Текст книги "Адвокат вольного города 12 (СИ)"

Автор книги: Тимофей Кулабухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

– Затем, что если англичане пригонят сюда свою авиацию, я не стану устраивать авиа-дуэлей. Наша авиация станет в ангар, а вашу мы без затей собьём. И всего делов.

* * *

Танлу-Же чувствовал себя лучше и временно жил в лагере строителей железной дороги, которые построили пока что только сам лагерь. Зато под вечер они выдали мне и Шаповалову списки того, что им нужно, так сказать, смету на материалы.

Глядя на это всё, он присвистнул.

– Большой список. И тут не только шпалы и рельсы с гвоздями.

– Он называется костыль, Анатолич. А что там ещё?

Список состоял не то, что не из трёх позиций, там их было по меньшей мере пара тысяч и он умещался на десятке страниц мелким почерком. Кроме списка, к нему шло приложение, многие позиции снабжались чертежом или техническим заданием.

– Например, вот тут написано помпа для воды «наполнение резервуара на точке Д-14». Что такое точка Д-14?

– Не знаю, сейчас спрошу.

Китайцы позвали мне Кай-Мин и она посмотрела на нас со снабженцем как на дураков.

– Аркадий, Вы смотрели проект?

– Смотрел, но как обезьяна на паровой молот.

– Уважаю людей, способных признать свои ошибки, – с превосходством сказала девушка.

– Я и не ошибался. Не разбираться во всех сферах человеческой деятельности – это нормально. Я хороший юрист, финансист, организатор и начинающий дипломат. В инженерном деле и так вынужден понимать больше положенного. Я понял из проекта, что есть дорога и идёт она по правой насыпи, нитка будет двойная, как я просил, чтобы никаких карманов и реверсивного движения.

– Карманы там всё равно есть, они нужны, – терпеливо ответила она.

Прядь волос упала ей на лоб, она её поправила.

– Там четыре домика путевых обходчиков, – считая, она не сгибала пальцы, а наоборот, разгибала их. Причём на её пальцах был неяркий маникюр. Раньше я его не замечал.

– Мы просили сделать всё ради упрощения эксплуатации и безопасности.

– Да, эксплуатация будет упрощена, у вас там нет автомобильных переездов, ни одного, созданы множество туннелей под дорогой.

– Стрелок нет? Я не видел.

– Стрелок мало, но они тоже есть. И запасной путь есть. Карман нужен по нормам, если, например, составу нужно остановиться, и он станет прямо на путях, то блокирует его. Такое всё равно может произойти, но стрелки способны перевести состав на встречную полосу или на запасную на разных участках. За безопасность отвечают обходчики, это уже не наша сфера, но мы всё запроектировали. Строго по нормам, железная дорога не делается тяп-ляп.

– Круто. А как же помпа? На кой она?

– Больше скажу, Аркадий Ефимович, там три разные помпы. А на чём работает паровоз?

– Ну угле? – козырнул знаниями я.

– Да, но загрузка угля только на станции. При этом паровозу нужна вода. Паровоз двигается на пару. А пар – это…?

– Ну вода в газообразном состоянии. Причём тут пар? – не понял я связи между помпой и паром.

– При том, Аркадий Ефимович, – надула губки девушка, – что для образования пара вода в котле выкипает, её надо периодически доливать.

– Аааа… Семён Семёныч, – я хлопнул себя по лбу.

– Я Кай-Мин, можешь называть меня Молодая Луна. Больше вопросов нет?

– Думаю, вопросов будет тысяча, но… Технического характера.

Шаповалов согласно кивнул. У него на лице было написано, мол, по мне так хоть золотой патефон, если его надо заказать, я закажу и доставлю.

– За то, что мне пришлось тратить время на болтовню, вечером ведёшь меня в тот ресторан в другом городе, – она ткнула в меня пальчиком с маникюром.

– Гм. Ладно.

– Ты не понимаешь, я была в нём не в платье. Мне нужно закрыть гештальт, покушать там чистой и опрятной, в красивом платье. Ты можешь доставить меня туда и уходить, если хочешь.

– Ты знаешь, что такое гештальт? – удивился я.

