355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Том Клэнси » Без жалости » Текст книги (страница 36)
Без жалости
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 10:25

Текст книги "Без жалости"


Автор книги: Том Клэнси


Жанр:

   

Боевики


сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 57 страниц)

– Привет, Боб. Как дела в Лэнгли? – спросил Макензи в присутствии своих секретарей и помощников, чтобы никто из них не упустил, что он встречается с новой восходящей звездой ЦРУ и потому сам обладает немалым влиянием – не ко всякому приезжают столь высокопоставленные чиновники.

– Как всегда. – Риттер улыбнулся в ответ. Давай приниматься за дело, подумал он, хватит болтать.

– Улицы забиты автомобилями? – спросил Макензи, давая понять Риттеру, что тот едва не опоздал на встречу.

– Да, что-то случилось на шоссе Джорджа Вашингтона. – Риттер сделал жест в сторону кабинета специального помощника. Макензи кивнул.

– Уолли, нам понадобится кто-то для ведения записей.

– Иду, сэр. – Его исполнительный помощник встал из-за стола, захватив с собой блокнот.

– Боб, это Уолли Хикс. По-моему, вы еще не встречались.

– Рад познакомиться, сэр. – Хикс протянул руку. Риттер пожал ее, поняв, что перед ним еще один восторженный сотрудник Белого дома. Произношение жителя Новой Англии, умное и выразительное лицо, вежливый – короче говоря, все, чего можно ожидать от таких молодых людей. Минуту спустя они сидели в кабинете Макензи. Наружная и внутренняя двери были плотно закрыты, прижатые к стальным рамам, придававшим зданию административных служб конструкционную прочность линейного корабля. Хикс поспешно сходил за кофе, он напоминал пажа при дворе какого-то средневекового короля, что в точности соответствовало состоянию дел в самой могучей демократической стране мира.

– Итак, что привело тебя к нам. Боб? – спросил Макензи из-за своего стола. Хикс открыл блокнот и принялся записывать каждое сказанное слово.

– Роджер, у нас во Вьетнаме появилась поистине уникальная возможность. – Слушатели широко открыли глаза и навострили уши.

– И что же это за возможность?

– Нам удалось опознать специальный концентрационный лагерь к юго-западу от Хайфона, – начал Риттер и вкратце описал, что им было известно и что они подозревали.

Макензи внимательно слушал сотрудника ЦРУ. Напыщенный и полный самомнения, бывший банкир, только недавно назначенный на пост специального помощника президента, в прошлом он служил летчиком, во вторую мировую войну летал на Б-24 и даже принимал участие в эффектном, хотя и закончившемся неудачей, налете на Плоешти. Патриот с массой недостатков, подумал Риттер. Он решил сконцентрироваться на первом, стараясь не обращать внимания на последнее.

– Покажи изображения, – произнес через несколько минут Макензи, пользуясь современным авиационным слэнгом вместо обычного «аэрофотоснимки».

Риттер вынул из кейса папку с фотографиями и положил на стол. Макензи открыл ее и достал из ящика увеличительное стекло.

– Нам известно, кто изображен на снимке?

– На обратной стороне более высококачественная фотография, – подсказал ему Риттер.

Макензи сравнил семейную фотографию со снимком лагеря, затем посмотрел на увеличенный снимок.

– Очень похож. Нельзя ручаться за полное сходство, но очень похож. Кто это?

– Полковник Робин Закариас, ВВС. Он провел немало времени на базе военно-воздушных сил в Оффуте. Там он занимался составлением планов стратегических бомбардировок на случай войны. Ему известно все, до мельчайших подробностей.

Макензи поднял голову и присвистнул – именно этого, подумал он, ожидали от него при таких обстоятельствах.

– А вот этот парень не похож на вьетнамца…

– Полковник русских ВВС, имя не известно, но нетрудно догадаться, почему он находится в лагере. А вот самое главное. – Риттер передал Макензи ксерокопию сообщения информационного агентства о смерти Закариаса.

– Черт побери!

– Да, неожиданно все становится весьма очевидным, верно?

– Но это может сорвать переговоры о мире, – произнес Макензи, думая вслух, Уолтер Хикс не мог вмешаться в разговор. При таких обстоятельствах его мнение никого не интересовало. Он был необходимым канцелярским прибором – нечто вроде живого магнитофона, и единственная причина, по которой он оказался здесь, заключалась в том, что его босс пожелал иметь запись разговора. «Срыв переговоров о мире», записал Хикс в блокноте, подчеркнул эту фразу, и, хотя никто не обратил на это внимания, его пальцы, сжимавшие карандаш, побелели от напряжения.

– Роджер, по нашему мнению, офицеры, находящиеся в этом лагере, знакомы с огромным количеством совершенно секретных документов. Это может нанести серьезный ущерб национальной безопасности. Да-да, очень серьезный, – спокойно заметил Риттер. – Закариас был допущен к планам ядерной войны, он принимал участие в составлении ЕИПО. Согласись, это исключительно важно. – Только упомянув аббревиатуру ЕИПО, просто напомнив о существовании Единого интегрированного плана операций, Риттер намеренно повысил ставки, о которых шла речь. Оперативник ЦРУ сам удивился, насколько гладко прошла у него эта ложь. Все эти мудозвоны из аппарата Белого дома могли не понять необходимости спасения людей из вьетнамского плена, если напирать только на то, что это люди, американцы, их соотечественники, но у сотрудников аппарата были свои слабые места, и планы ядерной войны представляли собой святая святых как в этом, так и в других храмах правительственной власти.

– Я слушаю тебя, Боб.

– Вы ведь мистер Хикс, верно? – произнес Риттер, поворачиваясь к помощнику Макензи.

– Да, сэр.

– Вы не могли бы оставить нас наедине?

Молодой помощник посмотрел на своего босса. За бесстрастным выражением его лица таилась мольба, чтобы Макензи разрешил ему остаться в кабинете, но безуспешно.

– Уолли, думаю, что мы с мистером Риттером пока будем говорить с глазу на глаз, – сказал специальный помощник президента США, смягчая удар дружеской улыбкой, и сделал жест в сторону двери.

– Да, сэр. – Хикс встал и пошел к выходу, аккуратно прикрыв за собой дверь.

В душе у него все кипело. Проклятье, подумал он, опускаясь в свое кресло. Как он может давать советы своему боссу, если не знает, что произойдет дальше? Роберт Риттер, вспомнил Хикс. Тот самый подонок, который едва не сорвал важные переговоры, достигшие самого деликатного этапа, потому что решил нарушить приказ и вывез какого-то проклятого шпиона из Будапешта. Информация, доставленная его агентом, каким-то образом повлияла на позицию США за столом переговоров, и ввиду этого подписание соглашения затянулось на три месяца, поскольку Америка потребовала дополнительных уступок от Советов, которые и без того во всем шли навстречу и даже не отказались от уже согласованных вопросов. Это спасло карьеру Риттера и, по-видимому, укрепило его идиотски романтическую точку зрения, что отдельные люди важнее всеобщего мира, – и это в то время, когда мир единственно важен сам по себе.

И Риттер хорошо знал, как убедить Роджера, верно? Все эти разговоры относительно военных планов – абсолютное дерьмо. Стены кабинета Роджера увешаны фотографиями того времени, когда он летал на своем дурацком самолете взад и вперед, притворяясь, что выигрывает в одиночку войну против Гитлера. Та война была еще одним примером того, что хорошая дипломатия без труда могла бы предотвратить ее, стоило людям сконцентрировать свое внимание на главных вопросах, подобно тому как собирались это сделать когда-нибудь они с Питером. Надо всего лишь думать не об идиотских военных планах или ЕИПО, или еще чего-то, во что играли дураки в мундирах, вовлекая в свои мечты сотрудников этой службы аппарата Белого дома, нет, надо думать о людях, вот о ком, Господи милосердный! Люди в мундирах. Солдаты-недоумки с широкими плечами и крохотными мозгами, не способными на что-то более полезное, чем убивать других, словно благодаря этому мир становится лучше. И к тому же, проносились мысли в голове Хикса, они ведь знали, на что идут, верно? Если им хочется сбрасывать бомбы на миролюбивый и дружественный народ вроде вьетнамцев, ну что ж, следовало заранее задуматься о том, что этому народу такое может не понравиться. И самое главное, если они были такими кретинами, что ставили на карту свои жизни, следовательно, они недвусмысленно соглашались с вероятностью, что могут потерять их, и почему тогда другие, вроде Уолли Хикса, должны беспокоиться о них, если им выпали проигрышные карты? Этим парням, наверно, нравилось воевать. Такое привлекало, несомненно, некоторых женщин, полагающих, что большим членам непременно сопутствуют крохотные мозги, которым нравились эти с позволения сказать «люди», у которых при ходьбе волочатся по земле руки, как у приодетых обезьян.

Это может сорвать переговоры о мире. Даже Макензи подумал об этом.

Все парни, что погибли там, из его поколения. А теперь придется пойти на риск продлить войну только из-за пятнадцати или двадцати профессиональных убийц, которым, наверно, нравилось то, чем они занимались. Какая бессмыслица! «Что, если объявят войну и никто не придет, чтобы участвовать в ней?» – было одним из любимых афоризмов его поколения, хотя он и понимал, что это всего лишь фантазия. Несбыточная фантазия, потому что люди, подобные этому одному парню, этому Закариасу, всегда сумеют соблазнить людей и убедить их следовать за ними, потому что маленькие людишки, не обладающие широтой восприятия Хикса, не в состоянии понять, что это всего лишь напрасная трата сил. Это изумляло его больше всего. Разве не очевидно, что война просто ужасна? Неужели нужно быть таким уж умным, чтобы понять это?

Хикс увидел, как открылась дверь кабинета и оттуда вышли Макензи и Риттер.

– Уолли, мы на несколько минут сходим на другую сторону улицы. Предупреди, пожалуйста, того, с кем у меня назначена встреча в одиннадцать, что я постараюсь вернуться как можно быстрее?

– Непременно, сэр.

Ну разве это не типично? Риттер преуспел в совращении. Он сумел убедить Макензи, и теперь тот сделает все, чтобы убедить советника по национальной безопасности. И тогда они устроят настоящий скандал за столом переговоров и заключение соглашения задержится месяца на три или даже больше, если кто-нибудь не разгадает эту уловку. Хикс поднял телефонную трубку и набрал номер.

– Секретарь сенатора Доналдсона.

– Привет, мне хотелось поговорить с Питером Хендерсоном.

– Извините, но он сейчас вместе с сенатором находится в Европе. Они вернутся на будущей неделе.

– А, совершенно верно. Спасибо. – Хикс положил трубку. Проклятье. Он так расстроился, что совсем забыл об этом.

Есть вещи, которые нужно делать исключительно осторожно. Питер Хендерсон даже не знал, что его кодовое имя «Кассий». Его придумал для него аналитик из советского Института США и Канады, который любил Шекспира ничуть не меньше любого профессора в Оксфорде. Фотография в досье Хендерсона вместе с краткой, на одно – странице, характеристикой агента заставила аналитика подумать о самозванном «патриоте» из трагедии «Юлий Цезарь». Имя, Брута ему не подошло бы. Хендерсону, по мнению аналитика, недоставало для этого характера.

Сенатор находился в Европе с ознакомительной поездкой, связанной главным образом с НАТО, хотя они собирались побывать на мирных переговорах в Париже лишь для того, чтобы попасть на ленту телеоператора, которую могут показать осенью телевизионные станции Коннектикута. По правде говоря, ознакомительная поездка сводилась чаще всего к посещениям магазинов и брифингов, проводившихся каждый второй или третий день. Хендерсон, совершающий первую такую поездку в качестве эксперта по проблемам национальной безопасности, был вынужден составлять для сенатора необходимые материалы, однако все остальное время он был свободен и мог бывать там, где ему хотелось. В данный момент он осматривал Белую башню, знаменитую тем, что она находилась в самом центре королевского Тауэра, вот уже почти девятьсот лет охраняющего устье Темзы.

– Сегодня тепло для Лондона, – послышался голос какого-то туриста.

– Интересно, бывают ли у них здесь грозы? – небрежно поинтересовался американец, осматривая гигантские латы короля Генриха VIII.

– Бывают, – отозвался турист, – но не такие сильные, как в Вашингтоне.

Хендерсон огляделся в поисках выхода и направился к нему. Через мгновение он шел по лужайке Тауэра со своим новым компаньоном.

– Ваш английский совершенен.

– Спасибо, Питер. Меня зовут Джордж.

– Привет, Джордж. – Хендерсон улыбнулся, не глядя на своего спутника. Все так походило на романы о Джеймсе Бонде, и то, что это происходило здесь – не просто в Лондоне, а даже в Тауэре, исторической резиденции королевской династии Великобритании, – казалось поистине восхитительным.

Джордж было его настоящим именем – вообще-то его звали Георгием, что было русским эквивалентом Джорджа, – и он теперь редко выезжал на оперативные задания. Несмотря на то что он был исключительно способным оперативником КГБ, он обладал столь выдающимися аналитическими способностями, что пять лет назад его отозвали обратно в Москву, произвели в подполковники и сделали начальником целого подотдела. Теперь Георгий был полковником и надеялся вскоре получить генеральские звезды. Причина, по которой он приехал в Лондон – через Хельсинки и Брюссель, – заключалась в том, что он хотел лично познакомиться с Кассием и попутно купить кое-что для своей семьи. Всего три человека его возраста во всем КГБ имели звание полковника, а молодая прелестная жена Георгия предпочитала западную одежду. Так где же заняться покупками, как не в Лондоне? Он не говорил ни по-французски, ни по-итальянски.

– Это наша первая и последняя встреча, Питер.

– Вы считаете это лестным для меня?

– Судите сами. – Джордж был весьма добродушным человеком – необычная черта для русского. Правда, это составляло часть его легенды. Он улыбнулся, глядя на американца. – Ваш сенатор имеет доступ к чрезвычайно интересной информации.

– Да, это верно, – согласился Хендерсон, наслаждаясь тем, как обхаживает его этот русский. Он мог и не добавлять: «И я тоже, конечно».

– Эта информация может принести нам немалую пользу. Ваше правительство, особенно ваш новый президент, откровенно говоря, пугают нас.

– Это верно, президент пугает и меня, – признался Хендерсон.

– Однако в то же самое время существует и надежда, – продолжал Джордж рассудительно и спокойно. – Он является реалистом. Его предложение о разрядке в международных отношениях истолковывается моим правительством как признак того, что мы можем достигнуть широкого взаимопонимания. По этой причине нам хотелось бы убедиться, что его предложение о переговорах является искренним. К сожалению, у нас возникли собственные проблемы.

– А именно?

– Ваш президент, по-видимому, стремится уладить отношения между нами. Я говорю это совершенно откровенно, Питер, – добавил Джордж. – Но в то же самое время у него сильно развито чувство… конкуренции. Если он узнает о нас слишком много, он может в некоторых областях оказать на нас очень сильное давление, и это помешает достигнуть взаимопонимания, к которому мы так стремимся. В вашем правительстве существуют некоторые реакционные элементы. У нас тоже – пережитки, оставшиеся от сталинской эпохи. Ключ к успеху переговоров, которые могут скоро начаться, заключается в том, что обе стороны проявят разум и сдержанность. В контроле за реакционными силами нам требуется ваша помощь.

Это высказывание удивило Хендерсона. Оказывается, русские могут быть такими откровенными, совсем как американцы.

– И чем же конкретно я могу помочь?

– Есть вещи, которые нам приходится хранить в тайне, следить за тем, чтобы они не просочились в прессу и не стали достоянием общественности. Если они просочатся, это может подорвать успех переговоров. Если вы знаете слишком много о нас или если мы узнаем слишком много о вас, понимаете, переговоры затянутся или уйдут в сторону. И та и другая сторона может потребовать слишком больших уступок, и тогда никакого взаимопонимания не будет достигнуто, восторжествует стремление подчинить себе другую сторону, а с этим никто не согласится. Вы понимаете меня?

– Да, это разумно.

– О чем я прошу вас, Питер, это информировать нас время от времени о некоторых специфических сведениях, полученных в Америке о моей стране. Я даже не собираюсь говорить вам о конкретных областях. Не сомневаюсь, вы достаточно умны, чтобы увидеть это самому. Мы полагаемся на вас. Время холодной войны осталось позади. Приближающийся мир, если он действительно наступит, будет зависеть от таких людей, как мы с вами. Между нашими народами должно установиться доверие, но всякое доверие начинается с того, что прежде оно устанавливается между двумя людьми. Другого способа не существует. Я очень сожалею об этом, но именно так устанавливается мир.

– Да, мир – это было бы здорово, – согласился Хендерсон. – Но сначала надо бы покончить с этой проклятой войной.

– Мы прилагаем все усилия для достижения этого, как вы знаете. Мы… нет, нельзя сказать, что давим – настоятельно советуем нашим друзьям выбрать более сдержанную линию поведения. Сколько уже погибло молодых людей. Пришло время положить этому конец. Надо, чтобы обе стороны поняли это.

– Я рад это слышать от вас, Джордж.

– Значит, вы согласны помочь нам, Питер?

Они уже обошли всю лужайку Тауэра и теперь стояли перед часовней. Рядом находилась плаха палача. Хендерсон не знал, действительно ли ею пользовались или нет. Вокруг плахи висели ограждающие цепи, а рядом сидел ворон – один из тех, что по-прежнему держали в Тауэре, то ли в силу традиций, то ли из суеверия. Справа от них служитель вел группу туристов.

– Я помогаю вам, Джордж. – Это было правдой. Хендерсон крутился вокруг приманки почти два года. Теперь от полковника КГБ требовалось сделать приманку более привлекательной и потом следить, проглотит ли ее Хендерсон.

– Да, Питер, я знаю это, но теперь мы просим о большем, нам нужна более важная, более секретная информация. Вы сами должны принять решение, мой друг. Борьба за мир может оказаться очень опасной. Никто не узнает о той роли, которую вы играли. Люди, занимающие ответственные должности, министры в своих правительствах, подпишут соглашения и пожмут друг другу руки. Камеры запечатлят эти события, которые навсегда войдут в историю. Но такие, как мы, наши имена никогда не станут известны человечеству, никогда не попадут в учебники истории. И тем не менее, наши усилия играют огромную роль, мой друг. Мы с вами идем впереди министров, прокладываем им путь. Я не могу заставить вас, Питер. Вы должны принять решение по собственной воле, только вы сами можете решить, нужно помогать нам или нет. Кроме того, вам предстоит выбрать ту информацию, которая, по вашему мнению, принесет нам наибольшую пользу. Вы – умный молодой человек, и ваше поколение в Америке познало уроки, которые ему нужно было познать. Если хотите, я могу дать вам время подумать…

Хендерсон повернулся, приняв решение:

– Нет. Вы правы. Кто-то должен помочь укрепить мир, и колебания тут не на пользу. Я помогу вам, Джордж.

– Это небезопасно, Питер. Вы знаете, – предостерег его Джордж. Ему было нелегко удержаться от вздоха удовлетворения, но теперь, когда Хендерсон действительно заглатывал наживку, нужно было всадить крючок как можно глубже.

– Я готов пойти на риск. Мир стоит того. А-а, наконец-то.

– Таких смелых людей, как вы, нужно оберегать. Когда вы вернетесь домой, с вами свяжутся. – Джордж сделал паузу. – Питер, у меня есть дети – дочери шесть лет и сыну два. Благодаря нашей с вами работе они вырастут в гораздо более безопасном мире. Ради них я благодарен вам, Питер. А теперь мне нужно идти.

– До встречи, Джордж, – произнес Хендерсон. При этих словах Джордж остановился, посмотрел на него и улыбнулся в последний раз.

Нет, Питер, мы больше не встретимся, подумал он и стал спускаться по каменным ступенькам, ведущим к Воротам предателей. Потребовалось все его немалое самообладание, чтобы не рассмеяться при мысли о том, чего ему удалось добиться, и невероятной иронии каменной арки с опускной решеткой перед ним. Через пять минут он сел в черное лондонское такси и сказал шоферу, чтобы тот отвез его к универмагу «Хэрродс» в Найтсбридже.

Кассий, подумал он. Нет, это имя не подходит Хендерсону. Скорее Каска. Но менять сейчас кодовое имя слишком поздно, да и кто к тому же сумеет понять весь юмор этого? Глазов сунул руку в карман и достал список вещей, которые ему нужно было купить.

Глава 25
Отъезды

Одного учения, даже если оно прошло идеально, было, разумеется, недостаточно. В течение четырех следующих ночей они повторили штурм «лагеря» еще четыре раза и затем еще два раза в дневное время, чтобы все точно запомнили свои места. Группа спасения военнопленных устремится к тюремному блоку всего в десяти футах от шквала огня из пулемета М-60 – это было необходимо из-за расположения лагеря и с этим приходилось мириться, несмотря на опасность. В этом заключался самый рискованный технический аспект операции. К концу недели штурмовая группа «Зеленого самшита» была полностью готова. Солдаты понимали это, равно как и высшие чины, готовящие операцию. Тренировки продолжались, но их объем остался на прежнем уровне из-за опасений, что напряженная работа утомит солдат и они утратят свежесть восприятия и интерес. Предстояла заключительная фаза операции. Теперь, во время подготовки, участники штурма получили возможность вносить небольшие поправки в то, что им предстояло. Разумные идеи немедленно передавались старшему из сержантов или капитану Элби и почти всегда вносились в план будущего штурма. Такова была интеллектуальная фаза подготовки, цель которой заключалась в том, чтобы каждый член штурмовой группы имел возможность как-то повлиять на ее совершенствование. Это укрепляло уверенность солдат, именно уверенность, а не показную храбрость, нередко встречающуюся у членов отборных подразделений. Каждый из солдат обладал глубокими профессиональными знаниями и навыками и потому мог внести свой вклад в улучшение подготовки. Такие предложения рассматривались, совершенствовались, приспосабливались к условиям предстоящего штурма. Все доводилось до наивысшего уровня – и после этого дальнейшие изменения не вносились.

Как ни странно, но часы, свободные от подготовки, стали для солдат более спокойными, и былая напряженность исчезла. Теперь они знали о том, что им предстоит, и грубые шутки, свойственные молодым людям их возраста, хотя и не прекратились, по стали более умеренными. Они смотрели телевизионные передачи, читали книги или журналы, ожидая команды приступить к развертыванию, зная, что на другом конце света их ждут другие люди, и в тишине двадцати пяти человеческих умов звучали молчаливые вопросы. Успешно ли пройдет операция? Если успешно, какое ликование будут они испытывать? Если нет – ну что ж, они давно решили, что независимо от исхода операции отказаться от участия в ней выше их сил. Там, в далеком лагере, находятся мужья, которых ждут жены, отцы, которых ждут дети, и просто люди, которых ждет родина. Каждый знал, что если жизнь подвергнется опасности, то по крайней мере на то пришло время и есть достойная цель.

По просьбе сержанта Ирвина в лагерь штурмовой группы прибыли военные капелланы. Солдаты встретились с ними и теперь пойдут в бой с чистой совестью. Несколько человек составили завещания – так, на всякий случай, сообщили смущенные морские пехотинцы приехавшим офицерам, – и на протяжении всего этого времени солдаты все больше и больше сосредоточивались на предстоящей операции, отбрасывая в сторону посторонние заботы и концентрируясь на цели, обозначенной случайным словом, выбранным наугад из длинного списка кодовых названий. Каждый из солдат несколько раз ходил на место, где располагался «лагерь», проверял свой будущий маршрут и углы обстрела, обычно в сопровождении другого солдата, который будет участвовать в штурме рядом с ним. Они сами, без всякого приказа, пробегали от исходной позиции к цели, практикуясь в том, что им предстоит, как только начнется стрельба. Каждый вел собственную подготовку, пробегая милю-другую в дополнение к утренним и вечерним пробежкам, делая это как с целью снять напряженность, так и чтобы в последний раз убедиться, что он полностью готов к штурму. Опытный наблюдатель заметил бы все это по их внешнему виду: серьезные, но спокойные, сосредоточенные, но не испытывающие излишнего напряжения, уверенные в себе, но не показывающие этого. Остальные морские пехотинцы в Куантико избегали встреч с ними, не понимая причины, по которой для этой группы выбрали уединенное место, почему она живет по необычному распорядку, почему вдалеке проносятся «Кобры», почему на базе морской пехоты расположились летчики спасательных вертолетов ВМФ, но одного взгляда на группу, прибывшую из соснового леса, было достаточно, чтобы не задавать вопросы и держаться подальше. Происходило что-то особенное.

* * *

– Спасибо, Роджер, – произнес Боб Риттер в одиночестве своего кабинета в Лэнгли. Он положил трубку, нажал на кнопки телефона и набрал местный номер. – Джеймс? Это Боб. Разрешение получено. Давай команду.

* * *

– Благодарю тебя, Джеймс. – «Голландец» Максуэлл повернулся во вращающемся кресле и посмотрел на алюминиевую панель своего последнего истребителя F6F «Хэллкэт», на длинные ровные ряды нарисованных на ней красно-белых флажков, каждый из которых означал сбитый им самолет противника, свидетельствуя о его бесстрашии и мастерстве. Эта панель была для него святыней, подтверждением необходимости его профессии военного летчика. – Старшина Грэфтон, – громко произнес он.

– Да, сэр. – На пороге кабинета вырос старшина.

– Передайте адмиралу Подулски на «Констелейшн»: «Зеленая олива».

– Слушаюсь, сэр.

– Пусть приготовят мой автомобиль, затем свяжитесь с Анакостией. Мне понадобится вертолет минут через пятнадцать.

– Будет исполнено, адмирал.

Вице-адмирал Военно-морского флота США Уинслоу Холланд Максуэлл встал из-за стола и вышел через боковую дверь кабинета в коридор кольца «Е» здания Пентагона. По пути он заглянул в кабинет, находящийся в той части здания, которая была отведена для военно-воздушных сил.

– Гэри, нам понадобится транспортный самолет, о котором мы с тобой говорили.

– Он будет наготове, Голландец, – ответил генерал, не задавая лишних вопросов.

– Сообщи подробности моему помощнику. Сейчас я уезжаю, но буду звонить ему каждый час.

– Так точно, сэр.

Лимузин Максуэлла стоял у выхода на реку Потомак. За рулем сидел главный старшина.

– Куда прикажете, сэр?

– Анакостия, чиф, вертолетная площадка.

– Слушаюсь. – Главный старшина отпустил педаль сцепления и направил лимузин в сторону реки. Он не знал, в чем дело, но не сомневался, что предстоит нечто важное. Старик сбежал по ступенькам с такой легкостью, что это напомнило главному старшине его дочку, спешившую на свидание.

* * *

Келли снова передвигался по лесу, стараясь быть неслышимым и невидимым, что он делал на протяжении последних недель. Свое оружие он разместил в соответствующих местах маскировочного комбинезона, хотя очень надеялся, что ему не придется сделать ни единого выстрела. Основным оружием был автомат CAR-15 – уменьшенный вариант боевого М-16. Пистолет девятимиллиметрового калибра с глушителем помещался в наплечной кобуре, но главным в его оснащении было радио; во время операции «Зеленый самшит» у него будут с собой два одинаковых приемопередатчика – на случай, если один из них откажет, – а также пищевой паек, вода и карта, плюс запасные батарейки для радио. Общий вес составляет двадцать три фунта, не считая специального снаряжения, необходимого для высадки и подхода к цели. Таким образом, вес не был слишком уж большим, и Келли убедился, что может передвигаться по лесу и холмам, не замечая его. Он двигался быстро и неслышно для мужчины его размеров. Чтобы двигаться неслышно, важно было выбирать место, куда ставить ногу, поворачиваться и наклоняться, проскальзывая между ветками, с одинаковым вниманием наблюдая за грунтом и за местностью вокруг.

Перетренировка, напомнил себе Келли. Нужно меньше напрягаться. Он выпрямился и пошел вниз по склону холма, повинуясь инстинкту.

В лагере находились небольшие группы морских пехотинцев, ведущих самостоятельные занятия, повторяя снова и снова поставленные перед ними задачи. Капитан Элби инструктировал экипажи вертолетов. Келли приблизился к посадочной площадке, когда на нее приземлился синий вертолет военно-морского флота и по трапу спустился адмирал Максуэлл. Совершенно случайно Келли оказался первым, кто встретил его. Он сразу понял смысл и значение прибытия адмирала, еще до того как кто-нибудь успел произнести хотя бы слово.

– Отправляемся?

– Сегодня вечером, – подтвердил кивком Максуэлл. Несмотря на энтузиазм и на то, что он ожидал этого, по спине Келли пробежал, как всегда, холодок. Учебные штурмы кончились. Теперь предстоит настоящее дело. Жизни всех остальных будут зависеть от него. Он обязан выполнить свою задачу. Ну что ж, сказал он себе, я знаю, как это сделать. Келли ждал у вертолета, пока Максуэлл направился к капитану Элби. Тут же подъехал штабной "автомобиль генерала Янга. Они обменялись приветствиями, и Келли увидел, как изменилась осанка капитана Элби, когда он узнал о начале операции, – он выпрямился и расправил плечи. Вокруг собрались морские пехотинцы, реакция которых была на удивление сдержанной и прозаичной. Они обменивались взглядами, выражающими едва ли не сомнение, однако скоро их сменили твердые уверенные кивки. Все ясно, дана команда на проведение операции. Сообщив об этом, Максуэлл вернулся к вертолету.

– Вижу, что вам нужно это короткое увольнение.

– Вы обещали мне, сэр.

Адмирал похлопал Келли по плечу и сделал жест в сторону вертолета. Поднявшись внутрь, они надели головные телефоны, пока экипаж прогревал двигатель.

– Сколько у меня времени?

– Нужно вернуться на базу до полуночи. – Пилот вертолета посмотрел на адмирала. Максуэлл показал ему, чтобы он пока не взлетал.

– Все ясно, сэр. – Келли снял наушники и спрыгнул из вертолета. Рядом стоял генерал Янг.

– Голландец предупредил меня об этом, – неодобрительно заметил Янг. По выражению его лица было ясно, что поступать так перед началом операции не принято. – Что вам нужно?

– Пусть меня отвезут к яхте, там я переоденусь, потом мне нужно попасть в Балтимор. Оттуда я приеду сам.

– Послушайте, Кларк…

– Генерал, я принимал участие в планировании этой операции. Я буду первым у лагеря и покину его после всех. – Янг хотел выругаться, но сдержался. Вместо этого он показал своему шоферу на Келли.

Через пятнадцать минут Келли оказался в иной жизни. После того как он покинул «Спрингер», стоящий у пирса для гостей, мир для него остановился, он вернулся в прошлое. Теперь время снова пошло, пусть ненадолго. Он быстро осмотрел яхту, убедился, что начальник порта присматривает за ней, принял душ, надел штатскую одежду и вернулся к автомобилю генерала Янга.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю