Текст книги "Чародей (ЛП)"

Автор книги: Трой Деннинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Позади Галаэрона послышался шум падающего дождя. Он обернулся и увидел небольшой поток, затопивший линию битвы, потушивший огонь и наполнивший дрова клубящимся паром. Буря ничего не сделает, чтобы спасти уже горящие деревья, но, по крайней мере, предотвратит распространение пламени. Когда из облака пара появилось три фаэримма, Галаэрон обнаружил, что готовит теневой снаряд. По тому, как лесной мрак, казалось, цеплялся за их тела, он знал, что они были Избранными, но это не мешало ему съеживаться. Маскировка была более убедительной, чем он предполагал, и он внезапно понял, почему было так трудно убедить Кейю в его личности в Стонущей Пещере.

– Печально потерять так много синих деревьев, – сказал Хелбен, поворачивая свой головной диск, чтобы оглянуться на линию фронта. – Большинство из них старше меня.

– Эвереска подверглась вторжению, – сказал Галаэрон. – Деревья должны заплатить вместе с нами.

У Такари от возмущения отвисла челюсть. Она начала было упрекать его за такие слова, но передумала и просто бросила обвиняющий взгляд в сторону Валы.

Вала пожала плечами и сказала:

– Не смотри на меня. Я не та, кто велел ему принять свою тень.

– Я не говорю, что мы должны позволить лесу сгореть, – возразил Галаэрон. – Только то, что мы должны помнить, что станет с лесами Эверески, если мы позволим фаэриммам захватить город.

– Иногда меньшее из двух зол – единственное возможное благо, – согласилась Лаэраль. Она направилась к краю луга. – Давайте посмотрим, нужна ли Кейе помощь, а?

Но Рота Холодной Руки держала ситуацию под контролем. Без своих хозяев-фаэриммов, которые могли бы направлять и запугивать их, большинство рабов разума уже потеряли интерес к борьбе и начали отступать. Потребовалась всего пара молний с фланга, чтобы превратить отступление в бегство, и силы Эверески были одни в поле всего несколько минут спустя.

Кейя отдала приказ собрать раненых и забрать темные мечи, затем махнула Арису из его укрытия на противоположной стороне луга и подошла, чтобы присоединиться к Галаэрону и остальным. С измученным битвой лицом и морщинами беспокойства на лбу, глубокими, как вспаханные борозды, она выглядела неизмеримо старше и мрачнее, чем, когда Галаэрон видел ее в последний раз, но также и сильнее. С Берленом за спиной она остановилась и тепло, хотя и устало, обняла Валу, затем отступила назад и внимательно посмотрела на брата. В ее глазах была жесткость, которая заставила Галаэрона забеспокоиться, что она обвиняет его в том, что произошло в Эвереске, и он начал опасаться, что их воссоединение будет не слишком радостным. Он был более чем готов взять на себя ответственность за свои ошибки, но мысль о том, что его ошибки могут вбить клин между ним и его сестрой, была больше, чем он мог вынести. Достаточно того, что война, которую он начал, отняла у них отца; то, что она также уничтожит то немногое, что осталось от его семьи, будет наказанием, достойным Ловиатар. Наконец, Кейя опустила руку на свой выпирающий живот и сказала:

– Ты слышал, я полагаю?

Задаваясь вопросом, какое отношение ее беременность имеет к его ошибкам, Галаэрон ответил:

– Шторм сказала мне.

– Ну, чего же ты ждешь? – Кейя снова положила руку на рукоять темного меча, висящего в ее ножнах, и сказала:

– Ты можешь высказаться, и покончим с этим.

Галаэрон озадаченно нахмурился.

– Что тут можно сказать?

Кейя съежилась, но сжала губы и явно начала собираться с мыслями.

– Я знаю, что ты этого не ожидал, но мне уже больше восьмидесяти лет. Я могу принимать свои собственные решения, и не похоже, что здесь был кто-то, кого можно было спросить.

– Спросить, – повторил Галаэрон. – О чем?

Вала толкнула его локтем в спину.

– Ребенок.

– Ах ты, роф! – Прошипела Такари. – Ты полностью превратился в человека?

