Текст книги "Царица Савская"
Автор книги: Тоска Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)
Глава тридцать первая
Нам не суждено понимать, когда мы видим кого-то в последний раз. Я видела маму, когда она меня целовала. Макара на поле боя. Его лицо стояло перед моими глазами, так ясно, как будто в тот самый день. Он щурился на солнце. Почему я не взяла его лицо в ладони в ту нашу последнюю ночь в лагере?
Соломон, склонившийся надо мной. Он снова плакал.
Ах, мой Соломон.
Почему я не осталась бодрствовать до утра, почему не запоминала его глаза? Почему мы не отправились в город, оставив позади наши царства? Почему мы не прошли сквозь ворота, рука об руку, чтобы никогда не вернуться?
Билкис.
Как чудесно он произносил мое имя.
– Моя царица. Билкис!
Мама и Макар исчезли.
Кто-то похлопал меня по щеке. Невероятным усилием я открыла глаза навстречу единственному, кто остался. Соломону.
Шофары пели где-то вдали. Громкие звуки, режущие слух и мучившие разум. Крики, волнами накатывающиеся на дворец.
– Что сказал лекарь? – резко спросил он у Шары.
– Что, если она переживет этот день, будет жить. Он дал ей лекарство.
– Она не умрет? – его голос звучал отчаянно.
– Нет, господин. Она сильна. – Шара помедлила. – Как и дитя в ее чреве.
Царь обратил ко мне потрясенный взор и затем вцепился в плечи, прижал к груди.
– Правитель, в котором течет наша общая кровь, – лихорадочно прошептал он мне в ухо. – Это будет сын. Сын, который сможет править и объединять царства. Правитель, которым я так и не сумел стать. – Он гладил меня по волосам, по щеке, укачивая на руках. – Как же мне отпустить тебя?
– Еще не время, – прошептала я. Нет. Нет, еще рано. У нас еще несколько дней…
Другая фигура возникла в дверях, и царь поднял голову.
– Мой государь, путь свободен.
Соломон поставил меня на ноги, и пол закачался, готовясь уйти из-под них. Он тут же подхватил меня на руки. А затем мы вдруг помчались по коридорам, вслед за царской стражей, в нижнюю часть дворца. Вниз, в подземный улей погребов и комнат. Я уже бывала здесь раньше. Вот простой тоннель, ведущий от сокровищницы к неприметной двери. На этот раз дверь не была заперта, ее распахнули настежь. И что-то блестело в проходе.
Золотой ковчег, поднятый на шестах. Херувим словно парил над ним.
Мы были не одни. Несколько фигур в мантиях стояли по обе стороны прохода, освещенного единственным факелом. Восемь – нет, десять жрецов. Я видела подобные одеяния на тех, кто пел в тот день, когда я посетила храмовый двор. Нет, не жрецы. Широкоплечие левиты.
Восемь из них окружили ковчег, по двое на каждый конец шестов. Они склонились и, обменявшись быстрой командой, с явным усилием подняли вес на плечи. Как паланкин самого Бога, подумала я отстраненно.
Я оглянулась, ища Яфуша, тень в темноте. Увидела Шару с побелевшим лицом.
Левиты исчезли в тоннеле, свет факела следовал за ними по пятам. Соломон сильней прижал меня к себе, когда мы вошли вслед за ними в темный тоннель.
Жесткая тряска шагов. Эхо шепота.
Куда же мы направлялись?
– Яфуш, – сказала я, и звук получился слишком тихим и громким одновременно.
– Он за нами, с царской стражей, – задыхаясь, ответила Шара.
Сырость камней, крутой спуск. Соломон споткнулся, но удержал равновесие и все быстрее шагал вперед.
– Позволь мне идти, – сказала я, борясь с подступающей тошнотой.
– Ты не сможешь. Я должен это сделать. Чтобы спасти тебя. Тебя и нашего сына. Позволь мне спасти единый народ.
Я отстраненно подумала: почему мужчины всегда так уверены, что будет сын?
