Текст книги "Противостояние (СИ)"

Автор книги: Уча Авсаджани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

– Вот ты где! – раздался знакомый голос у него над головой.

Вздрогнув, Глеб обернулся. Над ним стояла принцесса Клея и удивленно переводила взгляд с прижатого к груди меча на его взволнованное лицо.

– Это был Квинт, – словно откликнувшись на его мысли, сказала она. – Это его я его чуть не подстрелила. Хотя кто знает, может, так было бы и лучше. Я, конечно, пыталась его перехватить, но следопыт из меня никакой. Спрошу позже, хотя вряд ли он сознается.

Глеб попробовал изобразить недоумение, заодно стараясь скрыть учащенное дыхание.

– Может, он беспокоился за тебя? – неожиданно для самого себя предположил он. – Ну, что ты в лесу после того, как на нас напали.

Клея улыбнулась, но как-то странно, безжизненно.

– Вряд ли, – отозвалась она. – Ты его не знаешь, а вот я знаю, и он не из тех, кто волнуется за чужую шкуру.

Глеб вздохнул. Он ожидал услышать нечто подобное, и теперь настал подходящий момент для вопроса, который он хотел задать уже давно, но все никак не решался.

– Почему вы с Квинтом обручены? – скороговоркой выпалил он. – Непохоже, чтобы ты его любила.

– Тебе не кажется, что это не твое дело? – вздернув брови, но миролюбиво спросила принцесса.

– Ты же сама говорила, что меня здесь касается все, – выдал Глеб первое, что пришло в голову.

Клея усмехнулась и чуть наклонила голову, откидывая волосы со лба. Только сейчас Глеб заметил, как она покраснела. Это могло быть вызвано в равной степени как его вопросом, так и усталостью от долгого преследования Квинта. Хотя прежде, на тренировках, она особо не уставала, даже когда он, задыхаясь, буквально падал на траву, принцесса лишь снисходительно задирала нос, и стоя ждала, когда он будет готов продолжать.

– Все дело в дуксе Зеле, – наконец сказала Клея, когда Глеб уже решил, что она пропустила его вопрос мимо ушей. – Мой дед хоть и король, но довольно беден, то есть денег в казне практически не осталось. Война, которая идет уже пятнадцать лет, поддержание сотен меченосцев, защищающих наши берега и еще тысяч, всегда готовых вступить в бой – все это почти разорило королевство. А верховный дукс Зел… он самый богатый человек среди меченосцев, а может, и в обоих королевствах, а его влияние во время войны может соперничать с королевским.

– Значит, это решение короля? – нахмурился Глеб. – Если ты не хочешь, то не обязана, никто не имеет права…

– Обязана, – прервала его принцесса, – в твоем мире, может, и по-другому, но у нас все должны подчиняться королю… А что ты здесь делаешь? – сменив тему, задала она вопрос, который напрашивался сам собой с того самого момента, как она застала его валяющимся на земле.

– Пошел за тобой…

– Я не об этом, – одернула его Клея. – Что ты делаешь на земле?

– Упал, – не моргнув глазом, соврал Глеб.

– А почему трава вокруг примята? – продолжила расспрашивать его принцесса.

– Когда я понял, что не найду тебя, то решил потренироваться самостоятельно, – продолжил сбивчиво врать Глеб. – И да, я падал не один раз. Но ты же сама говорила, что мне нужно стать сильнее и все в таком духе.

– Говорила… Но ты ведь не знал, кто за нами следил. А если бы на тебя напали?! Какая беспечность! – с укором, но уже спокойнее отчитывала его Клея.

Глеб пожал плечами, словно такая возможность не приходила ему в голову. Он сам не понимал, почему не поведал принцессе правду. Он только что одержал верх, и ему не хотелось омрачать победу ябедничеством. В конце концов, он справился с опасностью сам, и надеялся, что справится с ней и в будущем, да и лишний раз демонстрировать принцессе насколько он слаб, ему было не по нутру. Она и так уже называла его слабаком, и окончательно убеждать ее в этом он не собирался.

