Текст книги "Медуза"

Автор книги: Томас Тимайер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Глава 21

– Комендант! Комендант!

Прохладную утреннюю тишину нарушили встревоженные голоса. Дюран как раз собрался побриться, когда полог его палатки взлетел вверх. На полковника ошалело взирал радист.

– Комендант! Мы приняли радиограмму. Сигнал был очень слабым, но совершенно точно исходил из означенного района. Вот что мы смогли расшифровать.

С этими словами радист подал Дюрану узкую полоску бумаги: «Цель обнаружена, повторяю – цель обнаружена. Местоположение: долина севернее перехода Джебар. Вход завален, необходим подрыв. Ожидаю прибытия через несколько часов. А.Б. Конец».

– А.Б.?

Радист едва сдерживал любопытство. Дюран стер пену со щек и натянул форменную рубашку.

– Альберт Бек. Наш связной. Установили, откуда был послан сигнал?

– Да, полковник. Сомнений быть не может. Источник действительно в центре скалистого массива, упомянутого в радиограмме. Это в двух часах пешего марша отсюда.

– Мне нужен вертолет. И связь с фортом. А также взрывчатка.

Козырнув, радист бросился выполнять приказания Дюрана. А полковник тем временем надел берет и бросил взгляд на свое отражение в зеркале. Да, неплохо поработал «крот» Наумана. Если и оставшиеся этапы плана пройдут столь же гладко, камень сегодня к вечеру будет у него в руках. Дюран допил кофе и привычно провел рукавом по позолоченным пуговицам.

Ханна уставилась на циферблат часов. Если верить стрелкам, сейчас половина девятого утра, но вокруг царила кромешная ночь. Абду и Григорий спали, а она была слишком взбудоражена, чтобы заснуть. Все-таки какой же это ужас, когда ты лишен нормального светового дня! А как люди по полгода живут, скажем, на Северном или Южном полюсе или на борту космической лаборатории? При этой мысли Ханна содрогнулась. Она никогда не причисляла себя к страдающим клаустрофобией, но сейчас ей нестерпимо хотелось увидеть дневной свет.

Пока ее спутники спали, у Ханны было в избытке времени продумать варианты спасения. Подземному лабиринту, казалось, конца и края не будет, но до сих пор они не обнаружили даже намека на второй выход. И все же не верилось, чтобы древние представители столь высокоразвитой цивилизации не предусмотрели его на крайний случай. Тем более в районе с чрезвычайно высокой вулканической и сейсмической активностью. А что значит попасть в положение, когда единственный выход завален, – в этом их группа убедилась на собственном горьком опыте. Нет-нет, второй вход должен быть, просто его надо искать.

Ханна заставила себя сосредоточиться. Если не считать исполинского пустотелого образования, пока что известны лишь крипта и помещение, где они пребывали сейчас. Что типично для всех перечисленных помещений? Округлая форма, декорированные стены. Кроме того, пол покрывал тонкий слой мелкого песка. Но, судя по всему, одними лишь этими особенностями дело не ограничивалось. «Думай, Ханна, думай». За исключением того, что в одном помещении стоит звуковая скульптура, а в другом нет, оба практически неотличимы друг от друга. Но какова их роль? Для чего они служили? Вероятно, в свое время их бдительно охраняли, пропуская лишь избранных. Святейших. Если так, заключила Ханна, то здесь непременно существует дверь, пока что не найденная. Взор ее скользил по полу в поисках хоть какой-то неровности – все тщетно. Для выяснения возможного местонахождения еще одной крышки люка потребовались бы, наверное, целые раскопки.

Ханне вновь пришла на ум акустическая скульптура. Верно! Когда они спускались, то обнаружили одну такую скульптуру в нескольких метрах ниже крипты. Может, это отправная точка. Взгляд Ханны блуждал по своду потолка. От волнения ее даже зазнобило. Вот! На полпути к вершине свода она различила прямоугольник, границы которого были чуть темнее окружавшего его камня. Если судить по величине фигуры, это вполне мог быть вход. Поднявшись, Ханна подошла и стала прямо под прямоугольником, и хоть и не без труда, но все же дотянулась до нижней части потолочного свода. Пальцы нащупали узкую щель, влажную на ощупь. Ханна понюхала пальцы. Сомнений быть не могло – вода! Вот он, долгожданный вход!

