Текст книги "Железный человек - Моё путешествие сквозь Рай и Ад вместе с Блэк Саббат"

Автор книги: Тони Айомми

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

52. Толпа правит

В декабре 1980-го мы поехали в Tittenhurst Park в Аскоте для того, чтобы записать песню к фильму “Heavy Metal”. Этот дом когда-то принадлежал Джону Леннону. Ринго Старр выкупил его и сдавал людям вроде нас, там можно было сочинять, репетировать и записываться. Мы попали сюда непосредственно после убийства Леннона, поэтому ощущения были по-настоящему странные. Мы провели там неделю, и у нас было полно времени, чтобы облазить это место. Мы заглядывали в шкафчик для посуды: “Ну, что тут у нас? Ага, ещё золотые диски!”

В спальне на выключателе света с одной стороны кровати было написано “Джон”, а с другой – “Йоко”. Это довольно необычно, можете себе просто представить, как они начинают: “Сегодня я с какой стороны?”

Комната, в которой мы репетировали была белой, та, которую вы увидите во всех фильмах про Джона и Йоко. У них была небольшая студия в задней части дома, и мы просто воспользовались их оборудованием. Мы расположили Винни в холле, а мой усилок был в студии. Также мы задействовали и инженеров Леннона, так что наслушались всяких историй. Несколько дней всё шло отлично. Атмосфера вышла на славу и мы почувствовали какую-то хорошую ауру там.

“Heavy Metal – это мультфильм. Нас попросили написать песню для саундтрека, но картина была ещё не закончена, так что они выслали нам только какие-то черновые скетчи и раскадровку. По этому сложно было писать что-то, так как понятия не имеешь о том, как распределяется по времени сцена. Нам просто назвали длину музыкального отрывка, которая им была нужна, и, я полагаю, анимацию они рисовали уже больше основываясь на том, что мы придумали. Мы сделали интро, сопровождающее сцену, где люди вскоре превратятся в монстров. Наложили эффекты, булькающие звуки, бас и Бог знает что ещё, а затем перешли к номеру “Mob Rules”. Мы записали его там же и отослали людям, занимавшимся мультфильмом, а они вставили это в саундтрек. Мы намеревались использовать эту запись в нашем новом альбоме, но наш продюсер Мартин Бёрч сказал: “Ооо, нетушки, по звуку несоответствие получится”, поэтому в конце концов мы перезаписывали песню дважды, так как в первый раз наша великая схема дала сбой.

Мартин спросил: “Вы хоть знаете, сколько это стоит – записать альбом? Почему бы вам не купить свою студию? Тогда мы могли бы просидеть там два месяця, три или сколько бы не потребовалось, и не волновались бы о том, во сколько это обойдётся.”

Это была клёвая идея. Мы послали Мартина в Эл.Эй посмотреть студию, которую он нашёл, понять, подходит ли она. Он сказал: “Она хороша. Нужен лишь новый пульт.”

Мы купили её и чёртов микшерный пульт, который стоил четверть миллиона, установили его, поставили плёночные аппараты и отправились туда записываться.

Получилась херня.

Мы никак не могли отстроить звук гитары. Мы пробовали в студии. Пробовали в холле. Пробовали везде, но ничего не выходило. Мы приобрели студию, но в ней ничего не получалось! Мы записали новую версию “Mob Rules”, но забили на неё. В итоге мы подались в “Record Plant”, где снова должны были платить, так что запись обошлась нам вдвое дороже. Никто поверить не мог: “Слышал, вы студию прикупили. А чего записываетесь в “Record Plant”?”

“Ээ...ну...”

Закончилось всё продажей пульта. Мы послали команду забрать его, но кто-то подумал, что это было ограбление и позвонил копам. Пока ребята делали своё дело, снаружи притаилась группа захвата, готовая повязать их. Всё прояснилось и утряслось. А затем мы продали студию. Не знаю, что с ней сделали, но сейчас она как-то работает.

