Текст книги "Чародей (ЛП)"

Автор книги: Трой Деннинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

– Чтобы я мог избавить свою душу от опасности оказаться в Разрушенном Замке после того, как я не смог захватить контроль над Теневым Плетением для Единого, как он велел.

Идер затрясся от такой ярости, что цепи, связывающие запястья Малика, зазвенели. Малик съежился и попытался угадать, потеряет ли он меньше зубов, если стиснет челюсть или оставит ее безвольно висеть, но удара так и не последовало. Вместо этого принц молчал и продолжал держать его вверх ногами, давая Малику несколько драгоценных мгновений, чтобы изучить его окружение. Они были, как Малик догадался по алтарю, в храме Шар, хотя, конечно, это было далеко не то, как он представлял себе такое место. В то время как стены были покрыты ожидаемыми изображениями таинственной женщины и темными дисками, обведенными пурпурным пламенем, сама комната была ослепительно яркой, настолько, что тени, танцующие на стенах, казались более реальными, чем молящиеся, неподвижно стоящие в длинных рядах скамей. Там было около тысячи шадоваров, погруженных по колено в мерцающую лужу зеркально-яркой жидкости. Густая и вязкая, как ртуть, жидкость медленно вытекала к краям камеры, где собиралась у стен и исчезала в дренажных ямах ленивыми водоворотами. Малик мгновенно узнал жидкость. Это было то же самое, что он и его друзья нашли в Красном Холме в Карсусе, вылившемся из Камня Карсы, который Галаэрон использовал, чтобы вызвать Шейд обратно в мир. Принц поднял Малика за цепь между наручниками, заставляя его руки подниматься и опускаться, пока он не подумал, что его плечи сломаются.

– За свои столетия, – сказал Идер, – я кое-что узнал о боли.

Малика затошнило. Хотя Единый благословил его способностью переносить любые муки и все еще иметь силы для выполнения своих обязанностей Серафима, это не означало, что он был невосприимчив к боли. Совсем наоборот. Ему казалось, что он всегда чувствует боль острее, чем окружающие, и обычно гораздо сильнее. Когда Идер повернулся к алтарю, Малик не очень удивился, обнаружив, что смотрит на светящийся белый валун размером с лошадь. В центре была неровная трещина, и из этой трещины лился постоянный поток серебристой жидкости, которая заполняла храм. Малик знал по своим прежним приключениям в Красном Холме, что ручей был последней целой магией в мире. Семнадцать веков назад безумный незерезский архимаг по имени Карсус попытался украсть силу Мистрил, богини магии в то время. Это была ужасная ошибка. Плетение заполнило Карсуса до отказа и убило его на месте, и оно разделилось на Плетение и Теневое Плетение. Светящийся белый валун был сердцем Карсуса ˗ все, что осталось от безумного архимага, и серебряная магия, льющаяся из него, была всем, что осталось от первоначального, нерасщепленного Плетения. Хотя прогорклое сердце Цирика начало так сильно стучать, что Малик едва мог слышать свои мысли, он заставил себя оставаться спокойным. Камень Карсы, как они окрестили валун, несомненно, был артефактом несказанной силы, но Малику казалось, что для того, чтобы поклонники Шар терпели его яркий свет в своем скрытом храме, это должно было быть что-то большее, что-то гораздо большее.

– Камень Карсы! – Малик ахнул, как будто только что понял, на что смотрит, потому что для его плана было важно, чтобы Идер не понимал, как много Малик понимает в том, что он видит.

– Это место кажется странным алтарем для последователей Хозяйки Ночи.

– Тень рождается из света, – ответил Идер.

Эта фраза была повторена тысячью шепчущих голосов, когда Идер поднял Малика на камень и положил лицом вниз.

– Тем не менее, так много яркого света должно быть большим оскорблением для вашей богини ... если, конечно, Камень Карсы не является источником Теневого Плетения. – Малик молча поклялся, потому что именно проклятие Мистры заставило его добавить такой неуклюжий намёк, затем он поспешил добавить:

– Или та, кому вы поклоняетесь здесь, на самом деле не Шар, а какая-то другая Сокрытая. – Лицо Малика окаменело, когда его тактика преуспела в том, чтобы разозлить принца и отвлечь его от остроги.

