Текст книги "Чародей (ЛП)"

Автор книги: Трой Деннинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

– Надеюсь, ты впервые используешь здесь мое заклинание.

Поскольку Избранные могли высвобождать настоящий серебряный огонь только один раз в час, она приказала своим спутникам использовать ее заклинание только один раз.

– Мой план не сработает, если они поймут.

– Эти шадовары впервые видят, как я им пользуюсь, – сказал Туух. – Это все, что имеет значение.

Он поднял руку и, произнеся один-единственный слог, пошевелил пальцами. Безе поднялась над головами шадовар и поплыла в их сторону. Несколько воинов вскинули руки, чтобы метнуть мечи. Вскинув руки и выкрикнув что-то, что, возможно, смутно было похоже как заклинание, Арр вызвала рой огненных звезд, взрывающихся об живых существ, и послала его по теневому покрову.

Он настиг шадовар прежде, чем они успели повернуть головы, чтобы увидеть, что издает этот звук. Те, кто не был огражден защитными заклинаниями, просто исчезали в извержении дыма и пламени. Остальных швырнуло через теневой покров, обратно в стену огня, которую Арр подняла ранее. Судя по крикам и жирному дыму, поднимающемуся с другой стороны, казалось маловероятным, что их защитная магия выдержала путешествие.

– Слишком быстро для человека, тебе не кажется? – Туух подвел Безе к ним. – Но ты спас Безе.

– Хорошо, отправь ее куда-нибудь, – приказала Арр, – пока она не умерла и не разрушила мой план.

Позади них Райри, говоря в Ветрах, сказал:

– Судьба твоего плана уже решена. Шадовары ушли.

Арр обернулась и увидела, что Райри и Яо стоят за свернутым покровом, глядя на пустой таз. В ледяном холоде Высокого Льда облако поднимающегося пара уже превратилось в лед и упало обратно на землю, а слякотная вода, по которой они пробирались всего несколько минут назад, замерзла, превратившись в зубчатую голубую равнину. Единственный признак шадоварских принцев, которые пытались застать их врасплох с тыла, где виднелись испачканные сажей воронки, куда их швырнули в стены бассейна заклинания фаэриммов.

– Я гений, – сказала Арр. – Когда мы работаем вместе, никто не может бросить нам вызов!

– Это будет большим утешением для духа Безе, – сказал Туух.

Арр оглянулась и увидела, что Безе вернулась в истинную форму. Она осела на землю, ее хвост и четыре руки безвольно повисли, рот был открыт и из него лилась кровь.

– Туух, разве я не сказала тебе послать ее куда-нибудь? – спросила Арр. – Шпионы все еще могут быть.

Туух дотронулся до Безе, и маленькая капля открылась в воздухе и высосала труп из поля зрения. Судя по жужжанию насекомых и вони отбросов, Арр догадалась, что он отправил тело во второй или третий из Девяти Адов. Как только портал закрылся, Арр отпустила магические стены, которые она создала, и с радостью увидела теневой покров, усеянный мертвыми шадоварами. Не было видно ни Эсканора, ни тех, кто своими телами потушил охватившее его пламя.

– Я не вижу раненых, – разочарованно произнесла Райри. – Где раненые?

– Сейчас в Шейде, – сказала Арр. – Я уверена, что их забрали шадовары.

– Правда? – Райри посмотрела на Арр так, словно она спрятала раненых и хранила их для себя. – Почему?

Туух пожал плечами и сказал:

– Какое это имеет значение? Многие двуногие делают это, когда могут.

Райри с сомнением посмотрела на него, а затем, казалось, наконец приняла то, что видела.

– Если ты так говоришь... – она повернулась к Арр и спросила:

– Что теперь?