Мы написали остаток песен для “Mob Rules”, будучи в Лос-Анджелесе. Где-то в Долине мы нашли помещение для репетиций, где опробовали разные вещи и идеи, записывали это на плёнку и брали с собой домой. Я снял дом на озере Толука. После репетиций с группой мы с Джеффом возвращались туда, принимали немного кокса и работали над какими-то идеями. Мы накладывали новый ритм, изменяли что-то, добавляли, пробовали несколько новых идей, а на следующий день все снова собирались вместе в репетиционной и пробовали опять. Джефф не был единственным моим визитёром на озере Толука. Однажды вечером приходил Гленн Хьюз (Glenn Hughes) с гитаристом Патом Троллом (Pat Thrall). Естественно, у меня был кокс. Гленн начал: “Эээ...У тебя не найдётся немного...нет?”

Я ответил: “Да, чуть-чуть есть.”

Я отправился в спальню, взял немного у себя в заначке, вернулся и сообщил: “Вот что у меня есть.”

“О, клёво!”

И весь порошок в мгновение исчез.

Гленн опять: “У меня нет больше, а у тебя? У тебя есть?”

Пат Тролл был в шоке, так как он никогда не видел Гленна в таком состоянии. Они проторчали у меня до четырёх или пяти утра, пока я не сказал: “Гленн, мне в постельку надо, утром я должен быть в студии.”

“О, ещё разок, только разок!”

Я сказал Пату: “Ты должен забрать его домой.”

А он мне: “Извини. Я не знаю, как с ним управляться. Что мне делать?”

“Просто сажай его в машину и вези домой!”

Я не хотел поступать так с Гленном, но в конце концов мне пришлось выставить его из дома: “Вон!”

Они бы до конца света просидели, если бы я не сделал этого. У них был совместный проект, Hughes/Thrall. Недолго. Всё удивляюсь, почему бы это.

В любом случае тот дом был ужаснейшим местом. На озере Толука стояла жара, и когда я поселился в этом месте, в доме не было кондиционера. Я уже не понимал, за что мне такую цену вломили. Там было как в сауне. Соседи наверное думали, что я с приветом, так как я обложил все окна фольгой, чтобы тепло отражалось. Это было чудовищно. Я не мог дождаться, когда съеду.

Затем я на какое-то время поселился в отеле на Sunset Boulevard. Приходил Ронни, и мы кое-что придумывали в номере гостиницы. Мы обнаружили, что полезно иногда посидеть вдвоём, обмениваясь идеями вместо того, чтобы работать с кем-то ещё, жидающим, что ты предложишь что-нибудь.

“Heaven And Hell” вышел на славу, и тур имел огромный успех. Члены группы хорошо ладили друг с другом, но всем приходилось прикладывать усилия, чтобы так всё и оставалось, потому как в целом было ощущение, что взрыв может произойти в любую минуту. После успеха записи Warner Brothers продлили контракт и в то же время предложили Ронни сольную сделку. Для нас это звучало как-то дико, так как мы были группой и не хотели, чтобы нас разделяли. Я не говорю, что ему не следовало заключать сольный контракт, но на тот момент это выглядело неправильным ходом. Мы поговорили об этом, с Ронни всё было в порядке. И мы просто пошли дальше.

К тому времени Ронни стал немного... я бы сказал, властным. То, как он себя вёл, как разговаривал, могло создать у внешнего мира такое впечатление, но обычно под этим он ничего такого не подразумевал. Просто Ронни был очень откровенным. С другой стороны мы с Гизером не любили пререкаться. Мы всегда были такими, старались не наезжать ни друг на друга, ни на кого-нибудь ещё. В дальнейшем это привело к обратным результатам, так как мы не говорили того, что чувствовали, прямо. Вместо этого мы сначала говорили об этом вдвоём, и выглядело это так, будто бы делали это у кого-то за спиной, что обернулось разными проблемами. Естественно, мы и об этом говорили не сразу, а лишь обсудив между собой, и это приводило к ещё большим проблемам, чего мы, конечно же, не желали... Ну, вы поняли, о чём я толкую. В конце концов это вылилось в то, что уже нельзя было разрешить, не важно как много об этом все говорили или не говорили.

Так или иначе, но “Mob Rules” записывался спокойно. “Turn Up The Night” была быстрой песней и хорошим стартом для альбома. В сотрудничестве с Ронни, каким-то образом, быстрые вещи шли легче, чем прежде. Еще одним выделяющимся треком была композиция “The Sign Of The Seven Cross”. Мы хотели сделать для альбома по-настоящему мощный номер, такой же как “Heaven And Hell” на предыдущем альбоме, и вот что получилось, еще одна эпическая, длинная песня.

