Текст книги "Чародей (ЛП)"

Автор книги: Трой Деннинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

– Ты уверена, что это сработает? – спросил Кииньон.

– Как жир на льду, – ответил Кул. – Когда мы доберемся туда, просто держись за мой пояс свободной рукой и размахивай мечом.

– Очень хорошо. – Кииньон вытащил свой позаимствованный темный меч и дал сигнал к атаке. Кейя услышала, как боевой маг начал свое заклинание, а затем наступила темная вечность падения. Ее желудок поднялся к груди, и она почувствовала слабость, головокружение и холод. Мертвая тишина заполнила ее уши, и она не чувствовала ничего, кроме собственного сердца, быстро и сильно колотившегося в груди, и она была где-то в другом месте, земля грохотала под ее ногами, а ее глаза и нос горели серным зловонием Ада.

– Замахнись! – крикнул знакомый грубый голос.

Вспомнив о мече в своей руке, Кейя замахнулась, хотя ее разум изо всех сил пытался осмыслить ее дымное, обожженное огнем окружение. Она ни во что не попала, но услышала за своим плечом влажный шлепок меча, рассекающего плоть, и инстинктивно повернулась на звук, размахивая темным мечом в яростном ударе наотмашь.

На этот раз Кейя ударилась обо что-то и почувствовала, как ее лезвие глубоко вошло в плоть. Кровь, горячая и кисло пахнущая, брызнула ей на челюсть и горло. Визжащий вихрь наполнил воздух грязью и пеплом, затем из ниоткуда появились золотые стрелы магии и начали рикошетить от ее наручей, отвращающих заклинания. Некоторые из них отскочили назад мимо ее головы, отраженные одинаковыми наручами, которые носили все воины в Компании Холодной Руки.

Кейя мельком увидела пространство, покрытое шипастой чешуей, и, наконец, вспомнила, где она была и что она там делала. Она перевернула клинок и снова провела им по телу фаэримма, на этот раз остановившись в конце удара, чтобы глубоко вонзить острие.

Существо снова закричало на своем ветреном языке. Хвост по дуге поднялся к ее лицу, с колючего кончика уже капал парализующий яд. Кииньон протянул руку мимо ее плеча, поймав атаку своим одолженным темным мечом и отбросив шип, прежде чем он успел нанести удар. Кейя поблагодарила его, проведя свое собственное оружие, все еще погруженное глубоко в их врага, по всей длине его змеиного тела.

Фаэримм оторвался от ее клинка, отлетев на несколько футов назад. Кейя думала, что он телепортируется в безопасное место, пока темный меч Берлена не пролетел мимо и не расколол его на части. Он упал на землю грудой крови и внутренностей. Берлен протянул руку к мечу. Он поднялся из запекшейся крови и упал обратно в его руки, затем большая рука Кула схватила Кейю за пояс и вернула ее на прежнее место. Пора уходить.

Осознав, что сама ослабила хватку, Кейя потянулась к поясу Берлена, и тут услышала чей-то крик сверху.

– Кейя? – Голос был таким слабым и хриплым, что его невозможно было узнать, но он говорил по-эльфийски. – Неужели это ты?

Кейя посмотрела на долину и двумя террасами выше увидела полуистощенного разведчика лесных эльфов, выглядывающего через щель в разрушенной стене. На плечах и голове у нее был импровизированный маскировочный брезент, покрытый увядшими виноградными лозами, но Кейя видела достаточно лица разведчицы, чтобы сказать, что ее покрасневшие глаза были запавшими, как у банши, а губы потрескались и кровоточили от жажды. В сотне шагов позади нее смешанная компания бехолдеров и иллитидов спешила вниз по долине, чтобы исследовать.

– Время! – настаивал Берлен. – Держись крепче.

– Подожди! – позвала Кейя, направляясь к эльфийке. – Ей нужна помощь.

– Нет времени, – сказал Кул. Все еще держа ее за пояс, он поднял ее обратно на боевую площадь. – Мы убиваем и убегаем. Кейя попыталась вырваться, но хватка ваасанца была слишком сильной.

