Текст книги "Мир в красном. Дилогия (ЛП)"

Автор книги: Триша Вольф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Я оказываюсь там в ту же секунду, пытаясь ослабить хватку Куинна.

– Куинн. Вокруг нас сейчас крутятся журналисты. Отпусти его.

Недовольно прорычав, Куинн отпускает Карсона. Он запускает пальцы в волосы и выдает тираду ругательств.

– Блять… нахер, – продолжая сыпать проклятия, он отворачивается и пробирается сквозь толпу офицеров. – Смит! – кричит он, и офицер в защитном костюме поднимает голову. – Достань мне того придурка с главной страницы. Дебила из прессы, который приходил этим утром.

– Джерри Ренальди? – спрашивает офицер Смит.

Куинн щелкает пальцами.

– Да. Этого.

– Кому-то основательно надерут задницу, – шепчу я Карсону, пытаясь разрядить напряженную обстановку.

И немного злорадствую из-за того, что это не похоже на высокомерного детектива. Не буду лгать, немного отвлечь Куинна от своей персоны и является целью этой диверсии. Тем не менее, Карсон не заслуживает взбучки за свое невежество.

– Какого черта? – спрашивает Карсон. – Что с ним не так? У каждого серийного убийцы были своего рода прозвища, прежде чем их задерживали

– У Джона Уэйна Гейси не было, – говорю я, подбирая набор для улик и подходя к высокому камышу.

Карсон следует за мной.

– Ах, Клоун-Убийца…?

– Нет, – прерываю я, – это прозвище за ним так и не закрепилось.

– Ладно. Серийным убийцам в своем большинстве обычно дают имена. Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, как раздражает такая… постоянная правильность?

Карсон указывает на траву, направляя меня. Несмотря на то, что он меня выводит из себя, я улыбаюсь. Куинн никогда не простит мне этого. Правда, я не против того, чтобы Карсон выпустил немного пара после того, как получил взбучку от своего начальника.

– Вот. Видишь примятую траву?

Хотя мне и не хотелось этого признавать, но Карсон был прав. Кто-то специально вытоптал узор на траве. Как только я наклоняюсь, чтобы прикоснуться к окровавленной траве, то понимаю, что она все еще свежая. Стебли были сломаны совсем недавно. Скорее всего, в то же время, когда было выброшено тело.

Я достаю ватную палочку для анализа крови из набора Куинна и запускаю тампон в окровавленную траву, затем обламываю конец палочки и помещаю ее в чистую пробирку для теста. Встряхиваю колбу и наблюдаю, как жидкость смешивается и пропитывает коричневый кончик тампона. Она становится синей. Положительная реакция на кровь. Очень смелый шаг. Либо Неизвестный так предан своей работе, своей мании, что риск перевешивает страх быть пойманным, либо же он крупная шишка, которая не беспокоится, что его действия вызовут вопросы.

– Дай мне взглянуть на фотографию, Карсон.

Я смотрю на него снизу-вверх.

– Черт. Мой телефон у Куинна.

Он засовывает руки в карманы своих слаксов и уходит, как надутый ребенок, а не опытный детектив. Мне довелось не так много времени провести с ним, не было возможности изучить его прошлое, но я, вероятно, не слишком далека, предполагая, что он вырос вдали от дома. Без братьев и сестер. Родители были заняты своей жизнью и работой, а ему приходилось прибегать к крайностям, чтобы привлечь их внимание. Его чрезмерная усердность может показаться дерзкой и резкой, но я начинаю видеть, что он всего лишь ищет одобрения. Как, например, от Куинна, которого он так отчаянно пытается впечатлить. Это почти заставляет меня пожалеть парня. Почти.

– Все хорошо, – говорю я, поднимаясь на ноги и вставая на носочки, чтобы лучше разглядеть общий вид. – Так или иначе, ты, вероятно, прав. Похоже на основные черты герба Батори. Три горизонтальных драконьих когтя, но они обычно изображаются в более стилизованном виде, где треугольники символизируют когти. – Я смотрю на него и замечаю, что он пытается скрыть улыбку. – В средневековье не у всех был талант или средства для изготовления аккуратного произведения искусства. Хорошая работа, Карсон.

