Текст книги "Посредник. Противостояние (СИ)"

Автор книги: Уча Авсаджани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Почему ты меня обучаешь? – неожиданно для самого себя выдал Глеб запоздавший вопрос.

Любовно разглядывавшая меч принцесса подняла на него удивленный взор:

– Ты ведь посредник. Нет ничего странного, что это делаю я, а не слуги или воины.

– Я не об этом, – возразил Глеб. – Зачем мне владеть мечом? Я думал, что сейчас главное для меня обучиться радужничеству.

– Для защиты, – пожав плечами, отозвалась Клея.

– Но от кого? От диких кабанов? – не отставал Глеб.

– Он был случайностью... И это был не простой кабан... И его здесь не должно было быть, – сбивчиво объяснила принцесса. – Королевский лес безопасен, не считая волков, но и они побаиваются людей.

– Но раз этот кабан оказался здесь один раз, то что помешает другим...

– Я же сказала – это случайность! – вспылила Клея.

Видимо, ей надоело рассказывать настолько очевидные вещи.

– Нам пока не ясно, откуда он взялся, но сейчас по всей внешней стороне леса выставлен караул. И вообще, есть вещи и пострашнее вепрей, – с вызовом вздернув бровь, отрезала Клея.

Глеб видел, что принцесса не до конца честна с ним, но понимал, что продолжать ее расспрашивать было бессмысленно. Он обреченно взял из ее рук меч, отчего-то (уж не после слов ли принцессы) не показавшийся ему таким тяжелым, и, приготовившись к тренировке, встал, как она учила. Или как он думал, что учила.

– Ну разве это защитная позиция? Я это показывала? – обрушилась на него с критикой девочка. – Говорила же, левую ногу выставить вперед для опоры... Я сказала левую!.. Меч на уровень глаз, острием наклонив к противнику... Да, вот так, – наконец, изрекла некое подобие похвалы принцесса, когда Глеб принял нужную позу, показавшуюся ему самому нелепой.

Впрочем, он оставил свои наблюдения при себе.

– Щит возьмешь, когда придет время, – продолжила наставлять его Клея. – А пока у тебя его нет, держись за меч обеими руками, если он кажется тебе тяжелым, или сожми руку в кулак и приставь к груди, чтобы не болталась без дела.

– Как в боксе? – отчаянно ухватившись за что-то знакомое, воскликнул Глеб.

– Уж не знаю, что такое бокс, – остудила его пыл принцесса, – но с мечом управляются именно так. А теперь приступим к делу, мы и так потеряли уйму времени.

Клея взяла заботливо лежащий в траве меч и приготовилась к бою, приняв стойку, смахивающую на улучшенную версию той, в которой застыл Глеб. Она вяло, нарочито медленно замахнулась, давая противнику время сконцентрироваться, и тот действительно не сплоховал, отразив удар.

Весь следующий час с небольшими передышками принцесса обучала его премудростям фехтования. Она снова и снова делала выпады, а Глеб вновь и вновь от них уклонялся либо с помощью меча, либо без него. Двухнедельная тренировка давала плоды.

Глеб вспомнил, как поначалу Клея предложила ему упражняться в стрельбе из лука. Однако, когда он чуть не выбил себе глаз непостижимым образом отскочившей назад стрелой, а затем чуть не попал в свою наставницу вместо мишени, девочка трезво рассудила, что стоило сменить оружие во имя безопасности как самого Глеба, так и ее собственной.

И, надо сказать, с мечом и вправду выходило лучше. За это время Глеб уже научился грамотно держать оружие, чтобы оно не вываливалось из рук при каждом ударе, а также наносить и парировать простейшие выпады противницы. Правда, меч был легкий, пробивший бы разве что кожаные доспехи.

К концу очередного раунда, отразив, как ему показалось, одну особо сложную атаку, Глеб с гордостью покосился на Клею, ожидая увидеть на ее лице восхищение или, по крайней мере, удивление таким стремительным успехам своего ученика, однако встретил в ее глазах лишь тоску. Похоже, она откровенно скучала.

