Текст книги "Ты моя надежда (ЛП)"

Автор книги: Уиллоу Винтерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Глава 23

Мейсон

Время замерло,

Укажи мне путь.

Чтоб повернуть назад,

И изменить вчерашний день.

Мне так чертовски жаль,

Покаяться готов.

Но нет, лишь время потрачено впустую.

Я ни за что не оставлю ее одну.

Со временем она простит меня. Уверен. Легче попросить прощения, чем получать разрешение. Не так ли говорится в пословице.

Тяжело вздохнув, я забираюсь обратно в машину и дважды проверяю все окна в ее доме. Я установил в доме систему безопасности, так что днем она может находиться одна, а ночью я проскальзываю через черный ход, как раньше. Я веду себя очень тихо, чтобы никто не видел. Даже она, пока сама не захочет.

Было бы неправильно оставлять Джулс одну, но я все же не могу позволить ей уйти.

Все внутри меня протестует, когда я закрываю глаза, откидывая голову назад. Все, что я делаю – я делаю, чтобы защитить ее. Но не могу я ее отпустить. Я держусь за соломинку. Она ускользает, убегает от меня, и я был бы лжецом, если бы сказал, что это не ранит меня.

Это были недели пустоты. Недели ожидания. Я ни на секунду не верю, что тот, кто написал эту записку и послал, отстанет от нас.

Я нажимаю кнопку на телефоне, чтобы включить канал безопасности. У меня все в телефоне. Я позабочусь о ее безопасности.

Я узнаю, как только кто-нибудь войдет. Все замки новые. Сигналы тревоги установлены. Мне поступит уведомление, если хоть какая-то дверь или окно будет открыто.

Она не хочет оставаться со мной, и я не могу заставить ее насильно любить. Но я буду защищать и заботиться о ней. У меня больше нет ничего и никого. У меня нет выбора.

Раздается звон ключей, когда я завожу машину, и обогреватель выдувает холодный воздух, в то время как радио играет тихую музыку. Я выключаю их и слушаю гул двигателя. Бросив еще один взгляд через плечо, а затем еще один взгляд на новостную ленту в моем телефоне, даю себе обещание отпустить ее однажды, только не сегодня. Я оставлю ее в покое, как она того хочет. Я позволю ей двигаться дальше и жить нормальной жизнью.

Я никогда не смогу дать ей этого, я знаю. Не с тем, как столкнулись наши миры. Она заслуживает жизни с кем-то другим.

У меня перехватывает горло, когда я мягко нажимаю на педаль и отъезжаю от ее дома в Верхнем Ист-Сайде. У меня еще есть шанс, если я просто продержусь… Мне не придется ее отпускать. Она простит меня.

Мои противоречивые мысли бушуют во мне. Отпустить ее или продолжать надеяться?

Даже зная, насколько это неправильно, я вернусь сегодня вечером. Не могу оставить ее одну. Не могу ее отпустить. Эта правда всегда побеждает.

Глава 24

Джулс

Когда же жизнь такою стала?

Когда я все там потеряла?

Когда мое желание двигаться дальше

Превратилось в мое желание упасть?

Когда это было, что я сдался?

Я пустая, пустая оболочка.

Я не знаю ответа,

И нет выхода из этого ада.

Куда бы я ни посмотрела, я вижу своего мертвого мужа. Лежа в постели, сидя на стуле. Ощущение, что он бродит по этому дому. Это не страх, который я испытываю, когда его призрак появляется в виде далеких воспоминаний. Это гнев.

Мне не следовало возвращаться сюда. Я сбежала от мужчины, которого люблю, только для того, чтобы вернуться к прошлому, которое ненавижу.

Я вижу в отражение бледное лицо. Вернулись мешки под глазами, и я выгляжу дерьмово. Я стираю туман с блестящей поверхности. Пар от душа еще не выветрился окончательно. Уже поздно, и я истощена, как физически, так и эмоционально, и не могу заснуть. Без Мейсона рядом со мной. Мне холодно без него, и я чувствую себя слабее, чем когда он рядом со мной. Возможно, так я себя тренирую. Быть храбрым, когда есть на кого опереться. Что это за храбрость такая?

