Текст книги "Посредник. Противостояние (СИ)"

Автор книги: Уча Авсаджани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава 4. Суровые будни

Глеба разбудила острая боль между ребер.

Над ним склонился низкий лысый мужчина средних лет, внимательно его рассматривая. Затем он резко выпрямился и снова ударил Глеба ногой, облаченной в черные мешковатые брюки и грязные сандалии.

– Я кому сказал, пошевеливайся! – злобно зашипел он и крепко выругался.

Глеб с трудом поднялся на ноги. После вчерашнего ныло все тело, голова будто налилась свинцом, а случившееся казалось дурным сном.

Факел давно погас, но сквозь дыру в стене пробивался солнечный свет, создавая в камере полумрак, как на входе в пещеру.

– Проснулся, наконец! – напомнил о себе незваный гость. – Теперь слушай меня внимательно, мальчишка, дважды я повторять не стану. Видишь это? – спросил он, выпятив грудь и указав на небольшой красный значок, прикрепленный к ослепительно белой сорочке.

Всмотревшись, Глеб различил изображение лилии.

– Я спрашиваю, ты видишь? – спросил незнакомец, повысив голос.

Глеб кивнул.

– То-то же, – сказал лысый, удовлетворенно скрестив руки на груди. – Я Севака, начальник королевских слуг, и ты будешь делать все, что я скажу, ясно?

Мальчик кивнул еще раз.

– Я вернусь через пять минут, и к этому времени ты должен сиять от чистоты.

Севака указал на завернутые в материю предметы справа от себя, которые Глеб поначалу не заметил, и вышел, громко хлопнув дверью.

Предметы оказались ни чем иным, как сандалиями, темно-карими кожаными брюками и белой сорочкой, в точности, как у Севаки, правда, без красного значка на груди.

Глеб избавился от успевшей превратиться в лохмоться одежды и переоделся. Все принесенное было ему великовато, но хотя бы было чистым.

Не успел он заправить сорочку в штаны, как на него из открытой двери уже шипел Севака. Похоже, тот привык, чтобы его приказы исполнялись беспрекословно. Начальник слуг мельком оглядел его с ног до головы, развернулся и, махнув рукой, исчез в дверном проеме. Глеб последовал за ним.

Через пару минут узкие каменные коридоры превратились в просторные проходы, а от вчерашней безлюдности не осталось и следа. В некоторых местах в стенах были вырублены довольно большие окна, и входившего через них света было достаточно, чтобы как следует рассмотреть попадавшихся на пути людей.

Здесь были и стражники с копьями, и одетые, как он сам, слуги, и мускулистые мужчины в кожаных доспехах с мечами в ножнах. На них никто не обращал внимания, лишь изредка Севака наклонял колову в знак почтения перед тем или иным обладателем причудливого наряда.

Вскоре они подошли к лестнице, прямой и просторной, спустились и оказались перед железной дверью. Севака потянул за ручку, и дверь, повернувшись на петлях, отворилась с удивительной легкостью. Их сразу обдало жаром и дымом, и на миг Глебу показалось, что они открыли врата в саму преисподнюю.

Они очутились в большом и хорошо освещенном зале. В центре находилось с десяток длинных и массивных столов, уставленных разными котлами, досками, топорами и ножами всех размеров и видов. За ними копошились люди, в основном, женщины, что-то нарезая, пробуя на вкус и бросая в котлы. Сзади столов зияли жерла трех огромных каминов, в каждый из которых с легкостью уместился бы взрослый человек. За огнем наблюдало несколько слуг, периодически подбрасывавших в них дрова. Над кострами были подвешены исполинские котлы, от которых исходил резкий, но, в то же время, приятный запах.

– Джая! Где носит эту женщину? – завопил Севака в направлении столов, стараясь перекричать стоявший в зале шум.

Его усилия были напрасны. Лишь завидев их за клубами дыма, гул постепенно стих, сошел на нет, а затем сменился шепотом. Будто сговорившись, все произносили слово, которое было трудно разобрать.

Смекнув, что, скорее всего, именно он был виновником подобной реакции, Глеб прислушался и вскоре разобрал слово«радужник». Думая, что ошибся, он даже вытянул голову, чтобы лучше уловить звуки, но раз за разом переходившим из уст в уста словом действительно было «радужник».