– Я же говорил тебе никогда не называть Сокрытую по имени.

– Мои извинения, – сказал Малик. Его голос звучал довольно гнусаво, потому что его нос был разбит и заливал Камень Карсы кровью. – Я только имел в виду, что это, безусловно, последнее место, где Высочайший будет искать его украденный Камень Карсы.

– Почему ты думаешь, что он украден? – спросил Идер, не в силах скрыть самодовольство в голосе.

Всегда опасаясь, что Серафим сможет сбежать, принц одной рукой прижал шею Малика к камню, а другой снял цепь с кандалов и прикрепил ее к кольцу, висящему на железном столбе рядом с алтарем. Малик не знал, радоваться ли тому, что его план сработал, или стыдиться, что ему потребовалось так много времени, чтобы увидеть истинную природу вещей.

– Чтобы поклоняющиеся Шар терпели блеск Камня Карсы в своем храме, и, что более важно, чтобы богиня не убивала тех, кто позволил ему быть там, валун должен был иметь неоценимую ценность для Хозяйки Ночи.

Малик больше не сомневался ˗ это был источник Теневого Плетения, поскольку проклятие Мистры заставляло его говорить то, что Шар хотела скрыть от других богов. Что еще более ужасно, если Шар считала Шейд безопасным местом, чтобы спрятать такую вещь, и, если Теламонт Тантул действительно отдал Камень Карсы Идеру для храма Сокрытой, тогда она должна была чувствовать себя в безопасности, контролируя город. Чтобы Шар чувствовала себя в безопасности, командуя шадоварами, она должна была контролировать само Теневое Плетение.

– Злобная ведьма! – закричал Малик. – Она управляла им все это время!

– Проклинай ее теперь сколько хочешь, Малик. – Идер развернул его, затем перевернул на спину и пристегнул еще одну цепь ко второму наручнику. Прежде чем всё будет сделано, – добавил принц, – ты будешь петь ей дифирамбы.

– А ты будешь слизывать потроха с моих сапог! – Парировал Малик. – Теневое Плетение принадлежит Цирику по праву! Разве не я спас жизнь этому дураку Галаэрону, чтобы он мог предать свое слово Джингелшоду и украсть этот камень? – Это был его собственный гнев, который заставил его сказать это, а не проклятие Мистры, но он знал, что это было ошибкой в тот момент, когда слова сорвались с его губ. Желтые глаза Идера стали яркими, как солнце. Он обнажил свои аристократические клыки и наклонился так низко, что Малик испугался, что принц откусит ему нос.

– Ты поэтому пришел сюда? – Потребовал он. – Чтобы украсть корону Сокрытой?

Малик ничего не ответил и отвернулся.

– Отвечай! – Скомандовал Идер. – Отвечай, или я скормлю тебя твоей собственной тени.

Принц отвел голову в сторону, чтобы Малик мог видеть ненавистные глаза своей тени, смотрящие на него сверху вниз. Чудовищная тварь больше не зависела от Малика в своей форме. Она выглядела такой же толстой и прочной, как любой гигант, которого он когда-либо видел. Малик отвернулся под предлогом встречи с сердитым взглядом Идера.

– Ты думаешь, я боюсь собственной тени? – Спросил он. – Я пользуюсь благосклонностью Единого. Я видел тысячу вещей, которые были в сто раз хуже ... хотя никогда не видел никого, кто знал бы все те ужасные вещи, которые я делал в своей жизни.

– Смотри! – Идер схватил Малика за ноющую челюсть и заставил его посмотреть в сердитые глаза своей тени. – Ты видел, какие неприятности навлекла на Галаэрона его тень. Как ты думаешь, что бы сделал твоя, если бы я впустил её в тебя?

– Почему я должен этого бояться? – Пискнул Малик. – Если тень ˗ это все, чем я не являюсь, то эта, несомненно, столь же милосердна, сколь я эгоистичен, столь же надежна, сколь я продажен, столь же храбра, сколь я труслив. Моя тень только сделает меня всем тем, чего желают женщины, а мужчины восхищаются.

– Что насчёт Цирика? – именно тень задала этот вопрос, и при этом сверкнула жестокой пурпурной улыбкой. – Как бы он отнесся к Серафиму, который был бы одарён всем этим?

