Текст книги "Чародей (ЛП)"

Автор книги: Трой Деннинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Алусейр раздраженно откинулась назад.

Через своего раба разума фаэримм сказал:

– У вас есть время, пока не исчезнет третье одеяло.

Существо выплыло из-за своего щита из долинцев и, не обращая внимания на кольцо охранников вокруг него, заставив запаниковать Борга Олмака и Нэшера Алагондара, подплыв к их концу стола.

– К тому времени мы ожидаем вашего согласия.

Взгляд Алусейр стал жестким.

– А если мы его не дадим?

Фаэримм уперся двумя руками в стол.

– Вы дадите.

Алусейр резко выпрямилась и начала приказывать стражникам идти вперед, но фаэримм уже исчез.

Морнгрим и его товарищи-жители Долины вскрикнули в замешательстве, затем, спотыкаясь, направились к ближайшим стульям, их руки дрожали, а рты были разинуты. Пурпурные Драконы смотрели на Калэдней, ожидая приказов, в то время как королевская волшебница занималась магией обнаружения. Посланники сидели в своих креслах, испытывая то облегчение, то неуверенность, размышляя о мудрости предательства Эверески.

Через мгновение Алусейр вернула порядок в комнату, повернувшись к своему королевскому магу.

– Не могли бы вы рассказать мне, как этот шпион оказался здесь? Это был ловкий маневр, направивший мысли послов от предложения фаэримма к угрозе, которую он продемонстрировал в своем высокомерном использовании своей силы.

– Это могло убить нас всех!

Калэдней побледнела и покачала головой.

– Комната защищена от невидимости, телепортации, прорицаний…

– Очевидно, это не так, – перебила её Алусейр. Все еще полная решимости держать мысли посланников о том, как присутствие фаэримма, а не почему, без сомнения, выигрывая время, чтобы собраться с мыслями по этому вопросу, она посмотрела на Галаэрона.

– Может быть, сэр Нихмеду объяснит, как это было сделано?

Когда стражник опустил пояс, закрывающий рот Галаэрону, он оглядел стол совета и увидел, или, по крайней мере, его тень увидела, виноватые выражения на каждом лице.

– Галаэрон? – подтолкнула его Алусейр.

Не в силах больше игнорировать возмущение, поднимающееся в его груди, Галаэрон сердито посмотрел на принцессу.

– Вы действительно ждете ответа? – он спросил.

– Почему нет?

– Потому что я не предатель своего народа, – ответил Галаэрон. – Я никогда не помогу союзникам фаэриммов.

Возмущенный гул заполнил комнату, но выражение, появившееся на лице Алусейр, было не столько гневом, сколько капитуляцией.

– Оставьте нас, – сказала она.

Послы замолчали и стали смотреть друг на друга, ожидая, что кто-то другой возьмет на себя инициативу и либо возразит, либо начнет отступление.

– Сейчас же! – сказала Алусейр. – Мы обсудим фаэриммов завтра, когда у нас будет возможность заключить такую сделку и спокойно спать по ночам.

Послы поднялись в суете скрипящих ножек стульев и резких замечаний и ушли, оставив в комнате только Калэдней, Руху и дюжину Пурпурных Драконов с Галаэроном и Алусейр. Принцесса жестом указала всем на дверь.

– Вы тоже – сказала она, вставая и направляясь к Галаэрону. – Здесь мне ничто не угрожает.

Хотя их лица явно выражали недовольство, остальные знали, что лучше не сомневаться в способности Алусейр позаботиться о себе. Они последовали за посланцами в переднюю. Когда они ушли, Алусейр села рядом с Галаэроном и положила мозолистую руку на его стройное колено. Хотя она и не сжимала его, он чувствовал в ее объятиях достаточно силы, чтобы, если бы она захотела, переломать ему кости.

– Эльф, что мне с тобой делать? – спросила она. – Ты сам себе злейший враг ... И все же я не могу сказать, что все сложилось бы иначе, если бы ты не был им.

Сердце Галаэрона упало.

– Значит, вы собираетесь предать Эвереску?

– Нет, не Кормир. Это я обещаю, – сказала Алусейр. – Но, боюсь, мы также не сможем помочь.

