Текст книги "Высокие башни"
Автор книги: Томас Костейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)
Поль и трое младших братьев вышли. Когда они проходили мимо Д'Ибервилля, он хлопал их по очереди по спине и говорил:
– Благодарю тебя. Спасибо. Спасибо. Спасибо.
Шарль оставался на своем месте, в глазах у него сверкали слезы.
– Мсье Шарль, – сказал он, обращаясь к шляпе на стене, вы можете гордиться своими чудесными сыновьями, особенно сейчас.
Хозяйка Лонгея была спокойной и уверенной женщиной. Казалось, ее не беспокоит жара. На плечах у нее была шаль из Дамаска цвета лаванды с оторочкой из красивых утиных перьев. Щеки ее покрывал мягкий румянец, на голове была аккуратная прическа. Когда муж присоединился к ней в нижнем зале, она объяснялась с экономкой замка; видно, ее вывели из терпения.
– Мадам, я уже говорила вам раньше, – тетушка Сулетта говорила, оттягивая вниз уголки губ и показывая тем самым неодобрение словам мадам ле Мойн. Это невозможно. Слуги всегда проделывают определенную работу. Они подметают, вытирают пыль, стирают. Они не могут стирать в то время, когда должны подметать! Мадам, солнце всегда поднимается на востоке, а не на западе. Мадам, они это не могут делать, я вам это повторяла неоднократно.
– Правильно, – в голосе хозяйки послышались умоляющие нотки, – я надеюсь, что когда-нибудь вы сразу выполните мою просьбу, и мне кажется, что это время настало. Тетушка Сулетта, важно, чтобы наша одежда была готова к отправке в Монреаль, потому что через несколько дней мы отправляемся в Квебек…
Экономка была высокой и строгой женщиной. Она приехала в колонию по приказу короля, и ее выставили на обозрение в Квебеке. Хотя мужчинам в Канаде были очень нужны жены, и они не очень были разборчивы, никто на нее глаз не положил. Она оказалась единственной невостребованной девушкой, и ее прозвали Мадемуазель Сулетта (Одинокая). Со временем прозвище изменилось на тетушку Сулетта. Никому в Лонгее не было известно ее настоящее имя.
– Мадам, – сказала тетушка Сулетта, выпрямляясь во весь костлявый рост, – это невозможно.
В этот момент спор прервал мальчишка примерно двух с половиной лет. Он внезапно появился в дверях и начал плясать, как маленький дьяволенок, крича тонким голоском:
– Сан Мари! Сан Мари!
Его крики напоминали тетушке Сулетте, что у нее нет мужа. Она помчалась за ним, тряся передником и крича:
– Бертран, ах ты, маленький мошенник! Ты очень плохой мальчик! Я пожалуюсь на тебя хозяину!
Послышался женский голос:
– Бертран!
И малыш исчез, сделав «нос» экономке. Лицо у тетушке Сулетты покраснело от злости.
– Она его подстрекает! – воскликнула она. – Я в этом уверена. Она его учит разным гадостям.
Мадам ле Мойн, с трудом сдерживая смех, спросила экономку:
– Кого вы имеете в виду?
– Его мать! Это мадам Малард, жена мельника. Ей нечем гордиться, потому что ей удалось подцепить старого, постоянно хлюпающего носом Маларда. Она вышла за него замуж, потому что у него есть мельница. Мадам, вам известна старая пословица: «К ночной рубашке не пришьешь карманов!».
Хозяин Лонгея, спускаясь по лестнице, видел и слышал, что происходило внизу.
– Тетушка Сулетта, я поговорю с отцом мальчонки, – обещал он. – От детишек одни только заботы. Я провел чуть ли не целый день, пытаясь найти дом для… – он повернулся к жене и добавил тихо, – для малышки молодой мадам Хеле. Я говорил со всеми семейными людьми в Лонгее и получал один и тот же ответ – она никому не нужна.
На лице мадам ле Мойн появилось выражение удивления и возмущения:
– Но почему? Неужели они не хотят тебе помочь? Ты так много для них делаешь!
Шарль, очевидно, не хотел ей объяснять настоящую причину.
– О матери малышки ходят разные слухи. Мне кажется, они лживы, но… слухи распространяются все сильнее, поэтому никто не хочет удочерить малышку.
– Наверное, все-таки в этих слухах что-то есть.
