Текст книги "Противостояние (СИ)"

Автор книги: Уча Авсаджани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

– Наше терпение вознаграждено! – еще раз воззвал король к зрителям, в свою очередь, терпеливо подождав, когда стихнут последние хлопки. – Сегодня мы празднуем обретение посредником силы! Насладимся же представлением, подготовленным лучшими артистами нашего королевства!

Ванак и Зел заняли места немного поодаль от Глеба, и народ, довольно гудя, спешно последовал их примеру.

Как по мановению невидимой дирижерской руки в унисон загромыхавшие барабаны возвестили о начале шоу. На сцену выплыл облаченный в белую тунику человек. Его лицо скрывала улыбающаяся белая маска (Глеб снова вспомнил главу о Древней Греции из учебника по истории), а над ней виднелась копна аккуратно уложенных золотистых волос.

Мальчик отметил, что зрители с интересом вглядывались в артиста, но удивления на их лицах он не увидел. Значит, в здешнем мире и театральные маски были делом привычным.

Артист воздел руки вверх и, обращаясь то ли к небесам, то ли к зрителям, хорошо поставленным, зычным голосом прокричал:

– Ваше величество! Дамы и господа! Все пришедшие на наше представление! Вы станете первыми, кто сможет насладиться воистину грандиозным зрелищем! Вы увидите то, о чем будут говорить ваши внуки, то, что превратится в легенду. Каждое слово написано мной и каждое движение поставлено мною же! Прошу не судить строго и уделить ваше внимание «Гамлету, принцу датскому»!

Было очевидно, что мужчина в маске не отличался особой скромностью. Однако Глеба озадачило не это. С первого же произнесенного артистом слова он испытал странное чувство, словно где-то уже слышал сквозившие в его голосе интонации. Даже его жестикуляция казалась знакомой. Но определить точно, кого тот ему напоминал, не представлялось возможным. Всему виной была маска, не только скрывавшая лицо артиста, но и заметно менявшая его голос. Оставалось лишь молча наблюдать за представлением и теряться в догадках.

На сцену вразвалку вышел дородный детина, тоже в маске, правда, изображавшей гнев, и принялся неуклюже декламировать заученную роль. Стоило ему открыть рот, как Глеб подловил себя на мысли, что тон его голоса также казался ему знакомым, но вот откуда, он так и не мог понять. В течение следующих минут Глеб испытывал такое же странное чувство по поводу почти каждого появлявшегося на сцене артиста. Наконец, все действующие лица заняли места, а вперед выступили здоровяк и высокий мужчина в грустной маске.

Как только началось представление, все сомнения отпали сами собой – сюжет, да что там, все диалоги повторяли одноименное произведение Шекспира. Глеб слишком хорошо его знал, чтобы ошибиться. Он даже сыграл в школьном театре незначительную роль, когда один из учеников заболел, и до сих пор помнил свои пару реплик.

Мысли налезали друг на друга, спеша поделиться соображениями. Двойник Шекспира? Необъяснимое стечение обстоятельств, благодаря которым кто-то умудрился повторить один в один знаменитую пьесу? Поверить в это было сложно. Однако делать было нечего. Не бежать же через сцену и, срывая маску с ближайшего актера, спрашивать, откуда они это придумали?!

– Не нравится представление? – поинтересовались вдруг сбоку.

Глеб, вздрогнув, повернул голову. Принцесса Клея с любопытством вглядывалась ему в лицо.

– Просто вспомнил о своем мире, – выбирая как можно более приближенный к правде ответ, сказал Глеб, заодно прикидывая, как девочке удалось так незаметно сесть рядом.

– Ясно, скучаешь, – понимающе сказала принцесса. – Может, наши театры и не такие развитые как ваши, но постарайся получить удовольствие. Все-таки это твой день. И вообще… Уверена, ты обязательно вернешься домой.

– Мне бы такую уверенность, – отрезал Глеб. – Гар обещал, что я все пойму, когда стану настоящим радужником… Радужником-то я стал, а вот понять ничего не понял.