Моя похвала вызывает у него широчайшую стоваттную улыбку. Когда вы считываете человека, то можете, как правило, получить от него нужную реакцию. Не то чтобы я пользуюсь этим… часто. Но сейчас Карсон мне нужен на моей стороне. Пусть отвлечется.

– Так это и есть тот самый убийца, – говорит Карсон, раскачиваясь на носочках. – Он оставляет визитную карточку на месте, давая нам знать, что это убийство связано с другими. Но почему Батори?

– А почему нет? – я достаю телефон, чтобы сделать снимок места. – Она была методичной и самоотверженной. Властной, в те времена, когда у женщин были крохи возможностей. Целая жизнь, посвященная пыткам и убийствам, негативно сказывается даже на самых благочестивых серийных убийцах. Большинству нужна передышка. Даже если это и подражатель, садист, ищущий признания, она – идеальный образец.

Пока я продолжаю лавировать в траве, фотографируя с разных ракурсов, между мной и Красоном повисает напряженное молчание. Я опускаю телефон и смотрю на него.

– Что?

Он наклоняет голову, едва пожимая плечами.

– Ты говоришь так, словно восхищаешься ею, а не составляешь портрет убийцы, агент Бондс. Я понимаю, что ты эксперт по Батори, но…

– Но что? Мне не стоит выражать свое почтение перед ней? – я засовываю телефон в карман и подхожу к нему. – Позволь дать тебе маленький совет, детектив. Я знаю, что у тебя достаточно опыта, знаю, что ты допоздна засиживался на работе. И в состоянии справиться с презрением врага. – На его лице появляется непонимание, и я продолжаю. – Но не пытайся так усердно воздвигать барьер между собой и простыми смертными грешниками. Осознание того, что мы все в какой-то мере способны на грех, вот что сдерживает нас. Проведение четкой черты, отделяющей тебя и твоего врага с такой одержимостью – неизбежно вызывает страх. А страх ведет на темную сторону.

Он встряхивает головой.

– Ты только что процитировала Звездные войны?

Я улыбаюсь ему.

– Джордж Лукас – чертов гений.

Затем я разворачиваюсь к месту преступления, продолжая:

– А если серьезно, каждый убийца, которого ты преследуешь, достоин твоего уважения. Убрав в сторону психоанализ и научные доказательства, ты поймешь, что между ненавистью и страхом тонкая грань. Иногда приманкой становится то, чего мы больше всего боимся, и самый большой соблазн состоит в том, чтобы ослабить этот страх.

Мудрые слова, однажды высказанные моим наставником. И хотя этот совет был со мной многие годы, он так и не спас меня. Мой внутренний монстр лишь вопил еще громче.

Пока мы приближаемся к месту преступления, Куинн орет в телефон, делая отменный выговор главному репортеру местного новостного канала.

– И в ответ на твой предыдущий вопрос, – обращаюсь я к Карсону, – мы не хотим давать прозвища серийным убийцам, потому что это еще больше их заводит. Да, Неизвестный тщеславен, и СМИ распаляют его еще больше, когда он и так уже продемонстрировал, что ему не нужна публика для убийства ради потехи, поэтому можно предположить, что он станет еще смелее.

Карсон фыркает.

– Куинн ведь не переведет меня в офис?

Я пожимаю плечами.

– Может, до конца дня. Но он быстро отходит.

– Так как связана третья жертва с Графиней? – внезапно спрашивает Карсон.

Грудь пронзают иглы опасения, и я не смотрю на него.

– Пока еще не уверена, как именно.

– Но если ты не знаешь, тогда кто? Если Неизвестный калечит женщин, основываясь на убийствах Кровавой Графини, тогда…

– Карсон. Техника Неизвестного совершенствуется. Даже если он и подражает Батори, то все еще действует в своем стиле, – затем я поворачиваюсь к нему. – Он садист, который наслаждается, пытая и убивая своих жертв. Он неадекватен, но выстроил альтернативную реальность для себя, где Батори играет особенную роль, но он все еще утоляет свою извращенную потребность убивать. Он способен на все, без преувеличений.

Карсон внимательно изучает меня, карие глаза блуждают по моему лицу, и я внезапно жалею, что позволила ему сблизиться со мной.