– Нет, мы в лагере лопухом подтираемся и ходим в шкурах с каменными топорами. У нас есть школа, между прочим, очень хорошая.

– Школа – это мысль. Ладно, во сколько за тобой зайти, Молодая Луна?

– Так-то лучше. В семь вечера будет нормально. У тебя есть часы, Аркадий?

– Нет, а что такое часы? Я узнаю время по солнцу. Когда рисунки на стене моей пещеры освещает солнце, значит пришло утро.

– Сарказм, да?

Глава 3
Тот, кто приносит новости

– Мы с тобой, Ефимыч, многого возили, – Фёдор Иванович привычно проверял самолёт перед взлётом. – Но сегодняшний груз – это что-то особенное.

– Ну да, гроб с трупом для нас совершенно нетипично. С другой стороны, обычно покойник – это плохо. Про мёртвых принято говорить или плохо, или ничего.

– В оригинале было, – Фёдор проверил ход руля высоты, – de mortuis aut bene, aut nihil nisi verum. О мёртвых или хорошо, или ничего кроме правды.

– Короче про этого чёрта из табакерки ничего доброго не скажешь. Кувват-бий не любил детей, был жадным, трусливым, подлым и гонялся по лесам за алтайцами, чтобы пытать их, медленно распиная на сосне. Короче, Кабыр красавчик, что пристрелил его.

– С первого раза попал?

– Все разы с первого раза.

– Это как?

– Он тринадцать ногайцев положил. Каждого с первого выстрела, большая часть – попадания в голову. Я ему кучу денег должен, а если точнее, по стольнику за двенадцать и три с половиной за Куввата, итого четыре тысячи семьсот рублей. Плюс ещё он ружей натрофеил, сдал в лавке, Энфилдов.

– Молодец.

– Не завидуй, ваше семейство на всей это истории тоже неплохо поднялось, включая золотую пыль от распила сам знаешь чего.

– Да, мы все такие. Кому война, а кому мать родна.

– Неправда, вы народ мирный. И Кабыр – человек мирный, ему это радости не приносит. Но как итог, он молодец, ногайцы теперь приуныли без командования.

– А те англичане, что ты засёк по рации?

– Попали в засады, но сбежали, понеся потери. Де Жерс совершал нападения, пока они не прошли маршем двести километров на юг. Сейчас окопались в древнем капище, я теперь думаю, как их оттуда достать.

– Ну двигатель в порядке, – из ангара вышел Иван Иванович, – хотя ему уже по-хорошему нужна капиталка. Топливо по полной, гроб закреплён.

– Мы тоже всё проверили, – Фёдор Иванович надел шлем-маску, я последовал его примеру.

– Тогда от винта?

Иван Иванович убрал стояночный тормоз собственного изготовления и дал команду «от винта».

Фёдор привычно завёл двигатель, я думал о своём, автоматически повторяя движения за ним, держа руки на руле, педали не трогал.

Покойник в гробу выглядел солидно, если не сказать, красиво.

Я вообще испугался, что чего-чего, а похоронных дел мастеров в городе не было. Но внезапно помогли казаки. Двое из них у Вьюрковского занимались за сдельную плату похоронами и прочими скорбными делами.

Они мёртвого Куввата, а мёртвым я его считал куда полезнее, чем живым, накачали лошадиной дозой формалина, и зачем-то, спиртом, выданным Игорем из обширных заводских запасов.

Потом похоронщики его, что называется, опытной рукой помыли, переодели в чистую одежду из его же запасов седельной сумки (Кабыр отдал вместе с трупом), причесали, даже натерли ваксой ремень и почистили кольца на пальцах. Ну, те кольца, которые они же не спёрли.

В итоге Кувват выглядел как жених на свадьбе, а не как человек, которому Кабыр прострелил верхнюю часть головы, пока тот удирал от нападения франтирёров.

Гроб тоже собрали они, обработали рубанком, покрыли оружейным лаком. Просто и со вкусом.

Обошлась мне вся эта история в триста девяносто рублей, причём они даже предоставили мне калькуляцию.

От калькуляции, составленной толково и явно не в первый раз, у меня созрел к ним вопрос:

– Скажите честно, вы после войны собираетесь похоронное бюро открыть?

