Текст книги "Посредник. Противостояние (СИ)"

Автор книги: Уча Авсаджани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

От таких мыслей Глебу стало не по себе, и он пару раз тряхнул головой и грозно взмахнул мечом, отгоняя наваждение. В том, что за ними следили, можно было не сомневаться. Не зря Клея была окулом и обладала сверхчеловеческим зрением. Но с чего он взял, что за ними наблюдал враг? Разве это не мог быть кто-нибудь из дворца, например, слуга, который испугался и побоялся подходить к вооруженным людям? Но почему тогда принцесса стреляла? Неужели она смогла рассмотреть незваного гостя и посчитала его настолько опасным, что решила преследовать?

Глеб похолодел. Если это действительно было так, то в случае встречи с противником, шансов у него было мало. Не успел он додумать эту мысль, как из-за одного из деревьев далеко впереди выступила неясная фигура. Из-за расстояния разглядеть ее и сказать, кого она из себя представляла, было невозможно. Можно было лишь с уверенностью утверждать, что это был человек, что уже немало радовало Глеба, учитывая, какое чудище он встретил в этом лесу ранее. Сначала он даже решил, что нашел принцессу и собирался ее окликнуть, но слова застряли у него в горле. Человек стоял, не шевелясь, и не видеть приближения Глеба он не мог. Если это на самом деле была Клея, то почему она никак себя не проявляла, почему не отчитывала его за ослушание? Разве она бы не разозлилась, не бросилась бы ему навстречу и, в лучшем случае, не накричала бы на него? Кроме того, на принцессе был длинный лук, но его у расплывчатой фигуры не было. Нет, это явно была не она, это был кто-то другой и, скорее всего, именно тот, кто наблюдал за ними.

Глеб замедлил шаг и остановился. Часть его порывалась подойти ближе к таинственной фигуре и положить конец сомнениям, другая же настойчиво уговаривала уносить ноги пока не поздно.

Не зная, к чему прислушаться, Глеб, словно парализованный, застыл на месте. Его сомнения разрешил сам незнакомец, уверенно и ровно двинувшись к нему. Глеб почувствовал, как рука против воли сжала рукоять меча, ища в ней спасения.

Будто заметив его страх, человеческая фигура сорвалась с места и побежала прямо на него, вскинув над головой длинный темный силуэт. Незнакомец покрыл отделявшее их расстояние настолько быстро, что Глеб даже не смог толком его рассмотреть или среагировать, продолжая пялиться с глупо протянутым вперед оружием. Не успел он оглянуться, как меч противника оказался приставленным к его груди.

– Меня ищешь? – спросил незнакомец.

Его голос показался Глебу удивительно знакомым. Хотя теперь он стоял от него в буквальном смысле на расстоянии вытянутой руки, его лицо скрывал капюшон, оставляя Глеба в поисках догадок.

– Зависит от того, ты ли наблюдал за нами, – холодно ответил Глеб так, будто его нисколько не волновал готовый вспороть ему грудь меч.

Капюшон усмехнулся, направив на него свое черное жерло. Свободной рукой незнакомец откинул мантию, явив на свет наглое лицо. Он оказался вовсе не незнакомцем, напротив, однажды Глеб уже успел с ним «хорошо» пообщаться и сохранить воспоминание об этой встрече на всю жизнь.

– По-твоему, раз ты посредник, то можешь вот так запросто гулять с моей невестой? Думаешь, я тебе позволю? – с обычной ухмылкой надменно спросил отпрыск дукса Зела.

– Тебе какое дело? – выдержав его взгляд, огрызнулся Глеб.

– Брось, я знаю, что она обучаеттебя, – усмехнулся Квинт. – И мне это не нравится.

Глеб отбросил рукой направленный на него меч и посмотрел на парня с вызовом. С каждой секундой тот все больше действовал ему на нервы.

– И что с того? – передразнив его, спросил Глеб.

Это было ошибкой. Глаза Квинта разом превратились в тонкие щели, а нос с каким-то злобным шипением втягивал воздух. Глеб подумал, до чего тот напоминал кабана, с которым он столкнулся в этом лесу, кажется, еще вчера.