Клея хмыкнула:

– По-твоему, все тайны радужничества открылись бы перед тобой в первый же день? Нужно время, ты слишком торопишься.

– Да, может, и так, – нехотя согласился Глеб. – Но все же я ожидал другого.

Принцесса ухмыльнулась, но тут же переменившись в лице, сурово добавила:

– Об этом будем думать позже. А пока наслаждайся представлением. Оно ведь…

– В мою честь, я знаю, – закончил за нее Глеб, чувствуя, как губы невольно расплываются в улыбке.

– Именно, и, между прочим, оно обошлось королевству в довольно солидную сумму, – с напускной строгостью напомнила Клея.

Больше они не заговаривали. Девочку настолько захватило зрелище, что отвлекать ее было бы преступлением. А когда изображавший Гамлета актер-коротышка в тоскливой маске кольнул отравленным клинком «короля» (которого играл открывший представление «улыбающийся» золотоволосый), и тот, работая на публику, с причитаниями нарочито медленно завалился на спину, прямо на мягкий песок, принцесса ахнула и невольно прижала ладонь ко рту. По раздавшимся таким же многочисленным возгласам изумления Глебу стало ясно, что спектакль будет иметь успех.

Так оно и случилось. Стоило отгреметь последней фразе, как зрители повскакали с мест, взорвавшись аплодисментами, а на сцену, зарываясь в песок, дождем посыпались мелкие монетки.

Золотоволосый выскочил вперед и, раскланявшись, послал зрителям воздушные поцелуи. Глеб надеялся, что уж сейчас-то он, наконец, снимет маску, но не тут-то было. Неугомонный артист подбежал к первому ряду, по очереди поклонился Ванаку, дуксу Зелу и Клее, а затем схватив Глеба за руку, потянул его на сцену.

Опешив, мальчик позволил себя вывести.

– Вот в честь кого мы выступали благодаря приглашению его величества! – прокричал артист, проведя рукой по пышным волосам.

От этого жеста Глебу почему-то стало не по себе.

– Поприветствуем же нашего посредника и обретение им силы! – не унимался золотоволосый.

Горожане охотно зааплодировали пуще прежнего.

– Сегодня в полночь, там, где дорога соединятся с лесом, – вдруг прошептал артист.

Глеб удивленно уставился на него, но золотоволосый крепко сжал ему плечо.

– Не глазей на меня, – зашипел он через маску. – Не привлекай внимания. В полночь, приходи один.

С этими словами мужчина под аплодисменты как ни в чем не бывало проводил его на место. Глеб ошарашенно глядел, как артист с застывшей навеки улыбкой растворяется во тьме за сценой.

Глеб хотел рвануть за ним, однако очень некстати у его величества проснулась охота поболтать, и он был вынужден составить тому компанию до самого дворца.

Глава 12. Весточка из прошлого

Вечером Глеб, развалившись на постели у себя в комнате, обдумывал, как ему быть. Вернее, он и так это знал, и уже попросил Анкура незаметно вывести его ночью из дворца. Глеб понятия не имел, с чего это золотоволосому артисту вздумалось назначать ему встречу тет-а-тет, да еще и в полночь. Все, начиная от его голоса и движений и заканчивая спектаклем, выглядело не просто странно, а пугающе. Нет, вряд ли кто-то осмелился бы на него нападать после того, как он обрел силу радужника, но у него все равно неприятно сосало под ложечкой. А вдруг это еще один радужник? И вдруг у него тоже есть кулон, и он решил довести до конца миссию Рада, начав с него?

Глеб заставил себя успокоиться и принялся ходить по комнате – не двигаться было мучительно.