Ханна присмотрелась. Нигде ни намека на рукоятку или нечто в этом роде. Ни углубления, ни выступа. Ей стало не по себе. Может, на самом деле отсюда не так-то просто выбраться наружу. Может, помещение вообще было задумано как ловушка для любопытных, желавших во что бы то ни стало без позволения проникнуть в крипту? Как она, например.

Поежившись, Ханна отвела взор от входа. Взгляд ее снова упал на Медузу. Ах, если бы ей тогда, в Тассили-Анджер, не попалась первая Медуза! Пока что ничего доброго она не принесла – сплошь неприятности.

Ханне показалось, что высеченный из камня лик презрительно улыбается.

– Смейся, смейся, уродина несчастная! – прошептала Ханна. – Ничего, придет время, и я посмеюсь над тобой.

И вдруг ей послышался голос. Тот самый внутренний призыв: «Обрати внимание на скульптуру!» Она невольно прошептала его про себя. В этих словах заключался глубокий смысл. Ведь и правда, они обследовали все, что угодно, кроме самих изображений. Причем никто не обратил на это внимания. За исключением разве что Григория. Тот первым пришел к мысли, что и сами фигуры могут исполнять определенную функцию. Ханне вспомнилась дискуссия с геологом об извлечении звуков различной высоты путем ударов по змеевидным отросткам. Она еще согласилась с греком, что звуки могли быть частью некоего религиозного ритуала. Хорошо, а вдруг в этом что-то есть? Что, если скульптура – элемент механизма, запирающего вход?

Она собралась осмотреть цоколь, когда щелкнула рация.

– Малкольм вызывает группу два! Ханна, Григорий, слышите меня? Прием.

Ханна тут же включила кнопку передачи.

– Ханна на связи. Что у вас? Прием.

– Ханна, хорошо, что я вышел на тебя. Есть проблемы. Альберт вот уже несколько часов не выходит на связь. Мы вызываем его, но безрезультатно.

– Может, аккумулятор сел? Прием.

– Нет, исключено. Его хватит на неделю работы. Кроме того, как мы поняли, его рация на приеме. Но не это самое неприятное. Патрик отправился узнать, в чем дело, и вернулся ни с чем. Люк захлопнут. Повторяю, люк захлопнут. Мы не сможем вернуться. Прием.

– Бог ты мой! Кому понадобилось его закрывать? Это же безумие. Патрик точно видел, что люк закрыт?

– Видел, видел. Он даже попытался приподнять плиту. Сквозь щель сочилась по каплям кровь. Свежая.

Возникла короткая пауза, Ханна даже подумала, что Малкольм прервал связь, но тут вновь послышался его голос. Он говорил негромко и раздельно:

– Ханна! Я не знаю, что там произошло, но мне кажется, вашей группе лучше вернуться. И как можно скорее.

До нее донеслось надсадное дыхание, будто непродолжительный разговор до смерти утомил главного оператора.

– Как ты сам? – поинтересовалась Ханна.

– Возвращайтесь как можно быстрее. Здесь многое произошло. Чудеса, понимаешь? Самые настоящие чудеса. Мы слышим пение. Чудесное пение. Это Медуза. Прости, мне нужно идти к ней. Надеюсь, скоро увидимся. Конец связи.

Щелчок, и связь прервалась.

– Малкольм! Ответь мне, Малкольм!

Ханна несколько раз нажала на кнопку передачи, но рация безмолвствовала. Она раздраженно швырнула аппарат в висевшую на плече сумку.

– Вот же недоносок! Григорий, Абду! Просыпайтесь! Мы возвращаемся! Вы слышите? Поднимайтесь!

В подтверждение сказанному она легонько пнула обоих носками ботинок. Абду проснулся сразу же.

Что до Григория, тот, блаженно зевнув, потянулся:

– Что такое? Я спал, что ли?

– Спал и пропустил очень любопытный разговор, – сообщила ему Ханна. – Я только что говорила с Малкольмом. Странные вещи он мне рассказал. По-моему, он набрался.

– Вот уж не удивлюсь. Что он молол?