– Хочешь сказать, что третье убийство подвешенной на веревке женщины отличалось его собственным почерком и не связано с общим замыслом?

– Да.

И, по большей части, мне приходится в это верить, потому что, если все обстоит иначе… мне слишком страшно признаться в том, что это значит. Две последние жертвы были сообщением для меня – субъект знал интимные подробности моих отношений с Колтоном.

– Я уже обсудила это с Куинном и Векслером, – отвечаю я с раздражением в голосе. – Карсон, ты еще слишком мало знаешь о специфике моей работы. Работай над своими заданиями. Иначе разозлишь Куинна еще больше.

Я мельком замечаю его самодовольную ухмылку.

– Не тогда, когда я сообщу ему о связи жертв с «Логовом».

Вот дерьмо. Из-за сообщения о новом преступлении, я почти забыла о том, что произошло в клубе несколькими часами ранее. Карсон направляется вперед, чтобы безотлагательно поделиться информацией с Куинном. И как только тот заканчивает разговор с репортером, Карсон уже рядом, готовый еще раз снискать у Куинна похвалы.

– Черт! – кричит Куинн и протирает ладонью лицо.

– Ты должен добраться до владельцев этого канала, – говорю я, проходя мимо, быстро ретируясь с линии огня, прежде чем он успеет среагировать.

Оставив на Карсона предоставление полного отчета о связи жертв, я сосредотачиваю все свое внимание на последней жертве. С гербом Батори, выставленном на обозрение. От прошлых данное преступление отличает дерзость, тонкий намек, которым неизвестный очень настойчиво пытается донести до меня что-то новое. Теперь, когда преступник похищает жертв, чтобы подвергать их долгим пыткам, появляется мысль, что у него в руках уже может быть другая женщина. Я достаю телефон и делаю пометку – поднять этот вопрос на совещании, чтобы оперативная группа начала исследовать местные сообщения о пропаже женщин, начиная с прошедших двадцати четырех часов и заканчивая последним месяцем.

– Эйвери, – говорю я сама себе, – где же ты?

Мне очень нужен патологоанатом, чтобы воссоздать картину в хронологическом порядке. Как долго жертву пытали, время ее смерти… и, если это возможно, идентифицировать ее личность. Мне нужно знать, была ли жертва также посетительницей «Логова».

– Все сюда, – кричит Куинн.

Я поднимаю голову и вижу, как он указывает на меня и остальных членов группы. Тащась позади всех, я лезу в карман за жвачкой. Мои нервы сегодня ни к черту, и руки так и чешутся купить чёртову пачку сигарет.

– Послушайте, – начинает Куинн. – В департаменте завелась крыса. – По группе расползается ропот. – Заткнулись все. Когда я узнаю, кто это, – а я узнаю – этот человек больше никогда не будет работать в правоохранительных органах, клянусь своей задницей. А сейчас у нас есть проблемы поважнее.

Он указывает на первого в команде, Кайла.

– Ты отвечаешь за формирование блокпостов. Скоро дам тебе точное местоположение. Я хочу, чтобы в том месте было четыре наряда.

Кайл кивает:

– У нас есть подозреваемый?

Куинн проводит рукой по подбородку.

– У нас есть новая информация по жертвам и возможное место их похищения. Мы будем наблюдать за этим местом и установим наблюдение за окружающим периметром. Я хочу, чтобы мне докладывали обо всем, что выглядит хоть сколько-нибудь подозрительным.

Он заканчивает раздавать оперативной группе задания, мое – разобрать новую информацию о жертвах, и Куинн завершает собрание, напоминая всем, что вся информация крайне конфиденциальна.

– Если я услышу, что этот кто-то находится в этой группе, – его взгляд скользит по членам группы, – я не буду повторяться. Я устал от этого садистского ублюдка, заставляющего нас гоняться за собственной тенью. Давайте найдем его.

Теперь, когда за «Логовом» ведется наблюдение, это лишь дело времени, прежде чем Куинн обнаружит, что Колтон был соседом первой жертвы. А это значит, что вскоре его вызовут на допрос.

Я направляюсь к машине Карсона, прокручивая в голове, как использовать свои навыки для более полезного дела – найти Неизвестного, когда меня догоняет Куинн.