– Да, барин, есть такая задумка. Но и земля казачья нам потребна.

– Я обещал землю, значит её всем дадут. Даже погибшим казакам.

– А как Вы её мёртвым вручите?

– Никак. Мы отыщем родственников и сообщим, что им принадлежит земля, пусть приезжают и наследуют, живут и почитают покойного, а то с их точки зрения, вы все каторжане беглые, а вообще-то вы все алтайские казаки и старых грехов на нас нет.

– Это радостно слышать. Как бы нам наши денежки получить?

А теперь мы взлетали.

– Иваныч, – спросил я после набора высоты, причём вопрос задавал в шлем, Иван Иванович оборудовал оба шлема внутренней связью.

– Да. Всё штатно, ветер боковой, но терпимый.

– Я не про это. Ты считал, сколько уже часов налетал?

– Я первые сто полётов считал, записывал, а потом задолбался и бросил. Несколько сотен, не меньше, ведь выполнены уже сотни рейсов, иногда по два-три в день, любой больше часа

– Ну да, опыт у тебя будь здоров. А нужен нам новый самолёт? Или ещё какой летательный аппарат? Я у имперцев видел кеппер.

– Я видел про кеппер в журнале. Не думаю, что его вообще можно купить. И в любом случае, он не подходит. Там схема управления несколько иная, потому что если что-то покупать, то другой самолёт.

– Большой? Грузопассажирский? Или, наоборот, маленький и юркий?

– Бери оба-два. Под разные задачи. Самолётов универсальных не бывает. И это, не считая, если английская авиация не припрётся.

– Я тут недавно общался с Симменсом.

– А кто это? Немец какой-то?

– Нет, англичанин. Короче, он говорит, что риск того, что англичане припрут авиацию есть. Но в их кабинете министров насчёт этой войны раскол. Буду ему звонить, просить кое о чём.

– Ну, ты главное предупреди, если будет риск нападения в воздухе. А то я как-то привык, что в небе над Алтаем только я и орлы. Мне тут посторонние не нужны.

– Жаль, что контрабандисты не летают.

– Ты пропустил всё. Были трижды. Сели, поздоровались, заправились, походили, улетели.

– Я рассчитывал, что мы станем массовым аэропортом.

– Ефимыч, я тут тебе не подскажу. Про наш аэропорт странники неба знают, это всё, что могу тебе пояснить.

– Ну, уже хлеб.

Лететь нам пришлось больше трёхсот километров на запад, забирая ещё и на юг. Точных координат не было, потому что не было связи с нашим кандидатом в ногайские ханы.

Тем не менее каким-то чудом мы их нашли, благодаря безветренной погоде и дымам на горизонте.

Можно сказать, что они как индейцы, посылали сигналы дымами.

Большой и не больно-то организованный лагерь напоминал стойбище.

Но только у степняцких стойбищ всегда была логика расположения. Либо они принадлежали какому-то роду и те там проживали. Тогда они копали колодцы, потому что людям и скоту нужна вода. Либо были «общими». В таком случае стойбище располагалось где-то близ водоёма, реки или озера.

Общее стойбище – место торговли и транзита стад животных, охотников, разбойников, контрабандистов-торговцев и так далее. Состав стойбища постоянно менялся, потому что одни приходили и ставили свои юрты, шатры, а то и просто стояли в телегах и кибитках. Другие уезжали и эти изменения были цикличны, по временам года.

Степь – место далекое от райских условий, поэтому стойбище располагалось так, чтобы там было удобно жить. Никто не ставит стойбище на семи ветрах в пустынной местности.

А этот лагерь стоял. Мы пролетели над ним, чтоб убедиться, что это наш парень.

Центральная часть выставлена в строгой геометрии. Самый большой шатёр в центре, десяток на равном расстоянии от него. А дальше бардак, абсурд и коррупция.

Мы сели на окраине, распугав большую стаю птиц, которые паслись тут, вероятно, как помойные красы, доедая объедки и копаясь в мусоре.

В первый момент никто не выдвинулся нас встречать и только пара каких-то оборванцев на понурых лошадках с любопытством двинулась к нам.

– А нет телефона, набрать ему? – Фёдор привычно легко вылез из самолёта и недовольно огляделся.

– Тут нет связи, это же Степь.

– Мало того, что трупы вози, так ещё и торчи тут на солнцепёке.

Тем временем до нас добрались те два ханурика:

– Эй, рус-баш. Хороший самолёт, – они спешились и подошли поближе.

– Не жалуемся. Где хан Казгирей?

– А зачем нам Командующий? – глумливо оскалился один из хануриков и достал из складок одежды длинный кривой нож. – Покажи деньги, рус-баш, а?

– Затем, что я – Стреляющий адвокат, – я достал кольт, щелчком снял его с предохранителя и не задумываясь, выстрелил ему под ноги.

Степняк подпрыгнул, не сколько от неожиданности, сколько чтобы уклониться от пули. Само собой, если бы я хотел прострелить ему стопу, то он бы не успел.

– Вай, вай, зачем стреляешь?

Фёдор, который с задумчивой тоской смотрел на пачку ароматных турецких сигарет, а он сейчас был курильщик Шредингера, вроде бы курит, вроде бы бросил, со вздохом убрал пачку, потянулся и достал из своего пилотского гнезда ручной пулемёт. Тот, который похож на пулемёт Льюиса из моего мира.

Такой пулемёт легко узнаётся в моём мире, потому что именно им оперировал товарищ Сухов в фильме «Белое солнце пустыни». Бандура намного легче, чем станковый и всё же большая.

Ну да, Фёдор Иванович у нас такой… Вооружённый пацифист. Не летает налегке. Типа, а вдруг пулемёт для чего пригодится?

Как глава авиации каганата, он имел неплохое снабжение по технике и оружию, так что пулемётов в ведении его семьи было сразу два. Надеюсь, что второй он с собой не таскал, всё же лишний вес.

– Так, граждане степняки, – удерживая в руках свой аргумент в споре, сказан Фёдор Иванович, – Берите свои жопы в кулачки и дуйте за вашим главным, а мы ему, так и быть, не расскажем про ваше поведение. Прыгнули на коней и рысью!

Оборванцы ретировались, а я от качества нанятого Казгиреем войска приуныл.

– Слушай, Фёдор Иванович…

– Что? Пулемёт мне нужен, не отдам. Вдруг в степи ночевать, а тут волки. У него есть одиночный режим ведения огня, я проверял.

– Да я не про пулемёт. Я про аэропорт. Твоя семья курирует аэропорт как направление. По сути, вы и есть все работники аэропорта.

– Мы авиаотряд. Ну, а кому ещё заниматься? То полосу уберём, то лампу большую повесим, чтобы видно было издалека. Вообще, нам нужно толковое освещение полосы, два ряда, чтобы подсветить полосу. Вдруг ночью садиться придётся? Французы ругались.

– Ты можешь узнать, что ещё аэропорту нужно? В первую очередь, давай составим список работников, подчинённых вам в помощь.

– Мы пока и сами справляемся.

– Это пока. Самый максимум, что могут прилететь два французских самолёта за раз.

– Они по одному летают. По очереди.

– Ну и я о том. А если прилетит дюжина контрабандистов?

– Справимся и с дюжиной, они на лёгком летают.

– Зачем жилы рвать? Давай людей наймём.

– Деньги только тратить.

– Фёдор Иванович, не ворчи, казна за всё платит.

– Бесхозяйственное отношение к казне. Так все бабки и разбазарятся. Я как считаю: новый год прошёл хорошо – никому ничего не подарил.

– Кхе. Короче, я дядю Ваню подёргаю. Всё же он будет директором аэропорта. И я себе не представляю, как вы это с фермерством совместите.

– Придумаем что-то.

– Не надо ничего придумывать, надо делегировать. Я хочу, чтобы у меня был полноценный аэропорт международного класса. Не сразу, постепенно. Терминалы построим, охрану, ограждение. У вас на ВПП как-то козы забрели, я видел.

– Это ты у казаков спроси, откуда в городской черте козы. Ладно в первый момент были волки.

– А куда делись волки?

– Половину Кабыр пострелял на шкуры. Вторую половину вроде как казаки одомашнили, они вместе службу несут.

– Гм. Наверное, это были не совсем волки. Собаки одичавшие.

– Я не знаю, я не биолог. У учёного спроси, он всё у Шаповалова книжки умные заказывает.

– Это он молодец. Должен же быть в городе хоть кто-то умный.

– Короче, мы коз прогнали, но они всё ещё в городе, в южной части полно травы.

– Разберёмся с козами. Но аэропорт я хочу поднять на более высокий уровень.

– Да понял я, понял.

…

Кандидат в ханы Казгирей прискакал к нам в сопровождении свиты из дюжины тяжеловооружённых воинов.

– Приветствую, найом Бугуйхан! – Казгирей был одет в буду поверх городской кожанки, что смотрелось по меньшей мере странно, но, наверное, должно было вызывать уважение у подданных.

Он спрыгнул с коня, причём сделал это легко и вообще выглядел, словно помолодел с нашей последней встречи лет на пять и подал мне руку.

– И я приветствую тебя, хан Казгирей.

– Пока что только тигэн, то есть, принц.

– Нет, я всё же настаиваю.

Багажное отделение завинчивается на четыре винта. Сейчас они были откручены, так что мы с Федором просто отодвинули боковую панель, и я вытащил вперёд гроб.

– Попроси твоих людей достать.

Казгирей сделал жест и здоровяки, а они, надо сказать, выглядели намного солиднее, чем те два ханурика, в одно движение вытащили и поставили на землю гроб.

Гроб открыл я, раньше, чем услышал тупой вопрос, вроде «а что это такое». Ясно же, что не ящик с мороженым.

– Кувват⁈ – полуутвердительно спросил Казгирей.

Узнал, значит, дорогого братца спустя столько лет.

– Он самый. Я привёз тебе его, как самый дорогой подарок.

– А что же с ним случилось? Ну, кроме того, что он умер.

– Знаешь, хан Казгирей, а я считаю и пусть вся Степь услышит мои слова, что с этой минуты ты именно хан, да будет тебе известно, что твоему предшественнику было опасно гулять по тайге в условиях, когда он объявил войну местным жителям.

– Кто конкретно убил его? По традиции я должен отомстить, – Казгирей соображал быстро и из ненавистного брата, которого он самолично хотел пришить, покойный превратился в ближайшего родственника, за которым Казгирей намерен наследовать по всем традициям.

– Никто. Птичка летела над тайгой, упала, хвостиком махнула, полбашки и нету. Никто не виноват, чистый несчастный случай. Силы природы. Мы же не прём против природы.

– Какая необыкновенная птичка.

– Ага. И мы точно не будем мстить птичке, потому что… Оно знаешь как, мы все от птички не застрахованы, она может прилететь над степью с расстояния в тысячу двести метров как нехрен делать и фьють. Не будем злить птичку. Сама природа наказала Куввата за гордыню.

– Да, природа она такая, – после некоторого размышления, согласился Казгирей. – А новое финансирование, оно будет?

– Привёз. И напутствие. Кажется мне, что тебе надо внезапно ускориться, взять наперевес гроб с покойным братом и на марше дуть в ханство Кековат. Хоронить, вступать в наследство и так далее. Хватает на это людей?

– Нанято две тысячи сто человек.

– Я тут видел этих человек. Такие себе.

– Ну блин, Аркадий Ефимович, ты думаешь тут в Степи кадетский корпус среди сопок спрятался? Нанимаю людей, какие есть. Других нет.

– Согласен, кадровый вопрос сложный. Так как, сможешь двинуть в ханство? – я передал ему триста тысяч наличными, которые он не глядя спрятал в поясную сумку. Сумка такой объём выдержала с трудом.

– Да. Раз Кувват отправился к предкам, надо спешить, пока оставшиеся кланы между собой не договорились. Оттуда я пошлю тебе весточку… Но и ещё денег тоже попрошу.

– Хорошо. Но это одновременно с заключением мира. И это не будет являться частью сделки.

– Как это?

– Мирный договор будет заключен на условиях «по результатам боевых действий – стороны решили разойтись краями».

– А деньги? Мне нужны они, чтобы расплатиться с наёмниками и постепенно их распустить, плюс решить проблемы ханства, они там наверняка есть, мой брат был жадный и раздолбаем, мне другие ногайцы рассказали.

– Денег я тебе дам как другу. Но неофициально. Мне не надо, чтобы в документах, не дай Предок, будет видно, что я заключил сделку на условиях «откупился от врага». Потому что завтра нарисуются десятки ханов, которые так же захотят выбить из меня деньжат. А у меня с ханами и каганами другие планы.

– Расскажешь при подписании мирного договора.

– Лады.

– Зайдёшь на плов, на чай? Наска готовит отличный монгольский чай.

При упоминании монгольского чая Фёдор ощутимо вздрогнул.

– Господин-товарищ граф, – нахмурился пилот, – нам лететь пора. Чтобы эээ… В грозовой фронт не попасть.

– Не получится на плов зайти.

Казгирей кивнул, потом подал мне, а потом и Фёдору руку для рукопожатия. Прощались мы, не сказав больше ни слова.

Глава 4
Прогулка на ночь

Я теперь ночевал в городе. Надоело каждый раз мотаться на мотоцикле в лес, чтобы оттуда перемещаться в свою пещеру.

Артефакт общего магического подавления продолжал работать, иногда меня спрашивали, зачем это, я лишь отмахивался, ссылаясь на войну и угрозу военных нападений и провокаций.

В действительности меня сильно беспокоил упёртый и абсолютно непредсказуемый старик Никосий.

Так что спал я в большой и на мой взгляд, не больно-то уютной юрте, которую для меня развернули степняки прямо на втором этаже моего личного здания. К слову сказать, в центре ещё успешно пряталась громадная гора вольфрама, а на седьмом был мой кабинет с видом на реку.

Спать в юрте, развёрнутой внутри здания, было чуть ли не единственным вариантом жизни в городе, где окна и двери были настоящим дефицитом.

Я же сам поставил Михаилу задачу по скорейшему запуску казино. Да и много объектов были в приоритете.

В порт везли краны, в городе не было электростанции, казаки вообще не дождались окон со стёклами и зашили свой форт ставнями, которые изготовили сами.

Ремонт нужен был госпиталю, штабу единорогов. В городе не хватало почты, её ещё предстояло создать, общественного транспорта, бани, парков и много чего.

В общем, я не стал драматизировать, что мне самому пока негде жить и спать, а купил у степняков юрту.

Да, в городе уже было некоторое количество степняков, алтайцев и чалдонов. Кто-то пришёл из любопытства, а кто-то в поисках работы или чтобы продать шкуры, мясо, травы и коренья, дикий мёд.

В общем, рынок уже работал, правда в нём были только речные торговцы, которые выставили постоянно стоящие лавки, и местные со своим товаром.

А эта юрта вообще не была товаром, они в ней стояли. Ну да, степняки они такие, пришли в город и всё равно тяготеют к жизни в юртах. Впрочем, примерно то же самое касалось алтайцев и чалдонов. Те и другие искали жильё, похожее на то, к чему они привыкли, избы у чалдонов, а для алтайцев кажан-аилы.

Впрочем, ни под чьи привычки менять город я не собирался.

Тем более что тут сильно повлиял Дмитрий, взявший себе в союзники Филиппа. Они пускали в город местных, хотя бы из-за того, что те могли на голубом глазу сказать, что пришли вступать в ополчение и их надо было пропускать.

Но со всеми ними дополнительно говорили о правилах поведения и достаточно доходчиво намекали, что в городе надо вести себя прилично, иначе казаки угостят нагайкой, надо работать и не сорить.

Работы полно, у Михаила действовало по меньшей мере двадцать бригад, собранных как правило по этническому принципу. Конечно, китайские бригады, а было их четыре, оказались лучше всех. Ну, они просто опыт имели, слаженные и много чего в своей жизни делали. В том числе и БЦ, так что морды там сплошь знакомые.

Остальные бригады выполняли работы не столь сложные, они что-то расчищали, рубили, плели и я даже не старался вдаваться, иначе голова пойдёт кругом.

В общем, город уже начал жить своей жизнью.

Вечер. Шло заседание штаба обороны каганата.

Все зверски зевали.

– Итак, динамика хорошая? – спросил я де Жерса, из последних сил стараясь сдержать зевоту.

– Да. Завтра атакуем одновременно три отряда, за это время последние, обнаруженные нами.

– Конница, англичане?

– Англичане развернулись и вышли из каганата, отошли и стали лагерем на сто двадцать километров южнее, – подал голос Фёдор.

– То есть?

– Не знаю, – нахмурился он. – Я не делаю выводов. Это вы тут умные собрались, в кого не плюнь, у всех образование.

– Фёдор Иванович, ну ты же специально обученный авиатор, ты не можешь ссылаться на неграмотность.

– А я и не говорил, что дурак. Это быть может великая мудрость, не спешить озвучивать свои мысли. Поэтому повторяю то, что видел сам и сфотографировал мой помощник. Кстати, можно мне нового? Этот в половине случаев в конце полёта имеет нежно-зелёный цвет.

– Другого нет, фотоаппарат – штука редкая и пользоваться им умеет мало кто. К тому же он единственный, кто вообще не сдрейфил летать. Всё же это слегка опасное занятие.

– Не знаю, чего вы боитесь, – ухмыльнулся глава авиации. – Если что – полминуты полёта вниз и яркий финал! Но если отбросить лирику, я видел разрозненные пехотные отряды красных мундиров, кстати, они в большинстве своём уже не красные, а серые и зелёные. Они ушли.

– Радиоразведка? – я повернулся к представителю группы Данайца. Сам Данаец категорически отказывался участвовать в любом публичном мероприятии. Звали скучающего парня Юра, а за глаза Вулкан, за глупые и всегда разные прически, вернее, формирования спутанных вьющихся медно-рыжих волос.

– Англичане больше не ведут переговоры.

– Может, частоты сменили?

– Обижаете, мы сканируем все частоты. Могут гонять магические артефакты, но у нас нет оборудования, чтобы подслушивать такое.

– Юрий, возьми блокнотик и запиши себе, чтобы вы подумали, какие тут артефакты могут помочь. Если такие существуют, я куплю.

Он заскрипел карандашом.

– Но всё равно. Они молчат. Последняя общая передача из одной точки, озвучено четыре раза «Позывной Крит». И повторы. И несколько подтверждений.

– Каких подтверждений?

– Например, «Одиннадцатый, позывной подтверждаю». И всё. И молчание.

– Наверное, это кодовое обозначение отступления. Надо бы пленных британцев допросить. Дмитрий, а много у нас англичан в плену?

– Полная рота британцев, девяносто один человек.

– Некомплект?

– Это ещё и довольно много, в реальных условиях всегда есть те, кто вылетел в лазарет или ещё чего случилось. В боевых ротах бывает численность и в тридцать человек. Вот это уже некомплект.

– А те, что у тебя в форте?

– Погоди. К той роте прибавилось ещё двадцать два человека, итого в тюрьме сидит сто тринадцать человек. Плюс семь в лазарете. Плюс ещё двадцать девять человек у меня в форте, итого сто сорок девять. В последних боях взяли ещё девятерых, в разной степени повреждения. Их постепенно конвоируют в город. Когда они прибудут и если по дороге никто не помрёт, будет сто пятьдесят восемь человек.

– Круто, принял. Мне нужна была цифра, чтобы понимать, о чём торговаться с британцами. Но про Крит они ничего не говорили.

– Мы их не трясли, сам же просил. Стандартный допрос: кто такой, как зовут, звание, род войск, не желаешь ли сотрудничать, аллергия, болезни, ранения, степень агрессии.

– Понял. Тогда давайте предположим, что Крит означает тактическое отступление за пределы каганата.

– Похоже на то, – снова открыто зевнул де Жерс. – В общем, завтра мы бьём по тем отрядам ногайцев и всё, у меня кончились цели.

– Мы продолжим патрулирование, – Фёдор Иванович многозначительно назвал себя «мы», будто у него были ещё пилоты. – Не исключено, что есть те, кто попрятался в норы. Хотя коннице прятаться трудно.

– Или их не осталось, – предположил Дмитрий. – Так-то они тоже не совсем дебилы. Лишившись командования во второй раз, они могли свернуть вторжение. Те, кто остались в живых.

– Ну да, ситуация такая, они пришли, чтобы быстренько дать бой армии Юбы, пленить его и пограбить земли. А по факту местные попрятались, а спустя некоторое время из кустов стали постреливать на поражение. Плюс твои ханы: кто мрёт, кто заключает сепаратный мир.

– В любом случае я продолжу патрулировать, – повторил свою мысль Фёдор.

– А мы будем посылать отряды разведки.

– А местные?

– Местные постоянно контролируют свои земли, только связь с ними тухлая, мы получаем информацию спустя неделю через отдельных охотников, которые пришли вступать во франтирёры. Информация запоздалая и хаотичная, – де Жерс относился к такому источнику без особого уважения.

– Ладно, вы ищите кому ещё можно надавать по щам, а я занимаюсь дипломатией, авось закончим войну.

– Ну что, расходимся? – предложил Тайлер. – Спать пора.

– Ты к нашему особому гостю будешь ещё заходить сегодня? – спросил я Тайлера по поводу инквизитора.

– Да, планировал перед сном побеседовать, а что?

– Ничего. Он всё такой же упрямый?

– Дед лютый, несгибаемый, но много чего интересного рассказал. Я тебе попозже отчёт напишу.

– Считаю наше собрание законченным. Завтра встретимся снова.

– Когда война завершится, откроем шампанского, – романтично предложил де Жерс.

– Хорошо. Закажу у Шаповалова пару ящиков.

…

Я брёл по направлению к своему большому дому, чтобы поспать в юрте. Ноги и руки болели, голова ватная.

Откуда-то из-за бокового дома показался человек.

– Уважаемый, а не подскажете, где здесь порт? – у незнакомца был довольно сильный акцент, но в Николае таким нельзя было никого удивить, тут настолько разнообразный этнический состав.

– Там, – я без затей ткнул рукой «в направлении», а незнакомец резко шагнул ко мне впритык.

Внезапно мою правую руку пронзило обжигающих холодом и болью, после чего что-то сильно ударило в грудь.

Затрещала ткань пиджака. Моего очередного английского пиджака, купленного аж в Москве. Твою-то мать!

Незнакомец, который держал в руке длинный изогнутый нож, на долю секунду замер и посмотрел на этот нож с недоумением, потому что он не вошёл ко мне в грудь, а, чуть застряв в пластине бронежилета (который я по доброй привычке продолжал носить каждый день), остался у него в руке.

Воспользовавшись заминкой, я боднул его головой в ухо, а когда он отодвинулся от полученного толчка, то вмазал между ног коленом.

Всё же вольные города способствуют бесперебойной работе рефлексов.

Незнакомец издал квакающий звук и упал, но тут же заворочался, чтобы встать. Он откинул нож и достал какой-то раструб, явно магический, который активировал, но… безуспешно. Подавитель магии сработал и на этот раз.

Я потянулся к кольту, однако оказалось, что моя правая рука висит безвольной плетью.

– Ах ты ж, германский конь! – прошипел я, левой рукой доставая пистолет. Кольт стоял на предохранителе, но с передёрнутым затвором. Дай Предок, чтобы я не забыл его зарядить!

Я схватил пистолет левой рукой, а мой незнакомый противник тем временем вскочил. Не похоже, чтобы его остановил удар между ног. Морда бледная, глаза белёсые, зрачки сужены в крошечные точки. И он уже доставал огнестрел.

Вообще на поясе у него болталось штук восемь разных магических артефактов и прибамбасов. Но он догадался достать именно револьвер, как раз то, что не блокируется.

Предохранитель на кольте расположен так, чтобы менять его положение правой рукой, то есть он рассчитан на правшей. Правой рукой, большим пальцем.

Я же держал пистолет левой. Потянувшись пистолетом к лицу, сместил предохранитель на «огонь» о зубы, зверски клацнув о них.

Через секунду незнакомец направил на меня револьвер, но… я был быстрее.

Не берусь считать себя самым быстрым стрелком на всем Диком Западе, но я выпустил в него четыре заряда практически в упор и все четыре раза попал. Падая, он выстрелил, скорее всего, рефлекторно и его пуля ушла куда-то слева от меня, в землю.

Я без сил осел на землю. Сердце стучало часто-часто, пистолет дрожал в руке, я продолжал выцеливать бездыханное тело, наверное, ещё с минуту.