– Ты должен кое-что понимать, – сказала принцесса, опускаясь рядом с еле дышащим от усталости Глебом. – Мой навык, точное зрение, позволяет развивать меткость, и поэтому моим основным оружием является лук. Мечом я владею так себе, – девушка самокритично покачала головой. – Так что не знаю, что ты там себе напридумывал, но к реальности это отношения не имеет.

– На овладение мечом ведь нужны годы, – уныло напомнил Глеб.

Слов Клеи оказалось достаточно, чтобы он снова ощутил всю бессмысленность ее затеи.

– И вообще, к чему такая секретность? – не вытерпев, затянул старую песню Глеб. – Я и так устаю, а тут еще это. Думаю, радужной магии будет достаточно для моей защиты...

Не дав ему договорить, принцесса разом вскочила на ноги, вперив в него зажегшиеся недобрым огоньком глаза.

– Уверен? – воскликнула она. – Уверен, что меч никогда тебе не понадобится? Думаешь, раз ты посредник, то все примут тебя с распростертыми объятиями?

– О чем это ты? – не понял Глеб.

– Как думаешь, почему за тобой по всему городу по пятам ходит стража?

Глеб задумался. Со времени обретения нового статуса, ему позволяли выйти в город лишь несколько раз. Во всех случаях его встречала целая толпа, приветственно махавшая сотнями рук и одобрительно выкрикивавшая что-то. В свою очередь, по совету Севаки он улыбался направо и налево, а иногда даже чуть кланялся, приводя народ в настоящее неистовство. На этом его прогулка заканчивалась, однако сейчас Глеб вспомнил и то, на что до слов принцессы не обращал внимания. На всем пути его сопровождала королевская стража. Она облепляла его подобно футляру, оттесняя толпу.

– Это чтобы тебя не убили, – подсказала правильный ответ Клея.

– Не похоже, чтобы народ хотел меня убить, – невольно улыбнулся Глеб.

Клею, однако, его слова совсем не развеселили.

– Понимаешь, не всем по нутру твое появление, – отозвалась она. – В основном, люди, конечно, знают, каково твое значение для нашего мира, но есть и такие, кто считает, что все должно остаться по-прежнему, что любые сведения из Внешнего, уже чужого нам, мира могут лишь навредить.

– И они могут на меня напасть?

– Они могут тебя убить, – кивнула принцесса. – Хранители знаний рассказывают, что на посредников уже покушались, а одного даже ранили. Хотя, возможно, эти случаи остались в далеком прошлом, и сейчас опасности нет, но ты слишком важен, чтобы рисковать.

Глеб грустно улыбнулся:

– Вряд ли это меня спасет. Я ведь владею мечом хуже той, для кого он не является главным оружием.

– Согласна, – без тени улыбки ответила Клея. – Именно поэтому надо больше тренироваться. Завтра жду тебя до восхода солнца.

– Но почему тогда мы это скрываем? – разом пожалев о своих словах, спросил Глеб. – Твой отец ведь будет только за...

– Не будет, – отозвалась принцесса. – Он думает, что сейчас самое важное вытянуть из тебя как можно больше информации о достижениях Внешнего мира. Даже обучение тебя радужной магии он считает лишним, и согласился на это, только чтобы ты охотнее все рассказывал. Будь его воля, ты бы вообще не покидал дворца.

В голову Глеба закрались смутные подозрения:

– Мне ведь не позволят вернуться домой? – к своему удивлению, спокойно предположил он. – Чтобы не терять источник информации.

– Не говори глупостей, – одернула его Клея. – Тебя попросят остаться на некоторое время, но насильно держать посредника против правил. «Принадлежащий Внешнему миру должен вернуться не позже года со своего прибытия», – вот что записано в древних книгах, и вряд ли кто осмелится это нарушить. Но сейчас это не имеет значения, – быстро добавила девочка. – Никто понятия не имеет, как тебя вернуть. Я сама вчера слышала, как Гар сказал это отцу.