– Глупо тренироваться, когда неизвестно кто бродит по лесу, – окончательно смягчилась Клея. – Вставай, а то останешься без завтрака. Ты и так опаздываешь к Раду.

– Я не голоден, – весело сказал Глеб, хватаясь за ее руку.

Лишь спустя неделю после встречи с Квинтом произошедшее стало понемногу терять очертания. Какое-то время Глеб опасливо оглядывался по сторонам, пытаясь определить, не шевелятся ли предательски кусты, но потом, трезво рассудив, что принцесса с ее способностью никак не упустила бы из виду притаившегося наблюдателя, успокоился и забросил это дело.

Жизнь вошла в привычное русло – по утрам, еще до восхода солнца, он в поте лица осваивал владение мечом под неусыпным контролем Клеи, за любую погрешность готовой спустить с него шкуру. Видимо, она до сих пор жалела, что в минуту слабости, по непонятным ей самой причинам, рассказала Глебу о своих родителях, да еще и умудрилась заплакать при этом, и теперь их занятия, в основном, проходили молча.

После тренировки, еще до полудня, искупавшись в протекавшем неподалеку в лесу ручье и наспех позавтракав, Глеб спешил к Раду и также не отличавшимся болтливостью Мирксу и Леви. Но зато потом, уже вечером, сидя перед непомерно любопытными хранителями знаний, он компенсировал недостаток общения с лихвой, благо седовласые старцы проглатывали каждое сказанное им слово и требовали добавки. Наконец, когда Гар устало взмахивал рукой, оповещая всех об окончании ежедневной, ставшей рутинной беседы, Глеб, еле передвигая ноги, заваливался в свои покои, и, как правило, оставляя ужин без внимания, сразу ложился спать.

Все было, как и раньше, как будто он никогда и не встречался с желавшим то ли прикончить его, то ли что-то выяснить Квинтом. Все, кроме, разве что, еще одной, новой повинности.

С недавних пор к обязанностям Глеба добавилось позирование скульптору, скрупулезно, в течение, по крайней мере, получаса не сводившему с него глаз, а затем еще дольше колдовавшему над мраморной глыбой. На протяжении всего этого времени Глеб был вынужден стоять неподвижно, принимая, как говорил скульптор, героическую (а как ему казалось, нелепую) позу.

Поначалу он пытался протестовать, но Гар таким непререкаемым тоном сообщил ему, что его каменная копия займет место перед стеллажом с составленными по его рассказам книгами, что возражать было бесполезно, и мальчику оставалось смириться со своей судьбой.

– Может, я ординарий? – спросил Глеб после того, как Клея вновь назвала его слабаком из-за плохо освоенного приема.

– Почему это? – задала встречный вопрос принцесса. – Неважное владение мечом не означает, что ты не радужник, – заметила она, разгибая спину. – Скорее наоборот.

– Но и радужник из меня никакой, – возразил Глеб. – Сколько времени Рад со мной возится, и хоть бы маленькое облачко появилось.

Клея удивленно на него посмотрела, а затем залилась звонким смехом.

– Маленькое облачко? – переспросила она, вытирая выступившие на глазах слезы. – Ты хоть вообще представляешь, что такое анима?

Вспомнив, как Миркс невзначай употребил это слово, Глеб честно покачал головой.

– А еще учат тебя, называется! – процедила сквозь зубы принцесса уже без тени улыбки. – Я, конечно, понимаю, что Рад немой и все такое, а Леви мало что в этом смыслит, но вот Миркс мог бы быть пообщительнее.

Глеб ничего не ответил. Он считал, что девочка продолжит сама, когда выговорится, и не ошибся.

– То, что ты называешь облачком, именуется анимой не просто так, – приземляясь на траву, сказала Клея.

Смекнув, что разговор предстоит длинный, Глеб последовал ее примеру.

– Анимой также называется душа, – подождав, пока он разместится поудобнее, начала принцесса.

– Душа?

– Вот именно. Те облака, как ты их называешь – это та же душа, просто выпущенная наружу.

– Как это?