Наконец Галаэрон понял, что Кейя не винит его за то, что произошло в Эвереске, что она даже не думает о войне. Она была напугана, а не рассержена, и хотела от него только того же, чего он хотел от нее. Он начал смеяться, что только заставило Кейю сжать челюсти.

– Это все, о чем ты беспокоишься? Что я думаю? – Спросил Галаэрон. Он взял ее за плечи. – Не могу выразить, как я счастлив!

Теперь это была Кейя, которая выглядела озадаченной.

– Почему мне все равно, что ты думаешь?

Прежде чем Галаэрон успел ответить, Такари встала между ними.

Галаэрон очень рад за тебя – сказала она, – и он думает, что Декс будет прекрасным отцом ... для человека. Верно, Галаэрон?

– Конечно, – сказал Галаэрон. – Я только подумал…

– И Кейя счастлива, что ты вернулся, – сказала Такари. – Что бы не говорили золотые, она знает, что это не твоя вина. Разве это не правда, Кейя?

– Даже золотые знают, что шадовары обманули тебя, – сказала Кейя. – Они планировали это на протяжении веков.

Такари кивнула Берлену и сказала:

– Давай уберемся отсюда, пока фаэриммы не вернулись, чтобы закончить работу.

– Вернулись? – Повторил Галаэрон. – Это единственное, о чем нам не нужно беспокоиться. Ни один оставшийся в живых фаэримм никогда не признает, что потерпел поражение.

Кейя и Такари обменялись взглядами, затем Кейя сказала:

– Галаэрон, они всегда возвращаются.

– Они полны решимости уничтожить Роту Холодной Руки, – добавила Такари, – но мы заставляем их платить.

– Решимости? – Галаэрону не понравилось, как это прозвучало. – Ты хочешь сказать, что они все еще ведут организованную битву?

Берлен хмуро посмотрел на Галаэрона и проворчал:

– Конечно, они организованы. Если вы хотите убить волчью стаю, вам лучше быть более организованными, чем они.

– Значит, они все работают вместе? – спросил Галаэрон. Это казалось ему неправильным, вопреки всему, что Мелегонт узнал о фаэриммах за столетие шпионажа. – Никто не сражается из-за магии Эверески? Никто не пытается претендовать на лучшее логово?

– Они слишком заняты охотой на нас, – сказала Кейя.

Она повернулась к Берлену и сказала:

– Пусть боевые маги наложат несколько защитных знаков смерти. Мы встретимся в Плавучих Садах, чтобы спланировать наш следующий удар.

 Берлен едва успел повернуться, чтобы передать приказ, как Рота Холодной Руки начала таять в лесу. Кейя взяла Галаэрона за руку и, жестом приказав остальным следовать за ней, направилась через лес к задней стороне Пруда Славы Рассвета.

– Рада, что вернулся домой, брат, – таким, каким стал дом в наши дни.

Кейя бросила недовольный хмурый взгляд в сторону Избранных, затем тихо спросила:

– Почему костюмы фаэриммов? Мы чуть не убили тебя.

– Моя идея, – сказал Галаэрон. – Я ожидал, что фаэриммы уже вцепятся друг другу в глотки. Мы собирались раздуть пламя, чтобы все выглядело так, будто они убивают друг друга и крадут добычу друг у друга. Мы надеялись начать между ними тотальную битву.

Они добрались до ближайшего берега Пруда Славы Рассвета. Кейя остановилась, чтобы послать Такари на разведку с Кулом и Берленом, и Вала решила пойти вместе с ними. Когда они исчезли в подлеске, Кейя оглянулась на Галаэрона.

– С чего ты взял, что они клюнут на что-то подобное?

– Я задавался тем же вопросом, – сказал Хелбен, говоря через их плечи. Он и сестры Серебряные руки оставались замаскированными под фаэриммов. – Очевидно, источник Галаэрона ошибся.

– Нет. Информация была верной. Вот почему Теламонт хотел, чтобы я вернулся.

– Это не первый раз, когда шадовары обманывает тебя или меня, – сказала Лаэраль, положив пару тонких рук фаэримма ему на плечи. – Они никогда не играют в ту игру, в которую мы думаем. Вот почему их так трудно победить.

– Или, может быть, что-то изменилось, – добавила Шторм.