– Бондс, задержись на минутку.

Тянущее чувство обхватывает мои внутренности. Я знаю Куинна достаточно хорошо, чтобы предсказать, что он будет просить меня о чем-то, что меня не устраивает.

– Что у тебя?

– Ничего, на самом деле. Предчувствия. Я не знаю, – он качает головой. – И поэтому мне нужно, чтобы ты на кое-что взглянула. Только ты.

Я удивленно поднимаю брови.

– Хочешь сказать, что я могу не приглашать чудо-мальчика?

Он притворно улыбается.

– Смешно. Карсон хороший парень. Может быть, чуточку нетерпеливый, но в работе это не так уж и плохо. Он дал нам мощную зацепку.

Черт. Прорыв, из-за которого ФБР будет крутиться вокруг «Логова», Колтона… и, неизбежно, вокруг меня. В клубе хранится мое досье. Я могла бы зарегистрироваться под псевдонимом, но это не сдержит детективов. Особенно упертых, раскрывающих дело детективов таких, как Куинн.

– Он не так уж и плох, – говорю я, пожимая плечами. – Но серьезно, мне не нужна нянька, Куинн. Я работаю одна. И ты это знаешь.

Он взмахивает рукой.

– Знаю. Но дай мне передышку, хорошо? Твоя задница должна быть дома, по крайней мере, с двумя офицерами, присматривающими за…

– Да ни за что.

– Я так и понял. И если ты хочешь остаться в расследовании этого дела, ты нужна мне там, где я знаю, что ты будешь в безопасности. Я могу позвонить Карсону, чтобы он отвез тебя в клуб сегодня… – его ладони сжимаются в кулаки. – Послушай. Я хочу, чтобы ты работала из офиса. Больше никаких выездов. И мне нужно, чтобы ты навела справки на хозяина «Логова» и всех сотрудников.

Желудок ухает вниз, срываясь в свободное падение.

– Я не могу этого сделать.

Он сводит брови вместе.

– Почему нет, черт возьми?

Потому что я поклялась себе, что не буду копаться в прошлом Колтона. Потому что мне нужно некое подобия разделения работы и личной жизни. И потому что я просто не хочу ничего знать.

Но темный голос внутри меня шепчет, что это именно тот повод, которого я так ждала. Я заглушаю этот голос, из-за чего моя кровь закипает. Я не такой человек. Она – это не я, я не позволю ей сломать Колтона.

– Бондс, – говорит Куинн, прерывая водоворот моих мыслей, – это не совсем просьба. Мне нужен кто-то, кому я могу доверять, кто не будет сливать, как чертов кран, все в СМИ. Я не хочу одного за одним таскать в департамент случайных подозреваемых и позволить всему отделу презирать меня, если это окажется не оправдано.

– Ладно, – принимая возлагающуюся на меня ответственность, я решаю, что лучше всех справлюсь с этим назначением. Уж лучше я буду рыться в прошлом Колтона, чем кто-то вроде Карсона. – Я позабочусь об этом.

Куинн кивает.

– Спасибо. Дай знать, когда что-нибудь найдешь.

Я оставляю его, ощущая гнетущее давление от работы. Я знала, что именно так все и произойдет, что мне придется погрузиться в прошлое Колтона. Всю последнюю неделю я столько раз боролось с тягой сделать это. Не позволяя никому и ничему встать между нами. И как бы я не стремилась дать ему то доверие, которое он так легко предлагал мне, мое прошлое превратило меня в недоверчивое существо. Это правила, по которым я всегда жила. И я собираюсь вывести Колтона на чистую воду.

Связь

СУБЪЕКТ

Одно, казалось бы, незначительное действие запускает «эффект домино», который приводит к трагическому концу. Это явление называется «эффектом бабочки». Ком снега срывается с верхушки горы и начинает свой путь. Вниз, вниз, набирая скорость, увеличиваясь в размере, пока не превратится в неуправляемую силу. В лавину. Тот же снег, выпавший таким же образом и в том же месте, может иметь разные последствия.

Ход и последствия снегопада невозможно предугадать или контролировать. Им управляет хаос. Единственное, что известно наверняка, это звено, связь, протягивающаяся между началом и итоговым результатом.