– Не в буквальном смысле, конечно, – поспешила поправиться Клея. – Если хочешь, называй это внутренней энергией человека. У обычных людей, ординариев, эта сила не так велика, и она себя не проявляет. У меченосцев и радужников дело обстоит по-другому. Наша жизненная сила заключается в наших способностях. В обычном состоянии они образуют единое целое с нашей душой, и ничем внешне мы от ординариев, разумеется, не отличаемся. Но стоит использовать способности, как все изменения налицо. Потесты сильнее пяти ординариев, дексы быстрее и проворнее, чем три пары рук и ног, окулы обладают зрением острее трех пар глаз, а хранители знаний запоминают получше двадцати человек, и скрыть такое невозможно.

– Поэтому эти облака называются душой, – чтобы не запутаться, вслух проговорил Глеб.

– Верно, – подумав, что тот обратился к ней, ответила Клея, – но у радужников она действительно выставлена наружу, мы можем видеть ее. Хотя есть у них еще одна особенность, и лучше тебе хорошенько ее запомнить.

– Особенность?

– Если один из ординариев или меченосцев вымотается, устанет так, что будет не в силах даже пошевелить пальцем, он просто потеряет сознание, отдохнет и придет в себя, – как обычно, в общем.

– У радужников не так? – попробовал догадаться Глеб.

– Когда радужник использует цветовую магию, то есть когда он высвобождает аниму… когда у него появляется над головой облако, – почти отчаянно добавила Клея, видя, что Глеб перестает ее понимать, – каждый раз, когда радужник за непродолжительное время расходует силу, его анима становится все меньше. Каждое радужничество требует определенной энергии анимы, и нужно время на ее восстановление.

– То есть обла… анима может просто исчезнуть, если радужник использует всю свою силу? – логически предположил Глеб.

– Исчезнуть-то она исчезнет, да только вместе со своим владельцем. Полное растрачивание анимы для радужника означает смерть.

Принцесса придвинулась к нему ближе и, зяглянув в глаза, сказала:

– Запомни: когда освоишь радужничество, никогда, слышишь, никогда не расходуй аниму полностью, всегда следи, чтобы оставался хотя бы маленький кусочек, хотя бы легкий дым, иначе умрешь.

Глеб кивнул, ничего не ответив. Он вдруг вспомнил то странное чувство, когда Рад окутал его своей анимой и красный туман, казалось, заполнил собой весь мир.

– Тогда, ночью, Рад обездвижил Миркса и стражника, хотя мог прикончить их, – словно услышав его, сказала принцесса. – Но убийство требует гораздо большей энергии, чем обездвиживание, а его целью была я, а не они.

– То есть он берег аниму? – на всякий случай уточнил Глеб.

– Именно, – поддакнула Клея. – Похоже, боялся, что ему может не хватить на меня сил, и просто убрал их с дороги. Хотя на тебя он израсходовал почти всю аниму, и если бы Миркс, очнувшись, не вмешался в ваш бой, Рад бы умер.

– Мой кулон, – вдруг вспомнил Глеб, – он же меня защищает от магии радужников… Но почему тогда я потерял сознание из-за анимы Рада?

– Вот именно, просто потерял сознание, а не умер мгновенно от огромной силы красного, то есть боевого радужника, – снисходительно усмехнулась принцесса. – Думаю, когда ты наконец овладеешь радужной магией, то с кулоном на шее тебе любая вражеская анима будет нипочем.

– Почему Гар не рассказал мне этого?

– По-твоему, ему это важно? – пожала плечами принцесса. – Что для него интереснее – рассказывать тебе очевидные для себя вещи, или узнавать что-то новое, что-то стоящее?

– О чем еще мне следует знать? – немного обиженно сменил тему Глеб.

– Скажу, если вспомню, – таким же тоном бросила девочка. – Отдых закончен, принимайся за работу.

– Хотя какая разница, – поднимаясь, пробурчал под нос Глеб. – Все равно если так пойдет и дальше, радужником мне не быть.

– Рад свое дело знает, – сухо заметила Клея. – Уверена, что он хочет освободиться не меньше, чем ты научиться радужничеству и вернуться домой.

У Глеба было свое мнение на этот счет, однако он предпочел его не озвучивать и, покрепче ухватив меч обеими руками, принял атакующую позицию.