– Закончим работу, – сказала Арр, когда она вернулась к свернутому покрову и перелезла через него. – Именно так поступили бы Избранные.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

15 Флеймрула, Год Дикой магии

Галаэрон и остальные ждали все утро, когда приглушенный треск телепортационного заклинания, наконец, прозвучал в центре двора, и их гостья появилась в вихре серебряных волос, слабый запах крови и серы тянулся за ней. Она была высокой даже для человека, и особенно для человеческой женщины, со стройным телосложением и поразительной фигурой. Хотя ее лицо было немного грубоватым по эльфийским стандартам, она, тем не менее, была потрясающей красавицей, с мерцающими глазами, высокими скулами и пухлыми губами. Руха налила в бокал кормирского вина, лучшего из доступных, хотя это мало что говорило после разрушительной Войны с Гоблинами, и вышла ей навстречу. Не уверенный в том, какое приветствие он получит, Галаэрон шел на шаг позади. Арис оставался скрытым в своей спящей аркаде, чтобы не напугать ее до того, как она оправится от оцепенения после телепортации. Руха остановилась рядом с женщиной и сказала:

– Добро пожаловать в Арабель, Шторм. Спасибо, что пришла.

Звук знакомого голоса, казалось, вывел Шторм из оцепенения. Она осушила вино одним большим глотком, затем сделала кислое лицо.

– Это самое кислое пойло, которое я пила за последние годы. – Она снова вложила кубок в руки Рухи. – Но я выпью еще. Я все утро обменивалась заклинаниями с шипастыми и глазастыми, и жажда, которую я испытываю, может осушить Лунное Море.

– Может быть, ты присядешь? – предложил Галаэрон, указывая на стол, который они поставили в тени дома. Дома, который они купили на выручку от продажи одной из статуй Ариса. – Мы можем принести немного еды, если ты голодна.

Шторм настороженно посмотрела на него, но последовала за ним к столу.

– Сидеть – это хорошо, но я не буду есть. Битва еще не закончена, а сражаться на полный желудок мне не по душе.

Когда они заняли свои места, Арис вышел из-под аркады и присоединился к ним. Его мрачное лицо выглядело еще более мрачным, чем обычно. Когда он сел рядом с ними, его тело упало так тяжело, что кружки зазвенели на столе. Шторм вытянула шею и посмотрела в глаза гиганта размером с тарелку.

– Рада тебя видеть, Арис. Ты выглядишь лучше, чем в нашу последнюю встречу.

– Я ждал случая поблагодарить вас должным образом за спасение моей жизни, леди.

Великан сунул руку под плащ и вытащил трехфутовую скульптуру Шторм, стоящей на коленях. Сходство, конечно, было совершенным, с выражением одновременно ангельским и яростно-покровительственным. Галаэрона поразило, что она очень похожа на человеческую версию Ангаррадх, эльфийской богини рождения, защиты и мудрости.

– Пожалуйста, примите это как маленький знак моей благодарности.

Шторм со вздохом взяла фигуру.

– Это ... это … Арис, это прекрасно! – Она поставила его на стол, потом встала и принялась изучать со всех сторон.

– Слишком красивая, чтобы быть мной ... или любой смертной женщиной.

– Нисколько. Это лицо видят те, кому вы помогаете. – Арис посмотрел в сторону Рухи и добавил:

– Руха помогла мне выследить некоторых из них, так что я знаю.

Шторм оторвала глаза, блестящие от непролитых слез, от статуи и подошла к нему. Даже сидя на земле, великан возвышался над ней, и в конце концов она обняла его за руку.

– Я всегда буду дорожить ей, Арис. – Она откинула голову назад и послала ему воздушный поцелуй, который плавно поднялся к его лицу и лег на щеку, как серебряная татуировка. – Спасибо.

Галаэрон был рад видеть, что Шторм так высоко ценит дар Ариса, на самом деле он ничего другого и не ожидал, потому что искусство великана никогда не переставало волновать тех, кто его видел, но ее реакция также омрачила его собственное настроение. Великан не одобрял того, что собирался предложить Галаэрон, и, учитывая, что Шторм считала его ответственным за большую часть неприятностей Фаэруна, его идею будет достаточно трудно продать, не добавляя никакого дополнительного веса оппозиции Ариса. Оставив Ариса с глупой улыбкой, Шторм вернулась на свое место и повернулась к Рухе.

– Предположим, мы перейдем к делу. – Хотя ее манеры были оживленными, ее настроение значительно улучшилось благодаря дару Ариса, и беспокойство за ее словами казалось скорее вопросом времени, чем неудовольствия.

– Сомневаюсь, что ты вызвал меня с войны в Шараэдиме, чтобы Арис мог преподнести свой дар.

