Текст книги "Битва"
Автор книги: Триша Салливан
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)
О МЫШИ И МЕНИСКУСЕ
Жара у Менискуса пока нет, но это только вопрос времени. Его восприятие чрезвычайно обострилось, и он понимает, что затеяли вирусы. Он видит все слишком отчетливо, но не в его власти прекратить это, потому что, независимо от того, насколько развитым стало его тело, исконную Y-чуму ничто не остановит.
Сияющий здорово разозлился из-за положения в целом и из-за Наоми в частности – тот факт, что она пытается его игнорировать, вызывает с его стороны брюзжание и брань, причем он все больше и больше распаляется. Время от времени Сияющий швыряет гаечный ключ или пинает, что подвернется. Но вскоре он успокаивается. Менискус отвлекся от процессов в собственном теле и скосил глаза на Сияющего. Тот угрюмо сидел на кровати, зажав между коленями свой вещевой мешок, велосипед косо притулился у системной консоли Менискуса. Он втянул голову глубоко в плечи, широкие руки подпирают подбородок, ноги остервенело отбивают такт по кафельному полу. Он не заметил, что Менискус на него смотрит.
Менискус молчит. Он дожидается, когда два доктора вернутся в лабораторию. Он разволновался, увидев лицо своего клона-отца. О чем они говорили между собой, эти двое? Как это отразится на его планетах?
Все годы Менискус не забывал лицо доктора, лицо своего отца, единственное на всем свете лицо любящего его человека. Вероятно, в основе его почтения к доктору Бальдино лежит тот факт, что она сменила доктора, который в сознании Менискуса вырос и поднялся на некий недостижимый пьедестал, стал высшей силой, к которой он мог воззвать в час нужды.
Но подобное появление Берни Тактарова – таким способом, в такое время – мало походит на явление небесной конницы. Наконец он возвращается, один, уже успев переодеться. Менискус смотрит на его наряд – дешевое ситцевое платье с какой-нибудь распродажи в «Гимбелс» и добротные старушечьи туфли – и небрежный, кричаще яркий грим, и ему становится неловко и стыдно.
Менискусу кажется, что улыбка у доктора довольно алчная.
– Я так сильно по тебе соскучился. Мне хотелось навестить тебя, но тогда это поставило бы под угрозу эксперименты доктора Бальдино. Мой приход нарушил бы твое душевное равновесие.
Внутри Менискуса вирусы и гормоны безумно задвигались и запутались между собой, напоминая движение в час пик. Игра бурлила под его кожей. Он не посмотрел доктору в глаза. Менискус просто сказал:
– Ты, твою мать!
Улыбка доктора застыла. Он облизал губы и покорно кивнул.
– Я заслужил это. Но мной двигала великая цель.
– Так ты и сказал. «Они наше будущее», – сказал ты. Будущее.
Доктор выключил камеры и переговорное устройство. Наоми даже не заметила, целиком поглощенная звонком в компанию по прокату автомобилей. С заговорщицким видом старик приблизился к плексигласовой перегородке. Он зашептал:
– Когда я сказал, что они наше будущее, я не имел в виду женщин. Я имел в виду вирусы.
Менискус бросился на стекло, и доктор отпрянул в испуге, споткнувшись о стоявший позади него горшок с алоэ Наоми.
– Отвали от меня! – рявкнул Менискус. – Кончай пялиться и убирайся!
– Но… Менискус… неужели ты не понимаешь? Все сработало! Твой аутизм излечен. Ты разговариваешь со мной! Ты можешь сделать все, что угодно. Жертвы, на которые мы оба пошли, того стоили.
– А чем пожертвовал ты, доктор? Я единственный, кого отдали на заклание.
– Это была и моя жертва. Я говорил тебе тогда и повторю сейчас: со мной тебя бы ждала смерть. А теперь ты силен. Как только ты разовьешь свои способности, для тебя не останется препятствий! Почему ты смотришь на меня так? Неужели ты не понимаешь, как я за тебя тревожусь? Разве ты не знаешь, что каждый божий день я жил с надеждой, что ты воспользуешься игрой, чтобы наладить эту связь? Это чудо, сынок. Нам следует возрадоваться.