Альбом был издан 4-го ноября 1981-го года. Как только мы взглянули на на обложку с работой Грега Хилдебрандта (Greg Hildedrandt), мы тут же сказали себе: “Вау, нам это по нраву.”

Единственное, что мы убрали, это лица и масок фигур. Случился небольшой спор по поводу пятен внизу рисунка. По мнению некоторых это была надпись, читавшаяся как “Ozzy”. Кто-то упомянул об этом при нас, но мы не поняли: “Чего?”

Полная чупуха. Я ничего такого не заметил и до сих пор не могу.

Так же надо отметить, что хотя большинство отзывов о “Mob Rules” были позитивными, некоторые критики написали: “Это просто вторая часть “Heaven And Hell”.

Всем не угодишь.

“Это просто продолжение того, что вы уже делали раньше.”

“Ну, да, это же группа!”

“Я понимаю, но звучит, как продолжение вашего предыдущего альбома.”

“Ага, так и есть. это и есть следующий альбом!”

Или, если наоборот начинали: “О, ничего похожего по сравнению с прошлым альбомом.”

“А то, это же другой альбом!”

А что ещё делать было?

53. Толпа гастролирует

Тур “The Mob Rules” начался в ноябре 1981-го года с Канады, за которой последовали Штаты. Затем мы вернулись домой ради четырёх вечеров в Hammersmith Odeon в канун Нового Года. Мы использовали много пиротехники и зарядов, на нас работал чувак, следивший за всей этой кухней. Перед выступлениями мы репетировали в Лондоне в большом помещении за ирландским пабом. В то время ИРА организовывали множество взрывов в городе. Наш пиротехник решил проверить заряд в репетиционной. Он взорвался, и из ирландского паба в панике ломанулись все посетители. Это был хаос, сущий хаос. Один из наших парней, сидевший в пабе, рассказал: “Я поверить не мог, всех просто как ветром сдуло. Оставили выпивку и всю остальную хрень, фьють, и пропали!”

Эти заряды были действительно громкими. Все, небось, решили: чёрт, кто-то пытается взорвать нас. Это было безумие.

Мой хороший друг Брайан Мэй приехал проведать меня, когда мы репетировали. Я предупредил его: “Прихвати свою гитару, устроим небольшой сейшн.”

Он её взял, и когда мы закончили с нашим сет-листом, мы с Брайаном остались поиграть. Мы джемовали, а тем временем техники постепенно разбирали аппаратуру. Мы обернулись, а там были только мой кабинет и его усилок, и мы удивились: “Грёбанный ад, всё уже убрали!”

Мы совершенно ничего не заметили, так как увлеклись своим занятием. Пиротехник не смог из-за нас снять один из своих зарядов, а мы даже не обратили внимания!

Мы играли в Hammersmith, и всё тот же пиротехник установил заряды под сценой. Он опробовал один из них, раздался взрыв, и в полу с моей стороны образовалась двухфутовая дырень. Если бы я оказался там, то мог взлететь на воздух. Господи, это было опасно. Парень становился источником неприятностей, так что в конце концов мы сказали ему: “Ты уволен!”

Без шуток.

Пару месяцев спустя мы выступали в Madison Square Garden. Парень, работавший на меня и занимавшийся всеми моими усилками, смастерил длинные толстые трубы. Он нашёл, что если такую наполнить пиро-материалом, получаются знатный хлопок. Он устроил нам демонстрацию, и мы дали добро. Он разместил трубы под сценой в Madison Square Garden, чтобы задействовать во время “War Pigs”. На первой же ноте: “Даа...” получилось “Бабааам!”

Сцена подскочила, и от сотрясения все лампы повыходили из строя что в моих усилках, что в стойке Гизера. Эта была катастрофа. Мы успели сыграть только начальную ноту, и всё было закончено. С нами было всё в порядке, но пришлось закруглиться.

Бум! Это было всё, конец, спасибо и доброй вам ночи!

После пары недель гастролей по Британии последовали шоу в Hammersmith, затем планировалось, что в феврале мы вернёмся в Америку.

