Текст книги "Брак и злоба (ЛП)"

Автор книги: Триша Вольф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Он заходит в ванну и опускает нас, прижимая меня спиной к самой глубокой части. Вода поднимается до моей талии, когда он устраивается между моих ног. Он опирается рукой о бортик ванны, и, боже, вид его руки, напряженной сверху, обнимающей меня, его красиво очерченное тело, покрытое твердыми мускулами, – это самое сексуальное, что я когда-либо видела.

Я качаю головой, опираясь на ванну.

– Ты просто… слишком большой мужчина, – говорю я.

Его смех звучит внезапно и неожиданно, и это самый прекрасный звук. Я удивленно смотрю на него, запечатлевая в памяти образ его улыбающегося лица.

Он проводит большим пальцем по моей щеке, задерживая взгляд на моем лице.

– Господи, я хотел тебя именно такой с того момента, как увидел. – Его признание скользит по мне, как манящее течение, унося мою неуверенность прочь, когда он склоняет меня к чувственному поцелую. Его рука поклоняется моему телу, его прикосновения становятся все более настоятельными, неистовыми. Грубыми.

Хотя я чувствую, что он сдерживается, сдерживает себя. Я не хочу этого – я хочу его всего. Ярость, гнев и дикая, безумная страсть. Я еще больше распаляю поцелуй, скребу ногтями по его спине, чтобы подтолкнуть его ближе. Прижатие его члена к моему входу посылает отчаянную, пустую боль в мое сердце, и я поднимаю бедра в молчаливой капитуляции.

Он разрывает поцелуй, упираясь лбом в мой лоб и делая размеренные вдохи. Затем он захватывает мою челюсть и наклоняет мое лицо к себе, чтобы заглянуть в мои глаза, пока он надавливает на мои складки.

– Ты чертовски красива, Кайлин Биг, ты уничтожаешь меня. – Он входит в меня медленно, вода немного притупляет трение, но недостаточно. – Блять, ты еще такая мокрая… – Он говорит это как обвинение, как будто злится на меня или на воду за то, что она его предала. Он закрывает глаза от натиска, пытаясь войти в меня так, чтобы не причинить боли. – Ты душишь мой член, такая тугая. Проклятье.

Я прикусываю губу, его полнота входит в меня с неприятным давлением, резкая, пронзительная боль перехватывает дыхание. Но когда он заполняет меня, погружаясь внутрь и посылая трепет восторга в мою грудь, я не могу остановить свои бедра, чтобы не тереться об него, требуя большего.

Медный привкус крови проникает в мой рот из разбитой губы. Его взгляд фиксирует это зрелище, тело замирает. Словно хищник, почуявший добычу, голод овладевает им, плотский и всепоглощающий, прежде чем он нанесет удар.

Я облизываю губы, и он следит за этим движением с хищным намерением.

– Делай мне больно, пока не станет приятно, – задыхаясь, прошу я.

– Tá tú ag dul a dhéanamh fucking dÚsachtach dom, – говорит он, переходя на ирландский, его акцент так чертовски сексуален, что я теряю рассудок. Я не уверена, что он даже осознает это, его глаза пылают и пожирают меня, когда он вынужден отказаться от контроля.

Его рот опускается на мой, проводя языком по нижней губе, чтобы слизать красную бусинку, медленно, соблазнительно, прежде чем он захватит мой рот в жестоком поцелуе. Я вся горю, когда он пробует меня на вкус, его пламя поглощает меня. Он проникает в меня полностью, его бедра раздвигают мои бедра шире, пока он глубоко проникает в меня, пока я не вынуждена впиться зубами в его бицепс.

Первобытный акт подстегивает его, и он слегка отстраняется, только чтобы войти еще сильнее. Из меня вырывается стон, и я наблюдаю, как по его коже бегут мурашки от моего отчаянного звука. Он двигается быстрее, сильнее, с каждым разом проникая все глубже, пока не остается никакой возможности контролировать себя.

Вода плещется вокруг наших тел, звук смешивается со шлепками нашей плоти, так эротично. Люциан расстегивается на мне, его тело гладкое и абразивное одновременно, по нашей коже проходит горячий ток, разжигая пламя.