Окончательно сбившись с толку, Глеб вопросительно посмотрел на Севаку, но тот уже здоровался с толстой женщиной в грязном переднике, с завидной для ее массы проворностью оказавшейся перед ними.

– Доброе утро, моя дорогая. Вкуснее тебя лишь блюда, которые ты готовишь, – оскалился Севака, показав гнилые зубы.

В этот момент он напомнил Глебу одного знакомого журналиста.

– Почему тогда ты с аппетитом уплетаешь одно и отказываешься от другого? – хриплым мужским голосом спросила Джая, оттянув рукой начальнику слуг щеку.

– Перестань, я по делу, – засмущался Севака, вырвавшись из цепких рук кухарки. – Ты ведь знаешь, кто это? – перейдя на шепот, он указал на Глеба.

К этому времени в зале стояла полная тишина, все слуги замерли, будто кто-то остановил время, и Глеб легко ловил каждое слово.

– Слухи распространяются быстрее, чем аромат свежезапеченного поросенка, – подмигнула ему Джая. – Значит, определили ко мне?

Севака кивнул.

Женщина отошла немного в сторону и с сомнением оглядела Глеба.

– Не знаю, какой-то он хилый. Может, чем-то болен. Еще заразу тут разнесет, – привередливо заключила она.

– Это на какое-то время. Пока не решат, что делать дальше. Приказ его величества, – на всякий случай добавил Севака.

– У себя на кухне я королева, – гордо заявила кухарка, выпрямившись во весь рост.

– Конечно, кто спорит, – забормотал Севака.

Глеба поразило такое изменение в поведении начальника слуг, поначалу казавшегося грубым и решительным человеком.

– Ясно, – сказала Джая после непродолжительных колебаний. – Я найду ему работенку. Только если сдохнет, потом меня не вините.

– Отлично, зайду позже, – пропищал Севака и, боясь, чтобы кухарка не передумала, торопливо юркнул в дверной проем.

– Не повезло тебе, – сочувственно сказала Джая, повернувшись к Глебу. – Оказаться на кухне в такой-то день!

– Анкур! – женщина набрала в грудь побольше воздуха, чтобы крикнуть снова, но мальчишка немного младше Глеба с непослушно торчащими во все стороны черными волосами, бегающими глазами и красным от усталости лицом оказался перед ней до того, как она раскрыла рот.

– Насколько я помню, тебе нужна была помощь? – непринужденно спросила Джая.

– Да, из-за пира его величества рыбы сегодня больше, чем обычно. Боюсь, не успеем, – сказал Анкур и, в подтверждение своих слов, вытер со лба пот рукавом.

– Что ж, считай, у тебя одним помощником больше. Он твой, – ухмыльнулась Джая, кивнув на Глеба.

Глаза Анкура расширились от страха.

– Нет-нет, все в полном порядке, я неправильно посчитал утром, никогда не умел считать, – затараторил мальчик.

Зал разразился хохотом.

– У вас что, мало работы? Еще добавить? – прикрикнула на весельчаков Джая.

Смех моментально стих.

– Мне некогда с ним возиться. Отныне вся ответственность на тебе, – бросила женщина через плечо, засеменив к столам.

Анкур повертел по сторонам головой, словно ища поддержки, но так никого и не поймав взглядом, мрачно покосился на Глеба и обреченно кивнул.

Они прошли вдоль столов к каминам, вблизи оказавшимся еще больше. По пути люди шарахались от Глеба так, словно он был заражен опасной инфекцией. При этом в их взглядах он улавливал не только страх, но и враждебность и даже ненависть, что окончательно его озадачило. Поневоле всплыли воспоминания о том, как он проходил через зал аэропорта посреди людей, выражавших прямо противоположные чувства. Казалось, с тех пор прошла целая вечность. Глеб вздохнул.

Поравнявшись с каминами, от которых валил ужасный густой дым, Анкур свернул в сторону и исчез в клубах такого же густого пара. Боясь отстать, Глеб нырнул за ним.

Они оказались в углу, заваленном рыбой любых размеров и видов. Глеба немедленно окружил характерный запах, от которого ему чуть не стало дурно.