Кровь застыла в жилах Малика, и он перевел взгляд на Идера.

– Еще раз, о чем ты спрашивал?

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

1 Элеасиаса, Год Дикой магии

В тусклом свете камеры Вале было легче почувствовать звено, чем увидеть, даже с кожей, онемевшей от холода и мозолей. Она провела ногой по цепочке, пока не почувствовала шероховатый металл, затем зажала петлю между пальцами ног и поднесла ее ко рту. Даже такая гибкая, какой она стала за последние пару месяцев, она не могла полностью выразить это на своем лице. Как только цепь натянулась, она использовала мышцы ног, чтобы подтянуться ближе. Она позволила пальцам ног скользнуть вниз по одному звену, а затем выплюнула полный рот слюны на изъеденную поверхность. Вала сомневалась, сможет ли она на самом деле проложить себе путь к свободе, но со скованными за спиной руками и без других инструментов для работы, это было лучшее, что она могла сделать, и это давало ей возможность сосредоточиться на чем-то, когда она не подвергалась насилию со стороны Эсканора или его слуг. Она не могла просто сидеть в темноте и ждать между сессиями. Она должна была продолжать пытаться, чтобы знать, что, по крайней мере, пытается сбежать.

Кроме того, когда она начинала, в звене вообще не было ям. Вала позволила цепи ослабнуть, затем обхватила ее пальцами ног и начала дергаться вниз к крюку, который крепил ее к стене. Сто раз, потом найти звено и плюнуть. Если она просто продолжит работать над этим, что-то даст. Крюк в стене ослабнет, или звено заржавеет и сломается, или охранник подумает, что она сошла с ума, и станет достаточно беспечным, чтобы позволить ей убить его. Что-нибудь случится. Так и должно быть, если она хочет когда-нибудь снова увидеть своего сына.

Чей-то голос прошептал:

– Вала?

Вала ударилась о конец цепи и снова оказалась на полу, прежде чем поняла, что прыгнула. Она развернулась на своем сиденье, подняв ноги для толчковых ударов, и никого там не обнаружила.

“Отлично”, подумала она. “Кое-что всё-таки случилось. Я начала слышать голоса”.

– Мы не причиним тебе вреда, – сказал голос.

Вала прищурилась в сторону голоса и не увидела ничего, кроме мрака, затем крошечный человечек в черной мантии запрыгнул ей на ногу. Она не просто слышала. У мужчины-иллюзии, поправила она себя, ˗ была непослушная черная борода и темные глаза, но его лицо и руки были слишком светлыми, чтобы быть шадоваром.

– Не нужно прятаться моя дорогая, – сказал он. – Мы друзья…

Вала сбросила фигурку с ноги и услышала, как она ударилась о стену с настоящим глухим стуком. Она съежилась, испугавшись собственных фантазмов своего измученного разума. Я не позволю этому случиться, сказала она себе. Вала расправила плечи и вздернула подбородок, но ногу не опустила. – Уходи!

– Тише, дитя мое! – На этот раз голос был женским и доносился из-за двери. – Следи за охранником.

Другой голос, с другой стороны, начал что-то похожее на заклинание. Бородатая фигура вернулась, на этот раз в сопровождении двух женских фигур с развевающимися серебристыми волосами, и Вала поняла, что, призраки они или нет, они все вокруг нее. Там, в темноте, их могли быть сотни, они роились по полу. Тысячи, может быть, армия темных маленьких теневых фей пришли на пир теперь, когда ее плоть была достаточно избита и покрыта синяками. Она закричала. Она ничего не могла с собой поделать, звук просто вырвался, когда она сделала следующий вдох. Феи теней съежились и посмотрели на дверь, и в следующее мгновение Вала замолчала. Ее рот оставался открытым, а горло продолжало вибрировать, но больше не было слышно ни звука.

Мужчина-фейри посмотрел на дверь и спросил:

– Охранник? Все еще думаю над этим, – прошептал женский голос. – Он любопытен, но не встревожен.

Вала видела ее, еще одну сереброволосую фею, лежащую на полу, выглядывающую из-за угла арки.

– Приглядывай за ним. – Сказал мужчина.