Он отлично помнил слова Гара. В этом мире было всего два кулона – один, принесенный им и сейчас покоящийся у него на шее, а другой – украденный у меченосцев радужниками и вновь «возвращенный» Радом. Он был у короля, и вряд ли тот согласился бы с ним добровольно расстаться, зная, какая ему грозит опасность. Конечно, существовал еще один, третий кулон, предназначавшийся такому же посреднику, как он сам. Но сейчас он был где-то в родном для Глеба, но бесконечно далеком отсюда Внешнем мире, а его хозяин даже не подозревал о своем предназначении. А может, кулон и вовсе сгинул за прошедшие столетия, найдя последний приют на дне океана или под многолетними слоями земли.

Выходило, что даже если тот артист и был радужником, то не представлял особой угрозы, поскольку не был способен радужничать в королевстве меченосцев.

В дверь осторожно постучали. Глеб узнал этот стук.

– Почти полночь, и у нас есть время проскочить, пока сменяется стража, – вместо приветствия выдал Анкур, когда он отворил дверь.

– Да, идем, – собравшись, согласился Глеб и, взглянув на переминавшегося с ноги на ногу мальчишку, добавил: – В чем дело?

– Меня это не касается, – замявшись, ответил тот, – но вы уверены, что хотите выйти за пределы дворца именно сейчас? В лесу и днем небезопасно, а по ночам уж совсем беда. Одних разбойников сколько. И еще тот вепрь…

– Мне обязательно нужно попасть наружу, – скрещивая руки на груди, упрямо проговорил Глеб. – Это очень важно, понимаешь?

– Ясно, как пожелаете, – обреченно отозвался Анкур и повел его по коридорам под мерцающим светом факелов.

Погруженный в раздумья Глеб не сразу расслышал, как тот что-то ему сказал. Он вопросительно уставился на еще более оробевшего мальчишку.

– Я хотел извиниться, – повторил Анкур.

– За что? – не понял Глеб.

– За то, что избегал вас все это время. Мы же подружились, и я знал, что вы радужник. Но когда вы оказались еще и посредником, то окончательно меня запутали. Ведь посредник для нас значит то же, что и его величество… А может, и больше, – совсем тихо, словно опасаясь, чтобы не услышали стены, добавил он.

– Ну, хотя бы теперь мы можем общаться как прежде? – улыбнувшись, спросил Глеб. – Так что, снова друзья?

– Друзья, – обрадовался Анкур.

– Даже не думай, – Глеб пресек попытку мальчишки кинуться ему в ноги. – Друзьям поклонов не нужно.

– Постараюсь, – смущенно ответил тот.

Анкур проводил его до расщелины в стене, по дороге раз десять уточнив, не нужно ли сопровождать его и за ее пределами.

В очередной раз поблагодарив его и отвергнув предложение, Глеб вышел за пределы Формоса и повернул к тропе. По утрам, когда еще было темно, он обычно сразу нырял в деревья и находил тропу уже там. Дело было в том, что путь из дворца до леса прекрасно просматривался с вышки над воротами. Но эта ночь выдалась облачной и совершенно безлунной, и было так темно, что охрана не заметила бы его, пройди он у них хоть прямо под носом. Однако сейчас Глеб бы предпочел иметь дело со стражей, чем идти на встречу с таинственным золотоволосым актером, не видя при этом ни зги.

Смотря себе под ноги, чтобы не потерять тропу и не споткнуться, Глеб добрался до первых деревьев. В лесу было еще темнее, хотя это и не казалось возможным. Будто чаща поглощала те последние частички света, которым удавалось пробиться через хмурые тучи.

Рука об руку с темнотой шла и гробовая тишина. Было настолько тихо, что Глебу казалось, что он слышит биение собственного сердца. Которое, кстати, билось все чаще.

И каково было изумление мальчика, когда в этом безмолвии, обжигая его шею горячим дыханием, раздался голос:

– Глеб! Мой дорогой, мой милый Глеб! – заключая его в объятия, сказал таинственный кто-то у него за спиной.