Путь в темноте показался мне вечностью, холод поселился на моей коже, как сырость на камнях, дыхание царя звенело в ушах, а руки его казались железным ложем. Мне показалось, что я слышу бешеный стук его сердца – или то билось мое собственное?
Шара вскрикнула и упала вперед, ахнув, когда руки помогли ей подняться.
Мы начали подъем, левиты, опережавшие нас, склонялись под нависающим все сильней потолком. Царь поморщился, его лицо блестело от пота.
Понимание медленно всплывало в уме, пока я пыталась сдержать подступивший туман, не в силах избавиться от его липких лап.
Храм.
Мы вошли в комнату, наполненную золотыми котлами и жаровнями, очертания которых заслоняли солнце, многорукими силуэтами тянулись к нам со всех сторон. Сырое эхо тоннелей, усиливавшее каждый вздох, почти сразу сменилось ревом бушующей в городе битвы.
Мы вышли из бокового строения во внутренний двор. Сквозь решетку ворот я видела огромный отряд конных и пеших солдат, собравшихся на внешнем дворе.
– Он готов? – спросил царь.
– Готов.
Во внезапном приливе паники я попыталась оглянуться. Шара и Яфуш не вышли с нами.
– Мои люди повели их другой дорогой, – сказал Соломон. – Их сложнее узнать, и мы встретимся с ними к югу от города. Но тебя нам не провести по долине, тебя узнают. Они бушуют прямо под нашими воротами.
Я не оставалась без Яфуша с тех пор, как мне исполнилось двенадцать.
Четверо левитов окружили ковчег и, после недолгого замешательства, подняли с него крышку.
Соломон вновь крепко удерживал меня, отчаянно прижимаясь щекой к моей щеке.
– Ну вот, любовь моя, – прошептал он. – Ты вошла в Иерусалим, словно солнце, окутанная величием. И не покинешь его без золотого одеяния. Весь Израиль склонится перед тобой. Весь Израиль навеки запомнит сей день. А если не они, то я запомню. Навеки. – Он нежно поцеловал меня.
– Госпожа маркаба, – шептал он. – Моя величайшая любовь.
Что такое любовь, если не принятие без ожиданий?
Что такое любовь, если не первое ревностное служение?
Что такое любовь, если не…
Свобода.
Я хотела сказать ему это, когда он поднимал меня к сундуку. Но царь поцеловал мои губы, а колени мои оказались у самой груди.
– Моя любовь к тебе как рассвет. Моя любовь к тебе как луна. – Его лицо болезненно исказилось. – Как мне отпустить тебя, зная, что ты можешь уйти за грань, пока я пытаюсь спасти тебя? Как мне отдать тебя в руки любого бога?
– Смиренно, – ответила я, и он подчинился.
Я запомнила движение рук. Потом мир сомкнулся вокруг меня и наступила тьма.
Глава тридцать вторая
Я видела, как они расступаются, словно в сказке о расступившемся море. Как они отшатываются! Как бегут, дождем омывая две стороны склона.
Невероятно, но я их видела.
Их было множество, и многие были с оружием, и непонимание проступало на лицах, затем смятение, затем они заслоняли глаза руками.
И бежали прочь, словно листья, гонимые ветром.
Но все хорошо, хотелось мне сказать. Солнце поднимается без нашей помощи. И луна придет ему на смену. И есть сила, что заставляет их подниматься в зенит и идти к закату, та же сила, что сотворила луну и солнце.
Теперь я это знала.
Все загадки пропали, оставив после себя лишь шелуху, пустую оболочку, как саранча, что оставляет ее на стеблях.
А затем и шелуху унесло прочь.
И меня.
Кто я?
Не было Билкис, не было Македы или жрицы. Не было дочери, царевны или царицы. Не было возлюбленной, не было нелюбимой. Осталось лишь имя, которое было со мной всегда, но которое я забыла. Имя, по которому звал меня Бог, непроизнесенное и не записанное. Прошлая я пропала. Так сосуд, чтобы быть наполненным, вначале избавляется от содержимого.
Да. Свобода. Яфуш был прав.