– Вы оставляете нас одних?

Алусейр посмотрела через комнату и сказала:

– Я действительно не думала, что можно будет договориться о безопасности Эверески, но … – Она замолчала, потом покачала головой и снова повернулась к Галаэрону. – Дипломатия – это искусство возможного, Галаэрон, и мы ничего не можем сделать. Ты должен это знать.

Волна тёмного гнева начала подниматься в Галаэроне, но бороться с ней было нетрудно. Он действительно знал. Алусейр говорила ему правду, а именно так поступают друзья в подобных обстоятельствах. Он взял ее за руки.

– Я знаю. Спасибо. – Он посмотрел на дверь и добавил:

– Это был Альдувар Сноубранд.

Алусейр в замешательстве нахмурилась.

– Альдувар?

– Тот, кто рассеял чары Калэдней, – сказал Галаэрон. – Жители Долин уже были рабами разума, когда прибыли сюда, и фаэриммы знали, что от них меньше всего можно ожидать предательства. Он вошел первым и рассеял обереги, а фаэримм встал между двумя другими.

Алусейр подняла бровь.

Галаэрон кивнул, но объяснять дальше не стал. Когда дело касалось фаэриммов, он просто ... знал. Это был маленький подарок от шадовара, которого он когда-то знал.

– Ну, спасибо, – сказала Алусейр с улыбкой, затем наклонилась и поцеловала его, крепко, в губы. – Ты следи за собой. Я буду скучать по тебе.

ГЛАВА ВТОРАЯ

10 Флеймрула, Год Дикой магии

За теневой оболочкой Такари Лунноснежная видела только темные формы – туманные диски и туманные столбы, которые могли быть чудовищами или минералами, которые могли быть бехолдерами и багберами или валунами и разбитыми каменными глыбами. Они, казалось, никогда не двигались, что благоприятствовало неодушевленному, но всякий раз, когда она на мгновение отводила взгляд и оглядывалась назад, фигуры оказывались в разных местах. Это благоприятствовало животным, даже зловещим и опасным. При условии, конечно, что эта перемена была не просто игрой ее воображения. Разведка через теневую скорлупу была похожа на то, как если вглядываться в обсидиановое окно. Она могла сказать, что что-то лежало на другой стороне, но что это могло быть, можно было только догадываться.

Такари выругалась и направилась обратно к лагерю, ее тело согревалось под жарким солнцем Анаврока, когда она отошла от ледяной темноты раковины позади. Согласно последним новостям из Шараэдима, троица фаэриммов была замечена за несколько дней до того, как погнала армию рабов разума в направлении Такари. К сожалению, это все, что было известно. Шпионаж за фаэриммами всегда был смертельно опасен, так что каждый доклад изнутри давался дорогой ценой.

И высшие маги, посланные Эвермитом, тоже не могли получить эту информацию. В то время как стена смерти фаэриммов давно пала жертвой теневой оболочки шадовар, сама теневая оболочка оставалась достаточно сильной, чтобы обратить любое заклинание на себя. К счастью, способность Избранных слышать свои имена, произносимые в любом месте Фаэруна, вернулась с падением стены смерти – очевидно, потому, что шадовары не догадались сплести свою оболочку против дарованных божеством способностей Избранных. Хелбен Арунсун и Лаэраль Серебряная Рука, которые остались в ловушке с осажденными защитниками Эверески, смогли передать сообщения через Шторм Серебряную Руку или другого Избранного. Такари добралась до поля, где стояла ее разведывательная рота, и обнаружила, что там царит суматоха: лесные эльфы надевают доспехи, натягивают луки и спешат собраться у круга сбора. Ее заместитель, мужчина с терновыми глазами, мускулистым телосложением и широкой улыбкой, бросился к ней со шлемами и боевыми плащами в руках.

– В чем дело, Вагг? – спросила Такари, забирая у него плащ и набрасывая его на плечи. – Шадовары?

Вагг, на самом деле Уиззл Бендривер, но все звали его Вагг, потому что он качал головой всякий раз, когда улыбался, хмурился или говорил – качал головой.