Сглатываю ком в горле и закрываю глаза. Я говорю себе, что была неправа, любя его, и каким-то образом обманулась, думая, что это реально.

Если мне удастся убедить себя, что этого никогда не было на самом деле, то будет намного легче отпустить.

Открывая глаза, я вижу в зеркале только мужчин из моего прошлого, окружающих меня. Мейсон справа, и Джейс – слева, стоящих рядом со мной в отражении.

Я моргаю один раз, и они исчезают, оставив меня в покое. А разве не этого я хотела?

Холодок пробегает по моей кожи, когда я сосредотачиваюсь на том, чтобы ровно дышать и успокоиться. Флаконы духов так аккуратно выстроены на полке. Chanel Chance – первый в ряду дорогих и элегантных флаконов. Мое дыхание становится хриплым, когда я смотрю на него. Он почти наполовину пуст. Это был рождественский подарок.

Интересно, дарил ли он своим любовницам такие же подарки? А как насчет женщины, которую он убил? Та, что была беременна его ребенком?

Последняя мысль лишает меня последних остатков самообладания.

Жалкий крик эхом отдается в ванной, обжигая мое горло, когда я бью рукой по полке. Звяканье, грохот и звон бьющегося стекла наполняют комнату, пока я стою, тяжело дыша. Я хватаюсь за край двери ванной, слезы затуманивают зрение, и смотрю на себя. Я чертовски ненавижу того, кем была. Наивной и глупой.

– Так чертовски глупо! – кричу я. – Я ненавижу тебя! Я ненавижу то, что ты сделал со мной!

Меня качает, когда я резко вытираю под глазами, отворачиваясь от зеркала, прежде чем разбить его вдребезги. Сильный аромат духов разносится в воздухе, и я захлопываю за собой дверь, ненавидя запах, и беспорядок от моей вспышки, безрассудной и глупой, который останется до тех пор, пока я не уберу его. Мне придется собирать крошечные осколки разбитого стекла. Вот как это работает, когда люди врываются, разрушая все и требуя, чтобы я следовала их примеру.

Шкаф Джейса находится напротив ванной. После его смерти я не прикасалась к нему. Я не могла вынести того, что открою и увижу его одежду. Костюмы, которые он никогда больше не наденет. Рубашки, хранящие воспоминания. Я хаотично распахиваю двери, но затем останавливаюсь и очень медленно вхожу, включая свет. U-образный шкаф заполнен белоснежными рубашками и множеством цветных слева. Костюмы справа. В самом конце находится его коллекция футбольных футболок. Он начал покупать их еще в старших классах. Я помню, как он начал их собирать.

Я замечаю это, когда воспоминания нахлынули на меня.

Я сказала ему, что красный цвет подчеркивает его глаза.

Я стискиваю зубы и срываю рубашку. Ткань почти не ощущается в моей сжатой в кулак руке.

Я сказала, как этот цвет идет ему.

Крик, в котором я не узнаю свой собственный, вырывается из меня, когда я хватаю вещи, срываю их с вешалок и бросаю на пол.

Он прошептал, что хотел бы видеть меня только в майке.

Я отбрасываю стопку футболок в сторону, а затем сбрасываю костюмы и бросаю на пол, крича, когда воспоминания захлестывают меня.

Я улыбнулась, надела это только для него и впервые занялась с ним любовью в этой гребаной майке.

– Ненавижу тебя!

Я покраснела от невинности и отдала ему все, что у меня было.

– Я никогда тебя не прощу!

Я не останавливаюсь до тех пор, пока вся одежда не оказывается на полу. Я судорожно вздыхаю, не зная, кого ненавижу больше, его или себя.

Я обшариваю взглядом шкаф в поисках чего-нибудь, чего угодно, что подпитало бы мою ярость. Открываю коробки из-под обуви в поисках маленьких черных книжек. Роясь в ящиках маленького часового шкафа, вырываю их все, швыряя холодный металл за спину.

Каждый момент, который я хотела бы вернуть.