Глеб поднялся на ноги. Желтый диск солнца, подсказывая ему время, как раз коснулся верхушки высохшего и полностью облупленного дерева неподалеку.

– Мне пора.

– Не буду задерживать, – согласилась Клея. – И не забудь – завтра до восхода солнца.

Глеб и сам не понимал, почему так стремился поскорее попасть к своему новому учителю и несостоявшемуся убийце. По сути, изо дня в день они занимались одним и тем же – под наблюдением радужника он выполнял упражнения, больше напоминавшие технику ушу или разогрев перед настоящей физической нагрузкой, а затем, будучи готовым к, как ему казалось, чему-то более сложному, просто садился на траву и медитировал.

А ведь это даже забавно – слушаться человека, собиравшегося тебя убить. Сначала, увидев, кого ему привели в качестве наставника, Глеб испытал стойкое желание как следует врезать либо радужнику, либо тому, кто это затеял. Однако немногословный Миркс объяснил, что лишь он мог обучить его радужничеству, а ловкач король добавил, что успел заключить сделку и с ним – как только над головой Глеба появится облако, радужник будет освобожден и отпущен восвояси.

Радужнику, как и Глебу, особо выбирать не приходилось – разумеется, и ему угрожали пытками, о чем с гордостью заявил дукс Зел. Вскоре обнаружилось и то, что тот был немым, причем не от природы – у него просто отсутствовал язык.

«Жестокость радужников безгранична. Его оторванный язык – все, что тебе нужно знать об этом народе», – не преминул вставить по этому поводу пару слов дукс Зел.

Поскольку никто ничего не знал о радужнике, а давать о себе сведений он не желал, его, с легкой руки Севаки, сократившего слово «радужник», прозвали Радом.

Рад напрочь отказался, чтобы его приводили в порядок, и ходил с непомерно отросшими волосами и неопрятной бородой. Даже одежду он оставил ту же, что была на нем в день нападения. Он молча исполнял свои обязанности, заключавшиеся в обучении Глеба, а затем, как только тренировка заканчивалась, целый день сидел у себя в комнате, хотя и мог бы ее покинуть с должной охраной. Радужник все время ходил с потухшим взглядом сломленного бойца, производил впечатление замкнутого человека, и Глеб был уверен, что тот не стал бы разговаривать, даже имейся у него язык.

Однако, несмотря на его мирное поведение, Глеб не обманывался на сей счет и понимал, что надо держать с Радом ухо востро. Он слишком хорошо помнил, на что способен радужник, чуть не оборвавший разом жизни лучших воинов королевства, принцессы и его самого. Хоть у него и отобрали кулон, лишив способности вызывать и использовать свое облако на острове меченосцев, а кулон Глеба все время был у него на шее, мальчик все равно не чувствовал себя в безопасности рядом с этим человеком.

Казалось, от него исходила какая-то странная, не поддающаяся объяснению угроза, которую Глеб впервые ясно ощутил, еще когда тот строил из себя немого попрошайку перед принцессой. Похоже, опасность осознавали и окружающие. На всех их тренировках, стоило только радужнику нарисоваться среди деревьев (занятия с Радом также проходили в королевском лесу), неподалеку тут же выступали фигуры Миркса и Леви, бывших в доспехах и всеоружии. И Глеб удивлялся – неужели у начальника королевской стражи и только оправившегося после встречи с вепрем опытного охотника не было других, более важных дел, кроме как возиться с ним? Разве нельзя было приставить к нему пару рядовых караульных?

«Теперь ты – наше главное занятие», – сказал на это Леви, когда мальчик решился его спросить.

И ему не оставалось ничего другого, как выполнять упражнения, словно сошедшие из дешевых китайских боевиков, обильно просмотренных им в детстве, а потом со спокойствием буддийского монаха садиться (хотя от усталости он скорее сваливался) посреди леса в позе лотоса и вслед за своим учителем произносить бесконечное «ммм...мм...ммм».