– Острожнее, – приблизившись, медленно проговорил Квинт.

Он был выше Глеба почти на голову, на пару лет старше и определенно сильнее. Но Глеб его не боялся. Да, Квинт играл с ним и мог запросто прикончить, благо вокруг не было ни короля, ни серебряного кувшина, чтобы ему помешать. Глеб понимал, что достаточно было показать знатному отпрыску свою слабость, и тому бы этого наверняка хватило. Однако он не собирался идти на поводу у какого-то именитого выскочки. После всего, что он пережил, это казалось ему предательством самого себя.

– Чего это ты так разозлился? – заметив, что он переменился в лице, с издевкой спросил Квинт. – Уж не влюбился ли ты в нее?

Глеб разом вспыхнул, но быстро взял себя в руки и выпалил:

– Ты пришел, чтобы спросить меня об этом?

– Нет, – покачал головой Квинт – кажется, разговор его забавлял. – Я здесь, чтобы тебя предупредить. Я знаю, что Клея тренирует тебя. А впрочем... – парень прервался на полуслове, словно ему в голову пришла неожиданная мысль. – Давай проверим, чему тебя научила наша принцесса… Готовься!

Квинт немного отступил назад, освобождая себе место для маневра, и грациозно поднял меч одной рукой.

«Наверняка тяжелый», – почему-то подумал Глеб, глядя на сверкающее лезвие с выгравированной на нем какой-то надписью.

– Нравится? – по-своему истолковав его взор, спросил Квинт. – Хочешь знать, что тут написано? Это последнее, что видят мои враги, – заявил он с гордостью. – Не забудь рассмотреть как следует. Хотя сделаю для тебя исключение, будет жаль, если не успеешь разглядеть. «Умри достойно», забавно, не правда ли? – однако поскольку Глеб стоял с каменным лицом, уже приняв защитную позицию и приготовившись отразить атаку, нарочито разочарованно добавил: – Ладно, начнем. Если будешь хорошо себя вести, то я просто оставлю на тебе пару царапин. Но если станешь сопротивляться, пощады не жди. Видишь ли, даже посредник может случайнопогибнуть в лесу.

Глеб видел, что тот не шутит. Похоже, Квинт всерьез раздумывал над тем, чтобы его прикончить. Словно в подтверждение этому, парень сделал выпад. Ничего особенного, слабый выпад, который мог бы застигнуть врасплох разве что того, кто сроду не держал в руках меча. Клея отрабатывала с ним упражнения куда серьезнее. Глеб легко отбился, со звоном скрестив меч с лезвием противника.

Не убирая с лица улыбки, Квинт, постепенно наращивая мощь, провел еще несколько дежурных атак, с которыми Глеб справился также без особого труда. В конце он даже рискнул сделать выпад на зазевавшегося и открывшего правый бок Квинта, чуть не задев его.

– Вижу, ты предпочел второй вариант, – закатив глаза, сказал парень. – Нам всем будет не хватать посредника.

С этого момента все изменилось. Глеб понял это еще до того, как Квинт нанес свой первый настоящий удар. Парень бил, не применяя каких-то ухищрений, все еще полуиграя, однако настолько сильно, что, блокировав его, Глеб оказался на земле.

– Знаешь, какая у меня способность? – продолжал забавляться Квинт.

– Отсутствие юмора? – зная, что пожалеет о своих словах, предположил Глеб.

– Сила, – не обратив внимания на его язвительный комментарий, почти пропел Квинт. – Мой меч такой тяжелый, что ты даже не сможешь сдвинуть его с места. Занятно общаться с покойником, но вставай, пока мне не надоело ждать.

Опираясь на меч как на трость, Глеб поднялся на ноги, но несколько секунд спустя снова оказался на земле. Вот так он его и прикончит, с улыбкой. Было лишь вопросом времени, когда Квинту надоест с ним забавляться. Надо было менять стратегию и переходить в атаку.