В сопровождении двух сереброволосых женщин он направился к голове Валы. К ним присоединилась третья женщина, которая выпорхнула из-за спины Валы и села на пол рядом с ними. Вала попыталась развернуться, чтобы подойти к ним, но одна из женщин сделала движение палочкой размером с щепку, и она обнаружила, что не может пошевелиться.

– Мне жаль, что мы напугали тебя, – сказал мужчина. – Очевидно, твое испытание нанесло больше ущерба, чем мы предполагали.

Если бы Вала была в состоянии говорить, она предложила бы им поменяться местами и посмотреть, какую плату за то, чтобы быть рабами шадоваров, они взяли бы себе.

– Ты можешь перестать кричать? – Спросила одна из женщин. – У нас есть несколько вопросов.

Вала осознала, что у нее болит челюсть, и поняла, что ее рот по-прежнему открыт, а горло пересохло от крика. Она закрыла рот и уставилась на одетых в черное фейри рядом с ней. Они определенно выглядели достаточно прочными. Женщина кивнула, сделала пренебрежительный жест, и до ушей Валы донесся хныкающий, хриплый звук. Потребовалось мгновение, чтобы определить источник – ее собственное горло.

– Хорошо, – сказал мужчина. Он протянул руку и сделал умиротворяющее движение, от которого Вале захотелось пнуть его. Мы друзья Галаэр…

– Галаэрона? – Вала закончила за него. Она взяла свое дыхание под контроль. Призраки или нет, она не могла допустить, чтобы эти феи рассказали Галаэрону, что она хныкала, когда они пришли за ней. – Он послал тебя? – спросила она.

Женщины посмотрели друг на друга. Они выглядели смущенными.

– Что случилось? – спросила Вала. – Он ранен?

– Мы не знаем, – сказал мужчина, чье поведение было грубым.

Одна из женщин-фей встала перед мужчиной и сказала:

– Галаэрон выполняет миссию чрезвычайной важности для всего Фаэруна.

– Как и мы, – сказала вторая женщина, тоже встав перед мужчиной. – Возможно, будет лучше, если мы представимся. Я ˗ Шторм Серебрянная рука.

– Меня зовут Дав Соколица, – сказала женщина в дверях.

– Я ˗ Аластриэль Серебряная Рука, – сказала женщина, которая произнесла заклинания. Она указала на последнюю женщину, которая все еще стояла рядом с чернобородым мужчиной. – Это наша сестра Лаэраль.

– И это делает меня Хелбеном Арунсуном. – Мужчина-фейри протиснулся между двумя женщинами, которые встали перед ним. – Теперь, когда ты испытываешь благоговейный трепет, может быть, ты ответишь на пару вопросов и поможешь нам спасти Сердцеземье?

Вала хмуро посмотрела на мужчину, совершенно уверенная, что сошла с ума. Когда она ничего не сказала, Хелбен закатил глаза и повернулся к той, которая представилась Аластриэль.

– Как она может не знать, кто мы? – он спросил. – Неужели Вааса такая отсталая?

– Мы знаем об Избранных даже в Ваасе, – сказала Вала. – Мы также знаем разницу между плотью и фантазмом. Зачем бы вам пятерым появляться в моей камере размером с куклу, если бы я не была сумасшедшей?

– Потому что нам нужна твоя помощь, – сказала Аластриэль. Она подошла и положила руку на подбородок Валы. Ее прикосновение было достаточно реальным, твердым и теплым. – Мы должны найти мифаллар, и ты единственная, кто может помочь.

– Беда! – прошипела женщина у двери. – Охранник идет.

Фейри исчезли так же быстро, как и появились, оставив Валу одну в камере.

– Подождите! – Она чувствовала себя более одинокой, чем когда-либо, и более уверенной, что сходит с ума, более напуганной. – Не надо!

В дверях появился охранник, неуклюжий повелитель теней с рубиновыми глазами и острыми зубами. Вала подумала, что это Феслат, один из любимчиков Эсканора.

– Чего не надо? – спросил Феслат. – С кем ты разговариваешь?

Хотя его шадоварские глаза могли видеть в темноте так же легко, как Вала могла видеть при дневном свете, он даже не потрудился оглядеть камеру. Он знал так же хорошо, как и она, что в комнате никого не было, что ее разум, наконец, сломался. – Я задал вопрос, рабыня.