Полумесяц закрыл солнце в небе. Время и вечность одновременно. Как прекрасен был мир! И рай танцевал среди нас. Я искала любви. Я говорила о любви, не зная, что это шаг за грань мудрости, навстречу Богу. И в этом было единственное спасение.
Царь был рядом, когда крышку подняли и отставили прочь и первый порыв холодного ветра пробудил меня. Он сам вытащил меня из золотого сундука, как вынимают дитя из тугого чрева.
– Она дышит? Она мертва? – закричал Яфуш.
Я никогда не слышала, чтобы он кричал.
– Она жива! – воскликнул царь, сжимая меня в объятиях.
Жива. Как никогда, и сильней, чем он мог бы себе представить.
Он целовал меня – тысячу раз целовал меня. Как я хотела утешить его тысячей изречений, велеть ему запомнить все, что я сказала, как я запомню все, что скажет он, когда ответит на мои загадки с той мудростью, что не по силам даже ему.
Я так хотела рассказать о том, что Яхве его не забыл.
Да. Прежде всего об этом.
Но вместо этого я сказала одно лишь слово, то самое, что видела сейчас, глядя на его лицо – или на лицо Яфуша, или Шары, или любого другого человека, знакомого мне либо нет, – но лекарство, так долго державшееся внутри, наконец подействовало.
Я забыла сказать ему, что мы должны закончить свою историю. Нужно обязательно вспомнить и рассказать ему это.
Глава тридцать третья
Песок создал в воздухе привычную зеленоватую дымку. И говорили, что, когда мы вошли в лучший порт, до которого добрались, шторм следовал за нашими кораблями.
Но это неправда.
У нас ушло две недели, чтобы найти подходящее место для высадки на побережье, чтобы разгрузить верблюдов, шатры и провизию, с которыми мы проделали остаток пути на юг, к Сабе, – и снять с корабля самый ценный груз, накрытый тяжелыми шерстяными покрывалами. Странную бесформенную поклажу несли на шестах левиты, которые доставили ее в город, а затем сопроводили нас на корабли. И две недели понадобилось мне, чтобы прийти в себя и вспомнить все, что случилось за те часы, хоть с каким-то подобием ясности.
Они говорили, что на борт я поднялась без сознания. И это тоже неправда. Я ожила вскоре после Иерусалима и слышала рассказы лагеря о том, как я растворилась в воздухе, как люди за стенами города в смертном страхе бежали при виде ковчега, как немедленно захлебнулось восстание. Хадад, как утверждал царь, собирал на границе войско, демонстрируя свою мощь. А потому царь выехал вперед с теми людьми, что могли пережить присутствие Яхве и не позволили врагу атаковать во время праздника.
Никто не сомневался в царе, когда ковчег несли передними.
Никто не решился ехать в Эдом, чтобы увидеть все собственными глазами, хоть это и была правда. Само присутствие царя и ковчега заставило их отступить через день после нашего отплытия. Это подтверждали и мои люди, вернувшиеся домой по земле, с караваном.
Они не верили тому, что я все видела. Как я могла, скрытая крышкой ковчега?
Но мудрец сказал однажды, что лишь глупый пытается отрицать истину.
Левиты с фальшивым ковчегом прошли с нами до самого Эцион-Гевера, но отказались идти назад. Я призывала их к здравому смыслу: истинный ковчег оставался в храме. Но они отказались и сказали мне, что им суждено отправляться в Сабу или туда, куда двинется этот ковчег.
Я простилась с царем на берегах его порта, под звуки работ, в тени недостроенных кораблей, что гордыми луками вздымались в небо, чернея на фоне восхода.
– Ты должна забрать этот ковчег с собой в Сабу, – сказал Соломон.
– Но нам уже не нужны эти хитрости. И твои люди заметят, что ты возвратился без ковчега.
– Отдай мне свой маркаб в покрывалах. Позволь сохранить эту часть тебя, как ты сохранишь драгоценный символ нашего бога, что избрал тебя. Подобный обмен будет крепче любой другой клятвы. Положи меня, как печать, на сердце твое. И однажды, когда наш сын станет мужчиной, ты должна отправить его на север, чтобы я посмотрел на него. Обещай мне, чтобы я мог увидеть вас обоих в его лице, пока не восстану ото сна и вновь не увижу твое лицо надо мной.
