Текст книги "Леди, которая выжила (ЛП)"
Автор книги: Томасин Раппольд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
Подавляя желание попросить ее дневник, чтобы почитать, Джейс впитывал ее слова как губка. Тяжело было думать о том, через что Мэдди пришлось пройти, что ей пришлось испытать, чтобы вылечиться. Она была великолепна. Мужественная. Красивая.
– Значит, ты победила зверя.
– Укротила его, – поправила она. – Я все еще борюсь с кошмарами, и я все еще не могу заставить себя сесть в коляску. Но я продолжаю жить дальше, – она посмотрела в сторону окна. – Насколько они мне позволяют.
Она улыбнулась, и он подумал, что никогда и никем так не восхищался. Джейс поднялся, не в силах противиться притяжению, с которым больше и не хотел бороться.
– Черт с ними.
Он подошел ближе. Ее глаза сказали ему, что она знает, чего ожидать. Мэдди прислонилась спиной к шкафу. Ее глаза приглашали. Она ждала его.
– К черту все это, – пробормотал Джейс, обнимая ее.
Захватив ее губы в плен, он раскрыл рот, впуская ее жадный язык. Она обхватила его шею руками. Страстный ответ привел его в исступление. Джейс все глубже погружался в сладкие глубины ее рта, пробуя, исследуя. Звуки их стонов сливались, их языки и тела плавили друг друга.
Джейс крепко сжал ее бедра, когда она прижалась к нему. Ее мягкая грудь дразнила его грудь. Сердце под ребрами колотилось. Проведя губами по ее щеке, он поцеловал шелковую кожу ее шеи. Мэдди отклонила голову в сторону, позволяя его губами скользить по ее горлу вниз и снова вверх. Зарывшись лицом в ее волосы, он вдыхал их цветочный аромат: слабый запах сирени, лета и только что прошедшего дождя.
Она держала его за плечи. Мягкие стоны удовольствия срывались с ее губ, пока она покрывала легкими поцелуями его подбородок.
– О, Джейс, – пробормотала Мэдди ему в шею.
Возбуждение в ее голосе довело его до края. Джейс обхватил рукой ее сочную ягодицу, прижимая Мэдди к своей отвердевшей плоти.
Она ахнула ему в ухо, ее горячее дыхание пронзило его желанием до самого естества. Ее руки скользнули вниз по его спине, по бокам, исследуя, касаясь его пальцами и ладонями. По позвоночнику пробежало жидкое тепло. Джейс поразился страсти в этом прикосновении, в этих маленьких руках.
В тех же руках, что сделали этот деревянный ящичек…
Джейс замер под порывом отрезвляющих мыслей. Какого черта он делает?
Он отступил, отстранив ее. Полуоткрытые глаза Мэдди вспыхнули, и ее губы раздвинулись от удивления. Ее безмолвная страсть заставила сердце замереть. Он едва мог говорить. С трудом выдавливая слова из своего сухого горла, Джейс сказал:
– Мы должны остановить это прежде, чем станет поздно.
– Но я хочу, чтобы стало поздно.
Она потянулась к нему, но он сделал шаг назад.
– Я не могу этого сделать, – сказал он.
– Конечно, можешь, – она снова потянулась к нему.
Он покачал головой.
– Мэдэлайн…
Она поморщилась, признавая поражение.
– Разве ты не хочешь меня?
Дрожь неуверенности в ее голосе ошеломила его. Она действительно не осознает, как он возбужден?
Джейсу вдруг безумно захотелось показать ей, как сильно он ее хочет. Как сильно он хочет доставить ей удовольствие, которого она так жаждала. Заслужила. Как же он хотел уложить ее на стол и показать ей все это.
Он испустил долгий вздох.
– Хочу я тебя или нет, не имеет значения.
– Это имеет значение для меня.
Она уставилась на него взглядом, который заставил его сердце сжаться. Разочарование пылало в нем. Мэдди казалась такой хрупкой, такой уязвимой. От нее отвернулся ее жених, отвернулся весь этот чертов город. Отвергнуть ее сейчас…
Но он должен быть разумным.
Она пережила слишком много, и она зашла слишком далеко. Он не мог причинить ей боль. Мэдди доверяла ему, делясь подробностями своего болезненного выздоровления, и за это он был благодарен. Ее прогресс поможет ему. Ее сведений уже было достаточно; он не мог воспользоваться еще и ее телом.