Я впиваюсь ногтями в его плоть, чувствуя, как кожа лопается под моей отчаянной хваткой, мои лодыжки связаны, а пятки впиваются в его спину, пока он трахает меня с безжалостной отдачей. Боль начинает утихать, уступая место ударам каждый раз, когда он выходит из меня.

Когда его рука перебирает мои волосы, наклоняя мое тело так, как он хочет, чтобы я почувствовала его глубже, он бьет по нуждающейся боли внутри меня, и я кричу.

– Черт. Тебе больно? – спрашивает он сквозь стиснутые челюсти, не в силах полностью прекратить движения.

Я качаю головой.

– Продолжай… это приятно. – Он шепчет грубое ругательство, прежде чем приподняться и посмотреть на меня сверху вниз.

– Хорошая девочка. – Обхватив меня за поясницу, он прижимает меня к себе. – Потому что я собираюсь уничтожить эту киску.

От грубого тембра его голоса по моей разгоряченной коже пробегает дрожь, и я обхватываю его за плечи, пока он несет меня из ванной в свою спальню. Исчез тот осторожный мужчина, который слишком бережно обращался с моим телом, когда он опускал меня на одеяло, глядя на меня сверху вниз, как зверь, собирающийся изувечить свою пищу.

Не забывая о своем плече, я приподнимаюсь на локтях, чтобы принять его, твердого и эрегированного, с его глазами, горящими адским огнем, на кончике его члена еще течет моя кровь.

Я сглатываю от этого зрелища.

– Ты собираешься смыть? – Он смотрит вниз, а затем встречает мой взгляд со злобным голодом.

– Я хочу, чтобы каждая частичка тебя окрасила меня.

Он нависает надо мной, как криминальный авторитет, жаждущий завоеваний, как монстр, выпущенный из недр ада, чтобы принести проклятие. Он сжимает мое горло хваткой, предназначенной для доминирования, и целует меня так, словно его мучает голод, и наказание – единственный способ утолить этот голод.

Мы избиты, в синяках и ранах, но вся боль забыта, когда плотская похоть и потребность разгораются в наших венах, сближая нас.

Он сжимает мое горло, двигаясь вниз по телу, и захватывает зубами сосок. Легкое пощипывание пронзает самую нуждающуюся, пустую часть меня, и я выгибаю бедра, требуя, чтобы он заполнил меня.

Он стонет и, словно я ничего не вешу, переворачивает меня и прижимает мою задницу к себе. Он отступает назад настолько, чтобы провести рукой по моей щеке, а затем прикусывает нежную плоть, вызывая у меня горловой крик.

– Хватайся за изголовье, – приказывает он.

Мое тело возбуждается, я протягиваю руку и хватаюсь за дуб, острый край которого приятно вгрызается в мою плоть. Затем я чувствую, как его член прижимается ко мне, и это все, что нужно, чтобы отправить меня за грань, и я чувствую, что мочу бедра.

Он врывается в меня, жестко и неумолимо, не сдерживаясь. Его рука обхватывает мою шею и сжимает горло в удушающем захвате, а мое тело выгибается в развратной позе, чтобы обеспечить ему наилучший угол. Это грязно, грубо. Девственно. И все мое тело воспламеняется, как бензин в огне, от его жестоких прикосновений.

Другая его рука обвивает мой таз, пальцы искусно нащупывают пучок нервов, которые и так уже слишком возбуждены, и, когда он теребит клитор, я едва не разрываюсь.

– Это мое, – заявляет он, его голос звучит хрипловато. – Скажи это. Скажи мне, кому принадлежит эта киска.

Я задыхаюсь от стона, сжимающего мое горло, который усиливается от отчаянного желания достичь кульминации.

– Твоя, – отвечаю я, напрягая голос. – Я принадлежу тебе.

Он впивается в меня со злобной жаждой, словно если он не возьмет каждую частичку меня, я исчезну.

– Моя, – рычит он, проникая в меня так сильно и глубоко, что я чувствую, как он шлепает меня по пояснице.

Его толчки усиливаются, звук его темных стонов так сексуален, что закручивается у меня в животе, растекается по спине и в глубине души… пока он не щиплет меня за клитор, и я не ломаюсь.