Глава 10. Пробуждение

Проснувшись на следующее утро как всегда ни свет ни заря при помощи Анкура, Глеб привычным путем направился к Клее.

Подходила к концу третья неделя его многосторонних тренировок, и если занятия с принцессой еще давали хоть какие-то скудные плоды, то с Радом дела обстояли менее оптимистично. Каждый раз они с мастером выполняли несколько дыхательных упражнений. Затем, как следует размяв руки и ноги, предавались медитации.

Сколько Глеб ни пытался намекнуть всегда обитавшим где-то рядом Леви и Мирксу, что он, а вместе с ним и они теряли время попусту, охотник тут же переводил разговор на всякую ерунду, а начальник королевской стражи и вовсе обрывал его, заявляя, что это его не касается и его наставнику виднее. После многочисленных жалоб, наконец, настал день, когда Глеб, отчаявшись, решил сносить занятия с Радом как необходимую бессмыслицу, а свое внимание целиком уделять тренировкам с Клеей. Он стал приходить на опушку леса заметно раньше, еще засветло, и пару раз даже опередил саму принцессу, сдержанно похвалившую его по этому поводу. Квинт ему больше не попадался (а может, и наоборот, это он не попадался знатному отпрыску) – как сообщила ему Клея, тот уехал в отцовские владения на следующий же день после произошедшего. Тем не менее, принцесса не уставала повторять, что обязательно докопается до истины и преподаст незваному гостю пару уроков хороших манер.

Именно тогда и произошло нечто, изменившее и так перевернутую кверху дном жизнь Глеба окончательно и бесповоротно.

В тот день ему предстояло рассказать толпе хранителей знаний про открытие Америки, о котором он случайно обмолвился еще вчера. Восторженно сложив руки на груди, Гар признался, что и не думал, что людям удастся обнаружить новые земли так скоро, «всего» тысячу лет спустя после визита к ним последнего посредника. Его слова произвели большое впечатление и на остальных хранителей, тут же засыпавших начальника листками с бесчисленными вопросами. И сейчас, направляясь на встречу с Радом, Глеб думал не о ставших бесполезными занятиях с радужником, а о том, как его будут мучить весь вечер, спрашивая все и даже больше, что он знал о «новом» материке.

Из раздумий его вывела опустившаяся на плечо тяжелая рука.

– Сегодняшнее занятие пройдет немного по-другому, – встретив его еще у ворот Формоса, торжественно объявил Миркс.

– По-другому?

– Мы поделились твоими опасениями с радужником, – отозвался как всегда бесшумно появившийся будто из стены Леви, – и он объяснил нам, что хотел бы кое-что тебе показать.

– Что показать? – нахмурился Глеб.

Любезно-обходительный тон охотника и начальника королевской стражи насторожил его.

– Он не сказал. Говорить без языка вообще трудно, – пожав могучими плечами, деланно почесал голову Миркс.

– Сам узнаешь, – поддакнул товарищу следопыт.

Рад ждал его у самой кромки леса, где образованная из примятой людьми и лошадьми травы тропа со всех сторон сжималась подступающими деревьями.

Радужник глядел на приближавшихся к нему людей по обыкновению хмуро. Но на его лице читалось что-то еще, заставлявшее Глеба верить, что грядущий день обещал не просто очередную тренировку, а нечто, что могло бы помочь ему понять, чем он занимался все это время.

Рад поднял руку то ли приветствуя их, то ли указывая направление. Еле заметно кивнув Глебу, он повернулся и зашагал по ведущей вглубь леса тропе.

– Он хочет, чтобы ты следовал за ним. Без нас, – пояснил Леви.

Говорил охотник спокойно, и Глеб смекнул – они прекрасно знали о задумке радужника.

Надеясь на благоразумность своих охранников, мальчик поспешил за уже успевшим скрыться из виду Радом.

Какое-то время они брели по тропе, и один раз им даже попалась груженная хворостом повозка, направлявшаяся в сторону дворца. Рад, нахмурившись, проводил телегу взглядом, никак не отреагировав на приветствие усевшегося на ней крестьянина.