– Ты придумала план, чтобы вернуть себе репутацию. Если ты хочешь достичь цели, мы должны сохранять приличия, особенно, когда мы одни.
Она нахмурилась, закатив глаза.
– Ты ведь хочешь продолжить игру, не так ли?
– Конечно, – прошипела она. – Но мы помолвлены. Это…
– Мы не помолвлены.
– Я знаю. Я просто напоминаю, что все считают именно так. Почему бы не насладиться этим?
Он убеждал себя отказаться от ее предложения, хотя оно было очень заманчиво.
– Давай не будем рисковать и делать что-то, о чем мы могли бы пожалеть.
Она подняла подбородок.
– Я не разобьюсь на осколки, если ты этого боишься.
Но он не был уверен, и он отказался принимать на веру ее слова. Мэдди была сильной женщиной, но, тем не менее, она была женщиной. Физическая близость дает благодатную почву для расцвета чувств, и женщины, как правило, склонны привязываться быстрее. Мэдди была зла, но она еще скажет ему «спасибо» за его благоразумие.
– Мы будем придерживаться плана.
Она выпрямилась, уперев руки в боки.
– Ты всегда был таким благоразумным, Джейс Меррик? – ее вопрос был наполнен презрением. Она стояла так же, как в тот день в лесу, когда приказала ему покинуть ее земли. – Тебе никогда не хотелось послать свое благоразумие к черту?
– Никогда, – Джейс выдавил из себя ложь, скрывая ужасающую и приводящую в смятение правду.
Пока не встретил тебя.
Глава 8
Отказ Джейса ранил ее больше, чем Мэдди ожидала. Идя к нему в кабинет на следующее утро, она снова и снова проигрывала унизительную сцену в своей голове. Она умоляла его взять ее, прямо там, на его кухне, предлагая себя ему так же запросто, как предложила подливку к картошке. Не хотите кусочек Мэдди Саттер к вечернему жаркое?
Ее лицо покраснело от воспоминания о его вежливом отказе и неловком молчаливом ужине, который последовал за ним. Отбросив прочь жгучее смущение, она затянула потуже завязки накидки, прячась от влажного утреннего холода. Солнечный свет подмигнул ей над верхушками деревьев, но пройдет еще несколько часов, прежде чем пустынная тропа, по которой она шла, просохнет после вчерашнего шторма. И хоть Мэдди ходила в город этим путем уже сотню раз, никогда еще не чувствовала себя так одиноко, как сегодня, в одиночестве шагая по раскисшей земле.
Последний разговор с Джейсом заставил Мэдди посмотреть реальности в лицо. Доктор не поддастся ее чарам, и она должна отказаться от надежды на короткий роман. Ее разочарование было почти осязаемым, но Мэдди всегда старалась думать о хорошем. Благодаря Джейсу она сможет прийти на свадьбу Амелии в сопровождении красивого мужчины. Она была слишком самонадеянна, думая о большем. Смирившись с обстоятельствами, она подняла подбородок и подошла к крыльцу. Дверь была приоткрыта, и она толкнула ее, затем вошла внутрь. И остановилась, узнав донесшийся из гостиной голос.
Пастор Хогл.
В животе заныло. Чего ему надо? Мысли, одна ужаснее другой, проносились в ее голове. Мэдди не встречалась с этим шарлатаном с тех пор, как три года назад в церкви он произнес мерзкую проповедь, заставившую ее уйти и не вернуться.
Она задрожала от воспоминаний о том, как сидела одна на длинной церковной скамье. Ни одна душа не порадовалась ее выздоровлению. Когда пастор Хогл заговорил о яде и лжи, она поняла, насколько сильно он презирал ее. И в громкой тишине, последовавшей за его словами, она услышала то, что они все хотели ей сказать.
Что она тоже должна была умереть.
С трудом сглотнув, она заставила ноги двигаться. Мэдди прокралась по коридору мимо подставки для зонтов и стойки для шляп, чтобы подслушать. Половицы заскрипели под ее весом, и она съежилась, зная, что ее присутствие обнаружено. У нее не было другого выбора, кроме как войти в комнату. Набравшись сил, она завернула за угол и шагнула через порог.
– Доброе утро, – сказала она твердо.