– Я не могу просто бросить ее!

– И ты не поможешь ей, убив себя, – сказал Кииньон. Обращаясь к боевому магу, он добавил:

– Доставь нас туда, и я…

Боевой маг произнес свое заклинание, ее живот поднялся к груди, и наступила холодная вечность падения. Мертвая тишина наполнила ее уши, и она почувствовала тошноту, затем она оказалась в каком-то не слишком отличном месте, земля все еще дрожала под ее ногами, а зловоние серы все еще жгло ее ноздри. Кейя почувствовала тяжесть темного меча в своей руке и, вспомнив последний раз, когда они телепортировались, начала размахивать. Ее меч не задел ничего, но знакомый эльфийский голос закричал:

– Что вы делаете, вонючие болваны? Держите свои клинки! Ваасанцы нахватались достаточно эльфийского, чтобы понять, что к ним обращаются, и Кейя оглянулась через плечо, чтобы увидеть измученную лесную эльфийку, уставившуюся на них. Несмотря на то, что эльфийка был изможденной, Кейя узнала карие глаза и лукавую улыбку купидона, как у любимого разведчика ее брата Галаэрона, Такари Лунноснежной. Лежа на земле, покрытая по плечи грязью и увядшими виноградными лозами, Такари выглядела так, словно выползала из-под земли, и это зрелище только добавляло смятения Кейе после оцепенения.

– Такари? – Кейя ахнула. – Что ты здесь делаешь?

Грохочущее облако черного дыма появилось двумя террасами ниже и начало осыпать крошечные сферы магии. Когда шары падали на землю, они взрывались потрескивающими брызгами огня, молний или шипящего зеленого тумана. Кейя почувствовала, как ее колени ослабли, когда она поняла, как близко был удар, как близко она заставила его подойти, к брызгам заклинания.

– Хорошо, что ты пришла! – сказала Такари. Увядшие виноградные лозы откатились в сторону, и из-под маскировочного брезента появилась Такари. Она была защищена немногим больше, чем рваным кожаным костюмом, продырявленным в стольких местах, что его уже нельзя было назвать броней. И на ней не было никакой магии, ни сапог секретного прохода, которые давали всем рейнджерам, служившим Эвереске, ни даже пары наручей для отвращения заклинаний, ни одного из шлемов для защиты разума, которые Эвермит послал, чтобы вооружить эльфийскую армию. Кейя жестом пригласила Такари войти в группу, когда на них упало розовое сияние. Она повернулась и увидела розовый конус магического луча, освещающего их из большого центрального глаза бехолдера на следующей террасе. С бехолдером было еще полдюжины таких же, как он, и вдвое больше пожирателей разума.

– Клыки Ллос! – Кииньон выругался. – Через стену!

У Кейи не было возможности подчиниться. Кул уже поднял ее за пояс, обхватил рукой размером с ткаэрта и нырнул через стену. Кейя едва успела повернуть лезвие своего темного меча, прежде чем они опустились с другой стороны, Кул рухнул на землю словно роф, и Кейя приземлилась на него, легкая, как перышко. Берлен пронесся над их головами и рухнул рядом с ними грудой грохочущих доспехов.

– Не высовываться! – крикнул Кииньон откуда-то из-за ног Кейи. – Приготовь свои магические стрелы.

– Магические стрелы? – боевой маг ахнул. – Нам нужно уходить ... и немедленно!

– Делай что говорю! – приказал Кииньон. – Кул, Берлен, прикрывайте наши спины.

Кейе показалось, что лорд-командующий готовился к сдерживающим действиям, а не к быстрому отступлению, но, подойдя так близко к катастрофе всего несколько мгновений назад, она знала, что лучше не подвергать сомнению приказ. Она соскользнула с Кула как раз вовремя, чтобы не быть раздавленной, когда он перекатился на живот и пополз по террасе. Розовое сияние антимагического луча исчезло, и едкий запах каменной пыли начал наполнять воздух, когда бехолдеры провели своими лучами распада взад и вперед по стене. Кейя приготовила свои магические заряды, затем лежала, слушая шипение растворяющегося камня, ожидая приказа Кииньона. Он, казалось, тянул целую вечность, хотя, возможно, так казалось только потому, что она знала, что фаэриммы, которые напали на их предыдущую позицию, будут знать, где они находятся, и будут двигаться, чтобы атаковать.