Ханна нахмурилась:

– Во всяком случае, ничего веселого. По правде говоря, я думаю, он трезв как стеклышко. Не знаю, что там у них, но у меня отчего-то душа не на месте. Я все объясню по дороге.

– По дороге куда? Мы что, возвращаемся? Не осмотрев все как следует?

– Мы и так уже все осмотрели и облазали, мне кажется…

Ханна не успела договорить, потому что в этот момент кто-то ввалился в помещение через узкий лаз. Глаза Ханны расширились в ужасе, когда она рассмотрела нежданного визитера. Резко повернувшись, Григорий невольно схватился за винтовку.

– Кого там несет нелегкая?

И поднял оружие, положив палец на спусковой крючок. Но едва незнакомец оказался внутри, как тут же грузно осел на каменный пол.

Ханна прижала руки ко рту.

– Крис?! Ты? Григорий, да опусти ты оружие!

Подбежав к безжизненно застывшему на полу Крису, она едва поверила глазам. Неужели это и вправду он?

Лицо лежавшего у ее ног человека было до неузнаваемости перемазано кровью. Кожа на руках свисала клочьями, одежда порвана в нескольких местах и почернела от копоти или неизвестно чего. Но стоило ему раскрыть глаза, как Ханна убедилась, что это на самом деле скаут Стромберга. В глазах его был тот же блеск, что и в первый день их встречи.

– Крис, что произошло? – прошептала она.

Шевеля губами, он протянул руку к фляжке с водой.

– Григорий, скорее дай ему попить, скорее!

Грек, положив винтовку, подал флягу с водой. Пересохшие губы Криса словно впитали влагу. Он опустошил почти всю флягу, после чего с трудом уселся.

– Слава Богу… – простонал он. – Я уже думал – все, конец… Не доберусь до вас.

Подошел Абду и положил ему на разгоряченный лоб гри-гри.

– Расскажи нам, что случилось.

Взор Криса рассеянно блуждал по каменным стенам, казалось, он с трудом припоминает случившееся.

– Произошла стычка. Альберт, он… я даже не знаю, жив ли он. Скорее всего нет. Когда плита стала закрываться, я… едва увернулся, чудом успел проскочить. Потом я… бежал, бежал, бежал. Я знал, что вы собрались изучить этот ход, вот и шел к нему.

Ханна невольно взглянула на босые ноги Криса и содрогнулась. Подошвы представляли собой корку из запекшейся крови.

– Я… я хотел найти тебя, Ханна. Я должен был предостеречь тебя…

– От чего? От чего ты хотел предостеречь?

– От Медузы и камня. Альберт, он работал на других, еще на одну группу конкурентов. Как и я. – Крис криво улыбнулся. – Ты удивлена? Я вот нисколько. Этот камень – слишком ценная штуковина, чтобы вокруг него не разгорелись такие страсти. А что касается Альберта, тут и я удивился. Никогда бы не подумал… Я… своими глазами видел, как он сообщил обо всем Дюрану по рации.

– Полковнику Дюрану?

– Ага. Именно он руководил нападением на наш лагерь. Я с самого начала почувствовал, что от этого человека веет недобрым. А сейчас он направляется сюда.

– Что ты несешь? Альберт – шпион? Чушь, ерунда, я этому не верю.

– Понимаю тебя. Нелегко поверить мне. Тем более после всего, что произошло. Но ты уж поверь, пожалуйста. Все именно так и есть.

Крис смотрел ей прямо в глаза, и взгляд его не мог обмануть.

– Альберт – тоже скаут, только он куда опытнее меня в этих делах. Он-то хорошо знал, что мы искали тут, он мне рассказал. Ханна, эта штука на самом деле очень опасна. Ты должна вернуться и все объяснить Малкольму и остальным. Если только еще не поздно…

Крис умолк. Ханна тяжело вздохнула. Она не сомневалась, что Крис не лжет.

– Ладно, – кивнула она. – Я верю тебе. Но мне необходимо еще кое-что знать. Ты ведь его убил?

Крис обожженной рукой дотронулся до плеча Ханны.

– Он собрался меня прикончить. Пристрелить. Я попытался бежать, а он… В общем, это была самооборона, Ханна. Хочешь – верь, хочешь – нет.

Договорив последнюю фразу, он без сил упал на спину.

Встав, Ханна обернулась к Григорию и Абду:

– Абду, останься и присмотри за ним. Промой ему раны. Посмотри в сумках, у нас там должна быть противоожоговая мазь. Перевяжи и дай ему поесть. Он без сил. А мы с Григорием возвращаемся в лагерь, надо посмотреть, как там дела. Ты ведь слышал, что Крис рассказал о камне. Это совпадает с моими опасениями. Короче говоря, пока, и будь тут повнимательнее.

– А если вы не вернетесь?

Ханна увидела, как глаза Абду встревоженно блеснули в полумраке.

– Не беспокойся ни о чем. Там, – Ханна показала на потолок пещеры, – там есть выход. Вот только я не знаю, как его открыть. Мне кажется, он открывается при помощи извлекаемых из скульптуры звуков. Надо постучать по этим щупальцам. Когда вернемся, займемся этим вплотную. Все, пошли, Григорий.

Схватив винтовку и карманный фонарик, Ханна исчезла в туннеле. Ей не хотелось растягивать сцену прощания с Абду и видеть тревогу в глазах туарега. Григорий едва поспевал за ней.

– Ханна, подожди. Ведь он прав. Что с ними будет, если мы не вернемся?

– Если мы не вернемся, их найдет полковник. А вот что с ними будет тогда, боюсь и подумать. Понимаешь, мы обязаны вернуться. Обязаны! Потому что речь идет не о нас двоих, а обо всей экспедиции. Глаз представляет опасность, это я поняла еще во время гипнотического сеанса. Уже тогда у меня было чувство, что не я управляю Патриком, а камень. А я служила всего лишь своего рода катализатором. Чем бы ни был этот камень, он превращает людей в бессловесных, послушных тварей.

– А ты не сочиняешь? Не идешь на поводу у своих фантазий?

– Ты же своими ушами слышал Криса. Вспомни, что ему рассказал Альберт. И еще вспомни о том, что древние изобразили на скалах. Те самые древние, ставшие жертвой трагедии. А трагедия состояла в том, что люди сами изничтожили себя. Понимаешь, люди превратили землю в рай, а потом взяли и сцепились друг с другом. Последние из уцелевших запрятали камень сюда, в глубины земные, в надежде, что никто и никогда не отыщет его. – Она тряхнула головой. – Десять тысяч лет все было хорошо. А потом явились мы. И благодаря моему открытию этот камень вновь попал в поле зрения заинтересованных лиц. – Ханна вновь решительно тряхнула головой. – Нет уж. Если все собрать вместе, то ни о каком самовнушении, ни о каких фантазиях и речи быть не может.

– И как нам, по-твоему, поступить?

– Сделать так, чтобы он вновь исчез. – Остановившись, она посмотрела ему прямо в глаза. – Поверь мне, это единственно верный выход. И плевать, что я всю жизнь мечтала о подобном открытии, обеспечившем бы мне пожизненное место на вершине научного Олимпа. – Ханна отерла грязным рукавом лицо. – В один прекрасный момент я поняла, что это заблуждение. Все, что нам до сих пор выпало пережить, подтверждает правоту такого решения. Камень ни в коем случае не должен попасть в недобрые руки. На его счету уже есть одна цивилизация. Будет и вторая. Необходимо все разъяснить Малкольму, Ирэн и остальным. Убедить их в том, что камень должен быть уничтожен.

– А если они не захотят?

Ханна ничего не ответила, а торопливо шагала дальше, упрямо нагнув голову.

Глава 22

Шаги эхом отдавались во тьме гигантской пещеры. С недобрым предчувствием Ханна и Григорий подбирались в зеленоватом полумраке к берегу подземного озера, а оттуда через мостик прошли к камню. Из тумана показались призрачные очертания храма, и Ханна тотчас же заметила, что его внешний вид изменился. Миновало несколько мгновений, пока она сообразила, что к чему. Григорий застыл рядом как вкопанный.

– Нет, ты только взгляни. Эти идиоты не нашли ничего лучшего, как тратить время на разукрашивание храма!

Зрелище было и вправду диковинное. Мрачный и безликий фасад обсидианового храма был украшен листвой, ветками и цветами. Все свидетельствовало о долгой и кропотливой работе. Создавалось впечатление, что, несмотря на минувшие тысячелетия, архаическая культура, которой храм был обязан возникновением, дожила до наших дней. Совершенно ясно, что никто, кроме Ирэн, Малкольма и Патрика, не мог приложить к этому руку. Поневоле создавалось впечатление, что участники экспедиции малость не в себе. Такой вывод ужаснул Ханну. Она отказывалась, страшилась поверить в то, что все долгие часы, проведенные Григорием, Абду и ею в отчаянных поисках второго выхода, были здесь потрачены на заведомую глупость. Впрочем, необходимо самой убедиться во всем, расспросить остававшихся здесь членов группы. Сжав в руке винтовку, Ханна стала решительно взбираться на холмик. За ней последовал Григорий.

Не успели они взойти на возвышение, как увидели выходящую из храма Ирэн. Хотя внешне руководительница экспедиции изменилась мало, Ханне все же почудилось, что на лице ее запечатлелась усталость. В первую секунду Ирэн не поняла, кто перед ней, потом, узнав Ханну и Григория, приветствовала прибывших, махнув им рукой. Ни настороженности, ни усталости как не бывало. У Ханны свалился камень с души. Откровенно говоря, она не удивилась бы, застав здесь орду полураздетых безумцев. Слава Богу, не все еще потеряно. Однако чем все-таки объяснить их стремление украсить храм?

– Ханна! Григорий! Как я рада видеть вас. Малкольм сказал мне, что вы вот-вот вернетесь. – Ирэн излучала дружелюбие и радость. – Прошу простить нас, что мы так редко выходили на связь, но, как видите, сложа руки не сидели. – И, повернувшись к фасаду храма, с гордостью показала на плоды многочасового труда. – Если пожелаете, приведите себя в порядок с дороги и присоединяйтесь к нам. Мы продолжим украшать наш чудесный храм. У нас еще очень много работы. Но все вместе мы справимся за несколько часов.

Ее лицо озарилось воистину ангельской улыбкой.

Ханна почувствовала, что подтверждаются ее худшие опасения.

– Сюда направляется Дюран. И у нас нет времени на подобную ерунду.

– Ерунду? – Ангельская улыбка вмиг исчезла.

– Именно ерунду. – В голосе Ханны зазвучали металлические нотки. – Мы с ног сбились в поисках выхода отсюда, а вы не нашли ничего лучшего, как украшать этого… монстра! Я-то думала, вы хоть что-то попытались выяснить о камне. Но где там…

Ханна в упор не замечала написанное на лице Ирэн искреннее изумление и, повернувшись, направилась к входу. Необходимо отбросить в сторону все страхи и действовать. С каждым словом Ирэн она убеждалась, насколько осложнилась ситуация. Ее передернуло при воспоминании о том, что по этому поводу говорил Крис. Ханна от души надеялась, что хотя бы Малкольм и Патрик в здравом рассудке. Ирэн, будто опомнившись от шока, в который повергла ее реакция Ханны, торопливо засеменила следом.

– Нет-нет, вам сюда нельзя! – плаксиво умоляла она. – Вы еще не совершили омовения. – Задыхаясь, Ирэн нагнала Ханну и схватила ее за плечо. – В храм могут быть допущены лишь те, кто намерен войти в него с чистой душой и кто принес жертву трехликой богине.

Остановившись, Ханна брезгливо сбросила руку Ирэн с плеча.

– Что ты несешь? Думай, что говоришь! Опомнись, ты ведь не в себе. И пойми, камень – не игрушка. Вам всем грозит безумие. Надо уходить отсюда, и чем скорее, тем лучше. Григорий, ты пока побудь с ней, я переговорю с остальными.

– Это слишком опасно, Ханна. Кто знает, в каком они состоянии? Лучше я пойду с тобой, – не согласился геолог.

Ханна благодарно улыбнулась ему и все же отрицательно покачала головой:

– Спасибо за поддержку, но я должна идти одна. Хоть один из нас должен оставаться в ясном рассудке. Слишком уж велика опасность, что мы свихнемся, находясь вблизи этой штуковины. Кроме того, ей сейчас явно без тебя не обойтись, – добавила Ханна, кивнув на Ирэн, и, устало улыбнувшись, направилась внутрь храма.

