Текст книги "Железный человек - Моё путешествие сквозь Рай и Ад вместе с Блэк Саббат"

Автор книги: Тони Айомми

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

58. Размер имеет значение

Мы озадачились вопросом, кто бы мог подменить Билла. Я звякнул Биву Бивэну (Bev Bevan), который играл в The Move и ELO, поинтересоваться, не смог бы он на время помочь. Бив – старинный приятель. Он ответил: “Не знаю, смогу ли я такое играть.”

Я ему: “Ну так приезжай, попробуешь.”

Мы порепетировали, он разучил песни, играя всё лучше и лучше по мере того, как процесс продвигался, поехал с нами в турне и оставался с нами до тех пор, пока держался этот состав. Поначалу мы даже не знали, как надолго понадобится Бив. Мы рассчитывали, что Билл вернётся, но он бы не в состоянии сделать это.

Когда мы размышляли об оформлении сцены для тура “Born Again”, Гизер предложил: “Почему бы нам не соорудить что-то, напоминающее Стоунхендж (Stonehenge), ну, знаете, с камнями и всем таким?”

“Ммм, хорошая идея.”

Гизер накидал эскиз того, как это должно выглядеть, и отдал дизайнерам. Два или три месяца спустя мы увидели результат. Мы репетировали в Бирмингеме, готовясь к туру, и сказали друг другу: “О, круто, сегодня сцена будет готова!”

Нам доставили декорации, и мы глазам не поверили. Они были также огромны, как и настоящий Стоунхендж. Они неправильно поняли расчёты Гизера и решили, что всё должно быть реальных размеров. Я спросил: “Как, чёрт возьми, такое могло произойти?”

“Ну, я размеры в сантиметрах указал, а они, должно быть, подумали, что это дюймы.”

Мы были потрясены. А декорации всё вносили и вносили. Там были задние колонны шириной в среднюю спальню, а передние – высотой в 13 футов, а у нас еще были мониторы и боковые порталы кроме этих камней. Декорации были выполнены из стекловолокна и древесины, и весили они чертовски много.

Турне продолжилось в Европе. Я предложил сыграть “Smoke On The Water”, так как Йэн был известен по ней, и было бы не очень справедливо не играть ничего из его собственного материала, только из нашего. Не знаю, правильно ли мы её исполняли, но публике нравилось. Критики подняли вой: это было не по правилам, и они ничего не хотели об этом знать.

У Йэна были шпаргалки с текстами, так как ему не хватило времени всё запомнить. Они были распределены по сцене. Однажды во время исполнения “Black Sabbath” техники надули чересчур много искусственного снега. Йэн стоял головой вниз, волосы закрывали лицо, а он пыхтел и фыркал, пытаясь сдуть снег с листков с текстами.

Я сказал: “Ты не можешь постоянно раскладывать эти листы вокруг, это очевидно.”

Он ответил: “Я уже почти всё запомнил. Скоро выучу!”

Но так никогда и не выучил, он просто не мог их запомнить. Кроме того, Йэн не слишком крепко держался на ногах. Один раз он упал на мой педалборд. Он натыкался на людей, отступал, и бац! задницей на землю. Он вспрыгивал и делал вид, что так и было задумано. Йэн был очень прикольный. Факт есть факт, вне сцены Йэн был чёртовым сумасшедшим. На сцене он был спокойнее. Вместо того, чтобы беситься на сцене, а потом успокаиваться!

У Йэна, когда он к нам присоединился, было два больших бонга на подставке, как у Эдмундо Росса (Edmundo Ross). Я сказал: “Ты не можешь играть на них!”

Он ответил: “Но я всегда использовал их, пока был в Purple.”

“В Black Sabbath будет выглядеть неуместно, если прямо перед тобой будет торчать стойка с бонгами.”

“Ну, если их не будет, я не буду знать, куда девать свои руки. Я так привык колотить по ним.”

“Это будет смотреться ужасно – чёртовы бонги посреди сцены.”

“Что, если я размещу их в стороне, рядом с Гизером?”

И тогда он установил их рядом с Гизером. И стучал по этим бонгам.