Наконец, на удивление спокойным голосом, Кииньон сказал:

– Только бехолдеры. Три, два, сейчас.

Рассчитав свое движение так, чтобы она оказалась позади луча распада, Кейя выглянула из-за дымящейся стены и выпустила свое заклинание на второго бехолдера в очереди. Три золотые стрелы вылетели из ее пальцев, ударив в центральный глаз и заставив его взорваться кровавыми брызгами. Существо взвизгнуло от боли и принялось рассеивать лучи оставшихся глаз по всей длине стены.

Встав рядом с Кейей, Такари выпустила пять зарядов в первого бехолдера в очереди и убила его на месте. Кииньон и боевой маг уничтожили остальных существ, волшебник распределил свои атаки среди трех глаз-тиранов и не оставили ничего, кроме звездных вспышек красной крови, магия Кииньона четко разделила обе цели по центру.

– В укрытие! – приказал лорд-командующий. Кейя и Такари бок о бок упали за стену, а затем услышали, как позади них раздался душераздирающий взрыв огненной бури. Вспомнив, что у Такари не было магической защиты, Кейя повернулась, чтобы броситься перед лесной эльфийкой. Она обнаружила, что смотрит в горло огненной струи крошечных красных сфер. Горстка мерцающих сфер, их могло быть три или тринадцать, полетела по дуге в ее направлении, затем столкнулась с магией ее наручей, отвращающих заклинания, и отрикошетила в дымящуюся сеть пламени. Кейя легко приземлилась на бок и мгновенно поняла по запаху горелой кожи и обугленной плоти, что она не предотвратила попадание всех огненных шаров. Она вскочила на ноги лицом к направлению атаки, пытаясь через запах и догадки встать впереди раненой лесной эльфийки.

– Как ты там, сзади?

На террасе внизу она увидела пару фаэриммов, двигающихся за полуразрушенной стеной напротив нее, уплывающих друг от друга, обнажая только руки и зубастые рты. Не было никаких признаков Берлена или Кула, хотя Кейя знала, что об этом лучше не беспокоиться. У ваасанцев была сверхъестественная способность оставаться невидимыми, даже на самой голой земле, пока они не нападут. Кейя думала, что это как-то связано с темными мечами, но если так, то это был трюк, которому Дексон еще не научил ее. Когда Такари не ответила, Кейя снова спросила:

– Ты там жива?

– Я что, похожа на мертвеца? – голос Такари был тонким от боли. – Как ты это делаешь?

– Что?

Волна пепла и пыли покатилась по террасе в их сторону. Кейя знала, что, что бы ни случилось, она не сможет защитить Такари от этого, стоя перед ней. Кейя начала:

– На моем…

Далеко впереди нее Такари приземлилась на спину Кейи и просунула руку ей за воротник, чтобы удержаться. Кейя почувствовала, как другая рука безвольно повисла у нее на спине.

– Темный меч – сказала Такари. – Почему у тебя рука не замерзла?

Кейя взглянула на оружие в своей руке, но была избавлена от необходимости объяснять свои обстоятельства, когда волна прибыла с низким, едва слышным грохотом.

– Прыгай! – закричал Кииньон.

Кейя сделала три бегущих шага и прыгнула.

Хотя Такари была маленькой для лесного эльфа, а мышцы Кейи были закалены за полгода военной службы, она все еще не была достаточно сильной, чтобы нести их обоих на чем-то, что было почти на уровне ее груди. В последнюю минуту она решила, что ее единственная надежда – нырнуть. Волна подхватила Кейю чуть ниже бедер. Хотя наручи защищали ее от самой магии, инерция удара онемела в ногах и подбросила ее высоко в воздух. Рука Такари выскользнула, и зеленая эльфийка покатилась прочь. Мир пронесся мимо в кружащемся калейдоскопе голубого неба и почерневшей земли, серой стены террасы и мерцающего оранжевого мифала. Кейя почувствовала, как темный меч вылетел из ее руки, затем она рухнула на спину и почувствовала, как воздух покинул ее легкие в едином болезненном вое.