– Неважно. Но эти маскировки сослужили свою службу. Если фаэриммы координируют свои усилия, я сомневаюсь, что мы снова их обманем, и, по правде говоря, я устала от костюма слизняка-переростка.

– Как и я, – согласилась Лаэраль. – В следующий раз, когда на меня нападут, я бы предпочла, чтобы это были не эльфы.

Галаэрон рассеял магию маскировки, но остался убежден, что информация, которую Мелегонт так усердно собирал, не просто устарела. Было что-то в этой ситуации, чего он еще не понимал.

Они двинулись через лес вслед за Такари и другими разведчиками, и Галаэрон сказал:

– Кейя, охота на Роту Холодной Руки не может быть единственной вещью, которую фаэриммы делают в Эвереске. Что еще они делают?

– О чем мы знаем? – ответила Кейя. – Во-первых, они держат лорда Дуирсара и Кииньона Колбатина в ловушке во дворце на Облаке Короны.

– Одних?

Кейя покачала головой.

– У лорда Дуирсара есть круг высших магов из Эвермита, и Джерили там с тем, что осталось от Долгой Стражи.

– Откуда ты все это знаешь? – Спросил Хелбен, идя по другую сторону от Кейи. – Я пытался связаться с лордом Дуирсаром и Кииньоном с помощью магии, но ничего не услышал в ответ.

– Фаэриммы осадили дворец антимагической оболочкой, – сообщила Кейя, – но Манинест приходит и уходит, когда ему заблагорассудится.

– Они держат лорда Дуирсара в плену? – Спросил Галаэрон.

– Изолируют его, – поправила Кейя. – Они не смогли пробить дворцовую защиту, поэтому не дали ему уйти.

– Скорее всего, Высшие Маги, – заметила Лаэраль. Если Рота Холодной Руки доставляет им неприятности…

– Вот оно! – Галаэрон взорвался. – Высшие маги!

– А что с ними? – спросил Хелбен.

Вместо ответа Галаэрон остановился и взял сестру за плечи.

– Ты сказала «во-первых», что фаэриммы держат лорда Дуирсара в ловушке, – сказал он. – А что еще?

– Помимо борьбы, которую ты ожидаешь в любой битве, на самом деле есть только одна вещь, – сказала Кейя. – Около десяти из них собрались у статуи Ханали Селанил. Мы не пытались проникнуть через их периметр безопасности, но многие говорят, что они используют много магии.

– Держу пари, что так оно и есть, – сказал Хелбен.

Кейя, казалось, была озадачена этим замечанием, но у Галаэрона было чувство, что он точно знал, что имел в виду Хелбен.

– Вот где был заложен мифал? – Галаэрон ахнул. Эта тайна так тщательно охранялась, что, кроме лорда Дуирсара и высших магов города, в нее мог быть посвящен только самый верный друг Эверески среди Избранных. – У статуи Ханали Селанил.

– Я сомневаюсь, что там была статуя, когда его заложили, – сказал Хелбен. – И меня там не было, ты понимаешь.

– Но именно это тебе и дали понять, – заключил Галаэрон.

Убежденность и возбуждение начали подниматься в нем, когда полусформированные мысли промчались в его голове, укладывая все части головоломки на свои места.

– Это объясняет, почему они до сих пор не поссорились. Это так? – сказал Арис, который крался за ними. – Они питаются мифалом?

– Не питаются, – сказал Галаэрон. – Питание вызовет драки.

– Тогда демонтаж – сказал Хелбен, следуя логике рассуждений Галаэрона. – Они разбирают его заклинание за заклинанием.

– Значит, магия вернется в Плетение? – спросила Кейя. – Зачем им это делать?

– Потому что магия не вернется в Плетение, – сказала Шторм. – Она больше не сырая. Это невозможно.

– Магия останется здесь, в границах старого мифала, объяснила Лаэраль. – Она зальет всю округу.

Они вышли на тропинку, которая вела от Пруда Славы Рассвета к Башне Звездного Луга. Услышав звонкую трель Такари, они пересекли холм Золотого Утра и пересекли склон, лес стал более открытым и, следовательно, более опасным. Как только вся группа благополучно переправилась, Хелбен посмотрел вниз поверх головы Кейи и сказал Галаэрону:

– Похоже, фаэриммы научились делиться. Это вряд ли похоже на тех существ, которые, как ты утверждал, могли бы воевать с самими собой в течение дня.