Глеб так и сделал, попытавшись налететь на Квинта слева, однако тот словно предугадал его мысли, легко увернувшись и больно хлестнув его гладкой поверхностью лезвия по ребрам. Глеб стиснул зубы, чтобы не доставлять удовольствия обидчику вскриком, и, тут же извернувшись, заехал ногой Квинту по бедру. Лицо того приняло сначала удивленное выражение, но уже через миг оно побагровело от ярости.

«Хотя бы больше не улыбается», – обреченно подумал Глеб, глядя, как меч Квинта взмывает над его головой. Он уже был готов ее потерять, но, по-видимому, провидение имело на него другие планы.

Глеб испытал то же чувство, как при первом противостоянии с Квинтом, когда заступился за Анкура, и битве с кабаном-переростком, когда, свесившись с дерева в невообразимой гимнастической растяжке, держал Клею. Он снова потерял контроль над своим телом, которое ловко увернулось от казавшейся неизбежной катастрофы. Меч Квинта проплыл всего в каких-то долях миллиметра от его шеи, а вслед за ней промелькнуло и пораженное, на ходу менявшее выражение лицо его хозяина.

Сила, которую знатный отпрыск вложил в удар, сыграла с ним злую шутку. Не сумев остановиться, он врезался в дерево прямо за несостоявшейся жертвой. Глеб против воли тут же развернулся, а его руки, словно сговорившись, цепче ухватили меч и занесли его над Квинтом, приготовившись окончательно с ним расправиться.

Глеб видел как словно не он, а совершенно другой человек опускает смертоносное оружие, но, вовремя спохватившись и приложив все силы, он отвел удар в сторону, кубарем покатившись по земле вместе с мечом. Он не мог опускаться до уровня Квинта и убивать его. Не мог, несмотря на то, что тот, не поведя и бровью, чуть не прикончил его самого минуту назад.

Когда Глеб поднялся, то обнаружил Квинта в шаге от себя. Он машинально прикрыл голову рукой, опасаясь новой атаки, но противник просто стоял и внимательно изучал его.

– Понятно, – наконец, сказал Квинт, нарочито растягивая слова. – Я все не мог понять, как тебе удалось тогда, в королевском зале... Как ты сумел... Но теперь ясно.

– О чем это ты? – ожидая подвоха, но все же поневоле влушиваясь в его слова, выдавил Глеб.

Вместо ответа знатный отпрыск, оценивая нанесенный ущерб, помял, очевидно, сломанный нос, вытер хлещущую из него кровь и покачал головой.

– Неважно, – словно опомнившись, одернул себя Квинт. – Я узнал, что мне было нужно. Еще увидимся. А пока держись от моей невесты подальше, а то я могу быть и более убедительным.

Глеб собирался было что-то возразить, но Квинт подобрал меч и побрел восвояси, вскоре скрывшись в темной гуще леса.

Для Глеба так и осталось загадкой, на самом ли деле Квинт собирался его убить или же изначально пытался что-то выяснить. Сперва у него не было сомнений на сей счет, но после слов Квинта ничего нельзя было утверждать наверняка. Не найдя ответа, мысли плавно перетекли в другое русло.

Что это была за сила, раз за разом спасавшая его, даже когда он не отдавал себе в этом отчета? Глеб усмехнулся. Нет, она его выручала именно тогда, когда он не осознавал этого, когда считал себя обреченным. Каждый раз в критической ситуации, когда казалось, что гибель неминуема, его тело действовало будто по чужому наитию, не зависящему от его желаний или чувств. В то же время Глеб осознавал, что это было не совсем так. Пару минут назад именно он не дал своим рукам использовать подвернувшуюся возможность и прикончить Квинта.

Когда мысли описали круг и вновь вернулись к сыну дукса Зела, Глеб почувствовал себя не в своей тарелке. Он вдруг подумал, что, возможно, его способности тот и имел в виду. От осознания того, что его враг (а в том, что они были врагами, он не сомневался) понимал, что с ним происходило лучше него самого, становилось не по себе.

– Вот ты где! – раздался знакомый голос у него над головой.

Вздрогнув, Глеб обернулся. Над ним стояла принцесса Клея и удивленно переводила взгляд с прижатого к груди меча на его взволнованное лицо.