Возможно, поэтому, а может, по какой-то иной причине, радужник свернул с тропы прямо в лес, и Глебу не оставалось ничего другого, как последовать за ним.

Лес вступал в свои права – трава приятно хрустела под ногами, со всех сторон лилась трель птиц, иногда удавалось расслышать одинокий вой волка.

Однако, чем дальше они заходили, тем меньше окружающий мир радовался появлению чужаков. Дошло до того, что их решили оставить даже солнечные лучи, скрывшись за пышными кронами деревьев.

Вместе со светом Глеба покинула и уверенность. В самом деле, правильно ли он поступил, пойдя за радужником, не так давно пытавшимся прикончить его? Похоже, Миркс и Леви доверяли Раду, иначе разве стали бы они позволять ему идти вот так одному, грозя пустить все их труды насмарку? Да, без кулона радужник был лишен возможности призвать и использовать аниму, однако и без этого он был высоким крепким мужчиной, который мог бы напасть на шагавшего рядом с ним подростка голыми руками. Интересно, подумал Глеб, знает ли Рад, что у него на шее висит кулон, который мог бы вернуть тому былую мощь? Вел бы себя радужник тогда так безмятежно, прокладывая путь?

Глеб слишком поздно заметил, что ему в живот врезалась рука Рада. Однако еще до того, как он успел отскочить или даже подумать, что радужник на самом деле решил с ним разобраться, тот выпрямил руку и кивнул на что-то. Сжав пальцы в кулак, Глеб недоверчиво посмотрел вперед и обомлел – перед ним раскинулась бескрайняя водная гладь, а сам он стоял на выступе скалы, у обрыва. Деревья подступали к самому краю, а трава под ногами была такой же буйной, как в лесу, и, возможно, поэтому погруженный в сомнения Глеб и не обратил внимания, что еще несколько шагов, и он сорвался бы в пропасть.

– С… спасибо, – взглянув вниз, с трудом выдавил мальчик.

Стремительно уходящая вниз скала была почти отвесной, однако у самого моря волны разбивались об острые как шипы камни. Они торчали над водой как зубы в челюсти, и Глеб подумал, что тридцать метров – вот и все, что отделяло его от участи быть разорванным в клочья.

Сама ситуация, в которую он угодил, показалась ему нелепой. Выпутаться из стольких передряг, избежать верной гибели в, казалось бы, безысходных случаях, размышлять, когда радужник решит его прикончить, и погибнуть, просто оступившись и не заметив обрыва.

Глеб почувствовал, как с опозданием учащенно забилось сердце в груди.

– Сам не понимаю, как меня угораздило… Вы спасли мне жизнь, – виновато сказал он Раду, будто тому и самому не было все ясно. Однако радужник не выразил абсолютно никаких эмоций, и Глеб поинтересовался: – Это здесь? Вы вели меня сюда?

На этот раз Рад удостоил его взгляда и даже легонько кивнул. Расценив это как разрешение продолжать, Глеб так и сделал:

– Что вы хотели мне показать?

Казалось, Рад даже не расслышал его вопроса или же просто не обратил на него внимания. Не мигая, он смотрел прямо перед собой, а его лохмотья развевались на ветру, из-за чего издалека радужника можно было принять за низкорослое засохшее дерево, которому только и оставалось размахивать обрывками ветвей.

Возможно, на Глеба подействовало безразличие только что спасшего его человека, а может, дал о себе знать вырвавшийся в кровь адреналин от осознанной опасности, но он больше не мог сдержаться и, почти переходя на крик, выпалил:

– Почему вы вообще согласились заниматься со мной, если не могли или не хотели? Может, Миркс и Леви и думают, что вы меня чему-то учите, но мы-то с вами знаем, что это не так! За эти три недели я ничего не почувствовал, ясно вам? Абсолютно, Н-И-Ч-Е-Г-О! И сейчас вы притащили меня сюда, чтобы просто вот так стоять и делать вид, что меня здесь вообще нет?!

Голос сорвался, и тяжело дыша Глеб с яростью взглянул на Рада. Тот даже не шелохнулся, и, памятуя о том, что радужник пару мгновений назад спас ему жизнь, мальчик с трудом сдержался, чтобы его не ударить.