И тут умер отец.

Ему нездоровилось какое-то время. У него была эмфизема, так как всю жизнь он курил как паровоз. Я был дома в Англии. Однажды ночью позвонила мама. Отец выпал из кровати. Я вызвонил его доктора, крича, чтоб тот отправился к нему. Я бросился туда вместе с Мелиндой и нашёл отца на полу, без сознания, тяжело дышащего. А затем он просто обмяк и умер.

Я был свидетелем того, как он умирает. Это было ужасно.

Тяжёлое было время. Мы отложили начало Американского турне, но уже вскоре я снова играл, вечер за вечером, путешествуя с места на место. Трудился, не покладая рук... так же, как всю свою жизнь делал отец.

54. Полтергейст при микшировании

Турне “The Mob Rules” прошло без сучка и задоринки, и мы хорошо ладили друг с другом, хотя и были разговоры о том, что Ронни планирует делать сольный альбом. Нам с Гизером было неприятно узнать такое. Мы слышали, что у него проходят репетиции с группой, и не понимали, какого чёрта происходит.

В Америке мы записали множество концертов для того, что в последствии станет первым официальным концертным альбомом Black Sabbath. Мы снова находились в студии Record Plant в Лос-Анджелесе. У нас там был паренёк по имени Ли Де Карло (Lee De Carlo), который занимался инженерской работой и микшированием. Его сестра, Ивон Де Карло (Yvonne De Carlo), была актрисой, сыгравшей Лили Мюнстер в “Семейке монстров” (“The Munsters”). Мы взялись за микширование этого концертного альбома, а потом началось: я, Гизер и Ронни уходим из студии, а когда возвращаемся на следующий день, всё звучит по-другому. Ли молчал как партизан. Мы укладывали всё, как надо, возвращались на другой день, и снова всё не так! В конце концов Ли сломался. Это сводило его с ума, он потреблял всё больше скотча и в итоге проговорился: “Должен вам сказать, когда вы уходите, Ронни возвращается и всё меняет.”

“Шутишь!”

“Нет. Не знаю, что ещё сказать. Я тут в невыгодной ситуации.”

“Почему же ты не рассказал нам о том, что происходит?”

“Я не знал, что делать!”

Ронни всегда отрицал, что он делал что-то подобное, но это то, что поведал нам Ли. Насколько это правда, я не знаю – есть только его слова – но на тот момент мы ему поверили. Мы пришли в ярость и закатили большой скандал прямо в студии. Мы запретили Ронни заходить туда, и это был конец. Ронни заявил: “Я сваливаю.”

Он ушёл, а с ним ушёл и Винни. Всё разлетелось к чертям.

Мы с Гизиром остались и завершили работу с записями. “Live Evil” был опубликован в конце 1982-го года – начале 1983-го. Он расходился достаточно неплохо, учитывая обстоятельства и тот факт, что группа к тому времени распалась.

Удивительным образом Оззи выпустил концертник в то же самое время. И если на “Live Evil” вещи из “Heaven And Hell” и “The Mob Rules” шли наряду с кое-каким старым материалом, то “Speak Of Th Devil”, пластинка Оззи, состояла сплошь из песен Sabbath, ничего из сольного репертуара. Я был неприятно удивлён тем, что он отобрал туда только старый материал. И я удивляюсь до сего дня: он выходит и поёт “Iron Man” и “Paranoid”, несмотря на весь багаж отличных песен, которые он сделал самостоятельно. Полагаю, что выпуск такого концертного альбома был идеей Шарон, попытавшейся добиться реакции провокацией..

После того, как Ронни и Винни ушли, я позвонил Дэвиду Кавердейлу (David Coverdale) и Кози Пауэллу (Cozy Powell), чтобы узнать, не заинтересует ли их идея присоединиться к нам, на что Кавердейл ответил: “Ээх, ребята, я только что подписал контракт с Geffen Records на издание альбома Whitesnake.”

Кози также был занят в Whitesnake, так что именно это и заботило их обоих га тот момент.