Поддержку, которую я оказывала ему вслепую. Доверие. Наши брачные клятвы, которые ничего для него не значили.

В этом шкафу нет ничего, что явно делало бы его плохим человеком. Никаких доказательств того, что он заслуживал смерти. Здесь ничего нет. Ничего, кроме призраков прошлого и воспоминаний, от которых я не страдала уже год.

Мои плечи тяжело поднимаются и опускаются, когда я перехожу от одной полки к другой, сосредоточившись на том, чтобы снять все это. Мне невыносимо видеть, как там висят его вещи.

Это все воспоминания и подробности, которые он скрыл от меня. Они больше не заслуживают здесь места. Я не могу этого вынести и хочу, чтобы их здесь не было.

В глубине души я знаю, что все, что сказал мне Мейсон, правда. Я всегда доверяю своей интуиции, и она привела меня сюда.

Плачу посреди разгромленного шкафа, а вокруг меня разбросана одежда ублюдка – моего мертвого мужа.

Я ищу что-то. Что-нибудь, что могло бы сказать мне, что это нормально ненавидеть Джейса и покончить с ним навсегда. Что все, что сказал Мейсон, правда, и поэтому можно его любить. Что нормально… что он убил Джейса.

Я утыкаюсь лицом в рукав костюма. Даже прохладный материал не охлаждает мое горящее лицо. Я окончательно потеряла его.

– Я буду ненавидеть тебя вечно, Джейс Андерсон.

От усталости у меня дрожат ноги, и я просто хочу лечь. Хочу проснуться и забыть все это. Я убираю волосы с лица, делая глубокий вдох.

Мои глаза закрываются, и я вижу Мейсона. Его великолепная улыбка и глубокие серые глаза, полные стольких эмоций.

Жаль, что я не могу улыбаться. Я хотела бы пойти к нему и умолять принять меня обратно. Вот как далеко зашла. Я открываю глаза, обещая себе быть сильной, но не могу сделать больше ни шага.

Мое тело покалывает от осознания и страха, когда смотрю прямо перед собой.

Балконные двери закрыты, но не заперты.

Я знаю, что они были заперты. Мое тело словно застыло, когда я смотрю налево, пистолет все еще лежит на виду, на моей тумбочке.

Я оглядываюсь на балкон, уставившись на замок и осознавая, что в доме есть кто-то еще.

Глава 25

Мейсон

Одетый во все черное, я уверен, что для большинства людей я незаметен в ночи, пока небрежно прогуливаюсь по тротуару к Уильям-стрит-Тауэрс, офисному зданию моего отца. Уже поздно, и, хотя здание не заперто, офисы внутри закрыты, а большая часть света выключена.

Открывая главную дверь, моя кровь закипает от беспокойства, когда она распахивается. Камеры включены. Мне не нужно смотреть на маленькие красные огоньки, чтобы знать, что они записывают.

Моя поза расслаблена, и я буду вести себя так, как будто принадлежу этому месту. Я ни в малейшей степени не буду выглядеть здесь лишним. В здании очень тихо, пока я нажимаю кнопку лифта. Кто-то кашляет справа от меня, и я бросаю взгляд на женщину в юбке-карандаш, быстро идущую к узкому коридору, где находятся туалеты. Одинокая душа, работающая допоздна.

Вот так люди попадают в тюрьму на пожизненное заключение за преступления, которые они совершили, но за которые не были пойманы.

Вот так ты облажаешься и утонешь в своих прошлых ошибках из-за чего-то чертовски глупого.

Арест за незаконное проникновение или взлом с проникновением? Они могли бы обвинить меня в этом, и это было бы не самое худшее, что могло со мной случиться.

Но они на этом не остановятся. Если меня поймают, то мой отец узнает. Он узнает, что я сделал. Он может надавить, и власть имущие вынесут мне более суровый приговор, чем позволит правосудие.

Вот как уничтожают мужчин. За то, что они занимаются глупым дерьмом, вместо того, чтобы держать руки в чистоте. Но мне на это наплевать. Мне нужно знать, что находится в этом сейфе. Мне нужны ответы.