Глеб бессильно опустился на землю и, переведя дух, уже спокойнее попросил:

– Если я не радужник, просто дайте мне знать. Обещаю умолять короля, чтобы вас все равно отпустили.

Губы Рада скривились в подобии усмешки, и он жестом приказал ему встать. Глеб подчинился, поднялся на ноги и обнаружил, что радужник указывает рукой в небо.

Проследовав взглядом в заданном направлении, он увидел огромное белое облако, одиноко плывущее по небу. Глеб вопросительно покосился на Рада, но тот лишь прижал руку к сердцу, и тут до него дошло.

– Вы хотите сказать, что облако, то есть анима всегда была внутри меня?

Рад кивнул с серьезным видом, а затем, расправив ладонь и оттопырив пальцы, выбросил вперед руку.

– И теперь нужно, чтобы она… анима вышла наружу?

Рад снова склонил голову, довольно взирая на него.

– Так Миркс и Леви с самого начала все знали? Поэтому они позволили мне пойти с вами?

Разом нахмурившись, Рад извлек из кармана фляжку и принялся откручивать крышку. Глеб следил за ним как бы со стороны и думал о том, что радужнику почему-то не понравилось его последнее предположение. В самом деле, что это значило? Неужели Рад привел его сюда, чтобы любоваться видами? Глеб уставился на него, словно надеясь прочитать ответ на лице, но тот, справившись наконец с нежелавшей поддаваться крышкой, невозмутимо поднес флягу ко рту. Однако пить он не стал.

Еще до того, как Глеб успел что-либо сообразить, Рад плеснул ему содержимое фляжки прямо в глаза. От неожиданности мальчик не смог увернуться, а лишь почувствовал, как невероятно обжигающая жидкость проникла под веки, а голову пронзила такая боль, словно кто-то щипцами достал до мозга. Но это было лишь началом. Вдобавок кто-то сильно ударил его сбоку, разом повалив на землю, и от накатившего ужаса Глебу все же удалось раскрыть глаза.

Вокруг все расплывалось, точно он находился под водой, а тело ныло так, будто его расщепляли на мелкие кусочки. Глеб попытался подняться, и когда ему это удалось, он обнаружил себя стоящим у самого края обрыва – один неосторожный шаг, и он бы провалился вниз.

Глеб обернулся и увидел Рада прямо перед собой. Он не мог разглядеть его лица, однако знал, что тот торжествует. Секундой позже радужник поднял руки и сильно его толкнул. Глеб не смог увернуться или удержаться на ногах. У него просто не было на это сил, и, поддавшись и закрыв глаза, он рухнул в пропасть.

Глеб надеялся, что потеряет сознание и не почувствует, как острые как бритва камни вонзятся в него, однако, к сожалению, голова соображала на редкость ясно.

«И все же он соврал», – промелькнула навязчивая мысль в ответ на его сегодняшние сомнения.

Миркс и Леви ошиблись, отправив его одного с Радом. Ошибся и он сам, доверившись радужнику и забыв о предосторожности. Но почему тогда тот спас его, когда он сам чуть себя не прикончил? Неужели только лишь за тем, чтобы не позволить все сделать случаю и завершить дело самому? Почему-то эта мысль, целиком захватив его, не давала ему покоя, и Глеб переживал так сильно, словно у него не было других, более веских поводов для волнения.

Как бы то ни было, теперь он уже никогда не вернется домой. Сгинет в этом мире, и никто не узнает, что с ним стало. Еще мгновение и все его существо пронзит адская боль, которая затем сменится вековым молчанием.

Однако боли все не было, и, смекнув, что уже давным-давно должен был пролететь злополучные тридцать метров, Глеб осторожно помотал головой.

– Не надоело там висеть, мальчишка?! – подобно грому прогремел где-то голос Миркса. – Открывай уже глаза и спускайся!

В панике соображая, не последовал ли за ним начальник королевской стражи и на тот свет, Глеб пошевелил веками. Он ожидал, что его тут же охватит жгучая боль из-за той гадости, что плеснул ему в лицо Рад, но ничего подобного не происходило. Через пару секунд, немного осмелев, Глеб приоткрыл глаза и еле удержался от вскрика.