От неожиданности и испуга Глеб извернулся и дал незнакомцу под дых. Только секундой спустя он понял, что скорчившись от боли, на земле распластался тот самый артист из «Гамлета». Его золотые волосы светились даже в этой непроглядной тьме. На нем больше не было маски, и, хотя различить лицо было невозможно, его голос…

– Проклятье! К чему такая грубость? Глеб, ты не узнал меня? – продолжал вопить растерявший весь таинственный флер артист.

И Глеб узнал его. Еще до того, как из-за туч вышла луна и бросила свет на ослепительно белые зубы, роскошную прическу и модный по здешним меркам наряд, он уже был уверен насчет личности человека перед ним. И это настолько его изумило, что он, отступив на пару шагов, сам присел на траву и, глупо глядя на приводящего в порядок волосы Яна Гарта, воскликнул, скорее утверждая, чем спрашивая:

– Но вы же погибли?!

– Так ты приветствуешь старого друга? – поднимаясь на ноги, заворчал бывший журналист. – А ведь больше месяца не виделись!

– Но как вам… Мне сказали, что вы все погибли! – все еще отказывался верить Глеб.

– Грозу вечерних ток-шоу убить не так просто! – с достоинством сказал Ян Гарт, помогая ему встать.

– И все живы?!

– О да, и более того, ты видел всех на спектакле. Николя, Анну, Егора, пилотов со стюардессой и даже Тима, хотя в его артистических способностях я все еще не уверен… Как же я соскучился, мой мальчик! – почти плача проговорил Ян Гарт и, подбежав, вновь обнял его.

– Но как? – пытаясь не задохнуться, спросил Глеб.

– Отличный вопрос! – отстраняясь, отозвался бывший журналист. – Я очнулся после катастрофы, да и то на пару минут. Кажется, я тонул. Туман – вот и все, что я помню. Чертов туман был повсюду, а потом я пришел в себя уже на берегу, как и остальные.

Глеб слушал, разинув рот. Первый шок от их встречи прошел, и на глаза, не спрашивая разрешения, наворачивались слезы. И хотя он почти не знал этих людей, тот факт, что они живы, так сильно его обрадовал, что сдержаться было выше его сил.

– Ну-ну, не надо, а то я тоже заплачу, – растрогался Ян Гарт, протягивая ему свой платок.

– Что-то в глаз попало, – попытался оправдаться Глеб.

Почему-то ему вдруг стало ужасно неловко.

– Значит, вы живы, – успокаивая самого себя, как мантру бесконечно повторял Глеб. – Но зачем было скрываться? Почему вы не сказали все во время спектакля? К чему эта встреча один на один, да еще ночью в лесу? – вопросы посыпались один за другим.

– Потому что ты – посредник, – взглянув на одиноко борющуюся с тучами луну, пожал плечами Ян Гарт. – Посредник может быть лишь один, и таких кулонов, как у тебя, у нас нет.

– Никакой я не посредник, – привычно заупрямился Глеб. – Я сам не знаю, с чего…

– О, нет, ты-то как раз посредник. Разве у тебя нет кулона посредника? Или, может быть, не ты сегодня выпустил из себя огромное облако, которое в нашем мире не под силу сотворить даже операторам моих передач? Ты – радужник и посредник, смирись, мой мальчик, – как-то обреченно сказал Ян Гарт, будто утратив всю свою энергичность.

Глеб не ответил. Ему было нечего возразить.

– Они ведь считают, что сюда может попасть лишь посредник со своим кулоном, – печально улыбнулся бывший журналист. – Как, по-твоему, воспримет король появление еще дюжины посредников? Они и в тебя-то еле поверили, да и то из-за кулона, а если на сцену, прости за каламбур, выйдем еще и мы, то кто знает, что они решат и как с нами поступят?

Немного успокоившись, Глеб удивленно взглянул на Яна Гарта. Он говорил вдумчиво и медленно, не как раньше. Перед ним, несомненно, был тот же журналист, что брал у него интервью в самолете, но иногда он не был похож на самого себя. Что же ему пришлось пережить в этом мире?