Глеб не ожидал, что сможет вытерпеть неудобную позу и вечное бубнение в течение хотя бы пары минут, однако стоило ему закрыть глаза, как разом наваливающаяся усталость (в основном, из-за занятий с принцессой) и недосып погружали его в полудрему. И когда, наконец, Рад замолкал, и Глеб слышал, как он тяжело поднимается с травы, то, открыв глаза, думал, что просидел так несколько мгновений, хотя позже обнаруживалось, что они провели за этим совершенно бессмысленным, с точки зрения Глеба, занятием не меньше получаса.

Он терпел и безропотно выполнял все, что жестами велел ему Рад, хотя с каждым днем все больше недоумевал, как это могло содействовать появлению у него над головой красного облака. Хотя почему он был так уверен, что именно красного? Глеб дословно помнил слова Миркса, которые тот как бы невзначай обронил во время его первого занятия.

– Вообще-то это должен объяснять твой наставник, – сказал тогда начальник королевской стражи. – Но поскольку он не в том состоянии, похоже, придется мне. И слушай внимательно, повторять я не буду. Гар рассказал, откуда взялась цветовая магия?

Глеб кивнул.

– Славно. А в подробности он вдавался? Говорил, к примеру, каких видов может быть радужничество?.. На него не смотри, – предупредил Миркс попытку Глеба задать немой вопрос Леви. – Наш охотник радужников-то, кроме твоего наставничка, не видел.

– Я следопыт, – холодно отозвался Леви. – Моя задача выслеживать и охотиться, а не участвовать в битвах.

– Вот и я о том же, – настоял на своем Миркс. – Итак, мальчиш... ваше просветительство, – усмехнувшись, поправился начальник королевской стражи. Раньше Глебу казалось, что эти слова не могут звучать более издевательски, чем из уст дукса Зела. Однако сейчас он понял, что ошибался. – Мне пришлось побывать в самом пекле, – продолжил Миркс. – И радужников там было с лихвой. Этими самыми руками, – он вытянул вперед свои ручища, на которых даже в кожаных доспехах проглядывались вздувшиеся мускулы, – я лишил жизни нескольких из них, пока сам не отрубился.

– Вы участвовали в Пенской бойне? – воскликнул Леви то ли восхищенно, то ли недоверчиво.

– Был тогда начальником личной гвардии его высочества принца Кея. Мое лицо обезображено шрамами, но то, что на теле, куда хуже, – Миркс с отвращением сплюнул, словно мысль о таящихся под доспехами шрамах была противна ему самому. – На мне тогда живого места не осталось. Отряд принца принял на себя первый удар, и я такого там повидал, что уже никогда не забуду.

– Я тогда даже испытания еще не проходил, – изумился Леви. – Совсем мальчишкой был.

Мужчина умолк, а вместе с ним затих и Миркс. Оба погрузились в давние воспоминания, и Глеб не решился донимать их расспросами.

– Так вот, – наконец, нарушил паузу Миркс. – По легенде, цветовая магия произошла от радуги, и уж не знаю, поэтому или нет, но она бывает семи цветов, то бишь видов: красного, оранжевого, желтого, зеленого, голубого, синего и фиолетового. И один радужник владеет лишь одним из этих цветов.

– То есть Рад... – попытался понять Глеб.

– Владеет красным радужничеством или красной цветовой магией, – завершил его догадку Миркс.

– И какое между ними различие?

– Зришь в корень, – усмехнулся начальник королевской стражи. – Каждый цвет соответствует чему-либо. Например, зеленая цветовая магия направлена на исцеление.

– Ей нельзя сражаться? – уточнил Глеб.

– Ну, конечно, можно, – разочаровал его Миркс. – Любая цветовая магия годится для битвы, но исцелять у зеленых радужников получается все же лучше.

– А другие цвета?

– Если ты про то, что опаснее, – поправил его Миркс, – то лучше остерегайся красного, желтого и синего. Это цвета боевой радужнической магии. Именно их ты увидишь, если тебя угораздит попасть на битву с радужниками.

– Рад – боевой радужник? – Глеб почувствовал, как у него на лбу выступила испарина.