– Вот, держи, – Анкур с опаской протянул продолговатый предмет.

Глаза, понемногу привыкавшие к дыму, различили отблеск металла. Чуть замешкавшись, Глеб все же взял нож и застыл.

– Ты когда-нибудь разделывал рыбу? – спросил тот, уловив его взгляд. – Стой, я и забыл, что вы ничего не делаете сами, – ответил самому себе Анкур.

По его тону было непонятно, сказал он это с издевкой или удивлением.

– Но теперь все, радужничество кончилось. Придется тебе напрячься как следует. Смотри, – не давая ему вставить слово, Анкур достал из груды рыбу покрупнее, одним взмахом ножа отсек ей голову, вспорол брюхо лезвием, вытащил кишки, отправил их в огонь, а тушу бросил в дым. – Сами найдут.

Он выжидающе уставился на Глеба.

– Это какая-то ошибка. Можешь сказать, где я? Почему все на меня так смотрят? Что я вам сделал? – скороговоркой произнес Глеб, едва получив возможность вставить слово.

Анкур удивленно на него уставился.

– Ты пленник, – пожал он плечами. – С нашими у вас не лучше обращаются. Я понимаю, что ты никогда не работал, но теперь придется.

Глеб пропустил его слова мимо ушей и продолжил:

– Те люди... Почему они повторяли слово «радужник»? Что это значит?

Анкур взглянул на него так, словно увидел привидение.

– Хочешь прикинуться дураком? Что тебе от меня нужно? Они же увидят и накажут нас обоих.

– Кто увидит? О чем ты? – не унимался Глеб.

– Королевские агенты, кто же еще. Думал, тебя вот так просто отпустят гулять по дворцу? Да они следят за каждым твоим шагом, а теперь еще и за мной.

– Но где они?

– Да кто знает, – Анкур нервно оглянулся. – Мы их не увидим, если они сами этого не захотят. Но будь уверен, следят за тобой постоянно, так что за дело.

С этими словами Анкур принялся за новую рыбу, давая понять, что разговор окончен. Решив не нервировать парня еще больше, Глеб с отвращением взял уставившуюся на него огромными стеклянными глазищами рыбину и проделал то, что ему показал Анкур.

– На этом пока все. Можно и передохнуть немного, – Анкур удовлетворенно обвел взглядом груду вспоротых рыб. – Проголодался?

Прислушавшись к урчанью в животе, Глеб кивнул.

Он только сейчас вспомнил, что ничего не ел второй день.

– Знаешь, почему я люблю королевские пиры? – спросил Анкур, пока они шли к одному из столов.

– Почему?

– Потому что и мне кое-что переподает, – ухмыльнулся он.

Анкур остановился у аппетитно пахнущего жареного поросенка.

– Похоже, полностью это есть никто не собирается. Его подадут к столу целиком, так что ничего страшного, если мы срежем немного мяса с брюха, – подмигнув Глебу, Анкур достал нож, которым только что разделывал рыбу, вытер его о грязную одежду, удостоверился, что до них никому нет дела, и, под клубами дыма приподняв поросенка и пару раз взмахнув ножом, передал Глебу огромный кусок свинины.

– Все же здесь не стоит есть, – сказал Анкур, когда мимо них прошла одна из кухарок, с подозрением уставившись на мясо.

Они вышли из кухни, поднялись по летнице и вскоре очутились в небольшой комнатке, обставленной прохудившейся кроватью, парой стульев и несколькими сложенными друг на друга ящиками.

– Мое жилище, – Анкур обвел рукой скудную мебель. – Знаешь, сколько пришлось вкалывать, чтобы ее заслужить? Кроме Севаки, все слуги спят на соломе, – гордо добавил он, указав на кровать. – Присаживайся, только учти, нам придется заносить еду в зал, так что ешь быстрее.

– В зал? – промычал Глеб с набитым ртом.

– Да, для его величества и гостей. Хотя, может быть, для тебя приготовлено что-то другое.

– Что значит другое? – спросил Глеб, с трудом проглотив огромный кусок.

– Его величество наверняка захочет похвастаться пленником, особенно после пропажи наших, – уклончиво ответил Анкур и вцепился зубами в мясо.