Откуда-то сверху донесся оглушительный грохот. Кейя вытянула шею и увидела, как стена, которую она только что покинула, взорвалась в воздухе. Она ошеломленно смотрела, как сухие камни, каждый размером с голову эльфа, отделились друг от друга и разлетелись в разные стороны. Когда камни, наконец, достигли вершины своих дуг, ей пришло в голову, что то, что поднимается, обычно опускается, и что серые фигуры, быстро увеличивающиеся в воздухе, собирались обрушиться на нее. Кейя перекатилась на бок и обхватила голову руками, затем сосчитала один, два, три ближайших удара, прежде чем первый сокрушительный удар обрушился на ее наплечник. Плечо Кейи взорвалось в безвольной агонии, и только пальцы, сцепленные за ее шеей, помешали ей упасть и оставить ее голову открытой. Ее бедро заболело и стало бесполезным, когда в него ударил камень. Другой отскочил от ее спины и послал стрелы пульсирующего огня, стреляющие в ее виски и вниз к ногам. Она попыталась – безуспешно – не закричать и сказала себе, что боль – это хорошо, что, пока она может чувствовать, она все еще может идти, или бежать, учитывая, где они были. Кейя получила еще два удара: один по заду, другой по ребрам, прежде чем камни, наконец, перестали сыпаться. Ее отцу удалось вдолбить в нее достаточно тактического чутья, чтобы она знала, что фаэриммы не начали бы шоковую атаку, если бы они не намеревались последовать за ней быстрым наступлением, поэтому Кейя позволила себе только одну попытку втянуть воздух обратно в грудь – это было так же безуспешно, как и ее попытка перепрыгнуть волну, прежде чем она перекатилась на четвереньки и развернулась к нападавшим. Она нашла их на полпути через террасу, с их шипастых хвостов капал яд, а их зазубренные зубы показывались в улыбках поверх их слизнеобразных тел. Темного меча Дексона нигде не было видно, но Такари лежала в дюжине шагов дальше по террасе, извиваясь в болезненном оцепенении, одна голень была согнута под неправильным углом, и кости ее плеча виднелись сквозь дыру, которую первая атака фаэримма прожгла в ее броне. К удивлению Кейи, потрепанная лесная эльфийка каким-то образом умудрилась выхватить меч и встать на колени. Фаэриммы не обратили на Такари никакого внимания, но это зрелище вдохновило Кейю протянуть руку и позвать темный меч, как учил ее Дексон, представив ощущение рукояти в своей руке. Мгновение спустя темный меч упал в руку Кейи откуда-то сзади. Всего в шести шагах от Такари фаэриммы остановились и начали свистеть друг другу на своем странном языке ветров.

– Такари, я прямо за тобой, – позвала Кейя. Она не двинулась к лесному эльфу, опасаясь подтолкнуть фаэриммов к действию. – Если ты сможешь вернуться ко мне.