С тех пор, как я уехал, эта мысль вертится у меня в голове, не дает мне покоя. Нытье, которое не прекращается, и шепот, который говорит мне, что все здесь, прямо здесь.

У него была информация о Лиаме… Что еще у него есть в этом сейфе?

Звонок лифта сообщает о его прибытии, двери открывается, и это решает мою судьбу.

У мисс Терезы Гейст имеется дурная привычка. Не уверен, знает ли кто-нибудь еще, но, выросши так близко к ней, проведя с ней много времени, я узнал, что она иногда забывает ключи. Она ездит на работу на метро, и такое случалось с ней не раз и не два.

Из-за этого она оставляет ключ от главного офиса в ящике стола администратора в коридоре. Он спрятан в ложном дне ящика. Или, по крайней мере, она прятала его там раньше. Я распахиваю большую стеклянную дверь, и мое сердце бешено колотится, когда я совершаю преступление сегодня вечером, зная, что оно записывается. Зная, что мое лицо будет запечатлено на камеру.

Не имеет значения. Это не будет иметь значения, если только копам или службе безопасности не придется по какой-то причине просматривать записи.

Я судорожно сглатываю, поднимая поднос со скрепками и коллекцией ручек и кнопок.

Легкая улыбка изгибает мои губы, когда я нахожу ключ. Мгновенье смотрю на него, как он поблескивает в отсветах из коридора.

С ключом направлюсь в ту часть здания, где находится его практика, но теперь можно открыть замок его офиса, когда я буду полностью вне поля зрения.

Открыто с 7:00 утра до 18:00.

Я смотрю на белые буквы, когда вставляю ключ и отпираю дверь. Раздается тихий щелчок. Все, о чем я могу думать, это то, что должен был сделать это несколько недель назад. Я подпираю дверь стулом и возвращаю ключ на место. Никто ничего не узнает. Я должен был прийти сюда в тот момент, когда узнал о сейфе и комбинации.

Но Джулс все еще была со мной.

Она все еще находилась в моем доме и в моей постели. Все еще цель, если со мной что-то случится. Все знают, что она ушла от меня, благодаря статье в утренней газете.

Все прекрасно знают, что она ушла от меня после инцидента, который произошел на гала-вечере.

Или, по крайней мере, это версия, которую напечатала газета.

Мое сердце сжимается, и я стискиваю зубы, отшвыривая стул назад, направляясь прямо к двери кабинета отца в задней части дома. Я засовываю руку в карман, нащупывая там скрепки. Мои пальцы путешествуют вверх и вниз по тонкому металлу.

Она бы никогда не сделала ничего подобного. Джулс на это не способна. Я улыбаюсь, и грубый смех срывается с моих губ, когда я останавливаюсь у его двери и вставляю скрепки в замок. В свое время я был чертовски хорош в этом.

Джулс не хотела бы знать все то дерьмо, которое я натворил много лет назад. Пульс замедляется при этой мысли и сердце бьется в такт щелчку замка, а затем поворачивается ручка. Я медленно открываю дверь, игнорируя воспоминания.

В комнате светлее, чем в холле. Городские огни проникают сквозь жалюзи, создавая чередующиеся полосы света и тени по всей комнате. Не теряя времени даром, я закрываю за собой дверь и направляюсь к его столу в кабинете. Его оказалось слишком легко открыть. Я колеблюсь лишь мгновение, понимая, что то, что находится в сейфе, может сказать мне больше всего остального.

Могут быть доказательства того, что он убил мою мать. Это первая мысль, которая приходит в голову, и я внутренне проклинаю себя. Прошло двадцать лет. Я надеваю кожаные перчатки, медленно нажимаю на кнопки, подражая движениям моего отца, хотя сам сейф выглядит обычным. Я почти не дышу, кровь шумит в ушах, пока я жду, когда вспыхнет лампочка и раздастся тихий щелчок, означающий, что сейф открыт.

Это было слишком просто.