– Это не так, – согласился Галаэрон, – но если они научились делиться, то только потому, что появился лидер, который достаточно силен, чтобы диктовать условия.

Если среди фаэриммов появился сильный лидер, – сказала Лаэраль, – мы не осмелимся позволить им заполучить Эвереску.

Шторм кивнула и сжала кулак, слегка коснувшись плеча Галаэрона.

– Нет. Если мы ценим остальную часть Фаэруна, мы этого не делаем.

Снежный вьюрок снова был на дереве, глядя вниз через голубую верхушку на кольцо фаэриммов, парящее вокруг статуи эльфийской богини. Он не пискнул ни в тревоге, ни в жалобе и на самом деле, казалось, следил за их продвижением, но Арр не осмелилась поразить пернатую помеху. Заклинательница наконец нашла нить свободной магии и собиралась вытащить первое заклинание из мифала, и последнее, что она хотела сделать, это нарушить их концентрацию. Даже с учетом того, что Зей, Яо и еще восемь лучших заклинателей ее расы, или любой другой, работали без остановки с тех пор, как они вошли в город, ее план все еще не принес ни капли магии. Уже два молодых мягких шипастых нарушили эдикт Военного Собрания против грабежа, и она была вынуждена пообещать Тууху подарок за службу, чтобы выследить их и прикрепить их шкуры к Камню Собрания в качестве предупреждения другим. И теперь ходили разговоры о четырех длинных шипах в Пещере-Которая-Насмехается, напавших на своих соплеменников незадолго до взрыва. Члены Военного Собрания начали сомневаться в ее плане, особенно в ее способности предотвратить захват добычи. Она чувствовала это в их частых расспросах о прогрессе в Собрании Заклинаний и в порывах, с которыми они предостерегали друг друга от большого арсенала в Академии Магии. Ее план должен был начать освобождать магию мифала в ближайшее время, иначе Военное Собрание распадётся вокруг нее. Арр не питала иллюзий относительно того, что с ней тогда случится. Она обещала слишком много подарков, а прощение не было добродетелью фаэриммов. Райри вынырнула из леса позади Арр и подплыла к ней.

– Как дела? – Спросила Райри.

– Ты получишь свою корону заклинания, – порывисто сказала Арр.

– Какие новости из Пещеры-Которая-Насмехается?

– После смертоносного взрыва теперь она называет нас плоскими червями, – сообщила Райри. – Она утверждает, что заклинание было её делом.

Арр поймала себя на том, что завивает хвост. Она заставила себя снова выпрямиться, затем решила, что это, должно быть, ложь. Кто когда-нибудь слышал о пещере, которая могла бы творить заклинания?

– Тогда я уверена, – начала Арр, – что ты спросила, почему она убила так много эльфов вместе с нашими полутора десятками.

– Конечно. Несколько фаэриммов Собрания Заклинаний начали работать своими четырьмя руками друг над другом, как будто тянули длинную веревку. Арр протянула руку, чтобы заставить Райри замолчать, и застыла как каменная, молясь, чтобы у них наконец появилась ниточка, даже маленькая, чтобы продемонстрировать прогресс, который она обещала Собранию Войны. Снежный вьюрок пискнул. Руки заклинателей одна за другой замерли, и они вернулись, чтобы схватить то, что нашли. Арр заскрежетала острыми зубами и снова проверила, нет ли на птице магии, но она казалась пустой, как камень. Еще один такой писк, поклялась она, и он будет камнем, и ей было все равно, сколько дней концентрации разрушит заклинание. Успокоившись, Арр снова обратила свое внимание на Райри и спросила:

– Что ответила пещера?

– Ничего, – спокойно ответила Райри. – Я уверена, что её заявление было ложью.

– Без сомнения, – ответила Арр. Почти наверняка это Райри, лгала, чтобы прикрыть свою оплошность, но Арр только оттолкнула бы товарку по Военному Собранию, выдвинув обвинение. – Это оскорбление, что дыра в земле говорит на нашем языке.