– Да … Я могу это сделать. – Голос Такари звучал странно издалека, и Кейя тихо выругалась, зная, что один из шипастых завладел разумом зеленой эльфийки. Где были ваасанцы? Они должны были защищать тыл ... И что делали Кииньон и боевой маг? На последний вопрос, по крайней мере, был дан ответ чередой мистических слогов и глубоким звоном, который всегда сопровождал призыв большого количества железа. Кейя обернулась и увидела что-то похожее на ржавое квадратное облако, трепещущее на террасе наверху. Она даже не заметила атакующих иллитидов, пока они не увидели тень, не подняли глаза и не начали кричать в панике. Стена рухнула мгновением позже, так близко, что Кейя почувствовала порыв вытесненного воздуха и услышала треск лопающихся черепов иллитидов. Горстка самых быстрых иллитидов избежала сокрушения и бросилась на боевого мага, их щупальца метались в его направлении, когда они пытались оглушить его своими ментальными взрывами. Атаки были не более эффективны против магической защиты разума его шлема, чем попытка фаэриммов сделать из него раба разума. Когда боевой маг поднял руки в их направлении, Кейя оглянулась на Такари и обнаружила ее в полудюжине шагов от себя, с мечом в руке, все еще поднимающуюся по террасе. Позади нее фаэриммы продолжали плыть, довольные тем, что лесная эльфийка выполняла за них их работу. Потревоженная их спокойствием, Кейя рискнула взглянуть в сторону Кииньона и обнаружила его в окружении трупов лемуров, без сомнения, вызванных фаэриммами, чтобы помешать ему использовать магию побега. Пока она смотрела, появилось еще три маленьких дьявола. С темным мечом, надежно спрятанным в ножнах, Кииньон уложил двоих ударом ноги и ударом кинжала, но третий убежал и сделал круг, чтобы напасть сзади. Кейя почти не сомневалась, что знаменитый магический клинок сможет отбросить его так же быстро, как и остальные, но стратегия фаэриммов работала. Магия перемещения была слишком сложной, даже для кого-то с его навыками, чтобы использовать ее в рукопашной, и у шипастых было больше бехолдеров и иллитидов, спешащих со всех сторон. Они должны были что-то сделать, и быстро. Кейя двинулась вперед, протягивая руку, как будто хотела помочь Такари подняться на ноги. Взгляд лесной эльфийки все еще был пустым, когда она протянула руку, чтобы принять руку Кейи, но ее меч остался у бедра, готовый нанести удар. Хватка Такари была холодной и липкой, когда она сомкнулась на руке Кейи. Что-то похожее на тревогу мелькнуло в глубине ее карих глаз, затем ее рука крепко сжалась. С удивительной для настолько избитой силой Такари дернула Кейю вниз. Клинок лесного эльфа описал плавную дугу, которая, если бы по пути не встретила темный меч Дексона, опустилась бы на шею Кейи. Как бы то ни было, темный меч рассек клинок Такари так же гладко, как и чешую фаэримма. Лезвие отлетело в сторону, не причинив вреда, сверкнув, как форель в лесном ручье. Кейя уперлась ногой в грудь Такари и толкнула ее на землю, затем шагнула вперед и направила свой темный меч, вращаясь, в сторону ближайшего шипастого. Перед фаэриммом появилось три визжащих лемура. Они были мгновенно разрезаны пополам кувыркающимся лезвием, но служили своей цели, поглощая достаточно энергии, чтобы темный меч, вращаясь, упал на землю. Оба фаэримма повернулись, чтобы броситься за мечом, и тут позади них появились Берлен и Кул, поднявшись из-за дальней террасы, как воры, вышедшие из переулка. Они, как один, метнули свои мечи, застав изумленных фаэриммов настолько врасплох, что Кейя сомневалась, что существа поняли, что их убили. Шипастые просто опустились на землю в полудюжине ярдов от меча Кейи и лежали там с оружием ваасанцев в спине.

– Самое время, – сказала Кейя. – Почему так долго?

– Спор, – ответил Берлен. – Кул не считает, что мы должны использовать тебя в качестве приманки.

Он вернул свой темный меч в руку, и Кииньон, наконец, крикнул, чтобы они бежали. Кейя обернулась и увидела черный прямоугольник пространственных врат, мерцающий в воздухе рядом с ним. Она призвала к себе темный меч Дексона, затем осторожно убрала ногу с груди Такари и, посмотрев вниз, обнаружила, что эльфийка изучает ее с выражением крайнего изумления.

– С тобой все в порядке? – спросила Кейя. – Готова идти домой?

Такари кивнула, но, казалось, не могла отвести глаз от темного меча Дексона.