Менискус не ответил. Он стоял в центре шторма и не хотел рисковать, потому что знал: стоит только ему заговорить, и ветры разорвут его на части. Негодующий, он стоял, пронизывая доктора невидящим взглядом.
Берни повернулся к Сияющему.
– Скажи ему не быть таким жестоким, – стал умолять старик. На глазах его выступили слезы. – В жизни у меня было все, и я все потерял. Карьеру, мужественность, душевное здоровье… Но я не вынесу, если потеряю сына. Только не сейчас, когда происходят такие чудесные изменения. Скажи ему, что он должен испытывать сострадание к своему старику.
Сияющего, по-видимому, слегка удивило слово «старик» применительно к Берни Тактарову, но он подошел к Менискусу и пихнул его.
– Ну же, Пискля, будь помягче с этой… гм, с этим… созданием. В конечном счете ведь все для тебя закончилось благополучно, так ведь?
– Скажи, чтобы он ушел, – выдавил Менискус сквозь стиснутые зубы. – Не хочу его видеть.
Сияющий некоторое время всматривался в него, словно собирался добавить что-то еще, но потом пожал плечами, и Менискус, по-прежнему не поднимавший глаз от собственных босых ног, услыхал, как Сияющий говорит доктору:
– Вы сами слышали. Он не хочет, чтобы вы здесь находились.
– Но что с ним станется? У него нет никого, только я. Доктор Бальдино не знает, как управлять его новыми способностями. Менискус, ты должен позволить мне помочь. Это не навсегда, просто пока ты не приспособишься к новым вирусам. Без меня ты не сумеешь разрешить юридические проблемы с компанией. Я могу сделать это. Даже сейчас, когда у меня… затруднения, сделать это все еще в моих силах.
Менискус насмешливо бросил ему в лицо:
– Ты думаешь, я и дальше буду таким покладистым, но я не тот человек, каким ты меня воображаешь. В моем теле больше нет ни одной податливой косточки.
– Это не вопрос покорности, просто…
– Я не идиот! – перебил его Менискус, и в собственном голосе ему послышались отзвуки речей Сияющего. – Я не останусь здесь. Я не намерен здесь умереть. Слишком поздно для всего этого дерьма, о которым ты треплешься.
Тактаров печально покачал головой.
– Ты почти уже там, сынок. Не позволяй разрушить все сейчас. Мы продвинулись так далеко. Не отбрасывай все это прочь.
– Заткнись! – закричал Менискус, схватил стул и замахнулся им на Тактарова. – Я тебя не слушаю. Забери свои гребаные камни и проваливай с моих глаз, мать твою!
– Эй! – крикнула Наоми, выглядывая поверх своего экрана. – Успокойся, Менискус.
Берни пошатнулся. Новые слезы заструились по его белым ресницам.
– Прости меня, – прошептал он. – Прости меня, хорошо? Я прошу у тебя прощения.
Менискус опустил стул.
– Ты даже не знаешь, за что извиняешься. Просто уходи отсюда. Проваливай! Тебе здесь нечего делать.
Доктор, казалось, сократился в размерах. Он сокрушенно покачал головой, все его тело съежилось. Тактаров запустил руку в дамскую сумочку и вытащил измятую бумажную салфетку «Клинекс».
– Гм, вообще-то перед уходом ты можешь кое-что сделать, – предложил Сияющий доктору, пока тот сморкался. – Ты можешь открыть эту дверь и выпустить меня. Я не держу против тебя никакого зла.
Доктор шмыгнул и скомкал салфетку.
– Не могу сделать даже этого. Меня выкинули из Попечительского совета. Они поставили на мне крест. Вот почему я пришел сюда. Подумал, что смогу как-то пригодиться. О, во всем замешана политика – я не стал безумнее, чем был пять лет назад, но, полагаю, просто пришло мое время.
– Но ты ведь должен знать, как открывается эта дверь, Берни.
– Они забрали мои коды безопасности, лишили доступа в систему, у меня не осталось ничего, кроме трейлера, который Дженнифер собирается в эту минуту отбуксировать. Они хотят упечь меня в психушку.
– Что ж, чертов нытик, – сказал Менискус, – значит, тебе пора сваливать.
– Нет, подожди! – сказал Сияющий. – Все же ты можешь сделать кое-что полезное. Доставь этот бланк заказа в журнал «Велосипедный фан». Надо, чтобы они доставили мне детали как можно быстрее.
Тактаров взял листок из передаточного лотка и просмотрел его.
– Хорошо, если вам больше ничего не надо.
Его взгляд задержался на Менискусе. Он снова стал плакать.
– Перестань на меня пялиться, ты, мерзкий старикашка! Проваливай.
После того как Берни Тактаров вышел, размазывая слезы по бланку заказа для «Велосипедного фана», Сияющий резко повернулся к Менискусу и спросил:
– Что здесь только что случилось? В чем твоя проблема?
– Ни в чем! – закричал Менискус. – Пошел на хрен!
– Эй, попридержи лошадей! – Сияющий угрожающе выплевывал слова, выставив перед собой ладони, словно желая успокоить Менискуса. – Давай-ка без грубостей, парень. Я тебе не враг.
– Просто оставь меня в покое.
– Нет, я тебя одного не оставлю. Хочу знать, что за гвоздь засел в твоей заднице. Ты начал себя странно вести еще с той минуты, как ушла Бальдино. Что у тебя к ней? Ты что, втюрился в нее или еще что? Или дело в Наоми? Ты ревнуешь? Хочешь со мной подраться? В чем, на хрен, дело?
Менискус обхватил голову и повернулся спиной с Сияющему. Мышцы на спине заходили ходуном. Сияющий заговорил тише.
– Слушай, я собираюсь сделать отсюда ноги как можно скорее, но не хочу оставлять тебя в таком состоянии, поэтому или ты мне скажешь то, что я хочу от тебя услышать, или я надеру тебе задницу.
– Да уж, хотелось бы посмотреть, как у тебя получится, – прорычал Менискус.
Сияющий просто рассмеялся. Менискус развернулся и набросился на него, как маленький бычок. Сияющий успел отскочить в сторону и взять голову Менискуса в захват, легко повалив его на пол.
– Хочешь драться? А? Ты и правда надумал драться?
Менискус стал задыхаться, но воздуха не поступало. Перед глазами засверкали звезды, а свет стал меркнуть. Сияющий отпустил его. Менискус стоял на коленях, заглатывая воздух, словно кит, всплывающий на поверхность после глубокого погружения.
– Что такое, Пискля? Блин, скажи мне, что с тобой случилось?
Менискус обхватил колени Сияющего и разразился слезами.
– Y-чума! – судорожно выдохнул он. – В… в… освежителе в-в-воздуха.
Сияющий сразу не стал отвечать. Он вздохнул.
– Что ж, думаю, мне она вряд ли навредит. Я уже сполна насмотрелся на все это. Вирусы меня не беспокоят. – Затем он посмотрел на Менискуса. – Знаешь, Пискля, я подумал, что ты сдвинулся. Прости.
Последние остатки гнева испарились из Менискуса, на смену ему пришла решимость.
– Ты должен забрать меня с собой.
– Если пойду. – Сияющий помрачнел, и Менискус понял, что именно его заботило: его неудавшийся побег. Затем СЕ сказал: – Откуда ты знаешь, что это Y-чума? Ты что, типа можешь унюхать ее в освежителе воздуха?
– Я понял, кто они, как только они проникли в мое тело. Теперь я все равно что мертвый. Я не знаю, как с ними обращаться.
Сияющий сочувственно покачал головой.
– Глупые бабы. Готовы на все пойти ради спермы. Но если тебе станет легче, ты не сможешь уехать из этого места. Раньше или позже ты подцепишь какую-нибудь заразу. Снаружи они повсюду, и они могут бездействовать, блин, на протяжении многих лет.
Менискус кивнул, и взгляд Сияющего потух – он словно отгородился глухой стеной от мира. Оба некоторое время молчали, через плексигласовую перегородку чуть слышно доносился храп Наоми. Сияющий по-прежнему не находил себе места, словно чего-то ожидая. Менискус голову ломал, что бы это могло быть. Но так и не понял, потому что стояла глухая ночь, а вокруг не было ни души. Но в глазах Сияющего появилось такое отстраненное выражение, какое возникает, только когда в вас бурлит жажда крови – Менискусу уже не раз приходилось сталкиваться с подобным в Молле. Менискусу хотелось разговаривать, а Сияющему хотелось убивать. Поэтому Менискус едва не передумал сказать то, что он все же сказал.
Но голос Сияющего звучал в его голове, и этот голос стал голосом Менискуса. Сияющий, засевший в его голове, произнес: «Говори, ты, ублюдок, за всю свою жизнь ты еще ни разу никому не сказал правды».
Он откашлялся.
– Я сейчас жив только благодаря тебе, – сказал он.
– Да? – рассеянно бросил Сияющий.
– Благодаря тому, что ты колотил меня, учил меня драться. Сияющий по-прежнему постукивал ногами по полу. Он рассмеялся:
– Я пытался, но некоторым уже ничего не поможет. Менискус улыбнулся.
– Я использовал тебя. Я научился драться внутри. Выдержал их атаку. И знаешь что? Они не так уж плохи. Они могут сделать для нас то, что нам самим не удастся. Они могут попасть туда, куда нам доступа нет.
– Угу.
Сияющий явно не слушал, иначе он не казался бы таким равнодушным.
– Блин, я есть хочу. Пойду-ка разбужу Наоми.
– Нет! Нет, подожди, не буди ее пока. Нам надо поговорить, Сияющий.
– Как ты меня назвал? Менискус пожал плечами.
– Мне никто тебя не представил.
– Черт возьми, никто и не представит. Поговорить о чем?
– О том, как я могу изменять себя. Мою химическую сущность. Вирусы разговаривают с моими клетками. Я могу видеть, что происходит у меня внутри. – Менискус понимал, что кажется назойливым, возбужденным – он и был таким, потому что Y-чума нависала над ним дамокловым мечом и он едва соображал от страха.
– Да, я тоже могу посмотреть, что творится у меня внутри, если сумею заглянуть в собственную задницу.
Ладно, значит, Сияющий так ничего и не понял; впрочем, подобная непонятливость вряд ли удивила Менискуса.
– Пожалуйста. Я там что-то заметил. Нечто удивительное. Если бы у меня было чуть больше времени, я бы мог так развернуться. Исследовать, открывать… ох, блин, какой толк разговаривать с тобой?
Он резко развернулся и пошел в дальний конец аквариума, подальше от Сияющего. Прижался к стеклу и смотрел, как оно затягивается туманной дымкой там, где он подышал на него. Менискус посмотрел на спящую Наоми и вспомнил, как тот сексуальный позыв, который она вызвала, позволил ему объединиться с вирусами внутри. А союз с вирусами наделил его новым восприятием, новой силой. Если бы только можно было найти способ заставить себя побороть Y-чуму!
– Должен быть такой способ, – пробормотал он. – В теории я знаю, как работают Y-вирусы. Мне знакомы их методы. Но как с ними бороться?
Менискус был изнурен, взвинчен, испуган, и больше всего ему сейчас хотелось погрузиться в Молл. Да вот только он знал, что ни там, ни здесь пока еще ничего не понятно. Сияющий что-то сказал.
– Что?..
– Почему бы тебе не повторить то, что делает мое тело?
– Как, по-твоему, мне это осуществить?
– Ну, когда я пришел сюда, ты принялся мне подражать. Ты стал вести себя, как я, выглядеть, как я, разговаривать, как я. Почему бы тебе не бороться с чумой, как я?
– Ты хочешь сказать мне, как ты с ней борешься? Послушай, ты не сумеешь описать это, потому что не обладаешь моим физическим самосознанием. Ты и сам не знаешь, что такого особенного делает твоя иммунная система. Готов поспорить, никто не знает.
– Не совсем так. Помнишь, как Наоми снимала показания «И-МИДЖа»?
– Я не знаю, как толковать данные «И-МИДЖа». Этим занимается доктор Бальдино.
– Что ж, тогда обратимся к ней. Я скажу ей, что она сможет получить мою сперму, если разберется, как устроена моя иммунная система, и затем объяснит это тебе.
– На это нет уже времени. Я умру, прежде чем она сможет что-то сделать.
– У тебя полным-полно проблем, но нет решений, не так ли, Пискля? Ты такой зануда. Придется тебе или изменить свое отношение, или умереть.
– Я не зануда! Я просто бегу от смерти. А это разные вещи.
– Ай, не вешай мне лапшу на уши. Я убегал от смерти всю свою жизнь. Одна из этих сучек может подсыпать яду в мои утренние кукурузные хлопья в любой день недели – даже ума не приложу, почему они так и не сделали, это было бы легче, чем пытаться убить меня с помощью вирусов.
Менискусу захотелось заплакать, но он знал, что Сияющий всего лишь посмеется над ним, поэтому сдержался. Затем, неизвестно откуда, ему в голову пришла блестящая мысль.
– Мне надо направить данные «И-МИДЖа» в игру, чтобы я смог рассмотреть и потрогать их. Пусть они войдут в мое подсознание. Тогда, пожалуй, мне удастся работать с ними.
– Ты можешь проникнуть в файлы «И-МИДЖа» через свою драгоценную игру?
– Нет. «И-МИДЖ» соединяется отдельными проводами, как независимая система. Никому не под силу попасть внутрь. Придется взломать ее физически.
Сияющий задумался.
– Ладно, – сказал он. – Просто сиди и помалкивай. Но Менискусу ничего другого больше и не оставалось: Y-чума в буквальном смысле взяла его за яйца. С усилием он слегка повернул голову, чтобы наблюдать за Сияющим. Тот подошел к коробке из-под печенья «Орео», давшей приют Чингисхану, и выпустил мышонка. Чингисхан выскочил наружу, побежав по аквариуму алгоритмическими зигзагами, от которых у Менискуса закружилась голова. Сияющий принялся махать Наоми, которая вошла, вихляя бедрами, с широкой улыбкой на губах.
– Дорогуша, – сказал Сияющий, – кажется, я нашел твою мышь.
Наоми прикрыла ладошкой рот, взвизгнула и застыла на месте.
– Только не навреди ей! – закричала она. – Ой, что же мне делать? Мэдди убьет меня – я ей сказала, что мышь убежала.
Сияющий неуклюже носился по аквариуму, преследуя мышь. Какого черта он вытворяет? Если бы он захотел, то легко мог бы поймать Чингисхана, поскольку мышонок к этому времени стал уже почти ручным. Но Сияющий устроил целое представление.
Потребовалось две минуты, чтобы Наоми открыла аквариум и вошла внутрь.
– Эй! – закричал Сияющий. – Берегись!
Он завис над Чингисханом, попытался его схватить, но мышонок спокойно прошмыгнул через широко растопыренные руки Сияющего и в открытую дверь рванул в лабораторию.
– Ох ты, блин! – завопила Наоми и неожиданно, словно опомнившись, затянула монотонное бормотание одной из своих мантр. Потом поспешила за мышью, прищелкивая языком, словно подзывая ее. Сияющий двинулся следом за Наоми в лабораторию.
Менискус не верил своим глазам. Он ошеломленно привстал. Сияющему удалось выбраться из аквариума.
– Ом шаре тутаре туре – живее, окружай ее, Снэйк! – вопила Наоми.
– Поймал. Ой, промашка! – Сияющий со стоном опустился на пол.
– Она под «И-М ИДЖем» – тутаре туре со-ха, Ом таре…
– Ба! Попался, приятель.
Сияющий появился из-под консоли «И-МИДЖа», держа в руках мышонка. Он передал Чингисхана Наоми, которая зажала его в ладошках.
– Кажется, он повредил твое оборудование, – сказал он, показывая кусок размочаленного электрического провода. Менискус заметил, как он что-то перекатил языком у себя во рту. Стоило только Наоми отвернуться, Сияющий сплюнул через плечо кусок красной кабельной изоляции.