Первым, что поразило его, были верхушки деревьев, на которые он смотрел сверху. Чуть приглядевшись, он увидел внизу и обрыв, с которого его сбросил Рад, а затем и самого радужника, изрядно уменьшенная фигурка которого застыла рядом с такими же крошечными копиями Миркса и Леви.

– С возвращением! Мы в тебе не сомневались, – маленький Леви помахал ему рукой.

Окончательно сбитый с толку, Глеб нелепо улыбнулся в ответ.

– Отзывай уже аниму и спускайся! – небольшой Миркс в нетерпении топнул такой же карликовой ножкой.

Отсюда начальник королевской стражи совсем не казался грозным.

Глеб решил, что ослышался. Какая анима? Почему Леви и Миркс уменьшились и так спокойно стояли рядом с Радом, пытавшимся убить его?

– Да посмотри вокруг себя! – продолжила негодовать мини-копия Миркса.

Глеб огляделся и только тут заметил белый туман, заполнивший значительное пространство ниже него. Он был такой густой, что, казалось, его можно потрогать руками. Опустив голову, Глеб обнаружил, что его ноги упираются о поверхность тумана! Он стоял на белом клубившемся дыме, взмыв высоко над деревьями и обрывом.

От своего открытия Глеб потерял равновесие и еле удержался на ногах. В голове промелькнули слова Миркса, и тут до него наконец дошло.

– Это что, моя анима? – дрожащим голосом спросил мальчик у собравшихся внизу фигурок, напоминающих игрушечных солдатиков, которыми он играл в детстве.

– Не зря посредники такие умные, – съехидничал Миркс, толкнув Леви в плечо.

– И вы обо всем знали?! Он что специально меня столкнул?! – в отчаянии крикнул Глеб.

Леви вздохнул. Ему явно было неловко.

– Глеб, спускайся, и поговорим, – мягко попросил он.

– Но как мне это сделать? – почти отчаявшись, спросил Глеб.

– Все эти тренировки были не просто так, – отозвался охотник, вытирая проступивший на лбу пот. – Они были призваны научить тебя концентрироваться. Вспомни, что анима твоя часть и только ты можешь управлять ею.

– Мой друг пытается сказать, – по своему обыкновению не дал ему договорить Миркс, – что тебе в своей крошечной голове всего лишь надо представить, чего ты хочешь от своего облачка, и оно все сделает.

– Прислушайся к себе, – вновь взял слово Леви. – Чем твое состояние отличается от обычного?

Глеб задумался. Голова больше не болела, глаза не щипало, но все как будто происходило в замедленном темпе. Нет, голоса людей снизу звучали по-обычному, однако стоило их движениям, даже малейшему взмаху руки, оказаться в поле его зрения, как он знал, что может быть быстрее, намного быстрее и проворнее.

– Ну, как будто вы медленно шевелитесь, – наконец, сформулировал свои ощущения Глеб.

Миркс презрительно сплюнул, но Леви воспринял его слова с должной серьезностью.

– Хорошо, теперь представь, как анима опускает тебя на землю, – сказал охотник. – Просто сохраняй спокойствие, дыши и представляй. Это совсем несложно.

Следуя его совету, Глеб постарался как можно точнее нарисовать в голове картину того, как туман складывается наподобие лестницы, и он ступает по ней вниз. Мальчик пытался как мог, воображая мельчайшие детали, но белый дым продолжал неподвижно висеть в воздухе. Наконец, когда от напряжения он невольно сжал руки в кулаки, а ногти врезались в кожу, снизу раздался голос Леви:

– Вижу, ты пытаешься, но, возможно, представляешь не то, что нужно, не тот путь. Я же сказал, это просто.

– Мое терпение на исходе, мальчишка. Спускайся, или я спущу тебя сам, – попытался по-своему его настроить Миркс.