– Точно, – Миркс с отвращением посмотрел куда-то в небо. – И хуже того, красное радужничество считается самым могущественным. Радужники с красной магией являются самыми сильными боевыми радужниками. Другого и не послали бы убивать их величества.

– Повезло же нам, что ты оказался посредником, – искренне обрадовался Леви.

– Я бы сказал повезло, что на мальчишке был кулон, защищающий его от любого радужничества, – осадил охотника Миркс, заодно напрочь забыв про «ваше просветительство». – А затем мальчишке повезло вдвойне, когда он умудрился стащить кулон с радужника, и тот больше не мог использовать магию в нашем королевстве. Так что тебе повезло целых два раза, и любого из этих везений было бы достаточно, чтобы покончить с радужником. Какими бы грозными ни были радужники, с кулоном с ними любой слабак справится.

Вероятно, Глеб бы обиделся, услышь он эти слова, но он думал совсем о другом.

– И вы не знаете, какой цвет будет у меня над головой, если я стану радужником?

– Если? – передразнил его Миркс. – Мальчишка, ты и так радужник, с самого своего рождения.

– Пусть так, – легко согласился Глеб.

Соглашаться вообще легко, если тебя убеждает здоровяк-рыцарь, который может тебя прикончить одним взмахом руки, и у тебя к тому же не парит волшебное облако над головой.

– Так какого цвета будет мое облако? – напомнил свой вопрос Глеб.

– Облако? – искренне удивился Миркс. – Ты, наверное, про аниму? Да мы понятия не имеем, и никто наперед не знает, каким цветом будет владеть радужник. Вот появится анима, тогда и увидишь.

– Но не беспокойся, любые цвета хороши, – заметив изменившееся выражение лица Глеба, поспешно добавил Леви.

– Я бы не сказал, – безжалостно возразил Миркс. – Луше бы тебе оказаться боевым радужником, чем радужником-целителем.

– А что делают облак... анимы других цветов?

– Не все сразу, – осадил его Миркс. – Мы и так потеряли на объяснения уйму времени, пора тебе к старикам... то есть хранителям знаний.

Глеб был бы не прочь как следует поразмыслить над услышанным, однако времени думать в тот день у него уже не было. После окончания разъяснительной беседы, так и не попав на занятие с Радом, он отправился перекусить в свои покои, – назвать комнатой шикарно обставленные хоромы не поворачивался язык, – а затем знакомыми путями (хоть пару раз и перепутав проходы) добрался до Хранилища знаний.

У входа его уже ждали двое слуг, любезно распахнувших перед ним двери и проводивших его между каменными посредниками к тому месту, где он под руководством Гара читал Библию.

Книга по-прежнему лежала на постаменте, а мерцающее пламя множества факелов освещало ее темную обложку. Вокруг Библии на древних деревянных креслах сгрудилось до дюжины под стать им древних мужчин. Все были облачены в одинаковые, достающие до самого пола серые мантии, а их лица украшали белые бороды, делавшие их похожими на старых близнецов. Лишь один из них, сидевший с правого края, выделялся красной мантией и более пышной по отношению к другим бородой. Он же первым поприветствовал Глеба.

– Рад видеть вас вновь, юный посредник, – почтительно склонил голову Гар. – Перед вами лучшие хранители знаний королевства, однако для простоты общаться с вами буду лишь я. Понимаете, – добавил старик, заметив удивление на лице Глеба, – у всех нас столько вопросов, что, задай мы их все, вам пришлось бы лишь слушать, и времени отвечать уже бы не было... Вы готовы?

Первые полчаса беседы Гар полностью посвятил описанию того, что было известно от последного посредника – Авла, главным образом, истории. Путем нехитрых вычислений Глеб и так догадывался, что хранителей знаний заинтересуют все события, начиная с пятого века (ведь посредника не было тысячу шестьсот лет), и, выслушав про походы вестготов против Римской империи, он лишь укрепился в своем предположении, однако стариков занимало не многое, а решительно все.