Выражение отвращения исказило лицо пастора Хогла, прежде чем он отвел взгляд. От его холодного приема Мэдди затошнило. Могла бы – сбежала бы.
Он возобновил разговор, как будто ее тут и не было.
– Как я уже говорил, доктор Меррик, мой племянник сообщил мне тревожную новость. Он сказал, что вы собираетесь жениться на этой женщине.
Мэдди ахнула, ее взгляд метнулся к Джейсу.
Он стоял спокойно, но на горле билась напряженная жилка. Руки сжались в кулаки по бокам, но эмоции не отразились на лице врача, человека, который профессионально умеет скрывать чувства.
– И почему же новости о нашей помолвке беспокоят вас?
– Почему бы вам не спросить ее?
– Я спрашиваю вас.
Джейс возвышался над пастором на добрых десять дюймов. Неудивительно, что пастор Хогл запахнул полы своего пасторского пальто и сделал шаг вперед. Ему не хватало роста, но хватало решимости. Он побарабанил пальцами по шляпе, которую держал в своих пухлых руках.
– Этикет запрещает мне оскорблять ее в вашем присутствии.
– И все же вам не составило труда сделать это с церковной кафедры.
Джейс, очевидно, слышал об инциденте. Ее лицо загорелось, когда она поняла, что он все время знал о ее публичном позоре. Защищая ее, он только больше ее позорил, отстаивание ее интересов навредило бы и ему. Никто в Мисти Лейк и пальцем не пошевелит без разрешения пастора. Ее помолвка с Даниелем была доказательством. Пастор был самым влиятельным человеком в этом городе, и для Джейса вражда с ним будет иметь последствия.
Губы пастора Хогла сжались.
– Этому городу нужен врач. И если вы хотите иметь успешную практику, вам нужен этот город, – Хогл говорил с той завораживающей жизненной силой, которая позволяла ему удерживать внимание прихожан на проповедях. – Ваша связь с ней помешает этому успеху. Мисти Лейк принял вас как своего врача, несмотря на ваш юный возраст и малый опыт. Если бы я знал, что вы решите связать себя с этой… женщиной… я бы настоял на том, чтобы ваша просьба о практике была отклонена.
– На ком я женюсь, никого не волнует. Моя компетентность как врача не зависит от этого выбора.
– Она зависит от вашего происхождения?
Лицо Джейса омертвело, желваки заходили под кожей.
– Вам лучше не говорить о моем отце.
Мэдди была озадачена внезапным поворотом беседы, но ярость в голосе Джейса ясно говорила о том, что пастору лучше бы принять предупреждение.
– А что насчет мальчика Клири? – спросил Хогл.
Сердце Мэдди застучало.
– Что с ним? – спросил Джейс, очевидно, смущенный вторым быстрым пассажем пастора.
– Я долго говорил с Клири о том, что здесь произошло.
– Мальчика перевязали, и у него все хорошо. Детали его истории болезни конфиденциальны. Доктор Рид в девяти милях отсюда, сэр. Если у вас есть опасения по поводу моих медицинских способностей, не стесняйтесь обратиться к нему.
Пастор Хогл моргнул. Никто не говорил с ним так, как говорил Джейс. Сердце Мэдди застучало быстрее, напряжение между двумя мужчинами росло с каждым мигом.
– Не один я могу обратиться к доктору Риду, доктор Меррик. Все мои прихожане…
– Мы закончили, – сказал Джейс.
– Не будьте дураком, доктор Меррик. Внешность может быть обманчивой, и мисс Саттер вовсе не такая, какой кажется, – его грудь вздымалась от праведного возмущения. – Вы в городе недавно, но мой долг как слуги Господа нашего предупредить, что эта женщина проклята.
Брови Джейса вздернулись от удивления. Его голубые глаза потемнели до черного, лицо казалось выкованым из стали.
– У мисс Саттер есть имя. И вы не имеете права так говорить о ней.
Лицо пастора Хогла исказилось ухмылкой, и по спине Мэдди пробежал холодок.
– Я заслужил это право, доктор, – он нахлобучил шляпу себе на голову. – В день, когда она убила мою дочь.
* * *
От слов пастора у Джейса перед глазами потемнело. Удивление быстро сменилось гневом, но он словно примерз к месту. Даже после того, как Хогл вихрем вылетел из дома, эхо его слов висело в воздухе, приковывая Джейса к месту.
