Текст книги "Железный человек - Моё путешествие сквозь Рай и Ад вместе с Блэк Саббат"

Автор книги: Тони Айомми

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

67. О нет, только не икра опять!

Когда пришло время выступать с концертами, мы подрядили басиста, знакомого Кози. Он сказал: «Давай встретимся с Нилом Мюрреем (Neil Murray) и поглядим, как ты с ним поладишь.»

Нил оказался замечательным музыкантом. Наконец у нас была настоящая, внушающая уважение и очень классная группа.

Мы проехались по Америке в июне 1989-го, я, Кози, Тони Мартин, Нил Мюррей и Джефф Николлс, но вернулись домой спустя две недели. Из-за тупорылого промоутерства, не только в связи с альбомом, но и касательно концертов тоже. Встречаемся в городе с людьми: "Вы какими судьбами тут?"

"Ээ... Мы сегодня вечером здесь играем."

"Хм?"

Прямо как в "Spinal Tap".

В конце августа мы отправились в турне по Британии. Закончили мы по старомодному, двумя шоу в Хаммерсмите. Брайан Мэй вышел и сыграл с нами «Heaven And Hell», «Paranoid» и «Children Of The Grave». Последнюю он до этого с нами никогда не играл и заорал: «В какой тональности?»

"В обычном Ми!"

Получилось очень хорошо. На следующем концерте этого тура я вызвал Йэна Гиллана спеть "Smoke On The Water" и "Paranoid", фанам понравилось. Они восприняли это на ура. Мы никогда не практиковали такого с оригинальным составом – объединяться с Брайаном или Йэном! Это было слишком напряжно.

Мы хорошо провели время в тех турах, так как не было чрезмерного давления на нас, лишь обычные финансовые трудности. Мы останавливались в менее шикарных отелях, путешествовали вместе в автобусе и сократили любые издержки, но мы отлично проводили время вместе. Мы делали то, к чему были предназначены: играли.

В старые времена у нас было много неприятностей с религиозными психами, и большим сюрпризом стало то, что в 1989-м году подобное случилось опять. Мы были в Мексике, только объехали Японию, поселились в живописном отеле, предоставленном промоутером. Мы слышали о небольшой кампании, организованной Католической Церковью и поддержанной местным мэром, но были уверены, что всё в порядке. Мы и не подозревали, насколько это дело серьёзно, ведь мы приехали только для того, чтобы дать концерт. И лишь задним числом мы узнали, что футбольный стадион, где мы должны были играть, был лишь третьим вариантом после того, как промоутеру отказали в других городах – не уверен, что приехали бы, знай мы об этом!

Как бы то ни было, пару дней мы пытались расслабиться, но команда роуди была на взводе, так как вокруг слонялось много тяжеловесных охранников и условия на стадионе оказались лишь самые элементарные. И когда ребята уехали устанавливать оборудование, уже на месте их неожиданно арестовали. Парни из службы безопасности не позволили начать концерт только из-за того, что полиция опасалась бунтов и Бог знает чего ещё.

Нам сказали, что фаны приехали на поездах со всей Мексики, это было большое событие. Так что мы решили поехать на стадион и взглянуть на всё самим в надежде, что это поможет.

Но прежде чем мы смогли выехать, поступило распоряжение «паковаться и уезжать», так как мэр запретил выступление, а тысячи разочарованных ребятишек, скорее всего, обвинили в этом нас. Вы же не будете спорить с человеком, у которого в руках пулемёт. А между тем первый поезд прибыл, и оттуда вывалились фанаты. Станция находилась рядом с нашим отелем, и нам пришлось ложиться на пол минибуса, в то время как водитель съехал с дороги и чуть не перевернул нас, пытаясь срезать путь через громадную осушительную канаву! Побег удался, мы помчались в Мехико, где не успокоились, пока не удостоверились, что мы на следующем же самолёте в Британию!

В Мексику мы возвращались как Heaven & Hell в 2007-м. Может они простили нас, а может просто не ассоциировали с Black Sabbath.

После Мексики мы отправились в Россию, ещё одну экзотическую страну. Мы отыграли десять вечеров в Москве в «Олимпийском», гигантском сооружении, при полных аншлагах. По субботам мы играли ещё и в ранним вечером. Аудитория уходила после этого концерта и возвращалась снова на вечернее выступление.