– Лорд Рамеалаэруб отдал приказ. Он махнул шлемом через ее плечо, в сторону теневого барьера, и сказал:

– Лорд думает, что он рухнет.

Такари застегнула горловую застежку плаща и, обернувшись, обнаружила, что черный теневой барьер превратился в серо-голубой. Даже с расстояния в сотню шагов барьер казался невероятно огромным, темная стена простиралась за горизонт в обоих направлениях, изгиб ее купола был незаметен, когда она поднималась выше, чем она могла видеть. Перед ее глазами серо-голубая оболочка поблекла и стала просто серой. Эльфийка начала видеть террасные гребни холмов Южной Границы Пустыни и маячащие за ними, безошибочно узнаваемые утесы Высокого Шараэдима. Внутри гаснущей скорлупы от пустыни мягко поднимался широкий гребень, извиваясь вглубь предгорий, прежде чем подняться к высокому холму, который должен был стать первым плацдармом эльфийской армии внутри Шараэдима. Такари с облегчением увидела, что подножие хребта находится прямо перед лагерем ее роты. Предлагая лорду Рамеалаэрубу разбить лагерь, она была вынуждена вспомнить местность внутри теневой скорлупы по памяти и угадать хорошие плацдармы для каждой руки эльфийского наступления. То, что ее собственная рота находилась в надлежащем положении, означало, что и остальные тоже. Такари взяла у Вагга свой боевой шлем и со вздохом надела его на голову. Это был один из тех безвкусных, некоторые сказали бы, богато украшенных, доспехов, сделанных золотыми эльфами. Позолоченный и отделанный серебром, он был тяжелым, как камень, и почти таким же удобным. Круг высших магов Эвермита наделил его несколькими полезными чарами, включая их самую мощную магию защиты разума и способность оставаться в постоянном контакте с ее командиром. Вагг хихикнул.

– Ты похожа на разбойничью птицу, только громче и уродливее.

– Это не так уж плохо. Может быть, теперь ты перестанешь умолять меня играть в ночные игры.

– Ты собираешься надевать эту ужасную штуку на ночь?

– И ты тоже, – Такари указал на шлем Вагга, потом на его голову. – Фаэриммам все равно, когда они забирают своих рабов разума.

Вагг нахмурился. Покачав головой, он усмехнулся, глядя на украшения, вбитые в металл.

– Корабли, – проворчал он. – С этой компанией всегда корабли и паруса. Что плохого в нескольких деревьях?

– Кто знает? – Такари была так же искренне озадачена, как и ее заместитель. – Может быть, на Эвермите нет деревьев.

– Ты так думаешь?

Глаза Вагга расширились от этой пугающей мысли, и Такари пожала плечами. Теневой барьер из серой скорлупы превратился в прозрачную плотину, и видеть мерцающий барьер стало труднее, чем местность за ним. Такари не видел ничего, кроме валунов и разбросанных по склону холма голых деревьев дымчатого терна и высохших силуэтов нескольких колючих мыльных листьев. Мыльные листья на которые ей придется смотреть. За два десятилетия, которые она провела, патрулируя Южную Границу Пустыни с Галаэроном Нихмеду и его Стражей Гробниц, она никогда не видела ни одного так близко от Анаврока. Когда Такари не увидела больше ничего интересного, она обратила свои мысли внутрь и активировала магию сообщений шлема, представив суровое лицо лорда Рамеалаэруба.

– Лорд верховный командующий, – сказала она.

Образ в ее сознании стал более материальным, приняв хмурое лицо остролицего золотого эльфа с тонким, как кинжал, носом и бровями, изогнутыми так же резко, как корабельные кили.

– Лунноснежная, – сказал золотой эльф, и его слова эхом отозвались в ее голове. Я уже начал думать, что с тобой что-то случилось.

– Я была за теневым барьером, милорд. – Такари взглянула на Вагга и закатила глаза. Рамеалаэруб был типичным золотым, полным представлений себя и того, как все должно быть. – Ищем тех рабов разума, о которых предупреждал Хелбен.

Выражение лица Рамеалаэруба стало нетерпеливым.

– И?