Хаос – настоящий злодей. Некоторые хотят верить, что их действия, неважно, насколько они значимы, не влияют на катастрофу. Обвиняют хаос. Он – беспощадная мать, создатель страданий. Это все не подвластно нам. Но связь есть всегда. Вы можете усердно искать, глубоко копать, чтобы найти ее, но она есть. Жизненные пути двух людей пересекаются из-за того или иного незначительного события, не будь которого, они бы никогда не встретились. Случайная встреча.

Ведь так?

Как только хаос привел маятник в движение, в игру вступает судьба. Хаос и судьба. Эта обманчиво-идеальная пара безупречно работает вместе. Фантастическая шахматная партия, где все пешки будут устранены, одна за одной, пока королеве не поставят шах и мат.

Это и есть цель, не так ли? Взойти на вершину. Победить. Несмотря на все трудности, невзирая на боль, страдания, испытания, несмотря на разрушения, непредсказуемость, человек упорно движется к триумфу. Некоторые слишком лицемерны, чтобы признать это, но внутри каждого из нас скрывается маленький дьявол, подталкивающий нас топтать слабого конкурента, чтобы захватить трофей. История полна подобных идиотских примеров.

Я, скорее, предпочитаю хаос. Искусство контроля лучше всего познается в этих условиях. Вы не можете диктовать исход, но можете хитрить. Нежно ласкать и сопровождать его с любовью, осторожно управлять всеми игроками.

Если вы достаточно усердны, то даже можете поспорить с судьбой. Ох, и, в конце концов, все пальцы будут указывать на меня. Меня будут анализировать и тщательно изучать, от этого они будут спать спокойнее по ночам, зная, что вся вина лежит на убийце.

Но хотя я и явлюсь частью уравнения, но не я установил ход этой игры. Я был всего лишь одним из идиотов, который ухватился за возможность. По правде говоря, было бы упущением взять на себя всю похвалу. Я бы не смог собственными силами так организовать игровую доску. Даже я нуждаюсь в помощи. У каждого есть роль. И, когда все послушно исполняют свои роли, финальное разоблачение получается еще более эффектным.

Я скольжу влажной тряпкой по острию лезвия. Белая ткань пропитывается кровью, оставляя после себя блестящее серебро. Уход за инструментами имеет первостепенное значение. Нельзя допускать заражения. Это мутит воду. Этому меня научил мой наставник, который был опытен в вопросах криминалистики.

Не то чтобы я когда-нибудь использовал грязные инструменты, я просто ненавижу грязь. Аккуратное и опрятное рабочее место демонстрирует контроль и требует уважения. Мы должны уважать сам процесс, так же, как и наслаждаться им. И я наслаждаюсь своей работой.

За последние несколько лет она немного изменилась. Я был вынужден обрести свой стиль. Из-за того, что моего наставника оторвали от меня так… жестоко, признаюсь, я был в растерянности некоторое время. Месть может поразить мозг. Может затуманить рациональность сознания. Но, в конечном итоге, чувство унижения взяло верх. Поэтому я вернулся к основам. Наблюдению. Детализации. Планированию.

Думаю, вы бы назвали это своеобразным вынужденным перерывом. Шансом переоценки себя, своей работы и ее. С тех пор я многому научился. Чем больше я открывал ее мир, тем четче видел нашу связь. Мы были созданы друг для друга. Как удачно. Хаос втолкнул ее в мою жизнь в качестве жертвы моего наставника, но судьба сделала ее моей парой. Шах и мат.

И, наконец, спустя почти два года, время избавиться от паразита. Я больше не могу винить его, потому что его действие, то самое, которое заставило маятник раскачиваться, привело ее ко мне. Может быть, я должен его поблагодарить за это, но думаю, скорее, время бросить вызов и взять судьбу в собственные руки.

Загадка

КОЛТОН

Грохочущая в помещении музыка отдавалась ударами в моей груди и била по нервам, усиливая беспокойство. Я сижу на этом проклятом стуле, в углу комнаты вуайеристов, уже битый час и просто жду. Это место, где я впервые увидел ее.

