Текст книги "Песни"

Автор книги: Тимур Шаов

Любовь к домашним животным

 
Вот пристала, как репей, вся моя семейка:
«Папа, заведём зверька! Ну хоть одного!
У соседей доберман, рыбки, канарейка,
А у нас – лишь ты да мыши, больше никого!»
 

 
Предложил им хомячка или, там, котёнка, —
«Непрестижно! – говорят, и так их развелось, —
Щас год Тигра на дворе, заведём тигрёнка!»
Ну достали! Завели, тут и началось.
 

 
Взяли миленькую киску —
вырос бешеный бугай.
Он не хочет кушать «Вискас»,
Мяса с рынка подавай!
Жрёт за сутки полбарана,
Гадит полный самосвал.
Рвёт обивку у дивана,
Сгрыз ковер, замызгал ванну.
Ой, а пахнет так погано —
Провонялся весь квартал!
 

 
А соседский доберман ошизел, бедняга:
Нос не кажет из дверей, не идет гулять,
Сныкался в шкафу – ну прямо жалкая дворняга!
Серет, бедный, под себя, жалобно скуля.
 

 
Рядом бабушка живёт, божий одуванчик.
Божий-божий, а себе завела ружьё.
Ходит, буклями тряся, словно вождь команчей
«Порешу, – кричит, – Шер-Хана, развели зверьё!»
 

 
А как он стал половозрелый,
Тут вообще пришел конец:
Мечется, как угорелый,
Нерастраченный самец.
И кто кастрировать возьмётся,
Кто пожертвует собой?
И вот жена моя трясётся,
Но он ко мне чего-то жмётся.
Ох, ребята, мне сдаётся,
Этот тигр голубой!
 

 
В дверь бодает головой, просится на волю.
Стал его я выпускать ночью погулять.
Он под утро прибежит, сытый и довольный,
А после дрыхнет целый день, ну хоть не просит жрать.
 

 
А прикрикнешь на него – зарычит утробно,
Смотрит пристально в глаза, мол, «борзый ты, дружок.
Ты, мол, хоша и худой, но вполне съедобный.
Разберусь с тобой, папаша, дай вот только срок».
 

 
Я б давно его прикончил,
Но терпел из-за детей.
Дети любят тигра больше,
Чем Пржевальский лошадей.
Ночью снилось мне сафари,
Как по тиграм я палил.
Из двустволки их фигарил,
Из винтовки их фигарил,
Из базуки их фигарил,
Штук пятнадцать завалил.
 

 
Я отвёз его в тайгу, выпустил, родного.
Все боялся, что найдёт, сволочь, путь назад,
Но пишут, видели его где-то под Тамбовом,
И тамбовский волк ему друг, товарищ, брат.
 

 
Скоро будет год Быка, что же – брать телёнка,
А потом пилить рога злобному быку?
Нет, любезные, шабаш! Не крупней котёнка!
А лучше кильку заведу в собственном соку!
 

Марш гедонистов

 
Я хожу простой, но гордый,
С девальвированной мордой,
С тягой к чистому искусству,
С аллергией на козлов.
У меня нет состоянья,
Нет зато и нестоянья,
Есть жена, друзья и вера
В разнополую любовь.
 

 
Всё работа да работа,
До двенадцатого пота.
И кому оно охота?
Стоп, мальчишки, тормоза!
От работы кони дохнут,
От работы ухи глохнут,
Ноги пухнут, руки сохнут,
Лезут бельмы на глаза!
 

 
Слава, слава гедонистам,
Урождённым оптимистам!
Кто способен в поле чистом,
Даже в поле, в поле чистом
Отыскать, чего принять!
 

 
Не ругай меня, родная,
Что бываю с бодуна я,
Погуляю, поблукаю,
Свежей травки пощиплю,
Ибо жизнь – процесс нестойкий,
А кругом сплошные стройки —
Упадет кирпич на череп
И привет, кого люблю!
 

 
Вон, в курятнике наш кочет
Не поёт, а вяло квохчет.
Даже кур уже не топчет —
Конформист: пожрать, поспать.
Завтра ж будет тёплым трупом
Возлежать в кастрюле с супом,
Так что лучше б спал с курями
Да учился бы летать!
 

 
Как нас гады окружают,
Унижают, обижают!
Кто нас нынче уважает?
Только жёны да друзья…
Слышь, подруга, номер помнишь?
Муж уйдёт, ты звякни в полночь,
Ибо сволочь – эта сволочь,
А не сволочь – это я!
 

 
Перед сном, а также утром,
И в столице и в глуши
Изучайте «Кама-Сутру»!
Это будет зело мудро,
Это будет от души!
 

 
На Гавайи не летаем,
На Канары не канаем,
Плесневидно проживаем,
Как у Горького «На дне».
Так ведь что ж на поезд гавкать,
Тут уж, брат, по Сеньке Кафка,
Да и можно слушать Баха,
Даже плавая в говне!
 

 
Кока-коле и поп-корну
Все уж возрасты покорны,
Но не это возвышает,
Всё ж доказано давно:
Сам Господь, творя приколы,
воду превращал не в колу,
Не в нарзан, что характерно,
А в креплёное вино!
 

 
И сказал Господь – «Ликуйте!
Что откусите – прожуйте,
Говорю я вам: Кайфуйте
И кайфовы будете!
Ибо сказано – спасётся
тот, кто в этой жизни прётся,
А, ханжи и фарисеи,
В рай билет не купите!»
 

 
Запрягайте, хлопцы, пони,
Да погнали вдоль реки,
Али мы мышей не ловим?
Али мы, в натуре, гоним?
Али мы не мужики?!
 

Марш комбайнов

 
Слушай, друг-колхозник, нам пора в поход,
Запасайся пивом, рок-н-ролл зовёт.
Заводи комбайн и поезжай за мной.
Прощай, моя деревня, прощай, мой дом родной.
 

 
Прощай, моя деревня, прощай, мой дом родной.
 

 
Мощные комбайны по шоссе летят,
«Дорогу комбайнёрам!» – люди говорят.
Прочь, «Мерседесы», комбайны, вперёд!
Пришло наше время, пришёл наш черёд!
 

 
Мы сеяли пшеницу, а выросла свекла.
Нам стало так обидно, что крыша потекла.
Мы подняли восстание, мы кликнули народ.
Да здравствуют комбайны, вперёд, вперёд, вперёд!
 

 
Да здравствуют комбайны, вперёд, вперёд, вперёд!
 

 
На легковушках поставим мы крест,
Долой засилье маленьких транспортных средств!
Съезжайте, лимузины, в придорожную траву —
Идут свиньёй комбайны по трассе на Москву.
 

 
Мы боремся за правду и равные права:
Всем людям – по комбайну, желательно – по два.
Чиновников московских на них переселить,
А «Волги» – на продажу и денежки пропить.
 

 
Все «Волги» – на продажу, и станет легче жить.
 

 
Красная площадь, восставших встречай.
Подвинься-ка, Царь-пушка, приехал Царь-комбайн.
Ну-ка, сдавай нам козырную масть.
Вся власть комбайнам, комбайнам вся власть!
 

 
Вся власть комбайнам, комбайнам вся власть!
Вся власть комбайнам!
 

Махровый пессимизм

 
Светит полная луна ласково и чудно,
Только толку ни хрена, на душе паскудно.
 

 
А вон созвездие Гончих Псов призрачно мерцает,
А я-то думаю: чего псиною воняет?
 

 
Свежий веет ветерок, листьями играет,
Городской вонючий смог в лёгких оседает.
 

 
Что за воздух, что за вид! Купол неба синий!
Но мент злокозненный стоит – портит всё картину!
 

 
Кругом изгажено, наложено – О том петь не положено!
Но на «не положено» с прибором мной положено!
 

 
Нежная любви пора, платьице белеет,
И влюблённый как баран Мандельштама блеет.
 

 
Всем любви недостаёт, каждый ласки просит,
Ходят феи взад-вперёд: сифилис разносят.
 

 
А что ж внутри меня горит, ноет и тоскует?
То ль душа моя болит, то ль глисты балуют?
 

 
У мента пойду спрошу: «Где моя любимая?»
А он мне: «Щас те покажу!», и между ног дубиною!
 

 
Ой! Жнивьё не пахано! Ой! Ббьё не трахано!
Разбил бутылку пива я – Здравствуй, жизнь счастливая!
 

 
Где-то квохчет соловей – глотку надрывает,
Что чирикаешь, злодей? А! Корму не хватает!
 

 
Ёлки встали в хоровод, липы сбились в стаю,
А под ёлкой драный кот кошку угнетает.
 

 
А чтой-то я сегодня злой? Так и прёт цинизм.
А всё, вестимо, от такой, от хорошей жизни.
 

 
Светит полная луна, Светит, ну и ладно.
Пива нету ни хрена – вот что мне досадно!
 

Менуэт

 
Господа хорошие и господа плохие,
Выливайте водку, разряжайте пистолет.
Предлагаю позабыть про времена лихие,
Выходите строем, потанцуем менуэт.
 

 
Просвещенья жаждет человечия натура, —
Мы пойдем на выставку, мы сходим на балет.
Есть такая штука, называется культур…
А чтой-то вы хватаетесь опять за пистолет?
 

 
К красоте душа стремится! Дай, товарищ, мне совет:
То ль пойти опохмелиться, то ль сходить нам на балет?
А может, все же, на балет?
 

 
…Бон суар, мадам… Где лорнет, дорогая?..
…Князь, вы так милы!.. Баронесса, я таю!..
…Нынче в Мариинском давали «Сильфиду»…
…Ах, тре бьен, мон шер, тре бьен.
Ах, тре бьен, мон шер, тре бьен.
 

 
Как мы деградируем, ты глянь, чего творится,
Век у нас, товарищ мой, упадочный такой.
Я напьюсь не просто, скажем так, абы напиться, —
Я напьюсь в контексте общей скорби мировой.
 

 
Нет былой романтики, никто не смотрит в небо.
Ценности смешные, как семейные трусы.
Римский плебс ревел когда-то: «Зрелища и хлеба!»
Наши нынче тявкают: «Попсы и колбасы!».
 

 
По реке плывут калитки из села Кукуева,
А моя милка не любит Шнитке,
Говорит: «Да, ну, яво», —
Деградантка чертова.
 

 
Надевай камзол, может, станешь культурней,
Будем целый день танцевать менуэт.
Будем мы плевать исключительно в урны,
Как любой интеллигент, как любой интеллигент.
 

 
По поводу культуры мне сказал алкаш унылый:
«Объясни, очкастый, а то сам я не допёр:
Ежли наши люди вместо водки пьют текилу,
О какой культуре вы ведёте разговор?»
 

 
На горе мужик стоял с горящими глазами,
Толковал народу, что культурно, что грешно.
А толпа ждала, когда начнут кормить хлебами,
А главное – когда смастырят из воды вино.
 

 
Не убий, не пей спиртного,
Не воруй вещей чужих,
Не люби жену другого,
Ты свою хоть ублажи,
Ты свою хоть ублажи.
 

 
А, впрочем, сам решай, жена твоя дура,
Научи её хоть танцевать менуэт.
С нами добродетель, мораль и культура,
Завтра сходим на балет, завтра сходим на балет.
 

Мечтательный пастух

 
Мечтательный пастух, изгой Нечерноземья,
Иллюзий дивных полн, пасет своих коров,
И чудится ему с глубокого похмелья
Корриды грозный гул, жестокий бой быков.
С небес звучит Бизе: «Тореадору слава!»
Торсида ль то поет, иль бабы на току?
Он красные портки снимает величаво
И тычет ими в нос унылому быку.
 

 
В крови адреналин мешается с мадерой,
И тут уж все равно – Севилья иль Тамбов!
Мыслитель – он всегда достойный кабальеро,
Живет он во дворце или пасет коров.
Закуски бы еще – и не было бы горя!
Познал он суть вещей – начало их, предел.
Он андалузский пес, бегущий краем моря,
Сервантес – это тьфу! – и рядом не сидел!
 

 
Добавил он еще – одной бутылки мало,
И вот уж по степи хазары пронеслись,
И кажутся стога слонами Ганнибала,
Фантомы всех времен вокруг него сошлись.
Дымится небосвод, взрываются светила,
Он видит павший Рим – ликует его дух!
С ним пьют на брудершафт и Рюрик, и Атилла,
Он в центре всех эпох – неистовый пастух!
 

 
Судачат меж собой селянки на покосе:
«Опять мужик мой пьян, туды его нехай!
А жрет, гад, за троих, копейки в дом не носит,
Ишшо придет, свинья, любви ему давай!»
Эх, вздорный вы народ, бесчувственные бабы!
Числом вас – легион, а имя вам – корысть.
Мечтательный пастух, трезвеющий и слабый,
Ведёт коров домой и думает за жисть…
Ведёт коров домой и думает за жисть…
 

Мизантроп Костюхин

 
Мизантроп Костюхин
У окна сидит,
Мизантроп Костюхин
Из окна глядит.
Мимо ходят люди,
Люди любят жить.
А он людей не любит —
Не за что любить.
 

 
Вот идёт рабочий
И несёт мотор.
Радуется очень —
На заводе спёр.
Вот гремят трамваи,
Мчат во всей красе!
А в них все негодяи,
Абсолютно все!
 

 
Он не ест повидло,
Он не пьёт вино,
И ему обрыдло
Всё давным-давно
А жизнь не терпит скуки
Жизнь бьёт ключом.
Ну и флаг ей в руки,
Он-то тут при чём?
 

 
Вот идут матросы
Группою большой.
Курят папиросы.
Он знает – с анашой!
Вот летит ракета
Космос покорять!
А ему на это
Глубоко плевать.
 

 
Там вот бьют кого-то,
Надо бы разнять.
Но он не Гарри Поттер,
Чтобы всех спасать.
Докучают мухи.
Голова болит.
Так чего ж Костюхин
У окна сидит?
 

 
Вот соседка Тоська
Прёт на каблуках,
С яйцами авоська
У неё в руках.
Вдруг как навернётся
И давай орать!
Тут он улыбнётся
И тихо ляжет спать.
 

Мужики

 
Стали женщины нынче крутые,
Длинноногие, непропитые.
Цацки-пецки у них золотые,
Подавай им и это и то.
Увлеклись наши дамы борьбою,
Феминистки гуляют гурьбою,
Но на каждую тётку с резьбою
Обнаружится дядька с винтом.
 

 
Мужики, мужики,
Не затупились наши клинки.
Мужики, мужики,
Не затупились наши клинки!
 

 
Жить по Фрейду сегодня труднее,
Стали женщины нынче умнее.
Толщина кошелька им важнее
Толщины, что скрывают штаны.
Их любовь не достанется даром,
Подкрепить её надо долларом,
А козлы, что с рублём и с «гитаром»,
Никому вы теперь не нужны!
 

 
Мужики, мужики,
Вытрясайте свои кошельки!
 

 
Вот плывёт вдоль по улице цаца
И не хочет ни с кем целоваться,
Ведь причёска же может помяться,
Или там – макияж полинять.
Ей по видику «Девять с полтиной»
Заменяет прекрасно мужчину.
Здесь я, братцы, сдержу матерщину
И скажу только: «… вашу мать!».
 

 
Мужики, мужики,
Вы сдержите свои матюки!
 

 
Не за нас, за державу обидно,
Даже курица стала фригидна,
И по этой причине, как видно,
Снизилось поголовье курей.
Но ведь мы же не курицы, братцы,
Надо ж нам как-нибудь размножаться,
Так ведь скоро начнём почковаться.
Знал бы ты, старина 3игмунд Фрейд!
 

 
Мужики, мужики,
Бросим женщин, уйдём в кабаки!
 

 
Эй, блондинки, шатенки, брюнетки,
Недотроги, монашки, кокетки,
Ведь от этого ж родятся детки —
Если умные книжки не врут.
Дорогие мои согражданки,
Биксы, тёлки, чувихи, пацанки,
Вы не бойтесь – мужчины не танки,
Ведь нe давят они, а…!
 

 
Мужики, мужики,
Ах, какие ж мы все дураки!
 

 
Молодёжь разных стран, собирайся,
Мойся, брейся, знакомься, влюбляйся,
Потихонечку совокупляйся —
Всем влюблённым и честь, и хвала!
Нам грозит вымиранье, как вида,
Не за нас, за державу обида.
Мы своё молодое либидо
Отдадим на благие дела!
 

 
Бабоньки, бабоньки,
Ну куда же без вас мужики!
 

Мусорная куча

 
Держава наша (в целом) прекрасна и могуча,
Но у нас тут, рядом с домом, есть мусорная куча.
И кучу почему-то никто не убирает.
Лежит она и пахнет. Точней сказать – воняет!
 

 
Бомжи в ней добывают стекло и алюминий,
Окурки и одежду от кутюрье «Рванини»,
Над нею реют птицы, летают самолёты,
Вокруг шумит столица, вокруг кипит работа,
 

 
Над ней гремят зарницы, под ней метро грохочет —
И ни одна зараза убрать её не хочет.
Никто её не любит, никто не привечает.
За эту – fucking! – кучу никто не отвечает.
 

 
Хотя и есть на свете ответственные лица —
Они в делах по пояс, до них не дозвониться:
Они чего-то строят, их руки не для скуки,
У них одних аварий на день четыре штуки,
 

 
У них то там рвануло, сгорело, утонуло,
То тут чего-то смыло, залило, завалило,
Они возводят дамбы и разгоняют тучи,
Они по грудь в работе – тут мы с какой-то кучей!
 

 
И я их понимаю. Ну, не было бы кучи,
Ну, разве б стала жизнь размеренней и лучше?
Мы разве б стали ближе к достиженью идеала?
Единственно, конечно, поменьше бы воняло.
 

 
Но мы уже привыкли, принюхались, наверно.
Ведь много что сегодня попахивает скверно.
Мы ж смотрим телевизор – и ничего, канает,
А из него, бывает, не так ещё воняет.
 

 
И в общей атмосфере, в гулянке бесшабашной
Нет-нет да и запахнет тухлятинкой вчерашней.
Но мы же не брезгливы: такое воспитанье!
Нам помогает выжить плохое обонянье.
 

 
И что другим вонюче, то нам вполне годится.
Глядишь, мы нашей кучей начнём ещё гордиться:
Что лучшая на свете, нигде такой не встретишь…
И будет уж не куча, а наш тотемный фетиш!
 

 
Историки поспорят, где куча начиналась,
И как она возникла, когда образовалась:
При Николае Первом иль Александре Третьем —
И приходить к ней будут с экскурсиями дети…
 

 
Всё это лишь сарказм и мелкое броженье.
А жизнь продолжает победное движенье.
Прогресс не остановишь, и мы спешим внедряться
В мир нанотехнологий и дерзких инноваций.
 

 
И наша-то повозка Европу догоняет.
Вот с кучею загвоздка – пока ещё воняет.
Но верю я, товарищ, у нас ещё всё будет.
Мы тоже станем чище, мы тоже выйдем в люди!
 

 
И станет мир единым, и светлым, и открытым,
Красивым, справедливым, богатым, чистым, сытым.
Век золотой настанет, мы отдохнём, страдальцы.
И кучу уберут. Уже не мы – китайцы.
Китайцы!
Китайцы, китайцы, китайцы…
(То птицы кричат…)
Китайцы…
Китайцы…
 

Мы поедем на природу

 
Мы поедем на природу,
В край непуганых коров,
Нездоровые уроды,
Жертвы грязных городов.
Чем лечить себя, калеку,
Надо просто на денёк
Просто сунуть морду в реку
И дышать через пупок.
 

 
Мы, торгаши, мастеровые,
Бизнесмены, доктора,
Разночинцы удалые,
Пьянь господня, фраера.
Мы любители порока,
Мы вместилища греха,
Но мы ж хотим припасть к истокам,
А не просто забухать!
 

 
Нам надо на травку,
Нам надо в лесочек.
Потрогать козявку,
Понюхать цветочек.
По маленькой жахнем – «Эх!» —
Да в реченьку чухнем, – «Ух!» —
Иначе зачахнем,
Иначе протухнем,
Иначе – кранты.
 

 
Мы покинем торопливо
Наши злые города.
Там политиков болтливых
Бродят тучные стада.
Там нас доллар жизни учит,
Там в Кремле Отец не спит,
Там Доренко однозвучный
Утомительно гремит.
 

 
Где-то делят дивиденды,
А у нашего костра
В круг сидят интеллигенты,
Девки пляшут до утра.
И дерматовенеролог,
Обнявшись с младой княжной,
Назначает ей уколы,
Сам весёлый и хмельной.
 

 
Нам надо на речку,
Поближе к водичке,
В глухое местечко,
Где райские птички.
Русалки шальные
В объятьях задушат,
А мы, старпёры больные,
Опозоримся, слушай!
 

 
То аденома, то подагра —
Прошла младенческая прыть!
О дайте, дайте нам виагру,
Мы свой позор сумеем искупить.
 

 
На природе, даже трезвый,
Вдруг захочешь ты летать,
Всех любить, как Мать Тереза,
Деньги нищим подавать.
Босиком пройдясь по лугу,
Ваш приятель скажет вдруг:
«Что ж, Лаэрт, простим друг другу,
Хоть ты мне должен десять штук».
 

 
Там к нам выйдет из берлоги
Матерящийся старик:
То ли Фавн козлоногий,
То ли выпивший лесник.
Там трубят единороги,
Там живут лесные боги,
Там не платятся налоги,
А просто жарится шашлык.
 

 
Нам надо бы в рощу,
Нам надо бы в пущу,
Где жизнь попроще,
А зелень погуще,
Погладить зверушку,
Залезть на сосёнку
И спать на опушке,
Как три поросенка,
Иначе – кранты.
 

 
И придёт успокоенье.
Над землёй темным-темно,
Словно миросотворенье
Ещё не завершено.
Небо нам звезду подарит,
На лету её поймаем,
А потом – цинично сварим,
И сожрём, и засияем.
 

 
Нам надо куда-то,
Где тихо и чисто,
Куда не ступали
Ботинки туриста.
Устроим фиесту
В незагаженном рае.
Так где ж это место?
«Green Peaсe» его знает!
 

Мы пойдём своим путём

 
Лично меня Гондурас беспокоит,
Но в обществе нашем – другой коленкор:
Спорят до хрипа и до мордобоя,
О судьбах Отчизны ведут разговор.
 

 
Осталось-то выяснить самую малость:
Какой у страны стратегический путь?
Запад, Восток, Евразийство, Сакральность?
Короче, оглобли куды повернуть?
 

 
Собираются и ругаются,
Вроде трезвые – что шуметь?
Кто-то западник, кто-то лапотник,
А кто и просто так – потрендеть.
 

 
Ищут писатели, ищут политики,
И политологи, и аналитики.
Ищут упорно, не могут найти
Путь, по которому надо идти.
 

 
Да, нелегко жить в переходную эпоху
И сколько ждёт нас впереди душевных мук,
Но, сказал Маркиз де Сад Закер-Мазоху:
«Ну, имейте же терпение, мой друг!»
 

 
Славянофилы – ребята колючи,
«Долой, – говорят, – рок-н-ролл и Биг Мак!
Портки да онучи – духмяны, пахучи —
Вот путь наш российский!
А ты – сам дурак!»
Да храбрецы все! Алёши Поповичи!
«Мы, – говорят, – вас научим
Отчизну любить!
Всё, говорят, загребли Абрамовичи!
Но мы вам не чукчи!
Едрить-раскудрить!
Щи да каша – пища наша,
„Слава Богу!“ – лозунг наш,
Топчут нежити наши пажити,
Всех в холодную, и шабаш!»
 

 
Ищут пожарные, ищет милиция,
Машут Бердяевым и Солженицыным
Ищут, бедняги, не могут найти
Путь, по которому надо идти.
 

 
Да, не прожить нам без духовного запаса…
Что нам поможет в эти злые времена?
Как предложил великий Бари Алибасов:
«Православие, Монархия, „На-На“»!
 

 
Западники – сплошь умны и нахальны
Равно не любят народ и вождей
В меру циничны, вполне либеральны
Деньги бы делать из этих людей!
 

 
Говорят: «Хватит грозить
Неразумным хазарам.
Хватит лаптями баланду хлебать!
Курс – на Европу, а думским боярам
Бороды брить, рок-н-ролл танцевать!
Щи да каша – фу, made in Russia!
Лобстер, спаржа – вот еда!
А деньги ваши – будут наши!
Это бизнес, господа!»
Would you like a cup of tea? —
Yes, блин, Господи прости!
Слева лютуют квасные народники,
Справа орудуют низкопоклонники.
Сверху грозят, обещают сажать.
Ну, а куда крестьянину бежать?
 

 
Не заблудиться б по дороге к процветанию.
И как сказал мне бомж с початым пузырём:
«Ой, да пошли вы все!..»
Дальнейшее – молчанье.
Ну и пошли. Пойдём – но всяк своим путём.
 

Надоело

 
Надоели наши склоки,
Всенародные разборки,
Забастови, голодовки,
Взрывы, мафия и СПИД.
Я не то, чтоб слабонервный,
Я – беременный, наверно,
Ведь не зря ж от этой сверны,
Прям, с утра уже тошнит.
 

 
Надоели вонь и драки
Политической клоаки,
Делят власть в чумном бараке, —
Не сторгуются никак.
Наш политик, он – помпеный,
Громогласный, полновесный,
Злой, активный, бесполезный,
Как старуха Шапокляк.
 

 
Надоело это стадо,
Беспонтовая эстрада,
Да тусовки до упада,
Да жующая толпа.
Так же аморально стойкий
Молодняк крутой да бойкий,
Злые внуки перестройки,
По-французски – шантрапа.
 

 
Надоела мне чернуха,
Надоела мне порнуха,
И коль у вас всё время сухо,
Значит, что-то там не то.
Скучно всё и неприлично,
И, боюсь сказать публично, —
Надоел мне даже лично
Я потом скажу вам кто.
 

 
Надоели беспорядки,
Компроматы, маты, взятки,
Львы, орлы и куропатки,
И слова, слова, слова…
Если будет так погано,
Я подамся в уркаганы,
Буду, пальцы растопыря,
Петь блатные песни вам.
Типа: Та-тирли-тирли-тирли-там,
Пу-пу-пи-ду.
 

Наша борьба

 
Я проснулся в мировом настроеньи,
Простиралось предо мной воскресенье.
Я из душа щебетал, будто птенчик:
«Муся, мужу принеси полотенчик!»
 

 
А в обед пришёл Чурилин с цветами,
Долго ручки целовал моей даме.
Пили белое вино, ели стюдень.
Мы ж не гопники – культурные люди!
 

 
В телевизоре – Филипп Кьеркегоров,
А после – новости про то да про это.
И вдруг показывают нам Прокурора.
Прокурор с утра – дурная примета.
 

 
А лицо у Прокурора такое…
Ух, ну прям «не подходи – арестую!»
Возмущённое лицо, правовое,
Оказалось, он узнал, что воруют!
 

 
Он сказал: «С воровством начинаем борьбу!
Мы исправим горбатых могилою!
Налечу, говорит, растопчу, говорит,
Проглочу, говорит, не помилую!»
 

 
Тут я встал: «Слава Богу, мы дожили!»
Прослезился и выпил до дна.
А Чурилин сказал: «Ах ты, боженьки!
Ты совсем дурачок, старина!»
 

 
И стал рассказывать какие-то страсти
Про войну каких-то кланов у власти,
Что под маскою борьбы за порядок
Они ж посодют просто всех, кого надо.
 

 
Про чекистов, про «Семью», про интриги,
Кому «Челси», говорит, кому – фиги,
И как едят друг друга бизнес – элиты.
А я сидел и только говорил: «Да иди ты!»
 

 
«Да! Там по взрослому война, по большому!
Реваншисты реформаторов дуют!
А нам покажут интерактивное шоу
Называется: „Где раки зимуют“.
Ну, а ты-то, – говорит, – из каковских?
Огласи-ка, – говорит, – своё кредо.
Ты за питерских или за старокремлёвских?»
Я, вообще-то, говорю, за «Торпедо».
 

 
И я так скажу:
Есть теперь в «Газпроме» газ – это раз,
А у граждан есть права – это два,
И пока свободы есть – это шесть.
Правда, денег нет совсем – ну, это семь.
А тем, кто станет выступать, я не буду наливать.
Недоволен – пей «Боржоми» – это триста двадцать пять!
Я расстроился и стал я суровый.
И прогнал его я без посошковой.
Было слышно, как кричит он в подъезде:
«Вспоминайте о XVII съезде!»
 

 
Он испортил мне, подлец, воскресенье.
Но, что хуже, он посеял сомненье.
Мы-то все кричим «Ура!», как бараны,
А всего делов, что борятся кланы.
 

 
Я запутался в интригах – то ль чукотских,
То ли питерских, то ль старокремлёвских.
С подозрением читаю я прессу —
Вроде – факты, только в чьих интересах?
 

 
Вот пишут, в Питере плюс два, снег растает,
А в Москве, наоборот, минус двадцать.
И сижу я целый день и гадаю:
«А кому же это выгодно, братцы?»
 

 
Так неужели ж так дела наши плохи?
Но должны ж мы возмутиться когда-то?
Мы ж хозяева страны, а не лохи!
Мы ж как скажем! Да?.. Чё молчите, ребята?