– Я ничего не видела, милорд. – Раздраженная его поведением, Такари не собиралась облегчать ему задачу. – Это было до того, как упал теневой барьер. Вокруг было слишком темно.

– Барьер теперь не темный, сказал Рамеалаэруб.

Но теперь я вернулась к своей роте. – тон Такари был невинным. – Разве вы не призвали нас к оружию? Грозовая туча накрыла лицо Рамеалаэруба. Раздраженный, он что-то сказал кому-то рядом с собой, затем взял себя в руки и повернулся к Такари.

– Лунноснежная, мы с Владычицей Леса договорились, что лесные эльфы будут служить разведывательной ротой армии. – Хотя глаза Рамеалаэруба выглядели так, будто они вот-вот выскочат из орбит, он говорил намеренно терпеливым тоном, который предполагал, что он не понимает, как Такари играет с ним. Не будешь ли ты так добра взять своих эльфов и посмотреть, нет ли каких-нибудь признаков врага?

– Конечно, все, что вам нужно было сделать, это сказать. – Такари начала беспокоиться, что Рамеалаэруб действительно не понимает, что она играет с ним в игру. Если так, то это не сулит ничего хорошего эльфийской армии. – Но я могу сказать вам, что они уже знают, что мы здесь.

– Ты их видишь?– Он волновался.

– Не совсем, – ответила Такари. – Все дело в деревьях.

– Деревьях?

Некоторые не должны быть здесь, так близко к песку, – объяснила Такари. По крайней мере, Рамеалаэруб был достаточно эльфом, чтобы понять, что это значит.

Он задумался, потом спросил:

– Какие именно?

– Мыльные листья, – сказала Такари. – Они…

– Я знаю, что такое мыльный лист, Лунноснежная. Он отвернулся и заговорил с кем-то еще, потом вернулся к ней.

– У нас здесь есть несколько, но их недостаточно, чтобы замедлить нас. Скорее всего, это просто часовые.

– Возможно, – сказала Такари, – но с фаэриммом ты никогда не сможешь…

– Вот почему вам нужно обезопасить наш фланг, – сказал он. – Мы войдем быстро и жестко, но как только призрачная оболочка опустится, неизвестно, сколько времени потребуется фаэриммам, чтобы восстановить свои силы. Вы должны быть впереди нас, и дайте мне знать, когда у вас возникнут проблемы.

– А, так вот чем занимается разведывательная рота?

– Я серьезно, Лунноснежная, – сказал Рамеалаэруб. – Играй со мной, если хочешь, но не со своей миссией. Ты лучше любого из нас знаешь, как быстро это может обернуться катастрофой.

Возможно, у этого лорда Верховного Командующего было больше здравого смысла, чем у предыдущих генералов Эвермита. Такари кокетливо улыбнулась ему и сказала:

– Лорд Рамеалаэруб, я не могу понять, почему вы думаете, что я играю с вами. Она посмотрела в сторону теневого барьера и, увидев, что она поблекла до прозрачного мерцания, продолжила:

– Если вы не будете получать от меня вестей каждые четверть часа ... считайте, что это сигнал тревоги.

– Очень разумно, – ответил Рамеалаэруб. – А теперь, Лунноснежная, постарайся не дать себя убить. Ты единственный разведчик, который действительно знает эту часть Шараэдима.

Образ Рамеалаэруба исчез из ее сознания, и Такари, обернувшись, увидела, что ее рота ждет у круга сбора. Хотя все рейнджеры застегнули свои боевые плащи и натянули луки, ни один не надел яркие боевые шлемы, присланные Эвермитом. Большинство шлемов валялось на земле, а некоторые использовались как подставки для ног или табуретки.

Такари постучала по своему шлему и сказала

– Наденьте их.

– Но они уродливые, – пожаловалась Джисела Уайтбарк.

– И тяжелые, – добавил Гримбл Оукорн.

Такари пожала плечами и сказала:

– Как хотите, но скажите мне, что вы будете делать, когда фаэриммы сделают из вас рабов разума. Вы бы предпочли быть убитыми или позволить им воткнуть в вас яйцо?