– Действительно.

– А как насчет четырех предателей? – Спросила Арр.

– Они не предатели. – Шипы Райри ощетинились от гордости. Арр ждала в тишине, потому что она поняла ценность того, чтобы позволить союзникам воспользоваться моментом.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

2 Элеасиаса, Год Дикой магии

– Ты уверен, что этот план сработает? – спросила Такари. – Я не думаю, что кто-то был настолько впечатлен последним.

– Уверенности нет, – сказал Галаэрон, – но шанс есть.

– Хороший шанс? – спросила Вала.

Они прятались среди пахнущих плесенью корней, свисающих под Плавучими Садами Аэрдри Фэйниа, ожидая в грязной воде пруда глубиной по колено. Арис и Избранные уже отправились на Холм Короны Облака, чтобы спасти, извлечь если быть более точным, лорда Дуирсара и высших магов.

Галаэрон снова принял облик фаэримма, и вся Рота Холодной Руки поклялась, что они готовы потерять пальцы, или даже целые руки, из-за холода своих заимствованных темных мечей.

Галаэрон повернул свой головной диск к Вале и выдержал ее взгляд.

– Больше шансов, чем у тебя было в Миф Дранноре. Этого хватит.

Вала закатила глаза.

– Мне пришлось убить только шестерых фаэриммов, – сказала она. – Мы говорим о десяти – всех сразу.

Манинест, только что вернувшийся со своей шпионской миссии и сидевший на плече Кейи, чирикнул срочную поправку.

– Двенадцати, – перевела Кейя для тех, кто не понимал язык птицы, затем нахмурилась в сторону Галаэрона. – Я не понимаю, как ты можешь это сделать.

– Мне не нужно убивать всех, – объяснил Галаэрон. – Мне нужно только убить вожака. После этого Военное собрание развалится.

– Это мы понимаем, – сказала Вала, беря четырехпалую руку Галаэрона. – У меня проблемы с той частью, где ты не выживаешь.

– С этим у нас проблемы, – добавила Такари.

Она подошла к Галаэрону с другой стороны и просунула руку в изгиб одной из его тонких рук. Ваасанцы нахмурились: Вала на Такари, Кул на Галаэрона, и Кул положил руку на рукоять своего меча. Их ревность ничего не значила для Галаэрона. Он любил Такари так же сильно, как и Валу, и если это кого-то и злило, то его это не касалось. Он накрыл руку Такари своей.

– Со мной все будет в порядке, – сказал Галаэрон. – Вы будете прямо за мной.

– Мы должны пробиться сквозь кольцо бехолдеров и иллитидов, – напомнила ему Вала.

 – Это займет время, – добавила Кейя– . Почему бы тебе тенью не провести туда дюжину из нас…

– Потому что нам повезет, если мы продержимся до последнего вздоха, – перебил ее Берлен. – Мы не будем выглядеть как фаэриммы, помнишь?

Хотя Галаэрон знал, что Берлен больше заботится о защите матери ребенка Дексона, чем об обеспечении их успеха, он беззвучно поблагодарил ваасанца. Его план зависел от времени. Рота Холодной Руки должна была зачистить оборону вокруг Заклинания, прежде чем прибудет Арис с Избранными и высшими магами. Потребуется время, чтобы сделать то, что намеревался Галаэрон, и Кейе и остальным нужно будет создать собственное защитное кольцо, прежде чем фаэриммы соберутся вместе, чтобы контратаковать.

Голос Хелбена прозвучал в голове Галаэрона

– Мы на позиции, с ясным видом на холм статуй.

– Хорошо, мы выходим, – ответил Галаэрон.