Каждая минута ожидания выводит меня из себя, я смотрю на дверь… и теряю контроль. Она так и не пришла, но я все равно продолжаю ждать. Во мне живет необоснованная вера, что я нужен ей так же сильно, как она нужна мне, и малейшее промедление заставляет меня испытывать боль. Я беру очередной бокал бурбона и пытаюсь оторвать взгляд от входа.

На сцене начинает разворачиваться действие. Две женщины приковали мужчину и поочередно наносят удары. Одна – кожаной плеткой, другая – с помощью цепи. Эта ночь в комнате вуайеристов была только для эксклюзивных членов клуба, и я пригласил Сэди, подчеркнув тем самым ее исключительность.

Получать наслаждение от сцены без нее не получалось. Я оглядываюсь назад на двойные двери, и во мне все сильнее возникает желание отправиться в департамент полиции. Я нуждаюсь во встрече с ней. Всего лишь вопрос времени, прежде чем она захочет быть с кем-то… и этим человеком должен стать я. Если я собираюсь исповедаться в своих грехах хоть кому-нибудь, то это будет Сэди.

Независимо от того, что Сэди будет делать потом, она заслуживает того, чтобы узнать правду лично от меня. Я поклялся ей, что она может мне доверять, но, узнав, как мало я рассказал ей, то хрупкое доверие, что существует между нами сейчас, будет уничтожено.

Передо мной останавливается Оникс, протягивая мне еще один бокал с бурбоном, я сосредотачиваю свое внимание на ней, и это отвлекает меня от тягостных мыслей. Ее губы растягиваются в легкой улыбке, глубокие глаза оглядывают меня, но она слишком вежлива для того, чтобы озвучить очевидное: я выгляжу, как развалина.

Когда она уходит, направляясь в другую сторону бара, я провожу пальцем по прохладной грани бокала. Капельки воды стекают по стеклу, оставляя на нем разводы. Еще одна порция бурбона – это последнее что мне сейчас нужно. Ложное мужество не поможет мне.

Оставив выпивку нетронутой, я покидаю угловой стол и выхожу из комнаты, не оглядываясь. Если она еще может подождать, то у меня нет выбора.

Кроме того, куча конфиденциальных отчетов от капитана из департамента полиции ждут меня в офисе, мне нужно идти, даже если это добьет меня.

Векслер не просто переслал профайлы, он дал мне также копии отчетов с мест преступления. Должно быть, у Джулиана есть на него нечто большее, чем просто фотографии, заснятые во время порки, на которых он, выряженный в идиотские костюмы, проводит сессию с Доминой.

Когда я впервые увидел фото с места преступления, мне стало плохо. И я видел, что с каждым разом преступление становилось все изощреннее и кровавее. От паники до боли сжало в груди, воздух покинул мои легкие. Тело покрылось холодным потом, и шок пробивал насквозь. Связь слишком очевидна, чтобы это отрицать.

Отбросив неприятные воспоминания как можно дальше, я вставляю ключ в замочную скважину и понимаю, что дверь офиса уже открыта. Моя спина невольно напрягается, я толкаю дверь и вхожу.

Джулиан сидит за вишнево-дубовым столом, по-прежнему одетый в свой идеально отглаженный черный костюм, в котором он был на вечеринке. Брат неотрывно смотрит на бумаги, которые в беспорядке разбросаны по столу.

Я закрываю дверь позади себя, изолируя нас от шума в клубе. Многие мониторы вдоль задней стены светятся, но громкость приглушена. Между нами повисает долгое молчание, я стою здесь, наблюдая за ним, хотя знаю, что он меня заметил. Наконец, Джулиану это надоедает, и он поднимает глаза от бумаг.

– Я должен был изучить ее биографию лучше, – говорит он, поднося пальцы ко рту. – Черт, ты знал, что она – офицер полиции?

Я киваю один раз.

– Какого черта ты не сказал мне? Хотя знаешь, что? Я понял, – он грустно смеется. – Твою мать, Колт, в моем чертовом списке есть, блять, юристы, врачи, полицейские, чиновники и даже их чертов капитан. Ты должен был сказать мне. Ты никогда не думал, что она могла быть здесь под прикрытием? Наблюдать за нашей деятельностью?