Галаэрон поморщился. Избранных Мистры нигде не «вызывали», и тот факт, что она использовала это слово, чтобы описать их просьбу об аудиенции, не был хорошим знаком. Если Руха и заметила выбор слова, то глаза ее этого не показали.

– У Галаэрона есть идея. Я думаю, это может сработать. – Руха подняла взгляд на серое лицо Ариса и добавила:

– Арис так не думает.

– И вы пригласили меня сюда, чтобы разорвать связь? Заметив сарказм в голосе Шторм, Галаэрон сказал,

– Я хочу низвергнуть Шейд.

Шторм приподняла бровь.

– Низвергнуть?

Как старые города Незерила, – пояснил Галаэрон. – Низвергнуть его в пустыню.

– Если ты спрашиваешь разрешения, не стесняйся.

– На самом деле я не могу сделать это в одиночку.

Пока все шло хорошо, по крайней мере, идея ей понравилась.

– По правде говоря, мне нужно, чтобы ты и другие Избранные сделали это за меня.

Шторм закатила глаза, как будто ожидала чего-то подобного.

– В данный момент мы заняты спасением Шараэдима. Я думала, вы уже слышали.

– А я тебе говорю, как! – рявкнул Галаэрон. Он уловил проблеск беспокойства в глазах Ариса, затем сделал паузу, чтобы успокоить свой растущий гнев. Наконец он спросил:

– Ты выигрываешь?

Шторм отвела взгляд.

– Нет. Наступление лорда Рамеалаэруба остановилось у Курганов Вишаена.

– Курганы Вишаена? – ахнул Галаэрон. – Что он там делает?

– Это не очень хорошая база?

Галаэрон покачал головой.

– Похоже на засаду, но оттуда он не сможет добраться до Эверески, – сказал он. – Если фаэриммы поднимутся по Медному Каньону, он окажется в ловушке напротив Высокого Шараэдима.

Шторм подняла бровь и сказала:

– Я передам это. К сожалению, он продвигается вслепую.

Она оставила заявление висеть, предоставив Галаэрону спросить, хочет ли он услышать подробности. Он не знал, но должен был знать.

– Вслепую? – повторил он. – Я думал, с ним Такари Лунноснежная.

– Пропала в тот день, когда пал теневой барьер.

Манеры Шторм стали мягче, и впервые с тех пор, как Галаэрон узнал ее, он увидел ту мягкость, которая была изображена в скульптуре Ариса. Она устранила фаэримма, который задерживал продвижение лорда Рамеалаэруба. Галаэрон откинулся на спинку стула, его сердце болело так, словно кто-то ударил его. Он не видел Такари с тех пор, как вскоре после их путешествия в Карс он вернул ее, избитую и окровавленную, в Рейтхиллаэтор и оставил там, чтобы она пришла в себя. Они никогда не были любовниками, но он, наконец, пришел к пониманию, слишком поздно, после того, как оставил ее позади, что они были духовно близкими друзьями, связанными на уровне более глубоком, чем любовь. Выбор уйти с Валой, еще одной женщиной, которую обстоятельства вынудили его бросить на произвол судьбы, был его собственным, но он был бесконечно менее сложным из-за резкости Такари, когда она сказала ему, что надеется никогда больше его не увидеть. Мысль о том, что эти слова будут последними, которые он, когда-либо слышал от нее, наполнила его грубой болью, и горькой яростью, которая, как он знал, была не совсем его собственной, которая шептала ему, что Шторм лжет, и требовала, чтобы он ударил ее. Вместо этого Галаэрон опустил подбородок и прошептал молитву, прося Такари простить его глупость и умоляя Повелителя Листьев присмотреть за ее духом. Шторм положила ладонь на руку Галаэрона, и тут же убрала ее, когда его тень отшатнулась от ее прикосновения и заставила его вздрогнуть.

– Знаешь, Галаэрон, ты мог бы быть очень полезен лорду Рамеалаэрубу – сказала она. – Я сомневаюсь, что кто-то в эльфийской армии будет настолько глуп, чтобы отказаться от твоей помощи.