Он посмотрел на Манинеста и послал маленького снежного вьюрка вперед с чириканьем, затем использовал две свободные руки, чтобы махнуть остальным вперед. Они последовали за Манинестом к берегу и оставили свисающие корни позади, выйдя из-под садов над головой в густую живую изгородь из сумеречного мрака. Снежный вьюрок с веселым чириканьем попрощался и поднялся над изгородью к Холму Короны Облака, затем развернулся и нырнул обратно, взвизгнув в тревоге. Думая, что за их курьером охотится сова или ястреб, Галаэрон подбросил прядь теневого шелка в воздух позади Манинеста и произнес двуслоговое заклинание. Он понял свою ошибку, когда серебряная молния пробила гребень живой изгороди и, извиваясь, пробралась через илистый пруд, оставив за собой туннель длиной в милю с обгоревшими концами корней. В следующее мгновение фаэримм, который произнес заклинание, перемахнул через изгородь в теневую сеть. Нити не могли быть разорваны, но Галаэрон не был готов к удару, и, вероятно, не был достаточно силен, чтобы удержать его, даже если бы он был, и сеть соскользнула. Изумленный шипастый попытался развернуться, чтобы посмотреть, что его поймало, но потерял контроль над своим полетом и покатился боком в массу корней под плавучими садами. Он быстро запутался и повис в воздухе, завывая порывами разочарования и превращая воду внизу в пену. Трое ваасанцев отреагировали первыми, Вала и Берлен бросились через изгородь навстречу надвигающейся атаке, а Кул плюхнулся в пруд, чтобы прикончить пойманного в ловушку фаэримма. Кейя бросилась в бой почти так же быстро, приказав половине своей роты двигаться на юг с фланга, а другую половину послала через изгородь, чтобы поддержать Валу и Берлена. Так же удивленный, как и впечатленный командиром, которым стала его младшая сестра, Галаэрон приготовил темную стрелу и повернулся, чтобы метнуть ее, прежде чем фаэримм телепортируется из своего затруднительного положения. Но он не собирался уходить. Он просунул две руки сквозь сеть теней, и перед ним появилось мерцающее зеркало магии, пославшее черный дротик обратно в Галаэрона. Он повернулся в сторону и услышал приглушенный треск, когда снаряд врезался в землю позади него. Третья рука махнула в сторону Кула, и ваасанец, кувыркаясь, полетел через пруд. Он врезался головой в Такари, которая пыталась прокрасться для чистого удара с фланга, и они оба плюхнулись в воду и больше не поднимались. Галаэрон уже подбрасывал в воздух осколок обсидиана. Он выкрикнул команду, и щепка стала длиной с его руку и начала вращаться, расплываясь в большой черный диск. Он разбил зеркало фаэримма и оторвал одну из рук, державших щит. Прорезав туннель в клубке корней, он исчез. Когда рана не заставила фаэримма телепортироваться, в животе Галаэрона образовался холодный комок. Он начал опасаться, что Военное Собрание каким-то образом узнало об их планах и уже начало атаку, чтобы остановить их, но если так, то зачем посылать только одного нападавшего через изгородь? Галаэрон скатал нитку теневого шелка в комок. Прежде чем он успел произнести мистическое слово, которое должно было превратить крошечный шарик в шар тени, фаэримм забросал его золотыми стрелами магии Плетения. Когда болты рассеялись, не причинив вреда заклинательной защите, которую он наложил на себя, шипастый мгновенно переключился на рассеивающую магию.

Заклинание-охранник начало мерцать и мигать. Галаэрон швырнул свою теневую сферу только для того, чтобы увидеть, как фаэримм просунул руку в сеть и открыл портал в дополнительное измерение на своей ладони. Черный шар вытянулся, затем изогнулся к руке и исчез, как ястреб в глотке голодного дракона. Новая стая магических стрел полетела в Галаэрона. Первые три рассеялись на фоне мерцающего защитного экрана, но четвертый прожег его насквозь и отправил обратно в воздух. Пятый и шестой попали в цель, прижав его к живой изгороди из сумеречных цветов и прожигая дыры размером с большой палец в его теле. Хотя его маскировка фаэримма не позволяла даже ему увидеть, где они приземлились, жгучая боль пронзила его бедро, а плечо онемело. Кейя закричала от ярости и послала свой темный меч мимо головы Галаэрона. Фаэримм поднял руку и отразил атаку взрывом силы.

Такари поднялась из пруда под ним и вонзил темный меч Кула в самую толстую часть тела врага. Шипастый наполнил бурую чащу ревущими порывами боли и, наконец, телепортировался прочь.

Или, скорее, попытался телепортироваться.