Вала уставилась на него и отказалась отвечать. Она не беспокоилась о том, чтобы выдать присутствие своих посетителей, заблуждения были надежно спрятаны в ее сознании, но она не могла повиноваться, даже в этом, как только она начнет сдаваться, это будет становиться все легче и легче, пока она, наконец, не станет принадлежать им не только телом, но и духом.

– Ты бросаешь мне вызов? – Феслат ухмыльнулся и снял кнут с крючка. Ему даже не нужно было искать, чтобы найти его.

– Как тебе будет угодно.

– Займи позицию.

Вала должна была повернуться спиной и склонить голову, чтобы защитить глаза. Вместо этого она посмотрела прямо в глаза Феслату и сказала:

– Иди пососи везераба.

Хлыст ударил Валу в грудь за мгновение до того, как она закончила произносить проклятие. Отказываясь доставить ему удовольствие криком, она стиснула челюсти и тоже молча приняла следующий удар, но третий пришелся ей по ребрам и заставил непроизвольно ахнуть. Феслат, в частности, был мастером этой техники и с удовольствием заставлял её тело издавать звуки, которые ее разум держал под контролем.

Следующий удар хлестнул ее поперек предыдущего, и у Валы закружилась голова. Нападение не закончится, пока она не потеряет сознание. Молясь, чтобы он продолжал наносить удары друг на друга, она посмотрела ему в глаза и увидела, как его рука отдернулась.

Фигура в темном плаще встала позади Феслата и схватила его за запястье. Черный посох врезался ему в голову сбоку. Его колени подогнулись, и он растаял на полу, как костюм из пустого шелка.

Хелбен Арунсун, ростом в шесть футов, пнул лорда шейда в ребра, сильно, чтобы убедиться, что он без сознания, а затем опустился на колени рядом с Валой.

– Ты могла бы ответить ему, – сказал он.

Вала покачала головой и, смутно сознавая, что у нее отвисла челюсть, выдохнула:

– Ты настоящий.

Хелбен кивнул, но не сделал ни малейшего движения, чтобы снять с нее наручники.

– Значит ли это, что ты поможешь нам? – спросил он.

Вала потрясла цепью, которой была прикреплена к стене.

– Значит ли это, что ты вытащишь меня отсюда? – спросила она в ответ.

Лицо Хелбена стало нетерпеливым. —

Мы вернемся за тобой, но наша миссия зависит от секретности и внезапности. Мы не можем взять тебя с собой сейчас, не рискуя привлечь к себе внимание.

Вала на мгновение задумалась, затем указала подбородком на упавшую фигуру Феслата.

– Ты и так рискуешь, – сказала она. – И без обид, но, если ты идешь за мифалларом, мне не нравятся твои шансы вернуться сюда, чтобы спасти меня, прежде чем этот камень упадет на землю.

– Судьба самого Фаэруна висит на волоске! – голос Хелбена был глубоким и праведным. – Ты готова торговаться за собственную жизнь?

– У меня есть сын, которому нужна мать.

Вала не дрогнула, когда Хелбен сердито нахмурился, но добавила:

– Я не из тех, кто торгуется.

– Она права, Хелбен. – Дав и трое других Избранных появились на полу между ними, все еще не выше ладони.

Дав продолжила:

– Мы обещали Арису

– Мы сдержим свое обещание, – настаивал Хелбен, – не рискуя нашей миссией.

– Ты уверен, что наша магия стирания разума сработает на шадоварах? – спросила Аластриэль. – Они не существа Плетения.

– Даже если подействует, у охранника все равно будет шишка на голове, требующая объяснения – сказала Шторм. – Он будет удивляться, как он её получил, и это само по себе может выдать нас.

– Я знаю, как это не будет иметь значения, – сказала Вала, увидев свой шанс.

Хелбен посмотрел на нее и поднял бровь. Вала объяснила свой план, и когда она закончила, Хелбен продолжал изучать ее, прищурив глаза.

– Он сработает, – сказала Вала. У него больше шансов, чем у твоей, похищающей память магии.

– Похищающей память магии Аластриэль, – поправил Хелбен. – Меня беспокоит не это.

– Тогда что же? – спросила Лаэраль.