Но всегда оставался вопрос, думал Галаэрон, или, возможно, это была его тень. Именно он первым проломил Стену Шарнов, а затем пригласил шадовар в мир, чтобы исправить нанесенный ущерб. Он был причиной всех этих неприятностей, и даже если они были достаточно мудры, чтобы не говорить ему этого в лицо, он знал, что его собратья-эльфы будут шептать каждый раз, когда он повернется спиной.

– Теперь это план, который имеет смысл, – сказал Арис. – Почему бы нам не вернуться в Шараэдим, где мы сможем хорошо сражаться с фаэриммами?

– Потому что мы не можем выиграть войну, сражаясь с фаэриммами. И мы не сможем спасти Эвереску таким образом.

– Это часть, которая не имеет смысла, – сказал Арис. – Фаэриммы хотят убить шадоваров, а шадовары хотят убить фаэриммов. Уничтожение Шейда, даже если бы ты мог, не поможет Эвереске.

– Но это так, Арис, – сказала Шторм. – У эльфов мало надежды, я бы сказала, никакой, победить фаэриммов в одиночку. Остальная часть Фаэруна была слишком ослаблена Таянием, чтобы послать помощь, и те немногие войска, которые у них есть, должны остаться дома, чтобы защищаться от шадоваров. Шадовары находятся в такой же ситуации – они не осмеливаются вступать в бой с фаэриммами, опасаясь, что остальной мир нападет на них и остановит Таяние.

Для Галаэрона было большим облегчением, что именно Шторм объясняла это. Возможно, кто-то из Избранных сумеет переубедить упрямого великана.

Арис прервал эту мечту твердым покачиванием головы.

– Это не сработает.

– Возможно, не сразу, – сказала Руха, – но когда королевства восстановятся, они смогут послать войска, чтобы присоединиться к эльфам. Даже фаэриммы не могут противостоять объединенной мощи всего Фаэруна.

Арис скрестил руки на груди. К удивлению Галаэрона, Шторм проигнорировала гиганта и повернулась лицом к нему и Рухе.

– Твой план сработает только в том случае, если уничтожение Шейда будет быстрым, – сказала она.

– Без мифаллара город падет, – сказал Галаэрон. – Разрушение будет мгновенным.

Шторм кивнула.

– Я думала, что именно это ты и планировал для нас. Но как мы войдем в город? Магия Шейда защищает даже от нас.

Галаэрон улыбнулся и рассказал ей свой план. Когда он закончил, Шторм налила себе еще вина, откинулась на спинку стула и задумалась. Прошло всего несколько мгновений, прежде чем она выпила содержимое кубка и кивнула.

– Это может сработать.

– Замечательно! – Галаэрон наполнил кубки для себя и Рухи. – Мы можем быть готовы…

– Я сказала «может». – Шторм подняла руку, чтобы остановить его, затем посмотрела на Ариса и сказала:

– прежде чем решить, что я хочу услышать аргументы Ариса.

Великан бросил виноватый взгляд в сторону Галаэрона, затем сказал:

– Галаэрон не сможет этого сделать.

Шторм нахмурилась.

– Что же тут поделать? Все, что ему нужно, – это казаться упрямым и беспечным.

Она взглянула на него и добавила:

– Это не в его характере.

– Потом, – уточнил великан. – Как только он окажется в городе, его тень станет слишком сильной. Мы потеряем его... и на этот раз, боюсь, навсегда.

Это риск, – согласилась Руха. – Он недостаточно силен, чтобы сражаться с Теламонтом.

Галаэрон пожал плечами и сказал:

– Я могу сопротивляться достаточно долго, чтобы это сработало. После этого... Ну, я сомневаюсь, что Избранным будет трудно устранить проблему до того, как она выйдет из-под контроля.

Шторм долго изучала его, а потом сказала:

– Ты принесешь эту жертву?

Галаэрон ответил без колебаний:

– Я уже потерял больше.

– И это тоже неправильно. – Арис уперся большим пальцем в середину стола и чуть не свалил его. – Когда он говорит не об Эвереске и ее страданиях, он говорит о Вале и о том, что она переживает. Я говорю, что он делает это, чтобы спасти ее.

Шторм подняла холодный взгляд на лицо гиганта и спросила:

– Почему это неправильно?

Арис нахмурился и какое-то время пытался придумать аргумент, потом сдался и отвернулся, не отвечая.