– Ты должна сказать мне, как ты можешь держать его!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

17 Флеймрула, Год Дикой магии

Даже для драконов полет в Шейд был долгим. Галаэрон висел в лапах Малигриса всю ночь и весь следующий день. В сумерках он наконец увидел город, далекий алмаз сумрачной тьмы, низко плывущий над пурпурным зеркалом Озера Теней. Как всегда, он был окутан клочьями черного тумана, что придавало ему вид одинокой грозовой тучи или миража. Кружащиеся пятнышки сотен или около того стервятников кружились под ним, постоянно преследуя мусор, который дождем падал из его мусоропроводов. Были также более крупные точки, в форме крошечных крестов, которые кружили над городом в плотном строю патрулей везерабов. Малигрис поднял голову, и кожу Галаэрона внезапно начало покалывать, а волосы встали дыбом. В нескольких ярдах над его спиной раздался глубокий треск, и в воздухе заплясали серебристые вспышки. Он вытянул шею и увидел огромный шар голубой молнии, сверкающий в пустой клетке из ребер драколича. Малигрис открыл пасть, и молния выстрелила из его горла ослепительно белой вспышкой энергии, которая заставила Галаэрона изо всех сил моргать, чтобы погасить свечение в глазах. Когда Малигрис объявил о своем триумфальном возвращении в Шейд, ужасное чувство страха и одиночества охватило Галаэрона. Его план был разумным, иначе Избранные никогда бы не согласились на эту попытку, но он также требовал больше сил, чем он был уверен, что у него есть, и жертв, которые не он один должен был принести. В последний раз, когда он видел Ариса, гигант висел на плечах, подбородок покоился на груди, а когти его похитителя глубоко вонзились в плоть. Учитывая жару Анаврока и отказ драконов остановиться за водой, были все основания полагать, что Арис будет страдать от солнечного удара в дополнение к тем травмам, которые он перенес во время захвата. Уже не в первый раз Галаэрон проклинал себя за то, что слушал Шторм. Он уже начал сомневаться, насколько отсутствие Ариса на самом деле вызвало бы подозрения шадоваров. Увидев, как бессердечно Избранные тратят смертные жизни, было легко поверить, что они рисковали жизнью его друга только ради скромной выгоды. Если Арис умрет во имя плана, решимость Галаэрона будет настолько ослаблена чувством вины, что он поддастся своей темной стороне. На самом деле, он начинал думать, что это было именно то, чего они хотели, что у них был какой-то другой секретный план спасения Фаэруна, который не включал спасение Эверески. Разве это не было бы похоже на Избранных? Возможно, они тихо заключили сделку с фаэриммами, чтобы разрушить оборону города изнутри, чтобы шипастые могли атаковать снаружи и уничтожить их общего врага. Хорошо, что Галаэрон промолчал о послании от Малика. Маленький человечек еще может оказаться полезным. Когда они пересекли Озеро Теней, Шейд превратился из крошечного алмаза мрака в более туманную форму, которая могла быть одинокой грозовой тучей на грани взрыва или шлейфом пепла, дрейфующим по небу от какого-нибудь соседнего вулкана. Патруль всадников везерабов вышел и занял фланговые позиции по обе стороны, их нервные скакуны шипели и извергали черный дым, когда они чувствовали ауру страха, которая окружала всех драконов. Не обращая на эскорт никакого внимания, Малигрис продолжал лететь вперед, пока черная дымка не заполнила все небо впереди, затем он нырнул на дно облака и вошел в темную мглу. Оказавшись внутри облака, стал виден сам анклав – огромная опрокинутая вершина горы, испещренная служебными проходами и вентиляционными шахтами. Малигрис начал кружить вокруг скал опрокинутого пика по постоянно растущей спирали, его аура страха удерживала постоянно растущие колонии летучих мышей и птиц на осторожном расстоянии. Даже часовые с глазами цвета драгоценностей, которые постоянно стояли на страже из своих скрытых щелей, отпрянули назад, когда дракон прошел мимо. Хотя город можно было покинуть любым обычным мирским способом: полетом, магией перемещения, даже прыжком – кружение снизу было единственным способом войти. Даже тогда те, кто искал вход, должны были приходить только в сумерках, когда скрытый город ненадолго становился видимым. Любой другой подход привел бы несчастного путешественника через план тени к любому из тысячи планов, которых он коснулся. Галаэрон знал, что это была защита, которую шадовары считали неприступной для любой армии на Фаэруне, и которая заставляла их чувствовать себя достаточно неуязвимыми, чтобы относиться к остальному миру так, как ни один уважающий себя лорд не относился бы к своим собакам. Наконец, они приблизились к вершине горы, где большие Врата Пещеры уже были открыты, ее огромная пасть, похожая на эбеновую пустоту, открывалась в еще более темную стену из черного камня. Малигрис, казалось, получал огромное удовольствие, расправляя крылья и хлопая по обеим сторонам портала пожелтевшими костяными наконечниками. Должным образом благоговейный шепот прошелестел в глубине пещеры, когда он резко остановился в задней части огромной Площади Маршалинга и рухнул с Галаэроном, пригвожденным к полу его огромными когтями. Пара подобных ударов, раздавшихся ближе ко входу в пещеру, подтвердили, что спутники драколича приземлились позади них.