– Знаешь, сначала я думал, что мы все посходили с ума, – продолжил Ян Гарт. – Выжить в авиакатастрофе, при этом помня только какую-то мглу, и оказаться в средневековье, но понимать местный язык как родной. В первом же попавшемся доме нас за сумасшедших и приняли. Ну, или больных чем-то. Мы просили еды и крова, а нас гнали из деревни камнями и палками, боясь, чтобы мы не заразили их какой-то дрянью. Слово за слово, стало ясно, как сильно мы влипли и что назад пути нет. Тогда я и вспомнил, что являюсь одним из лучших шоуменов! Надо было просто делать то, что у меня выходит лучше всего – развлекать людей. А потом я понял, как многого они лишены, будучи отрезанными от цивилизации! Лишения для них, и такой простор для нас! На ум почему-то пришел Шекспир, мы создали труппу, поставили пару простеньких номеров, придумали для каждого грустную и правдоподобную историю и стали разъезжать по городам.

Ян Гарт остановился, чтобы перевести дух, а Глеб не шевелился, боясь что-то упустить. В лунном свете бывший журналист словно принадлежал другому миру. Хотя, по большому счету, так оно и было.

– С первого же раза нас приняли на ура. В той самой деревне, откуда нас выгнали. Ну, разумеется, мы все были в масках. У них тут дурацкие правила в искусстве, надо будет потом их поменять. Почему-то все артисты выступают в древнегреческих масках, да и театры ничем не лучше. А недавно нас пригласили в королевский дворец, и это было возможностью увидеть тебя…

– Значит, вы знали…

– Что ты в Формосе? – догадался Ян Гарт. – Разумеется, мой мальчик. Слухи о посреднике разлетелись по всему этому проклятому королевству. А посредников по имени «Глеб» не так уж и много, знаешь ли.

– Но тогда…

– Почему мы не пришли раньше? – продолжил отгадывать бывший журналист. – Ты вправе злиться, но мы не могли. О тебе ходили легенды, ты был в центре всех новостей и пересудов. Тебя охраняли лучше, чем короля.

Глеб прослушал последнее предложение. Было кое-что, о чем он не спросил в самом начале. О чем боялся спрашивать. Но более медлить было нельзя.

– Вы сказали, что все живы, – медленно, словно пробуя слова на вкус, начал он. – Но во время спектакля… и сейчас, когда вы перечислили имена… Лена? Почему вы ее не назвали? Что с ней? Она жива?

Глеб сказал это тихо, почти неслышно, но Ян Гарт, заметно поникнув, прервался на полуслове и как-то странно на него посмотрел. Так, как не смотрел еще ни разу.

– А это и есть одна из главных причин, почему я здесь, – сказал он предельно серьезно. – Да, она жива.

Глеб почувствовал, как с груди свалился огромный, намного больше его анимы, камень.

– По крайней мере, была жива, когда я видел ее в последний раз, – безжалостно поправился бывший журналист. – Я сказал, что в ночь катастрофы не заметил ничего, кроме тумана. Это не совсем так. Туман был красный. А еще, – не обращая внимания на округлившиеся глаза Глеба, продолжил Ян Гарт, – я помню, как этот красный туман вынес на берег меня и всех остальных, кроме тебя и Лены. Тебя я вообще нигде не увидел, сколько ни крутил головой. А вот ее… Лену тоже захватил туман, но…

– Но что?

– Но он унес ее в другую сторону, туда, где виднелся еще один остров. Долгое время я считал, что она мертва и мне все привиделось. Но потом, узнав о радужниках, я перестал так думать.

– То есть Лена у радужников? – не поверил своим ушам Глеб. – А этот красный туман был чьей-то анимой!