Нам с Гизером пришлось многое переосмыслить. Нам прислали миллион плёнок от различных вокалистов, большинство из них были ужасны. Одним из них оказался Майкл Болтон (Michael Bolton). Я об этом и не знал тогда. Майкл пришёл и спел “Heaven And Hell”, “War Pigs” и “Neon Knights”. Он был довольно неплох, но это было не совсем то, что мы искали тогда. Оплошали мы тут, правда? Прокол небольшой получился.

Непросто было найти кого-то, кто соответствовал бы нашим запросам и пел материал и Оззи, и Ронни. Но оказалось, что неподалёку ошивался совершенно невероятный чел, и мы вскоре переродились...

57. Рождённые заново в Поместье

К моменту, когда Ронни и Винни ушли, по части менеджмента мы снова переключились ни на кого иного, как Дона Ардена. Он не был заинтересован заниматься нами без Оззи, но поменял точку зрения, может быть, в том числе из-за разрыва с Шарон, после которого она увела Оззи. И после катастрофы с Сэнди Пёрлменом мы приняли Дона обратно с распростёртыми руками.

У Дона родилась идея познакомить нас с Йэном Гилланом (Ian Gillan), прославившимся с Deep Purple. Он сказал: “Посмотрим, как вы с ним сойдётесь!”

Я не знал Йэна. Мы договорились встретиться во время ланча в пабе под названием The Bear в Вудстоке, Оксфордшир. Мы пропустили по стаканчику, потом ещё, затем ещё по одному, и снова выпили. Паб открывался и закрывался, открывался и закрывался, а мы всё ещё были там. К концу ночи у нас была совместная группа.

На следующий день, конечно же, Йэн ничего не мог припомнить отчётливо, так как его менеджер, Фил Банфилд (Phil Banfield), выговорил ему: “В другой раз, когда решишь команду сколотить совместно с кем-то, меня в известность поставишь? Мне только что Дон Арден звонил и сообщил: “Ну, он только что присоединился к Black Sabbath!””

Мы определённо навели шороху в индустрии. Наше объединение свело всех с ума. Даже в пабе в Вудстоке фанаты с недоверием косились на нашу троицу. Это было из ряда вон: ребята из двух крупных команд собрались вместе, чтобы создать новую группу.

Фил Банфилд управлял делами Йэна, а Дон управлял нашими (позже Фил представил нас Ральфу Бейкеру (Ralf Baker) и Эрнесту Чепмэну (Ernrst Chapman), взявшими управление на себя в 1988-м году). Мы предоставили Дону утрясти дело, так как Фил не очень-то горел желанием затягивать с ним переговоры. Фил и Йэн смотрели на него с выражением: “Дон Арден! Да он вам руки поотрывает!”

Мы не собирались называть группу Black Sabbath. Идея была собрать супер-сочетание людей из разных команд и назвать это как-то. Но Дон решил, что мы должны остаться под вывеской Black Sabbath, и в конце концов мы согласились: “Ну, пусть будет так.”

Мы с Биллом Уордом оставались на связи, и, когда образовалась новая группа, я подумал: а ну-ка, посмотрим, что там Билл себе думает. Мы попросили его приехать, и вскоре он был с нами. Мы решили, что было бы классно, если Билл снова будет играть, ведь в этом и есть его суть – он музыкант. В то время у него было всё в порядке. Он жил в Лос-Анджелесе, бросил пить. Он приезжал в Англию с челом из Анонимных Алкоголиков, попечителем, так что мы полагали, что он ведет трезвый образ жизни.

Мы отправились в The Manor, студию в сельской местности Оксфордшира, которой владел Ричард Брэнсон (Richard Branson), чтобы записать “Born Again”. Йэн сказал мне: “Когда будем записываться, я останусь снаружи.”

Я не понял: “Снаружи? Что ты имеешь в виду?”

“Ну, я поставлю шатёр на улице и буду там.”

“Зачем это?”

“Возможно, так будет лучше для моего голоса.”

“Ладно.”

Я решил, что он шутит, но когда я приехал в Поместье (The Manor), обнаружил шатёр и подумал: грёбанный ад, да он это всерьёз. Йэн натянул большой непомерный тент. У него там было место для готовки, спальня и всё что угодно.

После турне у нас осталась куча пиротехники, так что однажды ночью мы обложили её вокруг тента. После того, как Йэн отправился баиньки, раздалось: бабах! Вся штуковина поднялась в воздух, а он на земле в непонятке: “Что случилось?”

Хуже было другое, тент Йэн установил прямо у озера, где Ричард Брэнсон разводил всякого рода ценную рыбу по три фута в длину. Ударная волна прошла по озеру, и часть рыбы погибла, а остальная часть контуженная плавала на поверхности. Контуженный карп: когда Брэнсон прознал об этом, то был совсем не рад.

В Поместье мы надумали, что в перспективе, возможно, было бы дешевле купить свои машины, а не нанимать их для грядущего турне, поэтому мы приобрели четыре новеньких форда. Билл особенно был доволен своими новыми колёсами. Однажды вечером мы были в пабе, и Йэн ушёл домой в Поместье немного раньше остальных. Там было поле для картинга вокруг плавательного бассейна. Йэн решил взять одну из машин и погонять по нему. Он потерял управление, и бам, машину перевернуло. Он вылез, и тачку охватило пламя, как только он её покинул. Он вернулся, бросил ключи на стол заявил, что отправляется в постель. Следующим утром Билл встаёт и спрашивает: “Что с моей тачкой произошло?”

Мы нашли её на поле, перевёрнутой с сгоревшей. Биллу крышу сорвало: “Кто ж наделал такое?!”

У Йэна была лодка на Червилле (Cherwell), речке, протекавшей позади Поместья. Билл вычислил, что это Йэн перевернул его машину, так что он, прихватив стамеску, смотался на речку, продолбил дыры в днище лодки и затопил её. Теперь Йэн бушевал: “Грёбанное пекло, кто-то спёр мою лодку!”

Он съездил вверх и вниз по реке узнать, может её унесло или кто-то украл её. Найти её он не смог и совершенно расстроился. Он заявил о пропаже лодки, но потом обнаружил, что она в реке, под водой. На ней было два огромных новых двигателя, и они были испорчены. Так вот Билл должок вернул.

Иэн выбрался без единой царапины из разбитой машины Билла, но поранился, когда пытался влезть в мою комнату через окно. Он вскарабкался по приставной лестнице, шагнул через окно, зацепившись ногой о радиатор, упал в комнату и повредил лодыжку. Всё из-за того, что намеревался подложить рыбину в мою кровать.

Чудак-человек.

Ричард Брэнсон заехал и остался на несколько дней, они с Йэном курили огромные косяки. Правильный чел. Дон Арден и его сын, Дэвид, тоже навестили нас в Поместье. Чтобы их поприветствовать, как полагается, мы подложили под въездные ворота немного зарядов. Когда Дон с Дэвидом проезжали, заряды были приведены в действие: буум!

Это было странное сочетание – тот состав группы, но мы вдоволь похохмили. Продюсировали мы альбом сами. У Йэна в то время на голосовых связках образовались узелковые утолщения. Когда мы впервые встретились, он сообщил: Я слишком много петь не смогу, у меня есть проблемы с голосом.”

“Да?”

Но песни мы записывали без особых заминок. Лирика Йэна – о сексуальных отношениях и реальных фактах, даже о событиях, случившихся тут и там в Поместье. Тексты были неплохи, но это очень отличалось от того, что делали Гизер и Ронни. Там в Поместье было одно кирпичное здание, вблизи церкви. У меня там стояла аппаратура, так как я искал другой звук гитары. Шум стоял оглушающий, и местные жаловались. Они сварганили петицию против нас, и священник носился с ней повсюду. Вот почему одна из композиций пластинки называется “Раздражая священника” (“Disturbing The Priest”). Это отличный пример того, как Йэн писал о всамделишных событиях.

В те дни приходилось самостоятельно делать эффекты, Билл сделал этот отличительный звук “тингнг” для “Disturbing The Priest”. Он получил его, ударяя по наковальне и окуная её в ванну, полную воды, поэтому звук “тингнг” медленно менялся и угасал. Это отняло у нас целый день, так как попытка плавно опустить наковальню в ванну была тем ещё кошмаром. Нужно было два человека с одной стороны и два с другой, чтобы опускать её, и кто-то ещё, чтобы бить по ней. Видок тот ещё был: если бы кто-нибудь снимал, получилось бы очень ржачно. Но это сработало. И это всё, только чтобы получить этот “тингнг”, который в наше время за несколько секунд можно слепить на компьютере.

