Текст книги "Война (СИ)"

Автор книги: Тимур Машуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Глава 3

Глава 3

Оживленно переговариваясь, советники неспешно покидали мой кабинет. Даже в коридоре то и дело раздавались чьи-то возмущенные возгласы, тут же сменяющиеся неясным приглушенным бормотанием. Открывающиеся перспективы кого-то пугали, кого-то будоражили возможными прибылями.

Последними за порог шагнули Николай Нарышкин, что сменил на посту канцлера Громова, и Никита Вавилов. Купец что-то ожесточённо втолковывал Николаю Андреевичу, а тот лишь протестующе топорщил пшеничные усы и изредка презрительно фыркал… Закрывшаяся за ними дверь отсекла все лишние звуки, и в кабинете воцарилась напряженная тишина. Я поднял взгляд на Салтыкова, нерешительно мнущегося около стола.

– Садитесь же, Иван Степанович. В ногах, как говорится, правды нет, а меня интересует именно она. Умеете вы разводить интриги, а я, стоит признаться, отношусь к ним крайне негативно. Итак, что же помешало вам рассказать о результатах экспедиции при всем честном народе?

– Результаты!.. – присевший было князь снова вскочил и нервно заметался по кабинету, потом резко остановился и виновато взглянул на меня. – Да если бы что-то определенное!.. А так…Мне этот отдел шуток да прибауток уже вот где!..

Он выразительно провёл ребром ладони по горлу, скривившись, будто съел незрелое яблоко. Потом спохватился, припомнив, вероятно, что упомянутый им отдел фольклорных изысканий был открыт при Департаменте Магических исследований во многом с моей подачи… Смешавшись, он буркнул что-то неопределенное и устало опустился на стул, пряча глаза. Я молча внимательно рассматривал его, чувствуя, как где-то глубоко внутри зарождается неприязнь к этому выскочке.

Идея создания подобного отдела родилась внезапно, а поводом… Поводом послужило нечаянное открытие, что удалось совершить военному магу, который участвовал в очередном Кавказском походе.

Вообще, отношения Российской империи с горскими народами, чьи поселения были так тщательно скрыты от посторонних глаз, что без проводника найти их было невозможно, складывались сложно. Из истории своего мира я четко усвоил, что вести военные действия с Кавказом – предприятие заведомо провальное. Каждая подобная попытка усмирения своенравных горцев словно открывала бездонную пропасть, в которой без следа пропадали и огромные средства, и человеческие жизни. Одержать победу над изворотливыми, хитроумными, отчаянными врагами на их территории было невозможно. Но и признать превосходство этих дикарей, которые, казалось, уже рождались с острыми кинжалами в зубах, готовыми нанести коварный удар исподтишка каждому, кто покусится на их свободу, российским высшим военным чинам казалось невозможным, оскорбительным… Вот и длились вялотекущие конфликты, изредка приводившие к коротким, но яростным стычкам.

После очередной оплеухи, когда имперский конный разъезд был практически уничтожен молниеносным набегом отряда абреков, был спешно организован поход, в котором задействовали лучшие силы Кавказского корпуса под командованием генерала Потемкина. В рядах рьяно рвущихся отомстить за гибель товарищей оказался и Фёдор Лимонов, выходец из мелкопоместного захудалого дворянского рода. Младший сын не рассчитывал на хоть какую-то часть скудного наследства, пробиваться всеми правдами и неправдами на мало-мальски доходное место на чиновничьей службе тоже не имел особого желания… А вот возможность сделать военную карьеру будоражила его с самого детства. Слабенький магический дар сделал мечту более доступной. Как и многие из тех, кому терять особо было нечего, кроме чести да самой жизни, он обратил свой взор на Кавказ…

Третий день длилась изматывающая гонка по горам. Не слишком привыкшие преодолевать подобные препятствия, солдаты теряли силы, карабкаясь по отвесным скалам. Сказывалось и отсутствие малейшей возможности перевести дух и забыться сном хоть на пару часов – казалось, стоит лишь на миг потерять бдительность, и тут же возникнет словно из-под самой земли, как черт из табакерки, смуглый, заросший черным волосом абрек, сверкнет в смертельном замахе острая сталь – и полетит душа вдогонку убитым товарищам… На одном упрямстве и злости преследователи достигли Чегемского ущелья. От гигантского разлома, жестоко и рвано разделившего горы, веяло убийственной угрозой. Невольно поежившись, Фёдор вспомнил древнюю легенду, гласившую, что некогда балкарский богатырь Карашауая, желая испытать силу своего исполинского коня, пришпорил его так, что тот пробил скалу могучим копытом, и тут же из разлома хлынула студеная, чистейшая вода. «Чегем!» – промолвил богатырь, что значило: сломанная земля… По преданиям, гулявшим среди горцев, в Чегемском ущелье ни одному чужаку, явившемуся в эти суровые, но прекрасные земли без приглашения и с недобрыми намерениями, не удавалось одержать победу. Словно осененные благословением предков, местные жители без особых усилий громили даже могущественных архимагов, окутанных прочнейшими щитами. И вроде бы это все было из разряда сказок, коих сотни рассказывают по всей земле на ночь ребятне беззубые седые старухи, но поди ж ты – не один отряд сгинул тут без следа. И не оставалось никого, кто мог бы поведать, что тому было причиной… Задумавшись, Лимонов едва не пропустил отрывистую команду, поднимавшую солдат с краткого привала. Вперёд – и вот уже сделан первый шаг в угрюмую тьму, притаившуюся в узком ущелье. Шум падающей воды вселял неясную тревогу, казалось, за его завесой творится движение врага, неведомое, и от того ещё более страшное… Не решаясь промолвить и лишнего слова, спутники Федора лишь мрачно сопели, упрямо преодолевая метр за метром. Вдруг он неудачно шагнул, потерял равновесие, правая нога попала меж камней и напрочь застряла… Безуспешно подергав ею, пока лодыжку не пронзила острая боль, Фёдор чертыхнулся и в сердцах стукнул кулаком по предательскому камню, одновременно посылая в него слабый импульс силы, надеясь разрушить. Но совершенно неожиданно для него раздался страшный грохот, сопровождавшийся ослепительной вспышкой, после чего Федору показалось, что на весь мир опустилась безмолвная тьма…

Потом незадачливый маг узнал, что провалялся в беспамятстве он до самой ночи. Взрыв, что оглушил его, словно послужил сигналом для затаившегося противника, в неразберихе беспорядочного, постыдного сражения, которое больше походило на избиение, его не замечали ни друзья, ни враги. И лишь много позже, когда по полю бесславной битвы бродили лекари, разыскивая уцелевших, нашли и Федора. Сначала на его путаные, малопонятные рассказы о том, что с ним произошло, никто не обратил внимания. Однако ж позднее, когда военачальникам пришлось ломать голову над тем, каким образом горцы сумели, полностью игнорируя прочные магические щиты, вывести из строя разом всех магов, вспомнили и о незадачливом офицере, что нес какую-то ахинею. Вот тогда Лимонова взяли в оборот. Спешно доставленный в столицу под охраной, что более походила на конвой, он не раз пожалел о том, что сболтнул лишнего. Час за часом длилась беседа с опытными дознавателями Тайной канцелярии, на которой присутствовали и архимаги. Не удовлетворившись обычным разговором, они поправ все нормы морали и запрет на ментальные воздействия, залезли в его голову, копошились там незримыми пальцами, перебирая недавние события, от чего многострадальную голову Фёдора наполнял нестерпимый зуд, вызывавший желание разодрать кожу, вскрыть череп и чесать, чесать, чесать мозг, с наслаждением избавляясь от жуткой внутренней щекотки…

Опустив долгие дебаты, что едва не разделили все магическое общество на две непримиримые половины, готовые броситься друг на друга, с пеной у рта доказывая свою правоту, можно было констатировать главное: в том самом злосчастном ущелье, что стало личным Ватерлоо генерала Потемкина, горные недра родили изумительную и пугающую своими качествами вещь. Невзрачные камни, в обычной обстановке ничем не выделявшиеся в массе бесполезных кусков гранита, подвергшись даже легчайшему направленному касанию эфира, превращались в абсолютное оружие против одаренных. Пробивая все щиты, игнорируя любую защиту, они взрывались, нанося повреждения не только физическому телу мага, но и его источнику. И чем сильнее был маг, тем необратимее были разрушения. Таким образом, предания горцев заиграли новыми красками. Никогда ещё не уделялось столько внимания фольклору малых народов, особенно со стороны маститых учёных мужей! На этой волне в перекрестье подозрительных прищуров теоретиков магии попадало все: притчи, сказания, легенды, мифы… И вот тогда было принято решение создать в Департаменте магических исследований отдел фольклорных изысканий. Пока одни из его работников корпели над старинными рукописями, другие отправлялись на так называемые полевые работы: собирать устные предания, проверять вызвавшие интерес сведения непосредственно на месте.

Кстати, те самые камни с моей лёгкой руки начали называть «лимонками»… Скрытый подтекст этого был понятен только мне, остальные же считали, что таким образом мы отдали дань уважения молодому Лимонову, невольно сделавшему столь важное открытие. К огромному сожалению, сам Фёдор так и не смог оправиться после излишне рьяного вмешательства в его память и сейчас находился на лечении в одном из домов для душевнобольных. Его семье был назначен достойный пансион, но меня снедали угрызения совести, хотя в глубине души я был согласен с Иваном Нарышкиным, что неоднократно твердил мне – высокая цель оправдывает любые средства.

Путём долгих переговоров, изрядно смазав неповоротливые колеса дипломатической махины посулами и подарками, более походившими на взятки, нам удалось все же наладить худой мир с горцами, обеспечив наших ученных работой на многие месяцы. Требовалось всесторонне изучить странную породу, наладить её перевозку в столицу и при этом попытаться не привлечь ненужного внимания со стороны местного населения… Задача, прямо скажем, была не из легких. Пока удалось добыть совсем небольшое количество этих камней, часть из них пустили на вооружение элитных армейских частей задействованных в охране дворца, но использовать «лимонки» разрешалось только в самых исключительных случаях, коих, к слову, ещё пока не было зафиксировано ни одного.

С трудом вынырнув из своих воспоминаний, я понял, что Салтыков уже минут пять настойчиво пытается добиться моего внимания:

– … Ваше Величество! С вами все в порядке? Может, вызвать лекаря?.. Алексей Александрович!

– Все в порядке, Иван Степанович, не стоит беспокоиться. Просто задумался, дела государства, знаете ли… Так что там с отделом, что так вам насолил? И с экспедицией в частности? Давайте уж говорить прямо, без обиняков. Не будем тратить ни мое, ни ваше время!

Князь вздохнул, взлохматил пятерней волосы и убитым тоном произнес вполголоса:

– Все погибли…

– Ка-а-ак?!!

От моего гневного вскрика встрепенулась личная охрана, встревоженный гвардеец наполовину вытащил клинок из ножен, но, повинуясь моему успокаивающему жесту, вновь спрятал оружие и застыл в углу, угрожающе поблескивая глазами в сторону Ивана Степановича. За моим плечом, выйдя из тени, соткалась женская фигура. Салтыков вздрогнул, украдкой перекрестился, от чего на плотно сжатых губах Тэйни зазмеилась легкая усмешка.

– Подробности! – повелительно кинул я и приготовился слушать, каким образом отряд, состоящий из молодых, перспективных магов нашел свою смерть в далеких уральских горах.

Глава 4

Глава 4

Хлипкая дверь, что обычно с трудом закрывалась и открывалась, нещадным скрипом несмазанных петель сварливо сообщая всему миру о своей дряхлости и немощи, в этот раз распахнулась в мгновение ока… В маленькую комнатушку, обставленную неказисто и освещаемую лишь той малостью света, что было в силах пропустить крохотное оконце, стыдливо прячущееся под самым потолком, влетел взлохмаченный юноша. С немалым трудом успев затормозить перед столом, заваленным грудами бумаг разнообразного размера, степени измятости и исписанности, он перевел дух, подбоченился, приняв максимально горделивую позу, и небрежно бросил:

– А я же говорил!..

Из-за самой высокой кипы бумаг, опасно балансировавшей на самом краю стола, выглянула прехорошенькая девичья мордашка и возмущенно поинтересовалась:

– Что именно из того, что ты успел наболтать, лишило тебя рассудка?! И вообще, ты где пропадал полдня? Мы тут корпим и чахнем надо всем этим культурным наследием… – девушка помахала рукой над столом и едва успела придержать стопку листов, вознамерившихся воспользоваться удобным случаем для побега, – …а ты бессовестно отлыниваешь!

– Его Сиятельству, вестимо, было угодно с утра принять ванну, выпить чашечку кофе… – прогудел с другого конца комнаты мужской голос. Его обладатель каким-то чудом ухитрился втиснуться в изящное плетеное креслице и сейчас, видимо, боялся лишний раз пошевелиться, поэтому не спешил вставать, чтобы поприветствовать товарища.

– Ах, вы так?!! А я-то вскочил ни свет ни заря, маковой росинки во рту не держал, помчался во дворец, несколько часов провёл в приемной… Да если бы не мое природное обаяние и ум… А вы!.. Отлыниваю, значит?!

С видом оскорблённой невинности юноша мрачно плюхнулся на колченогий табурет, сиротливо приткнувшийся к стене в поисках поддержки, сложил руки на груди и обиженно поджал губы. Обитатели кабинета многозначительно переглянулись, затем девушка выбралась из-за стола, рассеянно заправив гладкие волосы за ушки, и приблизилась к парню.

– Ну ладно тебе, Савва…

Тот искоса глянул на неё, хмыкнул и демонстративно уставился в окно.

– Ну Са-а-авва… – умильно подластилась девушка, положив ладошку на плечо парня, – Рассказывай уж, каким таким попутным ветром тебя занесло во дворец? Неужели…

Савва стоически хранил гордое молчание.

– Да не трогай его, Элен. Подожди пару минут, сам все выложит, как на духу. А иначе его просто-напросто разорвет, ты посмотри на него! – хохотнул сидящий в кресле и зашелестел бумагами, с преувеличенным вниманием вчитываясь в их содержимое…

Савва вскочил с табурета, возмущенно разевая рот и тыкая пальцем в сторону друга:

– Да ты!.. Ты! Ну знаешь, Миша, ты еще будешь просить у меня прощения!.. А я… Я буду столь великодушен, что позволю тебе помахать мне вслед платочком, когда я отправлюсь в путь!

– Надеюсь, не в последний? Какой платочек, чего ты несешь?

– Тот, которым ты будешь утирать слезы разочарования от того, что я тебя не возьму с собой в путешествие на Урал, одобренное самим императором!

Элен с минуту молча смотрела на Савву, потом громко взвизгнула и бросилась ему на шею:

– Савва, неужели?! Как, как тебе удалось?! Нет, не верится даже, неужто – правда? Мы все-таки едем?

Юноша ещё некоторое время пытался сохранить оскорблённый вид, потом счастливо рассмеялся и закружил повисшую на нём девушку по комнате. Бумаги на столе, потревоженные непривычной суетой, укоризненно шурша, тут же сошли лавиной на пол. Ойкнув, Элен расцепила объятия и кинулась их собирать. Наконец-то выбравшийся из тесного плена антикварного кресла, Михаил подошел к Савве и, едва сдерживая радость, чувствительно ткнул того в плечо увесистым кулаком, выражая одобрение:

– Ну ты даешь! Герой, что уж говорить! Всех нас уделал… Но как, как – расскажи! Элен, да оставь ты это! Все равно нет тут ничего интересного!

Он пошевелил пачку бумаг, что лежала рядом с его сапогом, наклонился и вытащил один лист из самой середины, вгляделся в него и с выражением прочитал:

– … а ещё вот, значится, бабка моя сказывала – неладное что-то поселилось на местных болотах… Сколько люду разного сгинуло – не перечесть! А все почему – бают, водит нечистый зазевавшихся путников кругами, манит видениями разными…

С отвращением смяв в руке бумагу, он потряс ею и проговорил, страдальчески закатив глаза кверху:

– И вот в этом мы ищем что-то важное?! Одна суета!