Пробираясь в темноте, Ханна поняла, как прав был Григорий, предостерегая ее. В каком состоянии она застанет Малкольма и Патрика? От этой мысли у Ханны похолодело внутри. Тем временем тьма отступила, сменившись мертвенно-холодным светом. Свет исходил от лампы, стоявшей подле головы Медузы. Ханна с изумлением увидела, как оба мужчины, подогнув под себя ноги, уселись перед глазом и ощупывают его. По пальцам и рукам их струилась вода. Вопреки прежнему уговору они осветили глаз включенной на полную мощь газовой лампой. Ханна невольно зажмурилась. Выделение воды непонятным образом резко увеличилось. Во всяком случае, не оставалось сомнений в том, что это не стихийный процесс. Материал, из которого изготовлен глаз, обладал способностью поразительно быстро и в огромных объемах поглощать влагу из воздуха. К храму тянулись полосы тумана, словно притянутые магнитом. Трудно даже вообразить себе, что станется, окажись глаз наверху, под безжалостно-ярким солнечным светом. В Ханне зашевелилось подозрение. А как же с человеческим организмом? Ведь по логике и он должен подвергаться обезвоживанию, если человек оказался в непосредственной близости от глаза. Может, и причину психических расстройств следовало искать именно в стремительном обезвоживании организма? Неужели все так просто? А как объяснить голоса, которые слышались сейчас Ханне?

Ханна не успела додумать мысль до конца, потому что в этот миг Патрик и Малкольм, убрав ладони от глаза, поднялись и вперили в нее изумленные взоры. Они явно не могли не заметить ее появления, и все же создавалось впечатление, что они не ожидали увидеть Ханну здесь. Вообще оба, казалось, очнулись после длительного пребывания в глубоком трансе. Нетвердым шагом спустились вниз по ступенькам, и стоило им подойти ближе, как Ханна разглядела, что лица их страшно исхудали, а губы запеклись. Вот, пожалуйста, налицо симптомы быстрого обезвоживания, заключила она.

– Я здесь! – выкрикнула она, стараясь голосом не выдать охватившее ее волнение. – Вы вроде собирались показать мне что-то. И почему здесь у вас столько света? Мы ведь договорились не делать этого.

Малкольм, который, похоже, еще сохранял остатки рассудка, вспомнил.

– Ханна? – рассеянно пробормотал он, проводя по лицу влажными пальцами. – Что ты здесь делаешь? Что-нибудь произошло?

Голос Малкольма постепенно обретал обычные интонации. Да и Патрик вроде очухался, отъединившись от Медузы.

– Произошло. Помнишь наш последний разговор? Ты вызвал меня по рации и сообщил, что верхний вход закрыт и что у вас нет связи с Альбертом и Крисом.

– Да-да, как же, помню. Но это ведь было несколько дней назад. – Малкольм провел руками по жидким взлохмаченным волосам. – А с тех пор столько всего произошло. Мы сделали великое открытие. Подойди сюда, и ты сама убедишься. Все остальное – жалкая чепуха в сравнении с этим.

– Так уж и чепуха! – фыркнула Ханна. – Происходят весьма неприятные вещи. И они вызывают тревогу. Крис нашелся. Он рассказал, что Альберт – шпион, работавший на Дюрана. Вы понимаете, что это значит? Полковник в курсе всего и в данный момент направляется сюда. Он знает, где мы, и намерен завладеть камнем. При необходимости силой.

Ханна говорила с жаром, стремясь убедить Малкольма и Патрика, что речь идет об очень серьезных и даже опасных вещах. Но оба более чем странно отреагировали на услышанное. Малкольм, положив Ханне руку на плечо, совершенно спокойно произнес:

– Успокойся, все в порядке. Никто и ничто не может представлять угрозы для всевидящего и всезнающего Ока. Оно – вне пространства и вне времени. Ханна, пойдем с нами. Ты познаешь мудрость Медузы и, познав ее, поднимешься над всеми.