Однажды команда привязала к ним проволоку. Идея была в том, чтобы тянуть за неё, пока Йэн играет, и ему бы пришлось следовать за бонгами. К несчастью, вышло не так хорошо. Когда они потянули, бонги закачались и чуть не опрокинулись. А он всё пытался бить по ним. В конце концов нам, слава богу, удалось избавиться от них.

Когда Йэн только пришёл к нам, он посетовал: “Не знаю, во что одеваться.”

Я ему: “У нас все в чёрном ходят, или, может, в коже.”

“Я вообще-то не ношу кожаное.”

Трудновато петь в Black Sabbath в цветастой рубахе, так что мы попросили его надевать что-нибудь потемнее. Он обзавёлся пятью или шестью жилетами, все были из чёрной кожи, а под конец у него появились ещё и кожаные штаны. К этому мы подводили его шаг за шагом.

13-го сентября бы должны были играть на арене для боя быков в Барселоне. Накануне нас пригласили в расчудесный клуб. Выпивка лилась рекой, и Йэн решил поджечь задницу официанта. Он запалил свою зажигалку, пока парень обслуживал кого-то другого, поджигая его с кормы. Я подумал: ну, приехали, и сказал Биву: “Я возвращаюсь в отель.”

Он мне: “Я с тобой.”

И Йэн тут же: “Притормози, через минуту мы все отправимся с тобой.”

“Вот грёбанное пекло. Ну, ладно, хорошо.”

Он тяпнул ещё, заведение к тому времени закрывалось, так что мы двинули. Йэн поднялся со своей пинтой пива, но ему сказали: “На вынос нельзя.”

И бац! Началась драка, и скверная. Они появлялись отовсюду, весь персонал с кухни, официанты, просто чёртова прорва, с ножами, нунчаками, как в боевых искусствах, и всякой подобной хренью. А нас было группа и два парня из охраны. Мы дрались, спасая свою жизнь, но Йэна было не видно. Позже он заявлял, что свалился в канаву, но, я считаю, просто смотался. Гизер треснул кого-то стаканом и сильно порезал руку. Приехала полиция и арестовала его и одного из наших охранников. Они бросили их в каталажку вместе с двумя челами из клуба, так те продолжили колотить парня из охраны прямо там.

Не знаю, как мы только добрались до гостиницы. Оттуда мы пытались дозвониться до Дона Ардена, но в отель позвонили из клуба, и наши звонки заблокировали. Мы заволновались: “О, Боже. И что теперь?”

Нас выкинули из отеля, потому что они были связаны с тем клубом. В это была вовлечена мафия, тяжкий опыт. Мы забрались в наш гастрольный автобус и попробовали найти, где ещё остановится, но никто нас не принимал. Мы целую вечность колесили и, каким-то образом, но нам посчастливилось прибиться буквально в сотне ярдов от того места, где мы жили до этого. Нам удалось вызвонить Дона, и он сказал: “Я кого-нибудь пришлю.”

Он организовал команду из восьми немецких тяжеловесов, и те приехали. И прямо посреди ночи, а когда же ещё, бум, они тут как тут. Их главарь был постарше остальных, седой, в очках, прилично одет, он сказал: “Просто оставайтесь в номерах и не дёргайтесь. А я пойду, проведаю их.”

Дон мне рассказал: “Это очень серьёзный чувак.”

Предположительно, он убил столько-то и столько-то людей, так что я подумал: блядь, не хотелось бы, чтобы мы в такое встревали! И я попросил его: “Господи, разрули проблему, но не ходи туда. Пожалуйста, не делай ситуацию еще хуже, чем она сейчас.”

Он ответил: “Они меня выслушают.”

Он был приятный в общении парень, и я с ним хорошо ладил, но это было похоже на кино. Мы играли на арене вечером, и я думал: о, Боже,

мы на открытом пространстве, мы повздорили не с теми людьми, нас тут поубивают! Но немцы держали под контролем все входы и гримёрки, а также поддерживали безопасность всего сооружения. Они были настоящими профессионалами.

Хуже всего то, что с нами тогда ездил парень из Дейли Мейл (Daily Mail). Он всё это видел и вставил в газетный репортаж. Он приехал сделать несколько снимков и небольшую заметку о концерте на арене для боя быков, но увидел намного больше этого.