– Ну Миш, нельзя так!.. – укоризненно попеняла ему девушка, отбирая у него злосчастный листок с откровениями сельского старосты из российской глубинки и аккуратно расправляя его, – Кто знает, сколько всего интересного может таиться в этих пыльных рукописях и старинных легендах? Да, это серьезное испытание – искать зерна истины среди всяческого сора…

– Вся беда в том, что все мало-мальски перспективное отбирают себе кичащиеся титулами и сомнительными заслугами на поприще магии седобородые старцы! А нам скидывают то, в чем никто не находит ни малейшего смысла! Посмотри, так называемый кабинет, который выделили «юным дарованиям» – это же какая-то кладовая!

Михаил замолчал, переводя дух, и отвернулся от девушки, пытаясь взять себя в руки.

– Ты сердишься, Юпитер, значит, ты неправ…

Савва покачал головой и потянул Мишу за рукав, примирительным тоном продолжив:

– Вспомни, именно в этой кладовой мы раскопали интереснейшие сведения о чудесных явлениях в горах хребта Таганай, рассказы о дивных людях, о всяческих аномалиях в тех местах… Чего стоит только недавно открытая там пещера с телом прекрасной девушки, что ни жива, ни мертва!.. И обо всем этом я рассказал императору… Вы бы видели, с каким вниманием он меня слушал! Это не закоснелые ретрограды, что сидят в высоких кабинетах нашего департамента! И он поверил в то, что необходимо исследовать уральские чудеса досконально, и более того – он не стал поручать это никому из исследовательской группы, он доверил это нам! Вы понимаете?! Нам!

Элен радостно захлопала в ладоши, а Михаил посветлел лицом и спросил:

– А сроки? И довольствие? К главному, главному переходи! А то все эмоции… Конкретный план каков?

Савва вытащил из кармана сложенный вчетверо, изрядно потертый на сгибах листок:

– Вот, значит, я тут прикинул…

***

Салтыков вздохнул, зашелестел бумагами, что валялись в беспорядке на столе, потом монотонно заговорил:

– Элен Власова, старшая дочь Василия Власова, урядника Донского казачьего войска, прибыла в Петербург для обучения в Академии магии, увлеклась научными изысканиями, по протекции ректора, князя Морозова, была принята в штат сотрудников Департамента Магических исследований…

Михаил Рокотов, выходец из купеческого сословия. Рано осиротел, но с помощью дядьки по отцовской линии продолжил семейное дело. Некоторое время вкладывал значительные средства в новейшие прожекты Департамента, после знакомства с Элен вызвался помогать ей на добровольных началах, оставив торговые лавки на попечение дядьки…

И, наконец, Савва Морозов, внебрачный сын князя Вяземского. Несмотря на щекотливость ситуации, отец его не только признал, но и оказывает всяческую помощь, не стесняя ни в средствах, ни в протекциях… Юноша достойный, хоть и горячего нрава.

Я опустил голову, в которой ещё отдалённо, но уже обещая бессонную ночь, ворочалась тупая пульсирующая боль, на сцепленные в замок руки и глухо обронил:

– Был.

– Что, простите?

– Был достойный юноша.

– М-да… Конечно… – князь растерянно поерзал на стуле и снова протяжно вздохнул, не решаясь более произносить что-либо вслух, а я унесся мыслями в тот летний день, когда впервые познакомился с Саввой…

***

Секретарь, бледной тенью просочившийся в мой кабинет, имел вид настолько растерянный, что я даже испугался. Что должно было произойти, чтобы этот юноша, известный своей железобетонной выдержкой, настолько потерял присутствие духа – я не мог даже предположить.

– Ваше Величество, он снова тут! Говорит, не уйдет, пока не получит позволения поговорить с вами хотя бы пять минут. Прикажете вызвать охрану и выпроводить его из дворца?!

Я начал догадываться, в чем дело. Уже неделю мою приемную буквально атаковал какой-то зарвавшийся юнец, которому непременно нужна была личная аудиенция императора. И я, в принципе, был готов с ним поговорить, но мой секретарь горячо убеждал меня, что стоит раз лишь пойти на уступку в таком деле, и потом отбоя не будет от подобных посетителей, дела которых, по их разумению, может рассмотреть только император – и никак иначе… Скрепя сердце, я согласился с его доводом, решив, что скоро терпение юноши закончится, и он либо пойдет традиционным путём – попытается решить свой вопрос с помощью моих помощников, либо просто опустит руки. Но не тут-то было! По визитеру можно было сверять часы – едва часовая стрелка достигала отметки с цифрой «9», как он с невозмутимым видом занимал место на скамье в приемной.

– Зови! – решительно стукнул я ладонью по столу.

– Но, Ваше Ве…

– Пора с этим кончать! Если уж у него столько терпения, что он готов проводить здесь день за днем, значит, дело действительно важное…

Спустя минуту в мой кабинет стремительно внесся худощавый парень, неловко поклонился и замер в неудобной выжидающей позе.

– Присаживайтесь, молодой человек, и рассказывайте, по какому поводу вы держите осаду моего кабинета?..

– Ваше Величество, вы верите в чудеса? – глаза парня горели таким энтузиазмом, что я невольно заразился его настроением и спросил с максимально серьезным видом:

– А вы готовы предоставить мне доказательства их существования?

Юноша извлек из глубокого кармана потертого сюртука несколько листов бумаги, положил их перед собой и звонким голосом, слегка подрагивающим от волнения начал:

– Слышали ли вы, Алексей Александрович, об уральских легендах? Мы с моими товарищами свели воедино все рассказы очевидцев и исторические записи, и вот какая картина вырисовывается…

Обещанные пять минут обернулись двумя часами интереснейшей беседы. Слушая сбивчивые пояснения Саввы о том, как ему и его друзьям удалось связать между собой разрозненные факты и многочисленные легенды, я радовался, что такие люди служат империи. Даже на мой непросвещенный взгляд, раскопанные ребятами сведения нуждались в тщательной проверке на месте.

– В общем, так… – подытожил я наш разговор, – … Предлагаю вам, Савва, немедля начинать подготовку к экспедиции на Урал. Подбирайте людей, прорабатывайте маршрут, припасы, необходимое оборудование – о средствах не беспокойтесь…

Говоря все это, я уже дописывал записку для Николая Андреевича, в которой сообщал, что считаю это направление исследований весьма важным и отмечал, что собираюсь лично финансировать экспедицию и следить за ее результатами.

Учитывая все, о чем поведал мне Савва, можно было предположить, что уральские горы скрывают какую-то тайну. После открытия, сделанного в Чегемском ущелье, я был готов верить в то, что далеко не все загадки Земли раскрыты учеными и магами. Временные аномалии, деревья, растущие не вверх, а вбок, словно придавливаемые невидимой рукой, частое появление шаровых молний в определённых местах хребта Таганай, странные люди, о которых упоминается чуть ли не в каждом селении у подножья гор… В моем времени бы обязательно заговорили о параллельных мирах или инопланетных пришествиях. А что можно было думать тут? Делать поспешные выводы не хотелось, но моя интуиция буквально вопила, что результаты экспедиции будут ошеломительными. И на какой-то миг я испытал острое чувство зависти к молодым подопечным Нарышкина. У них впереди была дорога, полная волнующих приключений, придорожные трактиры и палатки, посиделки у костра под бесконечным звездным небом, свершения и открытия… А мне оставались лишь стены этого кабинета – сегодня, завтра, через месяц…

***

Я мучительно застонал и чувствительно стукнул кулаками по столу. Салтыков подпрыгнул от неожиданности, раскрыл рот, но все же промолчал. И правильно – если бы он в очередной раз предложил позвать лекаря, я не мог бы ручаться за себя. Втянув воздух сквозь сжатые зубы, я медленно выдохнул. Затем поинтересовался:

– Есть ли шанс, что вести о гибели экспедиции ошибочны? Кто вообще сообщил вам об этом?

Тот пожал плечами и виновато опустил глаза:

– Сомневаюсь, Ваше Величество. В живых остался один из проводников. Сейчас с ним работают лучшие лекари. Психика несчастного ощутимо пострадала, но из всех его сумбурных рассказов ясно одно – никто из ребят не вернулся из той самой пещеры…