Через мгновение после того, как он исчез, он снова появился за пределами теневой сети Галаэрона, рассыпавшись по пруду точно нарезанный квадратами. Такари поймала большую часть брызг и вышла с кубиком плоти фаэримма, свисающим с конца шипа, вонзившегося ей в плечо. Не обращая на это внимания, она бросилась к изгороди, все еще держа темный меч Кула, и проскользнула на другую сторону. Кейя бросилась к Галаэрону.

– Насколько плохо?

Нормально, – сказал он. – Я выживу.

– Это хорошо. – Кейя протянула руку, и темный меч Дексона вернулся в ее хватку. – Ребенку понадобится дядя.

Она улыбнулась и проскользнула через изгородь, чтобы присоединиться к остальным. Только когда она ушла, Галаэрон понял, что он видел. Такари держала меч Кула. Ее рука не выглядела холодной.

Неудивительно, что Кул был недоволен, увидев его. Галаэрон оглянулся на пруд и увидел ваасанца, плавающего на спине, розовое облако окутывало его голову, где длинная рана заливала воду кровью. Голова Кула лежала на бревне. Его грудь поднималась и опускалась через равные промежутки времени, а глаза уже начали открываться. Оставив ваасанца приходить в себя самостоятельно, Галаэрон перелетел через изгородь. Он чуть не потерял ногу, когда воин Холодной Руки поднялся с другой стороны и, приняв его за врага, потянулся за своим одолженным темным мечом.

– Пощади свои пальцы, – сказал Галаэрон по-эльфийски. – Я наш шипастый.

Эльф покраснел от смущения. Он позволил своему оружию скользнуть обратно в ножны.

– Прошу прощения за ошибку, лорд Нихмеду.

Хотя с тех пор, как он вернулся в Эвереску, к Галаэрону впервые обращались с официальным титулом, это заставило его почувствовать больше раскаяния, чем уважения. Лорд Нихмеду был его отцом. То, что теперь он носил титул, только напомнило ему, что его ошибка стоила его семье не меньше, чем городу. Галаэрон поблагодарил воина за вежливость, опустив голову-диск, а затем продолжил путь по официальной дорожке сада в открытый лес за ним. Бой там тоже закончился, Вала и остальные рыскали по кустам в поисках отставших. Судя по всему, бой не был трудным. Среди деревьев было разбросано не более дюжины рабов разума, большинство из которых были багберами. Галаэрон видел только двух бехолдеров и одного иллитида. Каким бы ни было нападение, это была не контратака, которой он боялся. Галаэрон вытянул палец и присвистнул. Манинест выпал из синих веток, безостановочно насвистывая о том, как он был близок к тому, чтобы быть разорванным в перья, и как быстро он летел, чтобы избежать этого. Галаэрон позволил птице пропищаться, а затем сказал:

– Теперь ты должен лететь на Холм Короны Облака. Хелбен ждет тебя, и он будет беспокоиться, если ты не появишься.

Манинест пискнул вопрос.

– Я знаю, что истекаю кровью, – сказал Галаэрон, – но не стоит об этом беспокоиться. Атака продолжается, как и планировалось.

Манинест пропищал другой вопрос.

– Да, я видел, как быстро ты летел, – сказал Галаэрон, – но нет, я не думаю, что все шипастые сейчас охотятся за тобой. У них есть другая добыча для охоты. А теперь прочь.

Галаэрон поднял руку и запустил снежного вьюрка, который исчез под пологом леса.

– Такари! – раздался сердитый рев из живой изгороди позади Галаэрона.

Галаэрон обернулся, чтобы увидеть дородную фигуру Кула, пробирающуюся сквозь сумрак. Непрерывный поток крови лился из его раны на голове, скрывая его запавшие глаза за красной пеленой и наполняя его пышную бороду густым, дымящимся малиновым цветом. Каким-то образом он видел сквозь поток достаточно ясно, чтобы найти Такари, которая использовал его темный меч, чтобы проткнуть запутанные стебли гигантской колокольчатой ежевики.

– Вор! – Кул шагнул вперед, его рука поднялась, чтобы призвать свой темный меч. – Мой меч!

Костяшки пальцев Такари побелели, когда она попыталась удержать оружие.

– Позволь мне немного им воспользоваться. Ты едва можешь ходить.