– Вот так, Кайлин Биг, – говорит он, трахая меня сильнее, – кончи для меня. Намочи мой гребаный член.

Он удерживает мое горло, пока мое тело напрягается, а затем ослабляет хватку, посылая эйфорический прилив по всему моему телу. Моя кожа шипит, паутина удовольствия закручивается вокруг меня, освещая мое тело, как провод под напряжением.

Когда я кончаю, я чувствую, как он становится все тверже, его толчки отчаянно бьются о мою задницу, пока он не входит так глубоко и не задерживается там, испуская поток проклятий, когда его горячее дыхание касается моей кожи. Он высвобождается внутри меня, пульсируя о мои внутренние стенки, посылая новый уровень возбуждения по моим венам.

Его рука обхватывает мою грудь, и он замирает в подвешенном состоянии, пока его настигает последний оргазм, а его сбивчивое дыхание обрушивается на мою спину. Затем он оттаскивает меня от изголовья и прижимает к себе, его грудь и руки прижимают меня к нему.

Наше дыхание начинает замедляться, наши тела синхронно опускаются вниз. Слова не нужны, и я обнимаю его, наслаждаясь его сильным чувством и понимая, что мы принадлежим друг другу.

– Ты сможешь полюбить меня?

Его вопрос пугает меня, и я наконец поворачиваюсь в его объятиях так, что оказываюсь на нем. Ясная голубизна его глаз будоражит мое сердце, такой красивый и уязвимый. Я касаюсь его щеки, проводя большим пальцем по белому шраму на подбородке.

– Расскажи мне об этом шраме, – прошу я.

Он облизывает губы, затем целует мой большой палец.

– Мой брат оставил его мне. – Его глаза прищуриваются от далеких воспоминаний. – Мы поссорились… из-за какой-то ерунды, даже не помню. Но я так сильно ударил его, – смеется он, – что удивил его. Он закончил работу. У меня остался шрам, но впервые он понял, что я уже не ребенок. После этого он угостил меня бурбоном. – Он благоговейно прикасается к шраму. – Одно из лучших воспоминаний о нем.

Я целую его, наслаждаясь его вкусом, ощущением, его пьянящим запахом. Я люблю его жестокость и силу, люблю его свирепую, но нежную красоту и защиту. Я люблю то, как интенсивно он борется за то, во что верит, насколько он благороден, и я люблю то, что он спас меня от бесконечной жизни во лжи и предательстве.

– Я влюблена в тебя, Люциан Кросс, – говорю я, обнимая его за плечи.

– Хорошо, – говорит он, прижимаясь лбом к моему, разделяя мое дыхание. – Потому что я влюбился в тебя так чертовски сильно, что вырвал бы свое сердце, если бы ты попросила меня об этом.

Я отстраняюсь и запускаю пальцы в его волосы, пристально наблюдая за ним.

– Я бы никогда не попросила.

– Но ты знаешь, что я сделаю это. – Он целует меня, ласково, сжигая наши тела в физической клятве.

Глава 20

Любовь и Пепел

Люциан

Через лобовое стекло я смотрю на массивный дом на противоположной стороне улицы. Архитектура в итальянском стиле резко выделяется на фоне индустриального пейзажа Пустоши. Городские огни небоскребов и комплексов усеивают горизонт за усадьбой Карпелла, и здесь удивительно тихо, темнота слишком неподвижна и выдает злобу, укрывшуюся в стенах.

У Карпелла в кармане шеф полиции. Даже если Карлос не участвует в расследовании, есть договоренность. Убийство на свадьбе спишут на то, что член семьи был против брака, или на какую-нибудь чушь, которую сожрут СМИ.

Леви вел допрос полиции в соборе, переадресовывая все вопросы адвокату нашего синдиката. Завтра мне, как и Виолетте, придется прийти туда с адвокатом и сделать заявление. Расследование ничего не даст. Это просто процедура, которая потребует от меня сделать «пожертвование» правоохранительным органам, откуп нужному человеку. Мне скоро позвонят.

Нет, такие вещи решаются внутри преступных синдикатов.