Началась схватка за шлемы. Такари подождала, пока они пойдут дальше, затем объяснила их миссию и повела их по хорошо проторенной тропе к тому, что раньше было теневым барьером. От магической преграды не осталось и следа. Тропа только что закончилась, и через несколько шагов каменистый склон их хребта вынырнул из песка и начал подниматься в беспорядке валунов и голой земли к далеким вершинам Высокого Шараэдима. Такари копалась в песке, пока не нашла камешек. Наполовину ожидая, что он исчезнет во вспышке тьмы, как и сотни других, которые она бросила через теневой барьер, она бросила его так сильно, как только могла.

Камень с грохотом упал на землю в тридцати шагах от гребня. Она некоторое время изучала камешек, не совсем веря, что он действительно попал в Шараэдим, затем повернулась к своей компании. Они стояли рядом, нервничая и немного напуганные.

– После всего этого времени я, наверное, ожидала чего-то большего.

– Я просто рад, что он не растаял или что-то в этом роде, – сказал Вагг.

Пока Вагг говорил, Такари заговорила на языке пальцев, ее руки выдавали безмолвные инструкции, которые изучались гораздо внимательнее, чем болтовня ее заместителя.

– Судя по тому, что ты говорила об этих шадоварах, – продолжал Вагг, – я не думал, что она просто исчезнет. Я был уверен, что он взорвется или что-то в этом роде и убьет нас всех.

– Тогда я благодарю Риллифана Раллитила, что ты ошибся, – сказала Такари. Ее пальцы продолжали плести команды, предупреждая воинов быть осторожными с другими вещами, кроме мыльных листьев. – Эта работа сложнее, чем я ожидала.

Она подала знак:«Сейчас!». Натягивая стрелы на ходу, рота рассеялась и выпустила их. Стрелы пролетели над головой Такари с низким гудящим свистом, и склон позади нее разразился болезненными визгами и странными булькающими завываниями. Она обернулась. Там, где мгновением раньше были мыльные листья, она обнаружила полдюжины иллитидов, рухнувших на землю, их тела были усеяны стрелами, а щупальца рта корчились в муке.

Остальная часть склона оставалась такой же неподвижной, как и прежде. Вложив стрелу в свой лук, Такари присела на корточки и бросилась вперед. Укрывшись за первым попавшимся валуном, она поскребла поверхность наконечником стрелы, чтобы убедиться, что это действительно валун, затем посмотрела налево и направо вдоль подножия хребта. Они были замаскированы магией своих боевых плащей, потому потребовалось несколько мгновений, чтобы найти ближайших членов ее роты, прячущихся за валунами, похожими на ее. Она даже не попыталась сосчитать головы. С ротой, разбросанной по всей ширине хребта, ей было бы трудно найти их всех, даже если бы они стояли на цыпочках и размахивали руками.

Она представила себе свою роту, ожидающую в круге сбора несколько минут назад, затем прошептала:

– Разведывательная рота, есть что доложить?

Когда ответа не последовало, она вздохнула с облегчением и доложила об их успехах лорду Рамеалаэрубу. Он поздравил ее с успехом, сообщив, что лунные эльфы, защищающие другой фланг, также наступают, затем напомнил ей, что основные силы армии начнут наступление через пять минут, и призвал ее продолжать двигаться. Такари сдержал кислый ответ и отдала приказ подниматься на гребень двумя волнами, прикрывая друг друга по мере продвижения.

Гримбл Оукорн, ее партнер в этой тактике, появился из-за валуна в тридцати шагах справа от нее и пробежал еще тридцать шагов вперед, прежде чем нырнуть обратно в укрытие. Такари быстро покинула свое укрытие и, беспорядочно извиваясь, чтобы стать трудной мишенью, пробежала шестьдесят шагов, прежде чем, наконец, опустилась на колени за большим стволом мертвого дымного шипа. Это была тяжелая работа, особенно когда жаркое анаврокское солнце било в тяжелый шлем, который она носила. Пот начал стекать по ее лбу.

Последовала трехсекундная пауза, прежде чем Гримбл и остальные в первой волне вышли из новых укрытий. Только дураки оставляли укрытие там же, где входили, а разведчики лесных эльфов не были дураками. Они пробежали шестьдесят шагов вверх по склону и спрятались в укрытие. Такари и вторая волна подползли к новым стартовым точкам и устремились вверх по склону.