Джейс повернулся к Мэдди, пробормотав себе под нос проклятье, когда увидел ее лицо. Она провалилась к стене, лицо было белым как мел. Слезы навернулись на ее глаза. Он двинулся к ней.
– С тобой все в порядке?
Стон душевной боли разорвал его сердце. Она повернула голову, закрыв глаза.
– Мэдэлайн, – сказал Джейс, подходя поближе.
– Я в порядке, – прохрипела она.
Но она была не в порядке. Она была далеко не в порядке. Ярость огнем билась внутри него, но он должен был сохранять спокойствие.
– Посмотри на меня, – тихо сказал Джейс.
Она повернулась лицом к стене, словно надеясь исчезнуть в ней.
Он схватил ее за плечи.
– Посмотри на меня.
Она отпрянула.
– Я в порядке, – Мэдди изо всех сил пыталась сдвинуться с места, но колени ее подгибались. Она сползла по стене вниз, синие юбки обвились вокруг ее ног, когда Джейс подхватил ее.
– Идем, присядь рядом со мной.
Она неистово покачала головой, пытаясь встать на ноги.
– Я не хочу сидеть, – она вырвалась из его рук, снова прижимаясь к стене.
Джейс коснулся ее спины.
– Это просто слова, Мэдди. Слова.
– Но он прав! – она развернулась к нему, ее глаза были полны слез и ярости. – Я убила их. Это был мой день рождения, это была моя глупая идея устроить пикник в том отдаленном месте на горе, – она оттерла слезы. – Это была моя вина, разве ты не видишь?
Такая же вина мучила и Кэти. Он знал это чувство – видел раньше. То же отчаяние, которое он должен был заметить… но был слишком занят, слишком самоуверен… слишком бессердечен.
– Это был несчастный случай. Ты должна двигаться дальше.
– Мне не нужно ничего делать, – она подняла подбородок. – Я не пойду на свадьбу.
Боль в ее голосе сказала ему, что она действительно так думает. В одно утро Мэдди словно вернулась на три года назад. Джейс почувствовал, что злость на пастора снова заполняет его до краев.
– Мэдди…
– Оставь меня в покое! – она заставила себя оттолкнуться от стены и выбежала из дома.
* * *
Джейс едва сдерживал себя, чтобы не последовать за Мэдди. Но он едва успел выйти за дверь, как его позвали. Неотложный случай. Нужно срочно ехать в дом Колдуэллов.
Сломанные кости были более опасны, чем эмоциональный кризис Мэдди, и к тому времени, когда Джейс вернулся из Табортона, куда ездил, чтобы вправить лодыжку Асы Колдуэлла, уже было далеко за полночь.
Мэдди не пришла на работу на следующее утро. Убедив себя, что ей нужно побыть одной, Джейс бездействовал и просто надеялся на лучшее. На следующий день его практика официально открылась. Постоянный поток пациентов не оставлял ему много времени для размышлений, но он решил, что если Мэдди не появится к концу дня, он поедет к ней сам.
Тем утром к Джейсу по его же рекомендации наведались миссис Клири и Джоуи. Джейс сидел за столом, делал заметки в истории болезни Джоуи. К счастью, кровотечение во время поездки в Трой не возобновилось, и струп хорошо заживал. Мальчику повезло, что не развилась инфекция. Раны от гвоздей – особенно на ногах – склонны к инфицированию.
По словам миссис Клири, пастор Хогл допросил всю их семью: разузнавал о лечении Джоуи, особенно о том, что делала Мэдди. Пастор Хогл все еще может обвинять Мэдди в случившемся с фургоном, но неужели он поверил, что она попытается причинить вред невинному ребенку?
Горе пастора отравило его разум. Сможет ли кто-нибудь когда-нибудь восстановить то, что разбито, Джейс не знал. Он знал только, что никогда больше не позволит этому Хоглу навредить Мэдди.
Это чувство собственничества застало его врасплох. Он закрыл папку, откинувшись на спинку стула. Каким-то образом эта женщина проникла через барьеры, которые он ставил между собой и своими пациентами. Отрешенность позволяла ему делать свою работу. Но правила, по которым он жил, не сработали, когда дело дошло до Мэдди. И пусть он не знал, как и почему это произошло, он должен был принять это.
И должен был ее увидеть.