– Вы что, совсем спятили?! – вскипела Ханна, и голос ее отдался эхом от обсидиановых стен. – Да придите же наконец в себя, идиоты несчастные! Нас всех перестреляют солдаты Дюрана, если мы и дальше будем торчать здесь и болтать без толку. Забираем глаз и сматываемся отсюда!

И Патрик, и Малкольм смотрели на нее, словно на неведомое чудище.

– Забрать Око? – В голосе главного оператора было неприкрытое изумление, а в глазах ярость. – Никому не позволено уносить отсюда Око. А кто нарушит запрет, того ждет суровое наказание! – выкрикнул он.

Лицо Малкольма исказили судороги; Ханна понимала, что он во власти неведомых сил.

И он, и Патрик с головой ушли в мистерии чужеродного камня, и время увещеваний миновало. Кошмар! За считанные часы нормальный человек превращается в бессловесную, лишенную воли марионетку. Она подняла винтовку:

– Ни с места! Оба к стене.

Оружие в руках возымело действие. Когда Ханна навела винтовку на Патрика и Малкольма, она вдруг показалась ей неимоверно тяжелой. Никогда в жизни ей не приходилось угрожать кому-либо оружием. Она внезапно поняла, что пути к отступлению нет. Как и к примирению – отныне все они делились на проигравших и победителей. И первые расплачивались жизнью.

Полковник Дюран посмотрел на часы. Три… Две… Одна…

Ущелье сотряс глухой взрыв. К небу взметнулось облако пыли и песка, подхваченное ветром, который унес его прочь. Дюран поднял руку, и солдаты стали выскакивать из-за скал, где укрывались от взрыва.

Он вновь взглянул на часы, надел пылезащитные очки и стал спускаться вниз, в долину, – ознакомиться с обстановкой. Один из подчиненных ему командиров, Сада Кутуби, верзила почти двухметрового роста с автоматом через плечо и вещмешком, поторопился за Дюраном. Зная отвращение полковника к пустословию, и солдаты, и командиры хранили молчание.

Когда группа четверть часа спустя дошла до низа долины, тишину нарушил звук поднявшегося в воздух подобно хищному ворону вертолета. Машина возвращалась в форт – прогноз погоды на ближайшие часы оказался неутешительным. Перистые облака на темно-синем небосклоне были явным признаком надвигавшейся бури.

Дюран усилием воли заставил себя не смотреть вслед отлетавшему вертолету – необходимо сосредоточиться на выполнении стоящей перед ним задачи. Ветер доносил до его подчиненных слова четких распоряжений. Уже несколько минут спустя Дюран имел возможность своими глазами взглянуть на результат взрыва. Он, человек искушенный, тем не менее был поражен мастерством всего одного профессионала, умело заложившего заряд для направленного подрыва. Отличной работой он обязан своему эксперту-саперу Абре из рода Тубу – ветерану, человеку, родившемуся и выросшему среди скал. Абре на самом деле мог подчинить себе любую скалу. Завидев полковника, он в знак приветствия поднял свою трубку, сделанную из патронной гильзы. Ноздри Дюрана уловили ядреный аромат табака. Осмотрев плоды работы туарега, полковник похлопал Абре по плечу.

– Очень хорошо, мой друг. Великолепно! – похвалил Дюран туарега по-французски.

Старик довольно улыбнулся, сверкнув целым рядом золотых зубов. Там, где еще несколько минут назад вздымался монолит скалы, зиял проход. Дно его было усеяно осколками камня, но разгрести их не составляло труда.

Осмотрев штольню, Дюран с удовлетворением отметил, что теперь его отделял от цели лишь каменный мусор. Он рассчитывал попасть внутрь горы до бури, и, похоже, его расчеты оправдывались. Что ж, Бог благоволит решительным. Полковник хлопнул в ладоши:

– Отлично. А теперь за работу!

Даже в состоянии помрачения сознания Малкольм и Патрик понимали, что лучше подчиниться. Стиснув зубы, оба выполнили требование Ханны. Не спуская глаз с обоих, она стала подниматься по лестнице. Каждой клеточкой ощущая близкое присутствие камня, она не решалась взглянуть на него. Пока. Шаг за шагом, ступенька за ступенькой Ханна одолевала метры подъема к изображению, держа на прицеле обоих мужчин.