Глеб перестал истязать себя и вспомнил, как управлял облаком Рад. В ту злополучную ночь, в течение которой он чуть было не потерял жизнь дважды, радужник использовал аниму без каких-либо видимых усилий, направляя энерегию рукой. На его лице не было заметно потугов отчаяния или надрыва. И хотя все это можно было списать на его опыт и мастерство, Глеб вытянул вперед руки и, целясь аккурат в место рядом с Леви (который был, по его мнению, самым приветливым из людей внизу), попытался изменить картинку в своей голове. Ему не надо было прикладывать никаких усилий, никаких лестниц и спусков также не требовалось. Это было слишком запутанно, слишком сложно.

Мальчик представил, как туман сам подхватывает его и бережно несет на землю. Кроме того, стараясь себя подбодрить, он снова и снова прокручивал в голове слова Леви о том, что управлять анимой просто. И хотя сразу после этого предательски промелькнула мысль о том, что охотник никогда в жизни не использовал аниму, он почувствовал приятное дуновение ветра у себя за спиной, а через миг плавно приземлился рядом с Леви.

– Молодец, ты смог! – искренне обрадовавшись, похвалил его тот, и даже Миркс одобрительно хмыкнул.

– Осталось только убрать эту громадину, – оттопырив указательный палец, напомнил начальник королевской стражи.

Опешив, Глеб поднял голову – над ним, всего в паре метров, парило громадное белое облако. В его памяти четко отложились размеры анимы Рада, и та была существенно меньше того, что сейчас находилось наверху, причем, раза в три.

– Я бы с удовольствием, если бы знал как, – не в силах оторвать взгляд от тумана, прошептал Глеб.

– Дыши плавно, расслабься полностью и, каким бы глупым это тебе не показалось, постарайся вдохнуть как можно больше воздуха, представляя, что это анима, – не помедлил с очередным советом Леви.

Не споря с охотником, Глеб так и сделал. Пару раз глубоко вдохнув, расслабился, готовясь набрать воздуха как при нырянии в воду. Вокруг него снова поднялся ветерок, только в этот раз добавилось странное чувство, словно он втягивал в легкие холодный воздух в морозный зимний день.

– Рад, что мне не пришлось запихивать эту штуку тебе в глотку, – похвалил его Миркс.

Не зная радоваться или пугаться, Глеб взглянул вверх. Однако он уже знал, что у него получилось. Над ним простиралось бескрайнее голубое небо без единого облачка. Словно вместе со своей анимой он вобрал в себя и все облака с небосвода.

– Наверное, тебе интересно, что произошло, – скрестив руки на груди, произнес Леви.

По голосу охотника ощущалось, что ему самому не терпелось все рассказать, но Глеб не стал доставлять ему такого удовольствия. Да, сейчас для него действительно было важно во всем разобраться, важнее, чем что бы то ни было на свете. Но было еще кое-что, не менее требовавшее ответа.

Глеб сжал руки и, сорвавшись с места, подбежал к Раду. Им двигал гнев, заслонивший собой все другие чувства, и хотелось лишь одного – впечатать кулак в лицо радужника. Но Миркс оказался проворнее. Будто зная наперед, что тот собирался предпринять, он ухватил Глеба за ворот накидки и с силой притянул к себе, чуть не задушив его.

– Пустите меня! – изворачиваясь, прокричал Глеб. – Это он меня скинул! Он пытался меня убить!

– Вижу, ты раздосадован, – осадил его Миркс. – Но уверяю тебя, радужник свое уже получил – взгляни на него.

Глеб, к этому моменту уже сообразив, что оказывать сопротивление начальнику королевской стражи было бессмысленно и небезопасно, покосился на Рада. Он ожидал встретиться с немного хмурым и надменным взором, но обнаружил радужника, распластавшимся на земле. Тот не обращал на него ни малейшего внимания, уставившись куда-то в сторону.

Этого было вполне достаточно, чтобы удивить Глеба и заставить его окончательно перестать вырываться. Но стоило ему вглядеться в лицо радужника, как он обомлел. На нем отпечатались изумление, страх, более того, ужас, и все это, смешавшись, образовывало то самое выражение, что он наблюдал, когда, преодолев силу анимы Рада, налетел на того с кулаками три недели назад.