Как правило, после кровавого противостояния между организациями наступает период охлаждения. Проводятся переговоры, согласования, заключаются новые соглашения. Никто не ожидает возмездия так скоро.

Но я – безумец из Ирландского синдиката, и у меня есть репутация, которую нужно поддерживать. Я больше не действую по их законам.

Я создаю свои собственные.

Прежде чем покинуть свой дом в утренние часы перед рассветом, я наблюдал за спящей Виолеттой. Я смотрел, как вздымается и опускается ее грудь. Я смотрел на свое кольцо на ее изящном пальчике. Я изучал швы на ее щеке и плече. Я сдерживал яростный гнев, когда она вздрагивала от боли, когда спала, и все это время пульс бился в моих ушах.

Ты можешь молиться о мире.

А можно, черт возьми, сделать так, чтобы никто его не нарушал.

Вонзив нож в сердце Карлоса, Виолетта отомстила за меня. В каком-то смысле месть принадлежала ей больше, чем мне. За родителей мстят раньше, чем за братьев и сестер, и, хотя мой брат заслужил возмездие, мать Виолетты тоже должна была быть отомщена, и цена заплачена за них обоих в одном последнем акте.

Ее рука, мой клинок.

Кровный долг погашен.

Этого должно быть достаточно, чтобы усмирить демонов, ползающих под моей кожей, но я знаю, как устроен этот темный мир. Уничтожение врагов – это как игра в салки. Всегда появляются новые.

Я никогда не оставлю Виолетту по другим причинам, кроме ее безопасности, и именно поэтому я сейчас здесь. Чтобы обеспечить безопасность моей жены.

Я поклялся ей, что сожгу этот чертов мир, чтобы защитить ее.

И я собираюсь выполнить эту клятву, даже если мне придется сжечь весь этот гребаный мир дотла.

Я выхожу из машины и иду к высокому забору, окружающему поместье Карпелла. Час назад я подготовил место преступления, расставив все необходимые детали. Взглянув на камеру наблюдения, я убеждаюсь, что свет не горит, что она все еще отключена, а затем протискиваюсь через ворота.

Запах бензина доносится до меня, как только я вхожу в дом. Опустившись на корточки, я вынимаю из кармана сигару и зажигалку. Мэнникс подарил мне их в честь праздника. Мы собирались вместе с моими людьми выкурить нелегальные кубинские сигары, но у нас не было такой возможности, и теперь я нахожу другой способ отпраздновать.

Я прикуриваю конец сигары и делаю несколько сильных затяжек, пылая огоньком цвета красной вишни. Глубоко вдыхаю, наслаждаясь ароматом, а затем иду к канистре с бензином. Я обливаю боковую часть дома, соединяя след, который я уже проложил по всему периметру, а затем иду обратно к забору, разбрызгивая бензин на ходу.

В последний раз сильно затянувшись сигарой, я бросаю ее на землю.

Пламя мгновенно разгорается.

Пламя мчится к дому, рев пламени рассекает ночной воздух.

Я наблюдаю, как пламя вздымается по бокам дома, а затем охватывает его по периметру, заключая дом в огненное кольцо.

Пока я отвозил Виолетту домой из больницы, я позвонил своему лейтенанту и поручил нескольким своим людям наблюдать за домом Карпелла. Мне нужно было подтверждение того, что Ренц и его люди будут здесь в течение следующих двадцати четырех часов.

Если планировать похороны криминального босса и одновременно возглавлять организацию, у Ренца будет много работы. По словам Доминика, он избежал последствий свадьбы, но от меня ему не скрыться.

Тридцать минут назад, расправившись с охранниками с помощью винтовки с глушителем, я запустил в дом три баллончика с усыпляющим веществом. К тому времени, когда их тела очнутся от жгучей боли, будет уже слишком поздно.

Я могу представить еще пару других способов умереть, более ужасающих.

Нужно быть чудовищем, чтобы убивать так бессердечно и без угрызений совести.

Чтобы защитить то, что принадлежит мне, я и стал этим чудовищем.