В поддержке у нас были Girlschool. В первый вечер в московской гостинице мы спустились в бар, там была одна из девушек. Потом подошла их басистка и, ни с того ни с сего, ударила её кулаком по лицу. Мы такие: "Адское пекло! Это что за фигня? Мы ещё даже не начали тур, а они уже дерутся!"

Очень экстравагантно. Но потом всё было нормально. Они и выпить немного могли. А у Кози был небольшой роман с вокалисткой и гитаристкой, Ким МакОлифф, который продлился ещё немного после завершения турне. Она была очень милой девушкой.

Играть в России было странно, в зале в Москве первые ряды кресел были установлены вдалеке от сцены, и все они были заняты официальными лицами, всеми этими мужчинами в костюмах и женщинами в вечерних нарядах, как на балу. Они, очевидно, были связаны с властями и выглядели настолько неуместно, будто все они пришли на какое-то другое выступление. А буйные ребятишки тусовались перед ними, за исключением того, что им нельзя было буянить. За этим следили парни из службы безопасности. И они не сильно церемонились с ребятками.

Это было зимой в жуткий мороз. Каждый день нас подбирали на вэне и везли на концерт, вместе с большим металлическим резервуаром, полным супа. Мы брали с собой полное питание. Еду запирали в комнате, где был охранник, но она всё равно пропадала. Это было время, когда они демонтировали все памятники Ленину. Страна ещё не была открыта, там не было МакДональдсов или чего-то подобного. Наши повара ходили на рынок, чтобы купить свежие продукты, и часто попадали в неприятности. Если они скупали всю курицу и все овощи или что бы то ни было, местные начинали возмущаться. У них было чертовски трудно.

Мы остановились в гостинице под названием «Украина». Они была немного похожа на Большой Центральный Вокзал, так как в ней был большой открытый вестибюль, и в нём было очень холодно. С нами постоянно ездили два сотрудника КГБ, и мы их порядком опасались, так как они не спускали с нас глаз. Интересно, были ли жучки в номерах. Как в допотопные времена, нужно было заранее заказывать телефонный звонок. Моя комната была – полнейшая депрессуха. Она была большая, но в ней были только кровать и застеклённый шкафчик, и из шкафчика через день что-то пропадало. Ясно, что это горничные уносили то чашку, то блюдце, то ещё что-нибудь. Но обвинили меня.

И сама гостиница выглядела подозрительно. Если посмотреть под балкон, то можно было найти валявшиеся там кредитные карты. Очевидно, что людей там грабили, и воры выкидывали то, чем не могли воспользоваться. Кого-то из нашей дорожной команды действительно ограбили. Двое из них делили общую комнату, и один лёг в постель. Он слышал, как кто-то вошёл и решил, что это второй парень. Но это был не он. Это был вор, стянувший всю его одежду, бумажник и всё остальное.

Вслед за Москвой мы провели ещё десять дней в Ленинграде. Там толпа уже отличалась, была намного больше похожа на любую другую и находилась прямо перед нами. Это было хорошо.

А вернулись мы с горами икры, особенно в этом преуспел Кози, который был тем ещё пронырой. Он сошёлся с управляющим из "Олимпийского". Мы зашли в его кабинет, и там повсюду были банки с икрой, разрисованные вручную лакированные коробочки и тому подобное. За это мы дали ему пару футболок, пару кроссовок и что-то ещё. Они обожали футболки с названиями групп, так что вскоре у Кози был полный чемодан белужьей икры. Бог знает, сколько это стоило.

Я вернулся с чертовыми мундирами, армейскими фуражками и кучей всякого дерьма, разжиться которым тогда мне показалось хорошей идеей. Но как только я приехал домой, было: ну, и что мне со всем этим делать? Сейчас всё это на чердаке валяется. Но, кроме того, я также купил икру, и хватило её мне надолго.

Мы ещё там наелись её, так как больше ничего не было. Когда мы пришли в ресторан в первый раз, было следующее: "Чего пожелаете?"

"Не хотите ли немного...?

"Нет."

"А у вас есть...?"