Шторм снова посмотрела на Галаэрона и тоже промолчала. Наконец он больше не мог выносить ее пристального взгляда.

– Так ты сделаешь это? – Спросил он.

Вместо того, чтобы ответить на его вопрос, Шторм задала свой собственный:

– Если твоя тень заберет тебя, ты просишь меня убить тебя?

Галаэрон кивнул. Шторм покачала головой.

– Нет, Галаэрон. Если ты хочешь этого, ты должен сказать это.

– Если… – У Галаэрона пересохло в горле, и ему пришлось остановиться и начать все сначала. – Когда, не если – потому что я проигрываю битву даже здесь – когда моя тень возьмет меня, я хочу, чтобы ты убила меня. Более того, я хочу, чтобы ты пообещала мне сейчас, что сделаешь это. Я принес достаточно зла в этот мир по глупости и случайности. У меня нет желания вызывать его напрямую.

– Если ты этого хочешь, я обещаю, – ответила Шторм. Она встала и повернулась к Арису. – А как же ты, мой большой друг? Ты пойдешь с Галаэроном?

Он? – спросил Галаэрон, тоже вставая. – Это не касается Ариса. Ему нет нужды возвращаться в Шейд.

Шторм не отводила взгляда от великана.

– Арис повсюду ходит с тобой, Галаэрон, – сказала она, – и он поклялся отомстить за Тысячу Ликов. Если он вдруг останется позади, когда ты отправишься сражаться с фаэриммами, что подумают шадовары?

– Она права, – сказала Руха. – Они заподозрят неладное, и это подозрение испортит ваш план. Это должно быть сделано правильно... Или вообще не должно.

Галаэрон опустил голову. Он уже однажды чуть не убил Ариса, во время их побега из Шейда, когда он поддался своей теневой сущности и использовал великана, чтобы заманить синего дракона в засаду. Если бы Шторм не откликнулась на призыв Рухи о помощи, Арис погиб бы, и на этот раз звать на помощь было бы некого. Если что-то пойдет не так, даже если все пойдет хорошо, это может привести к смерти их обоих.

Галаэрон покачал головой. – Тогда мы не будем этого делать. Он поднял глаза, встретился взглядом с Арисом и сказал:

– Я бы не стал просить тебя об этом. Ты уже сделал больше, чем я мог ожидать даже от друга-эльфа, и я не хочу, чтобы тебя убили.

– Ты думаешь, именно поэтому мне не нравится твой план? Потому что я боюсь за свою жизнь? Это оскорбление хуже любого, что когда-либо выплевывала твоя тень. – Большой кулак Ариса обрушился на стол, разбив его вдребезги и разбросав осколки кубка во все стороны. – Ты спас мне жизнь в Тысяче Ликов, – продолжал великан. – Ты можешь её потратить.

Во дворе воцарилась напряженная тишина. Галаэрон был так потрясен нехарактерным для великана проявлением гнева, что не осмелился поднять глаза, чтобы извиниться.

Наконец поднялась Шторм.

– Думаю, это все решает, – сказала она, руками стряхнув вино со своих кожаных доспехов. – Мы будем искать тебя завтра, после рассвета.

ГЛАВА ПЯТАЯ

15 Флеймрула, Год Дикой магии

К удивлению Малика, Эсканор все еще сиял, когда осмелился войти к Высочайшему. Принц был виден с расстояния пятидесяти шагов, сначала как тусклый жемчужный шар, плавающий под медным мерцанием его отличительных глаз, затем как светящаяся клетка ребер, заключающая в себе ядро пульсирующего света. Волна ошеломленного шепота последовала за ним через тронный зал, и когда он подошел ближе, Малик увидел, что Эсканор действительно шатается. Мантия из тени, которая обычно служила ему телом, истекала клочьями, придавая ему довольно тонкий и змееподобный вид. Эсканор остановился у подножия помоста, и его сияние осветило полдюжины молодых принцев, приближавшихся к нему сзади. Хотя ни один из них не был в таком плачевном состоянии, как Эсканор, они пошли с ним, чтобы напасть на Избранных на Высоком Льду, и трое из них истекали кровью из меньших ран. Эсканор поклонился и упал бы, если бы один из его братьев не бросил вызов призрачному свету и не протянул ему руку.

– Прошу прощения за то, что предстал перед Высочайшим в таком состоянии, – сказал он.

– Как и следовало бы, – сказал Хадрун. – Это оскорбление.

– Действительно, – согласился Малик, стоя на своем обычном месте чуть выше Хадруна. Устав от ревности сенешаля к своему положению самого доверенного советника Теламонта, и устав от постоянных покушений, – Малик решил попробовать стратегию союза, чтобы успокоить этого человека.

– Если бы Высочайший хотел, чтобы мы увидели его лицо, он бы показал его нам сам... Хотя, должен признаться, мне самому любопытно его увидеть.

Он даже не съежился от этой последней части своего заявления. Во многом, причиной того, что Высочайший так высоко ценил советы Малика, было проклятие, наложенное на него блудницей Мистрой, которое всегда заставляло его говорить правду, едва он откроет рот. Теламонт Тантул редко отчитывал его за неловкие промахи, которые он из-за этого допускал, а иногда даже находил их забавными.

Но не сегодня. Пара ледяных когтей впилась ему в плечо, и холодный голос прошептал ему на ухо:

 – Твое любопытство по этому поводу убьет тебя, мой рогатый друг, и если ты еще раз оскорбишь моего принца, ты получишь удовлетворение. Во рту у Малика стало так же сухо, как в пустыне.

– Я не хотел никого обидеть Высочайший… – Он изо всех сил пытался закончить, но правда вскипела в нем и сама собой выплеснулась из его рта. – По крайней мере, тебя, потому что я всегда чувствовал себя в безопасности под твоей защитой и был совершенно свободен оскорблять кого угодно.

Высочайший убрал ледяные когти, похлопал Малика по плечу и сказал:

– Теперь нет.

Теламонт проскользнул мимо и спустился по лестнице к сыну. Зная, что стоять выше Высочайшего было бы самоубийством, Малик последовал за ним вниз по лестнице. Высочайший остановился на нижней ступеньке, Малик, Хадрун и остальные служители тронного зала заняли места на полу. В свете ран Эсканора подхалимы выглядели жуткими и морщинистыми, со впалыми щеками и запавшими красными глазами. Только сам Теламонт казался невосприимчивым к свету и оставался скрытым в тени под своим капюшоном.

Воспользовавшись светом, он всегда старался извлечь максимум пользы из любой ситуации, Малик рискнул украдкой взглянуть на свои раны. Хотя холодные копья боли все еще пронзали его плечо в том месте, где его схватил Высочайший, не было ни дыр в его плоти, ни крови на одежде.

– Ты привлёк Избранных, сын мой? – спросил Теламонт. – Они сделали это с тобой?

Склонив голову, Эсканор кивнул и сказал:

– Это так, Высочайший. Платиновые глаза Теламонта сияли ярче в темноте, которая была его лицом.

– Хорошо. Он поднял мутный рукав, жестом приказав Эсканору встать, и продолжил:

– Встань и скажи мне, скольких ты убил. Тени Эсканора, казалось, стали еще тоньше, когда он встал.

– Боюсь, что ответ нет, Высочайший, – сказал он, не отрывая медного взгляда от пола. – Мы потерпели поражение.

– Побеждены? – это спросил Хадрун. – Семь принцев Шейда?

Эсканор перевел взгляд на сенешаля.

– Избранные – грозные враги.

– Вот почему я посоветовал Высочайшему послать семерых из вас, – возразил Хадрун, – и целую роту Стражи Врат.

Хотя попытки защитить себя истощили Эсканора, ни один из его братьев, казалось, не горел желанием броситься на его защиту.

– Твой план не учитывал … быстроту Избранных. Они швыряют магию так же легко, как ты – клевету.

Хадрун ответил улыбкой, хищной улыбкой охотника, преследующего покалеченную добычу.

– Они всего лишь люди, – сказал он. – Как их заклинание может быть быстрее, чем у лорда-шейда?

– Для меня это загадка, – ответил Эсканор скорее искренне, чем саркастически. – В следующий раз, возможно, тебе стоит возглавить атаку и рассказать нам.

– Следующего раза не будет, – сказал Теламонт тем низким ровным тоном, который Малик привык ассоциировать с холодной яростью. – Мы не можем себе этого позволить.