– Нет. Моя милая супруга, я все проверил, она сказала правду. Но я не могу в этом никого убедить, и они не желают брать ребенка.
– Не стоит волноваться. Вы найдете ей приемных родителей в Монреале.
– Нет. Лучше, чтобы ее мать уехала как можно быстрее. Ей хочется вернуться во Францию, но она не может уехать, пока не решена судьба ребенка, – он шепнул на ухо жене: – Вам должно быть ясно, что я не хочу, чтобы эта женщина оставалась в Монреале, пока Жан-Батист находится здесь.
– Ей позволили вернуться?
– Да, я об этом позаботился, но нам следует уладить дела с ребенком.
Пока муж с женой переговаривались, тетушка Сулетта переводила взгляд с одного на другую. Ей было известно, что они обсуждали, и, казалось, ее эта тема очень волновала.
– Мсье Шарль, – наконец произнесла она.
– Да, тетушка Сулетта?
– Этот ребенок… здоров?
– Конечно. Она – во всех отношениях нормальная девочка.
– Она… Она хорошенькая?
– Удивительно, но нет, она совсем не напоминает свою мать!
Экономка осталась очень довольна ответом. Она несколько раз кивнула головой и даже улыбнулась. Это была весьма несчастная улыбка.
– Мсье Шарль, – униженным тоном произнесла она, – вы не хотели бы отдать девочку мне?
– Вам? – мсье Шарль был поражен. Он взглянул на жену, но она была поражена не меньше его.
– Да, мсье Шарль. Я буду счастлива взять девочку. Мне… Мне с ней будет хорошо. Я уверена, что смогу за ней ухаживать и это не помешает моей работе.
– Я в этом тоже уверен, – заявил мсье Шарль. – И я не сомневаюсь, что это станет мудрым шагом.
– Я понимаю, о чем вы думаете. Вы меня считаете слишком суровой. Правда, что я постоянно слежу за этими лентяями – слугами, погоняю их и требую, чтобы они работали, как следует, или я их накажу. Если я не стану требовать выполнения установленных правил, в доме не будет порядка. Мсье Шарль, что касается ребенка, тут совершенно иное дело. Она не будет страдать… от моего сурового характера. Я обещаю… я клянусь!
Экономка взглянула с мольбой на хозяина дома.
– Она никому не нужна и она… не очень привлекательная девочка… Мсье Шарль, мне она понравится, и я стану хорошо ее воспитывать. Я постараюсь, чтобы она выросла послушной, разумной и религиозной девушкой. Она не вырастет легкомысленной кокеткой и дурочкой, которые считают, что в жизни самое важное, чтобы ими восхищались мужчины. Нет-нет, она станет совсем другой.
Мсье Шарль взглянул на жену:
– Почему бы и нет? Вот и нужное нам решение проблемы. Мадам ле Мойн колебалась.
– Я надеялась, что малышку кто-нибудь пригреет, но это выход из затруднительного положения.
Она подумала о том, что если экономка будет заботиться о малышке, возможно, у нее станет лучше характер, потому что тетушка Сулетта была несносной. Она осталась им в наследство от старого мсье Шарля, и муж не желал с ней расставаться.
– Шарль, если ты этого хочешь, я не стану спорить.
– Хорошо. Тетушка Сулетта, малышка ваша. В голосе хозяина послышалось облегчение.
– Как только я вернусь в Монреаль, девочку вам доставят. Экономка не улыбнулась, но было ясно, что она была довольна. Она сразу начала строить планы.
– Из моей комнаты раньше вынесли небольшую кровать, чтобы там стало просторнее, теперь ее снова можно принести. Я проверяла, она в хорошем состоянии. Ее только надо хорошенько отмыть. Что касается вещей, мадам, после того как мадемуазель Катерина вышла замуж, она оставила много одежды в старом сундуке. Если вы не возражаете, я из них выкрою одежду для девочки.
– Конечно, тетушка Сулетта, делайте, что считаете нужным. Зачем же малышке ходить в старых обносках? Я пришлю для нее из Монреаля новую материю.
– Мадам, этого не следует делать, – твердо заявила экономка. По ее голосу было ясно, что она не желает никакой помощи и не потерпит, чтобы кто-то вмешивался в воспитание девочки.
Шарль ле Мойн сопровождал знаменитого брата до юго-западных ворот, от которых тропинка вела к причалу. Они остановились под каменной аркой и задержались там.