– Вала, – просто сказал он. – Это не значит, что она помогает нам по доброте душевной. Если Галаэрон не мог сказать нам, где найти мифаллар, откуда мы знаем, что Вала может? Она может лгать, чтобы мы помогли ей сбежать.

– Галаэрон вернулся во Дворец Высочайшего с помощью магии Теламонта – сказала Вала. – Я пошла домой.

Хелбен продолжал сомневаться.

– Что, если я лгу? – спросила Вала. – Ты оставишь меня здесь, чтобы я пала вместе с городом?

– Конечно, нет, – сказала Аластриэль. – Мы обещали Арису, что не бросим тебя здесь.

– Тогда зачем мне лгать?

Наконец, Хелбен улыбнулся и сказал: ъ

– Я полагаю, что ты права, не так ли?

Хелбен подтащил потерявшего сознание стражника к Вале и положил его у ее ног. Пока она использовала пятку своей ноги, чтобы сделать вид, что она сбила его с ног, Хелбен снял ключи с его пояса и расстегнул ее наручники. Как только она освободилась, Вала обмотала цепь вокруг его горла и начала душить его. Никто из Избранных не смотрел эту часть. Они явно хотели, чтобы был другой способ. Только не Вала. Ей достаточно было подумать о побоях, которые она перенесла от рук Феслата, чтобы эта маленькая месть показалась ей недостаточной. От этой мысли у нее по спине пробежал холодок, и она поймала себя на мысли, что задается вопросом, могли ли только пользователи магии впустить свои тени внутрь. Как только стражник был мертв, Вала взяла его снаряжение и оделась в его одежду, а Хелбен уменьшился до размеров остальных. Она засунула всех пятерых Избранных в карманы и с помощью заклинаний невидимости и тишины спустилась по лестнице к основанию тюремной башни. Здесь ей пришлось убить еще двух охранников, первого, когда он повернулся к открывающейся двери, второго, когда он боролся с умирающим телом, которое она сунула ему в руки. Оставив тела внутри лестничной клетки за запертой железной дверью, она использовала плащ второго, чтобы вытереть кровь с пола, затем бросила его в гардеробную и покинула помещение. Оттуда было бы просто спуститься по черной лестнице и исчезнуть в городе. Вместо этого Вала вошла в коридор для слуг и пересекла заднюю часть большого дворца. Хотя она проходила мимо постоянного потока служанок, пажей и дворецких, она оставалась скрытой как от глаз, так и от ушей, поскольку магия Избранных была достаточно мощной, чтобы оставаться эффективной даже после вступления в бой. Четверть часа спустя Вала вышла из коридора для слуг в темный вестибюль перед личным крылом принца. Огромные двери в приемную были закрыты и охранялись, как и после его возвращения с битвы на Высоком Льду, и на мгновение она отчаялась осуществить свой план. Другого пути в крыло не было, по крайней мере, которого она, когда-либо видела, и даже невидимая, она не смогла бы одолеть дюжину лордов шейдов Эсканора.

Но, как и надеялась Вала, обязанности принца нельзя было игнорировать, даже когда он полумертвый лежал в своей постели. Вскоре к большим дверям подошел курьер с наполненной тенью бутылкой для писем. Вала последовала за ним по пятам, так близко, что, когда охранник приказал ему остановиться в трех шагах от дверей, ей пришлось увернуться, чтобы не врезаться в него. Охранник взял бутылку с посланием и отпустил курьера, подождав, пока тот исчезнет в коридоре, прежде чем повернуться и тихо постучать в дверь. Вала стояла рядом с охранником, казалось, целую вечность, едва осмеливаясь выдохнуть, чтобы ее дыхание не щекотало волосы на его руках. Наконец стюард приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы высунуться и взять бутылку с посланием. Вероятно, было бы разумно подождать служанку или какую-нибудь другую домашнюю прислугу, чьи обязанности потребовали бы открывать дверь шире, чем на ширину плеч, но у них было очень мало времени, чтобы принять решение, и Вала знала, что смерть в тюремной башне не останется незамеченной надолго. Она опустилась на корточки, развернулась перед охранником и, пригнувшись, боком прошла в узкий проем, так стараясь не наступить ему на пятки, что закрывающаяся дверь зацепила ее ногу.

Стражник что-то крикнул камергеру, который был уже в шаге от него, затем толкнул его плечом. Нога Валы, казалось, согнулась по всей длине, но тяжелая дверь отскочила достаточно, чтобы она втянула ногу в комнату за собой.

Дверь со щелчком закрылась, и Вала упала на свое место, сразу же вздохнув с облегчением и открыв рот в беззвучном крике боли. Было бы неплохо отложить в сторону оружие, которое она держала в руке, и проверить, нет ли сломанных костей, но такие поблажки убивали больше воинов, чем спасали. Она перекатилась на колени и встала лицом к большой приемной Эсканора, где сидело с полдюжины клерков, занятых личными делами принца. Вала на четвереньках пересекла комнату, направляясь к темному коридору, который вел вглубь внутреннего святилища принца. Там ей пришлось проскользнуть под скрещенными глефами другой группы охранников. Оказавшись в темном коридоре, она встала и перенесла вес на ногу. Боль была тупой и общей, больше похожей на сильный ушиб, чем на перелом. Она сделала несколько шагов. Поняв, что нога поддержит ее, она прошла через личный кабинет Эсканора в его гардеробную и, миновав еще одну пару охранников и небольшую группу слуг на каждом этапе, из его гардеробной в его большую и роскошную спальню. Эсканор лежал один в своей постели, похожий на человеческую тень, прилепившуюся к клетке из черных ребер. Его бьющееся сердце было видно внутри, все еще слабо светящееся светом пламени Плетения, которое почти поглотило его. С одной стороны кровати его сопровождал слуга, а с другой – жрица в черном одеянии и пурпурной маске Шар. В ногах кровати стояли два боевых лорда Эсканора. Темный меч Валы был выставлен на полке над изголовьем кровати принца, запертый за парой хрустальных дверей.

– Вала! – Голос Хелбена раздался у нее в голове. – Во имя Плетения, что ты делаешь?

Вала не ответила. Она не рассказала Избранным об этой части своего плана, но это было так же необходимо для их успеха, как и поиск мифаллара. Она подошла к изножью кровати и одним вращающимся ударом перерезала горло обоим охранникам. Едва мужчины упали, как жрица подняла руки и начала тихую молитву своей скрытой богине. Вала оборвала её, ударив хлыстом в другой руке. Веревка туго обернулась вокруг горла женщины, и молитва закончилась сдавленным вздохом, когда Вала рывком сбила жрицу с ног. Слуга направился к двери, его рот в шоке открывался и закрывался, но он издавал только сдавленные вздохи. Она пронеслась мимо края кровати, подняв больную ногу в ударе, который попал ему прямо в нос самой твердой частью ее пятки. Он так сильно отлетел, что сначала приложился затылком, а потом, с тошнотворным треском, ударился о каменный пол. Отказавшись от своего заклинания, жрица вслепую бросилась вперед, одной рукой оттягивая хлыст вокруг горла, а другой вслепую рассекая воздух кинжалом. Вала подождала, пока пройдет следующий удар, затем шагнула вперед и ударила внешней стороной ладони в челюсть женщины. Жрица мгновенно обмякла, ее глаза закатились, а кинжал выскользнул из ее руки. Вала бросила хлыст и повернулась к кровати. В темных глазницах Эсканора горела пара медных огоньков, слабых и мерцающих, пока он пытался прийти в сознание.

– Вала! Если ты рассчитываешь, что мы поможем тебе убить…

– Тихо.

Хотя Вала произнесла это слово вслух, она слышала его только в своем уме. Она направилась к витрине. Пламя в глазах Эсканора вспыхнуло ярче, и она поняла, что принц пришел в себя. Она швырнула меч, потянулась за кинжалом и прыгнула на кровать. Из-под одеяла показалась темная рука. Ее меч срикошетил вверх и разбил хрустальную дверь, и что-то ударило ее в грудь, как один из молотков Ариса. Она упала с кровати навзничь и упала на пол лицом вниз.

– Стража! – Голос Эсканора был едва слышен, но стал достаточно громким, чтобы вызвать переполох в комнате. – Помогите!

Вала подняла руку и тихо позвала свой темный меч. Она услышала звон разбитого хрусталя, и оружие пролетело над изножьем кровати. Рукоять скользнула в ее ладонь, как рука старого друга. Лезвие оставляло за собой полоску тени там, где касалось тела Эсканора.