– Но она не делала этого, – заняв место в мягком кресле напротив Джулиана, я посмотрел ему в глаза. – Хотя тебе следовало быть осторожнее. Не самая умная мысль – шантажировать начальство полицейского департамента, Джулиан. Особенно тех, кому есть, что скрывать. Это только подстегнет их копаться в твоем прошлом.

Его резкий взгляд прерывает меня.

– В нашем прошлом.

Откидываясь на спинку стула, я приподнимаю подбородок.

– Хорошо, в нашем прошлом. Твоя чертова жадность поставила нас под угрозу.

– Не я принес их сегодня сюда. Это сделал ты, – он роется в бумагах на столе и, вытягивая фотографии, бросает их лицевой стороной ко мне. Я смотрю на них. Ужасное фото изуродованной женщины, подвешенной на веревке, лежит прямо перед моими глазами, приковывает взгляд.

– Узнаешь?

Мое болезненное состояние вернулось, мозг отказывается воспринимать информацию, я забыл, как дышать. Мое молчание – достаточный ответ для моего брата.

Он сидит, откинувшись в кресле, зеркально отражая мою позу.

– Есть какие–то новости о поимке серийного убийцы в нашем штате?

– Нет, – я невидящим взглядом изучаю мониторы. – Убийства просто прекратились.

– После Марни, – говорит он, и мой взгляд возвращается к нему, – они просто внезапно прекратились, после Марни. И очень уж это похоже на то, что происходило два года назад в этом городе; одна из следственных схем подозрительно напоминает подчерк серийного убийцы в Раоноке. Особенно эта сцена, тут… – он опускает руку на фото с громким стуком, – выглядит чертовски похожей на убийство Марни. Не думаешь?

Мои челюсти туго сжаты.

– Я не уродовал Марни, – говорю я сквозь стиснутые зубы, физическая боль пронизывает мою грудь от этих слов.

Взгляд его синих глаз замирает на мне.

– Как ты думаешь, эта маленькая деталь кого-нибудь заинтересует? Возможно, твоего профайлера?

Он изучает меня так же пристально, как до этого изучал бумаги на своем столе.

– Колт, не тебя все время пасли детективы штата. А знаешь почему? Потому что я был ее парнем. Подозреваемым номер один в их списке. Они изучали мою личную жизнь, копали под меня, обвиняли, пока мой адвокат не подсунул им алиби. И к тому времени ты уже успел свалить. А ведь я никогда не упоминал твое имя.

Гнев будоражит мою кровь.

– Ты ждешь от меня благодарности?

– Черт! Послушай меня.

Он встает, отталкивая свой стул. Ножки стула со скрежетом скользят по полу, неприятно отражаясь на моих и без того расстроенных нервах.

– Ты не сможешь уехать из города в этот раз. Наверняка после сегодняшнего дня у детективов уже есть твое имя и информация о тебе.

– У одного детектива. Карсона.

Лицо Джулиана искажается в гримасе, обычно мягкие черты его лица превращаются в стальную маску. Не говоря ни слова, он подходит к углу комнаты и приподнимает ковер. Под ним, в полу, обнаруживается маленькое защищенное хранилище.

– Ты держишь эту дрянь здесь? – спрашиваю я, приближаясь к нему. – У них мог быть ордер.

– Не имеет значения. Он вернется. – Брат перебирает документы в сейфе, до тех пор, пока не находит то, что ищет. Затем, размеренно вздохнув, он протягивает мне фото. – Это детектив Карсон?

Пульсация, начавшаяся в висках, переходит на затылок. Я с трудом моргнул и отвернулся от Джулиана.

– Да. Это он.

Он бормочет проклятье.

– Это тот мудак, который неустанно меня допрашивал.

Приближаясь ко мне, он спрашивает:

– Каковы шансы, что он пришел сюда случайно? Ноль. Он пришел сюда ради меня. Он знает, что я владелец клуба.

Но Сэди – нет. Я прижимаю пальцы ко лбу, пытаясь думать, несмотря на все нарастающую головную боль. В голове тут же возникает множество различных мыслей. Либо детектив еще не знает о Джулиане или знает, но не сказал об этом Сэди. Но почему?