Я считал “Zero The Hero” отличным треком, и оказалось, что я не единственный, кому он нравился. Когда я услышал “Paradise City” Guns N’Roses, я подумал: адское пекло, звучит, как один из наших номеров! Кто-то также заметил, что Beastie Boys, похоже, позаимствовали рифф для вещи “(You Gotta) Fight For Your Right (To Party) из нашей песни “Hot Line”. Если это правда, давайте-ка подадим на них в суд. Можно больше не играть, зарабатывая деньги только в судах! “Keep It Warm” родилась из риффа, который появился у меня во времена “Mob Rules”, и я решил, что пришла пора использовать его. У меня есть привычка сохранять свои риффы, у меня их тысячи. Знаете, рифф хорош, когда ты играешь его, и он тебя цепляет. Ты просто чувствуешь, когда рифф хорош. Рифф, который может подходить для начала новой песни, это такой, что когда он начинается, ты понимаешь: вот оно, мне нравится! Пока я нахожу, что всё еще способен создавать их, я обычно не возвращаюсь к старым, я их только накапливаю. Может, стоит продавать риффы!?

Когда дело дошло до микширования, Йэн включал материал офигенно громко. Якобы он даже спалил пару пищалок в студийных колонках таким образом. И микс мы делали, не подозревая, что они вышли из строя, так как никто этого не заметил. Мы просто думали, что это какой-то забавный призвук, но где-то между микшированием, мастерингом и производством этого альбома всё пошло не так, как должно. Мы за всем этим уже не следили, но очевидно, что когда тестировались отпечатки, звук был тусклый и искажённый. Я об этом не знал, так как мы уже были в турне в Европе. Когда я услышал пластинку, она уже была в чартах, звук был ужасен. Продавался альбом хорошо, но мы были разочарованы тем, что всё вышло не так, ка мы хотели. Оригинальные плёнки звучали намного лучше.

“Born Again” очень отличается от того, чем мы занимались прежде. По лирике, потому что то, как смотрит на вещи Йэн, было далеко от того, как это делали Ронни и Гизер. По звучанию, так как в процесс закрались искажения. Но на нём были кое-какие очень хорошие, тяжёлые номера. С обложкой вышел другой случай. Йэн не мог поверить в то, что он увидел. Он начал: “Так нельзя. Нельзя помещать на переднюю обложку младенца с когтями и рожками!”

Он совершенно возненавидел обложку. Кто-то показал эту штуку Дону Ардену: “У меня есть тут идея для вас...”

И Дон ответил: “Замечательно!”

Он в открытую давил на нас: “Думаю, это вызовет много проблем, подогреет интерес, люди будут обсуждать это!”

Люди обсуждали, с этим не поспоришь.

Когда я впервые увидел иллюстрацию, у меня дело до коликов дело не дошло, но оказалось что это всерьёз.

“И для кого это только?”

“Для нас!”

По ходу записи у Билла были некоторые проблемы с бывшей женой. полагаю, это было связано с вопросом опеки над их сыном. Однажды я купил Биллу памятный значок по поводу того, что он уже год держался без алкоголя. Я направился к нему, а он был пьян вусмерть. Это был удар ниже пояса, так как всё шло хорошо, и вдруг: бац! он выходит из завязки и снова в депрессии. Я спросил Гизера: “Что случилось? Что творится?”

Он ответил: “О, он получил плохие новости из Лос-Анджелеса.”

Попечитель из Ассоциации Анонимных Алкоголиков к тому времени уже исчез. Мы поймали его на краже вещей Билла и отправили восвояси. Мы пытались вернуть Билла в норму, но он впал в странное состояние. В течение следующих нескольких дней он сидел на кухне в Поместье. Это был красивый старинный дом с оригинальными оконными окладами, и приступе ярости Бил кидал тарелки, глиняную посуду и всё, что попадётся, через них. Мы позвали людей восстановить их, поставить окна на место и застеклить их, и, поверите ли?, на следующий день Билл сделал то же самое снова. Он был не на шутку рассержен происходящим и пожелал вернуться обратно в Эл.Эй.

Мы были в прострации. Он записал альбом, и... а теперь-то что?