Глеб запутывался все больше. Он уже понял, что попал ни в какую не Сибирь, а в место, где были король, слуги, стражники, дворец и, похоже, еще много чего. Понимал он и то, что ему никто не собирался ничего объяснять, поэтому единственным способом получить информацию был Анкур, который, как он успел заметить, просто обожал болтать. Но действовать нужно было с осторожностью, чтобы тот снова не вспомнил о каких-то наказаниях.

Анкур закончил есть и выжидающе посмотрел на Глеба. Он явно чего-то хотел, но не решался открыть рот.

– В чем дело? – помог ему Глеб.

– Покажи мне какой-нибудь фокус, – неожиданно выпалил мальчишка. – Хотя бы самый маленький.

– Эмм... – замялся Глеб, не зная, как себя вести.

– Я, конечно, понимаю, что здесь твои силы не те, но я не видел радужничества с тех пор, как был малышом.

– Радужничество? – переспросил сбитый с толку Глеб, второй раз за день услышав странное слово. – Какое еще радужничество?

– Самое обычное, – невозмутимо ответил Анкур так, словно они обсуждали погоду. – Ну, хотя бы самую малость.

– Но я не понимаю...

– Стой! – закричал Анкур подпрыгнувшему от неожиданности на стуле Глебу. – Лучше покажи сначала кулон.

– Что? Кулон? Ты о нем знаешь? – Глеб был поражен.

Откуда этому парню было известно об его кулоне? Что он еще знал?

– Еще бы, – усмехнулся Анкур. – Говорят, он сказочно красив, но я в жизни ни одного не видел.

– Их несколько? Что ты знаешь? ГОВОРИ! – Глеб не заметил, как перешел на крик.

Его сердце готово было выпрыгнуть из груди.

– Ладно, не показывай, если не хочешь. Зачем орать-то? – обиделся Анкур.

Глеб понял, что допустил промах. Он ничего бы не добился, если бы продолжил в том же духе.

– Прости, у меня его нет, – сказал Глеб, решив ему подыграть. – Его забрал король.

К удивлению Глеба, от обиды его собеседника не осталось и следа. Анкур как-то странно на него посмотрел, а затем хлопнул себя по лбу рукой.

– Эх, тупая я голова! – сокрушался он. – Да кто бы тебе позволил разгуливать с кулоном во дворце?! Поэтому ты не можешь радужничать, да?

Глеб промычал что-то, отдаленно похожее на согласие.

– Мог бы сразу сказать. Я бы понял, не идиот же, – проворчал Анкур примирительным тоном.

– Так и знал, что вы прохлаждаетесь! – прервал беседу показавшийся в дверях Севака, испепеляя взглядом Анкура. – Пир вот-вот начнется, будете подавать еду и, если что-то пойдет не так, пеняйте на себя!

Анкур показал язык ушедшему начальнику слуг.

– Я же говорил, за тобой следят, – сказал он, довольный подтверждением своей догадки. – Как бы еще он нашел нас так быстро? – и, не дожидаясь ответа, добавил: – Идем, не стоит заставлять его приходить еще раз.

Стоя на входе в королевский зал в ровной очереди слуг с подносом в руках, Глеб ощущал дрожь в ногах. Дело было не в том, что на подносе красовался поросенок, подозрительно напоминавший того, который обеспечил их обедом. И даже не в том, что он весил, кажется, целую тонну. Виновата была его голова, словно готовая разорваться от хлынувшей в нее информации.

Глеб напряженно старался найти хоть какую-то связь между теми обрывками, что у него были. Он не понимал, куда попал, не знал, почему его называли радужником и что вообще значило это слово.

Однако кое-что он все же выяснил. Во-первых, за ним следили, а значит, не было никакого резона планировать побег до того, как он не установит их личности. Во-вторых, его кулон был очень важен, и не только для него самого. Глеб был уверен, что каким-то образом он мог бы ему помочь разобраться с происходящим.

С другой стороны закрытых дверей зазвучала музыка. Она была довольно необычна, по крайней мере, Глеб, считавший себя заядлым меломаном, не слышал ничего подобного. Она напомнила ему древнюю кельтскую музыку, которую им включили на уроке истории в школе. Однако в этих звуках было нечто большее. Слушателя словно окутывало безумное смешение разных стилей, непохожих, но, в то же время, удачно совмещенных друг с другом.