В сейфе лежали стопки бумаг, стопки фотографий – это первое, что я достаю, из сейфа, где он хранил фотографии жены Лиама и Джейса Андерсона. Фотографии все еще находятся сверху. Я пролистываю их, все еще не веря своим глазам. Откуда, черт возьми, она вообще его знала?

Стопка прямо под той, которую показал мне отец, заставляет меня вдвойне удивиться. Я беру фотографию Джейса и Сесиль вместе и держу ее рядом с фотографией Сесиль в одиночестве. Когда я сравниваю их, во мне нарастает гнев.

Я всегда знал, что он лжец.

Он изменился. Фотография поддельная. Я тяжело дышу. Зачем подставлять ее? Они уже разводятся.

Тихий голос у меня в голове говорит, что это все сделано для меня, чтобы убедить, что это был не он. Он хотел перевести вину на другого.

Я кладу фотографию на место и просматриваю остальные в поисках снимок Джулса или меня, или что-нибудь еще, что доказывает, какой коварный ублюдок мой отец.

На следующем снимке изображен кто-то, кого я не знаю. Сначала я в замешательстве, потому что понятия не имею, зачем это вообще было сделано. В этом нет ничего даже отдаленно скандального. Я смотрю на человека, о котором идет речь, и пытаюсь вспомнить его. Мне требуется мгновение, прежде чем я понимаю, что это бухгалтер Джулс, ее финансовый консультант. Придурок, к которому она ходила повидаться много месяцев назад. У меня вошло в привычку знать, с кем она общается. Почему он? В этом нет никакого смысла. Может быть, он шантажом заставил его что-то сделать. Я не уверен.

Я резко останавливаюсь на следующей стопки. Это письмо.

Я смотрю на фотографию шантажного письма Эйвери. Там есть ее подпись. Я помню, как она обычно подписывала свое имя. Ее почерк был отчетливым, когда она подписывала документы. Все, что я когда-либо видел, – это ее подпись. Однако изгибы, изгибы ее почерка так знакомы.

У меня кровь стынет в жилах. Это невозможно.

Это ее почерк в записях. Я перехожу к следующей фотографии, и это еще одно письмо от Эйвери. Нет, это не так. Это просто список того, что выглядит как продукты.

Я перехожу к следующему, и именно тогда я понимаю, что это такое. Фотографии ее почерка. У меня замирает сердце. Я отложил фотографии после того, как просмотрел еще несколько стопок, но не нашел ничего, что было бы интересно. Я кладу их на сиденье кожаного кресла, прежде чем снова заглянуть в сейф.

На дне лежат наличные. Я беру пачку переплетенных стодолларовых купюр и заглядываю за них, перетасовывая деньги, чтобы убедиться, что это все, что находится внизу. Здесь, должно быть, больше миллиона. Хотя сейф небольшой, большая его часть заполнена только упакованными сотнями. Столько денег, что это пахнет богатством.

Я кладу их на место, и в этот момент мои глаза поднимаются к верхней полке. К верхнему отделению сейфа, где лежали фотографии, прислонена тонкая записная книжка в коричневом кожаном переплете. Я достаю ее, гадая, в чем бы он признался в переплетенном дневнике, и принадлежит ли он вообще ему. Я ожидаю найти имена и суммы в долларах. Или имена и номера счетов, что-то в этом роде. Информация, которая не имеет отношения к тому, что мне нужно.

Список адресов, который я вижу первым, я узнаю сразу. Это те, которые купил Андерсон, те, которые были нужны моей компании. Но рядом с ними – столбцы цифр. Суммы в долларах от того, за что они были проданы на момент покупки, и сколько они, по прогнозам, будут стоить после того, как будут построены окружающие объекты.

У меня идет кругом голова, я не понимаю, почему это его интересовало. Они ему не принадлежат, и не продаются. Рядом с суммами в долларах указаны даты. Рядом с некоторыми из них несколько раз мелким курсивом было нацарапано слово, но разобрать его трудно. Я прищуриваюсь, мои губы шевелятся, пока я пытаюсь понять это.

Приобретено.