В октябре мы перевезли всю имитацию Стоунхенджа в Америку. У нас было много плотников и большая команда для сборки этого дела, но на большинстве концертов ничего не работало. Задние колонны были слишком высокие, и закончилось тем, что мы использовали только те, на которых были установлены кабинеты, мои и Гизера, но даже они занимали много пространства. На завершающей стадии тура мы постарались сбагрить всё людям, купившим Лондонский Мост (London Bridge), которые воссоздавали в Аризоне, но они не захотели. Забрать всё обратно в Англию мы не могли, так что наша команда просто сгрузила всё в каких-то доках, там и оставила. Так мы и бросили в Америке Стоунхендж.

До недавнего времени я не видел фильм “Spinal Tap”. Дон сказал мне: “Завтра нам нужно сделать лицевую обложку.”

Я уточнил: “Нам с Гизером?”

“Со Spinal Tap?”

“Spinal Tap? Кто, чёрт возьми, такие Spinal Tap?”

Не думаю, что он сам знал тогда.

“Вроде это одна группа такая, они сейчас на подъёме, и у них выходит фильм.”

“И что, мы с ними должны делать обложку? Мы о них даже не слышали.”

Мы с Гизером всё же снялись с ними, это было забавно, но я так не обрёл чёткого представления, кто они такие. И только позже, когда я посмотрел фильм, я осознал, что к чему и откуда у них появилась идея сцены с крошечной копией Стоунхенджа.

И малорослик у них, кстати, тоже имелся.

Из-за того, что на обложке “Born Again” присутствовало изображение красного младенца с когтями и небольшими дьявольскими рожками, у Дона Ардена появилась идея воссоздать этого малютку на сцене. И однажды вечером на выступлении он сказал: “Хочу вам кое-что продемонстрировать.”

“Ладно.”

Он заставил меня и Йэна дожидаться вне комнаты и наконец произнёс: “Готово, можете войти.”

Мы вошли, там было темно, и мы увидели лишь красные глаза, таращившиеся на нас.

“Твою мать!”

Мы зажгли свет и увидели карлика в резиновом прикиде, выглядевшим как младенец с обложки. Мы подумали, грёбанный ад, Дон перешёл все рамки! А он: “Это будет суперским дополнением к шоу!”

Суть идеи была в том, чтобы карлик взобрался на 13-футовые колонны, пробежал по ним, спрыгнул на помост для ударной установки, который был примерно на полпути до сцены, а оттуда – на переднюю часть сцены, потом он зыркнет в аудиторию, заревёт, его глаза засветятся, и шоу начнётся.

Карлик был вроде мелкой поп-звезды, так как засветился в роли одного из маленьких медвежат в “Звёздных Войнах”. Как раз тогда же и Оззи взял на гастроли лилипута, кажется, он назвал его Ронни. Не знаю, у кого это произошло раньше, честно. Это стало поветрием. Появился спрос на карликов. Но у нас был самый известный, он же был из “Звёздных Войн”.

“У кого самый известный карлик?”

“У нас!”

Он не прекращал допекать нашу команду: “Я снимался в кино!”

Им, вообще-то, было наплевать на это, так что они доставали беднягу всяческими проделками. Однажды вечером они закрыли его в дорожном контейнере.

“Что случилось с малоросликом?”

Никто не мог его найти. Маленький чел едва не задохнулся тогда.

В другой раз я спустился на саундчек и услышал: “Помогите! На помощь!” Я задрал голову, а он там висел над сценой на цепи, вверх тормашками. Бедный парень, доставалось же ему на орехи. У команды это стало чуть ли не идеей фикс: “Что ещё с ним сделаем?”

В конце концов мы решили, что для обеих заинтересованных сторон будет лучше, если он нас покинет, особенно когда команда вздумала включить огни на нём в тот самый момент, когда он прыгал с колонны на платформу с барабанами. Он закричал: “Аааааа!”

Шлёп!