– К сожалению, я сомневаюсь, что выбор за вами, – сказал Малик. Он уже давно обнаружил, что в такие времена, как сейчас, он мог получить максимум от Высочайшего, поскольку все остальные были слишком заняты, съежившись от страха, чтобы выслужиться. – Теперь, когда Избранные увидели, насколько вы бессильны остановить их, они наверняка вернутся, чтобы свернуть теневые покровы быстрее, чем вы успеете их уложить.

Теламонт повернулся к Малику, его платиновые глаза сияли достаточно ярко, чтобы видеть.

– Мы не бессильны!

– Н-н-нет, конечно, н-нет, – заикаясь, пробормотал Малик. – Только после потерь, понесенных Шейдом в Тилвертоне, будете, если будете терять роту воинов каждый раз, когда попытаетесь помешать Избранным украсть один из твоих теневых покровов. Один из темных рукавов Теламонта вытянулся, и щупальце тени вцепилось в мантию Малика и схватило его за лацканы.

– Почему ты всегда должен быть прав, маленький человек?

Малик пожал плечами и подумал, что было бы разумнее ничего не говорить, но это никогда не было вариантом, когда Теламонт Тантул хотел получить ответ. Он продержался всего один вздох, прежде чем воля Высочайшего заставила его заговорить.

– Это мое проклятие, Высочайший, – сказал он, но, разумеется, на этом не остановился. – В мои планы входит всегда говорить тебе то, что ты хочешь услышать, но поскольку это редко бывает правдой, то, прежде чем я это узнаю, я глупо выбалтываю то, что другие твои советники слишком мудры, чтобы говорить.

– Слишком мудры? – Спросил Эсканор, многозначительно глядя на Хадруна, – или слишком трусливы?

Взгляд Теламонта метнулся в сторону принца.

– Осторожнее, сын мой. Ты один из тех, о ком говорит Малик. Он опустил Малика обратно на пол, затем скользнул мутной рукой по ребрам Эсканора и схватил все еще пылающее сердце принца. – Интересно. Расскажи мне о заклинании, которое это сотворило.

Эсканор перевел взгляд на руку, лежащую у него на груди.

– Это был серебряный огонь. – Его голос дрожал. Он прожег мою магическую защиту.

– Нет. – Теламонт отдернул руку, и на конце его рукава появилась светящаяся ладонь. – Серебряный огонь – это необработанная магия Плетения. Если бы это было так, мы бы сейчас вращались в пространственном вихре.

– В самом деле? – ахнул Малик. Он видел достаточно сражений, чтобы знать, что, когда магия сырого Плетения соприкасается с магией сырого Теневого Плетения, результатом становится разрыв в ткани реальности. Именно такая случайность, когда магические стрелы патруля Стражи Гробниц Галаэрона Нихмеду встретились с одной из теневых стрел Мелегонта Тантула, разорвала Стену Шарнов и освободила фаэриммов. – Тогда вы должны быть… – Слишком поздно Малик осознал, на какой риск идет, открывая, что знает истинную природу Теламонта. Он попытался придержать язык, но проклятие заставило его закончить начатое. – ... живой магией теней!

Наполненный мраком капюшон Высочайшего повернулся в сторону Малика.

– Не совсем живой. На месте человеческой улыбки появился слабый пурпурный полумесяц, и Теламонт закончил:

– Ты все равно никогда отсюда не уйдешь.

– Высочайший? – Малик огляделся вокруг, словно ища дверь, но, конечно же, не было никакого выхода, кроме теней. – Это вряд ли нужно! Я могу хранить тайну, как…

– Анклав, червь, – сказал Хадрун. – Он имеет в виду, что ты никогда не покинешь Анклав Шейдов.

– Именно так– сказал Теламонт. – Я нахожу твой совет слишком ... необходимым ... чтобы отпустить тебя.

– И это все? – Малик облегченно вздохнул. – Тогда мы пришли к соглашению. С какой стати мне покидать Шейд? У меня здесь есть все, что я хочу: Вилла Дусари, ухо Высочайшего, конюшня для моей любимой лошади и вдоволь еды для ее. Я был бы дураком, если бы оставил все это! В кои-то веки проклятие больше не заставляло его говорить.