Джейс прибыл в дом Саттеров перед закатом. Домработница, Ретта, привела его в гостиную, где дед Мэдди сидел у костра, читая газеты. Комната была жарко натоплена. Старик был болен, но бодрился и не раскисал. Бокал портвейна составлял ему компанию. После краткого обмена любезностями Джейс сказал, что хотел бы поговорить с Мэдэлайн.
– Я хотел бы того же, – мистер Саттер поправил на коленях афганский плед. – Я рад, что вы здесь, доктор. Я думал послать за вами завтра.
– Что случилось? С ней все в порядке?
– Моя внучка заперлась в своей комнате и не выходила из нее уже два дня. Сказала, что не собирается на свадьбу Амелии, и я хотел бы знать, что произошло между вами, что заставило ее передумать.
Джейс вздохнул.
– Пастор Хогл заходил ко мне на днях.
– Этот су… – старик яростно закашлял.
От гнева дед Мэдди едва мог говорить. Когда он откашлялся, Джейс снова был поражен тем, насколько беззащитной целью оказалась Мэдди. Ее единственный союзник в Мисти Лейк был больным стариком.
Джейс подал мистеру Саттеру бокал с портвейном.
– Мне бы осмотреть вас как-нибудь, – сказал он, глядя, как дед Мэдди пьет.
Тот отмахнулся.
– Придержи свою заботу для моей внучки.
– Начинаю понимать, откуда взялось ее упрямство, – пробормотал Джейс. – Это не мое дело, но основываясь на том, что я уже видел, я вынужден спросить. Вы никогда не просили ее уехать?
– Каждый день, – глаза старика потускнели. – Я пытался быть чертовски убедительным. Когда она сказала, что не оставит меня одного, я решил, что мы уедем вместе. Два года назад мы все собирались уехать в Бостон.
Он покачал головой и постучал ладонью по своей груди.
– У этого чертова будильника свои планы. Теперь я не могу даже спуститься с крыльца, – старик покачал головой. – И она отказывается меня бросать.
Преданность Мэдди была похвальна. Джейс подумал об отце и сглотнул комок в горле. Возможно, если бы он остался дома и не поехал учиться в Филадельфию, он мог бы предотвратить его смерть.
– Могу я поговорить с ней, сэр? – спросил он.
– Можешь попробовать, – дед Мэдди указал костлявым пальцем на потолок. – Ее комната третья справа. Прости, что не показываю тебе дорогу.
Джейс быстро кивнул, прежде чем направиться к широкой лестнице. Верхний этаж был столь же впечатляющим, как и остальная часть дома. Каждый изящный предмет мебели, украшающий холл, блестел свежим лаком, как и пол вишневого дерева.
Он постучал в дверь. Звук отдался эхом в холле, но ответа не было. Ледяной страх пополз по его позвоночнику: всплеск паники, который он не мог контролировать. Он постучал сильнее.
– Я не голодна, Ретта, – отозвалась Мэдди.
Джейс облегченно выдохнул, быстро взяв себя в руки.
– Открой дверь, Мэдэлайн.
– Джейс? – изумление в ее голосе было очевидно.
Он повернул ручку двери. Заперто.
– Да, это я. Открой.
– Уходи.
– Я никуда не пойду, так что открывай дверь.
Каблуки застучали, и вот она открыла дверь. Ее внешность поразила его. Взъерошенные волосы вились вокруг ее лица. Глаза казались красными и опухшими, кожа бледной.
– Чего ты хочешь? – ее враждебность огорошила его.
– Я хочу, чтобы ты была благоразумной.
– Конечно, так я и думала.
Он проигнорировал ее сарказм.
– Ты закончила жалеть себя?
– Иди к черту, – она хотела хлопнуть дверью, но он поставил ногу на порог и не дал двери закрыться. С раздраженным вздохом Мэдди развернулась и отошла прочь.
Джейс пошел за ней. Оглядываясь вокруг, он ясно увидел беззаботную девушку, которой она была до того, как катастрофа сломала ее жизнь. Цветочные стены и розовые занавески гармонировали с оборками подушек, украшающих кровать и подоконник. Над резным комодом висела картина в раме: три котенка в плетеной корзине. Он посмотрел на нетронутый поднос на столе в углу.
– Когда ты в последний раз ела?
– Почему тебя это волнует?
Он замер.