Он ударился о край платформы и чуть не сломал себе шею. Тем временем мы стояли за сценой в ожидании выхода, так вот началось то шоу. Мы подумали: “Ну всё, капец ему!”

Они бы убили его, если бы мы не уволили его.

До того момента я всегда работал с людьми, полностью вовлечёнными в дело. Оглядываясь назад, понимаешь, что Йэн был не из их числа. Думаю, он приятно проводил с нами время и делал настолько хорошо, насколько мог, но он знал, что собирается уйти. И мы никогда не рассчитывали: о, он с нами будет лет десять. Этим составом мы просто проверяли, что из этого получится. Мы выпустили один альбом, год гастролировали, и всё. До самого последнего момента мы не знали, что Йэн собирается обратно в Deep Purple, но всё шло к тому. Быть в Purple, вот его предназначение. Мы в действительности и не думали всерьёз о записи второго совместного альбома, у нас никогда не было раздоров, мы отлично ладили и до сих пор ладим. Мы фантастически провели время и прикалывались больше, чем когда-либо. Мы просто жили изо дня в день. И последний из таких дней наступил в марте 1984-го, когда мы дали завершающий концерт в Массачусетсе.

Это был финиш для Йэна, и для Бива тоже.

59. Последний, кто остался

Непосредственно после того, как ушёл Гиллан, мы встретились с Оззи обсудить, не собрать ли нам вновь старую команду. Так случалось раз или два, когда мы рассматривали возможность его возвращения. Если бы дело было только в нас, то это бы произошло. Но Дон не хотел иметь ничего общего с Шарон, а Шарон не желала иметь дел с Доном. Во всём было виновато вечное недовольство менеджмента какими-то деталями, и это не давало нам сделать то, что мы хотели.

Нам всё еще был нужен новый вокалист, поэтому в Лос-Анджелесе мы с Гизером опять отслушивали плёнки, целые коробки плёнок, присланных молодыми ребятами, мечтавшими присоединиться к Black Sabbath. Один из них, Рон Кил (ron Keel), выслал кассету, и я сказал Гизеру: “Этот парень довольно неплох. Послушай его.”

Он прокрутил запись и ответил: “О, да!”

Мы пообедали с ним, выпили. И по ходу вечера я сказал Рону: “Мне очень понравилось то, что ты прислал.”

“О, благодарю.”

Я продолжил: “Там был третий трек, то-то и то-то...”

А он мне: “А это не я.”

“Что значит не ты? Это было на твоей плёнке!”

Он ответил: “Так я был на другой стороне.”

Он прислал плёнку со своей записью на одной стороне, на второй был другой вокалист. Мы явно тут дали маху. Вообще-то у Рона позже сложилась неплохая карьера, так ка он достаточно добротный вокалист. Просто он не был тем, кого мы искали. Мы так и не выяснили, кто был вторым парнем, но после этого случая с нас было достаточно, так что мы наняли продюсера, который проверял вокалистов, приславших приличные записи. Это как в “Х-Факторе”: вы имеете дело с тьмой малолеток, которые поют в душе и полагают, что они круты. Большинство из них было полным отстоем.

Мы хотели кого-то, кто выглядел бы соответствующе, обладал бы хорошим голосом и был в состоянии петь старые песни, так как это то, что люди хотят слышать, кроме всего прочего. Когда пришёл Ронни, он сильно отличался от Оззи, но в то же время он мог петь все эти старые вещи, по-своему, но они звучали правильно. Большинство людей, которых мы пробовали, просто не так звучали. Многие не могли брать высокие ноты. Если так подумать, то как раз это мог делать Майкл Болтон.

Самым многообещающим кандидатурам мы давали больше времени. Вроде Дэвида Донато (David Donato), которому мы дали пару недель, чтобы обосноваться. Кроме того, мы записали с ним несколько треков. Одной из песен была “No Way Out”, которая, после множества изменений, превратилась в “The Shining” с альбома “Eternal Idol”. Другой вокал, другой текст, другая аранжировка, но тот же вступительный рифф. Дейв выглядел в тему и был довольно милым парнем, но у него был слегка странный, высокий голос. Мы ещё не определились, а Дон уже отдал фотки в журнал “Kerrang!”, несмотря на то, что мы твердили: “Мы не хотим обнародовать это, ничего еще не решено!”