"Нет."

"А...?"

"Нет."

"Ну, а что у вас имеется?"

"Мороженное."

"Мороженное?!"

Вот чудаки.

"Ну, несите тогда!"

Все только и мечтали отправиться на концерт, где можно было получить чего-нибудь из нашей еды. К тому времени мы так наелись икры, что говорили: "О нет, только не икра опять!"

В Европе было классно, в Германии лучше не придумать, и в России нам было хорошо. Альбом отлично продавался, концерты проходили с аншлагами. У меня было ощущение, будто мы свернули за угол.

Великолепное ощущение.

68. Утомленные Тюром

Ради нашего следующего альбома, «TYR», мы вернулись в феврале 1990-го года в Woodcry Studios, я и Кози снова сели за пульт. На «Headless Cross» Тони только вливался в коллектив и полагал: о, Black Sabbath, тут всё о Дьяволе, поэтому его лирика была наполнена дьяволами и Сатаной. Мы попросили его подойти к лирике более изящно, поэтому для «TYR'а» он написал тексты со скандинавскими божествами и всем таким. У меня ушло какое-то время, чтобы воткнуть в смысл этой темы.

Особенно мне понравилась «Anno Mundi». Она начинается с хора, поющего на латыни. «Anno Mundi» и «The Sabbath Stones» – по-настоящему мощные, медленные, зубодробительные треки. Я люблю такие тяжёлые риффовые вещи, и «The Sabbath Stones» – вещь довольно жёсткая.

Видео мы сделали к «Feels Good To Me», балладе. Это любовная история о девушке, ездящей на мотоцикле, и парне, который ей изменяет, ссорится с ней и всё такое. Там есть ещё кадры, в которых мы где-то играем. Немного сопливое видео, чересчур для материала, какой мы играли.

Вы можете сравнивать «TYR» и «Headless Cross» точно также, как «Mob Rules» и «Heaven and Hell». Если так, то «TYR» по ощущениям тяжелее, чем «Headless Cross». Было что-то с Оззи, что-то с Ронни, а потом – вот это. Будто этот альбом – из забытой эпохи. Я даже с трудом вспоминаю материал из того времени, так как он до какой-то степени стёрся из моей памяти. На шоу в Хаммерсмите пришёл Гизер, и мы сыграли с ним «Iron Man» и «Children Of The Grave». Мы играли вместе впервые с Live Aid, т.е. впервые за пять лет. Реакция фанов была потрясающая. Я подумал: кто бы ни вышел из оригинального состава, они будут в восторге. И я сознаю: мне это определённо понравилось.

После выступления в Хаммерсмите мы уехали в Европу. В амстердамском Jaap Edenhal Кози применил газ CO2, который выстреливал со сцены, будто пар из-под верхушки скороварки. Получилось так, что потоком сдуло несколько плиток с потолка, и они упали прямо на его голову. Так у Кози в буквальном смысле снесло крышу.

69. И вновь Рай и Ад

В декабре 1990-го, вслед за завершающими выступлениями тура «Tyr», вернулся Гизер. Ему понравилось находиться вместе с нами на сцене в Хаммерсмите в сентябре. Тогда Нил Мюррей сказал, что с Гизером мы смотрелись замечательно. Нил из тех людей, кто в состоянии сказать: «Вам надо попробовать ещё раз с Гизером.»

Мы попробовали, и Нил никогда не выражал своё недовольство этим фактом.

После того, как Ронни отчалил в 1982-м, мы не разговаривали много лет. Не то, чтобы нас разделяли реки крови, просто было как-то неудобно. И он, и Винни были заняты в Dio, у них довольно неплохо получалось, и было маловероятно, что мы опять скооперируемся. Но как-то Гизер вышел на сцену в одном из шоу Ронни и сыграл с ними «Neon Knights». Они сто лет друг друга не видели, но получилось отлично. Гизер рассказывал мне: «Это было клёво. Было очень приятно поиграть снова с Ронни.»

Когда я встретился с Ронни, зашёл разговор о проекте. Винни с ним больше не играл, и Ронни сказал: «У меня есть очень хороший барабанщик, Саймон Райт (Simon Wright).»