Опустошения странной войны превратили эту пустынную страну чудес в мрачный призрак ее прежней, оставив сотни дымных шипов, разбросанных по склону холма, их стволы обломаны у основания или их веер корней вырван целиком из каменистой почвы. Деревья, которые остались стоять, были голыми и облезлыми, их кинжалообразные листья были разбросаны вокруг их оснований, как иссохшие серые юбки. Даже крепкие колючие кусты ежевики, которые, казалось, лучше всего росли в земле, которая была скорее камнем, чем почвой, и цвели только в самую сильную засуху, были увядшими и поникшими, их крошечные листья были хрупкими и коричневыми.

Это зрелище наполнило Такари холодным гневом, и не только потому, что ей было больно видеть оскверненный войной Шараэдим. Два десятилетия, которые она провела, патрулируя местность с Галаэроном Нихмеду, были самыми счастливыми в ее жизни, даже если он все это время отказывался признавать их духовную связь, и вид увядающей земли напомнил ей, что ее воспоминания тоже исчезают, что в конце концов она останется только с сухим фактом: что она была Стражем Гробниц на Южной Границе Пустыни и была влюблена в своего командира. Но сама любовь, простая радость быть всегда рядом с ним, трепет, который пробуждался в ее сердце при каждой его улыбке, все это уйдет, унесенное войной и потерянное для нее, как и сам Галаэрон.

Такари сбилась со счета, сколько раз они с Гримблом по очереди мчались вверх по склону, но ее дыхание стало прерывистым, а волосы так вспотели, что хлюпали под шлемом. Она опустилась на колени за разбитым валуном и вытерла глаза о плечо своего плаща, затем посмотрела на склон наверху, где Гримбл мчался вперед и опустился на колени за упавшим дымным терном. Его боевой плащ стал таким же жемчужно-серым, как и кора, пара полос на плечах соответствовала полосе борозд на стволе. Наполовину жалея, что не выбрала более медленного партнера, Такари на четвереньках пробралась по неровной земле, вышла из-за квадратного валуна и начала свой рывок. Такари успела сделать не более трех шагов, прежде чем ее взгляд снова упал на укрытие Гримбла. Его плащ потемнел и покрылся пятнами, как и волосы, уши и подошвы сапог ˗ все, что она могла видеть сзади. Подойдя ближе, она увидела, что и он, и его плащ казались странно жесткими и были покрыты крошечными черными и красными крапинками.

Такари спрыгнула за выступ высотой по колено в десяти шагах от Гримбла, затем воспользовалась своим шлемом, чтобы остановить отряд. Не выглядывая из-за укрытия, она представила себе красивое лицо Гримбла.

– Гримбл? – прошептала она.

Ответа не последовало.

Пульс Такари застучал в ушах, как раз тогда, когда ей действительно нужно было услышать. Она закрыла глаза, отложила оружие и сделала несколько успокаивающих вдохов. Когда шум наконец затих, она подняла большой камень и, поднявшись из-за своего выступа, швырнула его в спину Гримблу.

Он ударился с каменным звоном.

Такари вернулась в свое укрытие и активировала магию сообщений шлема.

– Разведывательная рота, будьте осторожны. На нас напали – что-то превратило Гримбла в статую.

– Вайека тоже, – прошептал Вагг. – Не видел, что случилось.

– Я тоже, – ответила Такари. – Кто-нибудь?

Никто ничего не сообщил. Такари ничуть не удивилась. Фаэриммы произносили свои заклинания исключительно мысленно, никаких жестов или слов не требовалось, и глазная магия их слуг-бехолдеров была так же безмолвна.

– Мы должны выяснить, откуда это идет, – сказала Такари. Она подняла голову достаточно высоко, чтобы выглянуть из-за выступа. – Я как раз под Гримблом и вижу с полдюжины хороших мест, где можно спрятаться, начиная с зарослей кинжальной изгороди слева и заканчивая грудой из трех валунов справа.

– Я с Вайекой, сказал Вагг через шлем. Я не вижу кинжальной изгороди слева, только корни опрокинутого дымного шипа.

– Значит, где-то между корнями и валуном, – сказала Такари. – Все, кто этого не видит, продолжайте двигаться вперед и двигайтесь кругом…

– Подождите. – Образ розовоносого лица Алайи Тислдью пришел в голову Такари вместе с ее голосом. – Что-то шипит. Может быть, это ничего, но я возьму…

Ее образ исчез из сознания Такари.

– Алайя?

– Превращена в камень, – сказал партнер Алайи, Росл Харп.

Хотя эти двое были любовниками, Росл не казался чересчур расстроенным. С сотней боевых магов и тремя кругами высших магов в эльфийской армии с воином могли случиться вещи и похуже, чем превращение в камень.

– Это настигло ее, когда она оглядела валун, – продолжил он. – Она не могла видеть укрытие, о котором ты говорила.

Значит, он движется, – сказал Вагг.

– Ты имеешь в виду ходит вокруг, – сказал Росл, и его голос прозвучал в голове Такари едва слышным шепотом.

– Ты уверен? – спросила Такари. – Фаэриммы левитируют. Созерцатели тоже.

– Слышу его, сказал Росл. – Уходит.

– Много ног? – спросила Такари. Она начала думать, что знает, с чем они столкнулись. – Может, хвост волочится? Похоже на то, – сказал Росл. Но я ничего не вижу.

Такари закатила глаза и ответила:

– Возможно, тебе придется рискнуть взглянуть, Росл.

– Я смотрю, – сплюнул Росл. Я не вижу ничего, кроме камней и …Он невидим! – Такари и Росл пришли к этому выводу одновременно, а потом Такари спросил:

– Ты уверен, что стоишь за этим?

– Я уверен, сказал Росл. За кого ты меня принимаешь, за человека? Будьте готовы к прикрытию, все. Я наложу заклинание и побегу.

Голос Росла исчез, когда он приготовил заклинание. Такари посмотрела направо. В пятидесяти шагах от него Вагг поворачивался в сторону Росла, перекинув лук через спину, чтобы его руки могли свободно пользоваться собственной магией. Хотя Такари не могла видеть других разведчиков, она знала, что все в радиусе двухсот шагов от позиции Росла будут делать то же самое.

Она только начала гадать, почему так долго, когда откуда-то сверху по склону треснула серебряная искра и исчезла. Мгновение спустя по гребню прогрохотал низкий гул.

– Росл? – спросила Такари.

– Он упал, – сказала Джисела Уайтбарк, появившись в сознании Такари. Ее медные глаза были широко раскрыты от шока и ужаса. – Молния, кажется. Он был не настолько силен. Он все еще дымится и достаточно жив, чтобы метаться.

– Ты видела, откуда она взялась? – спросила Такари.

Джисела покачала головой. Хотя она, несомненно, была ближайшим эльфом к Рослу, она не вызвалась, а Такари не предложила, пойти ему на помощь. Их невидимый противник только этого и ждал, и Джисела в конце концов оказалась бы лежащей на земле рядом с ним.

– Лунноснежная. – Резкие черты лица лорда Рамеалаэруба всплыли в сознании Такари.

– Мы услышали грохот. У нас неприятности, – доложила Такари. – Невидимый василиск, я думаю, и что-то, защищающее его.

– Только один защитник?

– Возможно. Скорее всего.

– У Гвинанаэль Тахтрел и ее рейнджеров возникли проблемы с фаэриммом на другом фланге. Он продолжает отступать, борясь, чтобы задержать наступление. Мы думаем, что они пытаются выиграть время, чтобы восстановить свою магию. Ты не можешь этого допустить.

– Легко сказать, милорд, – ответила Такари. – Это не так легко сделать. Мы даже не знаем, где он.

– Найди, – приказал Рамеалаэруб. Мы сейчас двигаемся в долину, и нам нужно, чтобы вы оставались впереди нас.

– Мы несем потери.…

– И вы будете продолжать нести их, пока не устраните проблему! – Голос Рамеалаэруба смягчился, когда он добавил:

– Вы разведывательная рота, Лунноснежная. Вы должны нести потери. Двигайтесь.