Хранители знаний то и дело передавали Гару листки с написанными ими вопросами, из которых тот выбирал самые, на его взгляд, важные, и добавлял к собственным. Каждый ответ Глеба порождал еще несколько вопросов, и так до бесконечности. Главный хранитель знаний постоянно менял темы, легко перескакивая с истории на физику, а с географии на астрономию. Поначалу, чтобы восполнить пробелы в знаниях, Глеба пытались расспросить о случившемся в пятом веке, однако вскоре наткнувшись на красное от стыда лицо, все чаще мямлившего «я не знаю» мальчика, быстро соориентировавшись, принялись сыпать вопросами невпопад. Хранители знаний в лице Гара словно боялись, что он забудет и те крохи, о которых пока имел представление. Казалось, они пытались эвакуировать из его головы всю хранившуюся там информацию, все ее обрывки, какими бы мелочными или нелогичными те не были. Старые мнемы не глушались самых, как ему казалось, бесполезных его сведений – большой ли у него дом, что он ест на завтрак, как проводит время по вечерам, как люди обходятся без навыков потестов, дексов, окулов и мнемов и много чего другого. Один раз Глеб по глупости ляпнул слово «телевизор» и тут же пожалел об этом, поскольку следующие сорок минут его расспрашивали исключительно обо всем, что касалось этого вида техники. В другой раз получилось еще хуже: Глеб имел неосторожность заикнуться о политическом устройстве современного мира.

– Как это, совсем нет королей? – после долгой тишины возмутился один из старцев, забыв, что лишь Гар имел право задавать вопросы. – Кто же управляет народом?

Глеб решил, что больше не может так рисковать, и начал старательно обходить слова, которые могли бы вызвать новый шквал вопросов. Рассказывая о Внешнем мире, он опустил «автомобиль», «электричество» и другие, куда более страшные вещи, решив посвятить им следующие их встречи. Наконец, когда Глеб совсем потерял счет времени, голос охрип, а голова начала раскалываться, как копилка, из которой, не разбивая, стараются достать монеты ножницами, Гар, взяв очередную порцию листков, мягко поднял руку.

– На сегодня, пожалуй, хватит, – устало сказал он. – Вы можете идти, а нам еще предстоит упорядочить услышанное.

– Но вы же ничего не записывали, – изумился Глеб.

Ему казалось невероятным, что кто-либо способен запомнить такой объем информации наизусть.

– Я ведь вам говорил, что в нашем мире нет книг, юный посредник, – напомнил Гар. – Для того и нужны хранители знаний, чтобы отложить все в голове и затем рассказывать по мере надобности. Однако, поскольку вы посредник, и знания, что вы несете, крайне необычны, мы, несомненно, все запишем и сохраним в стенах Хранилища подобно сведениям посредников прошлого. Но для этого надо все связать воедино и упорядочить. Жду вас завтра, в то же время.

– И будьте так любезны, не распространяться пока о Внешнем мире! – донесся до Глеба стариковский голос, когда он почти миновал последнего каменного посредника. – Наш народ не готов ко всем новшевствам, тем более, не готов к ним разом. Такое обилие неконтролируемой новой информации и открытий, в которых мы сами пока не разобрались, можеть быть опасно.

Вернувшись к себе, Глеб обнаружил, что за окном уже стемнело. Это означало, что он провел в Хранилище никак не меньше пяти часов. Сама мысль об этом отзывалась жгучей болью в голове, и он, даже не притронувшись к манящим аппетитными запахами блюдам, которые в обилии усыпали стол, прилег, собираясь переварить прошедший день, однако почти сразу же уснул.

– Что такое Пенская бойня? – осведомился Глеб на следующее утро (хотя до утра еще было далеко) у не совсем проснувшейся Клеи.

– Кто тебе... – ошалело на него уставившись, начала девочка, однако после недогих раздумий выпалила: – Это первая настоящая битва между нами и радужниками.

– Первая после того, как принцесса радужников сбежала со свадьбы, забрав кулон? – вспомнил Глеб.

– Именно, – подтвердила Клея. – Она прошла на нейтральной территории, острове Пен, потому и Пенская.