– Эльфийская шлюха! – Кул продолжал идти вперед, казалось, не понимая, что в случае с лесной эльфийкой, по крайней мере, это было немного похоже на то, чтобы назвать змею рептилией. – Ты никогда не хотела меня. Я это вижу.

– Это неправда. Такари обхватила рукоять второй рукой. – Иногда я тоже хотела тебя.

Она начала пятиться. Хотя казалось, что она отступает, Галаэрон был поражен, увидев, что Такари держит темный меч острием вниз, сжимая рукоять обеими руками, сохраняя полуоткрытую позицию. Она пыталась выглядеть беспомощной и неподготовленной, приглашая Кула атаковать. И Кул бросился вперед со всей силой и скоростью раненого рофа. Даже летя, Галаэрон знал, что никогда не перехватит этого человека вовремя, чтобы спасти ему жизнь. Вместо этого он бросил прядь теневого шелка в сторону Кула и произнес быстрое заклинание, поймав его в ту же самую теневую сеть, которую он использовал, чтобы запутать фаэримма. Сеть появилась вокруг Кула всего в трех шагах от Такари, и инерция пронесла его вперед еще на два шага, прежде чем он рухнул на землю. Обеспокоенный тем, что Такари в любом случае выполнит свой план, Галаэрон использовал конец сети, чтобы безопасно оттащить брыкающегося ваасанца от опасности.

Кул повернулся, чтобы оказаться лицом к лицу с Галаэроном.

– И ты ее сводник! – закричал ваасанец. Это был твой…

Галаэрон сжал пальцы, произнес заклинание, и ваасанец замолчал. Он передал веревку воину, который обратился к нему, как к лорду Нихмеду, с инструкциями держать Кула в безопасности, но связанным, затем повернулся, чтобы разобраться с Такари.

Вала уже занялась этим вопросом. Она подкралась сзади к Такари, нелегкий подвиг, и оторвала лесную эльфийку от земли. Вала обхватила ее крепкой рукой и ухватилась за руку с мечом чуть выше локтя. Когда ноги Такари оторвались от земли, у нее не осталось другого способа защититься, кроме как отпустить темный меч и нанести удар, а она не отпускала меч. Вала обхватила своими толстыми пальцами запястье Такари и медленно повернула его обратно к большому пальцу, и темный меч выпал на свободу. Она передала свою пленницу Берлену с инструкциями придушить ее до потери сознания при первых признаках неприятностей, затем взяла меч Кула и использовала его, чтобы разрезать теневую сеть, удерживающую его. Вот твой меч – сказала она, возвращая оружие. – Убери его, займись порезом и даже не смотри в ее сторону.

– Но она…

– Кул! Я позабочусь об этом.

Вала подтолкнула его к изгороди, затем перевела взгляд на Галаэрона и сказала:

– Нам нужно поговорить.

Вовсе не обрадовавшись, увидев Кула свободным, а Такари плененной, Галаэрон опустил голову-диск в знак согласия. Вала повела их к небольшой лощине, где они могли поговорить наедине.

Я должна была знать, что это произойдет. Ее тон был сердитым, но не обвиняющим. – Тебе придется взять одного из них с собой.

– Почему? – спросил Галаэрон. Он все еще был недоволен, и немного подозрителен, ее решением освободить Кула и удержать Такари. – Потому что ты ревнуешь ее?

– Ты думаешь, это из-за тебя? – Вала закатила глаза. – Приди в себя. Такари носит ребенка Кула.

– Я понимаю это, – сказал Галаэрон, – но я не настолько человек, чтобы ревновать.

Вала подняла руку и сумела найти голову Галаэрона сквозь его маскировку и дать ему подзатыльник, более или менее мягко, над ухом.

– Ты меня слушаешь? – потребовала она. – Мы сможем разобраться с этим позже, если проживем достаточно долго.

– У нас проблема с Такари и Кулом. Это было очевидно, – сказал Галаэрон, наконец преодолев свою первоначальную реакцию на то, как она обошлась с Такари. – Возможно, тебе следует объяснить остальное.

– Спасибо, – сказала Вала. Прежде чем она успела начать объяснения, на краю лощины появилась Кейя и спустилась, чтобы присоединиться к ним.