свои юношеские поэмы L'Allegro и // Penseroso, где один и тот же герой изображен на двух стадиях своего духовного развития. Сходный принцип композиции применен Айзеком Уоттсом (Isaac Watts, 1674-1748) в его «Божественных песнях для детей на простом языке» (Divine Songs Attempted in Easy Language for the Use of Children, 1715). По своему содержанию, однако, стихи Блейка либо очень далеки от поэзии Уоттса, либо полемичны по отношению к ней.
В издании Дж. Сэмпсона стихи расположены согласно блейковскому изданию 1794 г. В дальнейшем порядок расположения менялся, окончательный вариант установлен сэром Дж. Кинсом и принят во всех новейших изданиях, включая и настоящее.
SONGS OF INNOCENCEПЕСНИ НЕВЕДЕНИЯ
ВСТУПЛЕНИЕ
Стихотворение содержит основную мысль всего цикла: от безмятежности Неведения через горечь Познания к высшему жизнеприятию.
ЯГНЕНОК
В стихотворении содержится евангельская реминисценция:
«На другой день видит Иоанн идущего к нему Иисуса и говорит: Вот Агнец Божий, Который берет на Себягрех мира» (От Иоанна, 1: 29).
Ср. также заключительные строки трактата Блейка «Не существует естественной религии» (There is No Natural Religion):
«Therefore God becomes as we are, that we may be as He is.»
ЧЕРНЫЙ МАЛЬЧИК
В стихотворениях Уоттса (см. коммент. на с. 592) Praise for Birth and Education in a Christian Land и Praise for the Gospel английский мальчик благодарит Бога за то, что родился христианином, а не язычником. Стихотворение Блейка утверждает равенство всех обитающих в царстве Неведения.
to bear the beams of love – ср. стихотворение Уоттса Grace Shining and Nature Fainting: «Nor is my soul refined enough / To bear the beaming of his love, / And feel his warmer smiles.»
Is but a cloud – см. коммент. к стихотворению «Безумная песня»; ср. также Данте «Чистилище», II, ст. 122—123.
МАЛЕНЬКИЙ ТРУБОЧИСТ
Стихотворение представляет собой отклик Блейка на призывы передовой общественности Англии запретить эксплуатацию детского труда. Эта тема тогда широко обсуждалась в английской печати (см., в частности, «Эссе о трубочистах» Чарлза Лэма – Charles Lamb, 1775-1834). В 1824 г. стихотворение было перепечатано в составленном Дж. Монтгомери альманахе Chimney Sweepers' Friend and Climbing Boys Album.
'weep! 'weep! 'weep!– иронически обыгрывается типичное для того времени разговорное произношение слова «sweep».
ЗАБЛУДИВШИЙСЯ МАЛЬЧИК
Некоторыми комментаторами стихотворение рассматривается как предвестие позднейших философских произведений Блейка о человечестве, оказавшемся в плену плоскорационалистических представлений и утратившем Бога.
And away the vapour flew– Слово «vapour» употреблено здесь в значении «блуждающий огонек», подобный болотным огням (ср. will-o'-the wisp), и непосредственно связано с «wandr'ng light» следующего стихотворения The Little Boy Found(«Мальчик найденный»). Лист, на котором награвированы эти стихи, изображает мальчика, протягивающего руки к лучу света: он предчувствует приближение Отца.
КОЛЫБЕЛЬНАЯ ПЕСНЯ
По своей метрической организации «Колыбельная» близка стихотворению Уоттса Cradle Hymn. Однако, если в стихотворении Уоттса благополучие младенца противопоставлено бесприютности Иисуса, по преданию родившегося в хлеву (" How much better thou'rt attended / Than the Son of God could be... Here's no ox anear thy bed"), то Блейк скорее подчеркивает близость ребенка и творца (" Sweet babe, once like thee, / Thy Maker lay and wept for me").
ПО ОБРАЗУ И ПОДОБИЮ
all must love– В данном случае слово «must» указывает не только долженствование, но и существование, выступая синонимом как should, так и do.
СВЯТОЙ ЧЕТВЕРГ
Holy Thursday– День Вознесения в англиканской церкви (первый четверг мая). В лондонском соборе Св. Павла в этот день на торжественную службу собирали сирот.
mighty wind– ср. Acts, 2:2-4
НОЧЬ
And now beside thee...– ср. Исайя (11: 6): «Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их».
СОН
В сборнике Уоттса имеется стихотворение The Ant, or Emmet, по метрическому рисунку совпадающее с этим стихотворением Блейка.
hie= hasten
О СКОРБИ БЛИЖНЕГО
Wiping all our tears away– ср. Откровение Иоанна Богослова (7: 17): «...и отрет Бог всякую слезу с очей их».
SONGS OF EXPERIENCEПЕСНИ ПОЗНАНИЯ
ВСТУПЛЕНИЕ
Стихотворение содержит призыв к Падшему Человеку, чьим символом выступает Земля, восстать и вернуть себе утраченное могущество над Вселенной. Человек должен жить не по законам механического разума, а по законам воображения, являющегося для Блейка высшей способностью человека.
Calling the lapsed soul– подразумевается грехопадение Адама и Евы
The starry pole– Северный полюс. В символике Блейка ассоциируется с состоянием войны.
О Earth, О Earth, return!– ср. Иеремия (22: 29): «О,земля, земля, земля! Слушай слово Господне».
The starry floor, / The wat'ry shore– в символике Блейка обозначения царства Уризе-на, или же «ньютоновского (см. коммент. на с. 610) космоса», как и starry Jealousy и the heavy chain в следующем стихотворении.
ОТВЕТ ЗЕМЛИ
Развитие темы предыдущего стихотворения: волею Уризена мир окован цепями страха и зла, а Вечность подменена в нем конечностью времени и пространства.
СВЯТОЙ ЧЕТВЕРГ
Параллель к одноименному стихотворению «Песен Неведения».
ЗАБЛУДИВШАЯСЯ ДОЧЬ
Grave= engrave
And the desert wild / Become a garden mild– Согласно античной мифологии, Земля превращается в бесплодную пустыню в период пребывания Персефоны в подземном царстве Аида и вновь расцветает каждой весной, когда по велению Зевса Персефона возвращается к своей матери Деметре. Ср. также Исайя (35: 1): «Возвеселится пустыня и сухая земля, и возрадуется страна необитаемая, и расцветет, как нарцисс».
Lyca– Один из блейковских образов чистой души, которая страдает, приобщаясь к Познанию (ср. «Книгу Тэль»). Гравюра изображает не семилетнюю девочку, а девушку-подростка в объятиях юноши.
ОБРЕТЕННАЯ ДОЧЬ
allay= put to rest
МАЛЕНЬКИЙ ТРУБОЧИСТ
Параллель к одноименному стихотворению «Песен Неведения».
ПЕСНЯ НЯНИ
Параллель к стихотворению «Нянюшкина песня» из «Песен Неведения».
ЧАХНУЩАЯ РОЗА
В представлении Блейка любовь – это чисто духовное переживание, непримиримое с физическим инстинктом, символом которого является червь в данном стихотворении и других произведениях, изображающих мир Познания (в стихах о Неведении этот образ отсутствует).
МОТЫЛЕК
В XVIII в. слово «fly» означало любое крылатое насекомое яркой окраски.
Am not I A fly like thee? – Ср. у Т. Грея (Thomas Gray, 1716-1771) Ode on the Spring: «Poor Moralist! and what art Thou? A solitary fly!»