Я ответил: "Ну, а мы думали насчёт Кози."

Это было немного странно, так как Ронни и Кози играли вместе в Rainbow и тогда не очень ладили. В итоге, мы остановились всё-таки на Кози, и начали писать материал для будующего "Dehumanizer'а". Это был тяжёлый шаг, потому что мы уже начали репетировать с Тони Мартином, а теперь он должен был покинуть группу. Не очень честно по отношению к нему. Мы записали с Тони несколько отличных альбомов, но все были заворожены перспективой вернуть Ронни, определённо – люди из звукозаписывающей компании, и наш менеджмент тоже. В каком-то смысле мы снова собрали старый состав, только на барабанах был Кози.

Но это был тихий ужас. У нашего вокалиста и барабанщика были серьёзные трения. Ронни не сходил с ума от присутствия Кози в коллективе, но я помню, Кози говорил мне: «Если этот маленький пиздюк хоть слово мне скажет, я врежу ему по морде!»

Ронни вернулся в Лос-Анджелес, поэтому мы позвали Тони Мартина и немного порепетировали с ним. Потом Ронни снова вернулся и заменил Тони: эти сессии были сплошной дикой неразберихой. А потом у лошади Кози приключился сердечный приступ, она упала на него, сломала ему бедро и выбила из дела на продолжительный период. Если это не прозвучит излишне крамольно, можете назвать это происшествие случаем, когда не было бы счастья, да несчастье помогло. Я любил Кози, и он был моим близким другом, но в команде у вас должна быть правильная комбинация. У нас уже голова шла кругом от происходящих разборок, нам нужно было немного стабильности. Возвращение Винни было очевидным ответом на все эти проблемы.

Вербовка Ронни в коллектив – хороший в музыкальном плане шаг, так как мы отлично работаем вместе. Несмотря на это, написание альбома «Dehumanizer» заняло немало времени, так как мы постоянно вносили изменения и слишком тщательно анализировали работу. Давление было громадным, так как от нас очень многого ждали. Прежде всего, мы немного выбили Ронни из колеи, так как не хотели, чтобы он пел что-то о подземельях и радугах. Говорить ему такое было нелегко, он на каждом альбоме пел что-то про радугу, а тут, ни с того ни с сего, услышал: «Ты сможешь не петь про радуги? Очень просим.»

Ему пришлось всё переосмыслить.

"Я всегда пел про радуги!"

"Ну, понимаешь, мы думаем, что будет уже небольшой перебор."

Я ощущал небольшой дискомфорт, и случались напряжённые моменты. Мы сняли дом в Хенли-ин-Ардене, Винни и Ронни жили там, а мы приезжали на репетиции из дома. Мы джемовали все вместе и придумали кучу материала. Винни всё записывал на плёнку. Он делал нам по копии, так и жили какое-то время. Мы много анализировали получившееся, раскритиковывали, но в итоге оставили какое-то количество хороших песен.

Ронни был знаком с одним немецким продюсером,Рейнхолдом Маком (Reinhold Mack), и мы решили обратиться к нему. Он работал с Queen и ELO, и Брайан Мэй спросил меня: «Ты точно уверен, что хочешь работать с Маком?»

Я в ответ: "А что?"

Он мне: "Ммм, хмм."

Другими словами, мы с ним сотрудничали, но я не уверен, что и вам стоит. Это совсем не звучало так, как будто его опыт работы с Маком был очень положительным. Он спродюсировал диск, но по моему мнению альбом страдает излишним количеством живого барабанного звучания. Мы записывали пластинку в Rockfield Studious. Винни играл в комнате, в которой всё было отделано стеклом, и, когда я слушаю этот альбом сейчас, я просто слышу прозрачность той комнаты. Винни понравилось – барабанщики любят такой гулкий звук.

Процесс записи, между тем, прошел отлично: он занял не больше шести недель. Альбом открывается композицией "Computer God". Гизер написал текст, и помимо этого по мере сил вносил свою лепту в создание этого альбома. Я всегда пытался чаще вовлекать его в написание музыки: "Ну, давай, покажи нам какой-нибудь рифф."

Его первой реакцией всегда было: "О, тебе не понравится. Ты будешь смеяться."