– Колтон, ты меня слышишь? – голос Джулиана вызывает во мне раздражение, но я стараюсь сохранить остатки терпения.

– Это мой бардак, Джулиан. И я буду разбираться с этим сам. – Я прохожу мимо него, направляясь к двери. – Как я всегда это и делаю.

Он хватает меня за руку, заставляя остановиться.

– Это последнее, мать твою, что тебе следует делать. Мы в таком дерьме именно из-за твоего метода решения проблем. И ситуация становится все хуже. Как и с Марни. Ты просто не мог оставить мою девушку в покое.

Мой кулак врезается в его лицо. Я чувствую приятную боль в костяшках пальцев, но в еще не прошедшем приступе гнева хватаю брата за воротник рубашки и дергаю вверх.

– Она умоляла тебя! – такое впечатление, что эти слова обдирают горло. – И ты оставил ее. Но я не мог поступить также, я не трус.

Я заметил, как в его глазах, сквозь пелену ярости, промелькнул страх.

Я поворачиваю голову к мониторам и вижу Сэди, входящую в клуб. Она стоит спиной к камере, ее рыжий парик кажется вызывающе-ярким на фоне черного платья. Разжав пальцы, я отпускаю рубашку Джулиана, затем иду в направлении выхода.

– Тебе нужно оставить ее в покое, – говорит Джулиан, останавливая меня у двери. – Она уничтожит тебя.

– Может и так, – бросаю я через плечо. – Но ее наказание будет чистым и быстрым. В отличие от месяцев, что я провел в муках совести просто потому, что у тебя не хватило мужества дать Марни то, в чем она нуждалась.

Я оставляю брата гореть в его собственном аду. Если кто-то должен сказать Сэди правду, то это сделаю я, и сделаю это прямо сейчас. Прежде чем меня опередит детектив. Интересно, что привело его сюда? Конечно, его внимание привлекли отличающееся от остальных убийство и сам Джулиан. Детектив явно интересовался моим братом, когда приходил сюда с расспросами. Я сомневаюсь, что его нахождение в одном городе с Джулианом – совпадение. Ведь их связывает расследование смерти Марни…

Но сейчас это не важно. Хотя Джулиан помог уничтожить Марни, он ее не убивал. Правда – вот то, что сможет очистить его имя, то, что положит всему конец.

Чем ниже я спускался по лестнице, тем громче становилась музыка. Цветные огни вдоль стены мелькали ей в такт. Мои ноги с каждым шагом приближают меня к освобождению. Каждый шаг к Сэди и правде словно меняет меня, внутри как будто рвутся цепи.

Я выхожу в главный зал и сканирую толпу взглядом. На танцполе сейчас довольно многолюдно, ночь привлекает любопытных. Верхние уровни клуба только для особых гостей. Сэди знает это, так почему она здесь, внизу? Вспышка рыжего мелькает перед глазами, и я бросаюсь в погоню. Я вижу ее в центре зала. Она танцует с каким-то парнем.

Проталкиваясь сквозь танцующие тела, я пробираюсь к ним, мой взгляд сосредоточен на ее вращающихся бедрах, которые прижимаются к нему. Ее руки на его плечах. Его руки скользят по ее спине и талии. Мои мышцы сжимаются, тело напряженно. Жидкий огонь ярости растекается по венам. Теперь нас разделяют всего несколько футов. Парень прекращает танцевать. Он замечает меня, двигающегося в их сторону. Я не могу отчетливо разглядеть его – тусклое освещение мешает понять, как он выглядит.

Он начинает уводить ее с танцпола, и они теряются в толпе танцующих вокруг. Я останавливаюсь и меняю направление. Он ведет ее к выходу, – почему он прикасается к ней? Почему она ему это позволяет?

Ускорившись, я стараюсь подавить свой гнев и страх и преследую их все быстрее. Я вижу, что они выходят через дверь, и в следующую секунду открываю ее. Дверь распахивается и, тяжело ударившись об стену, захлопывается за мной. Остановившись в нескольких футах от здания, я осматриваю ближайший переулок, затем противоположную сторону улицы. Фонарные столбы освещают туманную ночь, вдалеке виден свет автомобильных фар. Они не могли уйти далеко. Какого черта?