– Как мы рады, – сказал Хадрун, проводя ногтем большого пальца по ладони. – Я уверен, что принцы в таком же восторге, как и я.

– Единственный восторг, которая имеет значение, – это мой, – сказал Теламонт. – Я буду в восторге, когда кто-нибудь скажет мне, что с этим делать.

Он поднял сияющую руку. Очевидно, это форма ложной магической ауры, – сказал Хадрун. – Обычно используется на базарах и в подобных местах, чтобы обычное оружие казалось заколдованным.

Теламонт промолчал, а когда Хадрун больше ничего не добавил, повернулся к Малику. Решив в этот день больше не подвергать опасности свое положение, сообщая плохие новости, Малик тоже старался молчать.

– У нас в Нарджоне, где я был когда-то уважаемым купцом, есть поговорка: если кто-то наполняет твой сосуд с маслом песком, то это не потому, что он хочет дать тебе песок.

Теламонт и принцы молчали и продолжали смотреть на него.

– У вас нет масштабных жульничеств в Шейде? – раздраженно спросил Малик. – Это значит, что кто-то пытается вас обмануть. Тот, кто создал эту ложную ауру, хочет, чтобы вы поверили, что его заклинание – серебряный огонь.

– Фаэриммы! – Теламонт и Эсканор прорычали это слово одновременно.

– Это объясняет быстроту их заклинаний, – сказал Хадрун, поворачиваясь к Эсканору. – Меня удивляет, что вы не заметили этого в сражении.

– Если бы ты когда-нибудь был в сражении, возможно, ты бы…

– Хватит, – сказал Теламонт тем же холодным, опасным тоном. – Вы оба виноваты.

Он поднял руку и взмахом рукава отправил Хадруна на Эсканора. Они кувыркались по полу тронного зала, заключенные в объятия боли. Теламонт подождал, пока они не скрылись в тени, прежде чем повернуться к остальным принцам.

– Пусть это послужит вам уроком, – сказал он. – Во всем вы преуспеваете или терпите неудачу вместе. Если один подводит меня, то все подводят.

Глаза принцев потускнели от страха, а затем, каким-то образом говоря в безупречном унисоне, они сказали:

– Мы понимаем, Высочайший.

Теламонт пристально посмотрел на них, потом махнул рукавом в ту сторону, куда упали Эсканор и Хадрун.

– Позаботьтесь о ранах своего брата и своих собственных. Эта война слишком близка, чтобы потерять еще одного принца.

Принцы поклонились и отступили в тень, оставив Малика и других слуг наедине с Теламонтом. Высочайший обнял Малика за плечи, развернул к помосту и начал подниматься обратно к трону.

– Мне приятно, что ты счастлив здесь, Малик.

– Очень счастлив, – сказал Малик. – За исключением, пожалуй, частых покушений на мою жизнь.

– Ах да, – вздохнул Теламонт. – Хадрун.

Малик ждал, что Высочайший скажет, что ему больше не нужно беспокоиться или что с этим что-то будет сделано, но они продолжали подниматься в молчании, пока не подошли к ступеньке, на которой обычно останавливался Малик. Теламонт обнял Малика за плечи, ведя его на тронный помост. Это вызвало удивленный ропот среди слуг внизу, но звук затих, когда Высочайший занял свое место и посмотрел в глаза Малику. Хадрун не так уж сильно отличался от тебя, когда-то, если ты простишь сравнение с эльфом.

От этого откровения у Малика отвисла челюсть, потому что он никогда не видел достаточно окутанного тенями лица Хадруна, чтобы заметить изогнутые брови или заостренные уши.

– Было время, когда он служил мне так же хорошо, как твой совет служит сейчас, – продолжал Теламонт. – Я говорю тебе это, чтобы ты знал, что я вознаграждаю тех, кто помогает мне, вечной преданностью, даже после того, как они потеряли свою полезность и стали обузой.

Малик склонил голову.

– Для меня большая честь, что ты так со мной обращаешься.

– Я мог бы, – сказал Теламонт, и в его голосе снова зазвучала опасная холодность, – если бы в этом фиаско не было твоей вины.

– Моей вины? – Малика прошиб холодный пот. – Как я мог провиниться, Высочайший?