Но на самом деле он так и не сыграл мне ничего такого, над чем бы я посмеялся.

«After All (The Dead)» – симбиоз материала Гизера и моего. Гизер придумал один рифф к этой песне, который показался мне очень классным. Кроме того, он чуть-чуть сыграл и на гитаре, просто небольшой, но бойкий рифф. Когда он сыграл свою идею, я не смог в точности воспроизвести то, что он играл. Он начал играть, чтобы показать мне, а я сказал: «Не могу уловить, но знаешь что, может сам сыграешь?», и он сыграл.

«Time Machine» – вещь, которую мы играли уже долгие годы. Мы написали её для саундтрека к «Миру Уэйна» («Wayne's World») и записали задолго до того, как встретились с Рейнхолдом Маком. Лиф Мэйзес (Leif Mases) продюсировал альбом Джеффа Бека, а Эрнест Чапмэн был у Джеффа менеджером, так мы и вышли на него, только для записи этой песни. На заре карьеры Лиф работал с ABBA. От ABBA к Black Sabbath – ничего себе зигзаги!

70. Связан и закован

Скромные по размаху представления, которые мы давали в течение тура «Dehumanizer» отражали время перемен, но начали мы довольно громко. В июне 1992-го года мы дали грандиозные шоу в Сан-Паулу, Порто Алегри и Рио-де-Жанейро. Они были немного безумными. Было одно шоу, где мы чуть не обделались со страху. Мы сидели в гримёрке и слышали, как буянит толпа. Мы должны были выйти в определённое время, но они хотели нас здесь и сейчас. Они были перевозбуждены и начали ломиться на сцену. Мы подумали: Господи, если они прорвутся, то у нас тут за кулисами нет шансов! В конце концов их оттеснили обратно, и мы вышли, но было слегка не по себе.

Честно говоря, мы сами представляли для себя большую опасность, чем толпа. Однажды вечером в Сан-Паулу я отправился спать, оставив Ронни и Гизера в баре. Они напились, и вышло у них расхождение во мнениях. Гизер убрался оттуда в крайнем волнении. В центре вестибюля была большая бронзовая статуя, и он решил зарядить ей с головы. Угадайте, кто больше пострадал.

Я не знал об этом до следующего дня, когда увидел его в тёмных очках. Я спросил: "Ты в порядке?"

Он пробубнил: "Ага..."

"Чёрт меня раздери, что с тобой произошло?"

"Эмммм.. долго рассказывать... не знаю я..."

Если Гизер перепивает, у него проявляется некоторая склонность к насилию. Но в этот раз он сцепился не с тем парнем. Я не верил тому, что вижу, его глаз был как надувной шар.

В последних турах Black Sabbath и Heaven & Hell у нас были личные гримёрки. Мы делали так, чтобы дать друг другу больше пространства. Если я хотел пробежаться по материалу и попрактиковаться немного, остальные не обязаны сидеть и слушать меня. И если им приспичило поболтать с друзьями, я не горел желанием выслушивать это. Я предпочитаю не видеть никого перед выступлением, так как люблю сосредоточиться над тем, что нам предстоит, а Ронни временами нужно пообщаться с людьми. Гизеру нравится запираться и дрыхнуть. Но во время тура «Dehumanizer» мы не могли иметь свои собственные гримерки из-за масштаба площадок. Одну делили Мы с Гизером, другую – Ронни и Винни.

Так получилось ещё и из-за некоторого трения между обеими партиями. Мы не ненавидели друг друга – просто у нас была разная манера вести разговор, Ронни всё ещё был слишком прямолинеен, тогда как мы с Гизером избегали малейших проявлений открытой конфронтации. Но несмотря на скромность площадок и трения, мы отлично играли и давали джазу.

Тогда же Оззи объявил о завершении карьеры. Месяца за два до вероятно последних концертов в его жизни, 13-го и 14-го ноября 1992-го года, в Тихоокеанском Амфитеатре в Коста Меса, Калифорния, нам предложили выступить там вместе с ним. Это был первый прощальный тур Оззи, так что мы были свято уверены, что он собрался на покой. Поэтому когда нас попросили, мы ответили: «Да, хорошо, конечно, мы будем там.»