Он купил их. Это инвестиции. У него был план, и каждый играл свою роль. Но Андерсон не собирался продавать. Он ясно дал это понять во время моей единственной встречи с ним. Может быть, он знал, что недвижимость вырастет в цене. Или, может быть, он хотел больше денег.

Я пробегаю пальцами по списку цифр, пытаясь собрать воедино, какую коррупционную деловую сделку провели вместе эти двое мужчин, но именно тогда я натыкаюсь на что-то знакомое. Кое-что, с чем я близко познакомился за последние несколько недель.

В задней части блокнота есть несколько листов бумаги. Бумага, которую я бы счел элегантной при других обстоятельствах.

Но из-за этой статьи я чуть не потерял все.

Плотный кремовый пергамент ни с чем не спутаешь. Моя рука сжимается в кулак, когда я опускаюсь на задницу. Я ударяюсь спиной о дверцу шкафа, когда представляю, как отец пишет письма.

Практикуясь в почерке Эйвери. Планируя свой следующий шаг. Я был мишенью, и она тоже.

Это был он. Это всегда был он.

В этот момент на моем телефоне раздается сигнал тревоги. Джулс.

Глава 26

Джулс

Эмоции в ловушку сильно манят,

И выбора тебе там не дают.

А эти горькие слова?

Ведь не тобою сказаны они.

Они играют разумом твоим

И волею завладевают.

И гнев лишь к смерти приведет,

А страх убивает.

Пистолет оказывается тяжелым и чуть не выскальзывает у меня из рук, пока я медленно спускаюсь по ступенькам, стараясь не шуметь. Я вздрагиваю каждый раз, когда лестница подо мной скрипит. Слишком много шума. Руки вспотели, сердце бешено колотится, когда двигаюсь по лестнице, прислонившись спиной к стене.

Тук-тук-тук. В ушах отдается мое сердцебиение. Слишком громко. Я почти ничего не слышу, кроме постоянного ритма.

Я едва дышу. Бросаю взгляд на входную дверь, через витражное стекло которой проникает свет, а затем обратно на лестницу. Я задерживаю дыхание, пока не встаю ногами на холодную плитку в холле. Входная дверь находится в нескольких метрах от меня, но, когда я подхожу к ней, с другой стороны раздаются шаги. Ручка дергается, и мое сердце пытается вырваться из груди.

Кто бы это ни был, он не стучит и не звонит в звонок. Я жду мгновение, дрожа, сжимая пистолет изо всех сил, молясь, чтобы за дверью оказался тот, кого я знаю, но на другой стороне только тишина.

Мое сердце бьется сильнее, когда я тихо бегу по коридору, глядя вперед и оглядываясь назад каждые несколько секунд. Мне нужно сбежать через черный ход.

Закрытый задний двор не спасет меня, но я могу перелезть через забор и проскользнуть сквозь тонкую завесу леса прямо на переполненные тротуары города.

Так близко к защите, так близко к безопасности. Просто бежать.

Я останавливаюсь, крепко прижимаясь спиной к стене, затем подхожу к краю и заглядываю за угол в гостиную.

Там пусто, и до раздвижных дверей всего пятнадцать футов или около того.

Я добегу. В тот момент, когда возникает эта мысль, я собираюсь рвануть. Но внезапный грохот на кухне пугает меня, и я вскрикиваю, нащупываю пистолет и падаю на задницу. Я прикрываю рот и быстро поворачиваюсь лицом к тому, кто там находится. Мой пульс учащается, а тело дрожит.

Пистолет приземлился позади меня, и я изо всех сил пытаюсь дотянуться до него. Но при этом смотрю вперед. Я в шоке обнаруживаю, что гляжу на Лиама Олсена.

– Вау, – легко говорит он с улыбкой на лице. – Вот ты где, – произносит он так, словно ждал меня. Как будто он поджидал меня. Он делает два шага вперед, и мой страх усиливается, когда Лиам наклоняется и поднимает магнит с холодильника.

– Он упал, – говорит он, пожимая плечами.

– Что ты здесь делаешь?

Едва произнеся вопрос, я медленно встаю, убирая пистолет за спину и кладя палец рядом со спусковым крючком.