Он взял мои руки и со слезами их целовал.
– Помни меня при солнце. Помни при свете луны. Помни и расскажи обо мне нашему сыну, – его голос сорвался. – И говори лишь доброе… об этом глупом царе.
В тот последний миг он был для меня дороже и прекраснее, чем тысячу раз до этого. Мы обнялись на прощанье, и я застыла на корме корабля, запоминая его лицо, глядела, пока он не скрылся из виду.
Проведенные в море недели Шара все время спрашивала меня о здоровье. Я отвечала, что все хорошо, хоть и не знала, как выжить с оставшейся мне половиной сердца. По пути на юг я с благодарностью входила в шатры тех, кто приветствовал нас, кого мы насыщали новостями.
Мы прибыли в Мариб, во дворец.
Вахабил встретил меня радостью, а затем изумлением, когда я обняла его и он почувствовал мой округлившийся живот.
Он получил наследника, на которого так надеялся. И никогда не узнал, что в трех храмах хранилось его собственное имя.
– Но где маркаб? – спросил он меня в уединении моей личной комнаты.
– В Израиле, – ответила я. – В царском дворце.
– Однако ты привезла другой и поставила на его место, – пораженно заметил он.
– Я обменяла народ на Бога.
Три месяца спустя песчаная струйка потекла к нам с севера. Но, когда мы вышли встречать караван, оказалось, что Азм не с ними. Его аколиты сказали мне, что он отошел от лагеря неподалеку от мертвого моря соли, исчез в ночи и больше не вернулся. Мне оставалось лишь надеяться, что он получил свое долгожданное знамение.
Я приветствовала Тамрина во дворце, куда он доставил подарки и лошадей, отправленных в лагерь до праздника. Вокруг его глаз залегли тени, и я понимала, что он уже вновь не находит места, что рвется в дорогу, хотя обещает вернуться к весне.
– Царь сказал, что твоему возвращению никогда не быть безопасным, – сообщил он, как только мы остались наедине. И я поняла, что он тоже по-своему любит царя. – После того как они узнали, что именно ты увезла на хранение.
В тот раз я подумала, что он говорит о сыне в моей утробе.
Пришли весенние дожди, и поля зазеленели. Жрецам-левитам было не по себе в моей столице, где слишком много говорили об Алмакахе. Я отправила их за море, в Пунт, вместе с их драгоценным грузом. И никак не могла понять их верности золотой коробке. Но в тот день, когда они выносили ковчег из дворца, я впервые заметила, что шесты гораздо короче, чем те, которые царь показывал мне в тайной комнате.
Я пожелала им безопасной дороги во имя Яхве и вернулась к себе во дворец успокоенная.
Растить сына и укреплять народ.
Эпилог
Корабли пришли, как долженствовало им каждые три года. Один флот отправился на юг, в Пунт. Второй на восток, к сабейскому порту в Адене. Они великолепны, но не похожи на караваны, которые я надеялась увидеть все эти годы. Караваны не были прежними с тех пор, как Тамрин нашел свой конец на той самой дороге пряностей, которую так любил. Я часто надеюсь, что он обрел покой в своем бесконечном пути.
Это первый год, когда их будет принимать Менелик, гордо сказала я капитану. Первые корабли, которые он поприветствует как царь.
Капитан хотел знать, не скучаю ли я по трону, от которого отреклась. Нет, ответила я, здесь, в Пунте, гораздо тише, мешают только цикады. Яфуш, который в эти дни больше сидит, чем стоит подле меня, со мной согласен.
Но скажи, спросила я, есть ли у тебя послание для меня?
И он подал мне свиток, как делал уже много раз. Однако на этот раз – со вздохом.
Царя больше нет, сказал он мне, царь ушел вслед за праотцами. Это последнее письмо.
Мои пальцы дрожат. Я хочу быть одна.
И когда остаюсь одна, прижимаю свиток к груди, прежде чем сломать его печать. Я читаю последнюю песнь царя, и слезы приходят, но это не слезы печали.
Он помнил наш сад.
И закончил нашу историю.
Положи меня, как печать, на сердце твое,
Как перстень, на руку твою.
Ибо крепка, как смерть, любовь…
Большие воды не могут потушить любви,
И реки не зальют ее.
Поспеши, любимая. Поспеши.
Послесловие
Объединенное царство Соломона распалось в период правления его преемника, Ровоама, и десять колен Израилевых на севере отделились от двух колен Иуды на юге. Иеровоам, вернувшись из Египта, возглавил восстание северных колен после того, как Ровоам не только отказался снизить налоги для северного народа, но и пообещал увеличить их в десять раз. Иеровоам правил Израилем двадцать два года, а Ровоам Иудеей – семнадцать лет. Между двумя правителями весь период их царствования шла война.
Фараон Шишак (Шешонк I, основатель Двадцать второй «Ливийской» династии) на пятом году правления Ровоама вторгся в северную часть Израиля, захватив несколько городов, включая Мегиддо, и в то же время восстанавливал Гевер. Знаменитый Бубаститский портал храма Амона I в Карнаке изображает, как Шешонк I захватил «сокровища Дома Яхве и сокровища царского дворца» вместе с золотыми щитами Соломона. Сам Иерусалим не упоминается в списке завоеванных городов, который высечен на стенах портала, хотя это единственный город, упомянутый в библейских летописях. Ученые выдвигают теорию, что Иеровоам предотвратил нападение на столицу, выплатив дань.
Позднее Иудея стала вассальным государством Египта.
Ковчег Завета, судя по всему, пережил вторжение Шишака (об этом свидетельствует возвращение его в храм царем
Иосией (см.2 Паралипоменон 35:1–6, единственное упоминание о Ковчеге после времен Соломона), но исчез как из Священного Писания, так и из истории незадолго до или же сразу после Вавилонской осады Иерусалима в 589–587 гг. до н. э., когда Навуходоносор сжег храм дотла и разрушил Иерусалим.
Тем не менее Ковчег не упоминается во втором царском списке военных трофеев Навуходоносора, хотя в нем перечислена даже такая мелочь, как посуда.
Но его нет и в списке вещей, которые были возвращены в Иерусалим царем Киром, в Книге Ездры.
Согласно эфиопскому преданию Менелик, сын царицы Сабы и царя Соломона, стал первым царем в Соломоновой династии Эфиопии – династии, которая правила 3 000 лет, вплоть до окончания правления императора Хайле Селассие в 1974 году.
Примечание автора
После огромного объема исследований, которые понадобились мне для написания «Искариота», я наивно считала, что воссоздание образа царицы Савской, жившей на тысячу лет раньше, по оставшимся в истории фрагментам хроник будет относительно легким делом.
На самом же деле раскрытие образа таинственной царицы оказалось новым приключением, полным отчаянья по множеству самых различных причин.
Царица Сабы появляется в трех главных трудах: Библии, Коране и Кебра Негаст: Книге о Славе Царей – более чем семисотлетием сборнике легенд о царях Эфиопии, ведущих свой род от царя Соломона; о том, как Эфиопия от поклонения солнцу, луне и звездам перешла к почитанию Бога Израиля, и о том, как Ковчег Завета якобы был привезен на хранение в Эфиопию. Все три источника считаются плодом вдохновения почитателей. Во всех трех содержится рассказ о легендарном походе царицы на встречу с царем Соломоном в Израиле. Но на этом их схожесть заканчивается.
Для иудеев и христиан царица Савская – лишь безымянная правительница из Ветхого Завета, которая управляла южными землями, богатыми благовониями, и посетила Соломона с четырьмя с половиной тоннами золота, подтвердила его силу и благословила его бога. Та же царица, как Иисус говорит в Евангелии, будет судить колено Израиля, что приговорило его. Для мусульман она арабская царица Билкис, которая отправилась засвидетельствовать почтение царю Израиля, а затем приняла веру в Аллаха. Для эфиопов она Македа, женщина, перехитрившая Соломона и возлегшая с ним, принявшая его веру в Яхве и давшая начало 3000-летней династии их царей.
О царице Сабы упоминает также Иосиф Флавий как о Никаулис, царице Египта и Эфиопии, несмотря на то что, согласно множеству хроник, во времена Соломона в Египте не правила царица. Апокрифы называют царицу Сабы наследницей династии цариц, но исторические и археологические записи не указывают на то, что царицы правили в Южной Аравии.
Что же мы можем узнать о царице, жившей в X веке до Рождества Христова? Ответ будет краток: почти ничего. Для верящих в написанное в Библии и Коране или в тексты легенд Эфиопии ее жизнь – это факт. Для историка ее существование по меньшей мере сомнительно.
Сабейское царство владело Красным морем от Древнего Йемена до Эфиопии. Существование сабейцев несомненно, руины их храмов, плотин и городов десятки лет служат объектом исследований и раскопок.
Сабейские письмена находят как в Йемене, так и в его колониях, в древнем государстве Д’мте, которое много веков спустя станет Аксумским царством.
Достоверность и протяженность Пути Благовоний также является предметом дискуссий: новоассирийские текстовые документы, подтверждающие торговлю между Южной Аравией и срединными землями Евфрата, ведутся с начала IX века, а торговля между Южной Аравией и Ливаном предположительно началась на тысячу лет раньше. Ученые считают, что 3-я Книга Царств 10:1 – 13 написана примерно в X в. до н. э., именно в этот период. Фрагменты бронзовых табличек с сабейскими письменами, датированные 600 г. до н. э. и украшенные головами горных козлов, что превалировали в сабейском искусстве, сохранили документацию о торговле между Южной Аравией и «городами Иуды».
Очень приятно и крайне сложно искать точки соприкосновения Соломона и Сабы. В 2012 году группа археологов из северной Эфиопии обнаружила двадцатифутовую каменную стелу с изображениями солнца и полумесяца, с фрагментами сабейского письма, а также колонны храма лунного бога, расположенного у входа в древнюю золотую шахту. Чуть дальше к северу медные шахты Эдома указывают на организованную активность в X столетии до н. э. – и прерывание этой активности примерно во время вторжения Шишака (Шешонка I).
И все же археологические свидетельства существования царицы Сабы – как и Соломона, если уж на то пошло, – нельзя без преувеличения назвать даже «скудными». Артефакты, которые принадлежали бы любому из этих правителей, еще только предстоит отыскать.
В 1980-х гг. Музей Израиля приобрел у анонимного коллекционера вырезанный из слоновой кости гранат, возраст которого 3000 лет. Орнамент размером с ноготь большого пальца был вырезан в нижней его части из кости гиппопотама с отверстием, служившим для закрепления этого навершия на скипетре жреца. Надпись гласила: «Принадлежит Храму Господнему (Яхве), священ для жрецов», что доказывает, как минимум, существование первого храма, построенного Соломоном.
Но в 2004 году он был объявлен подделкой, поскольку сам гранат оказался древнее периода существования первого храма.
Согласно Корану царица была солнцепоклонницей. Шаме, богиня солнца, была известна и почиталась в Древнем Йемене в числе иных богов, которые варьировали от места жительства почитающих их племен. Имя бога Алмакаха часто встречается в уцелевших текстах, а руины храмов с изображениями горных козлов широко распространены на сабейской территории. Однако ученые все еще спорят о том, был ли он лунным или солнечным божеством.
О жизни царя Соломона (согласно большинству хронологий, правившему примерно в 970–930 гг. до н. э.) известно больше, чем о царице Сабы, и в каждом из трех основных источников информации рисуются разные его образы.
Согласно Библии он был премудрым царем, не сумевшим следовать указаниям Яхве, даровавшего ему знания, о которых царь просил, а также богатства и власть, о которых он не просил.
В Коране царь говорит на языке животных и даже насекомых, узнает о царице Сабы от любопытного удода и приказывает джиннам принести ее трон к нему.
Арабская легенда гласит, что он заставил царицу раскрыть истинную природу ее ног, устроив пруд в своей тронной зале.