– А почему бойня? – не отставал от нее Глеб.

Принцесса странно на него посмотрела, но все же ответила:

– Потому что почти все находившиеся там меченосцы погибли. Поэтому бойня, для нас, по крайней мере.

Глеб сглотнул.

– Миркс говорил, что там был принц, – зашел он издалека. – Твой брат?

– Все-таки Миркс, – попыталась улыбнуться Клея, но вышло совсем неубедительно. – И принц Кей был мне не братом, а отцом.

С трудом удержавшись от возгласа, Глеб удивленно на нее покосился.

– Да, – тщательно подбирая слова, продолжила девочка после минутного молчания, – Ванак на самом деле мой дед, но я называю его отцом, чтобы каждый раз не напоминать ни ему, ни себе, ни кому бы то ни было, что отца у меня больше нет по вине того, что произошло четырнадцать лет назад на острове Пен. Случившееся там позор для моего народа.

– Прости, – извинился Глеб.

Ему стало ужасно неловко за свои расспросы.

– Ничего, – грустно отозвалась принцесса. – Я понимаю, что ты хочешь все о нас знать, ведь мы хотим все знать о тебе. И ты имеешь право, это справедливо.

– Но я совсем не хотел...

– Идем, – оборвала его Клея и зашагала в сторону леса.

Глебу ничего не оставалось, как последовать за ней. Они добрались до самого дворца, и он уже думал, как будет объяснять страже свой столь ранний визит с внешней стороны, когда никто не видел, как он выходил, однако принцесса двинулась вдоль стены в противоположном от ворот направлении. Через пару минут они вновь оказались у кромки леса, но деревья здесь были другие, особо частые и высокие, с ветвями и листьями только на самой макушке. Глеб не сразу заметил выглядывающий между стволами обелиск, который и сам можно было поначалу принять за дерево, несмотря на то, что он был полностью белый и даже возвышался над ними.

Принцесса остановилась у подножия обелиска и взглянула вверх.

– В память о той битве... и об отце, – не оборачиваясь, пояснила она.

– За стенами дворца? – тупо спросил Глеб, хотя собирался спросить совсем не это.

– Отец любил гулять здесь, – сказала Клея. – К тому же мертвые не нуждаются в обронительных стенах.

До Глеба окончательно дошло, что он сморозил глупость. Он уже хотел извиниться во второй раз за утро, но принцесса его опередила.

– Они даже тела не нашли, – произнесла она так, будто обращалась к себе самой, а не к Глебу. – Половина наших просто заживо сгорели. Миркс был одним из немногих, кто спасся. Если это можно назвать спасением. Когда на него наткнулись, то сначала даже решили, что он мертв, так плохо он выглядел.

Принцесса замолчала, и Глеб, ожидая услышать продолжение, взглянул на нее. По щекам Клеи градом скатывались слезы. Сейчас она не была принцессой, а он не был посредником. Все это отошло на задний план. Перед ним стояла простая девочка, которой было очень грустно, а он был обычным мальчиком, не знавшим, как ее утешить.

Глеб подошел ближе и, терзаясь сомнениями, положил руку ей на плечо. Клея не сбросила ее, чему он совсем не удивился бы, а продолжала смотреть на обелиск, и Глеб думал о том, что ему было бы куда легче, если бы она обернулась, ударила его или просто бы накричала, как это и подобает принцессе. Все что угодно, лишь бы она перестала плакать. По-видимому, Клея услышала его мысли и взяла себя в руки, а на ее лице отобразилось сожаление о минутной слабости.

– Моя мама умерла при родах, а отца вероломно убили радужники, когда мне не было и года. Я совсем не знала родителей, – процедила сквозь зубы принцесса.

Теперь на ее лице читалась ненависть то ли к радужникам, убившим ее отца, то ли к самой себе за слезы перед чужестранцем.

– Мне жаль, – выдавил из себя Глеб – подбирать слова было на удивление непросто.

– Ничего, – грустно улыбнулась Клея. – Я принцесса и не могу позволить себе быть несчастной.