– Да, обычно туманы так себя не ведут и не красятся, – горько усмехнулся бывший журналист. – Скажи, тебя не удивило, что мы не только пережили авиакатастрофу, что само по себе невероятно, но даже не пострадали и не заработали ушибов? Ни одной, самой мелкой царапинки. Ни одного кровоподтека. Вообще ничего. Да и не помню, чтобы наш маршрут пролегал над океаном. Понятия не имею, какой во всем этом смысл, но, похоже, сюда нас перенесли радужники, они же заставили самолет упасть, спасли нас и забрали Лену. Хотя я не видел ни одного из них, кроме тебя, разумеется, другого объяснения просто нет.

– Вы сказали, что это одна из главных причин, по которой вы пришли, – ощущая усиливающуюся дрожь, напомнил мальчик.

– Глеб, – деловито произнес Ян Гарт. – У тебя огромная сила, слухи об этом ходили еще до того, что ты учудил вчера. Ты и сам радужник. Поэтому если кто и сможет помочь Лене, то только ты.

Глеб был озадачен – в первый раз бывший журналист пекся о чужой судьбе. Или это было лишь видимостью?

– Но это ведь не все, – напомнил он себе, с кем имеет дело. – Есть еще причина, так?

– Неужели помощь милому дитя не достаточный повод? – театрально изумился Ян Гарт, но, словно усомнившись, что ему поверили, добавил: – Ты понятия не имеешь, как отсюда выбраться, верно?

Немного помявшись, Глеб кивнул.

– Так я и думал, – то ли разочарованно, то ли облегченно произнес бывший журналист. – Иначе ты бы уже ушел, я полагаю. Хотя кто знает – все-таки такой статус, почет, уважение… Но стоило проделать этот путь, чтобы спросить.

Глеб скрестил руки на груди. Теперь он, наконец, узнал Яна Гарта.

– Ясно… Что вы собираетесь делать?

– Продолжим странствовать, – непринужденно ответил мужчина, проверяя, в порядке ли у него волосы. – Я рассказал, что знал, тут уже тебе решать, как быть.

– И вы даже не предложите мне пойти с вами? – спросил Глеб, хотя и так знал ответ. – Или хотя бы помочь мне?

Лицо бывшего журналиста приняло такое грустное выражение, что Глебу на миг показалось, будто тот снова нацепил одну из театральных масок.

– Никто не позволит тебя увести, мой мальчик, – Ян Гарт покачал головой. – Как ты себе это представляешь? И помощь не в наших силах – мы же не радужники, и даже не меченосцы. Нам бы самим кто помог…

– Вы не хотите, чтобы я к вам присоединялся, – вдруг сказал Глеб. – Вряд ли местные заметили бы появление нового артиста в маске.

Брови на лице Яна Гарта поползли вверх, однако, тут же с собой совладав, он спокойно ответил:

– Многие считают, что все случилось по твоей вине, понимаешь? Другой причины нет.

– Вы ведь тоже так считаете, – не унимался Глеб. – Но я очень рад, что вы все живы.

– Мне пора, пока тебя не хватились, – сухо отозвался Ян Гарт. – Еще увидимся, Глеб.

Луна, снова проигрывая битву, зашла за тучи, и стало темно.

Глеб слышал удаляющиеся шаги бывшего журналиста. Отчасти он понимал его, но было ужасно обидно, что остальные члены команды даже не удосужились с ним увидеться.

– И не рассказывай никому о Шекспире! – донесся издалека голос Яна Гарта.

На следующее утро принцесса Клея, так и не дождавшись Глеба на опушке леса, направилась прямиком к нему.

Хоть вчерашний день и был для него крайне насыщенным, их тренировок никто не отменял. Каково же было удивление принцессы, когда, без стука вломившись в комнату, она обнаружила Глеба с походной сумкой и мечом в ножнах.

– Проспал, и надеялся, что я тебя все еще жду? – неуверенно предположила Клея.

Глеб покачал головой:

– Я иду за своим другом.

Глаза девочки поползли на лоб.

– Каким другом? Куда? – растерянно спросила она.

Глеб поднял на нее глаза и спокойно ответил:

– Ее зовут Лена, и я отправляюсь в королевство радужников, чтобы спасти ее.

Конец первой книги