В Кебра Негаст он коварный царь и вновь прибегает к хитрости, на этот раз – чтобы убедить царицу разделить с ним ложе. Позже он теряет Ковчег Завета, его увозит почетный иудейский эскорт, который царь послал провожать своего сына, Менелика, после его визита. Согласно преданию Соломон намеревался послать с Менеликом лишь копию Ковчега, чтобы тот мог почитать Яхве в своей далекой стране. Но Менелик, обеспокоенный растущим отступничеством царя от веры, подговорил охранника забрать настоящий Ковчег, оставив в Иерусалиме подделку. В наши дни многие «черные евреи» из общины Бета Исраэль в Эфиопии заявляют, что ведут свой род от израильской когорты Менелика. (Другие заявляют, что происходят из древнего племени Дан.)
Несмотря на свидетельства существования царского города у иерусалимской Храмовой горы, а также других зданий, датированных временем Соломона, что подтверждает библейские описания его проектов, множество ученых подвергают сомнению уровень богатства и влиятельности Соломона.
А теперь мы переходим к таинственному третьему участнику этой драмы: ковчегу.
Идея ковчега как боевого штандарта не уникальна для Израиля. Маркабы в военное время выполняли ту же миссию, но, насколько мне известно, им не приписывалась та высшая сила, что сопровождала израильский Ковчег Завета, который был практически оружием массового уничтожения. Золотые сундуки, содержащие предметы культа, встречаются на всем протяжении древней истории. (Подобный церемониальный сундук обнаружили в гробнице Тутанхамона, что вызвало шквал погонь за сенсациями в 1922 г.) Однако размеры высокого «ковчега» Тутанхамона отличались от размеров Ковчега Завета, а сам «ковчег», скорее всего, был посвящен Анубису).
Что на самом деле произошло с Ковчегом Завета – это тема бесчисленных исследований, легенд, теорий заговора и, конечно же, голливудских фильмов. Его «располагали» в Израиле, Египте, Ирландии, Франции и даже США многие последователи Индианы Джонса.
Очевидным кажется ответ, что ковчег был захвачен Навуходоносором во время его нападения на Иерусалим в 587 г. до н. э. Однако ковчег не упоминается в списке сокровищ, вывезенных из храма, 4-я Книга Царств 25:13–15 или от Иеремии 52:17–22, подробно перечисляющих вывезенные вещи, от колонн храма и огромного бронзового котла до лопаток, блюд и даже щипцов. Лишь в апокрифичной 3-й Книге Ездры 10:21–22 упоминается похищение ковчега, но эта книга, по широко распространенному мнению, была написана в 90– 100 г. н. э., в ответ на римское вторжение. Мне кажется невозможным, чтобы Иеремия, «плачущий пророк», не стал горевать о потерянном Ковчеге в своих размышлениях. Равно как и то, что Ковчег не указали бы в Книге Ездры в числе вещей, возвращенных Киром в Израиль.
Согласно 2 Маккавеев Иеремия накануне вторжения похоронил Ковчег в пещере горы Нево, к востоку от Иерусалима, где он и должен храниться, «доколе Бог, умилосердившись, не соберет сонма народа».
В «Потерянном Ковчеге Завета» (2008) Тюдор Парфитт утверждает, что позже Ковчег был перевезен из Израиля в Йемен.
Однако для меня в процессе написания этой книги интереснее всего оказались описания Ковчега и его копий в Эфиопии. Каждая эфиопская ортодоксальная церковь хранит табот, каменную табличку, которая олицетворяет скрижали Ковчега, или же копию самого Ковчега. Без табота церковь не считается действующей. Говорят также, что эфиопская ортодоксальная церковь заявляет, что ей доверен истинный Ковчег. Спросите Хранителя Ковчега – монаха, который всю жизнь и служение посвящает тому, чтобы тайно заботиться о реликвии в часовне Ковчега в Аксуме, и он подтвердит, что Ковчег находится под его защитой. Единственный минус в том, что лишь Хранителю позволено видеть его.