Жар огня касается моей кожи, когда адское пламя взвивается высоко в темное небо. Искры разлетаются, дым заволакивает задний план, и пейзаж Пустоши скрывается за дымом. Я безжалостно наблюдаю за происходящим, следя за тем, чтобы никто не сбежал, сжимая в руке пистолет, пока воздух не разорвет далекий звук сирен.

Когда я сажусь в машину и отъезжаю, то, уезжая с места происшествия, лишь раз оглядываюсь назад. Небо окрасилось в кроваво-красный цвет.

К восходу солнца империя Карпелла превратится в пепел.

Подобные вопиющие и самоубийственные действия никогда не были бы предприняты при живом Карлосе. А ждать даже несколько дней, чтобы дать Карпелла возможность перегруппироваться и укрепить свою организацию, – это упущенная возможность.

Нужно наносить удар, пока враг слаб.

Поскольку Ренца больше нет, а другие крупные игроки выведены из игры, остается только Сальваторе, который должен взять на себя ответственность до тех пор, пока не будет назначен новый дон.

Вопреки здравому смыслу, я не могу убить отца Виолетты. Я убедился, что его нет внутри, прежде чем поджечь дом. Он – ничтожный ублюдок, не заслуживающий ее милосердия, но он также наиболее вероятный Карпелла для новых переговоров с Ирландским синдикатом – тот, кого мы можем контролировать. Получив значительный взнос, Сальваторе помилует всех, кто совершил проступки в прошлом, и закрепит союз.

Если Сальваторе останется у власти, то это лишь вопрос времени, когда он расправится со своими людьми, а они позаботятся о нем за нас. Тогда мы и будем планировать наши дальнейшие действия.

Войдя в свой дом, я принимаю душ в ванной внизу, смывая с кожи запах бензина и дыма, а затем поднимаюсь по винтовой лестнице в свою спальню.

Я проскальзываю в постель рядом с Виолеттой, моей женой, причиной, по которой я, черт возьми, дышу, и заключаю ее в свои объятия.

Она просыпается.

– Все в порядке? – спрашивает она, ее голос сонный.

Я целую ее плечо.

– Все в порядке. Просто нужно было уладить кое-какие детали в последнюю минуту.

Я расскажу ей обо всем утром. Она уже состоявшаяся женщина, я не могу держать ее в неведении. Она – часть моего синдиката больше, чем любой из моих мужчин, потому что она – часть меня. И это делает нас семьей.

– Мой отец еще жив? – спросила она с заминкой в голосе.

Я тяжело вздыхаю, разворачивая ее лицом к себе.

– Пока ты этого хочешь и пока он не пытается причинить тебе вред, я позволяю ему продолжать дышать. – Она кивает, опираясь на подушку, ее янтарные глаза ярко горят даже в темноте, когда она смотрит в мои глаза.

– Ты убила голову змеи, – говорю я ей. – На какое-то время все должно затихнуть.

Она облизывает губы, соблазняя меня не только разговорами.

– Осталось разобраться с телом, – говорит она.

– Тогда мы разберемся с ним вместе.

Новый ирландский синдикат, основанный итальянским отродьем моего врага – единственной женщины, способной поставить меня на колени.

Какие бы неприятности ни ждали меня завтра, пока она рядом со мной, я – гребаный король Пустоши.

Конец

Notes

[

←1

]

Rond de jambe par terre – это круговые движения ноги по полу в направлениях en dehors и en dedans

[

←2

]

Battu (от французского battre – бить) в балете может иметь два значения:

– Прыжковые движения, усложнённые ударом или несколькими ударами одной ноги о другую. Например, échappé battu, assemble battu, jeté battu и др.

– Ряд быстрых, коротких ударов носка работающей ноги по пятке опорной спереди или пятки работающей ноги – по щиколотке опорной сзади. При ударах, в отличие от battements frappé, колено действующей ноги не разгибается. Обычно battements battu исполняется на effacé

[

←3

]

Камбре (cambre, от французского cambrure – изгиб) – поддержка, в которой партнер как бы показывает миру, какая красота в его руках, а партнерша прогибается в грудной клетке, показывая свою изящность. Синонимы: cambre, комбре, камбрэ, combre

[

←4

]

Saut de basque («со де баск») – прыжок басков. Это прыжок с одной ноги на другую с поворотом корпуса в воздухе