Удерживая Галаэрона так крепко, что его лицо царапнуло об пол, Малигрис толкнул его вперед.

– Я приношу дары, соответствующие моему великолепию, – сказал Малигрис. Его тон был на удивление почтительным, по крайней мере для драколича. – Вот теплокровные, которых ты искал.

– Вижу. – Голос был свистящим и всепроникающим, как шепот, доносящийся в пещеру из какого-то отдаленного прохода. – Меня не должно удивлять, что драконье племя преуспело там, где мои собственные принцы потерпели неудачу. Тебе следует сделать комплимент, Малигрис. Это просто превосходно.

Говорившим был Теламонт Тантул, Высочайший Шейда и отец Тринадцати Принцев. Но даже если бы повелитель теней не заговорил, Галаэрон почувствовал бы его присутствие в холодной тишине воздуха, и в холодном страхе, который держал пещеру в своих объятиях. Даже Малигрис, которому, как Синему Суверену Анаврока, не нужно кланяться никому другому, склонил череп в знак уважения. Без каких-либо подсказок вслух драколич заговорил снова.

– Конечно, все пошло так, как я и предполагал. Двуногие прятались в моей тени, а те, кого мы искали, бежали в лес.

Драколич уколол Галаэрона кончиком когтя и добавил:

– Хотя эти млекопитающие думали скрыть гиганта своим жалким волшебством, они были глупцами. Их магия не имеет ничего общего с моей, и простая попытка показала нам, кого мы искали.

Желудок Галаэрона внезапно похолодел и его затошнило, и это было связано не столько с Избранными, которых несли в нем, сколько с простым страхом. Если сила воли Теламонта могла справиться даже с силой воли драколича, то какие шансы у Галаэрона скрыть свое предательство? Когда внимание Высочайшего обращалось на него, истина становилась слишком долгим вздохом, и чем сильнее он пытался удержать ее внутри, тем отчаяннее ему хотелось ее выпустить. Его единственным шансом было признаться во всем и заявить, что план был идеей Шторм, что Избранные вынудили его…

“Нет.”

Это говорила его тень. Эта идея пришла ему в голову так легко, казалась такой естественной, что он почти принял ее как свою собственную. Но если он предаст Избранных, то предаст и своего верного друга Ариса, и эта мысль послужила спасательным кругом, возвращающим его к истинному я. Высочайший продолжал молчать, и из уст драколича полилось еще больше слов.

– У моих почитателей есть шпионы в каждом городе Фаэруна, – продолжил Малигрис. – Когда они сообщили моим жрецам, что великан продает всю свою резьбу по камню, я знал, что те, кого вы хотите, скоро покинут город.

– Как и мы, – ответил Теламонт. Его голос был холоден и спокоен. – И все же ты действовал, в то время как мои сыновья планировали и волновались. Шейд у тебя в долгу.

– Действительно, – произнес шелковый голос, в котором Галаэрон узнал голос Идера Тантула, Шестого Принца Шейда, – но удивительно, как легко эта «тайна» была раскрыта. Наши агенты наблюдали, как они покидали Арабель. Начало бунта нищих не кажется очень скрытным способом покинуть город.