Учитывая традицию копировать Ковчег, одна «теория заговора» в особенности меня захватила – идея, основанная на том, что особое значение придается длине его шестов, в частности, когда он был установлен в храме (2-я Паралипоменон 5:9). Атакже, согласно 3-й Книге Царств 8:9 и 2-й Паралипоменон 5:10, «в ковчеге не было ничего», кроме двух каменных скрижалей Моисея, за исключением упоминания чаши с манной и зацветшего посоха Авраама. Теория заключается в том, что в храме была установлена подделка с более длинными шестами, а оригинал был спрятан, якобы для безопасности.
Некоторые считают, что ковчегдо сих пор хранится в Иерусалиме и что мы получим ответы на все вопросы, как только разрешат серьезные раскопки на Храмовой горе – что может случиться очень нескоро, учитывая крайнюю деликатность ситуации с тем местом, где сейчас находится Камень Основания. В ходе проекта «Просеивание горы», посвященного исследованиям мусора, выбранного (крайне неосторожно) из основания храма в 1996–1999 годах во время строительства мечети Эль-Марвана, найдено немало потрясающих вещей, притом что пока обработано лишь 20 % грунта. Вы можете следить за продвижением проекта по адресу: templemount.wordpress.com.
Иерусалим пронизан подземными тоннелями, включая тот, по которому Давид захватил город (возможна, именно этот тоннель в 2008 году обнаружила доктор ЭйлатМазар), а также системой, идущей к Западной Стене. Под самой Храмовой горой, несомненно, скрыто еще немало тоннелей.
НЕСКОЛЬКО ДОПОЛНИТЕЛЬНЫХ ЗАМЕТОК
1. Я погрешила против древней культуры, сознательно уничтожив алеф (’) и другие знаки в сабейских именах и названиях, чтобы избавить читателей (и себя) от Амми’амара, Ма’дикариба, дхат-Б’адена.
2. Украшенный изображениями горных козлов умывальник Билкис, с надписями «бесстрашная и безрассудная», я придумала, однако статуя Астарты с восковыми пробками в сосках имеет прототипом фигурку богини, найденную в Тутуги, в Испании, и датированную VI–VII вв. Фигурка демонстрирует то же «чудо». Религиозные махинации были известны с древности – и с течением времени использовались все шире.
И последнее: хоть Соломон и царица Савская еще не появились в археологических записях, они столь же живы и очевидны, словно их дворцы простояли до наших дней, – по крайней мере, для эфиопов, которые считают царицу Савскую важной частью своей национальной идентичности, а также для христиан, иудеев и мусульман, для которых достоверность существования объединенного царства Давида и Соломона является фундаментом их веры.
Что до меня самой, я считаю, что нам не нужны артефакты, чтобы узнать правду об этих монархах: их вопросы, слабости, боли, радости, триумфы и потери не уникальны – они на самом деле те же, что и у нас… просто у нас меньше золота.
ИСТОЧНИКИ, ОКАЗАВШИЕСЯ ДЛЯ МЕНЯ БЕСЦЕННЫМИ
Queen of Sheba: Treasures From Ancient Yemen, под редакцией St. John Simpson (Trustees of the British Museum, 2002)
Sheba: Through the Desert in Search of Legendary Queen, Nicholas Clapp (Nicholas Clapp, 2001)
Ancient South Arabia: From the Queen of Sheba to the Advent of Islam, Klaus Schippmann (Markus Wiener Publishers, 2001)
Arabia Felix: From the Time of Queen of Sheba, Jean-François Breton (University of Notre Dame Press, 1999)
Arabia and the Arabs: From the Bronze Age to the Coming of Islam, Robert G. Hoyland (Routledge, 2001)
Solomon & Sheba: Inner Marriage and Individuation, Barbara Black Koltuv (Nicholas-Hays, Inc., 1993)
Arabian Sands, Wilfred Thesiger (Penguin, 2007)
И дополнительно:
From Eden to Exile: The Epic History of the People of the Bible, David Rohl (Arrow Books, 2003)
The Sign and the Seal: The Quest for the Lost Ark of the Covenant, Graham Hancock (Arrow Books, 1997)