60. Таинственное дело с обитателями чердака

После окончания тура “Born Again” я снял дом в Бел-Эйре. Это было прекрасное место, но я постоянно слышал шум, разговоры людей, стуки посреди ночи. Я осмотрел все вокруг дома, но там никого не было.

“Чёрт меня раздери, откуда же это разносится?”

Случались странные штуки. Однажды вечером я приехал домой с репетиции, прошёл на кухню и обнаружил целую косу волос на кухонном столе, пару футов в длину. Вроде хвоста пони.

“Откуда она взялась?”

Другим вечером я вернулся домой и нашёл такую же штуку, обёрнутую вокруг ручки на входной двери. Объяснить этого я не мог.

Я никак не думал, что разговоры доносятся из дома. Я звонил в полицию Бел-Эйра всякий раз, когда слышал их. Поначалу они приезжали, осматривались вокруг дома: ничего. Но они никогда не проверяли чердак. Спустя некоторое время они приезжали и: “О, опять этот.”

Меня настолько это напрягало, что я даже оставался у своего друга несколько раз. У него там была чёртова оружейная палата. Револьверы, помповые дробовики, прямо как в кино, маленький пистолет в книжке. Он сказал: “Я пойду с тобой, и мы поглядим. Прихвачу с собой пушку.”

Так он и сделал. Он просидел в гостиной всю ночь. Но ничего не произошло. Я подумал: он наверное теперь думает, что я спятил. Он уехал, а на следующий день всё началось по новой.

После этого я нанял охранника. Из сауны просматривался бассейн, поэтому я разместил его там. Я попросил его: “Если что-то заметишь, дай знать.”

Спустя какое-то время он поднял меня и сказал: “Эй, чувак, я не могу торчать тут всю ночь!”

Я прошептал: “Тссс, нам надо кое-кого поймать!”

Я пошёл на крайние меры, что бы узнать, кто были эти люди. После того, как охранник ушёл, я позвал одного из ребят из нашей команды побыть со мной, но он так громко храпел, что не мог ничего больше услышать. Наконец Марк дал мне магнум. Я спал с этой огромной пушкой в руке. Однажды ночью я услышал неприятный шум. Я подхватил пушку Марка и бросился к машине, без рубахи, и, когда я отъезжал, увидел лица в окне кухни, смотревшие на меня. Я перепугался. Я направился прямиком в полицию, они приехали и: ничего. Они исчезли!

Потом я обнаружил, что проводка от сигнализации обрезана внутри дома. Мне следовало свалить, но со мной остался Джефф Николлс. Я просто хотел, чтобы хоть кто-то-то хоть что-то увидел, чтобы доказать, что я не сумасшедший. Я действительно уже думал, что я сдурел, и все так считали.

Как-то ночью мы с Джеффом были в гостиной в два часа после полуночи и увидели парня, бегущего по газону.

Грёбанный ад, наконец-то!

Я взял свой пистолет, и мы медленно открыли дверь. Мы выскользнули наружу и проползли по траве. Дом был выстроен на холме, и мы услышали разговор где-то внизу. Я прошептал Джеффу: “Ну ладно, у меня пушка, и когда они поднимутся...”

Мы пролежали там около часа, ожидая, когда появятся эти люди, и тут заработали оросители. Это было, словно в пародиях Лаурела и Харди (Laurel and Hardy), мы оба заорали: “Аааа!”

Мы промокли и, конечно, так никого и не нашли.

Один парень из нашей команды установил силки в палисаднике. Он наставил все эти хитросплетения из проводов через двор, на это у него ушёл весь день. Идея была в том, что если кто-то пройдёт, то попадётся, и его можно будет обнаружить.

Я услышал шум. Вызвал полицию. Они приехали. И запутались в силках.

Я вышел с пистолетом, и копы закричали: “Брось оружие, брось оружие!”

“Нет, нет, я тут живу!”

“Брось оружие!”

Они могли пристрелить меня. И я мог выстрелить в них, если так подумать.