– Пир начался, – прошептал стоявший сразу за ним Анкур.

– Так, подносы с миароном, вперед! – проорал сквозь музыку Севака, словно только и ждал его слов.

Огромная дверь отворилась, в полную силу впуская в коридор звуки смеха, улюлюканий и музыки. Слуги в начале строя пришли в движение и скрылись в потоке света. Глеб вытянул шею, чтобы рассмотреть, что происходило за дверями, но так ничего и не увидел. Через пару минут ушедшие вернулись с пустыми подносами, а Севака вновь прокричал название очередного непонятного блюда. Так повторялось раз пять, пока он, наконец, не крикнул: «Жареные поросята, вперед!».

Глеб направился к открытым дверям, но начальник слуг неожиданно преградил ему путь.

– О, нет, для тебя есть кое-что особенное, – сказал он, чуть ухмыльнувшись. – Подожди пока.

Севака сделал знак, и один из слуг взял поднос у него из рук.

Глеб встал в стороне и взглянул на удивленно пожавшего плечами Анкура.

– Вот, и только попробуй отказаться, – спокойно, но жестко сказал Севака, протягивая поднос с белым блюдом, напоминавшим небольшой пирог.

– Мекторианский краутвиц! – выпучив глаза, воскликнул Анкур.

Глеб, которому это название ничего не говорило, молча принял поднос.

Севака и слуги облегченно вздохнули.

– Отнеси это прямо его величеству. Можешь идти, – выпалил начальник слуг, словно радуясь возможности поскорее от него избавиться.

Думая, чем был так примечателен этот пирог, Глеб ступил в зал. Его масштабы были воистину огромны. На стенах висели исполинские куски материи красного цвета. На каждом золотом были изображены три руки, державшие скрещенные мечи. Большущие окна с расписными стеклами впускали достаточно света, но, словно не замечая этого, в стенах были установлены сотни факелов, своими неровными лучами бросавших вызов солнцу. Справа от дверей в специально отведенном месте расположились музыканты, игравшие на инструментах, напоминавших флейты. В центре, повторяя конструкцию зала, высился длинный стол в форме буквы «П». За его внешними краями сидели несколько десятков человек представительного вида. Большая часть мужчин, за исключением стариков, была облачена в одинаковые легкие кожаные доспехи с серебряными или золотыми вставками, в то время как женщины блистали всевозможными роскошными нарядами.

Впрочем, у Глеба не было времени осматривать все как следует. Еще только войдя в зал, он заметил короля. Не заметить его было трудно.

Король Ванак восседал в самом центре. На нем был красный летний камзол, а голову украшала корона. Он то и дело поправлял одежду и с завистью бросал взгляд на ладные доспехи соседей. Справа от него расположилась принцесса. Ее одеяние отличалось от замысловатых платьев и представляло собой обычные белые кожаные доспехи, которые больше подошли бы мужчине. Слева от Ванака, скорчив невозмутимую мину, расположился дукс Зел. Он был в чем-то среднем между плащом и камзолом, а держался так важно, что, если бы не корона на голове Ванака, за короля можно было бы принять его самого.

Ванак, размахивая куриной ножкой, горячо доказывал что-то дуксу Зелу, но заметив Глеба, откинулся на спинку кресла и поднял руку. Как по мановению невидимого жезла, музыка вмиг стихла, а смех сменился напряженным молчанием. Затем взор короля упал на поднос, и Глеб прочел на его лице удивление. Скосив глаза, он обнаружил, что все, как завороженные, уставились на пирог.

Все еще не до конца уверенный, что поступает правильно, Глеб положил поднос на стол перед Ванаком. Пару секунд ничего не происходило, но затем тишину прорезал взрыв аплодисментов. Хлопали все, кроме короля и принцессы. Наконец, Ванак сделал знак, и шум постепенно улегся.

– Я этого не просил, – строго проговорил он, обращаясь к кому-то неопределенному в зале.

– Ваше величество, – начал дукс Зел, – я решил, что после всего случившегося...

– Значит, вы плохо решили! – прервал его Ванак. – Несмотря на войну, нельзя брезговать честью.

Король говорил спокойно, но было очевидно, что он с трудом сдерживал гнев.

– В таком случае, искренне прошу простить мою глупость, – дукс Зел метнул в Глеба ненавидящий взгляд.

– Всем нам свойственно ошибаться. В следующий раз подумайте дважды перед тем, как меня радовать, – изрек Ванак более мягким тоном.

В зале раздался дружный смех, и музыканты, видимо, воприняв это как сигнал к продолжению, вновь затянули свою странную мелодию. Король подозвал одного из слуг, и через мгновение злополучный пирог исчез там же, откуда и появился. В надежде, что его роль на этом окончилась, Глеб попятился к выходу.

– Стой, – догнали его слова короля, – будешь следить, чтобы мой кубок был всегда полон.

Перед Глебом возник Севака и тихо велел следовать за ним. Они обогнули стол и очутились позади королевского трона, где их встретил Анкур.

– Приказ дукса Зела. Ничего личного, – сказал начальник слуг, вручая ему тяжелый серебряный кувшин с вином. – Будь здесь и следи за каждым движением его величества. И помни – твоя забота король, за остальными присмотрит он.

К счастью для Глеба, Ванак оказался человеком, не слишком увлеченным вином. Лишь изредка король, не оборачиваясь, поднимал кубок и немного встряхивал его, давая понять, что тот пуст, и тогда мальчик до краев наполнял его темно-красной жидкостью.

Они стояли на приличном расстоянии, и из-за всеобщего шума Глеб не мог разобрать отдельных слов и понять, о чем говорили король и дукс. Однако, судя по тому, как время от времени на него падал то свирепый взгляд Зела, то сочувствующий взор Клеи, он играл далеко не последнюю роль в их беседе.

Анкуру повезло куда меньше. Кубок дукса Зела ежеминутно взмывал в воздух и нетерпеливо вздрагивал, требуя своей доли благородного напитка. То же можно было сказать и о сидящем рядом с принцессой богато, но безвкусно одетом парне со светлыми волосами и упрямыми глазами. Анкуру, как заводному, приходилось бегать с кувшином, и вскоре он совсем запыхался.

– В честь чего устроили пир? – спросил Глеб, когда тяжело дышащий Анкур встал рядом.

– Слуг не посвящали, – устало улыбнулся тот. – Хотя поговоривают, что повод очень серьезный.

– Это не...

– Ты? – догадался Анкур. – Пир был спланирован еше две луны назад, так что вряд ли, – с этими словами он оставил Глеба размышлять над тем, что значили две луны, и поспешил к показавшемуся в воздухе кубку дукса Зела.

Постепенно всеобщее веселье достигло апогея – музыка звучала все громче, слуги бегали все быстрее, а гости пьянели все стремительнее. Наконец, король Ванак взял кубок и встал.

– Приветствую вас, мои храбрые дуксы и их прекрасные спутницы, – сказал он, когда воцарилась тишина. – Вам всегда будут рады во дворце Формос, но сегодня я собрал вас не просто, чтобы еще раз убедиться, что королевское вино самое крепкое, а блюда самые вкусные, – в зале раздались одиночные смешки, и король, терпеливо выждав, пока они не смолкли, продолжил: – Я не большой любитель речей, поэтому оставим это благородное дело тем, кто в нем разбирается. Впервые за долгое время я позвал вас не ради обсуждения нашей победоносной войны, но чтобы сообщить радостную весть... Как вы знаете, моя дочь вступила в возраст, когда пора задуматься о семье. Мы много думали, кто достоин ее руки, и пришли к единому мнению. Возрадуемся помолвке принцессы Евклеи и молодого дукса Квинта!

Ванак осушил бокал до дна. За столом поднялся было возбужденный гул, однако, увидев, что король закончил и опустился на место, гости вскочили на ноги и взметнули в воздух кубки.

– За прекрасную принцессу!.. За молодого дукса!.. – кричали они невпопад.

Сразу несколько рук взметнулись в воздух, и Глеб с Анкуром устремились к важным персонам. Наполняя королевский кубок, Глеб скосил глаза на принцессу. Она молчала и, казалось, не разделяла общего веселья. Зато светловолосый парень важно улыбался и как петух кивал во все стороны. В этот момент он удивительно напоминал дукса Зела.

– ДА КАК ТЫ ПОСМЕЛ? – закричал вдруг Квинт и вскочил на ноги.

Он свирепо уставился на Анкура, в ужасе спрятавшего лицо за кувшином.

– Ты хоть представляешь, что ты наделал?

Квинт двинулся на Анкура. Его уложенные волосы упали на лоб, а лицо перекосила ярость.

– Простите, ваша светлость, я все исправлю, – жалобно пропищал тот.

– Исправишь? Исправишь вот это? – Квинт выпятил грудь, и Глеб заметил на белоснежном камзоле большое красное пятно. – Я сам тебя проучу!

Квинт схватился за ножны, достал меч и замахнулся. Анкур отпрянул, а затем упал на колени, прикрыл голову руками и зажмурился. Раздался звонкий удар, однако он совсем не был похож на тот звук, с которым меч входит в плоть.

Анкур, так и нет почувствовав боли, медленно раскрыл глаза. Вместо Квинта спиной к нему стоял Глеб и обеими руками держал серебряный кувшин над головой. Не смея вымолвить ни слова, Анкур завалился на спину. Теперь ему были видны и изумленные лица за столом, и сам Квинт, застывший в нелепой позе возле валявшегося у его ног меча.

Кто-то присвистнул. Дукс Зел медленно поднялся и подошел к Квинту, развернувшемуся к нему со смесью испуга и удивления на лице. Они смотрели друг на друга доли секунды, как вдруг в воздухе пронеслась рука дукса Зела, и на щеке Квинта отпечатался след от его ладони.

– Ах ты щенок! – крикнул дукс Зел, наступив ногой на меч. – Ты меня опозорил! Скоро тебя и женщины бить начнут!

– Отец, я не ожидал, – пробормотал Квинт так тихо, что его расслышали лишь дукс Зел и Глеб.

– НЕ ОЖИДАЛ?! – дукс Зел заорал так, что его, вероятно, услышали во всем дворце. – Вон с моих глаз!

– Уверен, это просто случайность, – мягко произнес король, хотя по его лицу было видно, что он и сам не верил в сказанное. – Сегодня большой праздник для наших детей. Не стоит омрачать его из-за пустяков.

Дукс Зел раскрыл было рот, однако, передумав, сел на свое место. Король что-то шепнул как всегда оказавшемуся рядом в нужное время Севаке, и тот поманил рукой Глеба и Анкура к выходу. Гости и слуги проводили их в безмолвии, и только прилично удалившись от зала, до них снова донеслись звуки музыки.

Идя по узким коридорам, Глеб вновь и вновь прокручивал в голове случившееся. Он сам не мог понять, как оказался возле Квинта и как смог молниеносно отразить его удар. Перед глазами стоял лишь образ молившего о пощаде Анкура и замахнувшегося на него парня. Глеб просто чувствовал то, что должно было произойти. Он знал, что острый как бритва меч молодого дукса снес бы голову Анкура с плеч подобно одуванчику. Но он знал и то, как это предотвратить. Еще только когда Квинт поднимал меч, мозг Глеба уже высчитал его траекторию и подал информацию ногам, доставившим его на место, и рукам, инстинктивно взметнувшим кувшин, чтобы тот заменил собой голову Анкура.

Севака привел их на кухню в самый темный угол, подальше от глаз лениво нарезавших овощи кухарок.

– Будете сидеть здесь, пока его величество не решит, что с вами делать, – бросил им начальник слуг и, уходя, добавил: – Неплохо, раб, совсем неплохо.

Глеб мог поклясться, что в этот момент даже заметил ухмылку на его строгом лице.

Через некоторое время, шелестя передниками, ушли и кухарки. Анкур выглядел подавленным.

– Эмм... – начал Глеб, хотя понятия не имел, что собирался сказать.

Но Анкур так и не дал ему договорить. Он вскочил на ноги и обнял его.

– Спасибо! Ты спас мою шкуру! – горячо благодарил мальчишка, душа его в объятиях.

– Да не за что, – пробормотал Глеб, чувствуя, как трещат косточки.

– Я в тебе ошибался, – признался Анкур, когда Глебу удалось вырваться из его рук. – Просто радужники обычно стараются нас прикончить, а ты... подумать только! Отразить удар сынка дукса Зела! – не смог он связать мысли.

– Я не такой... как другие, – бросил Глеб первое, что пришло на ум.

Он подумывал о том, чтобы рассказать, как очутился во дворце, однако, памятуя о реакции на свои слова в темнице, решил с этим повременить. Он только-только заслужил доверие Анкура и не хотел им рисковать.

– Да, я уже понял, – рот парня растянулся в добродушной улыбке. – Если понадобится помощь, любая помощь, помни, что я твой должник. Теперь мы станем друзьями, – сказал Анкур не допускающим возражений тоном.

– Слушай, – Глеб вспомнил вопрос, который до того было некому задать, – а что означает слово «дукс»?

К его удивлению, Анкур ухмыльнулся.

– Так и знал, что у радужников все по-другому устроено! – воскликнул он. – Дуксы – самые влиятельные и богатые меченосцы после его величества. Они влядеют огромными землями и живут почти как короли.

– А Верховный дукс?

– Верховный дукс – главный среди дуксов, – тут же отозвался Анкур. – Его избирают другие дуксы, и он – второй человек в королевстве и главный советник его величества. А также Верховный дукс Зел руководит нашим войском.

У Глеба было еще множество вопросов, но вернулся Севака. По его лицу невозможно было понять, какие он нес вести.

– Послушайте-ка меня внимательно, – сказал он, хотя они и так не сводили с него глаз. – На пиру вы сегодня больше не покажетесь. Его величество велел вам отправляться по своим комнатам. Насчет наказания будет решено позже.

Анкур молча потащил его к выходу.

– Нам повезло, – сказал он перед комнатой Глеба. – Может, нас вообще не накажут.

– Может. Спокойной ночи, – попрощался Глеб, открывая дверь.

– Постой, – остановил его Анкур.

– Да?

– Такое дело, – Анкур говорил почти шепотом. – Я ведь не знаю, как тебя зовут.

– Глеб. Меня зовут Глеб, – сказал Глеб, улыбнувшись из-за двери.

Глава 5. Охота

Следующие несколько дней с утра до вечера Глеб работал на кухне, помогая Анкуру разделывать рыбу. Он беспрепятственно проходил путь от своей комнаты до кухни и обратно, но посещать другие места ему было запрещено. Иногда Глеб с грустью вспоминал маму, Лену, Яна Гарта и съемочную группу, и в такие моменты он с ожесточением набрасывался на рыбу покрупнее, чтобы себя отвлечь. Анкур всячески старался ему помочь, то развлекая болтовней, то объясняя, как готовить то или иное местное блюдо, однако стоило Глебу заикнуться о радужниках или о происходящем во дворце, как он немедленно менял тему разговора.

Кроме Анкура и изредка появлявшегося на кухне Севаки, Глеб ни с кем не общался. Кухарки и прочая челядь и раньше поглядывали на него, мягко говоря, с недоверием, а после случая на пиру в его сторону старались не смотреть вовсе. С королем Ванаком, принцессой Евклеей и дуксом Зелом Глеб больше не встречался, да и откуда им было взяться на кухне или в его комнате?!

– Завтра утром отправишься с ее высочеством на охоту, – словно ответив на его немой вопрос, сказал Севака, когда Глеб, закончив работу, собирался отправиться к себе в комнату.

– На охоту?

– Ну да, на самую обычную охоту, – невозмутимо уточнил Севака. – Будь готов к рассвету.

– Что это еще за охота? – спросил Глеб Анкура, когда ушел начальник слуг.

– Странно, – протянул тот вместо ответа. – Очень странно.

– Да что такое? – потерял терпение Глеб.

– Для охоты нужна подготовка. Ну, знаешь, метание копья, стрельба из лука, нахождение следов и все такое. Я всего один раз участвовал, когда заболел один из охотников. Вот, – Анкур потянул наверх рубашку, обнажив уродливые зарубцевавшиеся раны. – Это меня волки чуть не загрызли, – сказал он, словно оправдываясь. – Две недели не мог встать на ноги. Ты чему-нибудь обучен?