Лицо лорда верховного командующего исчезло, оставив проклятия Такари падать только на ее собственные уши. Она выглянула из-за своего выступа и изучила склон наверху, но не смогла найти никаких намеков на то, где мог скрываться нападавший. Если бы она была там, наверху, она бы пряталась в темных углублениях внутри груды валунов, но это было не так. Она даже не принадлежала к той же расе. Она была эльфом, а они -… она понятия не имела, с чем они столкнулись. Бехолдеры редко использовали молнии, но нападавший вполне мог быть рабом разума из Эверески или спасательной армии Лаэраль Серебряной Руки. Или это мог быть фаэримм, с которым столкнулись Гвинанаэль и ее лунные эльфы. Такари не нашла никаких намеков на склоне выше.

Она мысленно представила себе Джиселу и сказала:

– Джисела, ты можешь ...?

Когда ее память о лице не сложилась в четкий образ, Такари поняла, что там никого нет, и оборвала фразу. Она почувствовала, как желчь обжигает горло, и попыталась проглотить ее. Она вернулась через два вздоха.

Надеясь, что ее голос не прозвучит слишком неуверенно, она назвала всю роту по именам. Не хватало только Джиселы, но, когда она взяла перекличку, василиск, или что это было, превратил еще одного разведчика в камень. По крайней мере, в одном Рамеалаэруб был прав. Укрытие в скалах не избавит их от потерь.

– Боюсь, нам придется сделать это так, как сделали бы золотые, – объявила Такари.

– Ты имеешь в виду нападение? – спросил Вагг.

Более привычные к охоте, чем к бою, лесные эльфы предпочитали скрытность и засаду скорости и свирепости, особенно когда скорость и свирепость означали атаку в зубы вражеской обороны.

– Продвигайтесь двумя волнами, – пояснила Такари, – и внимательно следите за тем склоном. В этом нет особого смысла, если мы не увидим, где прячется враг. Первая линия, вперед!

Первая волна едва успела покинуть свои укрытия, как еще одна молния ударила вниз по склону. Эта была немного сильнее первой, достаточно громкой, чтобы Такари почувствовала, как у нее хрустнуло под ложечкой. Она ударила примерно в сотне шагов, достаточно близко, чтобы она увидела, как она сбила с ног одного из ее разведчиков. Напарница раненого эльфа покинула свое укрытие, чтобы помочь, и тут же была поражена полетом золотых стрел магии. Обе атаки пришли откуда-то далеко справа от гребня. Такари сосредоточила свое внимание на этом направлении, но не потрудилась поднести стрелу к щеке. Даже если угол был хорошим, а это было не так, она все еще имела лишь смутное представление о том, куда целиться. Остальная часть волны продвинулась всего на десять шагов, прежде чем враг ударил снова, на этот раз молнией, достаточно мощной, чтобы наконечник пробил тело жертвы и вышел с другой стороны. Такари показалось, что вспышка заплясала по зубчатому гребню хребта на дальней правой стороне, но она все еще не могла точно уловить, откуда она пришла. Эльфам удалось сделать еще дюжину шагов, прежде чем Такари, наконец, увидел шар красного пламени, появившийся в середине зазубренного силуэта небольшого утеса и пронесшийся над гребнем хребта, чтобы поразить цель где-то за ним. Она начала называть местоположение над своим шлемом, но затем непрерывный поток темных стрел начал лететь обратно к утесу, и она поняла, что цель была найдена. Не то чтобы это принесло им много пользы. К тому времени, как первая волна закончила свой этап наступления и начала отступать за укрытие, один эльф во второй волне был превращен василиском в камень, а скрытый нападавший убил еще одного в первой. Каждая атака казалась чуть более мощной, чем предыдущая, и Такари не думала, что это только потому, что жертвы продолжали приближаться. Молнии трещали все громче, магических разрядов становилось все больше, огненные шары становились все больше и горели все ярче. Плетение восстанавливалось в Шараэдиме, и по мере этого враг становился все сильнее. Нападавший, должно быть, фаэримм.