– Ты бросаешь мне вызов, шейд? – В голосе Малигриса послышался тревожный треск, и Галаэрон был почти раздавлен, когда драколич переместил свой вес вперед. – Из вежливости к твоему лорду, – продолжил драколич, – на этот раз я стерплю твое оскорбление. Но твоя вонь меня оскорбляет. Уйди.

– Уйти?– Идер кипел от злости. Галаэрон пожалел, что не может дотянуться до маленькой пилюли, которую дала ему Аластриэль. Даже драколич не разговаривает с принцем Шейда в такой манере, и он подумал, что предстоящая стычка может стать как раз тем развлечением, в котором он нуждался, чтобы извергнуть Избранных и сбежать в город. Но Идер больше ничего не сказал, и через мгновение, уставившись в пол сквозь когти Малигриса, Галаэрон понял, что принц действительно ушел.

– Идер не хотел обидеть, Могучий, – сказал Теламонт мягким и почти гипнотически успокаивающим тоном. – Ему всего несколько столетий, и он еще не способен оценить всю глубину хитрости дракона. Он благоговеет перед твоим великолепием.

– Тогда мне будет приятно оставить его в живых, – ответил Малигрис. – Считай это подарком.

– Ты оказываешь мне слишком большую честь, друг мой. Есть ли подарок, который ты хочешь получить взамен?

Воздух стал холодным и неподвижным, как лед. Подол темного одеяния Теламонта – всё, что Галаэрон мог видеть от повелителя теней – поплыл вперед.

– Нет ничего – сказал Малигрис. – Честь твоей дружбы – это все, чего я добиваюсь.

– Она у тебя есть.

Между парой воцарилось выжидательное молчание, затем Малигрис, наконец, сказал:

– Но Техора предъявляет ко мне требования.

– А кто такая Техора?

– Новенькая, посланная Культом Дракона, – объяснил Малигрис. – Я упоминаю об этом только потому, что ее просьбы часто мешают нашей дружбе.

– Это уже седьмой раз за много десятидневок, – ответил шейд. Это была констатация факта. – Можно подумать, что ты просто пытаешься избежать сделки, заключенной с Культом Дракона.

– Вряд ли я виноват в том, что жрецы, которых они посылают, все грубые и глупые, – пророкотал Малигрис. Его когти сжались так, что Галаэрон невольно застонал. – Должен ли я терпеть неумелость среди моих слуг?

– Не больше, чем я. – Тон Теламонта был почти смиренным. – Идер позаботится о ней. Это будет его искупительный дар тебе. Какую защиту она носит?

– Только обычные защитные амулеты, – сказал Малигрис, поднимая свой коготь и освобождая Галаэрона, – и это млекопитающее даже не так сильно, как другие. В культе начинают заканчиваться жрецы.

– Это было бы хорошо, – сказал Теламонт. – Не то чтобы я когда-либо был недоволен великолепием твоих даров, Малигрис.

Драколич развернулся с громким стуком костей, едва не раздавив Галаэрона небрежно поставленной задней ногой и опрокинув своим длинным хвостом дюжину телохранителей Теламонта.

– Как ты мог? Они от дракона! – Малигрис подпрыгнул в воздух и покинул Площадь Маршалинга над головами двух своих помощников. Теламонт жестом приказал принцу Кларибернусу присматривать за Галаэроном, затем обменялся подарками с двумя другими драконами, пообещав подорвать стены раздражающего замка для того, кто захватил Ариса, и перенаправить караванную тропу ближе к логову другого. Когда соглашения были заключены, у Галаэрона был шанс увидеть, что, хотя Арис не получил ран хуже, чем проколы когтями в плечах, жара и жажда взяли свое. Великан лежал на полу в полубессознательном состоянии, с остекленевшими глазами, раскрасневшимся лицом и конечностями, белыми, как мел. Его руки дрожали, а дыхание было быстрым и неглубоким.

– Арису нужна вода, – сказал Галаэрон. Он с удивлением обнаружил, что его собственное горло распухло и саднило от жажды. У нас ничего не было со вчерашнего вечера, и пустыня…

– Он может подождать, – ответил Кларибернус. – После тех неприятностей, которые вы нам причинили, я надеюсь, он подавится своим языком.