– Ох, черт возьми, – сказала Наоми. – Она точно убьет меня, Снэйк, что… Ой, мать твою, гляди, монитор «И-МИДЖа» сломался. Что же мне делать?
Сияющий пожал плечами, стараясь не смотреть ей в глаза.
– Могу взглянуть, если хочешь, – сказал он. – Возможно, какая-нибудь мелкая поломка…
– Н-н-нет, лучше возвращайся назад. Здесь тебе находиться опасно.
Сияющий хмыкнул, давая понять Наоми, что ее опасения просто смехотворны, и бесшабашно нырнул под консоль. Наоми принялась уговаривать его подняться и вернуться в аквариум. Прошло полминуты, Сияющий встал, снова хмыкнул, многозначительно подмигнул Менискусу и развернулся к Наоми. Он сказал:
– Так что ты собираешься сделать с мышонком?
– А зачем ты спрашиваешь? – подозрительно поинтересовалась Наоми, крепко прижимая Чингисхана к груди.
Сияющий пожал плечами.
– Просто хотел сказать, что мы с Писклей могли бы заботиться о нем, следить, чтобы он не шлялся по всей лаборатории. Пока тебе в голову не придет какой-нибудь другой вариант.
Наоми радостно заулыбалась.
– Ты просто душка. Ты и правда сделаешь это?
– Да мне это на фиг надо, – поспешил добавить Сияющий. – Пискля почти позеленел от тоски, хотя… ха-ха, вот сказал-то. Синий человек почти позеленел от тоски. В общем, Чингис… то есть, я хочу сказать, эта маленькая мышь могла бы немного поднять ему настроение.
На глазах Наоми выступили слезы.
– Снэйк, прости меня за случившееся, – сказала она. – Я бы никогда не отказалась от данного мной слова, но в ту минуту у меня не было выбора.
– Ладно, забыто, – сказал Сияющий.
Наоми отдала Сияющему Чингисхана, затем поднялась на цыпочки и поцеловала его. Он шлепнул ее по попке. Потом она велела Сияющему возвращаться в аквариум, и он пошел. Менискус нахмурился. Почему Сияющий не взял, да и не сбежал, когда была возможность?
– На что уставился? – сказал Сияющий, догадавшись по лицу Менискуса, о чем тот думал. – Лучше принимайся за работу. Я мог бы быть уже снаружи. Чингисхан, знаешь ли, оказывал тебе все эти услуги не за красивые глазки.
– Я попытаюсь, – сказал Менискус и принялся просматривать файлы «И-МИДЖа».
Позже ему показалось, что прибыл заказ из «Велосипедного фана». Менискус услышал голос Берни Тактарова, и предпринял нечеловеческое усилие, чтобы остаться в игре.
– Нет, боже, какие идиотки! – вопил Сияющий. – Такого не было в ваших инструкциях!
Менискус приоткрыл один глаз. В лаборатории возвышались три дородные матроны, которые зажали меж собой бесчувственную Наоми.
– На бланке заказа мы почти ничего не разобрали, – сказала самая внушительная из трех.
– Прошу прощения, – вставил Берни Тактаров. – Я так сильно расплакался, что, должно быть, чернила потекли. Нам пришлось догадываться, что вы написали.
– Что ж, ваши догадки неверны. Дерьмо. Камеры успели записать это?
– Нет, конечно же, нет!
– Тогда тащите ее в арендованную машину. Берни, вы поведете. Увезите ее отсюда, мне наплевать, куда вы поедете, лишь бы куда подальше. Остальные укройтесь в трейлере Берни и ждите. Не показывайтесь никому на глаза. Я работаю над другим планом. Вот, я все записал для вас.
– Что делать со всеми этими велосипедными деталями?
– Положите их сюда. Нет, не мешайте ему. Он болен.
Все засуетились. Менискус вернулся в игру, где он разыскивал данные «И-МИДЖа» по Сияющему. Спустя какое-то время ему показалось, что Сияющий пришел проверить его. Он почувствовал, как здоровяк взял его запястье и стал считать пульс.
– Твою мать! – прошептал Сияющий. Но Менискус не мог тратить силы на то, чтобы начать гадать, что бы такое он мог иметь в виду.