Мы должны были выступить перед Оззи текущим составом, а потом сыграть три песни оригинальной четвёркой в финале его отделения, чтобы подвести черту. Мы подумали, это будет красивым жестом, сделать это. Мы спросили Ронни, а он отрезал: "Я не собираюсь этого делать."

В выражениях, не вызывающих никаких сомнений.

"Я не буду разогревать этого клоуна."

Он был непреклонен, но мы привыкли к резкости Ронни и всё равно поместили шоу в расписание турне. Мы думали, он может успокоиться и поменять своё мнение. Ронни, конечно, не изменил, и это был последний гвоздь в крышку гроба. Правда на его стороне: он говорил, что не будет этого делать с самого начала.

Мы дали согласие приехать и сыграть, время шло, и мы уже не могли отказаться. Нам нужно было заменить Ронни на два концерта в Коста Меса, и мы подумали: ну, Тони Мартин знает материал. Так что мы обратились поначалу к нему, но у него что-то не увязалось. Тогда на нас вышел Роб Халфорд и сказал: "Я могу сделать это, если вам интересно."

Мы сняли репетиционную на день или два в Фениксе, где жил Роб, подготовили и отрепетировали новый сет для того, чтобы выступить на этих шоу. Мы разобрали кое-что из репертуара Ронни, и Роб даже предложил сделать что-то из материала Тони Мартина. Кроме того, мы отрепетировали кое-какой старый материал, за который, мы были уверены, Оззи ни за что бы не взялся, например «Symptom Of The Universe». У Роба всё ещё был диапазон для того, чтобы петь это. В итоге у нас был плотный список из одиннадцати вещей. Одна за одной, бац, бац, бац.

Нам удалось найти вокалиста для выступлений в Коста Меса, но кто-то другой чуть было не испортил дело. За два дня до того, как всё должно было произойти, я обнаружил, что нахожусь в тюрьме.

Мы завершили концерт в Сакроменто. я вышел со сцены, влез в гастрольный автобус, когда кто-то постучал в дверь: "Мистер Айомми в салоне?"

"А кто спрашивает?"

"Мы из Окружной Прокуратуры, и у нас есть ордер на его арест."

Я подумал: о, нет! Что это, блядь, за хрень такая?

Они сказали: "Мы может зайти в салон и забрать мистера Айомми?"

"Нет."

"Ну, или мы заходим сейчас, или задерживаем автобус до тех пор, пока не придёт предписание, и тогда мы всё равно зайдём, чтобы забрать его."

И я сказал: "Пусть входят."

Моя бывшая жена Мелинда пыталась привлечь меня по поводу алиментов на ребёнка. Она заявила, что я не плачу их. Вместо того, чтобы сначала проверить, они просто пришли и арестовали меня. Ты автоматически виновен, пока не докажешь обратное. Они поставили машины перед автобусом и позади него, и всё. Меня вывели из него и сказали: «Мы не будем надевать на вас наручники сейчас. Посадим в машину и отвезем за угол, где нет фанов.»

Как только мы скрылись из их поля зрения, на меня нацепили наручники и надели оковы на ноги. Я сидел сзади в машине, и мы целый час ехали в Модесто. Это место, где жила Мелинда, там меня и собирались посадить за решётку. Я гадал, что происходит.

Меня посадили в клетку с парнем, на котором не было рубахи, и он не прекращал повторять: «Тебе не захочется в тюрьму, чувак, они убьют тебя.»

Я всю ночь провёл в Территориальной Тюрьме Модесто, но не мог уснуть из-за шума и волнений. Возможно я скинул фунтов десять веса за ночь. Я не переставал размышлять: а знает ли вообще хоть кто-нибудь о том, что я здесь? Спасибо Глории Батлер, она продолжала названивать копам каждые пятнадцать минут и просила: "Не сажайте его в камеру с кем-то ещё, посадите его в одиночку!"

В итоге они так и сделали, перевели меня в собственную камеру. Чел из камеры, следующей сразу за моей, был уверен, что я тут, чтобы убить его. Он сказал: "Я знаю, что ты хочешь убить меня, но я достану тебя в душе. Я знаю, это Сатана прислал тебя!"

Грёбанное пекло.