– Честно, Джейс, – Мэдди уперла руки в боки. – Почему ты здесь? Я же сказала, что позволю тебе изучить мой случай.
Он нахмурился, встревоженный этой стороной ее натуры.
– Мой поразительный случай – полагаю, ты так его назвал, – она направилась к комоду и открыла ящик. – Здесь. Вот то, чего ты хочешь. Давай не будем притворяться.
Джейс посмотрел на дневник, который Мэдди бросила на кровать. На мгновение у него появилось искушение взять его и уйти. На этих страницах есть то, что может многому его научить. Исследование разума не только жертвы катастрофы, но и единственного выжившего.
Она покачала головой, словно читая его мысли.
– Ты видишь меня такой, какой видят меня они.
– Это неправда, и ты это знаешь.
– Я не знаю ничего. Я ведь открылась тебе, и ты…
– Я пытаюсь поступить как надо!
– Как надо для кого? – она смотрела на него, грудь вздымалась. Сузив глаза, Мэдди наклонила голову. – Расскажи мне о своем отце.
Он нахмурился.
– Мы говорим о тебе.
– Мы всегда говорим обо мне! – она всплеснула руками. – Все говорят обо мне!
Ее голос сломался, когда она отвернулась.
– Я так устала от всего этого, – пробормотала Мэдди. – Так надоело нести это бремя вины.
Она покачала головой.
– Каждое утро я открываю глаза, и в этот короткий момент, между пробуждением и воспоминанием, я счастлива. А потом, стоит мне коснуться ногами пола, память возвращается. Я живу день за днем, изнывая под тяжестью собственной вины.
В голосе Мэдди Джейс услышал поражение.
– Я не могу пойти на свадьбу, – прошептала она.
Он смотрел на ее спину и волосы, в беспорядке спускающиеся по плечам, и изо всех сил пытался придумать ответ.
– Ты сильнее, чем представляешь, Мэдди, – наконец сказал Джейс. – Я имел дело с солдатами, которые не могли принять свои увечья. Ты смогла. Кроме того, ты не можешь прятаться в этой комнате вечно. Ты зашла слишком далеко. Амелия – твой друг. Подумай о ней.
Она повернулась к нему лицом.
– Подумать о ней? – она горько засмеялась. – Возможно, если бы Амелия подумала обо мне, я бы не оказалась в таком положении.
Джейс молчал.
– Она была одной из Прекрасной Пятерки, как и я. Только ей посчастливилось уехать в Англию до катастрофы, – голос Мэдди стал тише, когда она опустила голову. – Но она все еще оставалась одной из нас.
– Она никогда не возвращалась?
Она покачала головой.
– Они приветствуют ее с распростертыми объятиями, когда она приезжает в город, – Мэдди подняла подбородок. – Часть меня ненавидит ее за это.
Ее честность нервировала. Как и ее боль. То, как она наказывала себя, было слишком знакомо, чтобы он мог остаться в стороне.
– Ты не ненавидишь ее, Мэдди. Ты скучаешь по ней.
Беспокойные глаза Мэдди наполнились слезами.
– Она была мне нужна, – ее голос сорвался на рыдание, но она справилась. – Она оставила меня здесь, пока путешествовала по миру. Пока жила своей жизнью. Она выйдет замуж и снова исчезнет, – слезинка упала ей на щеку. – Она – единственный друг, который у меня был.
– Это неправда, – сказал он, взяв ее за руку. – У тебя есть я.
Она взглянула на Джейса. Мягкий румянец окрасил бледные щеки, когда их взгляды встретились.
– Если бы ты снова стал моим доктором, – легкая улыбка дрожала на ее губах. – Ты бы заставил их увидеть, что я не проклята. Что я тот же человек, каким была до аварии.
– Только ты можешь это сделать.
– Как? – душераздирающее отчаяние наполнило ее глаза. – Как мне заставить их простить меня?
Мэдди уставилась на него, умоляя дать ответы. Слезы блестели на темных ресницах. Джейс чувствовал себя чертовски беспомощным, таким беспомощным, что едва мог дышать.
– Я не знаю, – сказал он, подойдя ближе.
Джейс ощутил ее еле заметный запах. Сирень и дождь. Он убрал прядь волос с ее лица.
– Но, думаю, тебе нужно начать с того, чтобы простить саму себя.