Арендатор по имени Шаррон воспользовался их присутствием и сообщил им последние новости:
– Старик Киркинхед пытался повеситься сегодня утром! Я проходил как раз мимо его дома, и ему повезло. Услышал, как упал стул, и вошел в открытую дверь. Боже! Он висел на крюке, торчащем из потолка. Я перерезал веревку, и он свалился на пол.
– Сколько времени он провисел? – спросил Шарль.
– Мсье, всего несколько секунд, веревка даже не врезалась ему в шею.
Мсье Шарль задумчиво хмыкнул.
– Удивительное совпадение, что это случилось как раз в этот момент, когда ты проходил мимо. Мне это кажется странным. Он давно угрожал, что повесится.
Арендатор согласно кивнул головой.
– Теперь мне тоже вспоминаются его слова. Мсье Шарль, когда я проходил мимо дома, мне кажется, что я обратил внимание на то, что он осторожно выглядывал из окошка. Сначала мне показалось, что я ошибся, потому что когда я вошел, он уже был в петле.
– Если бы у меня было время, я сходил бы к нему и устроил бы ему взбучку, – проворчал Д'Ибервилль.
– Он оставил письмо Сесили, – продолжал арендатор. Его просто распирало от гордости. Еще бы, он оказался участником такого важного события!
– Он написал, что они довели его до этого, и они еще пожалеют, когда увидят его мертвым.
– Что он делал, когда ты уходил? – спросил мсье Шарль.
– Он хлебал суп, улыбался, подмигивал и кивал в сторону Сесили, как будто очень гордился собой, – до арендатора наконец дошло, свидетелем чего ему пришлось стать. – Вот дурак, настоящий тупица! Значит, он все подстроил?
– Я должен переговорить с мсье Жираром, – заявил владелец поместья, обменявшись взглядом с братом.
– В данном случае, – сказал Д'Ибервилль, – с ним не следует особенно церемониться.
Арендатор продолжал возмущаться:
– Клянусь святыми, он меня увидел и подождал до тех пор, пока не был полностью уверен в том, что я его спасу! Пусть только попробует во второй раз сотворить подобную вещь со мной! Если я поймаю его на этом, я стану перед ним и буду хохотать ему в лицо, пока он не задохнется! Наверное, он считает, что теперь я буду постоянно его спасать…
Д'Ибервилль засмеялся.
– Когда ты его увидишь, передай, что в аду дьявол специально накаляет вилы, чтобы ими встретить самоубийц, – он покачал головой. – Как жаль, что наш верный Филипп должен жить в доме этого «чокнутого».
Караульный убрал цепь с ворот, и братья последовали дальше.
– Да защитит вас Господь Бог и Все Его Святые, мсье Пьер, – сказал караульный, – и пусть Они приведут вас домой.
Д'Ибервилль сменил камзол цвета спелой сливы на куртку, широкую в талии. На шее у него, как всегда, висели ножны для столового ножа. Д'Ибервилль опять где-то потерял свой нож. Шарль обратил внимание и сказал, что слуги его непременно найдут, и он отошлет его в Монреаль.
Братья прошли половину дороги до причала, а потом остановились и взглянули друг на друга.
– Ну, что, Пьер, начинаем!
– Да, Шарль. В течение двух лет мы будем очень заняты, и прольется много крови. Думаю, мне предстоит провести множество сражений. А ты, мой мудрый старший брат, будешь занят тем, что станешь снабжать меня всем необходимым для сражений.
– Нам придется не легко. – Мсье Шарль оглянулся на высокие стены замка. – Пьер, нам следует укрепить наши форты на реке, и тогда мы сможем удержать весь запад для Франции.
Д'Ибервилль начал цитировать из Первой Книги Маккавеев.
– «Тогда Симон построил укрепления в Иуде и оградил их стенами с высокими башнями, воротами и запорами». Значит, ты, мой братец, имел в виду именно это, когда возводил вокруг Лонгея крепкие стены и высокие башни? Те, кто критиковал тебя, не понимали в чем дело. Теперь, когда у нас пустые карманы, они опять все начнут снова.
– Это не имеет никакого значения, – спокойно ответил ему мсье Шарль, – возможно, они нас поймут, когда мы построим форты вдоль Миссисипи. Меня не волнуют досужие сплетни соседей.
Д'Ибервилль смотрел на стены замка, взгляд его погрустнел. Потом он взглянул на реку и внимательно осмотрел густые деревья на острове Св. Елены.
– Я всегда любил Лонгей, и мне не следует сюда возвращаться, потому что тут мне в голову приходят странные мысли. Когда я возвращаюсь, то спрашиваю себя: «Это в последний раз?». И сейчас у меня дурные предчувствия. Наверное, я больше никогда не увижу Лонгей.
Глава 7
В тот же день двое мужчин сидели в таверне в нижней части Монреаля. Жюль Бенуа, человек с неприятной внешностью и с отметиной дьявола на щеке, и Жозеф де Марья. В комнате было удушающе жарко, и они сняли плащи.
– Мсье, всем известно, зачем вы сюда пожаловали, – сказал Бенуа, обхватив колени руками. Ему было не по себе в присутствии важного вельможи из Франции.
– Конечно, – де Марья, как всегда чинил гусиное перо и не поднял головы. – И что же им известно?
– Что вы тут, чтобы узнать, как нарушаются законы по торговле мехами. Вы служите у короля и собираете необходимые доказательства, – Бенуа усмехнулся. – Мсье, я не занимаюсь торговлей, а всего лишь незнатный человек, промышляющий адвокатской практикой. Мне от вас нечего скрывать…, поэтому мне нечего бояться.
Де Марья повернулся к окну в надежде глотнуть немного свежего воздуха. Но перед окном высилась высокая стена.
– В Монреале никто не знает, – сказал мсье де Марья хрипловатым голосом, – что мне стало известно все о сделках с таможенниками в Квебеке. Я осмотрел тайные хранилища на судах, которые никогда не замечали инспекторы, – эти тайники приспособлены для хранения мехов. Мне известно, как рыбацкие суда и лодки, встречающие торговые суда у острова Олерона, разгружают меха, а инспекторы в Рошеле ничего не могут найти.
Он закончил точить перо и внимательно его осмотрел, как бы желая сказать: «Теперь я могу записать все, что мне о вас известно, умник Жюль Бенуа, и это станет – ха! ха! – твоим концом!»
Де Марья кивнул головой, а потом спокойно заметил:
– Мне известно об огромных прибылях. Но сначала кладут на лапу таможенникам, чтобы они закрыли глаза на нарушение закона, и немного делятся с капитанами и их помощниками на кораблях, платят, конечно, рыбакам и золотят ручку чиновникам в Рошеле, но даже после всего этого купцы Новой Франции зарабатывают не менее семисот процентов, – он опять покачал головой. – У меня записаны все имена и цифры, все до мелочи. Я могу вернуться во Францию и взорвать махинации этой колонии, а сделать это будет очень легко. Пах-пах!
Судейский крючкотвор подставил руку к уху, как это делают глухие люди, и переспросил:
– Что вы сказали?
– Не думаю, что вы ничего не слышали, – возмутился де Марья. – Я уверен, что вы слышите все, что вас интересует. Но я не могу вам повторить – у меня достаточно доказательств, чтобы всех торговцев мехами Монреаля посадить в тюрьму.
Судейский покачал головой.
– Но вы, конечно, не сделаете этого, – сказал он. Королевский посланец захохотал.
– Конечно, я не сделаю ничего подобного. Все ограничения, которые наш мудрый король ввел на торговлю мехами, не следует принимать чересчур серьезно. Я обязательно представлю отчет и в нем скажу, что были кое-какие нарушения, и мне для этого понадобятся козлы отпущения. Конечно, в их число не войдут королевские чиновники или влиятельные купцы. Вы понимаете, что никакого упоминания не будет сделано… об уважаемом семействе ле Мойн. Я уже составил список. В нем имеются: парочка мелких торговцев, помощники капитанов и неизвестный служащий из Квебека, который от глупости позволил присвоить себе несколько су. Я уверен, что их ожидают невысокие тарифы.
Де Марья развел руками.
– Конечно, это все очень грустно, но законы следует выполнять, и мне необходимо подтвердить подозрения нашего короля.
Жюлю Бенуа были знакомы подобные разговоры.
– Легче всего отыграться на мелких людишках, – сказал он. – Ни один из них не должен нарушать законы.
Любой намек на дружелюбие на полном лице королевского служащего исчез. Он сурово уставился на Бенуа, чье лицо было узким и тощим, и на нем резко выдавался длинный вздернутый нос.
– Вы понимаете, – сказал де Марья, – что следует найти способ, чтобы как-то компенсировать этот провал. Мне понадобится тут свой человек и агент, который станет собирать деньги и оказывать давление, когда это понадобится, а при особых обстоятельствах подкупать местные власти. Я попытался найти подходящего человека, и мне кажется, что я нашел его. Это – вы, мсье Бенуа, вы мне подходите. Вы при желании можете стать полезным для меня и для других, кого я представляю. Если вы захотите мне служить, вы будете прилично вознаграждены.
– Понимаю, – судейский крючкотвор постарался ничем не выдать свою радость и торжество. – Награда для меня будет немаленькой.
Де Марья наклонился к Бенуа, и его лицо оказалось совсем к нему близко.
– Должен вас предупредить.
Бенуа задохнулся, и радость его покинула. Он почувствовал, что его как бы поместили в морскую воду, и там на него уставились отвратительные глаза осьминога.
Де Марья начал говорить приглушенным голосом:
– Вам следует быть очень осторожным и осмотрительным во всем. Вы должны проявлять преданность и повиноваться любому приказу безоговорочно и сразу. Ни один человек не должен узнать о том, что я вам скажу. Если вы хотя бы в чем-то меня ослушаетесь, а мне кажется, что у такого наглеца возникнет подобный соблазн, то вы на собственном опыте убедитесь, что мы всегда сможем расправиться с жалкими предателями. И эта расправа будет не из приятных. Тюрьмы Франции полны жалких предателей, и для них имеется достаточно места на тюремном кладбище. Среди этих жертв могут оказаться лжецы и хитрецы и даже не очень ловкие воришки.
Бенуа почувствовал, что ему наконец разрешили вынырнуть на поверхность, после того как у него перехватило дыхание. Он еле перевел дух и тихо сказал:
– Мсье, у вас не будет причин жаловаться на меня. Де Марья рассмеялся.
– Детали мы обсудим позже – он полез в карман вышитого жилета и вытащил оттуда великолепные часы, сделанные в форме распятия. – О, уже поздно. Вам следует запомнить очень точно все, что я вам сказал.
За де Марья по улице следовал слуга и держал на плечах его саквояж. За ними шли два носильщика, и каждый из них тащил огромный чемодан. Вот уже два дня стояла прохладная погода, и с реки дул свежий ветерок. Но де Марья запыхался, пока дошел до залива де Барк.
– Хорошо, что мы отправляемся назад, – сказал де Марья, останавливаясь и показывая на парочку индейцев на другой стороне улицы. На одном из них была узкая набедренная повязка, а второй вообще был нагим. – Если человек обладает тонким вкусом и хорошими привычками, ему трудно оставаться в этой стране.
Казалось, город раздирали разные звуки. На улицах толпилось множество народа. Люди разговаривали, смеялись и пели, с башен неслись громкие звуки колоколов, де Марья остановился у таверны и обратился к хозяину, стоявшему у дверей.
– Здесь что-то празднуют?
Хозяин вышел вперед, вытирая руки о фартук.
– Да, мсье, – глаза у него сверкали от возбуждения. – Сегодня отправляется в путь Д'Ибервилль. Он принесет нам новые победы. Поэтому мы и веселимся, и в этом нет ничего удивительного. Великий господин Пьер заслуживает, чтобы его проводил сам король.
Де Марья фыркнул и отправился дальше, хозяин подмигнул двум носильщикам и тихо пробормотал:
– Шпион несчастный, свиная рожа! Слуга приблизился к де Марья.
– Мне нужно вам кое-что сказать. О том, кого вы мне показали…
– Ты имеешь в виду…?
– Да, мастер. Эта дама.
– Болван, не так громко. Ты думаешь, что я хочу, чтобы все в городе были в курсе моих дел? Подойди ближе. Нет, отступи на один шаг. Ты считаешь, что я приглашаю тебя в мою постель и хочу, чтобы ты хлебал суп моей ложкой? Тебе следует говорить шепотом: я тебя услышу.
– Мастер, это та самая женщина, – шептал слуга, – та вдова, которую отсылают во Францию. Она уезжает сегодня из Квебека на одной лодке с вами.
На жирном лице де Марьи появилось довольное выражение.
– Как удачно! Если бы я сам приложил к этому руку, все сложилось бы не так удачно, – он взглянул через плечо на слугу. – Что еще? У тебя есть еще новости. Я сужу об этом по хитрому блеску твоих глаз, старый лис.
– У дамы есть деньги, – продолжал шептать слуга. – Раньше их у нее не было, и она промышляла как белошвейка. Но сейчас она покупает красивые вещи – новые шляпки, шали и башмаки, хозяин, разные шелка для платьев. В городе болтают…
– Говори, говори! Ты мне не открываешь государственных секретов, так что побыстрее.
– Болтают, что ей дали денег, чтобы она отсюда уехала. Наверное, это так, хозяин. Она свободно тратит деньги. В тавернах разнеслись слухи о том, что, когда она возвратится в Париж, то станет там изображать из себя благородную даму. Зачем иначе ей нужны такие красивые и дорогие вещи?
– У нее имеется официальное позволение вернуться во Францию?
– Да, хозяин. Его было не так легко сделать, для этого понадобилось влияние в высоких сферах. Об этом постоянно болтают в тавернах.
Де Марья некоторое время молча шагал вперед. Он твердо ставил ноги на землю, как будто выполнял какую-то важную задачу.
«Итак, – подумал он, – дружище Шарль позаботился о том, чтобы побыстрее избавиться от красивой вдовушки. Мудрая мысль! Он не желает, чтобы хорошенькие хохлатки уводили подальше его бойцовых петушков!» – Он фыркнул от удовольствия и достал мелкую серебряную монетку из кармана, де Марья поднял монету вверх и сказал слуге:
– Франсуа, ты – молодец, и выполнил все настолько хорошо, что заслуживаешь награду. Ты видишь монету? Она – твоя, если только… – у него в глазах зажегся огонек, – если только ты не предпочтешь другую награду. Я могу тебе дать обещание, что когда ты совершись ошибку или будешь в чем-то виновен, я не стану тебя наказывать.
Хозяин был недоволен. Он с огорчением положил монетку на ладонь. Монета была настолько мелкой, что не стоило по этому поводу поднимать шум.
– Хорошо, – сказал де Марья и подкинул монетку в воздух. Слуге пришлось подпрыгнуть, чтобы ее поймать, и он чуть не уронил саквояж.
Они дошли до порта. Там находилось восемь речных барж, которые должны были отправляться в Квебек. Чем больше было барж, тем менее вероятным казалось нападение индейцев. Отправление планировалось через час, и каноэ курсировали по воде, отвозя на баржи пассажиров. Д'Ибервилль еще не появлялся, и огромные толпы с нетерпением его ожидали на причале. Пока народ ждал своего любимца, они обменивались впечатлениями по поводу других пассажиров, занимавших места в каноэ.
– Посмотрите, хозяин! – слуга показал на молодую женщину. С нее не сводили взгляда многие люди. На ней был серый дорожный костюм, а вместо шляпки на голову накинута тонкая шаль того же цвета. Ее сопровождала женщина средних лет. Наверно, это была ее служанка. Рядом с ними на мостовой лежало огромное количество чемоданов и сумок.
– Это она, хозяин. Вы видите,. как на нее все глазеют!
Жозеф де Марья смотрел в другую сторону. Он видел молодого человека в скромном коричневом плаще, который стоял поодаль от толпы. Молодой человек грустно смотрел на ту самую женщину.
Де Марья обратил внимание слуги на молодого человека.
– Они его называют мсье де Бренвилль? – шепотом поинтересовался он.
– Да, хозяин, – слуга ездил с Де Марьей в Лонгеи и не напрасно провел там время. – Это мсье Жан-Батист, восьмой, самый умный брат. Он уезжает на следующей неделе.
Де Марья кивнул головой.
– Франсуа, ты ленив и к тому же большой лгун. Я никогда не мог тебя поймать, когда ты шаришь по карманам, но уверен что ты – воришка. Хотя у тебя имеются и достоинства… Тебе нет равных, когда нужно добыть необходимую информацию… Тебе не кажется, что мсье Бьенвилль тоскует по молодой вдове?
Франсуа быстро взглянул на бедное лицо восьмого брата.
– Да, хозяин, он выглядит грустным. – Он был прав. Мсье де Бьенвилль действительно выглядел крайне грустным.
