Текст книги "Ночь белых вампиров"

Автор книги: Томас Брецина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Неужто опять приключение?

– Фи, эта штука вертится вовсе не так быстро! – разочарованно протянул Аксель.

– Но ты же не в центрифуге стиральной машины, мой мальчик, а всего лишь во вращающемся ресторане! – засмеялся господин Каша.

По приглашению родителей Доминика вся команда кникербокеров приехала в Вену, чтобы последнюю неделю каникул провести вместе. Супруги Каша повели всех четверых на Дунайскую башню отпраздновать встречу.

Это была самая высокая башня в городе, и в ней помещался вращающийся ресторан с круговым обзором. Отсюда открывался великолепный вид на город.

Отец Доминика показал детям островерхую башню собора святого Стефана и треугольные высотные здания городка ООН, в которых размещалось множество учреждений Организации Объединенных Наций.

– Они похожи на… на космические города будущего, – заявил Аксель.

А еще кникербокеры разглядели длинную темно-синюю ленту Дуная, что вилась через весь город, а также громадное колесо обозрения.

– Это колесо находится в венском Пратере – так называется старинный парк с аттракционами, – рассказывал друзьям Доминик.

Команда решила в ближайшее время нанести визит в это веселое место. Но обсуждать дальнейшие планы им не пришлось, потому что тут как раз принесли шесть больших румяных венских шницелей.

Когда друзья почти управились с едой, вдруг послышались какие-то странные звуки – прерывистый писк и потом протяжный свист.

– Что это? – удивился Доминик.

– Ой, извините! Это мои часы, – смутился Аксель.

– А ну-ка покажи! – приказала Лизелотта.

Аксель не без тайной гордости протянул руку, на ней красовались шестиугольные супермодерновые часы.

Брови у Лило поползли вверх.

– Эй, смотрите-ка, тут светится «позвонить маме!». Вот это да! Что это значит?

– Это мне подарили к концу учебного года, – сказал мальчик. – Они не только показывают часы и минуты, на них можно засекать время, в них есть еще будильник и блок памяти!

– Блок памяти? Это как у компьютеров! – показал свою осведомленность Доминик.

Аксель кивнул.

– Да. Этим часам можно давать задания, чтобы они о чем-нибудь вовремя напомнили. Если захочешь, они предупредят даже несколько раз!

– Вот это вещь! – с восхищением признала Лизелотта. – Ас виду и не подумаешь.

– Сейчас они мне напомнили, что я должен позвонить маме. Сказать, хорошо ли я доехал.

– Из дома позвонишь, Аксель, – сказала госпожа Каша. – А сейчас я предлагаю всем полакомиться на десерт яблочным рулетом!

Возражений не было.

Квартира у семьи Каша была не особенно просторная, и пришлось в ней ради гостей сделать кое-какие перестановки.

Аксель поселился в комнате Доминика, там стояла двухъярусная кровать, как в корабельных каютах. До сих пор нижний ярус служил Доминику как склад игрушек.

Столовая, которая одновременно являлась кабинетом для господина Каша, была теперь переоборудована в комнату для девочек. Поппи и Лило принялись распаковывать свои вещи.

– Что это с тобой творится? – спросила Лизелотта младшую подругу. От нее не ускользнуло, что Поппи все время какая-то притихшая, словечка не проронит.

– Не знаю, могу ли я рассказать… – выдавила из себя девочка.

Лизелотта села на свою постель и жестом указала Поппи место рядом. Поппи послушно присела около нее.

– А ну выкладывай, что там у тебя, – сказала Лило по-матерински. – Опять без спросу притащила домой какую-нибудь приблудную кошку?

Поппи покачала головой. Запинаясь, она рассказала Умнице, лидеру команды, обо всем, что произошло в редакции газеты.

– Я, конечно, знаю, что подслушивать нехорошо, – призналась она под конец. – Но это нечаянно вышло. Потому что… потому что…

– Не стоит мучиться по пустякам, – успокоила ее Лизелотта. У нее уже загорелись глаза, а мозг лихорадочно работал.

– Надо пойти к этой Петре Штокер и слегла надавить ей на зуб мудрости, – сказала она, как бы размышляя вслух.

Поппи только рукой махнула.

– И не мечтай! Там у входа сидит такой людоедский вахтер! Он не хотел пропускать меня даже с отцом!

Лило размышляла, потирая кончик носа.

«Ах, лучше бы я ей не рассказывала про это, – с сожалением думала Поппи. – Сейчас опять начнутся приключения. А у меня еще от пиратов Боденского озера страх не прошел!».

– Все сюда! – послышался из гостиной голос госпожи Каша. – У меня для вас кое-что припасено!

Все четверо сбежались к ней, сгорая от любопытства.

Мать Доминика помахала какой-то маленькой книжечкой.

– Это, мои хорошие, так называемый каникулярный билет. Тут расписана программа на добрую сотню мероприятий, одно интереснее другого. Завтра с утра отправимся в городскую ратушу, и каждый из вас получит такой билет. На каждом мероприятии детям дают марку, ее вклеивают в билет. Когда целая страница будет заклеена марками, вы получите право участвовать в лотерее желаний. И, может быть, именно ваше желание исполнится.

– Вот здорово! – воскликнула Лило, нетерпеливо перелистывая книжечку. Вдруг ее взгляд остановился на одной из страниц. – Как называется газета, из которой звонили твоему отцу? – шепнула она Поппи.

– «Большая газета», а что? – также шепотом ответила Поппи.

– Да так, ничего, – пробормотала Умница.

По лицу ее уже блуждала счастливая улыбка азарта.

Голос из футбольных ворот

Примерно в это же время господин Мюллермайер продолжал обыскивать школу. Загадочное исчезновение призрака не давало ему покоя. Он уже обследовал тот класс, в котором призрак что-то сверлил. Но ничего подозрительного там не обнаружил. Разве что около доски на полу виднелось пятно белой пыли. И больше ничего.

На дворе уже смеркалось, и господин Мюллермайер включил свет в коридорах. Благо для этого имелся общий выключатель.

Класс за классом он обследовал всю школу. Повсюду сунул нос, но толку никакого. Привидение исчезло бесследно.

«Остается один спортзал», – вздохнул Эхолот и направился по коридору к пристройке.

Он постоял в нерешительности, перед тем как взяться за ручку двери. Потом все-таки распахнул дверь. И замер в ожидании – что будет?

Но ничего такого не было.

Рука его ощупывала стену возле двери. Где-то тут должен быть выключатель. Пальцы слегка дрожали, когда он нажимал на кнопку.

– Кажется, у тебя крыша поехала, Фердинанд! – строго сказал он вслух сам себе.

Прошло еще несколько секунд, прежде чем лампы дневного света под потолком, померцав, засветились.

Пустой зал встретил его мертвой тишиной.

Господин Мюллермайер напрягся и неровными шагами двинулся в другой конец зала к раздвижной металлической двери.

Волнение его дошло до предела, когда он раздвигал эту дверь.

За нею располагался темный длинный чулан. С трудом он различил там очертания каких-то ящиков и спортивных снарядов, у стены громоздились маты. А справа стояли переносные ворота для игры в футбол и гандбол.

– Никого, – вслух сказал сторож. – Похоже, мне это все померещилось.

И господин Мюллермайер хотел уже задвинуть дверь, но вдруг остановился: кажется, его окликнули по имени?

Его большие оттопыренные уши от волнения задвигались, он повел глазами налево и направо, стараясь не шевелиться.

Нет! И это померещилось.

– Фердинанд! – вдруг раздался высокий певучий голос. Он звучал гулко и отдаленно, как с того света.

– Что… кто… кто звал меня? – заикаясь, произнес сторож.

– Фе-е-ер-р-рди-и-ина-а-анд! – снова простонал голос. Теперь он звучал жалобно, с мольбой.

Господин Мюллермайер мужественно пытался сохранить спокойствие. Он вцепился в раздвижную дверь и пробовал определить, с какой стороны доносится зов.

– Фердина-а-а-а… – на середине слова голос захлебнулся в рыданиях и стонах. Будто кто-то душил зовущего.

Сторож выкрикнул отчаянное «нет!» и ринулся к выходу. Он выбежал в коридор, захлопнул за собой дверь и дважды повернул ключ в замке. Задыхаясь, он прислонился к стене.

Кто это был? Или его воображение играет с ним злые шутки? Или правда из футбольных ворот раздавался голос?

Он вытер платком пот со лба. Нет уж, больше он шагу не ступит в этот спортзал. Сегодня по крайней мере. А завтра… ну, завтра посмотрим…

В четверг утром около десяти часов четверо кникербокеров стояли у венской ратуши.

– Видите вон там человечка на средней башне? – сказал Доминик, показывая пальцем вверх.

– Кто это? – изумился Аксель. – Флюгер в виде рыцаря?

Доминик засмеялся.

– Это знаменитый хранитель ратуши. Снизу он кажется маленьким, а на самом деле он высотой три метра сорок сантиметров. А чтобы его во время бури не снесло ветром, он привинчен не намертво.

– Что ты несешь! – засмеялась Поппи. – Тогда бы он уже давно свалился.

Доминик только рукой махнул.

– Да нет же, он просто закреплен на маятнике. И на ветру крутится туда-сюда, тем только и противостоит природной стихии.

Аксель усмехнулся над сложным оборотом речи своего друга-кникербокера и заметил:

– Надеюсь, в сильную бурю этот хранитель ратуши не страдает от морской болезни!

Но это было еще не все, чем Доминик собирался удивить друзей.

– В ратуше размещается городская библиотека, и там есть поваренная книга четырехсотлетней давности. Мы однажды были тут всем классом, и библиотекарь нам кое-что из нее зачитывал. Представляете, в те времена люди ели орлов с клецками, жареных белок с салатом, ежа под соусом, жареных лебедей, дятлов, сурков!

– Бе-е-е! – с отвращением прокомментировала Поппи.

– Подумаешь, орлов я ем и теперь! – заявил Аксель.

Все с ужасом уставились на него.

– Ну что вы так смотрите? – усмехнулся мальчик. – Вы что, никогда не слышали? У нас старых жестких кур так и называют – резиновые орлы! – И он прыснул от своей шутки.

Веселая четверка толкнулась в дверь с табличкой «Центр организации каникул».

– Мы кникербокеры! – представился Аксель. – Нам, пожалуйста, билетики!

– Рада познакомиться, меня зовут Уши! – улыбнулась девушка за стойкой и вручила им желанные книжечки.

Когда они записывали на первой странице свои имена, Доминик заметил, что девушка с любопытством поглядывает на него.

«Наверное, она меня узнала», – с гордостью подумал он. И уже собрался было отпустить какое-нибудь замечание, чтоб подтвердить ее догадку: да, это он, тот самый мальчик, что снимается в кино и играет в театральных спектаклях. Но Лизелотта ему все испортила.

Она уже махала рукой, поторапливая остальных:

– Скорей, скорей! А то не успеем!

Как только они снова очутились на улице, она объяснила:

– Вот на странице двадцать семь напечатано, что через двадцать минут начинается экскурсия в редакцию «Большой газеты»! Мы ни в коем случае не должны это пропустить!

У Лило приступ

– Детям в редакцию вход воспрещен! – рявкнул вахтер у двери.

Кникербокеры немедленно достали из карманов свои каникулярные билеты и победно помахали ими перед носом этого людоеда.

– Еще чего! – прикрикнул тот и угрожающе привстал с места. – Экскурсия была в июле. А теперь, слава богу, август. Так что топайте отсюда подобру-поздорову! – И он указал им большим пальцем на дверь, торжествующе скалясь.

– Вот чудовище! – ругалась Лило. – Да, я ошиблась, тут действительно написано «июль».

Перед зданием редакции затормозило такси. Из машины выпорхнула дама в ярком брючном костюме. На ней была шляпа карамельно-розового цвета величиной с автомобильное колесо. Из-под шляпы выбивались длинные пряди седых волос.

– Да это же… это и есть та репортерша, про которую я тебе рассказывала, – шепнула Поппи своей подруге.

Лило подавила смешок.

– Одно из двух: или она только что перечистила килограмма два лука, или не переносит контактные линзы. У нее же красные глаза, слезы избороздили всю штукатурку! Макияж, я хотела сказать!

Петра Штокер просеменила мимо детей, заносчиво подняв голову.

– Это она так задирает нос, чтобы не выпали контактные линзы, – шепнула Лило. В ответ разразился смеховой концерт средней громкости.

– Ах, вы еще здесь! А ну-ка пошли вон! – заорал вахтер, высунувшись из своей стеклянной кабины.

– За что вы на них так напустились, господин Финстерих? – раздался спокойный голос.

Дети обернулись и увидели немолодого человека в золотых очках. Он улыбнулся и подмигнул Поппи:

– А я тебя помню! Наверно, тебе не терпится что-нибудь написать для «Большой газеты», а, коллега?

– Нет, мы… видите ли, мы хотели попасть на экскурсию, – заикалась Поппи. – А экскурсии больше нет!

– Прошу вас, господин Оффенгерц, – вмешался вахтер, – скажите хоть вы этим ребятам, что здесь им не детская площадка, а редакция. Пусть уходят!

Репортер светской хроники с пониманием взглянул на вахтера и сочувственно поддакнул:

– Ох уж эти дети действительно!.. Они сейчас уйдут, – продолжил он. – Но со мной! Я сам устрою для них экскурсию по памятным местам издательства! – громко закончил он, с видимым наслаждением глядя на вытянувшуюся физиономию вахтера.

И дети прошли с ним вместе в здание редакции, заглянули в кабинеты редакторов и репортеров.

– Так… а теперь отправимся в святая святых – в типографию, она примыкает к нашему зданию, – сказал господин Оффенгерц.

– У меня… ой, нет… ой-ой! – Лило со стоном схватилась за живот. Потом согнулась, вздрагивая от сильных судорог.

– О боже мой, детка, что с тобой? – встревоженно воскликнул господин Оффенгерц.

– Сейчас… сейчас пройдет… Мне только… стакан воды! Скорее! – бормотала Лизелотта.

– Лило, что с тобой? – хлопотали над ней остальные кникербокеры.

В ответ только стоны и охи.

Господин Оффенгерц, поддерживая Лило, отвел ее к себе в бюро. Там он откинул спинку кресла, превратив его таким образом в кушетку, и осторожно уложил туда Лило. Ноги ее он разместил на письменном столе.

– Ну, тебе уже лучше? – участливо допытывалась Поппи.

Лило закрыла глаза и кивнула. Но сама то и дело вздрагивала, лицо искажалось гримасой боли.

– Прошу вас… прошу вас, идите дальше, оставьте меня одну. Пожалуйста, так будет лучше! – с трудом выговорила Лило.

Репортер поставил на стол стакан воды, еще раз окинул девочку тревожным взглядом, и они ушли.

Едва их шаги стихли в коридоре, как на лице Лизелотты мелькнула улыбка. И она вскочила с кресла как ни в чем не бывало.

В комнате за стеной зазвонил телефон.

– Да… Штокер! – послышался женский голос. – Да, я иду, господин главный редактор!

Вот она положила трубку, вот хлопнула дверью, вот ее шаги стали удаляться по коридору.

Лило выглянула из комнаты и проследила, куда она пойдет.

Репортерша скрылась за стеклянной матовой дверью.

Убедившись, что коридор пуст, девочка выскользнула из комнаты и проворно, как белка, юркнула к этой двери, чтобы подслушать, о чем госпожа Штокер говорит с главным редактором. Но в комнате за дверью было тихо. По краешку матового стекла проходил срез, эта узкая полоска была прозрачной, и Лило заглянула сквозь нее внутрь. Она увидела пустой стол, а рядом еще одну дверь.

«Ага… значит, это приемная, тут сидит секретарша», – догадалась Лило и оглянулась по сторонам. Коридор был по-прежнему пуст.

Она тихонько постучалась. Ответа не было.

Лизелотта нажала на ручку двери и вошла. Затаив дыхание прислушалась.

Из кабинета главного редактора доносились голоса, но слов было не разобрать. Лило огляделась.

На письменном столе секретарши она заметила пульт с разноцветными кнопками. Под красной кнопкой на белой табличке значилось: «Главный редактор».

Умница команды кникербокеров села в мягкое кресло и осторожно нажала на эту кнопку. В селекторе послышался легкий щелчок, и зазвучал низкий мужской голос.

Статуя оживает

– И часто это случается с вашей подругой? – спросил господин Оффенгерц оставшихся кникербокеров.

– Э… ну, вообще-то… – неуверенно сказал Доминик.

Аксель, уже догадываясь о причинах «приступа» Лизелотты, спас положение:

– Да-да, раза три-четыре в год обязательно, – заявил он. – Только при нас этого еще не случалось.

– Бедная девочка, – участливо сказал ведущий светской хроники и припомнил, что одна из его знакомых актрис страдала сходным недугом. Вот только как ее звали?

Господин Оффенгерц вышел с кникербокерами во двор, где стояли припаркованные грузовики. Посреди двора красовалась каменная статуя, изображающая греческую богиню.

– Это Афина Паллада, богиня мудрости, – объяснил господин Оффенгерц. – Мне правда непонятно, что она забыла в нашем дворе. Во всяком случае к редакции она повернулась спиной… – Он засмеялся своей шутке и уже хотел идти дальше.

– Ой, погодите! – воскликнул Аксель. И застыл, поедая статую глазами.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что это пугало тебе нравится? – насмешливо сказал Доминик.

Аксель помотал головой:

– Да нет же, но… она шевелится… честное слово!

Поппи повертела пальцем у виска и хихикнула:

– Аксель, у тебя что, солнечный удар?

– Вон… вон, пальцы на правой руке! – в ужасе шепнул Аксель.

Господин Оффенгерц снял свои очки и подошел к статуе поближе. И действительно мальчик был прав.

Пальцы двигались. Очень медленно они загибались к тыльной стороне ладони. Зрелище было не для слабонервных. Будь это не статуя, а живой человек, он бы уже взвыл от боли, если бы ему так заломили пальцы.

Тут стало слышно шуршание и скрип песка.

Поппи открыла рот, но не смогла произнести ни слова.

– Голова… – наконец выдавила она, – наклоняется. Статуя… живая!

Тут начали шевелиться складки одежды богини. Маленькие кусочки откалывались от фигуры, со свистом отскакивая в стороны.

– Ой! – вскрикнул Доминик. – Жжется! Мне обожгло шею! Больно!

– В укрытие! – рявкнул Аксель и потащил своих друзей за стоящий рядом грузовик.

Господин Оффенгерц стоял перед каменным изваянием как зачарованный, не в силах глаз оторвать. Такого он в жизни не видел. Непостижимо! Твердый камень, похоже, стал мягким, как глина. Из трещин и щелей, которые пересекли фигуру, начал куриться легкий дымок.

Раздался угрожающий треск, и голова богини покатилась с плеч долой, разбилась о мощеный двор и рассыпалась. Это вывело репортера из оцепенения, и он кинулся вслед за детьми в укрытие.

– Вы что-нибудь понимаете? – хрипло прошептал он. От волнения у него пересохло в горле.

– Ничего не понимаем! – простонал Аксель и робко выглянул из-за кузова грузовика во двор.

Он не поверил сбоим глазам. Статуя плавилась, как шоколад на солнце. От нее остались одни ноги. Остальное густой кашей стекало в опоясывающую двор канаву. Удушливая вонь наполняла воздух, стало больно дышать.

– Скорее в дом! – крикнул Доминик.

И трое кникербокеров вместе с господином Оффенгерцем, прячась за грузовиками, короткими перебежками добрались до ближайшей двери.

И очень вовремя. Потому что едва за ними закрылась дверь, во дворе раздался взрыв.

Они выглянули в окно и увидели, что произошло. Остатки статуи взлетели на воздух. На том месте, где она стояла, теперь зияло черное пятно.

Лизелотта тоже услышала взрыв, сидя в приемной секретарши. Но ей было не до него – она увлеченно следила по селектору за разговором в кабинете главного редактора.

– А теперь расскажите все по порядку, госпожа Штокер, – попросил главный редактор, превозмогая скуку. Похоже, сообщение репортерши не показалось ему увлекательным.

– Все началось с телефонного звонка. Какой-то мужчина… впрочем, голос такой, что это могла быть и женщина… в общем, мне назначили встречу у Железного ствола, – взволнованно рассказывала репортерша. – Это было два дня назад. Вы знаете, что такое Железный ствол?

– О, госпожа Штокер, вы принимаете меня за дремучего невежду! – нетерпеливо воскликнул главный редактор. – Ну разумеется, я знаю Железный ствол. Это старое дерево, ему, должно быть, уже несколько столетий. В прежние времена всякий ремесленник, приходя в город на заработки, должен был вбить в это дерево гвоздь. Теперь весь его ствол из сплошных гвоздей, потому и называется так. И площадь, на которой это дерево стоит, того же имени. Ну что, я выдержал экзамен по истории Вены?

– Да-да-да, – торопливо ответила репортерша. – Ну так вот, я должна была забрать из бункера для мусора в трех шагах от площади два черных пластиковых пакета, так сказали мне по телефону. И так оно и вышло. В одном пакете был флакон с жидкостью – маслянистой, зеленовато-желтой. А в другом пакете – записка. Написанная от имени банды, которая называет себя «Василиском».

– Совсем как в старинных преданиях. Химера, помесь петуха и жабы. Взгляд василиска считался смертельным, так? Ну что, и по мифологии я выдержал экзамен? – пошутил главный редактор.

– Господин Шлягер, – строго сказала репортерша, – я прошу вас отнестись к этому делу со всей серьезностью. Сейчас вы поймете почему. – Она глубоко вздохнула и затем продолжила: – Банда «Василиск» утверждает, что эта жидкость способна за одну ночь превратить в пыль все памятники Вены. Остановить это злодеяние можно только при помощи денег. Банда требует выкуп, но от кого и какой – пока неизвестно. Вы только представьте себе, господин Шлягер… – Репортерша замолчала, чтобы справиться с волнением. Потом продолжила: – Записка, она ведь тоже… когда я ее прочитала, рассыпалась в порошок.

Главный редактор молчал. Пауза тянулась долго.

– Все подробности я узнаю сегодня вечером. В пять часов в Катакомбах под собором святого Стефана я должна получить дальнейшие указания. Об этом мне тоже сообщили по телефону час назад. Не позднее как послезавтра мы должны в нашем выпуске опубликовать их условия на самом видном месте под броским заголовком – таково требование «Василиска»! – закончила госпожа Штокер свое сообщение.

– А где гарантия, что это не розыгрыш? – спросил главный редактор.

– Известный химик профессор Монович взял жидкость на исследование. Завтра вечером мы получим результат.

Да, в такое время года, в сезон летних отпусков, сенсации случаются нечасто. Главный редактор, кажется, уже увлекся этой историей.

– Ну что ж, готовьте материал, госпожа Штокер, и держите меня в курсе событий.

– Будет сделано, – отрапортовала госпожа Штокер, и в голосе ее прозвучали горделивые нотки: еще бы, до сих пор ей годами не удавалось напечатать ничего интересного, кроме коротеньких сообщений о каком-нибудь ограблении сосисочной. Это будет ее первый ударный материал, гвоздь номера!

– Может, сообщить в полицию? – вслух размышлял господин Шлягер.

– Ни за что! – отвергла эту мысль госпожа Штокер.

За спиной Лило распахнулась дверь.

– Интересно, что ты здесь забыла? – неприветливо спросил резкий голос.

Девочка в ужасе повернулась на вертящемся кресле и увидела перед собой сердитое лицо секретарши.

– Я? – невинно пропела она. И тут же закатила глаза, простонала: – Воды!.. – и сползла с кресла на пол. Она была в глубоком обмороке.