– Это был Квинт, – словно откликнувшись на его мысли, сказала она. – Это его я его чуть не подстрелила. Хотя кто знает, может, так было бы и лучше. Я, конечно, пыталась его перехватить, но следопыт из меня никакой. Спрошу позже, хотя вряд ли он сознается.

Глеб попробовал изобразить недоумение, заодно стараясь скрыть учащенное дыхание.

– Может, он беспокоился за тебя? – неожиданно для самого себя предположил он. – Ну, что ты в лесу после того, как на нас напали.

Клея улыбнулась, но как-то странно, безжизненно.

– Вряд ли, – отозвалась она. – Ты его не знаешь, а вот я знаю, и он не из тех, кто волнуется за чужую шкуру.

Глеб вздохнул. Он ожидал услышать нечто подобное, и теперь настал подходящий момент для вопроса, который он хотел задать уже давно, но все никак не решался.

– Почему вы с Квинтом обручены? – скороговоркой выпалил он. – Непохоже, чтобы ты его любила.

– Тебе не кажется, что это не твое дело? – вздернув брови, но миролюбиво спросила принцесса.

– Ты же сама говорила, что меня здесь касается все, – выдал Глеб первое, что пришло в голову.

Клея усмехнулась и чуть наклонила голову, откидывая волосы со лба. Только сейчас Глеб заметил, как она покраснела. Это могло быть вызвано в равной степени как его вопросом, так и усталостью от долгого преследования Квинта. Хотя прежде, на тренировках, она особо не уставала, даже когда он, задыхаясь, буквально падал на траву, принцесса лишь снисходительно задирала нос, и стоя ждала, когда он будет готов продолжать.

– Все дело в дуксе Зеле, – наконец сказала Клея, когда Глеб уже решил, что она пропустила его вопрос мимо ушей. – Мой дед хоть и король, но довольно беден, то есть денег в казне практически не осталось. Война, которая идет уже пятнадцать лет, поддержание сотен меченосцев, защищающих наши берега и еще тысяч, всегда готовых вступить в бой – все это почти разорило королевство. А верховный дукс Зел... он самый богатый человек среди меченосцев, а может, и в обоих королевствах, а его влияние во время войны может соперничать с королевским.

– Значит, это решение короля? – нахмурился Глеб. – Если ты не хочешь, то не обязана, никто не имеет права...

– Обязана, – прервала его принцесса, – в твоем мире, может, и по-другому, но у нас все должны подчиняться королю... А что ты здесь делаешь? – сменив тему, задала она вопрос, который напрашивался сам собой с того самого момента, как она застала его валяющимся на земле.

– Пошел за тобой...

– Я не об этом, – одернула его Клея. – Что ты делаешь на земле?

– Упал, – не моргнув глазом, соврал Глеб.

– А почему трава вокруг примята? – продолжила расспрашивать его принцесса.

– Когда я понял, что не найду тебя, то решил потренироваться самостоятельно, – продолжил сбивчиво врать Глеб. – И да, я падал не один раз. Но ты же сама говорила, что мне нужно стать сильнее и все в таком духе.

– Говорила... Но ты ведь не знал, кто за нами следил. А если бы на тебя напали?! Какая беспечность! – с укором, но уже спокойнее отчитывала его Клея.

Глеб пожал плечами, словно такая возможность не приходила ему в голову. Он сам не понимал, почему не поведал принцессе правду. Он только что одержал верх, и ему не хотелось омрачать победу ябедничеством. В конце концов, он справился с опасностью сам, и надеялся, что справится с ней и в будущем, да и лишний раз демонстрировать принцессе насколько он слаб, ему было не по нутру. Она и так уже называла его слабаком, и окончательно убеждать ее в этом он не собирался.

– Глупо тренироваться, когда неизвестно кто бродит по лесу, – окончательно смягчилась Клея. – Вставай, а то останешься без завтрака. Ты и так опаздываешь к Раду.

– Я не голоден, – весело сказал Глеб, хватаясь за ее руку.

Лишь спустя неделю после встречи с Квинтом произошедшее стало понемногу терять очертания. Какое-то время Глеб опасливо оглядывался по сторонам, пытаясь определить, не шевелятся ли предательски кусты, но потом, трезво рассудив, что принцесса с ее способностью никак не упустила бы из виду притаившегося наблюдателя, успокоился и забросил это дело.

Жизнь вошла в привычное русло – по утрам, еще до восхода солнца, он в поте лица осваивал владение мечом под неусыпным контролем Клеи, за любую погрешность готовой спустить с него шкуру. Видимо, она до сих пор жалела, что в минуту слабости, по непонятным ей самой причинам, рассказала Глебу о своих родителях, да еще и умудрилась заплакать при этом, и теперь их занятия, в основном, проходили молча.

После тренировки, еще до полудня, искупавшись в протекавшем неподалеку в лесу ручье и наспех позавтракав, Глеб спешил к Раду и также не отличавшимся болтливостью Мирксу и Леви. Но зато потом, уже вечером, сидя перед непомерно любопытными хранителями знаний, он компенсировал недостаток общения с лихвой, благо седовласые старцы проглатывали каждое сказанное им слово и требовали добавки. Наконец, когда Гар устало взмахивал рукой, оповещая всех об окончании ежедневной, ставшей рутинной беседы, Глеб, еле передвигая ноги, заваливался в свои покои, и, как правило, оставляя ужин без внимания, сразу ложился спать.

Все было, как и раньше, как будто он никогда и не встречался с желавшим то ли прикончить его, то ли что-то выяснить Квинтом. Все, кроме, разве что, еще одной, новой повинности.

С недавних пор к обязанностям Глеба добавилось позирование скульптору, скрупулезно, в течение, по крайней мере, получаса не сводившему с него глаз, а затем еще дольше колдовавшему над мраморной глыбой. На протяжении всего этого времени Глеб был вынужден стоять неподвижно, принимая, как говорил скульптор, героическую (а как ему казалось, нелепую) позу.

Поначалу он пытался протестовать, но Гар таким непререкаемым тоном сообщил ему, что его каменная копия займет место перед стеллажом с составленными по его рассказам книгами, что возражать было бесполезно, и мальчику оставалось смириться со своей судьбой.

– Может, я ординарий? – спросил Глеб после того, как Клея вновь назвала его слабаком из-за плохо освоенного приема.

– Почему это? – задала встречный вопрос принцесса. – Неважное владение мечом не означает, что ты не радужник, – заметила она, разгибая спину. – Скорее наоборот.

– Но и радужник из меня никакой, – возразил Глеб. – Сколько времени Рад со мной возится, и хоть бы маленькое облачко появилось.

Клея удивленно на него посмотрела, а затем залилась звонким смехом.

– Маленькое облачко? – переспросила она, вытирая выступившие на глазах слезы. – Ты хоть вообще представляешь, что такое анима?

Вспомнив, как Миркс невзначай употребил это слово, Глеб честно покачал головой.

– А еще учат тебя, называется! – процедила сквозь зубы принцесса уже без тени улыбки. – Я, конечно, понимаю, что Рад немой и все такое, а Леви мало что в этом смыслит, но вот Миркс мог бы быть пообщительнее.

Глеб ничего не ответил. Он считал, что девочка продолжит сама, когда выговорится, и не ошибся.

– То, что ты называешь облачком, именуется анимой не просто так, – приземляясь на траву, сказала Клея.

Смекнув, что разговор предстоит длинный, Глеб последовал ее примеру.

– Анимой также называется душа, – подождав, пока он разместится поудобнее, начала принцесса.

– Душа?

– Вот именно. Те облака, как ты их называешь – это та же душа, просто выпущенная наружу.

– Как это?

– Не в буквальном смысле, конечно, – поспешила поправиться Клея. – Если хочешь, называй это внутренней энергией человека. У обычных людей, ординариев, эта сила не так велика, и она себя не проявляет. У меченосцев и радужников дело обстоит по-другому. Наша жизненная сила заключается в наших способностях. В обычном состоянии они образуют единое целое с нашей душой, и ничем внешне мы от ординариев, разумеется, не отличаемся. Но стоит использовать способности, как все изменения налицо. Потесты сильнее пяти ординариев, дексы быстрее и проворнее, чем три пары рук и ног, окулы обладают зрением острее трех пар глаз, а хранители знаний запоминают получше двадцати человек, и скрыть такое невозможно.

– Поэтому эти облака называются душой, – чтобы не запутаться, вслух проговорил Глеб.

– Верно, – подумав, что тот обратился к ней, ответила Клея, – но у радужников она действительно выставлена наружу, мы можем видеть ее. Хотя есть у них еще одна особенность, и лучше тебе хорошенько ее запомнить.

– Особенность?

– Если один из ординариев или меченосцев вымотается, устанет так, что будет не в силах даже пошевелить пальцем, он просто потеряет сознание, отдохнет и придет в себя, – как обычно, в общем.

– У радужников не так? – попробовал догадаться Глеб.

– Когда радужник использует цветовую магию, то есть когда он высвобождает аниму... когда у него появляется над головой облако, – почти отчаянно добавила Клея, видя, что Глеб перестает ее понимать, – каждый раз, когда радужник за непродолжительное время расходует силу, его анима становится все меньше. Каждое радужничество требует определенной энергии анимы, и нужно время на ее восстановление.

– То есть обла... анима может просто исчезнуть, если радужник использует всю свою силу? – логически предположил Глеб.

– Исчезнуть-то она исчезнет, да только вместе со своим владельцем. Полное растрачивание анимы для радужника означает смерть.

Принцесса придвинулась к нему ближе и, зяглянув в глаза, сказала:

– Запомни: когда освоишь радужничество, никогда, слышишь, никогда не расходуй аниму полностью, всегда следи, чтобы оставался хотя бы маленький кусочек, хотя бы легкий дым, иначе умрешь.

Глеб кивнул, ничего не ответив. Он вдруг вспомнил то странное чувство, когда Рад окутал его своей анимой и красный туман, казалось, заполнил собой весь мир.

– Тогда, ночью, Рад обездвижил Миркса и стражника, хотя мог прикончить их, – словно услышав его, сказала принцесса. – Но убийство требует гораздо большей энергии, чем обездвиживание, а его целью была я, а не они.

– То есть он берег аниму? – на всякий случай уточнил Глеб.

– Именно, – поддакнула Клея. – Похоже, боялся, что ему может не хватить на меня сил, и просто убрал их с дороги. Хотя на тебя он израсходовал почти всю аниму, и если бы Миркс, очнувшись, не вмешался в ваш бой, Рад бы умер.

– Мой кулон, – вдруг вспомнил Глеб, – он же меня защищает от магии радужников... Но почему тогда я потерял сознание из-за анимы Рада?

– Вот именно, просто потерял сознание, а не умер мгновенно от огромной силы красного, то есть боевого радужника, – снисходительно усмехнулась принцесса. – Думаю, когда ты наконец овладеешь радужной магией, то с кулоном на шее тебе любая вражеская анима будет нипочем.

– Почему Гар не рассказал мне этого?

– По-твоему, ему это важно? – пожала плечами принцесса. – Что для него интереснее – рассказывать тебе очевидные для себя вещи, или узнавать что-то новое, что-то стоящее?

– О чем еще мне следует знать? – немного обиженно сменил тему Глеб.

– Скажу, если вспомню, – таким же тоном бросила девочка. – Отдых закончен, принимайся за работу.

– Хотя какая разница, – поднимаясь, пробурчал под нос Глеб. – Все равно если так пойдет и дальше, радужником мне не быть.

– Рад свое дело знает, – сухо заметила Клея. – Уверена, что он хочет освободиться не меньше, чем ты научиться радужничеству и вернуться домой.

У Глеба было свое мнение на этот счет, однако он предпочел его не озвучивать и, покрепче ухватив меч обеими руками, принял атакующую позицию.

Глава 10. Пробуждение

Проснувшись на следующее утро как всегда ни свет ни заря при помощи Анкура, Глеб привычным путем направился к Клее.

Подходила к концу третья неделя его многосторонних тренировок, и если занятия с принцессой еще давали хоть какие-то скудные плоды, то с Радом дела обстояли менее оптимистично. Каждый раз они с мастером выполняли несколько дыхательных упражнений. Затем, как следует размяв руки и ноги, предавались медитации.

Сколько Глеб ни пытался намекнуть всегда обитавшим где-то рядом Леви и Мирксу, что он, а вместе с ним и они теряли время попусту, охотник тут же переводил разговор на всякую ерунду, а начальник королевской стражи и вовсе обрывал его, заявляя, что это его не касается и его наставнику виднее. После многочисленных жалоб, наконец, настал день, когда Глеб, отчаявшись, решил сносить занятия с Радом как необходимую бессмыслицу, а свое внимание целиком уделять тренировкам с Клеей. Он стал приходить на опушку леса заметно раньше, еще засветло, и пару раз даже опередил саму принцессу, сдержанно похвалившую его по этому поводу. Квинт ему больше не попадался (а может, и наоборот, это он не попадался знатному отпрыску) – как сообщила ему Клея, тот уехал в отцовские владения на следующий же день после произошедшего. Тем не менее, принцесса не уставала повторять, что обязательно докопается до истины и преподаст незваному гостю пару уроков хороших манер.

Именно тогда и произошло нечто, изменившее и так перевернутую кверху дном жизнь Глеба окончательно и бесповоротно.

В тот день ему предстояло рассказать толпе хранителей знаний про открытие Америки, о котором он случайно обмолвился еще вчера. Восторженно сложив руки на груди, Гар признался, что и не думал, что людям удастся обнаружить новые земли так скоро, «всего» тысячу лет спустя после визита к ним последнего посредника. Его слова произвели большое впечатление и на остальных хранителей, тут же засыпавших начальника листками с бесчисленными вопросами. И сейчас, направляясь на встречу с Радом, Глеб думал не о ставших бесполезными занятиях с радужником, а о том, как его будут мучить весь вечер, спрашивая все и даже больше, что он знал о «новом» материке.

Из раздумий его вывела опустившаяся на плечо тяжелая рука.

– Сегодняшнее занятие пройдет немного по-другому, – встретив его еще у ворот Формоса, торжественно объявил Миркс.

– По-другому?

– Мы поделились твоими опасениями с радужником, – отозвался как всегда бесшумно появившийся будто из стены Леви, – и он объяснил нам, что хотел бы кое-что тебе показать.

– Что показать? – нахмурился Глеб.

Любезно-обходительный тон охотника и начальника королевской стражи насторожил его.

– Он не сказал. Говорить без языка вообще трудно, – пожав могучими плечами, деланно почесал голову Миркс.

– Сам узнаешь, – поддакнул товарищу следопыт.

Рад ждал его у самой кромки леса, где образованная из примятой людьми и лошадьми травы тропа со всех сторон сжималась подступающими деревьями.

Радужник глядел на приближавшихся к нему людей по обыкновению хмуро. Но на его лице читалось что-то еще, заставлявшее Глеба верить, что грядущий день обещал не просто очередную тренировку, а нечто, что могло бы помочь ему понять, чем он занимался все это время.

Рад поднял руку то ли приветствуя их, то ли указывая направление. Еле заметно кивнув Глебу, он повернулся и зашагал по ведущей вглубь леса тропе.

– Он хочет, чтобы ты следовал за ним. Без нас, – пояснил Леви.

Говорил охотник спокойно, и Глеб смекнул – они прекрасно знали о задумке радужника.

Надеясь на благоразумность своих охранников, мальчик поспешил за уже успевшим скрыться из виду Радом.

Какое-то время они брели по тропе, и один раз им даже попалась груженная хворостом повозка, направлявшаяся в сторону дворца. Рад, нахмурившись, проводил телегу взглядом, никак не отреагировав на приветствие усевшегося на ней крестьянина.

Возможно, поэтому, а может, по какой-то иной причине, радужник свернул с тропы прямо в лес, и Глебу не оставалось ничего другого, как последовать за ним.