– Мне сказали, что ты хочешь поговорить о чем-то очень важном.

Тон Лиама игривый, дразнящий, и с ухмылкой он начинает ослаблять галстук на шее.

– Что ты хотела…

Я медленно выставляю пистолет перед собой.

Руки Лиама мгновенно взлетают вверх, его глаза расширяются от шока.

– Я не хочу ни о чем говорить с тобой, – произношу я, и мой голос дрожит. Тело горит, и единственное, что я ощущаю сейчас кроме адреналина, – это страх. Воспоминания о прошлой ночи возвращаются с полной силой. Его руки на мне, его губы так близко к моей шее.

– Держись от меня подальше! – Я кричу на него, и сила моих эмоций заставляет меня дрожать.

– Хорошо, сейчас тебе нужно опустить его, – произносит он властно, хотя на лице видно беспокойство.

Он делает шаг вперед, все еще держа руки поднятыми.

– Я сказала, не двигайся! – Я кричу, словно напугана и бессильна, хотя именно так себя и чувствую. – Убирайся к чертовой матери!

– Ухожу. Ухожу, – быстро говорит Лиам. – Я вошел через парадную дверь и сейчас пойду к выходу, хорошо?

Он произносит это очень быстро с прерывистым дыханием.

– Должно быть, произошло недоразумение, – продолжает он, торопливо выговаривая слова.

В этот момент он поднимает взгляд чуть выше, его внимание больше не сосредоточено на мне, а вместо этого сконцентрировано на чем-то позади меня. Я не слышала, как открылась задняя дверь, пока не стало слишком поздно, и мою кожу покалывает от осознания того, что я в ловушке. Позади меня кто-то есть.

Я кричу, и в этот момент пистолет снова выскальзывает из моей потной руки и выстреливает. Мои глаза устремляются на Лиама, и я как будто наблюдаю в замедленной съемке, как все происходит.

Звук выстрела.

От отдачи пистолета мои руки дернулись.

Большие руки ложатся мне на плечи, когда крик разрывает мое горло.

Грохот все еще отдается в моих ушах, меня трясет, и я пытаюсь оттолкнуть мужчину позади меня, но он прижимает меня к себе.

– Все в порядке!

Я едва могу дышать, не говоря уже о том, чтобы узнать этот голос.

Страх – это то, что руководило всем. Я клянусь. Я не хотела, чтобы произошло что-то подобное.

Я поднимаю глаза и смотрю в глаза Мейсону, только это не он. Это его отец, глядящий на меня сверху вниз с сочувствием, печалью и ужасом.

Только когда я понимаю, что это он, я оглядываюсь на Лиама.

Кровь отливает от моего лица, когда я вижу, что он не двигается. Он лежит лицом вниз, его рука вывернута под странным углом.

– Лиам, – зову я, но он не отвечает.

В моей руке горячий пистолет. Меня начинает тошнить.

Я в неверии качаю головой. Что случилось? Это не я. Клянусь, я в него не стреляла.

Отец Мейсона снова обнимает меня, и я отшатываюсь назад, отчаянно пытаясь убежать от него. У меня словно онемели ноги, пока я пытаюсь отодвинуться от него.

– Оставьте меня в покое! – кричу я, все еще держа пистолет, но направляя его на землю.

Он не мертв. Я не убивала его. Я не хотела нажимать на курок.

Отец Мейсона отпускает меня.

– Я видел, что произошло. Это был несчастный случай, – говорит он с состраданием.

Он почти шепчет эти слова. Его глаза широко раскрыты, когда он кивает.

– Все в порядке, я все видел.

Его слова успокаивают.

Это был несчастный случай. Клянусь, так оно и было. Я оглядываюсь на тело на полу, мое зрение затуманено от слез. Это был несчастный случай. Как это произошло? Почему они здесь?

Слишком много вопросов крутится у меня в голове. Слишком много вещей настолько неправильны. Я смотрю на него с отчаянием.

– Пожалуйста, помогите мне.

Я не могу сдержаться и начинаю рыдать.

– Спасите его.

Что я наделала?