Это длилось месяцы. В конце концов мы обнаружили опускающуюся дверь. Наверху был кинозал с большим экраном. На стене была аппликация, но из-за того, что всё было оклеено обоями, дверь была не заметна. Мы её открыли, прошли сквозь, таким образом можно было обойти весь дом. Площадь была довольно большая. Там практически во весь рост можно было стоять. Мы нашли кучу пачек от сигарет и банок из-под пива вблизи вентиляционного отверстия. Очевидно, что они сидели тут, наблюдая за всем, что я делал. Грёбанное пекло, они, небось, могли бы несколько историй порассказать.

Я воспрял духом от того, что обнаружилось: тут кто-то был, и полиция наконец-то убедилась в этом. Они так и не нашли, кто это был. Впоследствии они сказали мне, что проще всего для меня будет завести пса. С собакой у меня бы не заняло много времени найти их. И почему, к чёрту, я сам не додумался да этого?

Происшедшее сделало меня таким параноиком, что я переехал в отель. Первым делом я заклеил все вентиляционные отверстия. У меня появился жуткий страх подобного, так я и оказался поджаривающимся в гостинице. Даже сейчас у меня повсюду расставлены камеры вокруг моего дома, у меня есть ворота и собаки. Всё по причине пережитого тогда опыта.

61. Красотка Лита

Лита Форд (Lita Ford) открывала наши концерты во время турне “Born Again”. Мы поболтали вдвоём после шоу и пришлись друг другу по душе. Это переросло в отношения, и когда я жил в Бел-Эйре, в доме с обитателями на чердаке, она навестила меня. После того, как я съехал оттуда и поселился в пентхаусе в “Crescent Heights and Sunset” в Лос-Анджелесе, она переехала туда вместе со мной. В то время я ещё был женат на Мелинде. Мы уже расстались, но развод занял много времени, так что технически я нарушал супружескую верность. У нас с Литой даже была помолвка, но дальше этого мы пойти не могли, пока я не был разведён.

Лита помогала нам в поисках нового вокалиста. Она знала парочку людей, которых мы могли бы попробовать, но после того, как ушли Билл и Гизер, мне понадобилась целая группа. Это была её идея, чтобы я воспользовался услугами барабанщика и басиста её команды, Эрика Сингера (Eric Singer) и Гордона Копли (Gordon Copley). Эрик больше хотел играть в моей группе, чем в коллективе Литы, и он сказал мне: “Если тебе нужен барабанщик, то можешь на меня рассчитывать.”

В конечном итоге он довольно долго играл со мной. Лита посмотрела на это с такой точки зрения: о, он спёр моего барабанщика. Она так сильно напряглась по этому поводу, что наш разрыв во многом связан именно с этим.

В то время я опять сильно увлекался наркотиками, что также бы было для неё невыносимо. Мы довольно часто сидели в пентхаусе с Джеффом Николлсом, пытались что-то придумать и в то же время налегали на кокс. Каждый раз, когда Лита возвращалась домой, там был Джефф. Выглядело так, будто у меня скорее отношения с ним, чем с ней.

Как-то мы с Джеффом были в пентхаусе, я закрыл дверь на цепочки и ещё что-то сверху добавил – принимая прорву кокса, вы становитесь параноиком. Мы работали над песней, когда услышали громкий треск. Это была Лита. Она не смогла открыть дверь и надавила на неё так сильно, что дверная рама вылетела целиком, с цепочками и со всем прочим. И тогда у неё сорвало крышу, так как мы-то были опять внутри.

Это был стыд, настоящий, так как я разрушил отношения, будучи постоянно под кайфом. Она была милой девушкой, и всё у нас было хорошо. Но всё начало просто разваливаться на части, особенно после эпизода с Эриком. Мы были вместе около двух лет. А потом наши пути разошлись. Позже её менеджментом занялась Шарон Арден. Лита позвонила мне и сказала: “Я в поисках менеджера. Что скажешь насчёт Шарон?”

Я ответил: “Не знаю. На твоё усмотрение.”

Шарон поспособствовала, чтобы Лита записала композицию с Оззи, и она стала хитом номер один, так что Шарон хорошо поработала для неё. Какое-то время. Пока не бросила.