– У тебя есть твой меч. Пора уходить! – Настаивала Шторм. – Через балкон.

Вала перекатилась на колени и встала, подняв руку для броска. Когда она увидела Эсканора, качающегося с противоположной стороны кровати, она так и сделала. Лезвие попало ему между лопаток, рассекло два ребра и слабо пульсирующее сердце. Принц умер без единого крика. Его грудная клетка просто упала на пол в двух частях. Охранники из раздевалки ворвались в комнату и обнаружили, что расколотое сердце растворяется в облаке тени.

– Теперь точно пора уходить.

И снова Вала слышала ее слова только в своем сознании. Когда стражники бросились к умирающему принцу, она призвала темный меч обратно в свою руку. Она хотела бы остаться и найти волшебное кольцо, подаренное ей Коринеусом Драннекеном, в катакомбах под Миф Драннором, но об обыске такого масштаба не могло быть и речи. Она бросилась к двойным дверям и подпрыгнула в воздух, а затем врезалась в еще двух охранников, когда они ворвались внутрь. Вала поставила по одной ноге им на плечи: она целилась им в горло, но не прыгнула достаточно высоко, и ей удалось проделать достаточный зазор между испуганными шадоварами, чтобы остальная часть ее тела прошла сквозь него. Она упала на бок, ее голова была на расстоянии меча от любого из них, затем она подобрала ноги под себя и нырнула вперед, перекатившись через балкон в серии кувырков. Стражники подняли тревогу и вслепую звякнули мечами о камень всего в нескольких дюймах позади нее. Наконец Вала дошла до конца балкона и обнаружила, что балюстрада преграждает ей путь. Она сделала еще одно сальто, подобрала под себя ноги и прыгнула вниз головой.

Вала была в дюжине футов от улицы, когда волшебная рука, наконец, протянулась, чтобы остановить ее падение.

– В следующий раз, юная леди, мы вас не поймаем, – предупредил Хелбен. – Это было ни что иное, как убийство из мести.

– Именно оно и было, – сказала она, – и, если бы я этого не сделала, никто бы не поверил, что мой побег был моим собственным. Не после того, что сделал со мной этот дьявол.

Ноги Валы коснулись улицы, и она побежала к нижним лабиринтам Шейда.

Ваасанцы сидели вместе по одну сторону стола, смеясь, брызгая слюной и сильно хлопая друг друга по спине, пока ели, пили и описывали дневную битву своему ревнивому товарищу Дексону. Послушать разговоры мужчин, так сражаться с фаэриммами было не опаснее, чем выслеживать лесного рофа, за исключением того, что фаэриммы делали все это гораздо более захватывающим, охотясь в ответ. Если бы Такари не была рядом и не видела своими глазами смертоносную эффективность людей в тот день, и многие другие, она бы поверила, что вино развязывает их языки. Но все произошло именно так, как они описывали, и они действительно добавили по три хвоста к своим поясам. Вооруженная темным мечом Дексона, Кейя Нихмеду потребовала два для своей растущей коллекции. Такари взяла только один, но у нее не было ничего, кроме ее собственной эльфийской стали. Если бы у нее был собственный темный меч, она убила бы больше фаэриммов, чем кто-либо другой. Такари взяла кувшин и наполнила его из бочки с вином в буфетной, затем остановилась в дверях и оглядела двух здоровых ваасанцев сзади. С их массивными плечами и заплетенными в косу черными волосами, они больше походили на ткаэртов, чем на людей, но она провела достаточно времени, сражаясь рядом с ними, чтобы знать, что ни один из них не был полностью тем зверем, каким казался. Она видела, как Берлен несколько раз рисковал своей жизнью, чтобы защитить Кейю, даже не позволяя ей заметить, в то время, как Кул вернулся из одного патруля с выводком осиротевших енотов, спрятанных под его плащом. После минутного раздумья Такари остановилась на Куле и подошел к нему сзади с кувшином. Они всегда останавливались, чтобы смыть кровь и сажу в Пруду Славы Рассвета, прежде чем вернуться домой на Вершину Дерева, поэтому она знала, что Кул был немного более худым и менее волосатым, чем Берлен. Все равно это будет похоже на схватку с медведем, но она не видела причин делать это более неприятным, чем должно быть.