И вот она у цели. В какой-нибудь паре шагов возвышался отвратительный лик Медузы с единственным, как у циклопа, глазом, непрерывно источавшим воду. Ханна не могла припомнить зрелища, которое ошеломляло бы больше. Невзирая на отталкивающую внешность, Медуза излучала ауру спокойствия, чуть ли не меланхолии и в то же время доверия. Это не могло оставить Ханну равнодушной, проникая в самые сокровенные уголки души. Ей казалось, что Медуза оплакивает человечество, все беды, пережитые им из-за нее. Сжав зубы, Ханна полезла в висевшую на плече сумку, достала оттуда кожаные рабочие перчатки, затем, повыше подняв стальной приклад винтовки, размахнулась и ударила по Медузе. Раз, другой, третий… Изо всех сил она колотила прикладом по роковой скульптуре. Но камню все было нипочем. И вот, когда Ханна уже отчаялась, до нее донесся характерный треск. Так трещит лопнувший от кипятка стакан. Через стеклянную голову протянулась трещина, расширяющаяся с каждым новым ударом. Окрыленная успехом, Ханна ударила еще и еще. От лица Медузы чуть повыше носа откололся здоровенный кусок и упал в зияющую бездну, где со звоном разлетелся на части. Еще удар, и взору открылся шар размером с крупное яблоко. Свинцово-серая, матово поблескивающая сфера, иссеченная неравномерными рубцами, источала влагу под воздействием света лампы. Ханна не раздумывая схватила ее, торопливо завернула в поношенный свитер и сунула в свою кожаную сумку. Расчеты защититься от воздействия глаза перчатками оказались тщетными: внутренний взор Ханны померк под воздействием снопа искр. Каскады ослепительно яркого света заполнили собой все, в ушах гремел гром тысяч колоколов. Но стоило ей только выпустить шар, как чары исчезли, оставив лишь чувство растерянности и дезориентации да еще странный шум в ушах. С большим трудом Ханне удалось вновь обрести самоконтроль. Она несколько раз тряхнула головой, однако досадный, навязчивый звук не пропадал. Вслушавшись, Ханна поняла – это был бесконечно долгий душераздирающий вопль. Крик привел Ханну в ярость, и она, сжав в руке оружие, устремилась вниз по ступеням. Ханна узнала голос кричавшего, это был Патрик. Ирландец стоял, зажав уши ладонями, и вопил. Во взгляде его сверкала бешеная ненависть. Малкольм же, напротив, безмолвствовал, только сжал кулаки так, что костяшки пальцев побелели. Ханне стало не по себе от его взгляда. Оба мужчины смотрели на Ханну как на преступницу, на вандала, уличенного в чудовищном, немыслимом святотатстве, карой за которое могла быть лишь смерть.

– Попробуйте только хоть шевельнуться, – прошипела Ханна, метр за метром отступая к выходу.

Малкольм и Патрик неотрывно следили за ней. Во взорах обоих были ярость и отчаяние. Ханна чувствовала, что каждое ее движение сейчас подвергается скрупулезному анализу. Никогда в жизни она не испытывала чувства прямой физической угрозы столь ясно, как сейчас.

Оказавшись в полумраке туннеля, Ханна поняла, что больше не в силах владеть собой. Повернувшись, она сломя голову бросилась прочь. Прочь отсюда, прочь из этого окаянного прохода, из этой тьмы.

Снаружи ее подстерегала другая опасность. Григорий, хрипя, лежал на полу, а навалившаяся сверху Ирэн душила его. Глаза ее горели безумным огнем. Григорий извивался всем телом, но Ирэн словно обуяла нечеловеческая сила. Ханна не долго думая выстрелила вверх. Ирэн, вздрогнув от неожиданности, на мгновение ослабила хватку. Это дало возможность геологу вывернуться из ее смертельных объятий, и он, задыхаясь и хрипя, поднялся. Ханна кинулась было на выручку, но тут же упала на землю от страшного удара в спину. Винтовка, выскользнув из рук, описала в воздухе дугу и приземлилась где-то в нескольких метрах, исчезнув в зеленоватом сумраке. Упав на землю, Ханна вскрикнула от боли. Какая-то тень бросилась на нее. Ханна, повинуясь инстинкту, перекатилась в сторону.