– Радужники принесли тебе столько бед, – покачал головой Глеб. – Ты вправе меня ненавидеть.

Клея внезапно обернулась и внимательно взглянула ему в глаза. Они простояли так какое-то время, а затем она сбросила его руку с плеча, но тут же взяла ее в свою и крепко сжала.

– Не говори глупостей, – сказала принцесса. – Посредники всегда были выше распрей между нами. Да, нас раньше посещали только посредники-меченосцы, но твоему появлению мы рады никак не меньше.

Ее слова доносились до Глеба словно из тумана. Как только она коснулась его руки, он ощутил нечто почти забытое, то, что до этого испытывал всего раз. Тогда он, держа Лену за руку, вел ее из аэропорта. Казалось, это случилось давным-давно, еще в прошлой жизни, а не пару недель назад. И только сейчас, когда по телу начало разливаться ощущение умиротворения, ему стало понятно, что должна была чувствовать девочка его возраста напротив, отца которой убили радужники, чуть не прихватив и ее саму всего неделю назад.

– Я не позволю радужникам причинить тебе вред, – встретившись с Клеей взглядом, твердо произнес Глеб.

Девочка залилась краской, но через мгновение отняла руку и вытерла слезы.

– Не забывайся, – сказала она прежним голосом, вновь становясь принцессой. – Если тут кому и нужна защита, то этот кто-то сейчас стоит прямо передо мной и не умеет ни радужничать, ни сносно держать в руках меч.

Глеб кивнул. Он понимал, что с ней не стоило спорить.

– У нас еще есть время потренироваться, – словно отгоняя мысли, мотнула головой принцесса. – Бери меч и возвращаемся.

Дальнейшие события развивались стремительно. Клея вдруг отскочила от него в сторону, молниеносно закинула руки за спину, достала лук и стрелу, а затем, натянув тетиву, направила смертоносное оружие прямо на Глеба.

Все произошло так быстро, что он ничего не успел толком сообразить, лишь подумав, что своими словами настолько разозлил принцессу, что та собралась его прикончить или, по крайней мере, жестко проучить. Раздался свист пронизывающей воздух насквозь стрелы, и что-то почти незаметное промелькнуло у Глеба прямо перед носом.

– Ты чего?! – прошептал он, еще не решив, стреляла ли Клея в другую цель или просто промахнулась.

– Промахнулась, – невозмутимо подтвердила одну из его догадок принцесса. – За нами следят! Беги к дворцу, но никому не рассказывай, что был здесь!

Не давая Глебу опомниться, Клея помчалась в лес, на ходу вынимая еще одну стрелу. Он ошалело смотрел, как та скрывается за деревьями, а затем перевел взгляд на валяющийся рядом меч. Глеб не раздумывал ни секунды. Проклиная себя за медлительность, он схватил меч, вынул его из ножен и со всех сил понесся следом за принцессой.

Глеб ворвался в нестройные ряды деревьев, будучи уверенным нарваться на Клею, недовольно шикающую на него за шум. Но, сколько он не крутил головой, ее нигде не было видно.

Он побежал еще дальше, время от времени поглядывая на тянущийся в небо обелиск, чтобы не заходить слишком глубоко в лес. Начинало рябить в глазах, деревья раздваивались, и Глебу казалось, что тайный наблюдатель поджидает его за каждым толстым стволом. Наконец, смирившись с мыслью, что не сможет отыскать Клею так быстро, а заодно справедливо рассудив, какой легкой мишенью он являлся для возможного противника, Глеб перешел на шаг.

Теперь он ступал не спеша, чуть пригнувшись и выставив вперед меч, как учила его принцесса, и вслушивался в любой шорох, который мог бы помочь ее отыскать.

Через пару минут к Глебу постучалось сомнение, вкрадчиво спрашивавшее, правильно ли он поступил, ослушавшись свою наставницу.

«Она велела остаться, а ты подвел ее, – не унимался тихий голос в голове. – А что если ты выйдешь на того, кто наблюдал за вами? Вдруг он хочет убить тебя? Уверен, что справишься?»