Это было вечером в четверг, и залог нужно было внести на следующий день, иначе меня бы оставили там на все выходные, до понедельника. Мне нужно было выбираться, чтобы выступить в Окленде и днём позже в Коста Меса с Оззи. Размер залог установили в 75.000$, просто заоблачная сумма, так как алименты даже рядом с ней не стояли по размеру. Мне пришлось заплатить, это была полнейшая чепуха, но у меня не было выхода. В конце концов приехал адвокат с чемоданчиком, в котором было семьдесят пять кусков наличными. Глория позвонила Ралфу Бейкеру и Эрнесту Чапмэну, и они нашли деньги.

Я предстал перед судьёй весь в цепях и чувствовал себя так, будто убийство какое совершил. Как только я оказался в тюрьме, новость разошлась с быстротой молнии. Парень, который выдавал всем кофе, через стойку в маленьких чашечках, знал, кто я такой, так что вскоре знали и все заключённые. Охранники вели меня в Судебную Палату, и все парни из камер, мимо которых я проходил, кричали: «Эй, Тони! Чо стряслось?!»

Начальник тюрьмы, в костюме и при галстуке, объявил: "Вот что я тебе скажу, нам тут не нужен инцидент вроде того, какой был с Джоном Ленноном. По обе стороны от тебя будут охранники, и один ещё впереди, а ты держи шаг вровень с ними."

Это было нереально. Я в наручниках и с цепями на ногах, пытался брести, а все эти ребята тем временем орали своё.

Невероятно.

Конечно, это попало и на первые полосы газет: «Арестован!»

Меня выпустили под залог, но отобрали паспорт и запретили покидать Америку. Адвокат посоветовал убраться из Калифорнии. Он сказал: "Найди милое местечко и сиди тихо."

После Коста Месы я отправился во Флориду, чтобы быть как можно дальше от Калифорнии, не покидая страну. Но у меня появился комплекс по поводу выхода на улицу. Каждый раз, когда я видел полицейского, я чувствовал вину.

"Где Ваш паспорт?"

"У меня его нет. Отобрали."

Всё, что я делал, – сидел, не высовываясь и поддерживая связь с адвокатом. Это обошлось мне в копеечку, так как он был дорогим, элитный парень, приехавший вытащить меня. В итоге всё утряслось, мне вернули паспорт, и я вернулся домой. Но я не думаю, что получил назад свои 75.000$.

Очень путанное дело, вся эта история.

Меня вытащили из тюрьмы как раз, чтобы поспеть к концерту в Окленде тем же вечером. Это была пятница 13-е, и это было последнее выступление с Ронни. После этого мы с ним расстались. На самом деле у нас никогда так и не дошло до слов: «На этом всё!» Просто распалась компания. Ронни отказался ехать в Коста Меса и сказал: «Если вы поедете и выступите, то без меня.»

На таких условиях это можно было сделать, мы так и поступили.

В первый вечер в Коста Меса Роб нервничал. Он раньше вышел на сцену и раньше начал петь. Чертовски тяжело учить чьи-то песни наспех, а потом выйти и выступить с группой, но Роб справился замечательно. Он действительно настоящий профессионал.

Во второй и последний вечер мы играли с Оззи. Мы сошли со сцены после нашего сета с Робом, а потом, чуть позже, вышли снова, я, Гизер и Билл Уорд, также присоединившийся к нам по такому случаю. И мы сыграли «Black Sabbath», «Fairies Wear Boots», «Iron Man» и «Paranoid» с Оззи. Совместная игра вернула хорошую атмосферу, какая у нас была когда-то, и публика реагировала отлично. Она была в благоговейном трепете, они не могли поверить в то, что мы снова вместе на сцене после стольких лет. Это был грандиозный концерт.

Естественно, после этого повсюду разошлись слухи о том, что старый состав снова собирается вместе. Все предполагали: о, возможно они и сделают это. Ну, это могло случиться, но мы абсолютно ничего не предпринимали по этому поводу в то время. Круто было бы сделать это, но после шоу мы остались ни с чем. У нас больше не было группы.

Я просидел во Флориде шесть недель в ожидании паспорта и смертельно хотел вернуться домой.