Лес вступал в свои права – трава приятно хрустела под ногами, со всех сторон лилась трель птиц, иногда удавалось расслышать одинокий вой волка.

Однако, чем дальше они заходили, тем меньше окружающий мир радовался появлению чужаков. Дошло до того, что их решили оставить даже солнечные лучи, скрывшись за пышными кронами деревьев.

Вместе со светом Глеба покинула и уверенность. В самом деле, правильно ли он поступил, пойдя за радужником, не так давно пытавшимся прикончить его? Похоже, Миркс и Леви доверяли Раду, иначе разве стали бы они позволять ему идти вот так одному, грозя пустить все их труды насмарку? Да, без кулона радужник был лишен возможности призвать и использовать аниму, однако и без этого он был высоким крепким мужчиной, который мог бы напасть на шагавшего рядом с ним подростка голыми руками. Интересно, подумал Глеб, знает ли Рад, что у него на шее висит кулон, который мог бы вернуть тому былую мощь? Вел бы себя радужник тогда так безмятежно, прокладывая путь?

Глеб слишком поздно заметил, что ему в живот врезалась рука Рада. Однако еще до того, как он успел отскочить или даже подумать, что радужник на самом деле решил с ним разобраться, тот выпрямил руку и кивнул на что-то. Сжав пальцы в кулак, Глеб недоверчиво посмотрел вперед и обомлел – перед ним раскинулась бескрайняя водная гладь, а сам он стоял на выступе скалы, у обрыва. Деревья подступали к самому краю, а трава под ногами была такой же буйной, как в лесу, и, возможно, поэтому погруженный в сомнения Глеб и не обратил внимания, что еще несколько шагов, и он сорвался бы в пропасть.

– С... спасибо, – взглянув вниз, с трудом выдавил мальчик.

Стремительно уходящая вниз скала была почти отвесной, однако у самого моря волны разбивались об острые как шипы камни. Они торчали над водой как зубы в челюсти, и Глеб подумал, что тридцать метров – вот и все, что отделяло его от участи быть разорванным в клочья.

Сама ситуация, в которую он угодил, показалась ему нелепой. Выпутаться из стольких передряг, избежать верной гибели в, казалось бы, безысходных случаях, размышлять, когда радужник решит его прикончить, и погибнуть, просто оступившись и не заметив обрыва.

Глеб почувствовал, как с опозданием учащенно забилось сердце в груди.

– Сам не понимаю, как меня угораздило... Вы спасли мне жизнь, – виновато сказал он Раду, будто тому и самому не было все ясно. Однако радужник не выразил абсолютно никаких эмоций, и Глеб поинтересовался: – Это здесь? Вы вели меня сюда?

На этот раз Рад удостоил его взгляда и даже легонько кивнул. Расценив это как разрешение продолжать, Глеб так и сделал:

– Что вы хотели мне показать?

Казалось, Рад даже не расслышал его вопроса или же просто не обратил на него внимания. Не мигая, он смотрел прямо перед собой, а его лохмотья развевались на ветру, из-за чего издалека радужника можно было принять за низкорослое засохшее дерево, которому только и оставалось размахивать обрывками ветвей.

Возможно, на Глеба подействовало безразличие только что спасшего его человека, а может, дал о себе знать вырвавшийся в кровь адреналин от осознанной опасности, но он больше не мог сдержаться и, почти переходя на крик, выпалил:

– Почему вы вообще согласились заниматься со мной, если не могли или не хотели? Может, Миркс и Леви и думают, что вы меня чему-то учите, но мы-то с вами знаем, что это не так! За эти три недели я ничего не почувствовал, ясно вам? Абсолютно, Н-И-Ч-Е-Г-О! И сейчас вы притащили меня сюда, чтобы просто вот так стоять и делать вид, что меня здесь вообще нет?!

Голос сорвался, и тяжело дыша Глеб с яростью взглянул на Рада. Тот даже не шелохнулся, и, памятуя о том, что радужник пару мгновений назад спас ему жизнь, мальчик с трудом сдержался, чтобы его не ударить.

Глеб бессильно опустился на землю и, переведя дух, уже спокойнее попросил: